* * *

© Д.Кедрин, «Зодчие»

Я не о результате, ибо занятие это по результативности чуть-чуть уступает сизифову труду, а о самом процессе...

А начиналось все так:

Из наказа ярославскому воеводе Степану Траханиотову от 13 октября 1697 года:

Беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде… и в деревнях разбоев, и татьбы, и грабежу, и убийства, и корчем, и блядни, и табаку ни у кого не было; а которые люди учнут каким воровством воровать, грабить, разбивать и красть или иным каким воровством промышлять и корчмы, и блядни, и табак у себя держать, тех воров служилым людям велеть имать и приводить к себе и сыскивать про их воровство накрепко.

[MORE=читать дальше]Петр I приказал полиции вылавливать в городе «гулящих девок» и заключать их в так называемые «прядильные дома», где они занимались прядением. Пряли они, надо думать, без удовольствия.

Из указа Сената от 6 мая 1736 года:

Понеже правительствующему Сенату известно стало, что во многих вольных домах происходят многие непорядки, а особливо многие вольнодумцы содержат непотребных женок и девок, что весьма противно христианскому благочестивому закону.

Того ради смотреть, ежели где такие непотребные женки и девки, тех высечь кошками и из тех домов их выбить вон…

Елизавету Петровну они тоже раздражали, и она учреждает Секретную больницу, она же Калинкин дом — полицейско-исправительное заведение «для непотребных жен и девок». Лечение проводилось «секретным» путем, больные числились под номерами, иногда даже в масках, и имели право не называть своего имени и звания. Лазарет виделся матушке-государыне как несущий воспитательную нагрузку, и пациентов наказывали: сажали на одну овсянку, запрещали свидания, надевали смирительную рубашку, а в случае неповиновения заключали в темный карцер.

Из указа Елизаветы I (август 1750 года):

Понеже по следствиям и показаниям пойманных сводниц и блядей, некоторые указываемые ими непотребные (женщины) скрываются… Ее Императорское Величество указала: тех скрывающихся непотребных жен и девок, как иноземок, так и русских, сыскивать, ловить и приводить в главную полицию, а оттуда с запискою присылать в комиссию в Калинкинский дом.

Екатерину II равно беспокоили и подрыв экономических устоев необлагаемым налогом промыслом, и распространение сифилиса среди солдат. Поэтому за это можно было сесть, причем, что обидно — за свой счет:

Из принятого при Екатерине II «Устава о благочинии» (от 8 апреля 1782 года):

1. Буде кто дом свой или нанятой откроет днем и ночью всяким людям ради непотребства, с того взыскать пеню 12-дневное содержание в смирительном доме и сажать его в тот дом, пока не заплатит. Буде кто непотребством своим или инаго делает ремесло, от того имеет пропитание, то за такое постыдное ремесло отослать его в смирительный дом на полгода.

После того как указом Николая I жрицы продажной любви были узаконены, учредили Врачебно-полицейский комитет, издали нормативные акты, а тетенькам выдали документ — тот самый желтый билет. Паспорт отбирали и хранили в участке

Да если бы на ниве любви промышляли только они! увы. Конкуренция была жестокая. Были дорогие содержанки ( как правило иностранки – мода, престиж; особенно поспособствовал Дюма своей «Дамой с камелиями»). «Встают они поздно, — с явным осуждением писал в 1868 г. анонимный автор „Очерка проституции в Петербурге“, — катаются по Невскому в каретах и выставляют себя напоказ во французском театре».

Были простушки, часто выходцы из деревень — прислуга, девушки из кондитерских, ну и конечно женщины из мира театральных подмостков — хористки, танцовщицы кафешантанов — они составляли серьезную конкуренцию «бланковым» девушкам, пытавшимся найти клиентов в местах общественных увеселений, а ранее всего — цыганки. Цыганские хоры — это почти обязательный атрибут ночной жизни Петербурга.

В 40-70-х гг. брать на содержание цыганок считалось хорошим тоном даже в аристократических кругах. Причем на то, чтобы принять ухаживания должен был дать согласие хор — это не было частным делом. Кстати сказать, цыганки никогда не числились ни в «билетных», ни в «бланковых» проститутках.

Слово же «хористка» в предреволюционной России обозначало профессию и репутацию.

Девушки по окончанию выступления, вступали с клиентами в связь, не имеющую отношения к вокалу. В контрактах, которые они заключали, часто оговаривали обязанность «ужинать» с гостями по окончанию концерта.

Владелец увеселительного театра «Буфф» даже провел реконструкцию помещений, соорудив уединенные ложи и кабинеты.

В немногих хористок их поклонники влюблялись, и дело кончалось браком (вспомним Панину, Вяльцеву, Плевицкую). Но чаще судьба певичек заканчивалась грустно.

Публичный дом был заведением серьезным.

Он не должен был иметь никаких вывесок, расстояние от него до церквей, школ и училищ должно было быть «достаточно большим».

Внутри публичного дома разрешалось иметь пианино и играть на нем. Все остальные игры были запрещены, особенно настороженно упоминались тут шахматы. Также было запрещено украшать дом портретами царственных особ.

Делились бордели на три категории: высшая оплата до 12 рублей (не более 7 человек в сутки), средняя до 7 рублей (до 12 человек), низшая до 50 коп. (до 20 чел. в сутки). Не исполняющих требования проституток заключали под стражу в уже упомянутый «Калинкин дом».

Т.к. проституция считалась официальной профессией, то публичные дома облагались налогом.

Оговаривался и расчет за услуги: 3/4 полагались хозяйке, 1/4 — девушке. Правила эти, полагаю, соблюдались когда как.

Из Правил содержательницам борделей, утвержденных министром внутренних дел 29 мая 1844 года:

1. Бордели открывать не иначе как с разрешения полиции.

2. Разрешение открыть бордель может получить только женщина от 30 до 60 лет, благонадежная.

8. В число женщин в бордели не принимать моложе 16 лет…

10. Долговые претензии содержательницы на публичных женщин не должны служить препятствием к оставлению последними бордели…

15. Кровати должны быть отделены или легкими перегородками, или, при невозможности сего по обстоятельствам, ширмами…

20. Содержательница подвергается также строгой ответственности за доведение живущих у ней девок до крайнего изнурения неумеренным употреблением…

22. Запрещается содержательницам по воскресным и праздничным дням принимать посетителей до окончания обедни, а также в Страстную неделю.

23. Мужчин несовершеннолетних, равно воспитанников учебных заведений ни в коем случае не допускать в бордели.

Билетным предписывалось посещать баню, не уклоняться от медицинского освидетельствования, и ни в коем случае (!!!) не использовать косметики. Я так понимаю — чтобы не пытаться приукрасить товар/услугу.

Власти были к ним, впрочем, были лояльны: в кабинеты для осмотра разрешали приходить под вуалью, а в документе 1888 года, переизданном в 1910 году, инструкции Министерства Внутренних Дел для чинов сыскных отделений говорилось: п. 18 « …каждый чин сыскной полиции при исполнении … должен быть с лицами женского пола вежлив, серьезен и сдержан в особенности».