Как видно из рисунка 3, интервалы интро- и экстраверсии для разных сторон Силы почти полностью перекрываются, следовательно, с большой долей вероятности можно
утверждать, что данный признак не годится для того, чтобы по нему определять принадлежность форсъюзера к темным или светлым.
В дальнейшем исследователи объединили обе группы форсъюзеров и решили найти средние значения нейротизма и экстраверсии.
Полученные данные таковы:
По показателю «нейротизм»: среднее арифметическое по 53 форсъюзерам – 10,9, мода (наиболее часто встречающееся значение)- 19, s = 6,1, 95% доверительный интервал для среднего 10,9+1,68;
То же по показателю «экстраверсия»: среднее – 10,7, мода 14,0,s=4,09, 95% доверительный интервал для среднего – 10,7+1,12.
Итак, почти все (кроме Люка) форсъюзеры из ОТ, вне зависимости от цвета роб и доспехов, были отнесены форумчанами к спокойному типу ВНД ака флегматический темперамент в классификации Гиппократа. А вот отец и сын Скайуокеры в возрасте 20 лет выпадают из общей картины, демонстрируя нам сильный неуравновешенный тип ВНД ака холерический темперамент. Наследственность, м-м-м? Очень вероятно. Однако ко времени Оригинальной трилогии темперамент у Вейдера необъяснимым образом изменяется. Так как это — врожденная характеристика, нам остается предположить, что милорд, видимо, родился заново…
Еще один интересный аспект таков: оба джедая, перешедшие на Темную сторону (Дуку и приквельный Энекин) имеют высокие баллы нейротизма, что трактуется, как неуравновешенность. Видимо, для объяснения перехода? Человек на чужом месте… ведь, параллельно с этим, ситхи «от рождения» (Дарт Мол и Дарт Сидиус) предстают перед нами, как образцы выдержки. Аналогично — и «настоящие» джедаи.
Итак, в рамках дифференцировки ситхов от джедаев мы исследовали биологическую составляющую психической индивидуальности. Остается характер и личность, которые во многом формируются благодаря среде. При чтении нашей статьи с самого начала, у читателей мог возникнуть закономерный вопрос: как авторы могут сводить бесконечное природное разнообразие лишь к двум крайним полюсам? А где же серые, бурые и зелено-малиновые в крапинку? Конечно, здесь имеет место вполне осознанное упрощение. Ведь очевидно, что при рассмотрении любой наиподробнейшей классификации всегда найдется явление (или его часть), «выпирающее» из заданных рамок. Таким образом, погрешность, становиться платой за объективизацию. Но это — лишь одна сторона медали (надо же доказать, что авторы вовсе не желают облегчить себе жизнь!). Еще Ч. Дарвин говорил: "Природа расточительна на разнообразие, но скупа на нововведения". И, при всем известном нам разнообразии жизни, она реагирует на внешние и внутренние влияния по универсальным законам. Из древнегреческой медицины к нам пришло учение о четырех типах людей сообразно распределению в их телах жизненно важных жидкостей: желчи, крови, слизи и черной желчи (холерики, сангвиники, флегматики и меланхолики соответственно). В процессе искусственного моделирования неврозов физиологи выделили четыре типа высшей нервной деятельности. Так откуда же взялось число два в нашем уравнении? Объяснение таково: а разве человек существует в условиях лаборатории? С философско-биологической точки зрения, отношения субъекта и объекта всегда являются процессом взаимного приспособления. Ибо всякое взаимодействие по определению предполагает двусторонний процесс. Возникающие в итоге изменения и составляют суть приспособления/адаптации. А посему — типичная установка по отношению к объекту, по внутреннему содержанию и есть процесс приспособления. Говоря проще, реальность далекой Галактики такова, что форсъюзеру приходиться выбирать лишь один из двух предоставленных ему путей (Серая сторона Силы Лукасом не предусмотрена, а мы договорились строго придерживаться фактов).
скрытый текстИными словами, изменения прослеживаются во всех составляющих психической индивидуальности включая собственно личность (ака определенным образом социализированного индивида). Выражаясь медицинским языком, «ситх» и «джедай» — это синдром, а не симптом. И говорить, что ситх — это тот, кто использует Темную сторону, все равно, что заявлять «ангина — это когда болит горло». Верно, но — разве исчерпывающе?
Однако, помимо общественного давления, есть и еще один, чисто биологический аргумент. Природе (и ученым) известно два в корне различных варианта адаптации и две обусловленные ими возможности самоподдержания живых организмов. Первый путь — это повышенная плодовитость при относительно малой обороноспособности и недолговечности особи. Второй — вооружение индивида разнообразными средствами защиты при относительно малой плодовитости. Вероятно, эта биологическая противоположность имеет не только сходство, но и некий общий знаменатель с обоими из выделенных нами типов одаренных. Здесь авторы хотели бы ограничиться лишь общими указаниями, с одной стороны, — на уникальность джедаев, состоящую в способности постоянно отдавать, распространяться по Вселенной и ассимилироваться в любые структуры; с другой — на склонность ситхов к защите от внешних влияний и тенденции максимально избегать энергетических затрат, направленных непосредственно на объект, параллельно со стремлением к занятию наиболее безопасного и максимально доминирующего положения. Как видно из общей биологии, оба пути удобно проходимы и, каждый по-своему, ведут к успеху. Как и жизненные установки, характерные для выделенных нами групп. Того, что один из них получает посредством множества взаимодействий, другой достигает при помощи монополии.
На данном этапе дискуссии, нам хотелось бы обсудить альтруизм и эгоизм. Ибо извечные обвинения тёмных в эгоизме, а светлых — в пренебрежении к себе, нивелировке личного перед общественным, есть не только в среде форсъюзеров. И аргументы у этих оппонентов нашей и далекой галактик оказываются очень похожими.
Итак, под «альтруизмом» мы понимаем бескорыстную заботу о благе других людей, готовность жертвовать собственными интересами, а под «эгоизмом», соответственно — предпочтение собственных интересов общественным. В.П.Симонов высказал предположение, что основу для такого параметра индивидуальности, как экстраверсия — интроверсия образуют индивидуальные особенности взаимодействия между «информационной» (лобная кора – гиппокамп) и «мотивационной» (миндалевидное тело – гипоталамус) системой. Взаимоотношение между другими двумя системами (лобная кора-гиппокамп — с другой) определяет другой параметр индивидуального поведения — нейротизм — эмоциональную устойчивость. В.П.Симонов отмечал, что в рамках разработанных им представлений павловская сила НС соответствует не экстраверсии, а эмоциональной устойчивости (Симонов,1987).
Это соответствие приобретает интерес при сопоставлении «античных» темпераментов (типов И.П.Павлова) с параметрами типологии Г.Айзенка, где флегматики и сангвиники оказываются наиболее «сильными», а холерики — «средне-слабыми» (по Симонову). При сопоставлении этих двух типологий холерик является эмоционально нестабильным экстравертом, сангвиник — стабильным экстравертом, меланхолик — нестабильным интровертом и флегматик — стабильным интровертом.
М-да. Следуя данному заключению, придется предположить, что практически все форсъюзеры (по результатам наших тестов) тяготеют к положению «вещи в себе». Однако им все же приходится жить в обществе и для того чтобы ответить на вопрос, сознательно ли джедаи исповедуют альтруизм, а ситхи — индивидуализм, временно отойдём от одарённых и вспомним обычную психологию. Обычные люди (да и животные), тоже часто делают выбор между альтруизмом и индивидуализмом.
Трудно сказать предопределён ли этот выбор генетически, или происходит в грудном возрасте, но то, что он проявляется даже у маленьких детей, заставляет предположить, что роль борьбы за существование в данном процессе мало существенна. Правда, можно было бы, с достаточным основанием, возразить, что и ребенку, и даже грудному младенцу, приходится бессознательно приспосабливаться к среде, ибо своеобразие внешних влияний, особенно материнских, обязательно вызовет реакцию у ребенка.
В свое время Фридрих Второй решил поставить эксперимент и посмотреть, что получиться из детей, выросших без воздействия со стороны взрослых. Он собрал из окрестных деревень женщин с новорожденными детьми и приказал им никак не взаимодействовать с чадами. Опыт провалился — все младенцы умерли. Сходные случаи были зафиксированы в начале 20 века и в сиротских приютах. Для жизни человеку просто необходим близкий (в том числе — тактильный) контакт с себе подобными. Что-то похожее прослеживается и у животных: вспомним, сколько раз на дню кошка вылизывает своих котят.
У сенсорного голода есть очень много общего с пищевым, причем не только в биологическом, но и в психологическом и социальном плане. Такие термины, как "недоедание", "насыщение", "гурман", "аскет", можно легко перенести из области питания в область ощущений. Переедание — это в каком-то смысле то же самое, что и чрезмерная стимуляция. В обеих областях при обычных условиях и большом разнообразии выбора предпочтение в основном зависит от индивидуальных склонностей и вкусов. Вполне возможно, что индивидуальные особенности человека предопределены конституциональными особенностями организма. После того как период близости с матерью завершен, индивид всю остальную жизнь стоит перед выбором, который в дальнейшем будет определять его судьбу. С одной стороны, он постоянно будет сталкиваться с социальными, физиологическими и биологическими факторами, препятствующими продолжительной физической близости того типа, какую он испытывал, будучи младенцем. С другой стороны, человек постоянно стремится к такой близости. Чаще всего ему приходится идти на компромисс. Он учится довольствоваться едва уловимыми, иногда только символическими формами физической близости, поэтому даже простой намек на узнавание в какой-то мере может удовлетворить его, хотя исходное стремление к физическому контакту сохранит первоначальную остроту. Компромисс этот можно называть по-разному, но, как бы мы его ни называли, результатом является частичное преобразование младенческого сенсорного голода в нечто, что можно назвать потребностью в признании [По-английски этот введенный Э. Берном термин звучит recognition-hunger (голод по признанию) и вместе с другими терминами — сенсорный голод, пищевой голод - образует систему параллельных терминов]. По мере того как усложняется путь к достижению этого компромисса, люди все больше отличаются друг от друга в своем стремлении получить признание. Эти отличия делают столь разнообразным социальное взаимодействие и в какой-то степени определяют судьбу каждого человека.
Даже двое детей одной и той же матери могут обнаружить противоположные типы реагирования. Без малейших изменений, зарегистрированных в ее поведении. И, хотя недооценить неизмеримую важность родительских влияний очень сложно, это наблюдение позволяет нам сделать следующий вывод: решающий фактор надо искать в генетическом предрасположении ребенка. Возможно, в конечном счете, это все же сведется к индивидуальным особенностям, ведь при максимально возможной однородности внешних условий один ребенок обнаруживает один тип реагирования, а другой ребенок — другой. При этом, разумеется, имеются в виду лишь те случаи, что возникают в нормальных условиях. Если же мы имеем дело с крайними, а посему социально дезадаптирующими установками, ребенку может быть навязана поведенческая позиция, грубо говоря, «насилующая» их внутренний мир. Возможно, само дитя выбрало бы иной путь к социализации, если бы не внешнее вмешательство. Там, где происходит такое внешнеобусловленное искажение, индивид зачастую испытывает проблемы со здоровьем, и исцеление от вполне терапевтических недугов возможно лишь по выявлении и разрешении личностного конфликта. В. Александер и его последователи считают, что каждая специфическая по своему содержанию конфликтная ситуация вызывает закономерные ответы в деятельности определенного органа. В то же время Дунбар придает особое значение особенностям профиля личности и характеру реагирования. По ее мнению, у людей, чрезвычайно реагирующих на поступающую информацию, чаще развивается язвенная или коронарная болезнь, а у недостаточно реагирующих — колиты, дерматиты, артриты (подробнее см. психосоматика).
Собственно, первой реакцией на психотравмирующее событие часто бывает полное или частичное отрицание (главным образом — как следствие потребности в самозащите). Оно может быть промежуточным этапом, если в дальнейшем у человека оказывается достаточно сил, чтобы переработать произошедшее, либо может стать окончательным исходом, предохраняющим систему убеждений от пересмотра. Примером крайней формы отрицания является полная психогенная амнезия. Однако чаще возможны варианты с частичной амнезией события, любо выборочное отрицание ряда выводов, проистекающих из события с последующей трансформацией воспоминаний. Например, отрицание собственной роли в событии приводит к обвинению других людей или сил. Отрицание смертности — к формированию защитных мифов о бессмертии, защита от пересмотра идеи о собственном всемогуществе — к переживаниям вины за происшедшее.
Что касается предрасположения, то здесь очень сложно сделать однозначные выводы. Вероятно, есть люди, обладающие большим тропизмом к одной из двух поведенческих стратегий, или те, кому в силу внешних условий полезнее приспособляться тем, а не иным способом. Дело может и вовсе сводиться к неизвестным современной науке но, в конечном счете, чисто физиологическим причинам. И допуская такую вероятность, все же хочется поделиться наблюдением: обращение одного типа в другой может нанести тяжкий вред человеческому здоровью, вызывая сильное психическое истощение.
Все, что человек думает, помнит, осознает, чувствует и узнает, - это результат деятельности мозга. Каждый человек обучается и чувствует по-своему, потому что в процессе развития нервной системы в его памяти запечатлевается определенная информация (импринт). Каждый импринт формирует позитивный или негативный фокус для последующих условных рефлексов.
Термин "imprint" восходит к покойному Конраду Лоренцу, который изучал утят с того момента, когда они вылуплялись из яйца. Он установил, что, едва вылупившись, утята сразу начинали искать "образ матери". Для этого они высматривали всего лишь один конкретный признак. Единственное, что должна была делать их мать, - это двигаться. Если появлялся двигающийся объект, они начинали повсюду следовать за ним.
Например, когда Лоренц прогуливался, они за ним начинали бегать. По прошествии одного дня с небольшим импринт матери у утят завершался. После этого они уже полностью игнорировали даже свою настоящую мать, если таковую им пытались вернуть, и в данном случае повсюду следовали за этим пожилым австрийцем.
Для одного из утят таким импринтом был воздушный шарик, и когда шарик перемещали с места на место, утенок повсюду следовал за ним. Когда этот утенок вырос, он не обращал абсолютно никакого внимания на своих соплеменниц, и все его ухаживания и стремление образовать пару были направлены на любой круглый предмет. Это говорят о том, что когда утенок вырос, то импринт матери перешел также и на подругу.
Человек тоже импринтирует внешние объекты во время так называемой «импритной уязвимости». Можно сказать, что он цепляется своей «нервной аппаратурой» за внешние объекты. У людей эти импринты возникают на четырех стадиях развития: на стадии младенца, на стадии ребенка, который учится ходить, на стадии ученика и на стадии взрослого человека. Каждой стадии развития соответствует активизация определенного «контура» мозга.
Первый контур младенца - это биологическое выживание. Он связан с сигналами опасности и безопасности в данное время в данном месте.
Второй контур ребенка, который учится ходить, — это эго; он связан с движением и эмоциями.
Третий, вербально-символьный, контур студента — это ум; он связан с языком и познанием.
Четвертый, социополовой, контур взрослого человека — это личность; он связан с семейным поведением.
Безусловно, импринт закрепляется случайно — обстоятельствами в момент импринтной уязвимости. (Вспомните гусенка, который импринтировал шарик для пинг-понга.) У некоторых импринтируются храбрость, любознательность и стремление к исследованиям; у других — робость, инфофобия (страх непредвиденного) и замкнутость. Этот контур проявляется в каждом новорожденном, когда матрица ДНК отправляет посланцев-РНК для запуска процесса обучения прямостоянию и ходьбе. Обучение ходьбе, овладение гравитацией, преодоление физических препятствий и освоение политического манипулирования другими людьми — все это точки уязвимости, в которых возникает импринтирование или тяжелое кондиционирование. Мышцы быстро программируются на выполнение этих силовых функций, обретая устойчивые, пожизненные рефлексы. Как всегда, в зависимости от событий окружающего мира — того, что происходит в точках нейрологической уязвимости, — этот контур определит либо сильную, доминирующую роль, либо слабую, подчиненную роль в стае (семье). Чтобы в этом убедиться, вовсе не обязательно отправляться в джунгли с этологами: процесс импринтирования можно наблюдать в любом помете щенков. У них очень быстро определяется, кто будет доминировать, а кто — подчиняться.
Итак, биология и психология однозначно утверждают, что поведенческая установка возникает очень рано и явно несознательно. Помещённые в одни и те же условия индивиды выбирают близкие себе установки, если на них не давят неблагоприятные условия, принуждающие их выбирать чужое.
© Лисса, Надежда, Solveig
источник
Комментарии