Чудо

Арабов чем дальше, тем больше воспринимается как личное.

поговорить о его текстах хочется, но рекомендовать сложно — слишком тонкие вопросы поднимает.

«Чудо» опирается на историю о стоянии Зои, только у Арабова не Зоя, а Таня.

решив устроить танцы, но не дождавшись кавалера, Таня в порыве хватает икону Николая Чудотворца и застывает на 120 дней. седеет, чернеет, но икону не отдает. ни родственники, ни врачи, ни даже случившийся в провинциальном городке Хрущев не могут состояние Тани изменить или хотя бы объяснить.

дальше — классика: «объяснить нельзя бояться». если объяснить не получается — надо нивелировать, желательно вместе с объектом.

чудо не обязательно рассматривать как что-то божественное. просто некое событие, достаточно радикальное, заставляющее пересмотреть ценности и иначе расставить приоритеты. потеря сына в «Юрьевом дне» — тоже чудо, но больше на мистическо-бытовом уровне, чем на религиозном. а здесь да, Арабов выражает и свое отношение к христианским ценностям, хотя неуважение к святыне будет понятно представителям любой конфессии.

Арабов сталкивает героев с различным мировоззрением. причем различным не только по смыслу, но и по причинам, его сформировавшим. атеизм интеллектуальный, атеизм идеологический, вера и агрессивное неверие, поверхностность и непонимание смыслов по-разному влияют на героев и их поступки. это срез реальности периода «оттепели», в центре которого — чудо.

Хрущев в тексте, конечно, условный) монументальностью Юрий Николаич, к счастью, не страдает. у него, как где-то писали, «и Ильич — не Ильич». но про это я потом напишу, надо еще кое-что проверить))

«чудо», попавшее в массы, обречено на спекуляцию и паразитирование.

через 120 дней Таня «отмерла», и к ней сразу выстроилась очередь. одному — прядь волос, второму — мочу священную. внутренне настроившись на служение людям, Таня все-таки задается вопросами, как служить, если люди — мрази, которые друг другу кишки на кулак наматывают и только так обретают внешнюю силу.

меня на этом месте слегка затошнило. думаю, это камертон.

вечная тема креста, чужого и своего, обречена на вечный же финал:

в финале Арабов оставляет Татьяну с мыслями о своей судьбе, которая ей не ведома, а нас — с вопросами о слепоте веры, о противлении (или непротивлении) злу и о том, что есть служение в принципе. и хочется выдохнуть и просветлеть, но не получается.

и страшно не то, что это все время забывается, а то, что видится только один расклад, хотя их здесь два.

классно, но уровень культуры все равно пацанесса с раёна, ох.

кино, кстати, есть. вроде даже с Хабенским. но Арабова мне нравится именно читать пока что. со своим-то видением сложно справиться, а еще и чужое обрабатывать придется.