(Анти)психиатрия для нарративного практика (Эш Рэйчел и Трикстер)

#из_архива

Находясь в информационном и правовом вакууме, который складывается вокруг темы психиатрии в России, очень сложно начать разговор. И все-таки мы попробуем.

Начнем мы с того, как мы видим ситуацию, сложившуюся в российском нарративном сообществе вокруг этой темы на сегодняшний день. А видим мы, что в нарративном сообществе на данный момент существуют два полюса отношения к теме психиатрии на практике. На одном полюсе находятся нарративные практики, которые пишут в своих объявлениях: «с психиатрией/психопатологией не работаю».

На другом — практики, деконструирующие с клиентами представления о норме даже в тех ситуациях, когда существует реальная угроза жизни и здоровью клиента (тяжелая депрессия с суицидальными порывами).

Почему мы выделили полюса именно так? Дело в том, что о психиатрии действительно невозможно говорить отдельно от понятия нормы. И если на одном из выделенных нами «полюсов» тема нормирования отсутствует, но подразумевается, то на другом именно нормирование оказывается в фокусе внимания. При этом и в том, и в другом подходе, с нашей точки зрения, имеются существенные минусы.

Так, первая парадигма как бы делит мир на «этих» и «не этих» людей, что во многом повторяет существующие в обществе практики, в том числе практики маргинализации и дискриминации людей, соотнесенных с темой психиатрии, а также практики поддержания ложной территории безопасности/невинности для тех, кто пока с ней воочию не сталкивался (и может по умолчанию считать себя «не этим» человеком, каким-то образом застрахованным от депрессии, нервного срыва, «добрых» родственников и других «точек входа» в тему психиатрии). Таким образом, «эти люди» должны искать себе каких-то специальных нарративных практиков, а «не эти люди», у которых выбор специалиста вроде бы оказывается несколько шире, в то же время рискуют лишиться помогающего специалиста, оказавшись в ситуации депрессии, госпитализации в психиатрическую больницу и т. д.

Что касается второй парадигмы, то тут деконструкция нормы доходит до некоторого абсурда. У нас есть конкретные кейсы, иллюстрирующие этот абсурд, и герои этих кейсов говорят, что если бы у них изначально был выбор, они сразу предпочли бы фармакологическое лечение вместо депатологизации тех сложных состояний сознания, в которых они находились.

Теперь мы вернемся к теме статьи и расскажем, почему мы взяли в скобки приставку «анти-» в слове «антипсихиатрия». Дело в том, что движение антипсихиатрии на Западе уже добилось существенных успехов, так что такие вещи как клиент-центрированность на данный момент на Западе уже относятся к психиатрии без всяких приставок «анти-«, в то время как в России эта идея до сих пор является достаточно радикальной.

Во время обучения нарративной практике нам доводилось много слышать о том, что в центре нарративной терапии находится клиент, в то время как многие другие подходы ориентируются на норму. Пообщавшись с реальными представителями отечественной психиатрии, мы пришли к выводу, что во многих случаях даже нормирующие представления оказываются довольно прогрессивными, т. к. врачи в клиниках чаще всего ориентированы не на клиента и даже не на норму, а на диагноз. Возможно, здесь играют роль особенности русского языка, где такие фигуры речи как «лечить шизофрению» являются самоочевидными. В свою очередь, такие описания процесса помощи оказывают, с нашей точки зрения, большое влияние на сами практики оказания психиатрической помощи. В результате врачи редко обращают внимание на качество жизни пациентов.

Когда мы пытаемся выстроить диалог с больничными врачами в нашей «полевой» работе, нам порой даже трудно бывает опираться на наблюдения, приблизился пациент к норме или же отдалился от нее в процессе лечения, так как врач «лечит диагноз» по протоколу, и между протоколом, врачом и диагнозом порой не остается места ни живому человеку, ни здравому смыслу.

Что же важно знать и уметь нарративному практику для того, чтобы эффективно помогать людям, близко и на собственной шкуре соотнесенным с темой психиатрии?

Мы много общаемся с людьми, пережившими госпитализацию в психиатрический стационар, периодически находящимися в тяжелых состояниях сознания и/или имеющими довольно специфические ландшафты идентичности и неординарное самовосприятие. И пока нам не удалось обнаружить никаких специальных умений, которые были бы чем-то новым относительно практик и этики нарративной терапии и работы с сообществами.

Да, помогающему специалисту хорошо бы проявлять внимание к мировосприятию клиента, к тому, что он как видит и какими словами называет.

Да, необходимо уметь видеть социальные причины различных проблем в жизни людей, деконструировать дискурсы и возвращать проблемы в социокультурный контекст.

Да, важно ориентироваться в окружающем мире, уметь получать информацию из различных источников и вырабатывать собственное понимание различных явлений, которые могут оказаться в фокусе терапии или оказывать на нее существенное влияние.

Нужно иметь арсенал методов, позволяющих достоверно выяснить, что именно является проблемой для человека, обратившегося за помощью, как он это называет и как это может называть сообщество, обладающее ресурсами для решения проблемы или снижения ее негативного влияния.

Практики социальной работы, навыки правозащиты и адвокации тоже никогда не будут лишними. То же самое касается комплекса умений, позволяющих видеть отношения власти, деконструировать привилегии, находить линии ускользания и переопределять расклад сил в ситуации.

Все это, с нашей точки зрения, довольно общие для нарративного практика компетенции, которые большинство нарративных практиков так или иначе нарабатывают и развивают у себя с опытом.

И хотя в обществе очень распространены практики разделения людей на «таких» и «не таких», у человека, соотнесенного с нарративной терапией и работой с сообществами, всегда есть выбор, следовать им или нет в своей жизни и практике.

АВТОРЫ: Эш Рэйчел и Трикстер

20 марта 2016

Из материалов к Девятой конференции по нарративной практике и работе с сообществами.