* * *

Пишет [J]MirrinMinttu[/J]:

 

История о сварливой жене

Судьба леди Элизабет Говард, герцогини Норфолк, служит лучшим доказательством того, что любую душещипательную историю есть смысл рассмотреть не только с одной стороны. Что, вкратце, известно об этой леди? То, что герцог Норфолк буквально выкрутил у отца Элизабет согласие на брак, а потом, негодяй, стал относиться к жене плохо, поселил с ней под одной крышей любовницу, а потом и вовсе выселил леди прочь в какое-то жалкое поместье. После чего леди годами переписывалась с сочувствующим Кромвелем по поводу того, какой у нее муж мерзавец. На самом же деле, всё не так черно-бело.

 

 

[MORE=читать дальше]Где Томас Норфолк увидел впервые леди Элизабет Стаффорд – неизвестно. Скорее всего, при дворе Катарины Арагонской. Почему он уперся на том, что должен жениться именно на этой девушке – тоже большой вопрос. Да, Норфолк планировал породниться с Тюдорами по возможности, и отпрыск от дамы из дома Стаффордов имел бы очень даже неплохие шансы на брак в королевскую семью. Более того, Стаффорды были богаты, и за Элизабет давали хорошее приданое. Вряд ли самому Норфолку пришло в голову, что он на пару месяцев старше отца своей избранницы, и разница в 21 год – это уже разница поколений, что вряд ли будет подходящей базой для счастливого и гармоничного супружества.

 

 

На беду Норфолка (который был тогда еще графом Суррея), Элизабет Стаффорд была уже обручена, причем обручена по любви, с Ральфом Невиллом, будущим графом Вестморленда. В семье была еще одна свободная дочь, на которой, в конце концов, оставшийся с носом Ральф Невилл и женился. Отец Элизабет тоже предлагал Норфолку младшую дочь, но тот хотел только Элизабет. Возможно, его очаровала самостоятельная, острая на язык до дерзости девушка. Возможно, он просто торопился. Норфолк умело строил карьеру, но у него не было наследника. Дело это не требовало отлагательств, и ждать, пока 14-летняя сестра Элизабет дорастет до исполнения супружеского долга, он просто не мог себе позволить.

 

Чего Томас Говард не мог и представить, так это ситуацию, в которой молодая жена будет ненавидеть его, как отраву. Те качества, которые, возможно, привлекли его внимание к девушке, сделали их семейную жизнь совершенно невозможным, унизительным фарсом.

 

Сначала дела шли терпимо. Элизабет родила мужу долгожданного наследника в 1517 году, через четыре долгих года после брака. Впрочем, Томас Говард был настолько занят в те годы, что, возможно, причина такого долгого «бесплодного» периода была просто в том, что супруги не жили вместе. Потому что дочь Мэри появилась на свет в 1519 году, и еще один сын, Томас, в 1520.

 

долгожданный наследник, гений в поэзии и порядочная дрянь по жизни

 

В мае 1520 года вся семья отправилась в Ирландию, куда Говард был назначен Лордом Лейтенантом, потом они вернулись, а потом сэр Томас мотался между Лондоном, шотландской границей и Францией, бывая дома настолько редко, насколько это возможно. С самого 1519 года леди Элизабет не уставала сетовать всем, готовым слушать, что она родилась в несчастный час, чтобы оказаться связанной с таким отвратительным мужем. Норфолк, в свою очередь, громко жаловался на «низкую ложь», которую его супруга о нем распространяет, и скептически советовал не верить в преувеличенную набожность леди. К 1527 году супруги уже сталкивались друг с другом только случайно, при дворе, перестав поддерживать даже видимость семейной жизни.

 

Томас Говард не был плохим человеком. Он был придворным и политиком, что объясняет его маневрирование в злободневных вопросах. Что делало Говарда человеком нелегким в быту, так это его консервативность, помноженная на сознание собственной значимости. И вот его угораздило жениться на даме из Стаффордов, тоже преисполненной чувства собственной значимости, помноженной на возмущение замужеством, которое ей навязали. И это возмущение только увеличилось от того, что Томас Говард решил ситуацию с враждебно настроенной женой по-своему. Практик до мозга костей, он просто пошел туда, где его любили, и где он был желанным, оставив жену бесноваться в одиночестве.

 

Бесси Холланд, сестра секретаря Говарда, не была, разумеется, «прачкой в детской» герцогини. Как не была она и «дочкой простолюдина без капли благородной крови». Во всяком случае, дядя-то ее был бароном, а семья – нормальной дворянской семьей. Опять же, она была назначена фрейлиной при Анне Болейн и Джейн Сеймур, и оставалась с герцогом до самого 1547 года. По сути, она была герцогу Норфолку настоящей женой.

 

В конце концов, дикие скандалы переходящие в рукопашную, которые закатывала герцогиня, заставили Норфолка то ли всерьез усомниться в нормальности супруги (ее даже пришлось связать однажды), то ли он просто использовал несдержанность Элизабет для того, чтобы избавиться от этой язвы в своей жизни. 20 июня 1529 года он просто вышвырнул благородную даму из своего дома. Не на улицу, конечно. Леди получила назад свое приданое землей и некоторое содержание. Остальные земли, принесенные этим браком в дом Говардов, сэр Томас отдал под управление брату леди Элизабет и Генри Перси, шестому графу Нортумберленду.

 

Целых пять лет прошло, пока Говарду удалось разойтись с супругой. Впрочем, это были нескучные годы. Леди Элизабет современники осторожно описывали, как «леди, наделенную великой страстностью, гордостью и сильными мнениями». Можно не сомневаться, что она не стеснялась эти мнения выражать и в ситуации с королевским разводом. В какой-то момент ее громкая поддержка стала неудобной даже самой королеве, когда леди Элизабет переслала ей письмо от английского представителя оппозиции, находящегося в Риме. В конце концов, чересчур эмоциональную герцогиню в 1530 году освободили от ее обязанностей при дворе.

 

Они плохо знали леди Элизабет. Дама ухитрялась устраивать скандалы и из своей провинциальной дали. Для начала, она отказалась сопровождать Анну Болейн на церемонии возвышения любовницы короля в маркизу Пемброк в 1532 году. Но, по статусу, кто-то должен был представлять герцогов Норфолка, старших среди аристократии страны, и шлейф Болейн несла дочь герцогини, Мэри. В 1533, леди Элизабет отказалась явиться на коронацию Анны Болейн. На этот раз дом Норфолков на церемонии представляла вдовая герцогиня, Агнес. Не явилась леди Элизабет и на крестины дочки короля и Анны Болейн.

 

Герцогиня попыталась торпедировать и брак своей дочери Мэри с бастардом Генри, герцогом Ричмондом, но здесь уже восстала сама Мэри. Кстати, в конфликте герцогини с мужем ее дети были полностью на стороне отца. Возможно потому, что она всегда говорила о них, как о «его детях».

 

В августе 1533 года пора было поставить какую-то точку в затянувшемся разладе герцога с герцогиней. Норфолк только что вернулся из Франции, и воспринял повеление короля попытаться примириться с женой довольно угрюмо. Но приказ есть приказ, и к леди Элизабет был послан для переговоров лорд Бергаванни, муж одной из ее сестер. Как и следовало ожидать, герцогиня отказалась возвращаться в замок мужа, «в его постель и к его столу», пока там находилась Бесси Холланд, а герцог вовсе не намерен был жертвовать своим домашним комфортом ради злой и гордой женщины.

 

Встал вопрос, куда сбыть герцогиню, ставшую непомерной обузой. Или превращавшейся в эту обузу. Приличнее всего было бы отправить разведенную даму к ее родному брату. Но тот уперся и взмолился: «ее дикие речи, остановить которые не в моих силах, навлекут великую опасность на меня, совершенно этого не заслуживающего». И просил Бога вложить в голову сестры побольше разума. По мнению брата, судьбу леди должен бы устроить ее муж, или даже король, «который выказал ей столько милости, что она могла бы смягчить самое ожесточенное сердце».

 

Тем не менее, никаких признаков смягчения сердца леди Элизабет не проявляла. Герцог Норфолк снял для супруги поместье по имени Рэдбурн, и отправил ее туда, в сопровождении 20 человек прислуги и служащих. Заняла себя герцогиня тем, что начала методично забрасывать жалобами на своего мужа короля, королевский совет, и Томаса Кромвеля, который, кстати, уже тогда начал охотно собирать досье на Норфолка, предвидя время, когда им придется столкнуться в своих интересах. В основном, леди Элизабет просила. Просила дичь, которую ее бывший супруг ей не посылал. Просила деньги. В 1535 году она настигла в Дунстабле самого короля, чтобы попросить его приказать герцогу увеличить ее содержание.

 

Обозленный король велел ей вернуться к мужу, если ей так уж скудно живется, но леди, подумав, отказалась: она привыкла к свободе, и не желала видеть неприятного ей мужа ежедневно. В одном ее письме проскользнула главная причина ее ожесточенности: «он выбрал меня по любви, и я моложе его на двадцать лет, но он отослал меня прочь три года с четвертью назад». О да. Леди Элизабет действительно успешно превратила любовь мужа в ненависть. Очевидно, она думала, что Норфолк вечно будет пытаться завоевать ее сердце, как он это, несомненно, делал в первое время после женитьбы, а она вечно будет демонстративно вздыхать о несостоявшемся счастьем с Ральфом Невиллом.

 

«Я всегда была хорошей женщиной, и он это знает. Я провела при дворе 16 лет, причем он оставил меня одну более чем на год, чтобы воевать войны его величества. И его королевская милость знает, что я не навлекла на свое имя плохой славы, потому что была лучшей при дворе. Есть еще женщины и мужчины, которые помнят, какой я была в свои молодые годы! И какую же неблагодарность получила я за все сделанное мною хорошее!»

 

Насколько же бедна была в своей одинокой жизни леди Элизабет? Муж выплачивал ей 50 фунтов каждый квартал. То есть, 200 фунтов в год. Бедной Лизой эта Элизабет явно не была. Но ее жгла не жажда денег. «Если он возьмет меня к себе, он сделает это ради других, а не ради любви ко мне». Вот, собственно, источник проблемы. Она хотела, чтобы презираемый и оскорбляемый ею муж продолжал любить ее и боготворить. Разве так бывает? Только не в случае с Томасом Говардом, не тот характер.

 

Главное, чего он не мог простить своей жене, так это россказней о его предполагаемой жестокости. Когда леди Элизабет в очередной раз приехала в Лондон к Кромвелю, и Кромвель, кстати, действительно попытался как-то примирить супругов, Норфолк написал ему всё. «Ноги моей не будет в ее компании… Она оскорбляла меня лживыми речами и письмами, как, например, о том, что когда она рожала нашу дочь, я стащил ее с кровати за волосы, и нанес ей удар кинжалом по голове… Мой дорогой лорд, я могу представить вам свидетельства многих уважаемых и известных своей честностью людей, что шрам она получила в Лондоне, за пятнадцать месяцев до рождения моей дочери, и разрез был сделан хирургом, так как у нее образовалась опухоль после удаления двух зубов. Не думаю, что на свете найдется мужчина, который посмел бы напасть на рожающую женщину, и уж я бы такого не совершил ни за что». Впрочем, он прибавил в конце, что лучше бы лорду Кромвелю не говорить леди Элизабет, где именно находится ее муж, потому что слишком велико искушение попробовать с этой змеей тот стиль обращения, наконец, в котором она его обвиняла годами.

 

Кромвелю пришлось выступать буфером между враждующими супругами годами, выслушивать известные ему до мельчайшей подробности жалобы герцогини, успокаивать герцога, не отличающегося, вообще-то, кротостью и долготерпением.

 

Страдалица пережила своего мужа на четыре года. И надгробье, воздвигнутое в 1559 году, их объединило – они изображены вместе, как подобает добрым супругам. На самом деле, леди Элизабет была похоронена в Ламбете, а сэр Томас - в Фрамлингеме.

 

[/MORE]