Мнемоническая планисфера2 читателя тэги
«Ordinary people keep a journal. Sotha Sil decided to store his memories as star-data in an artificial astronomical matrix keyed to his philosophical musings оn the structure of the Aurbis. Of course.»
* * *
Недавно обсуждали вариативность будущего и влияние на него наблюдателя.
Если кто-то из будущего скажет, что через пять минут ты разобьешь стакан (при условии, что он это видел), следовательно ты обязательно его разобьешь именно через пять минут, как бы не старался это предотвратить.
Пока событие не произошло, существует бесконечное количество вариантов его развития и такое же количество его исходов, но стоит только ввести в данное уравнение наблюдателя — вариативность сходится к нулю, круг замыкается.
* * *
Девятнадцатое число. Мир больше не кажется таким отвратительным местом, каким казался вчера. Жить можно.
* * *
Трудно заставлять себя писать каждый день, пока что получается с перебоями.
Итак, восемнадцатое число. Все до отвращения стабильно. Я искренне надеюсь, что причина моего столь плачевного состояния кроется в банальном «взгрустнулось», растянувшееся на несколько дней, а не зарождающаяся депрессия. Потому что лечение — это долго и дорого, а само наличие данного расстройства серьёзно осложняет взаимодействие с социумом.
Очень не хочется решать проблемы, хочется зарыться с головой одеяло и ждать, когда они исчезнут. Как инфантильно.
Это всего лишь нужно пережить.
* * *
Нужно пройти через страдание чтобы научиться милосердию.
Интересно наблюдать за тем, как жизненные аксиомы проверяются на твоём личном опыте.
* * *
Тяжело видеть, как тот, с кем вы буквально прошли огонь и воду, теперь смотрит на тебя пустыми прозрачными глазами, утверждая, что ничего не было. Он... просто не помнит. Будто ничего и не было.
Больно.
Очень грустно. Очень пусто.
* * *
Когда имя устаревает, стирается или настолько становится ненужным для окружающих, что нет никакой надежды на его дальнейшую актуальность, его выбрасывают. Рвут на клочки, сжигают в солнечном ветре и больше никогда не возвращаются к нему.
Когда под одним именем объединён клан или семья — это хорошо. Это значит, что имя крепкое и целое.
Иногда имя — последнее, что у тебя осталось, безызвестная комета с хвостом из прошлого. Разбитое, покалеченное, никому не нужное. Едва теплится на ладони, будто умирающий уголёк. Не возгорится пламенем, не зажжет новых костров.
Ему осталось только медленно умирать в вечности, капля за каплей тратя жизнь
И не только имени.
* * *
Прошу прощения за мои громоздкие лингвистические конструкции, шаткие башни из слов, вот-вот грозящие обвалиться на ни в чем не повинного читателя вихрем из бессмысленных обрывков предложений. Увы, я очарован красотою слова, такого гибкого и восхитительно податливого, позволяющего закрутить предложение в невероятную спираль. Невыразимо прекрасно слово, оно взвивается вверх, падает вниз бескрылой птицей на камни. Слово так увлекло меня, затащило в свои сети, что я теперь просто не могу остановиться, погрязнув в чернильном океане метафор и олицетворений.
Прошу же простить мне моё невыносимое словоблудие.
* * *
Сохранять свои воспоминания в электронном виде — это, конечно, удобно. Набрать текст (при должно навыке печати, разумеется), проверить правописание (и то, заботливый ресурс удобно подчеркнёт неправильно написанное слово красной волнистой чертой) и нажать кнопку «Опубликовать».
Но ведь подобный «бездушный» текст имеет только смысловую нагрузку. Слова, сухо звучащие безэмоциональным голосом машины. Вы ведь это слышите, верно?
А что бумага? А бумага хранит почерк, такие мелочи, как нажим писчей принадлежности, дрожание руки. Бумагу можно потрогать, сложить вчетверо и убрать куда-то далеко, чтобы потом найти, перечитать свой опус и удивиться, насколько прежний ты отличался от нынешнего тебя. Бумага — есть нечто материальное, за что можно ухватиться. А ведь когда-то этот лист был частью могучего дерева, шумящего под касаниями ветра и... И что-то я увлёкся.
Бумага ныне становится атрибутом бессмысленным, но оттого многим близким к сердцу.
* * *
Сайт обновляется так быстро, что я не успеваю выучить его функции. Лёгкий путь — вернуться к привычной бумаге и карандашу, но это же ретроградство. Всё развивается, технологии идут вперёд, а все, кто за ними не успевает остаются за гранью жизни, навеки погрязнув в рукописях, вековой пыли и страхом перед всем новым.