Бог весёлый винограда (с)

Приходило кусками, замирало, дописалось наконец. Страненнькое по мотивам той части мифов о Дионисе, которая не про божественное "ты меня уважаешь?", а про более интересные вещи, в частности, поход за мамой.

Да и пускай в гордом своём покое

Дремлют торжественно медные небеса!

Под исцарапанной, смуглой твоей рукою

Гибкой змеёю вьётся, ползёт лоза.

Память бессмертных бродит по жилам искрой,

Горькой и колкой холодной ночной звездой...

Ты забавляешься, лёжа на ветви низкой

Над говорливой и чистой речной водой.

Как прихотливо с солнцем река играет!

Как напевает нежно тебе волна!

Что тебе бездна, шепчущая за краем,

Горние храмы, древняя тишина?

Нет же, другое. И спутаны, как кудели

Прях нерадивых, все мысли твои плывут.

Крепко безумен ты, лучший из виноделов,

Жизнь позапомнить — пустой и напрасный труд:

Лучше не ведать, коль нрав у тебя нестрогий,

Жажду и голод, терзанья и зной в пути.

Надо ль знать камень, что ранил босые ноги

(Сил не хватало — заставить его цвести)?

Где ты скитался, кем побывал на свете —

Помнят лишь Гайя да мойры, и то — как знать?

Шалые кудри расчёсывал только ветер,

Не привечала дальняя сторона.

Нет, всё не так! Вот грохочет весельем пляска.

...Клонится ива над чёрной слепой водой.

"Хочешь поверить, племянник, в дурную сказку?"

Едкий. Усталый. Ни старый ни молодой...

Полноте — этот?! Не веришь, но знаешь точно,

Где-то внутри не по-божески задрожит

Что-то горячее, здесь, на крыльце у Ночи

Слишком живое. "Дороже, чем сказка — жизнь.

Выдумай сам, если сможешь. Ещё мальчишка —

Вдруг да сумеешь. Но что тебе этот путь?"

...Странно сказать: он тебя испугал не слишком,

Только прогнал из сознанья пустую муть.

Сколько их — жизней, как листья и камни разных

(Правда, торжественных гимнов о том не споют).

Помнится, всё же спросил: ну и как тебе праздник?

Вот моя сказка. Исполнишь ли просьбу мою?

И — "Забирай!" — необещанная, земная,

Словно девчонка, не старше твоей тоски...

Чем всё закончится — вдруг ты и сам не знаешь.

"Только до срока не смей разжимать руки".

Глупо, должно быть. Но буйство не знает страха,

Век через тьму и огонь возвращаясь назад,

Прахом осыпется (было!) и снова из праха

Вырвется к солнцу сквозь зреющий виноград.