Мурлыкать можно4 читателя тэги

Осенью всех тянет во тьму, к смерти - рожденью - не знаю чему. Осенью маски спадают с лиц, правду сказав языком небылиц. Осенью - что с этим делать, время такое, хочется новые отыскать дороги. Звезды упали и солнце в листве, тепла совсем не осталось во мне. Время - пусть длится, словно во сне. Странная осень, темное золото, дождь - небо словно булавкой исколото. Серое небо, желтые листья, все забивающий запах корицы - это сейчас как раз пригодится, вызвать тот сон, что вижу я, а не ты, чтоб избежать пожирающей все пустоты.

Осенью всех тянет во тьму - нет, осенью всех тянет выбрать свой путь. Идешь ли ты на горящий вдали огонь - или это зов очага, вернуться домой? Осенью хочется выбрать свой путь. Выбрал? Тебе уже не свернуть. Осень на живую сдирает кожу, сбрасывает шелуху. Что ж... вперед, к рожденью иди сквозь тьму.

Капитан, мы хотим одного и того же.

Это ж сколько непрожитых дней

Не случилось... Так просто и сложно.

Сделаю чай, а ты скажи мне -

Капитан, что теперь делать, когда

Тишина вокруг, только чай горчит,

Ветер холодный, темна вода...

Я прошу, капитан, не молчи.

Капитан, мы хотим одного и того же?

Уверен, что от тебя не услышу лжи.

Согреваю руки, мурашки бегут по коже.

Знаю - мы оба просто хотим жить...

На столе лежат два яблока - ароматных, желтых с розовыми штрихами. Я их весь день нюхаю. Режу ножом яблоко. Нож проходит легко, яблоко с легким хрустом разваливается на две половинки. Я беру одну, смотрю на нее и думаю, вспоминаю... Замираю на секунду, восстанавливая в памяти слова, улыбаюсь. Понимаю, что понимаю. Понимаю, что получается, если не делить мир на черное и белое, и что это не больно, не шарахаешься и прочие не, а просто... факт. И это так необычно, что слезы из глаз брызнули. Чувствую мысленное "ты выздоравливаешь", улыбаюсь.

P.S. А яблоки вкусные:) И температуры нет. Правда, ее и не было.

Режу яблоко

Пополам. Без ножа не увидеть

Сердцевины.

Я всегда думал, что у меня нет страха смерти, что я ее понимаю, только вы мне не верьте. Ребенок, боявшийся одуванчика, спокойно глядящий на катафалк - не все в этом мире правильно, но все здесь идет не так. Время проходит - какая жалость! Страхи исчезнут? Одуванчики сменит ужастик. Много позже, в дыму сандала, скажет - "она бы меня понимала". Любит фильмы про шинигами. Ребенок тот вырос давно, пьет по утрам чай, вечером смотрит кино.

Уже-не-ребенок играет со смертью и пишет рассказы - о том, чего не было в жизни, о том, что не видел ни разу. Он гладит одуванчики по пушистым их головам, просит себя не сдаваться и зажигает сандал. Дом украшает гравюрами дэнс макабр. Слушает музыку и любит дождь. О смерти не думает - она же сама придет.

Однажды. Не спрашивая, когда. Тогда книга будет прочитана, погаснет звезда. Неважно - есть еще много дней, одуванчиков, забытых теней. Как звезд на небе - хочется сосчитать, а не спать ложиться.

Ты боишься смерти?

А можешь с ней подружиться?

P.S. Пока искал фотографию (это реальные гравюры, которые висят у меня дома, а книгу на фоне вы, думаю, узнаете), нашел фото письма от патриция Ветинари. А само письмо... Ведь где-то там же было письмо и от профессора Снейпа. Мне точно надо приводить все в порядок, иначе мой архив с письмами будет выглядеть почти как почтамт Анк-Морпорка.

У меня есть две тетради: Тетрадь смерти (вы знаете, как она выглядит) и тетрадь... жизни? Темно-синяя, с оранжевыми рыбами и цветными листами. В первой я записываю то, от чего хочу избавиться, причем пишу не имена, а хокку на тему, во второй - то, что мне приятно или необходимо. Сейчас вот сочинилось стихотворение:

Я привык быть один

В беспорядке мыслей,

Вещей и дел.

Это не предел.

Ветер треплет мои волосы,

Горит свеча.

Я (не) могу победить себя?

Слушаю музыку,

Жду дождя.

Дракон, фенечки, кружка

С собакой,

Камень отчаяния.

Все это я.

Как всегда.

Кусочки стекла -

образ един.

...Я слишком привык быть один...

Записал его во второй тетради. То, что записано в первой, я никогда вам не покажу:)

Мне кажется, где-то нас обманули - тогда, в далеком детстве. Нам улыбнулись, но не сказали - не должен наш мир вертеться. Что мы его сами, своими ногами должны мять и тревожить, чтоб просто прожить свои дни, просто прожить, кто смело, а кто - осторожно. Что нас не похвалят, как в детстве, не скажут "ты молодец". А что тут такого? Мир должен вертеться, и не страдай, наконец! И мы его сами, своими ногами, крутим и мнем, мы сами кровавый берем виноград и делаем из вины - вино. Ну, мир, где-то там, ну и что? Ты не заметишь, как стало темно. Но словно обманут, но словно разбит, все потому что тесно в груди. А просто встань - и иди. Куда тебе надо? Никто не проложит пути. Помнишь? Мы сами, своими ногами, без остановки крутили мир. Не ждали прошлогодней весны. Давай же, пройдись.

Я здесь - прохожий, слушаю города шум, звуки бегут по коже и краски имеют вкус. Вы скажете - это странно, что происходит с ним? Я улыбнусь - все хорошо, просто уже ничего не болит. Я мог бы придумать сто тысяч желаний и еще миллион бед, сказать, что верить в сказки - это, простите, бред.

В дорогу собрать все книги и несколько разных чаев. Вы думаете, что-то сподвигнет? Дверь захлопнуть готов? Да ну вас, такие мысли, вы что, это все ни о чем. Дорога зовется жизнью, а я... я здесь ни при чем.

Иду под дождем лохматый, торбу держа в руках, и план миллион пятьдесятый, как жить и не ведать страх. Я здесь наблюдатель, я шума не создаю, и говорю: "пропал я", вы говорите "живу". Ну да, так жить тоже можно, призраком молча скользя, только бывает - возьмет и жахнет гроза.

И что же прикажете делать? Призрак не должен кричать. Многое может, только не умирать. Но это все сказки, очередной бред, если гроза разразилась, ничто не спасет от бед. И тот миллион пятьдесятый, неверный, убогий план, возьмет и сработает завтра, когда все болит от ран.

Я здесь прохожий, такой уж я есть, хотите вы или нет. Я лишь ощущаю кожей ветер и дождь, тепло и души свет. Сокровища - книги, кленовые листья и чай, только не оступиться, не потерять невзначай.

Я просто прохожий...