Средневековая семья ч.2

Право мужа наставлять жену было юридически подкреплено – как и обязанность жены повиноваться. Так, в манориальном суде Челгрейва присяжные постановили, что «Марджери Химгейлс потравила чужую пшеницу, а потому пускай муж ее накажет». Закон поддерживал главенствующее положение мужа, и за убийство супруга – хозяина и повелителя – женщина подвергалась наказанию как за измену. Главенствующая позиция мужа, впрочем, несла с собой и ответственность. Он должен был достойно содержать семью и обращаться с женой ласково, а также защищать ее.

скрытый текстМоралисты зачастую заключали свои наставления мужчинам напоминанием, что нет большего утешения в земной юдоли, чем нежная и любящая жена. Насколько мы можем судить по официальным источникам, в XIII-XV вв. семейные разногласия случались значительно реже, чем в XVI веке и позднее – во всяком случае, разногласия, решаемые в суде. Разумеется, мы вправе предположить, что время от времени тот или другой из супругов получал дома трепку в воспитательных целях, а соседи не жаловались, пока ситуация не выходила из-под контроля. Однако то, что мужчине принадлежало доминирующее положение с точки зрения закона – он главенствовал не только над собственной женой, но и над женщинами в целом, являясь, в отличие от них, лицом юридически полноправным – не означало автоматически, что он был вправе использовать свою власть во вред и исключительно по собственному усмотрению. Хотя, разумеется, золотых свадеб было весьма немного, браки, продолжавшиеся двадцать лет, встречались сплошь и рядом, и людям, на много лет связанным друг с другом, просто не оставалось иного выбора, кроме как научиться ладить.

Как обычно в традиционных крестьянских сообществах, первоочередным ожиданием средневековых крестьян, вступающих в брак, было рождение детей, которые рано или поздно начали бы вносить свою лепту в семейный бюджет, а также, в идеале, смогли бы позаботиться о престарелых родителях. Средневековые крестьяне имели, по крайней мере, некоторые представления о процессе зачатия и, возможно, контрацепции; во всяком случае, в низовой литературе роль мужчины нередко описывается достаточно откровенно (в одной из баллад переодевшийся коробейником соблазнитель предлагает девушке «порошок, от которого у девиц пухнет живот»). Разумеется, эти представления в чем-то были мифологичны: так, народное поверье гласило, что близнецы рождаются, если женщина неверна своему мужу. Впрочем, после зачатия роль отца минимизировалась: рождение ребенка было исключительно женским ритуалом. Из комнаты, где происходили роды, мужчин изгоняли. Неудивительно, что в средневековых гинекологических трактатах, составленных мужчинами, нет описания нормальных родов. В лучшем случае, там приводились описания кесарева сечения.

Информация о деторождении содержится едва ли не исключительно в фольклоре. Фольклорные источники отражают запрет на присутствие мужчин у ложа роженицы и тревогу, которую испытывают оба пола при нарушении этого табу. В одной из баллад отец предлагает роженице свою помощь, обещая завязать себе глаза, но молодая мать, вынужденная рожать в лесу, отправляет его за водой и горько сожалеет об отсутствии повитухи. Разумеется, в менее экстремальной ситуации повитуха непременно была рядом с роженицей, как изображено на многочисленных иллюстрациях. Роды были сопряжены с ощутимым риском, особенно если мать была слаба здоровьем или ребенок лежал неправильно. Чем тяжелее проходили роды, тем больше родственниц собирались у одра роженицы. В ход шли не только медицинские, но и символические средства: роды «облегчали», открывая двери, окна, сундуки, комоды… Но, невзирая на все опасности, связанные с деторождением, большинство женщин все-таки выдерживали роды: количество мужских завещаний свидетельствует, что жены – первые жены – в большинстве случаев переживали мужей. В 1550-99 гг. среднее число рождений в семье составляло 6, но, к сожалению, трудно судить о том, насколько эта цифра характерна для более ранних веков.

Помимо рождения и воспитания детей, семейная жизнь, в основном, предполагала для женщины работу в доме, а для мужчины – в поле. Но, разумеется, было в их жизни место и веселью и развлечениям. Как мы уже видели, многие увеселения принадлежали определенному полу или возрасту. Состязания в стрельбе и борьбе и травля быков были развлечениями взрослых мужчин, а перетягиванием веревки или хождением по невысоко натянутому канату могли развлекаться даже и люди старшего возраста. Что характерно, в первую очередь мы располагаем сведениями о типично мужских развлечениях именно потому, что связанные с ними несчастные случаи попадали в официальные документы. Женские развлечения, несомненно, были безопаснее, а потому, к сожалению, оставались за рамками судебных хроник. Женщины танцевали, катались на льду на самодельных коньках и санках, играли в мяч, в шары, в кегли и в кости, зимой - в снежки, отправлялись на лодочные прогулки. Некоторые сельские мероприятия предполагали совместное участие мужчин и женщин – в первую очередь, гильдейные праздники и пиры, на которых присутствовали крестьяне, их жены и взрослые дети. Приходские праздники также позволяли семейным парам развлечься вместе. И, разумеется, соседи тоже задавали обеды, на которые приглашали дружественные семьи. Средневековые супруги вовсе не жили в суровом уединении, без общения с другими парами.

Анализируя крестьянские браки с точки зрения экономической взаимозависимости, юридических предписаний (церковных и светских), фольклорных представлений и реальной практики, мы видим, что современные представления о браке в традиционном обществе зачастую оказываются неверными. Большинство браков не вписываются в зловещую картину «мрачной старины», где жены были рабынями или, в лучшем случае, служанками мужей, а их вклад в семейную экономику считался несущественным. Судебные записи свидетельствуют, что муж и жена вместе сидят за обедом, и, хотя именно жена ставит еду на стол, она не ведет себя как служанка и не стоит за спиной у мужа, пока тот ест. Муж и жена рядом идут по дороге, обсуждая свои проблемы, как это делают Марджери Кемп и ее муж. Различные сферы работы и развлечений вовсе не лишают семейные пары возможности вместе предаваться отдыху. Семья в глазах общества – не просто экономическая единица, но также союз, объединенный общественными обязанностями и совместными удовольствиями. Невозможно измерить подлинный «градус» привязанности между супругами, исходя из средневековых свидетельств, но можно сделать вывод, что жестокость отнюдь не являлась нормой, и муж, как правило, стремился обеспечить жену и отстоять ее интересы. Завещания с обеих сторон отражают высокий уровень доверия и теплых чувств.

Классическая патриархальная модель семейных отношений не вполне применима к средневековым английским крестьянам. Разумеется, закон трактовал мужеубийство как измену, но подобные случаи были настолько редки, что этот закон надлежит рассматривать, скорее, как абстракцию, нежели как реальную практику. Раздельные сферы работы у мужчин и женщин отнюдь не принижали значимость женского вклада в семейную экономику сравнительно с мужским и не служили свидетельством того, что средневековые мужчины считали именно так. В народных сказках на тему «Как муж и жена поменялись местами» оба супруга в равной степени жалуются, что работают больше всех. Отец не доминировал в процессе воспитания детей и отнюдь не являлся полноправным владыкой своих отпрысков; в первую очередь, с воспитанием была связана мать, в лучших традициях культа Богоматери.

Мужчина и женщина вступали в брак не ради развлечения и смены обстановки, они не стремились строить идеальную семью, и, даже если их история заканчивалась словами «и они жили долго и счастливо», это, как правило, случалось без какой-либо целенаправленной сознательной работы. Но средневековые супруги, как и современные, не могли позволить себе идти отдельными путями в браке.

Наиболее адекватное слово, описывающее брак в средневековом английском крестьянском обществе – партнерство. Оно было как экономическим, так и эмоциональным. Брак начинался с договора, обрисовывавшего экономическое состояние будущих супругов; традиционное распределение работ гарантировало, что домашнее хозяйство будет эффективно поддерживаться на плаву; необходимость строить планы на будущее (брак детей, сбережения на старость) требовала взаимного участия сторон. Разумеется, не все «браки-партнерства» оказывались успешными. Иногда муж угнетал жену, иногда тот или иной из супругов не оправдывал возлагаемых на него надежд; но исключения были не так уж многочисленны, и идеал оставался неизменным: муж и жена должны дружно налегать на колесо, чтобы брак оказался успешным. Совсем необязательно рисовать мрачную картину средневековой семьи, чтобы доказать, что она стала иной в современный период. И, разумеется, большое количество разводов в наше время не дает оснований для того, чтобы считать современный брак более совершенным по сравнению со средневековым. Скорее, следует рассматривать институт брака как нечто очень подвижное, способное адаптироваться к экономическим и социальным требованиям времени.