* * *

***

Представление, куда роман зайдет, иметь бы надо, но роман живой, а живое имеет привычку все ваши планы ломать.

Когда работа над текстом только начинается, автор почти ничего не знает о мире и персонажах, будь он хоть Пушкин, хоть Лев Толстой. Видит как бы сквозь мутное стекло: какие-то образы в тумане, сцены, лица героев, у которых ещё нет имён, морок… Как Кинг писал о женщине, которая пыталась закрыть ладонью трещину в обшивке самолёта, а над трещиной была надпись «Только для падающих звёзд» - вот пришёл образ, а откуда? Из какой истории? Из какой эпохи? Что он означает? И как всунуть его в этот самый подробный план?

Из образа, как из семечка, вырастает книга. Живая мысль меняется и ветвится. Персонажи постепенно обретают лицо, становятся всё более и более осязаемыми и настоящими – иногда здорово меняются, как образ той же Анны Карениной: в процессе работы Толстого над текстом он изменился очень серьёзно, в чём легко убедиться, если посмотреть черновые варианты. И идею романа изменил, что интересно.

Самое главное – это уловить ту самую внутреннюю логику, пытаться дотянуться до собственного вырастающего мира. И ни боже мой не ставить ему рамок: в самом лучшем случае мир эти рамки сломает, а в худшем и часто встречающемся – так и останется внутри клетки из авторских пунктов, мёртвой схемой, где все ходы расписаны.

Нет уж. План хорош для реферата. Для статьи. Для научной работы. Но для художественной литературы он не годится как метод.

Потому что деловая литература – собирается, как на заводе сложный механизм собирается из блоков. И потом этот механизм можно использовать, работать с ним, изучать мир с его помощью – в общем и целом, речь идёт о технологическом процессе. А художественная литература – это живое. Живую яблоню, живую собаку, живую птицу – собрать, смонтировать, используя готовый, скажем, чертёж или схему – невозможно. Их можно только вырастить. Из эмбриона, из семечка – смотря какое будет существо.

И те образы, которые в самом начале работы приходят в голову писателя – эти живые картинки, лица, надписи над иллюминаторами и прочие странные вещи, похожие на образы из снов – и есть эмбрионы и семечки. Дело писателя – их удобрять, что ли. Подкармливать. Создавать нужную температуру. Наблюдать. В общем, всячески создавать им условия для роста. И подстригать, что вы думаете! И гусениц снимать. И прививки делать. Но – так или иначе – давать им развиваться самостоятельно.

Не столько придумывать, сколько прислушиваться. Герои сами выведут на кульминационные точки сюжета – если дать им жить и дышать. А обстановка сама создаст сюжетные ходы. Наше дело – только как следует всё рассмотреть и понять.

И когда мы рассмотрели и поняли по-настоящему – никаких дурацких конспектов с цветом глаз и волос уже не надо! И не стоит жаловаться на память! Цвета глаз отца, цвета волос мамы, улыбки любимой, голоса друга – не забываете, небось, дорогая пишущая братия? А чем нам наши герои не близкие и не друзья? Если герой не выдуман по той самой схеме, а родился, если он – живое, то как можно забыть или перепутать? Вы же его видите, слышите, осязаете. Если хорошо видите и слышите, то он точно не проходит три дня с перерезанным горлом – сама ткань текста, внутренняя логика образа не допустит.©

здесь https://maks-dragon.livejournal.com/40522.html

Никогда не составляла план. Изначально знала в чем завязка истории и чем всё должно закончиться. Второе(финал) очень приблизительно. Потому что мои тексты живут своей собственной жизнью, и крайне сложно иметь точное представление, куда меня может занести в процессе...