[ШТОШ]19 читателей тэги

photo: @light_lilli
для неумных, неидейных и сектантовпоследнее дело — препарировать спектакль, объясняя, что если поворот чьей-то головы будет на 5 градусов меньше, то есть риск, что на нас упадут стены, но некуда деться от того, что:

— на крайнем БЕГе 10 было равно 11, потому что у нас есть Саша Стрельцина, пахавшая за себя, за отсутствующую Люську-в-воображении и за того парня; и что такого, наверное, больше никогда не будет просто потому, что это был явный форс-мажор, и спектакль мог бы просто сломаться; Артур красиво лежал один, но те, кто не в теме, возможно, ничего и не заметили;

— бегА были такими отчаянными, что Серафиму чудом не снесло вихрем хлудовского пальтА и только стеклянные глаза Виктр Федорыча говорили о том, что мы, кажется, только что чудом избежали пиздеца;

— что я все еще не знаю точное число стаканов, и если их 40, то у меня есть теория, а если 39, то тоже есть теория, поэтому я каждый раз их считаю;

— что стоило сменить угол обзора, и прорезались связи, а ты даже и не знал, что в этом месте у тебя пробел: что де Бризар/Вася ходит туда-сюда <как челнок>, и почему библия в руках <это у Хлудова-то>, и табуретка на веревке, и Крапилин <на веревке> рад бы отлепиться <да не может>;

— что «всё Хлудов, Хлууудов... даже снииится Хлудов...»
если Добронравов «не по уставу» небрит, то сразу старше и чернее, и там не то что «под глазами тени», там столбы можно вкапывать и на них вешать;
что Хлудов-генерал и Хлудов-человек — это две большие разницы, но одно дело — знать об этом потому что ты хитренький и читал про «речевой образ генерала Слащева в пьесе Булгакова» и другое — чувствовать вот это:

я иду по льду последней реки, оба берега одинаково далеки
<...>
все, что я знал; все, чего я хотел —
растоптанный кокон, когда мотылек взлетел
те, кто знают, о чем я — те навсегда одни;

я только порадовалась, что прочитала этот текст 2006-го, кажется, года еще тогда, перед первым разом, потому что объяснить себе колебания добронравовской амплитуды без подсказки была бы просто не в состоянии. Витя может, вот и всё.

— что видела, как блестят глаза, и дорожки слёз, и хотелось закрыть свои, потому что невозможно;

— и что хотелось немножечко вцепиться в «умного, но не идейного» Чарноту, потому что «идейному» Хлудову опять одному под фонари. и хотя два моих «невозможных» обычно не конфликтуют, в этот раз запиналась буквально на всем. даже на чистом пятнышке пола, хотя казалось бы. или печка опять с угаром, или конфетка* от Оленьки с эффектом дополненной реальности))

а ведь всё могло пойти по пизде. и вот сидишь и понимаешь, что любишь этих железных людей. и готов отвечать короткое: «ты куда? я с тобой!» каждому из этих 10. и без разницы куда — хоть на Карпову балку, хоть к черту на рога.

* если в одной сцене внимательно смотреть на Олю и не теряться, Оля может дать конфетку.
* а если в другой сцене опять не теряться и дать Симе деняк, то сцена сразу удлиняется минуты на три, т.к. Сима и Голубков устроят феерию импровизации, бегая с твоей соткой и вытворяя смешные штуки, а потом стоят и смотрят прямо на тебя так, что ничего не жалко. всего лишь маленькая игра со зрителем, но именно в этот момент понимаешь, кто ты, что ты и зачем ты сюда пришел в третий раз. а когда Хлудов наконец-то попал газетой в печку, и мое «йессс!» вырвалось раньше, чем я успела об этом подумать, то я, кажется, даже повеселила сидящую в метре прекрасную Стрельцину.

и сейчас уже какие бы ни были спектакли после, вот это, вот этоТ — ну, как в меме: где Бег? туть *сжимает сердечко*.

реж. Наталья Меркулова, Алексей Чупов

про свое отношение к артисту Цыганову я уже говорила, т.е. если учреждать звание инородного артиста, то чисто ради него. «Питер FM» не будем вспоминать, а вот «Русалка» или «Космос как предчувствие» — это вот да. это бить ему кулаками в грудь и «ААА», это ездить за ним на старом велике и вызывать боксировать, а ему хоть бы что. если бы у нас было кино про усталого Буратино, то никого лучше не найти.

 

вот так и Меркулова с Чуповым не нашли никого лучше на роль Егора в «Человеке, который удивил всех». и не нашли бы, мне кажется, это просто звезды сошлись, причем не накануне, а задолго до.

полный текст

боевое крещение.

КАТЯ, СОНЯ, ПОЛЯ, ГАЛЯ, ВЕРА, ОЛЯ, ТАНЯ... Дмитрия Крымова по «Темным аллеям» Бунина.

 

можно сказать, что Дмитрий Анатольевич — из того типа режиссеров, у которых без материала на спектаклях не то чтобы делать нечего, но есть риск себе что-нибудь свернуть. я ради эксперимента перечитывать первоисточник не стала.

 

первое впечатление, которое остается после — что Бунин был весьма кровожадный дядя, и «Темные аллеи» — это в десятую очередь о любви как высоком чувстве, а в первую — о ее печальных последствиях. о том, как все искренно любили, как верили в себя, но на пути к счастью их перехватил Юрий Мамлеев.

полный текст

фото: Сергей Петров

все-таки у Туминаса потрясающая способность доносить материал. он как любимый учитель литературы, с которым доходит даже произведение, про которое ты думал, что ну вообще не твое.

начав читать «Ветер шумит в тополях» Сиблейраса, примерно так и подумала.

продолжение следует…

вброшу-ка я небогоугодный отзыв по «Дориану Грею» в ермолово.

не для инстаграма протокола.

режиссер — Александр Созонов

главное положительное впечатление для меня заключается в том, что кроме Меньшикова в этом спектакле существуют ДРУГИЕ АРТИСТЫ. их много и они прекрасны. «Дориан» как спектакль получается благодаря команде, Дориан как персонаж — благодаря Кемпо.

продолжение следует…

режиссер — Сильвиу Пуркарете

в ВХТ внезапно обнаружились реальные упыри.

ахах не эти, хотя нет, и эти тоже. Маковецкий и Юшкевич, чью фамилию я все время забывала ДО ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ.

 

«Мнимый больной» вахтанговцев прекрасно УПОРОТ.

ну то есть, когда в конце первого акта сначала ПОДОЙДИ КО МНЕ ДОЧЬ МОЯ, а потом внезапно СВЕТ, Маковецкий с сигаретой и «ну ладно, пошли покурим» и ЗАНАВЕС, то просто минут 5 тупо орешь по инерции. когда слегка отпустит, может быть возникнет вопрос: а что мы, сопсно, знаем о Мольере.

продолжение следует…

20 ноября не стало режиссера Эймунтаса Някрошюса и это тот самый случай, когда в голову ломится много неприятных мыслей сразу. и что ты поздно родился, и что родился далеко, и что уже ничего не изменишь.
когда уходят спектакли — остаются записи.
когда уходят режиссеры — остаются спектакли и вакуум. как линия метро, подвергшаяся консервации. проезжая мимо, ты всегда будешь знать, что она где-то там, эта линия, но больше ни один поезд не простучит по рельсами и не разорвет темноту светом своих огней.
продолжение следует…