О жалости и детских травмах.
Я стала замечать, что функция сострадания и жалости во мне как-то атрофировалась. И я даже не понимаю, почему, собственно, я раньше в подобных случаях людей жалела.
Есть два брата: Саше 25 лет, Диме - 33. Старший был тем самым трудным ребенком, от которого хотят поскорее избавиться все учителя, от которых седееют родители и которых ненавидят все мамочки класса. Младший же - полная противоположность: его не приходилось развлекать, его можно было оставить одного дома, чтобы сходить в магазин, и точно быть уверенным - он не полезет к окнам, не выйдет за дверь, а будет сидеть и играть с калькулятором.., даже если поход займет больше времени, чем планировалось. Их мама до сих вспоминает: "Я выхожу с одного собрания и краснею от стыда, иду с другого - красная от гордости". Сашу в лицее обожали, называли гением. Диме же прочили в школе чуть ли не жизнь по тюрьмам.
Оба выросли. У Димы жена и трое дочерей. Нет и не было никаких тюрем, в дочерях души не чает. Даже старшая, от первого брака, папу знает, не как воскресного посетителя и проводит у него столько же времени, сколько и с мамой.
Саша - программист. И это не тот специалист, который будет работать за оклад. В развитии не остановился, полагаю, что потолка у него нет и не будет. Женился на такой же любознательной и целеустремленной девушке, поездили по Европе, накопили на квартиру, пока выбирали, решили еще попутно и квартиру отца (которую им предложили для совместного проживания) обменять на более хорошую с доплатой. В ближайшем будущем планируют во Вьетнам, а потом и ребенка.)
Все, вроде, налажено, оба нашли себя. Но вот незадача, Дима до сих пор частично живет в своем детстве. Ну как живет, - вспоминает. И вот при встрече со мной он рассказывает, как родители любили Сашу и забывали про него, как тому они все-все давали, а Диму держали в черном теле и многое-многое другое. А я знала его и в детстве, и в подростковом возрасте. И видела Сашу. И разговаривала с их родителями. Я говорю: "Дим, ну как же так, если все ровно наоборот. Сашу с четырех лет одного оставляли на полдня, в то время, как в твоем детстве этого не было. И если кто из вас и рос сам по себе, так это он, потому что забот не доставлял и все внимание акцентировалось на тебе. И еще, я помню, как ты был одет - слишком уж ты загнул про "черное тело"." И еще, я молчу об этом, но помню слова его мамы: "Диме все время всего было мало, что ни дай. А Саша даже от денег на карманные расходы отказывался. И потому ему хотелось что-то дать". И помню, как я сидела в больнице, где лежал Дима с ножевыми ранениями, и жутко боялась встретить его маму. Мне казалось, она войдет вся седая, и я не выдержу.
Так оно и тянется до сих пор: Дима упрекает родителей в том, что те не могут помочь материально еще больше, что они ему всегда и всего недодавали, что они уделяют мало внимания внучкам... А Саша... А он ничего не просит. И до сих пор от всего отказывается. "Я сам, все хорошо, у меня все есть". И правда есть же, как видите.
И вот Дима мне кричит о том, как ему мало в детстве всего досталось, а я сижу, словно в панцире и мне, отчего-то, становится все гаже и гаже. Говорю: "Ты знаешь, если я хоть раз услышу подобное от своего сына - я вряд ли продолжу с ним общаться. Отлепись от родителей. Совсем отлепись. Они давным-давно ничего тебе не должны. И травмы твои детские - это хрень". Меня злит, да. Меня злит вот это во взрослом мужике, который отчего-то уверен, что у мамы не должно быть своей жизни, своих финансов, своих удовольствий. А его несет все дальше: "Ты всего просто не знаешь!". Я говорю: "А мне и не надо знать. Что они такого сделали? В сугроб тебя выкинули? Пальчики утюгом прижигали? Сдали в детдом?". Дима орет: "Да лучше бы сдали!". И я хрен знает как держу себя в руках. Меня клинит просто: "Отцепись от них. Отцепись. Пусть их лучше для тебя вообще тогда не будет". Мне охота закрыть тему и уйти.
А, да! Забыла рассказать о мелкой такой топорной манипуляции. В самом начале разговора (с нами стоял еще Саша) Дима сказал: "А как наша мама сказала, когда я сообщил про нее (кивок в мою сторону)? "Чтоб ноги ее в этом доме не было!" Я с ней ругался потом". Я изобразила тумбочку, потому что тогда еще разговаривали не со мной. Но было очевидно, что слова предназначены мне. Он их потом повторил, чтобы точно перетянуть меня на свою сторону. Только вот незадача, даже если когда-то и говорила, то что? Как это влияет на мое отношение к самой ситуации? И для чего ему нужна группа поддержки?
Мне интересно, что там за друзья у него, которые радостно его в этом жалеют и поддерживают? Такие же "жестоко травмированные"? Кормящие его злость и обиду.
Неясно мне, для чего этот термин - детская травма, - так радостно мусолят на всех углах? Мне кажется, такие вещи надо разгребать только в том случае, если это как-то поможет тебе изменить реакции на определенную ситуацию, нет? И то, не обижаться, не обвинять, а вспомнить, почему ты реагируешь именно так, увидеть неверность своего поведения более отчетливо, не более. А в целом, это для действительно травмированных детей, переживших насилие, явную нелюбовь своих родителей (не какое-то абстрактное "недодали").
Как удобно прикрываться травмами. Ведь тогда можно не меняться. Можно все списать на родителей. Или, вот, можно вечно манипулировать их чувствами, вымогая себе что-либо. Только в среднем, любому взрослому человеку становится мерзко от общения с подобными или, как минимум, утомительно. Я любила этого человека много лет, а в тот день поняла, что общаться с ним мне тяжело и неприятно. Что человек, который растит троих детей и несет ответственность за свою семью, так и не решился нести ответственность за самого себя. Откуда все это знаю? Я их сводная сестра по отцу, от первого брака.
И мне, да, не жалко. Как не жалко и отцов-алиментщиков, которые ноют о том, что бывшая жена там ему алименты простить не может, а он последний хрен тут без соли доедает. И тех, кому детей не дают, потому что в большинстве своем они и не пытались их брать. А если один раз робко попросили - так удовлетворились отказом, а не пошли в суд. И себя тоже не жаль. Потому что мы не дети. И все, что происходит с нами, за исключением некоторых случайностей - это все наша ответственность. И ничья больше.
Есть два брата: Саше 25 лет, Диме - 33. Старший был тем самым трудным ребенком, от которого хотят поскорее избавиться все учителя, от которых седееют родители и которых ненавидят все мамочки класса. Младший же - полная противоположность: его не приходилось развлекать, его можно было оставить одного дома, чтобы сходить в магазин, и точно быть уверенным - он не полезет к окнам, не выйдет за дверь, а будет сидеть и играть с калькулятором.., даже если поход займет больше времени, чем планировалось. Их мама до сих вспоминает: "Я выхожу с одного собрания и краснею от стыда, иду с другого - красная от гордости". Сашу в лицее обожали, называли гением. Диме же прочили в школе чуть ли не жизнь по тюрьмам.
Оба выросли. У Димы жена и трое дочерей. Нет и не было никаких тюрем, в дочерях души не чает. Даже старшая, от первого брака, папу знает, не как воскресного посетителя и проводит у него столько же времени, сколько и с мамой.
Саша - программист. И это не тот специалист, который будет работать за оклад. В развитии не остановился, полагаю, что потолка у него нет и не будет. Женился на такой же любознательной и целеустремленной девушке, поездили по Европе, накопили на квартиру, пока выбирали, решили еще попутно и квартиру отца (которую им предложили для совместного проживания) обменять на более хорошую с доплатой. В ближайшем будущем планируют во Вьетнам, а потом и ребенка.)
Все, вроде, налажено, оба нашли себя. Но вот незадача, Дима до сих пор частично живет в своем детстве. Ну как живет, - вспоминает. И вот при встрече со мной он рассказывает, как родители любили Сашу и забывали про него, как тому они все-все давали, а Диму держали в черном теле и многое-многое другое. А я знала его и в детстве, и в подростковом возрасте. И видела Сашу. И разговаривала с их родителями. Я говорю: "Дим, ну как же так, если все ровно наоборот. Сашу с четырех лет одного оставляли на полдня, в то время, как в твоем детстве этого не было. И если кто из вас и рос сам по себе, так это он, потому что забот не доставлял и все внимание акцентировалось на тебе. И еще, я помню, как ты был одет - слишком уж ты загнул про "черное тело"." И еще, я молчу об этом, но помню слова его мамы: "Диме все время всего было мало, что ни дай. А Саша даже от денег на карманные расходы отказывался. И потому ему хотелось что-то дать". И помню, как я сидела в больнице, где лежал Дима с ножевыми ранениями, и жутко боялась встретить его маму. Мне казалось, она войдет вся седая, и я не выдержу.
Так оно и тянется до сих пор: Дима упрекает родителей в том, что те не могут помочь материально еще больше, что они ему всегда и всего недодавали, что они уделяют мало внимания внучкам... А Саша... А он ничего не просит. И до сих пор от всего отказывается. "Я сам, все хорошо, у меня все есть". И правда есть же, как видите.
И вот Дима мне кричит о том, как ему мало в детстве всего досталось, а я сижу, словно в панцире и мне, отчего-то, становится все гаже и гаже. Говорю: "Ты знаешь, если я хоть раз услышу подобное от своего сына - я вряд ли продолжу с ним общаться. Отлепись от родителей. Совсем отлепись. Они давным-давно ничего тебе не должны. И травмы твои детские - это хрень". Меня злит, да. Меня злит вот это во взрослом мужике, который отчего-то уверен, что у мамы не должно быть своей жизни, своих финансов, своих удовольствий. А его несет все дальше: "Ты всего просто не знаешь!". Я говорю: "А мне и не надо знать. Что они такого сделали? В сугроб тебя выкинули? Пальчики утюгом прижигали? Сдали в детдом?". Дима орет: "Да лучше бы сдали!". И я хрен знает как держу себя в руках. Меня клинит просто: "Отцепись от них. Отцепись. Пусть их лучше для тебя вообще тогда не будет". Мне охота закрыть тему и уйти.
А, да! Забыла рассказать о мелкой такой топорной манипуляции. В самом начале разговора (с нами стоял еще Саша) Дима сказал: "А как наша мама сказала, когда я сообщил про нее (кивок в мою сторону)? "Чтоб ноги ее в этом доме не было!" Я с ней ругался потом". Я изобразила тумбочку, потому что тогда еще разговаривали не со мной. Но было очевидно, что слова предназначены мне. Он их потом повторил, чтобы точно перетянуть меня на свою сторону. Только вот незадача, даже если когда-то и говорила, то что? Как это влияет на мое отношение к самой ситуации? И для чего ему нужна группа поддержки?
Мне интересно, что там за друзья у него, которые радостно его в этом жалеют и поддерживают? Такие же "жестоко травмированные"? Кормящие его злость и обиду.
Неясно мне, для чего этот термин - детская травма, - так радостно мусолят на всех углах? Мне кажется, такие вещи надо разгребать только в том случае, если это как-то поможет тебе изменить реакции на определенную ситуацию, нет? И то, не обижаться, не обвинять, а вспомнить, почему ты реагируешь именно так, увидеть неверность своего поведения более отчетливо, не более. А в целом, это для действительно травмированных детей, переживших насилие, явную нелюбовь своих родителей (не какое-то абстрактное "недодали").
Как удобно прикрываться травмами. Ведь тогда можно не меняться. Можно все списать на родителей. Или, вот, можно вечно манипулировать их чувствами, вымогая себе что-либо. Только в среднем, любому взрослому человеку становится мерзко от общения с подобными или, как минимум, утомительно. Я любила этого человека много лет, а в тот день поняла, что общаться с ним мне тяжело и неприятно. Что человек, который растит троих детей и несет ответственность за свою семью, так и не решился нести ответственность за самого себя. Откуда все это знаю? Я их сводная сестра по отцу, от первого брака.
И мне, да, не жалко. Как не жалко и отцов-алиментщиков, которые ноют о том, что бывшая жена там ему алименты простить не может, а он последний хрен тут без соли доедает. И тех, кому детей не дают, потому что в большинстве своем они и не пытались их брать. А если один раз робко попросили - так удовлетворились отказом, а не пошли в суд. И себя тоже не жаль. Потому что мы не дети. И все, что происходит с нами, за исключением некоторых случайностей - это все наша ответственность. И ничья больше.
Комментарии