О Леденце со Вкусом Козлиной Морды

Она напоминала Рапапидакотлю леденец со вкусом козлиной морды. Внешне столь милая, хрупкая и нежная, что он даже придумал для неё специальный термин — "Обнаженственная" — означающий трепетную красоту, при которой, скрывающая её одежда воспринимается как противоестественное нарушение основополагающих принципов нравственности и эстетики. Мощь её привлекательности была столь невероятна, что Рапапидакотлю хотелось превратить девушку в слизь, чтобы обмазаться ею с ног до головы. Но нельзя забывать и о второй части сравнения — внутри она являлась рогатым зверем, окружённым аурой смерти, ненависти и разрушения.

продолжение — Сдохни! — Испустила она рык столь же глубокий и зловещий, как и центральная идея философского трактата "Так Бормотал Бормотустра".
— Пожалуйста, не надо, — попросил её Рапапидакотль.
Молодую женщину сидящую перед ним на троне из костей шестиста шестидесяти шести единорогов, десяти фей(ушедших на подлокотники), одного хорька(для подстаканника) и одного живого гнома служащего подставкой для ног и, судя по всему, получающего от этого острое непристойное наслаждение, звали Эми и вскоре ей предстояло стать его женой, пусть даже никто во вселенной, как и он сам, об этом не подозревал.
Пока что же Рапапидакотль был подвешен за ноги на колючей цепи, уходящей в густую тьму, что скрывала собой всю верхнюю часть тронного зала. Из тьмы на него немигая глядели перламутровые глаза Теребунклевых демонов. Когда-то они были лишь цифровыми эротическими абстракциями, до тех пор, пока некий идеалист не выпустил их на волю. Теперь же встречались практически повсюду, причём люди вовсе не спешили избавляться от них, как сделали бы это с клопами, поскольку Теребунклевым демонам, в отличии от клопов, всегда можно было найти полезное применение.
Сам же зал находился в центре дворца, построенного внутри металлоникелевого астероида, некогда бышего, судя по всему, ядром планетоида размером с Луну. Много сотен лет назад он вышел на высокую эллиптическую орбиту около Земли и там и остался. Вокруг толпились многочисленные слуги и придворные. Большинство из них представляли собой программные конструкты воплощённые в виртуальной материи. Рапапидакотль поначалу засомневался, что её использование может быть эффективней простых структурных наномашин, но тут же вспомнил, что перед ним сейчас стоят вопросы посерьёзнее.

Изначально, он решил навестить дворец Эми, в надежде одолжить оригинальную рукопись знаменитого научного труда, посвящённого исследованию теории квантовой гравитации и связанных с ней оккультных практик многомерных форм жизни — "Скрытая действительность и детальные представления о бесконечности". Его автор Хассельдорф Бургундский в процессе написания начал стремительно терять рассудок, так что эта книга вполне могла послужить также и материалом для психиатрических изысканий. Впрочем, цель Рапапидакотля заключалась в другом — доказать запутанную физическую теорию, вокруг которой у него состоялся ожесточённый спор с добрым другом и непримиримым соперником Хроссбьёрном Кальтенбруннером. В конечном итоге они порешили, что, если Рапапидакотлю удастся убедительно доказать свою точку зрения, Хроссбьёрн подарит ему редчайший не распечатанный первый выпуск комикса о Чумовике. Если же он потерпит неудачу, то отдаст сопернику Ключ от Десяти Тысяч Сундуков Бесконечности.
Помощь в доказательстве своей теории Рапапидакотль надеялся найти в рукописи Хассельдорфа, где тот, кроме блестящего изложения фундаментальных принципов квантовых струн, также оставил заметки на полях, содержащие остроумные замечания касательно взаимосвязи исследуемой им темы и множества сопряжённых дисциплин, включающих в себя биологию, квантовые вычисления, медицину, кулинарию и комедийные театральные постановки.
К превеликому его сожалению, с самого начала знакомство с Эми зашло в тупик. Несмотря на то, что он специально напёк несметное количество овсяных коржиков и принёс целую цистерну горячего какао — оба угощения были старательно приготовленны по рецептам Распределённого Человека, которому Рапапидакотль приходился прямым потомком, — Эми буквально через несколько минут их беседы твёрдо вознамерилась собственоручно казнить Рапапидакотля. Он находил такой исход болезненно разочаровывающим, так как считал, что ближе всех приблизился к тому самому оригинальному вкусу овсяных коржиков Распределённого Человека, что некогда объединяли империи, сближали народы, пробуждали давно забытые чувства и даже, как иногда казалось, были способны изменить к лучшему саму глубинную человеческую природу.

— Твои муки угождают мне, падаль! — Рычала Эми вставая со своего костяного трона. Гном сладострастно застонал, когда её острый каблук глубоко вонзился ему в копчик.
Чем-то это всё напоминало их с сестрой — Зарадакакотлией — детские игры. Правда, сейчас всё пока что получалось несколько более щадяще.
В её руке сверкнул церемониальный кварцевый томагавк. Широким решительным шагом она направилась через зал прямо к Рапапидакотлю занося оружие над головой. Руки его по самые плечи были надёжно зафиксировали монолитным цинковым параллелепипедом, приваренным к металлическому каркасу, покрывшему всё его туловище от бёдер до шеи. На секунду Рапапидакотлю показалось, что сейчас его череп разлетится окровавленными обломками по всему залу, но момент слабости тут же сменился хладнокровной расчётливостью.
С обезоруживающей улыбкой Эми занесла томагавк над головой и обрушила его на Рапапидакотля. Несмотря на практически обездвиживающие стальные путы, он всё же сумел извернуться так, что хребет его едва не разорвался в нескольких местах, и вцепился зубами в рукоять топорика. Его рот мгновенно заполнился кровью и осколками зубов, но, пересиливая ослепляющую боль, он изо всех сил рванул головой, вырвал оружие из рук Эми и отбросил его далеко в сторону. Затем он повернулся к ещё не успевшей до конца удивиться девушке и плюнул ей в лицо смесью крови, обломков зубов и обрывков разорванных дёсен. Эми зажмурилась от отвращения, а Рапапидакотль, воспользовавшись её замешательством, резко качнулся навстречу в попытке вонзить острые осклоки оставшихся зубов в её горло. Но она всё же сумела уклониться и изувеченные челюсти схватили лишь собранные в хвостик волосы. Эми коротко взвизгнула и отвесила Рапапидакотлю звонкую пощёчину.
— Подонок!
— Пожалуйста, прости, — с трудом прошепелявил Рапапидакотль.
По некой невыразимой словами причине, ему действительно стало неловко перед Эми. Не так он привык обращаться с дамами.
— Да не больно-то и хотелось тебя казнить!
Она отвернулась от него и гневно цокая железными каблуками удалилась обратно к трону. Она разражённо плюхнулась на него и так резко опустила ноги на своего гнома, что тот пронзительно заверещал от наслаждения.
В силу ограничивающих его обстоятельств, Рапапидакотль остался висеть, где висел, капая кровью на мраморный пол.
— Так мы, собственно, потом продолжим или лучше не будем больше этим заниматься? У меня ещё полно коржиков осталось.
— Делай, что хочешь.
— Прямо сейчас может показаться, что мне больше всего хочется висеть, но это не так. Мне бы хотелось, чтобы между нами была тарелка с овсяными коржиками, а не лужа крови и колючая цепь.
— Да снимите его уже и дайте таблетку от разбитой пасти, слышать уже не могу это чавкающее бормотание! — Недовольно воскликнула Эми. — Не то, чтобы мне было не всё равно, конечно...
Сковывающий Рапапидакотля металл тут же рассыпался в нанопыль осевшую не стенах и полу зала невидимым слоем толщиной в пару атомов. При этом, задачи безопасно опустить его вниз явно ни перед кем не стояло, так что пролетев полтора метра до пола он лишь чудом не сломал себе шею.
— Премного благодарен, спасибо, — с болезненным трудом ворочая обломками челюсти, выдавил из себя Рапапидакотль, беря с поданного ему подошедшим слугой подноса небольшую синеватую пилюлю. Едва её проглотив, он сразу почувствовал, как содержащиеся в ней нанороботы принялись за восстанавливающие процедуры. Вскоре уже ничего не напоминало о недавних неудобствах.
— Благодарю за ваше милосердие, госпожа, — галантно поклонился он Эми.
Та покраснела.
— Да плевать я хотела, — лениво процедила она в адрес потолка, если судить по направлению её взгляда.
— Как бы то ни было, госпожа, — чопорно молвил Рапапидакотль, — мне начинает казаться, что мы начали наше знакомство в неудачном ключе. Я приношу свои глубочайшие извинения и молю вас о снисхождении к моей неразумности. Могу ли я сделать что-либо, что смягчит вашу немилость и позволит нам начать сначала?
— Может быть признать свою неправоту..? — Эми словно бы забыла о существовании Рапапидакотля и просто размышляла вслух.
— Разумеется я был неправ! Моя неправота не ведает границ! Я лично буду слагать о ней легенды ещё долгие годы!
— Но в чём же её суть..? — Всё так же задумчиво протянула Эми.
— Если бы я только зн... — Рапапидакотль мгновенно осёкся едва заметив, что глаза его собеседницы сужаются в две мрачные щёлочки, сквозь сквозь которые на него повеяло неминуемой смертью. Он стоял на краю пропасти, откуда медленно поднимался невообразимый ужас. Ужас, ещё помнящий времена древних чудовищ, рождающихся в пламени новорождённых звёзд и уходящих спать в сияющие сердца галактик; распыляющихся после их гибели по чёрной бесконечности космоса, оседающих пылью на планетах, скрывающихся в частицах зарождающейся жизни. Оставались считанные секунды и лишь одна попытка, пока он не сгинет в его кровожадных лапах.
Настало время напрячь до предела, до бела раскалить каждый из имеющихся в его распоряжении нейронов; достичь предельно возможного уровня концентрации; сфокусировать разум в исчезающе малую сверхплотную точку и, подобно наконечнику копья, пронзить лежащую перед ним кажущуюся неразришимой задачу.

Рапапидакотль прикрыл глаза.
Рапапидакотль сделал медленный вдох.
Пока Рапапидакотль выдыхал, перед его внутренним взором с молниеносной скоростью пронеслась почти бесконечная череда мыслей, идей и абстрактных образов.
Сначала он воспроизвёл их с Эми диалог, закончившийся его грубым пленением. В нём не было ничего особенного — обычный обмен формальными приветствиями, замаскированный флирт, сдержанные комплименты с едва уловимым сексуальным подтекстом и искренние похвалы овсяным коржикам.
"В какой же момент всё начало рушиться?"
В один момент она просто окатила его взглядом холодным, точно снежная шапка на вершине спящего вулкана, чей сон, тем не менее, готовится подойти к концу, а затем расколотила о его голову чайник, кресло — сначала то, на котором сидела сама, а вслед за ним то, на котором сидел Рапапидакотль, — погнула о его лицо серебряный поднос, а в самом конце разбила его затылком висевшую под потолком люстру.
"Что же я сделал прямо перед этим?"
Рапапидакотль настолько напряг память, что послышался едва различимый треск.
"Я же просто жевал коржик... Должно быть что-то ещё!"
Рапапидакотль подкинул новую порцию ядерного топлива в топку воспоминаний. Из его левого уха сбежала тонкая струйка крови.
Прокручивая воспоминания в обратном порядке, дрожа от изнеможения, Рапапидакотль отчаянно искал ту точку в линии её поведения, которую можно было бы назвать переломной — внезапно расширившиеся зрачки, резко расширившиеся капилляры на скулах, приподнявшиеся волоски на шее — что угодно.
Отмотав время ещё на 17.3 секунды ближе к началу разговора, ему показалось, что он наткнулся, наконец, на то, что искал. В тот момент кончики волос, собранных в прелестные хвостики по бокам её головы, вздрогнули чуть сильнее, чем это могло бы произойти при обычных обстоятельствах, а где-то глубоко в её зрачках начало разгораться пламя сродни тому, что бушевало в печи мироздания во времена, когда Вселенная лишь зарождалась. Она едва заметно подобралась, крошечные волоски на её скулах и предплечьях возбуждённо затрепетали, мышцы и сухожилия напряглись заметно сильнее, чем можно было бы ожидать от столь хрупкого тела. Разумеется Рапапидакотль ничего этого тогда не заметил, поскольку был занят описанием исключительной красоты научного труда, который он так жаждал получить. Кроме того, попутно он жевал вкусный коржик, занимающий остатки его внимания.
"Что же я тогда ей сказал?"
Отдельные слова ничего особенного не значили — вся суть заключалась в их возможном толковании и подтексте. Путём немыслимого интеллектуального напряжения Рапапидакотль понял, что Эми разгневали несколько его неосторожных фраз, которые, при сильном желании, могли быть интерпретированы как подразумевающие, что содержание труда Хассельдорфа Бургундского ей совершенно неизвестно. Поначалу Рапапидакотль отмахнулся от этой гипотезы, как от абсурдной, но вскоре понял, что иных объяснений тут попросту нет.
"Но что-то тут, всё равно, не сходится..."
Её реакция была слишком внезапной и бурной. Она не могла объясняться одним лишь гневом от недооценки её познаний. Тут что-то ещё... Что-то более глубинное и личное.
"Не может быть..."

— Я глубоко раскаиваюсь, — торжественно провозгласил Рапапидоктль, расправив плечи и выставив вперёд правую ногу, — в том, что не признал в вас досточтимого автора "Скрытой действительности и детальных представлений о бесконечности"!
— Ай, молодец! — Воскликнула Эми, хлопнув себя по коленкам и вскочив с трона, — вот и хорошо!
"Она будто только этого и ждала..."
— Развлеклись и хватит!
"Развлеклись?"
— У меня было столько работы в последние годы, — дружелюбно пояснила Эми, — что совсем не оставалось времени на то, чтобы хоть немного расслабиться. Спасибо, кстати, за коржики. Они великолепны. Как и какао.
— Не за что.
Не то, чтобы он действительно находил развлекательным висеть вверх ногами с разбитым в кашу лицом, но кусать её хвостик обломками зубов оказалось, по-своему, забавно.
— И, если уж на то пошло, не окажете ли вы мне честь ознакомиться с вашими трудами? Также, надеюсь, вы простите мне подобную дерзость, но смею ли я надеяться на вашу компанию, ваши непревзойдённые познания и вашу неоценимую помощь в их освоении?
— С удовольствием!

Много дней и ночей не покидали они стен библиотеки, а когда наконец вышли, выглядели они растрёпанными, уставшими, но чрезвычайно довольными. Позднее Рапапидакотль, как и ожидалось, вывел целый ряд смелых постулатов подкреплённых неопровержимой аргументацией, благодаря которым триумфально заполучил вожделенный комикс; Хроссбьёрн Кальтенбруннер был посрамлён; Эми же — посвежевшая и с новыми силами — вернулась к работе. Однако, вскоре её прервал новый визит Рапапидакотля — уже менее формальный, но столь же богатый коржиками(на сей раз с шоколадной крошкой и кокосовой стружкой) и какао. Она была рада ему, а он был рад увидеть её улыбку. Подобные визиты стали началом долгой и страстной любви, а, спустя много лет, достигшее запредельных показателей, биполярное расстройство Эми послужило её концом.