Писанина, за десятое

# 10 Без оглядки

Канон Покемон
Размер 646 слов
Заметки 1. без учёта пары последних сезонов на всякий случай. 2 Алсо, слово божие гласит, что двум придуркам уже по 25 на момент первого фильма, от хорошей жизни богатого наследника Джеймс бегает давно и упорно

— Ты... Задавался когда-нибудь вопросом... Зачем тебе вообще так надрываться? — Они все трое пытались как можно быстрее отцепить якорь и поднять шар в воздух, поэтому Джеймс с чистой совестью проигнорировал ворчание Мяута. Даже если задания заканчивались синяками — это того стоило. И точка.

скрытый текст
Спроси у него в другой раз так же кто-нибудь напрямую, он бы не смог придумать внятного ответа, почему именно. Объяснения включали бы что-то слишком щемящее, уютное, скрытое. Как его коллекции и детские "секреты", которые не стоит лишний раз показывать, иначе вся магия пропадёт. В том, чем они с Джесси занимались, было для Джеймса что-то похожее, но мог ли какой-нибудь болван, или даже не болван, а Мяут, например, понять это?

Иногда Джеймс и сам не понимал. Замерзая на очередном леднике и вытряхивая снег из-за воротника, отлёживаясь после энного неудачного приземления и вытряхивая из волос ветки и землю, он очень хотел оказаться где-нибудь, где было теплее, или чтобы так не болело, или...

Да мало ли чего ему хотелось в такие моменты. Всё это не меняло истины

Куда угодно, только не обратно. Что угодно, только не это — его идеальная жизнь в такой роскоши, о которой в странствиях и переделках оставалось лишь мечтать, строя грандиозные планы, была приятна в виде миража, но не более.

***
«Мы могли бы поговорить, знаешь ли»

Щёлк.

В этот раз он просто аккуратно положил трубку и молча поплёлся к двери ванной комнаты. Уютный номер, в котором им удалось пожить целых два дня очередного турнира, дышал спокойствием. За дверью пела вода. Уходить отсюда, когда у них даже есть возможность платить по всем правилам — глупость, и Джесс опять наставит ему синяков.

Ну и ладно.

— Ээээ, есть одна проблемка.
— Это может подождать?
— Не-а.

Она высунулась и уставилась на него. Смесь свирепости и внимания на её лице сменилась досадой, а затем она просто вздохнула:

— Линяем?

— Ага.

Возможно, только возможно, его родители были всё же не в настроении для очередной полномасштабной попытки наставить его на путь истиный. Но в такую удачу не верилось. Если уж мать дозвонилась в гостиницу...

Где, интересно, они прокололись?

— Что-то там персонала больно много, — Мяут шмыгнул в дверь, зыркая по сторонам. Ему, привычному к неприятностям, тоже было не по себе.

Ага, кто-то из персонала его приметил. Вот чёрт.

— Я тебе это припомню, — сообщила Джесси, спихивая его с последней нижней ветки росшего у окна дерева и спрыгивая следом сама.

Джеймс пожал плечами.

— Запиши на мой счёт.

***

В первый раз в полицейском участке он оказался безо всяких обвинений, но боялся тогда сильнее всего. Только сидя в светлой, аккуратной комнате перед доброжелательной Дженни, сказавшей, что за ним вот-вот приедут родственники, и бояться не надо, Джеймс понял, что сейчас всё может просто закончиться. Его бегство окажется напрасным.

Совсем.

Он чуть не упал со стула, когда вошла бабушка. Немного от удивления, и больше — от того, что стало легко, так легко, что даже жарко.

Бабушка с дедушкой тогда не стали спрашивать. Они как-то так умели молчать... по-другому, не как папа с мамой. Лёжа в постели и глядя из-под ресниц на седую бабушкину голову, Джеймс, наконец, заговорил сам. Он говорил в подушку, нёс какую-то околесицу и чувствовал, как щиплет в носу.

Он раньше не жаловался, потому что этот дом, самый лучший из всех, не годился для жалоб. Он был слишком счастлив здесь, и поэтому, поэтому... бабушка не заслуживала всех этих слов. Она любила и понимала всех-всех, и Джеймс, должно быть, казался ей теперь ябедой, потому что жаловался на родителей.

Но бабушка дослушала до конца и тихо опустила маленькую натруженную руку ему на голову.

«Не выдавай меня» — очень хотелось сказать Джеймсу.

Бабушке это оказалось не нужно.

— Давай пока у нас поживёшь, а там отправим тебя в школу.

Родителям они не сказали ничего — понял он гораздо позже.

В школе он не доучился, но — не сразу, методом проб и ошибок — освоил множество вещей, каких знать и уметь был не должен. Без которых мог бы обойтись в прежней, спокойной и обеспеченой жизни.

И куда бы ни заводили его случайности, неудачи и собственные решения, возвращаться Джеймс не собирался.