* * *
Центры появления условных языков в России и Белорусси на современной карте. Самые старые из них по упоминаниям – Могилев, Суздаль, Галич. Остальные центры, вероятно, результат экспансии образцов языка и его дальнейшего развития. Красным обозначен центр иконописи в 16-17 вв – Палех, Холуй и Мстёра. Они же, вероятно, центры распростанения греческой лексики. Тайный язык офеней и других связанных с ним условных языков вызвает у многих интересующихся русской историей понятный интерес. С одной стороны – это явление, отставившее следы и в языке, и в культуре, а с другой – с каким временем связать его появление? С каким местом? С какими людьми?Появились уже и явно спекулятивные работы на эту тему – энтузиаст на скудных полях мистики А. В. Колотов выводит этот язык от некого сакрального языка жрецов Траяна и приводит схему бытования тайного языка от языческих времен Руси и до 20 века, причем большую часть охваченного периода - почти не имея доказательств. Оно, конечно, и понятно с одной стороны, тайное знание не оставляет, мол, заметных следов, но все же переход траяновых жрецов в скоморохи требовал бы хоть минимальных аргументов. И вообще - не попроще было бы искать следы среди угро-финских шаманов?Но зато и в филологии в поледние годы было сделано и несколько диссертаций на тему условных яыков и перепечатаны старые интересные работы на эту тему. Пройдемся по ним.Первые сообщения о тайных языках на Руси относятся к самому началу 17 века, к Смуте. Вот что писал голландец Исаак Масса, купец и посланник Геральных штатов, быший в России в 1601-1609 гг.: «Эти казаки различных племен (is een soorte von Anderley natie), из Московии, Татарии, Турции, Польши, Литвы, Корелии (Corelen) и Неметчины, по большей части московиты и говорят по большей части по-московски, но сверх того между собой они употребляют особый язык (bysonder gemaeckte spraecke), который они называют "отверница" (Otvernitza), и это народ - по большей части бежавшие от своих господ холопы (lyfeygene knechten), плуты, и воры, и различные бездельники (boeven), и поселяются они главным образом в татарских степях, близ реки Волги, также неподалеку от Дона (Donauwe) и Борисфена [Днепра] и переходят с место на место и строго соблюдают между собою справедливость и добрый порядок, сами избирают себе начальников, коим беспрекословно повинуются, и называют их атаманами (Ottomanni) по народу, от которого происходят турки, как о том можно прочесть в истории их происхождения». («Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей»).<Всем хорошо это сообщение, да вот только непонятно, как же тайный язык так распространился да еще среди людей из самых разных мест? Значит, был весьма прост, легко осваиваем. Отвернец Смуты, добавим, был явно родом из окрестностей Могилева и принесен в Москву белорусами, входившими в польское войско. Есть вблизи Могилева деревня Отверница, давшая имя отверницкой говорке. Павел Тиханов, исследовавший арго в конце 19-начале 20 века сообщает: «В Описании Кричевского графства, составленном Андреем Мейером в 1786 году, есть весьма любопытное указание на особый язык местного населения. "Я думаю, говорит автор Описания - что не противно будет, если я упомяну здесь о том наречии, которым все (?) кричевские мещане, портные, сапожники и других мастерств люди, а особливо живущие около польской границы корелы (не от корелов, а от грабежей своих так названные крестьяне) между собою изъясняются. Сие наречие подобно многим российским, а особливо суздальскому, введено в употребление праздношатавшимися и в распутстве жившими мастеровыми, которые, привыкнув уже к лености и пьянству, принужденными находились для прокормления своего оное выдумать и сплесть, дабы посторонние их не разумели, и они всех тем удобнее обкрадывать и мошенничать могли. Оно не основано ни на каких правилах и кроме множества произвольно вымышленных, состоит еще из переломанных немецких и латинских слов. Употребляемая между ими таковая речь называется здесь отверницкою или отвращенною" (Рукопись библиотеки Казанского университета, лл. 4 об. - 6).Ага, вот и корелы из рукописи Массы нашли свое объяснение. Никакие это не жители Карелии, а прозвище местных грабителей.Так что придумали «распутные мастеровые от своей лености и пьянства»? Языки белорусских нищих, к примеру, несут множество слов со вставками. Овернец, помимо заимствованных слов – был способ вставки дополнительных слогов, который П. Тиханов называет старинным и для Руси: «Самый общеупотребительный и самый относительно старинный язык этого рода есть так называемый разговор по херам, когда слог хер (произношение буквы х церковнославянского алфавита) или какой другой, что все равно, - вставляется между каждым слогом произносимого слова, причем к началу, а иногда и к окончанию слова также приставляется избранный слог. По этой системе предложение наприм. "покурим трубочки" будет таково: херпохеркухеррим хертрухербочхеркихер. Или последний слог каждого слова складывают по церковнославянскому произношению, для вящей же темноты и невразумительности слова произносят скоро и делают на конце особое ударение, так сказать, отчеканивают последний слог: покурим-мыслете-ер-м трубочки-како-иже-ки. Говорят также, заранее условясь в известных приставках к слову, причем самые выражения разделяют наполы и ставят эти части одну на место другой: ши-бочки-тру-цы рим-поку-тацы, здесь ши и цы - условные приставки, бочки - вторая половина слова, тру - первая (трубочки), рим - вторая половина, поку - первая (покурим), тацы - приставка, и т. подобн.» Оказывается, «царь Алексей Михайлович очень любил криптографию. Известна тайнопись на колоколе, принесенном им в дар Саввино-Сторожевскому монастырю. Иногда царь видимо тешился этим способом выражения. Сохранилось собственноручное письмо его к Матюшкину, где содержание читается по первым, начальным буквам речений. Интересно, что здесь сказался также и метод обучения грамоте в старину (ърм, ьрм). Вот это послание, подлинник коего хранится в Археографической Комиссии:
"Борис Андрей Родивон Трофим ърм Карп Андрей Калист ърм Трофим Енох Борис Янос Недромонт Енох Трофим ърм Трофим аз как (зачеркнуто: крома ърм) ърм мой есть наш азь хер лой Енох бой он мой ърм зай зой аз кай аз луй (зачеркнуто: луй) он юс ир Ной аз каз он рюх ьрм миг из Тферь ьрм наш Енох как ох мурашка зх (sic). А потом будь здрав".
При дешифровании записка дает: "Барт(ошибка, вместо брат), как тебя нет, так меня хлебом з закалою и накормить некому"...»
Как мы видим, такой способ тайного сообщения доступен человеку грамотному, письменному. Но, для «разговора по херам», впрочем, определенные устные навыки тоже должны быть немалыми.
Но вернемся к первой четверти 17 века. Ричард Джемс, английский пастор, ученый и поэт, побывавший в России 1618-1619 гг. также упоминал о каком-то тайном языке. Ему же принадлежит запись фрагмента скоморошьей песни с «перекодировкой» обычного языка в метафоры скоромошины: «Гуси-крестьяне, стучики-попы, лебеди-дворяне, вши-попадьи!» Стучик, кстати - мелкий вид бекаса. Скоморох, кстати, ставит в этой песне крестьян почти наравне с дворянами, а попа и тем более попадью куда ниже.
Если приводить только офенские слова, эта песенка звучала бы как: «Лохи-крестьяне, касы – попы, ховреи-дворяне, касихи – попадьи! Вроде бы, общего нет ничего, кроме единичной метафоризации, если лох – выметавший икру лосось. На самом деле исходно, в Галиче, вероятной родине условного языка рыбаков, шерстобитов, иных отходников - лох – это просто сосед, слово местное. Но дело не в единичном примере - главное же, что и в офенском часто встречается метафорическое словообразование.
Мы могли бы сказать, что, самое позднее, в 16-17 вв. идея создания условных языков овладела массами, они распространяются. В 1779 в повести Матвея Комарова о Ваньке Каине, изданной в Петербурге, приводился разговор воров: "Трека калач ела, страмык, сверлюк страктирила" сопровождаемый примечанием: "Многим, думаю я, покажутся сии слова за подлую пустую выдумку, но кто имел дело с лошадиными барышниками, тот довольно знает, что они во время покупки и продажи лошадей между собою употребляют такие слова, которых другие и уразуметь не могут: например, у них называется рубль - бирс, полтина - дер, полполтины - секана, секис..." По Виноградову в последней четверти 18-ого века на галичское арго обращают внимание духовные власти – без письменных результатов.
Только в 19-20 вв возникают боле обширные записи лексиконов, словари условных языков – Галивонского алемана (он же, по сути, жгонский, то есть язык костромских пимокатов), распространенного в Угличе, Бежецке, Кашине, Калязине, Одоеве, Торопце масовского языка - варианта офенского языка, кубрацкого лемезеня из Дорогобужа на Смолензщине, языков одоевских прасолов, катрушницкого лемезеня (Могилев), любецкого лемента, понатского языка, матрайского языка из села Красное Арзамасского уезда и нескольких соседних деревень и так далее. Места распространения условных языков лучше всего нанести на карту (рис. 1)
Офицер и поэт Ф. Глинка, узнав от сосуживца-галичанина Ивана Астафьевича Жадовского, что в Галиче существует язык так называемых Галивонских Алеманов, или Елманский говор, написал о нем в своей книге. («Письма к Другу, содержащие в себе: замечания, мысли и рассуждения о разных предметах, с присовокуплением Исторического повествования: Зинобей Богдан Хмельницкой, или освобожденная Малороссия». Федора Глинки. Сочин. писем Русского Офицера. СПб., 1816. Часть II. 165 стр. 120.
Глинка сообщает о вполне развитом языке: «Нет никакого сомнения, что просвещенный путешественник с наблюдательным духом, проезжая разные области России, отыщет вещи особенного внимания достойные. Даже вслушиваясь в старинные русские песни и разбирая разные местные наречия, можно найти много любопытного и для нас теперь еще нового. Я недавно узнал, что в Галиче Костромской губернии существует и поныне совсем особенное наречие, которое, вероятно, в смутные для России времена, служило некоторым из тамошних граждан для тайного разговора и переписки. Сохраненное и поныне в некоторых купеческих обществах, оно доставляет им способ, особливо тем, которые разъезжают по ярморкам, объясняться друг с другом о цене товаров и о прочем так, что никто из предстоящих разуметь их не может. Сие Галичское наречие называют Галивонские Алеманы. Потому, может быть, Галивонские, что Галич в старину (вероятно, для отличия от Галича, находящегося ныне в Австрийских владениях) называли иногда Галивоном. У жителей галичских исстари велось говорить о городе своем и о себе так: «город Галивон, озеро Мирон, а люди Кривизна». Выражение: люди Кривизна значит хитрых и оборотливых людей. Говорят, что галичане всегда были отменно искусны в переговорах, торгах и разных оборотах промышленности. Удивительно, что наречие галичское имеет многие оттенки полного языка, которого грамматические правила во всем, однако ж, сходны с нашими. Не нарушая тайны Галичских жителей, я помещаю здесь из целого наречия их только несколько слов, которые, верно, для всякого любопытно будет прочесть. (Словарь я опускаю - но он есть в статье Н. Н. Виноградова Галивонские Алеманы Условный язык галичан (Костромской губернии) *) ... Вот слова совсем особенного наречия: как и когда оно составилось? об этом надо спрашивать у любителей и знатоков древности».
Комментарии