Автор: Арабелла
Пошить нельзя купить. Тюдоры
Альтернативой портным для многих людей был не самостоятельный пошив одежды, а покупка подержанных вещей. На всех уровнях общества рынок бывшей в употреблении одежды был огромным. Не было ничего постыдного в том, чтобы носить одежду, изначально сшитую для кого-то другого; это делала даже аристократия.
скрытый текстОдежду оставляли в наследство, дарили, закладывали, покупали и продавали, часто ею выплачивали зарплату. Лучший воскресный дублет деревенского дворянина, со всеми его подкладками, уплотнителями, нашивками и пуговицами, мог после его смерти перейти к его брату или племяннику, который перешивал его под себя. После того как на дублете становились заметны следы носки, пуговицы и нашивки отрезали, чтобы использовать еще раз, а дублет отдавали слуге. С новыми пуговицами попроще его можно было носить еще какое-то время или продать мелкому торговцу, который ходил по домам, скупая старые вещи. Спустя недели он мог оказаться на спине крестьянина, после того как его жена хорошенько его почистила. По мере того как он все больше изнашивался, его штопали и накладывали заплатки, пока однажды не признавали слишком потрепанным и, вероятно, передавали снова, в этот раз, возможно, одному из сезонных работников на ферме. К этому моменту он мог уже десять лет как выйти из моды и сильно испачкаться, но, поскольку изначально это была хорошая вещь, дублет все еще мог обеспечить тепло и защиту от ветра и даже немного поблекшей элегантности.
Рынок подержанной одежды в Лондоне располагался вокруг Лонг-лейн в Хаундсдиче. Здесь можно было купить одежду практически любого качества, от роскошной мантии пэра королевства до самого старого оборванного фризового плаща подмастерья. Эти наряды чистились, латались, чинились и подгонялись по фигуре, к ним дошивали пуговицы и отделку, чтобы придать им более модный вид или сделать более практичными. Старая купеческая мантия становилась лучшим воскресным одеянием ремесленника, а наличие сильно изношенной и залатанной рабочей одежды указывало на то, что одежда была по карману всем, даже беднейшим слоям населения.
Около четверти всех завещаний эпохи Тюдоров упоминают одежду. Ее наследовали члены семьи, слуги и друзья. Самым близким обычно оставляли лучшие наряды, но иной раз завещалась «старая» или даже «худшая» одежда. Например, в Эссексе в 1576 году Томас Пейр оставил свой лучший плащ Джону Бентону, своему родственнику, носящему другую фамилию. Генри Нортон получил голубой ливрейный плащ и пару «лучших плундр», Томас Бочер — лучший фризовый плащ, двое других мужчин — по одному старому плащу, а Джон Хаббард — старую пару плундр.
(прим. плундры - разновидность штанов - "тыковок", коротких или до колена. Обычно с вертикальными разрезами, через которые проглядывает ткань подкладки)
Двумя годами ранее Роберт Гейнсфорд поделил свой запас плундр между слугами: Натаниэль Элиот и Уильям Фелстед получили по паре из домотканого материала, Джон Гилберт получил лучшую белую пару, а Джон Нис — «худшую пару из домотканого материала». Но даже худшая пара домотканых плундр была приятным наследством. Не каждый, кому завещали одежду, сам ее носил. Иногда случалось, что мужчины оставляли одежду женщинам, или наоборот. Очевидно, предполагалось, что она будет перешита или продана. В мире без банков пара плундр могла запросто храниться в сундуке и дожидаться продажи или заклада.
Владельцы хорошей одежды могли выручить неплохие деньги: в конце 1590-х годов антрепренер Филипп Хенслоу одолжил мистеру Кроучу 3 фунта и 10 шиллингов под залог платья его жены. Ту же сумму он ссудил мистеру Бурдесу за шелковую мантию в рубчик, расшитую бархатом, с подкладкой из желтой шерстяной ткани, часто использовавшейся для прикроватных занавесок. Тогда эта сумма была эквивалентна 18-месячной заработной плате лондонской служанки и составляла две трети стоимости этой одежды при продаже. Даже подержанная пара худших домотканых плундр могла принести около четырех шиллингов. Кто в современном мире воротил бы нос от завещанного дара, равняющегося двухнедельной зарплате?
Рут Гудман «Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века»
отсюда
скрытый текстОдежду оставляли в наследство, дарили, закладывали, покупали и продавали, часто ею выплачивали зарплату. Лучший воскресный дублет деревенского дворянина, со всеми его подкладками, уплотнителями, нашивками и пуговицами, мог после его смерти перейти к его брату или племяннику, который перешивал его под себя. После того как на дублете становились заметны следы носки, пуговицы и нашивки отрезали, чтобы использовать еще раз, а дублет отдавали слуге. С новыми пуговицами попроще его можно было носить еще какое-то время или продать мелкому торговцу, который ходил по домам, скупая старые вещи. Спустя недели он мог оказаться на спине крестьянина, после того как его жена хорошенько его почистила. По мере того как он все больше изнашивался, его штопали и накладывали заплатки, пока однажды не признавали слишком потрепанным и, вероятно, передавали снова, в этот раз, возможно, одному из сезонных работников на ферме. К этому моменту он мог уже десять лет как выйти из моды и сильно испачкаться, но, поскольку изначально это была хорошая вещь, дублет все еще мог обеспечить тепло и защиту от ветра и даже немного поблекшей элегантности.
Рынок подержанной одежды в Лондоне располагался вокруг Лонг-лейн в Хаундсдиче. Здесь можно было купить одежду практически любого качества, от роскошной мантии пэра королевства до самого старого оборванного фризового плаща подмастерья. Эти наряды чистились, латались, чинились и подгонялись по фигуре, к ним дошивали пуговицы и отделку, чтобы придать им более модный вид или сделать более практичными. Старая купеческая мантия становилась лучшим воскресным одеянием ремесленника, а наличие сильно изношенной и залатанной рабочей одежды указывало на то, что одежда была по карману всем, даже беднейшим слоям населения.
Около четверти всех завещаний эпохи Тюдоров упоминают одежду. Ее наследовали члены семьи, слуги и друзья. Самым близким обычно оставляли лучшие наряды, но иной раз завещалась «старая» или даже «худшая» одежда. Например, в Эссексе в 1576 году Томас Пейр оставил свой лучший плащ Джону Бентону, своему родственнику, носящему другую фамилию. Генри Нортон получил голубой ливрейный плащ и пару «лучших плундр», Томас Бочер — лучший фризовый плащ, двое других мужчин — по одному старому плащу, а Джон Хаббард — старую пару плундр.
(прим. плундры - разновидность штанов - "тыковок", коротких или до колена. Обычно с вертикальными разрезами, через которые проглядывает ткань подкладки)
Двумя годами ранее Роберт Гейнсфорд поделил свой запас плундр между слугами: Натаниэль Элиот и Уильям Фелстед получили по паре из домотканого материала, Джон Гилберт получил лучшую белую пару, а Джон Нис — «худшую пару из домотканого материала». Но даже худшая пара домотканых плундр была приятным наследством. Не каждый, кому завещали одежду, сам ее носил. Иногда случалось, что мужчины оставляли одежду женщинам, или наоборот. Очевидно, предполагалось, что она будет перешита или продана. В мире без банков пара плундр могла запросто храниться в сундуке и дожидаться продажи или заклада.
Владельцы хорошей одежды могли выручить неплохие деньги: в конце 1590-х годов антрепренер Филипп Хенслоу одолжил мистеру Кроучу 3 фунта и 10 шиллингов под залог платья его жены. Ту же сумму он ссудил мистеру Бурдесу за шелковую мантию в рубчик, расшитую бархатом, с подкладкой из желтой шерстяной ткани, часто использовавшейся для прикроватных занавесок. Тогда эта сумма была эквивалентна 18-месячной заработной плате лондонской служанки и составляла две трети стоимости этой одежды при продаже. Даже подержанная пара худших домотканых плундр могла принести около четырех шиллингов. Кто в современном мире воротил бы нос от завещанного дара, равняющегося двухнедельной зарплате?
Рут Гудман «Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века»
отсюда
Поделиться в соцсетях
5
Комментарии