Предыдущая глава
— А потому, если вам впредь встретится что-то похожее на этих тварей, вы должны его...
— …уничтожить.
читать дальшеОт этих простых слов, несущих в себе невыразимо мрачный смысл, Сяо Наньчжу застыл как громом поражённый.
Он словно воочию ощутил тяжёлый запах крови, а в ушах зазвучали отзвуки душераздирающих воплей, от которых по лицу пробежала судорога. Видя, что Сяо Наньчжу опустил взгляд на свои ладони и ничего не отвечает, Няньу истолковал это так, что новый работодатель не желает марать руки в крови. Бросив на него косой взгляд, дух календаря понизил голос и с серьёзным видом продолжил:
— Эти наваждения — не живые, но из-за того, что льнут к человеческому телу, они обретают плоть и кровь. Близится конец года, а это время, когда злые духи собираются в этом мире, и не исключено, что вам самому придётся иметь дело с ними. На теле этих людей, с которыми вы только что разговаривали, я увидел духов бедствий, ещё не обретших форму — я разобрался с ними сам, но в следующий раз эта обязанность ляжет на вас. Ваша бабушка любила делать записи о подобных вещах — вам следует поискать, не оставила ли она для вас каких-нибудь указаний или наставлений...
Сдвинув брови, Няньу с суровым видом поучал Сяо Наньчжу, позабыв даже о недочищенном арахисе в своей руке — охваченный глубоким беспокойством, он чуть не испустил тяжёлый вздох.
От понимания того, что Няньу так разоряется исключительно из расположения к нему, взгляд Сяо Наньчжу смягчился — его в самом деле обезоруживал этот упрямый и застенчивый дух календаря.
Однако у мужчины были свои принципы работы — пусть они не соответствовали требованию Няньу чётко делить всё на чёрное и белое, Сяо Наньчжу ни в коем случае не ступил бы на кривую дорожку. Но он всё-таки почёл за нужное пойти на поводу у исполненного строгости духа календаря, хоть его недовольство… больше всего напоминало Сяо Наньчжу, как покойная бабушка распекала его за прогулы и запрещала играть в гостиной.
— Хорошо-хорошо, сделаю всё, что в моих силах, — просто отозвался он, прибегнув к компромиссу, чтобы Няньу мог наконец вздохнуть с облегчением.
При этом Сяо Наньчжу машинально взглянул на висящие на стене старые часы, втайне желая, чтобы этот день наконец закончился.
Чтобы не упустить момент, когда нужно возвращаться в календарь, Няньу больше не брал в руки съестного. Однако же перед тем, как в спешке ретироваться, он вежливо попрощался с Сяо Наньчжу до следующей встречи в новом году. Тот в ответ задумчиво кивнул, провожая взглядом юношу, который, превратившись в луч золотистого света, вернулся на свою страницу в календаре.
После того, как сегодняшний посетитель удалился, Сяо Наньчжу некоторое время неподвижно сидел в гостиной, где снова воцарилась мёртвая тишина. Внезапно он улыбнулся, сам не ведая чему, и поднялся на ноги, чтобы взять телефон.
«Вот и ещё один день позади…» — пробормотал он себе под нос и, зажав в зубах сигарету, откинулся на спинку дивана, принимаясь просматривать сообщения, полученные от новых знакомцев: Цао Чуна, Чжао Тяньшэна и Ли Мао.
Содержимое смс-ок было тесно связано с успехом в деловой сфере. Не вникая в их суть, Сяо Наньчжу записал телефоны и отложил мобильник, чувствуя, что день прошёл не зря.
Потянувшись, он вновь поднялся с дивана и только тут вспомнил о рабочих заметках бабушки, о которых упомянул Няньу. Сунув ноги в тапочки, он осмотрел свою небольшую квартиру и вскоре обнаружил в туалете на полке над раковиной покрытую пылью заветную книжицу в кожаной жёлтой обложке.
Его бабушка любила разбрасывать вещи по всему дому — и за долгие годы это ничуть не изменилось. Прекрасно зная об этом, Сяо Наньчжу порадовался тому, что нашёл её довольно быстро. Приняв душ, он развалился на кровати, небрежно перелистывая страницы, немного отдающие затхлостью. Перво-наперво ему в глаза бросились сетования бабушки насчёт дедушки Лю, который, будучи весьма неординарным человеком [1], изучал в парке искусство фехтования мечом тайцзицзянь [2] — при том, что бабушка сама некогда привлекла его своими танцами с веером [3], она нипочём не желала отпускать мужа танцевать на площади — Сяо Наньчжу помнил, как, сплетничая об этом, посмеивались тётушки.
Едва удерживаясь от того, чтобы не рассмеяться в голос над вздорным характером своей бабули, Сяо Наньчжу продолжил листать книжицу.
Постепенно для него стало очевидным, что казавшиеся разрозненными записи на деле чётко упорядочены по датам.
Поскольку самым ранним из них было более полувека, многие места были непонятны Сяо Наньчжу.
Пролистав дневник до самого начала, он обнаружил, что первая запись была сделана ночью на Чуси, в канун Нового года [4]. Сяо Няньчжу сумел разобрать только: «На Чуси все веселятся, однако есть тот, кто в этот день несчастнее всех…»
Далее почерк сделался совсем неразборчивым. Сяо Наньчжу почувствовал, что этот отрывок его бабушка писала в момент, когда её чувства пребывали в полном смятении.
В памяти Сяо Наньчжу тут же всплыла загадочная уклончивость Няньсы, когда речь зашла о Чуси, и ему тотчас захотелось вызнать об этом духе календаря поподробнее.
Однако же до его появления оставалось ещё несколько дней, так что торопиться было некуда. Пока что Сяо Наньчжу решил сосредоточиться на духах дней, которые должны посетить его в скором времени. При этом он обратил внимание, что его бабушка посвятила целую страницу происхождению Дня всех влюблённых — причём как его традиционной версии Цисицзе [5], так и новомодному Цинжэньцзе [6].
Из её записей следовало, что празднование Дня всех влюблённых 14-го февраля, в День Святого Валентина, пришло в Китай около двадцати лет назад благодаря смешению культур, и поначалу это был до мозга костей западный праздник. Согласно легенде, в Древнем Риме по воле жестокого тирана множество влюблённых не могли соединиться, однако отважный солдат вместе со своей возлюбленной нарушил запрет, за что и поплатился жизнью — с тех пор этот день почитается в Западных странах, именуясь в честь него.
В Китае также есть сказание о влюблённых — Волопасе и Ткачихе [7], которых разлучила богиня Сиванму [8] — эта легенда связана с праздником Цисицзе: на него женщины всегда просили о том, чтобы руки были умелы, а сердце — чутко.
В этот день женщины готовят цяогоэр и цяобины [9] для праздничного угощения. Такие рассыпчатые, воздушные хрустящие сласти стоят недорого — это всего лишь лепёшечки, посыпанные кунжутом и обжаренные в масле, которые можно быстро приготовить в домашних условиях — хоть это не столь утончённо, как розы, шоколад и ювелирные украшения на День Святого Валентина, однако эти простенькие лакомства не хуже них создают праздничное настроение.
К сожалению, в последние годы люди начали забывать истинную суть этого праздника: за исключением стариков, немногие возятся с приготовлением традиционных закусок цяого, да и дух его не назвать прежним; и всё же некоторые предприниматели в попытках повысить продажи упорно именуют Цисицзе китайским Днём всех влюблённых — стоит ли говорить, что это вылилось в ожесточённую вражду между двумя духами календаря: традиционным Цисицзе и новомодным Днём всех влюблённых — Цинжэньцзе.
Бабушка Сяо Наньчжу не писала об истоках этого конфликта напрямую — чувствовалось, что она считала, что копаться в подобных скандалах нехорошо. Листая её записи, Сяо Наньчжу всё сильнее углублялся в них. Позже, укладываясь спать, он продолжал размышлять над тем, насколько эти праздники в описании его бабушки отличаются от их образов в представлении обычных людей.
Возможно, эти раздумья и навеяли необычайно жуткий сон. Начинался он, впрочем, вполне мирно: Сяо Наньчжу, стоя над плитой, и варил в кастрюле лапшу лунсюймянь [10] — бульон источал аппетитный густой пар, и мягкая нежная лапша выглядела весьма соблазнительно.
И вдруг не пойми откуда на него нахлынуло целое полчище истошно вопящих тварей, закрывая собой горизонт, и тело Сяо Наньчжу пронзила острая боль от их укусов. Чтобы спастись от них, ему только и оставалось, как вновь и вновь рвать их голыми руками.
Кровь заливала искажённое лицо тяжело дышащего Сяо Наньчжу, перед глазами стояла багровая пелена, туманя зрение. Выбившись из сил, он рухнул на колени, прямо в грязь.
От ощущения чужой крови и ошмётков плоти на коже к горлу подступала тошнота. От того, что он только что собственноручно погубил столько существ, почти неотличимых от живых людей, сердце сковал холод. На Сяо Наньчжу накатило чувство вины такой силы, что он невольно закрыл глаза, лишь бы не видеть учинённой им бойни.
Тут же холодная как лёд рука коснулась его подбородка, приподняв лицо, и прошлась по шершавым губам медленным дразнящим движением.
— Очень хорошо. — В голосе сквозил тот же пронизывающий холод, что и в прикосновении — в этой похвале не было ни малейшей тени эмоций.
Лица говорящего Сяо Наньчжу не видел, но внезапно его накрыло волной невыразимого страха. Это незнакомое ощущение побуждало его подняться на ноги, но он не мог противостоять воле человека, возвышающегося над ним. Как бы Сяо Наньчжу ни старался открыть глаза, чтобы наконец увидеть этого ублюдка [11], всё, что ему удалось разглядеть — опаляющие взгляд алые с золотом одежды, а тот, кто был рядом с незнакомцем, лишь…
Лаял?
***
Когда Сяо Наньчжу проснулся на следующий день, события сна полностью изгладились из его памяти — он помнил только, что готовил лунсюймянь.
Поэтому он решительно отбросил мысль о каше на завтрак и поспешил на кухню, чтобы приготовить себе мисочку лапши. Однако, видимо, сегодня был не его день, потому что, не успел он закончить с готовкой, как в квартиру в положенное время пожаловал очередной незваный гость.
В нос ударил дурманящий аромат роз, возвещающий явление духа Дня всех влюблённых. Бросив загадочный взгляд на Сяо Наньчжу, он по-свойски рассмеялся:
— Йоу, утречка! Ты ведь всё ещё одиночка, а? Готов к сегодняшнему дню, ха-ха-ха? Для таких, как ты, это не слишком весёлый день, так ведь? Ха-ха-ха! (*≧▽≦)ツ
Сяо Наньчжу так и застыл над своей кастрюлей (o#゜曲゜)o
Примечание Шитоу Ян (автора):
Сегодня специально выложила немного пораньше ТТ
Пожалуйста, комментируйте побольше и добавляйте в библиотеку~ А то в последнее время так грустно~~~
Примечания переводчика:
[1] Неординарный человек — в оригинале 仙风道骨 (xiānfēngdàogǔ) — в пер. с кит. «манеры бессмертного и тело (облик) даоса».
[2] Меч цайцзицзянь 太极剑 (tàijíjiàn) используется в тренировках цайцзицюань, как для отработки баланса верхней половины тела, так и для отработки боевых навыков.
[3] Танец с веером 扇子舞 (shànziwǔ) — шаньцзыу — одна из разновидностей традиционного китайского танца, у китайцев, народа хани и корейцев развились свои формы этого вида искусства. Как многие танцы под музыку, восходят к колдовским ритуалам в первобытном обществе. Веер издревле использовался в китайском танце как при императорском дворе, так и в народе.
[4] Канун Нового года 大年三十除夕(dànián sānshí chúxī) — Данянь Саньши Чуси — 30-й день 12-го лунного месяца по китайскому календарю.
[5] Цисицзе 七夕节 (qīxījié) (также называют «китайским Днём Святого Валентина») — вечер 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю (отмечаемый посиделками и соревнованиями в рукоделии: по поверью, божества звёзд «Пастух» и «Ткачиха», разделённые Млечным Путём, встречаются в этот день как супруги).
[6] Цинжэньцзе 情人节 (qíngrénjié) — на самом деле, так именуется как «традиционный» День Всех Влюблённых, отмечаемый 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю, так и навеянный влиянием Запада День Святого Валентина, отмечаемый 14-го февраля, но автор под этим названием имеет в виду именно последний, «новый» праздник.
История происхождения праздника на самом деле несколько иная: император Клавдий II действительно запретил легионерам жениться, полагая, что семья отвлекает от военной службы, однако священник Валентин из Тернии преступал запрет, заключая браки между легионерами и их возлюбленными. Также он имел обыкновение мирить ссорящихся, помогал составлять любовные послания и передавал цветы возлюбленным легионеров по их просьбе. Его изобличили и приговорили к казни. Трагедия усугублялась тем, что он был влюблён в дочь тюремщика. Перед казнью он написал ей письмо, подписанное «Твой Валентин», которое она прочла уже после его смерти.
[7] Волопас (или Пастух) 牛郎 (Niúláng) и Ткачиха 织女 (Zhīnǚ) — звёзды, находящиеся к западу и востоку от Небесной реки — Млечного Пути.
Существуют две версии предания о них:
1) По легенде Ткачиха, дочь небесного правителя Тянь-ди, спустившись с неба, полюбила Волопаса и вышла за него замуж. Узнав об этом, Нефритовый император и богиня Сиванму пришли в ярость, и богиня силой вернула Ткачиху на небеса. Волопас отправился за ней в Небесный дворец с помощью волшебных туфель, но Сиванму взмахнула золотой шпилькой — и их разделил разлившийся Млечный путь. Узнав об этом, сороки слетелись, образовав мост, с помощью которого воссоединились супруги. Увидев это, богиня Сиванму смягчилась, разрешив им встречаться раз в году на одну ночь — в 7 день 7 месяца на сорочьем мосту.
2) По легенде, Небесный владыка за усердие разрешил Ткачихе выйти замуж за Волопаса, жившего на западном берегу реки. Выйдя замуж, та перестала ткать, и в наказание Владыка возвратил её на восточный берег, разрешив встречаться с мужем лишь раз в год ― 7-го числа 7-го месяца. В этот день стая сорок образует мост, помогая влюблённым воссоединиться на одну ночь.
[8] Сиванму 西王母 (xīwángmǔ), или 王母娘娘 (Wángmǔ Niángniáng) — Царица-мать Западного рая, хранительница персиков бессмертия сяньтао 仙桃 (xiāntáo), одна из наиболее почитаемых богинь в даосском пантеоне.
[9] Цяогоэр 巧果儿 (qiǎo guǒr) и цяобины 巧饼 (qiǎo bǐng) — разновидности так называемых «молений о мастерстве» — 巧 (qiǎo) — маленькие сласти из слоёного теста из муки и сахара.
Цяогоэр — печёные или обжаренные в масле маленькие изделия из теста. В народной песенке поётся: «На седьмой день седьмого месяца жарят цветы и едят их». Цяого также называется «плоды моления о мастерстве», «сундучок лепёшек», «искусные пампушки». Слово цяо 巧 (qiǎo) — «мастерство» является омофоном слова цяо 桥 (qiáo) — «мост», поэтому считается, что на День влюблённых нужно печь цяого, ведь они не только помогают Волопасу и Ткачихе соединиться на Сорочьем мосту, но к тому же помогает людям осуществить их заветные желания через «цяо» — мост.
Во времена династии Сун было множество разновидностей цяого. Основные ингредиенты — это масло, мука, сахар и мёд. Из заквашенного теста деревянными формочками (они также зовутся «сундучками» 榼子 (kēzi)) вырезают груши, цветы лотоса, граната, дыни, яблоки, цыплят, поросят, львят, золотых рыбок, лягушек, крабиков, раков и прочие фигурки. После этого получившиеся маленькие лепёшечки обжаривают или запекают в печи и едят. Некоторые также раскрашивают цяого красной краской, или во все цвета радуги. Затем их прошивают длинной нитью, к кончикам которой привязывают маленькие красные яблочки или узорчатую ткань и вешают по углам – это и украшение, и угощение. Также такие связки вешают на шею детям к немалому их удовольствию или привязывают к палкам, украшенным лентами — и дети меряются, у кого красивее.
Информация с сайта: https://www.sohu.com/a/247329308_100162099
[10] Лунсюймянь 龙须面 (lóngxūmiàn) — в букв. пер. с кит. «лапша борода и усы дракона», лапша, происходящая из провинции Шандун, её традиционно едят на праздник Лунтайтоу — «Дракон поднимает голову» (второй день второго лунного месяца».
[11] Ублюдок — 王八蛋 (wángbadàn) — в букв. пер. с кит. «черепашье яйцо». Образное значение этого выражения исходит из китайского поверья, что черепахи — ужасно распущенные животные и буквально не знают, от кого снесли яйцо.
Следующая глава
Комментарии
Спасибо!