я хотела бы знать (публикации за 3 февраля 2018)6 читателей тэги

весна 1856 года, Истингтон-холл. Кэтрин и Джон Монтгомери

(запись отыгрыша)

«Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить».*

Время замирает в сияющих каплях, рассыпанных по траве. Время дрожит на кончиках молодых листьев. Время спускается по стволам столетних дубов, бороздит кору, стекает к подножью, просачивается в корни. Время отражается в миллионах миллионных долей, сияющих на солнце после дождя.

После дождя дышится ровно.

Джон свернул с основной аллеи и неторопливо, привычно держа руки в замке за спиной, направился в глубь сада. Доктор Эштон, спасший ему жизнь под Севастополем и поселившийся в Истингтоне по его просьбе, мог бы лишний раз похвалить полковника Монтгомери за строгое соблюдение режима и точное следование врачебным рекомендациям, - но доктор Эштон сейчас был занят совсем другим: он собирал бригаду из домашней прислуги под верховным командованием леди Монтгомери с тем, чтобы разыскать ее пропавшую восьмилетнюю внучку Кэтрин. К немалому недоумению и негодованию леди, полковник участвовать в поисковых мероприятиях отказался. Он просто знал, что девочки в доме нет. Знал это наверняка. Как знал и то, что ее отца нет в живых, еще за сутки до официального известия о крушении клипера, где тот служил врачом.

«Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу; ибо Отец Мой более Меня».

Он невольно улыбнулся, вспоминая, как в детстве Уильям уходил из дома независимо от погоды, когда бывал расстроен, и прятался от родных и воспитателей в саду, в зарослях, как можно более колючих, желательно совсем непролазных, чтобы даже в случае обнаружения никто не вздумал к нему приблизиться. Никто и не приближался, кроме старшего брата, которого отец неизменно посылал за ним после того, как выжидал определенное время и убеждался, что тот не намерен возвращаться по собственной воле.

«Чтобы мир знал, что Я люблю Отца, и как заповедал Мне Отец, так и творю: встаньте, пойдем отсюда».

Подойдя к беседке за сплошной стеной боярышника, Джон Монтгомери сделал глубокий вдох и остановился.

Минни топталась у нее на коленях, тыкалась мокрым носиком в мокрые же щеки, утешая... кошку ей подарил отец, когда-то самолично сняв с дерева писклявый комочек разноцветного меха. Все, что происходило вокруг, любое слово, любая мелочь возвращали мысли Кэтрин к образам родителей, к тому, что их больше нет. Никогда Джейн не сорвет больше цветущей веточки, чтобы приколоть к прическе, а Уильям, смеясь, не закружит ее как невесту, и не смутится от того, что кроха-дочка застанет их, словно деревенских влюбленных. Они так любили весну, два года назад весной у Кэти должен был родиться брат, а этой весной, обещал отец, должна была зацвести вишня, которую Кэт сама посадила в землю... Ничего не будет больше, ничего!

Кэт прикусила губу, чтобы не разреветься вголос: еще застанут, а потом леди Сара снова станет выговаривать, что она выжимает из себя слезу, чтобы вызвать сочувствие, а сама дерзит и бездельничает, негодная девчонка. Минни завозилась у нее в руках: зверек почуял кого-то поблизости, Кэти пришлось ее выпустить, наскоро одернуть платье и самой завозиться в поисках платка.

Он сделал еще несколько шагов, огибая высокий кустарник, и встал напротив скамейки. Если Кэтрин успела спрятаться здесь еще до дождя, то не должна была вымокнуть: с тех пор, как он в последний раз приходил сюда в поисках брата, боярышник разросся так основательно, что теперь цветущие ветви укрывали плотным навесом едва ли не всю площадку, где когда-то несколько скамеек размещалось вкруг. По всему было ясно, что влага на лице девочки - отнюдь не дождевая вода.

- Полагаю, что я не вовремя...

Джон опустил глаза на котенка, припавшего к земле и навострившего ушки.

- Но надеюсь, твоя подруга не станет возражать, если я присоединюсь к вашей компании?