* * *

Жертву нельзя обвинять. Виноват всегда агрессор. Кто говорит "сам напросился", тот сам напросился. И так далее.

И все же сегодня я прочитала мемуары немного... обнаглевшей жертвы, скажем так. Это все тот же Никита Хониат, с сочинениями которого я знакомлюсь кусками под настроение. Немного обрисую ситуацию: крестоносцы захватили Константинополь и стали его грабить. Они не объявляли себя ни друзьями, ни союзниками, ни освободителями, ни еще там кем. Они о своих намерениях пограбить заявили уже давно, когда поняли, что император не собирается рассчитаться с ними по долгам.

Никита, очевидец событий, обвиняет занявшее город войско не только в том, что они обнесли все, до чего могли дотянуться (говорят, даже электрические чайники забирали и микрочипы из стиралок вытаскивали, но это неточно), но и в дурном отношении к мирным жителям. Ну, то есть как в дурном... Франки, пишет он, были чрезвычайно раздражительны, огрызались на любое неугодное им слово, а если ты отказывался им подчиниться, могли и ударить. Держались высокомерно и отчужденно, не хотели иметь с греками ничего общего, и, если ты не прислуживал им, мог катиться из города на все четыре стороны.

Вот беженцы и уходили, скорбя о том, что лишились имущества, а кто-то - что лишился дочери или жены. Не убитых, как вы понимаете.

Здесь, конечно, встает вопрос, почему люди вообще уходили из города, в котором оставались их родственницы, если их оттуда пинками не выгоняли. Ну да ладно.

И вот, когда Хониат выходил из города с группой беженцев, у одного из них похитили дочь. Беженец в отчаянии обратился к Хониату, мол, сделай что-нибудь. Сам Хониат понятия не имел, что делать в такой ситуации, и просто побежал по улицам, подбегал к рандомным крестоносцам, хватал их за руки и кричал, мол, ваш товарищ похитил девицу, ведь вы же клялись их не трогать! Интересно, кстати, откуда он это знал. Крестоносцы и вправду давали такую клятву (и исполнили ее так себе), но вряд ли говорили о ней грекам. Может быть, рассказал венецианский знакомец Хониата. И знаете, крестоносцы не зарубили его походя. Не сказали "ебись сам со своими проблемами". Они пошли с ним, поговорили с их товарищем, и тот вернул девицу.

... мне кажется, или это вообще лучшее, чего можно было в тринадцатом веке ждать от занявшего город недружественного войска? Обвинять их в холодности и отчужденности крайне странно. Даже не потому, что захватчик не обязан сердечно относиться к покоренным, а потому что пока они сидели под городом в ожидании выплат, горожане их открыто ненавидели. То и дело вспыхивали стычки на почве национально-религиозной розни. Были попытки поджечь венецианский флот (ведь если у вас под городом сидит ненавистное вам войско и вы хотите, чтобы оно убралось, нужно сжечь его корабли, ну). Не говоря уже просто о фоновом пренебрежении в духе "фу, варвары". А когда они вошли в город, горожане решили разбудить в них добрые чувства! Мне кажется, там и так все было достаточно неплохо. Во всяком случае, Хониат обвиняет их в холодности, отчужденности и всяких непотребствах, а не в зверствах.

Эта сказка имеет следующую мораль: относитесь к людям нормально. Вдруг это ваше будущее начальство.