Ценности и важности: литературные опоры (Трикстер)

(Возможны спойлеры по Диккенсу и Булычеву!)

Я очень люблю этот жанр. Я не знаю, как он называется. Жанр выбирательства из задницы, извините. Я знаю его у Диккенса, например: там часто всё начинается с того, что всё фигово, потом всё становится еще фиговее, потом становится хорошо. Очень часто роман строится по этому принципу.

Рэйчел: Приключенческая литература.

Трикстер: Может быть, приключенческая, да. Есть жанр, в котором всё плохо, причем — именно у Диккенса это очень видно — с точки зрения «плохо» не авантюрно-приключенческий, а такой бытово-приключенческий, где именно быт описывается, где вот есть одна кастрюлька и там что-то еще одно на всех. Где шесть пенсов — это много. И как они там что купили на них, еще что-то. Я знаю этот жанр, я знаю, на кого я опираюсь как на того, кто делал это раньше. У Диккенса этого много. Чисто бытовых сцен, где все очень мило посидели, играя в карты, и кто-то в правилах разобраться не мог, а кто-то ему подсказывал, как именно ходить. Маленькие жанровые бытовые какие-то сценки с вот этими вот маленькими ресурсами. И это потом приводит к какому-то реальному благополучию за счет духовного, в том числе, измерения. У меня сейчас именно Диккенс в голове. Я не знаю, вероятно, кто-то еще это тоже делал.

Волк: Я понимаю идею, да.

Трикстер: Где именно кто-то устроился на работу — и это большое событие, а там что-то случилось, и его выгнали, а потом он опять устроился, а потом его оценили по заслугам, и все стали получать более-менее нормально. Не много, не разбогатели, безусловно, а просто нормально. И для них это — богатство, и они по этому поводу рады. И за всем этим стоит большое, мощное духовное измерение. То есть у Диккенса все положительные персонажи — это глубоко нравственные люди, добрые. Вот этого очень много. Это очень видно в «Домби и сыне», например, где мистер Домби, очень богатый и очень задравший нос, и вот эта вот тусовка бедных, но высоконравственных, включая его собственную дочь, которую он не любит. И как они в результате выигрывают, а он разоряется, и они его прибирают к себе жить вместе, и он понимает… Они его подбирают именно в тот момент, когда он наконец осознал, что он вообще наделал.

Да, у Диккенса там очень много вот этого вот, что им повезло и поэтому они получили большое богатство, например. Ну, часто так. Но также там понятно, что они стали бы не такие богатые, но просто благополучные, если бы они просто делали то, что делают, и им повезло насколько-то. И очень много всегда взаимовыручки у этих добрых людей.

Волк: Это хорошие истории.

Трикстер: То есть я понимаю, на какие культурные образцы я опираюсь, когда я делаю чертов донатный сайт. Но при этом мы прокладываем некую новую дорогу, потому что да, литература, скорее, в стиле Диккенса, а… не то что литература — да, это конспект, но это конспект условно по Диккенсу. Может быть, я там буду подробнее писать. Может быть, если Рэйчел подключится, то будет выглядеть подробнее.

Рэйчел: Мне вообще это напоминает очень Хайнлайна «Пасынки Вселенной».

Трикстер: Я его плохо помню, я не перечитывал.

Рэйчел: В общем, там огромный корабль несется сквозь вселенную, там выросло энное поколение людей, которые вообще даже не представляют себе, что за пределами этого корабля вообще что-то есть.

Трикстер: Я знаю, что мне еще напоминает это всё. Вон лежит «Поселок» Булычева, Рэйчел его читает, а я перечитываю. Я, кстати, понял, что я взрослого Булычева вообще не отличаю от Стругацких, то есть я не берусь по тексту сказать, это Стругацкие или это Булычев. Для меня это какое-то одно культурное явление, они ужасно похожи. Ну так вот, «Поселок» — это вещь о людях, которые колонисты поневоле. У них космический корабль потерпел аварию. Они куда-то летели исследовать и, возможно, колонию основывать — может быть, даже туда же, — но у них случилось крушение. И в результате у них куча людей в анабиозных ваннах погибло, а сами они в количестве нескольких десятков человек доползли из гор, где это случилось, до леса, и сейчас их уже человек сорок осталось, причем это вместе с родившимися детьми. Прошло 16 лет, и они там прозябают, в общем-то. И это не колония в смысле во славу Земли, а это некое полудикарское племя, которое пытается сохранить остатки человеческой культуры и цивилизации, каких-то знаний, и там как-то при этом устроиться.

Рэйчел: Про культуру и знания там один человек пытается, а остальные пытаются «выжить в этой стране» просто.

Трикстер: Ну, в общем, типа того. Нет, ну почему, там Вайткус химию преподавал, еще кто-то что-то. Литературу, биологию. То есть там кто что знает, те как-то чему-то учат, Старый — больше всего. Ну, не важно. В общем, они что-то там как-то пытаются сохранить, и у них очень много торга: встраиваться ли и дичать окончательно, но при этом хорошо адаптироваться или таки сохранять больше какого-то духовного и цивилизационного измерения.

Важно, что там очень, очень много описывается вот этот быт: с какими-то плошками с маслом, с какими-то палками, с какими-то стрелами с металлическими наконечниками из чего-то там сохранившегося, принесенного с собой с корабля, и это редкость, и там еще что-то. И какое животное нашли, и какое местное животное у них там чего заменяет, и большое событие: они животноводство не то чтобы придумали, но смогли найти животное, которое для животноводства подходит. Ну какие-то вот эти вещи. И этого очень много.

То есть первая половина книжки — а там на фоне много-много этих деталей — происходит путешествие к кораблю неких засланцев, нескольких человек, которые должны оттуда принести еще каких-то ништяков. А корабль лежит в горах, и это опасное путешествие. Они туда 16 лет собирались, три раза начинали ходить или сейчас третий раз идут. И в предыдущие походы гибли люди, и в этом тоже погибнут. И только часть вернется.

А потом прилетает три человека, собственно, исследовательской экспедиции. И дальше всё идет параллельно: описание этой, в общем-то достаточно благополучной, получается, станции, которая при этом чувствует себя достаточно заброшенной в этом негостеприимном мире, и они втроем там тусуют, эти исследователи, и вот этого поселка дальше. И много нервов: они встретятся или не встретятся. Там очень много вот этого робинзонкрузовского описания, как там кто с чем справлялся. Сам «Робинзон Крузо» — тоже этот жанр: как человек справлялся сделать благополучие в неподходящих условиях. То есть этот жанр, он есть.

Рэйчел: Да-да, приключенческий.

Трикстер: Это какой-то специальный поджанр приключенческого, это не просто приключенческий. Приключенческий бывает очень разный. Это какой-то специальный кусочек, где из говна конфетку, причем именно по мелочи и с большими идеями и малыми средствами. То есть не любой приключенческий сюда ложится. Приключенческий бывает очень разный. Боевик — это тоже приключенческий. А это такой какой-то специальный приключенческий, где главным врагом является неблагополучие.

Волк: В случае с Робинзоном и с «Поселком» Булычева, по-моему, имеет значение еще то, что это не вполне понятная обстановка, в которой находятся герои, которую они, естественно, описывают предметно: вот там-то это, вот тут-то это. То есть они совершенно в такой ситуации, в которой мало у кого есть опыт быть.

Рэйчел: Это получается как попаданцы.

Трикстер: В нашей ситуации тоже мало у кого есть опыт быть.