[ШТОШ]18 читателей тэги

в инсте мне сделали замечание насчет сумбурности текста на 2k символов. что ж, исправляюсь на 5k))

изначально было вообще непонятно, о чем смотреть ГАМЛЕТа, даже Бутусова, учитывая количество виденных версий.

полный текст

каждое 22-е сентября я вспоминаю о двух днях рождения: Ника Кейва и человека-из-прошлого, и жалею, что не могу отделить одно от другого, но желаю им обоим счастья и вдохновения.

21-го сентября 2016-го, за день до 59-летия Кейва мне попался его альбом «Skeleton Tree», после которого я впервые, не считая школьных сочинений, написала длинный и, как мне кажется, осмысленный текст. имеет ли он что-то общее с реальностью — не знаю, но все равно храню как память о дне, когда я подумала, что тоже могу писать тексты, за которые не стыдно. хотя эта мысль тоже может не иметь ничего общего с реальностью.

текст оставлю под катом, но не ради текста, а ради альбома, в который мистер Ник, может быть, вложил все, что у него было на тот момент. как будто вложил тебе в руки свое живое сердце.

если кто-то мог написать самый грустный альбом...если кто-то мог написать самый грустный альбом, то это Ник Кейв.
мистер Ник всю жизнь был мрачным типом, но завтра ему 59 и год назад он потерял сына. а в начале сентября вышел Skeleton Tree, 16-й альбом Ника и The Bad Seed. страшно символично 16-й, ведь —

Some go and some stay behind
Some never move at all

как Артур Кейв. ему теперь всегда 15.

Skeleton Tree — без привычных лирических, готических, вообще любых баллад, состоящий в основном из spoken-word под чуть ли не эмбиент, с редкими запевами вроде хоров на «O Children», наполненный рефренами и аритмией. это storytelling в комнате с единственным источником света.

And if you want to bleed, just bleed
Just step away and let the world spin

кажется, эти слова как нельзя лучше характеризуют попытку высказать то, что творится в душе у человека, переживающего подобную трагедию. человека, которому был дан дар выразить это и, может быть, этим спастись. сложно рассматривать Skeleton Tree без жуткого бэкграунда, это не кажется честным и правильным. но Кейв оставляет пространство вариантов.

The phone, it rings, it rings and you won't stay

он мастер образов, и здесь их хватает. все они, так или иначе, касаются трагических событий, оставаясь при этом бэкграундом. умение и сказать, и сохранить молчание — таков мистер Ник. поэтому мы видим леди в красном или девочку в янтаре. и мистер Ник поет нам о силе и важности любви. лишь различными формами глагола to fall бэкграунд проступает из темноты.

You fell from the sky
Crash landed in a field

альбом открывается треком Jesus Alone, в контексте выглядящим пророческим. кто он, одинокий, принявший мучительный конец герой? история сына и отца. или Сына и Отца?

Let us sit together in the dark until the moment comes
With my voice I am calling you

The phone, the phone, the phone, it rings, the phone, it rings no more
The song, the song it's been spinning now since nineteen

не менее ярко прослеживаются здесь темы воспоминаний, застывших мгновений, связи между прошлым и настоящим. события, застывшие в янтаре из «Girl In Amber». мистер Ник прерывает свою речь, чтобы сделать вдох. кажется, это дается ему нелегко.
с моим скудным знанием языка невозможно понять все дословно, но даже его хватает, чтобы понять главное. кажется, этот minimal действует вообще в обход языка. в 19 лет сам мистер Ник потерял отца. тот трагически погиб в автомобильной аварии.

«I need you» — наверное, самая говорящая вещь на альбоме. и простые слова, которые даются так сложно.

Nothing really matters, nothing really matters when the оne you love is gone

но следующая за ней «Distant Sky», похожая на церковное пение, с женским высоким вокалом, настраивает повернуть к свету и оставляет надежду. когда есть выход — это правильно.

They told us our gods would outlive us
They told us our dreams would outlive us
But they lied —

добавляет мистер Ник. и это нечто сродни взгляду уходящего человека, последний раз брошенному назад. но жизнь продолжается.

Soon the children will be rising, will be rising
This is not for our eyes

Финальная «Skeleton Tree», символизирует ту силу духа, которая дается человеку в трудные моменты жизни. говорят, высшие силы не отказываются вмешиваться, просто делают это, когда ты достиг предела своих возможностей. а пределы у человека иногда поразительно широки.

спасибо, мистер Ник. ведь это то, что я всегда ищу в отношении к неизбежному.
смирение.
все мы конечны, but it's all right now.

а потом мы пошли на КОНАРМИЮ. и она была прекрасна.

на этом можно бы и закончить, но распирает от радости, потому что давно хотелось, но было страшно — вдруг ты как тот Сережа: из Подольска и очень тупой.

полный текст

photo: @light_lilli
для неумных, неидейных и сектантовпоследнее дело — препарировать спектакль, объясняя, что если поворот чьей-то головы будет на 5 градусов меньше, то есть риск, что на нас упадут стены, но некуда деться от того, что:

— на крайнем БЕГе 10 было равно 11, потому что у нас есть Саша Стрельцина, пахавшая за себя, за отсутствующую Люську-в-воображении и за того парня; и что такого, наверное, больше никогда не будет просто потому, что это был явный форс-мажор, и спектакль мог бы просто сломаться; Артур красиво лежал один, но те, кто не в теме, возможно, ничего и не заметили;

— бегА были такими отчаянными, что Серафиму чудом не снесло вихрем хлудовского пальтА и только стеклянные глаза Виктр Федорыча говорили о том, что мы, кажется, только что чудом избежали пиздеца;

— что я все еще не знаю точное число стаканов, и если их 40, то у меня есть теория, а если 39, то тоже есть теория, поэтому я каждый раз их считаю;

— что стоило сменить угол обзора, и прорезались связи, а ты даже и не знал, что в этом месте у тебя пробел: что де Бризар/Вася ходит туда-сюда <как челнок>, и почему библия в руках <это у Хлудова-то>, и табуретка на веревке, и Крапилин <на веревке> рад бы отлепиться <да не может>;

— что «всё Хлудов, Хлууудов... даже снииится Хлудов...»
если Добронравов «не по уставу» небрит, то сразу старше и чернее, и там не то что «под глазами тени», там столбы можно вкапывать и на них вешать;
что Хлудов-генерал и Хлудов-человек — это две большие разницы, но одно дело — знать об этом потому что ты хитренький и читал про «речевой образ генерала Слащева в пьесе Булгакова» и другое — чувствовать вот это:

я иду по льду последней реки, оба берега одинаково далеки
<...>
все, что я знал; все, чего я хотел —
растоптанный кокон, когда мотылек взлетел
те, кто знают, о чем я — те навсегда одни;

я только порадовалась, что прочитала этот текст 2006-го, кажется, года еще тогда, перед первым разом, потому что объяснить себе колебания добронравовской амплитуды без подсказки была бы просто не в состоянии. Витя может, вот и всё.

— что видела, как блестят глаза, и дорожки слёз, и хотелось закрыть свои, потому что невозможно;

— и что хотелось немножечко вцепиться в «умного, но не идейного» Чарноту, потому что «идейному» Хлудову опять одному под фонари. и хотя два моих «невозможных» обычно не конфликтуют, в этот раз запиналась буквально на всем. даже на чистом пятнышке пола, хотя казалось бы. или печка опять с угаром, или конфетка* от Оленьки с эффектом дополненной реальности))

а ведь всё могло пойти по пизде. и вот сидишь и понимаешь, что любишь этих железных людей. и готов отвечать короткое: «ты куда? я с тобой!» каждому из этих 10. и без разницы куда — хоть на Карпову балку, хоть к черту на рога.

* если в одной сцене внимательно смотреть на Олю и не теряться, Оля может дать конфетку.
* а если в другой сцене опять не теряться и дать Симе деняк, то сцена сразу удлиняется минуты на три, т.к. Сима и Голубков устроят феерию импровизации, бегая с твоей соткой и вытворяя смешные штуки, а потом стоят и смотрят прямо на тебя так, что ничего не жалко. всего лишь маленькая игра со зрителем, но именно в этот момент понимаешь, кто ты, что ты и зачем ты сюда пришел в третий раз. а когда Хлудов наконец-то попал газетой в печку, и мое «йессс!» вырвалось раньше, чем я успела об этом подумать, то я, кажется, даже повеселила сидящую в метре прекрасную Стрельцину.

и сейчас уже какие бы ни были спектакли после, вот это, вот этоТ — ну, как в меме: где Бег? туть *сжимает сердечко*.

реж. Наталья Меркулова, Алексей Чупов

про свое отношение к артисту Цыганову я уже говорила, т.е. если учреждать звание инородного артиста, то чисто ради него. «Питер FM» не будем вспоминать, а вот «Русалка» или «Космос как предчувствие» — это вот да. это бить ему кулаками в грудь и «ААА», это ездить за ним на старом велике и вызывать боксировать, а ему хоть бы что. если бы у нас было кино про усталого Буратино, то никого лучше не найти.

 

вот так и Меркулова с Чуповым не нашли никого лучше на роль Егора в «Человеке, который удивил всех». и не нашли бы, мне кажется, это просто звезды сошлись, причем не накануне, а задолго до.

полный текст

боевое крещение.

КАТЯ, СОНЯ, ПОЛЯ, ГАЛЯ, ВЕРА, ОЛЯ, ТАНЯ... Дмитрия Крымова по «Темным аллеям» Бунина.

 

можно сказать, что Дмитрий Анатольевич — из того типа режиссеров, у которых без материала на спектаклях не то чтобы делать нечего, но есть риск себе что-нибудь свернуть. я ради эксперимента перечитывать первоисточник не стала.

 

первое впечатление, которое остается после — что Бунин был весьма кровожадный дядя, и «Темные аллеи» — это в десятую очередь о любви как высоком чувстве, а в первую — о ее печальных последствиях. о том, как все искренно любили, как верили в себя, но на пути к счастью их перехватил Юрий Мамлеев.

полный текст

фото: Сергей Петров

все-таки у Туминаса потрясающая способность доносить материал. он как любимый учитель литературы, с которым доходит даже произведение, про которое ты думал, что ну вообще не твое.

начав читать «Ветер шумит в тополях» Сиблейраса, примерно так и подумала.

продолжение следует…