Размышлизм в преддверии Самайна

Говорят, в канун Самайна нужно помянуть добрым словом всех своих родичей живых и ушедших. Для всех у меня ещё будет время, а сейчас...

Если разбираться строго, мы друг другу не родня никаким боком - общей крови у нас нет, Женька родственник приёмной матери моего отца. Но как-то за бутылкой португальского портвейна на троих мы - он, Нинка и я - решили, что двоюродные сёстры и брат. Женька - выдающаяся личность. Журналист, полжизни проработавший в Латинской Америке, был на хорошем счету в "Московских новостях". В 1990-м побил горшки с Яковлевым и шваркнул на стол главреду заявление об уходе со словами "в газете для блядей работать не собираюсь". Некоторое время промышлял случайными заработками - абы с голоду не подохнуть - потом пристроился в анпиловскую "Молнию". Когда мы виделись в последний раз, осел в "Советской России". Женька, лет с нашей последней встречи прошло полно. Я не знаю, где ты и что ты, но думаю, что жив-здоров: иначе я бы знала. Во Вконтактике и на фейсбуке при поиске вылезают какие-то совершенно левые Евгении Рустемовичи, которые явно не ты. Но мы увидимся ещё раз. Обязательно. И ты, как обычно, ни с того, ни с сего начнёшь говорить со мной исключительно по-испански. И когда я спрошу, какого хрена, ты ответишь традиционно: учись, салага - вдруг придётся на Кубу эмигрировать, а ты ни бэ, ни мэ... И ты разольёшь портвейн по стаканам, подмигнёшь нам с Нинкой и скажешь какой-нибудь длинный и совершенно непонятный испанский тост. А я отвечу -якид да! Ну просто, чтобы ты не сильно много о себе понимал. И нам будет хорошо.

Да, Женька. К стыду своему я до сих пор по-испански ни бэ, ни мэ...