* * *

Песок приходит по весне, когда город освобождается от снега и льда, прекращая их белизну в чёрную грязь.

Песок шепчет сны и обещания цветения, расправленных крыльев и новой жизни: ведь Персефона покинула царства своего мужа - ликуйте смертные.

Песок змейкой струится по асфальту, оседая на ботинках, губах, в лёгких.

Песок...

Уставший шакалоголовый бог поднимает голову, щурясь на светло-серое небо, затянутое облаками, сквозь которые раз в три часа вспыхивает солнце.

Песок змейками вьётся у его ног, ластится к порванным на носках кедам, шепчет сказки про древнюю страну, которая утопала в солнце и песках.

Бог сминает стаканчик и оглядывается по сторонам: урн всё ещё нет в этом песчаном городе. Секундное размышление, и стаканчик отправляется в ещё не оперившиеся зеленью кусты. Совесть спит. Да и есть ли она у него?

Впрочем, над этим бог не думает.

Он делает шаг к мотоциклу, и песок цепляет его за подошву, прося задержаться, послушать ещё немного его вкрадчивый шорох.

Но бог спешит. Почему-то, когда мир начинает оживать, люди страстнее желают перестать его видеть. И дел от этого становится больше.

Песок обещает отдых, забвение и множество открытых дорог.

Мотоцикл же обещает ветер, песчаные крылья и шёпот мёртвых, от которого богу не избавиться никогда.

Он делает ещё один шаг, думая, что в следующую ночь зажжет что-нибудь, чтоб спалось лучше, садится и нажимает газ.

Песок скрипит, ворчит и отпускает, становясь барханным миражом. Впереди - вечность, позади - вечность. А в промежутках у Анубиса есть краткие остановки на кофе и песок.