Логично

Иван Долькин с трудом открыл глаза. Голова раскалывалась, всё тело ломило. Он пытался вспомнить, где он. Память постепенно возвращалась.
Он вспомнил, как он ехал на работу. Переполненное метро… Внезапный хлопок… и в другом конце вагона вдруг повалил белый дым. Паника… Давка… Потом в затылок что-то стукнуло, и перед глазами всё поплыло. На этом воспоминания обрывались.
— Ну что, оклемались немного? — ударил по ушам чей-то голос. В висках запульсировала боль. Иван со стоном повернул голову и увидел человека в белом халате.
— Что? — прошептал Иван, с ужасом осознав, что он не понимает смысла фразы. Каждое слово было знакомо, но смысл куда-то ускользал.
— Сядьте, — сказал человек в белом халате.
Эту команду Иван понял. Он упёрся руками в кровать и сел. В первый момент в глазах потемнело, но через несколько секунд внезапно стало легче. Головная боль куда-то отступила.
скрытый текст— Как вы себя чувствуете?
— Чувствуете? — переспросил Иван, пытаясь понять вопрос.
— Как вы себя чувствуете?
— Теперь лучше, — сказал Иван. Способность думать медленно возвращалась к нему. Он начинал понимать происходящее. Этот человек, несомненно, доктор. А он, Иван Долькин, заболел какой-то неприятной болезнью.
— Что со мной случилось? — спросил Иван.
— Газовая бомба. Кто-то заложил в вагоне метро бомбу с психотропным газом. Вы вдохнули совсем немного. Тем, кто стоял ближе, повезло меньше.
— Что с ними? Они погибли?
Доктор нахмурился.
— Почему вы спрашиваете? — поинтересовался он.
— Просто… хочу знать. Интересно…
— Кажется, действие газа ещё не полностью прошло. — Сказал доктор. — Но я думаю, остаточных эффектов не будет. Сейчас вам сделают ещё один укол.
После укола Иван почувствовал, как какая-то пелена спала с его сознания. Внезапно он понял, насколько глупым был его вопрос. Среди пассажиров в вагоне не было его знакомых. Так какая ему разница, что с ними произошло? Зачем совать нос не в своё дело?
— Ну что, по-прежнему хотите знать судьбу других пассажиров? — спросил доктор.
Иван покачал головой.
— Сколько я был без сознания?
— Несколько часов. Ваши мыслительные функции уже должны восстановиться — если в мозгу не произошло необратимых изменений. Сейчас мы это проверим.
— Каким образом? — спросил Иван.
— Проведём простенький тест на логическое мышление. Слушайте задачку. У всех треугольников три угла. Фигура является треугольником. Сколько у неё углов?
— Три, — машинально ответил Иван.
— Превосходно! — просиял доктор. — Вам кажется, что вопрос простой? А пациент из соседней палаты сказал, что углов может быть сколько угодно. Отдельные утверждения он понимает, а делать логические выводы разучился. Чем больше газу вдохнёшь, тем тяжелее последствия… Вы вдохнули совсем немножко…
Иван почувствовал облегчение. На этот раз ему повезло. А если бы он стоял в другом конце вагона…
— И ещё одна задачка. Бухгалтеры умеют считать. Некто Иванов умеет считать. Кем работает Иванов?
— Ну… — Иван запнулся. — Возможно, бухгалтером. Но не обязательно. Может кем угодно.
— Кажется, я поторопился вас обрадовать, — сказал доктор, помрачнев. — Всё-таки с логикой у вас не всё в порядке. Слегка нарушена способность логически мыслить.
— Почему? Разве я неправильно ответил? — заспорил Иван. — Мало ли кто умеет считать? Инженеры, например. Почему Иванов не может быть инженером?
— Вам будет трудно это понять, — сказал доктор. — Инженера не было в условии задачи.
— Ну и что? Но ведь есть такая профессия. И они действительно умеют считать.
— Инженера не было в условии задачи, — терпеливо повторил доктор. — Вы сами выдумали этого инженера из ничего. Правильный ответ: Иванов работает бухгалтером.
— Объясните, почему он не может работать кем-нибудь другим! — заупрямился Иванов.
— А вы можете объяснить, почему у фигуры три угла?
— Потому что она треугольник.
— А почему у треугольника не может быть четыре угла?
— Потому что в условии сказано, что у треугольника три угла.
— В таком случае Иванов не может быть инженером, потому что в условии сказано, что считать умеют бухгалтеры.
— Бред, — сказал Иван — Из этого вовсе не следует.
— Следует. Так же как следует вывод о трёх углах. Логику невозможно объяснить. Она либо есть, либо её нет.
— А вы умеете считать? — внезапно спросил Иван.
— Разумеется, — сказал доктор.
— Вот видите! Но ведь вы же не бухгалтер!
— Но и фамилия моя не Иванов, — улыбнулся доктор. — Так что никакого противоречия нет. И не пытайтесь его найти — у вас ничего не выйдет. Ваша способность мыслить нарушена — примите это, как факт.
— И что мне теперь делать? — спросил Иван.
— Это пройдёт со временем. Мозг способен восстановить себя после такой атаки. Но потребуется некоторое время. А пока представьте, что вы — маленький ребёнок. А ребёнок может сунуть пальцы в розетку, или перелезть через перила балкона, не осознавая, чем он рискует… Понимаете меня? Поэтому не предпринимайте никаких действий, не посоветовавшись с кем-нибудь.
— Когда вы меня выпишете? — спросил Иван, смутно надеясь, что это сон и он сейчас проснётся.
— Прямо сейчас, — ответил доктор. — Лекарства ничего не дадут. Но мозг будет постепенно восстанавливаться… Время лучший доктор для вас. Мы сообщили вашему брату, и он приехал, чтобы забрать вас.
Андрей Долькин сидел в коридоре. Увидев Ивана, он поспешно вскочил и бросился к нему.
— Ванька! Я уж волноваться начал. Сказали, что сегодня же тебя и отпустят — вот, сижу, жду. Как ты, в порядке?
— В порядке, — ответил Иван, покосившись на доктора.
— Одну минутку, — сказал доктор Андрею. — Я должен сказать вам несколько слов.
Он отвёл Андрея в сторону и стал ему что-то объяснять. Иван вначале хотел подойти, но потом передумал.
«В конце концов, — думал он, — пусть говорит Андрею что хочет. Он зачем-то пытался убедить меня, что я сошёл с ума. Со своими дурацкими задачками… Я прекрасно понимаю, какие выводы из чего следуют».
— Что он такого тебе наговорил? — с усмешкой спросил Иван, когда они с братом спускались по лестнице. — Рассказывал про бухгалтеров и про то, что я не умею думать?
— Просто предупредил, чтобы я пока не отпускал тебя никуда одного. Что ты можешь броситься под машину или что-нибудь в этом роде.
— Не собираюсь я никуда бросаться. Ты что, поверил ему, что я сумасшедший? — и Иван обиженно замолчал.
Они вышли во двор больницы, и подошли к машине Андрея. Андрей открыл дверцу и сел справа.
— Хочешь, чтобы я вёл машину? — ничего не понимая, спросил Иван.
— Почему? — удивился Андрей. — Машину поведу я.
— Тогда почему ты сел на место пассажира?
— Я сел на место водителя. Не болтай, залезай.
Иван открыл левую дверцу и сел за руль.
— Я не против порулить, — сказал он. — Но мог бы сказать прямо, что не хочешь вести машину.
— Нет уж, рулить буду я, — ответил Андрей, включая зажигание. Он просунул левую ногу к педалям, наддал на газ и стал выезжать, держась за руль левой рукой.
Иван с удивлением смотрел на него.
— И давно ты так водишь? — спросил он. — Некоторые вот предпочитают водить, сидя за рулём.
— А я и сижу за рулём, — с некоторым раздражением ответил Андрей.
— Руль слева, — заметил Иван.
— А я справа.
Повисло неловкое молчание. Иван ничего не понял.
— Ну и? — сказал он. — Руль слева, а ты справа, значит, ты не за рулём.
— Я за рулём, — сказал Андрей. — Ты меня разыгрываешь, или действительно этого не понимаешь? Доктор сказал, что ты немного не в себе. Я думал, у тебя что-то вроде провалов в памяти… Неужели ты, правда, перестал различать право и лево?
— Я знаю, где право и где лево, — сказал Иван. — Вот моя правая рука.
Он продемонстрировал Андрею правую руку.
— А большой палец на этой руке справа или слева?
— Слева.
— Вот видишь. Рука правая, а палец слева. Руль слева, значит, я должен сидеть справа.
— Прекрати! Мне надоели твои дурацкие шутки.
— Успокойся. Возьми себя в руки. Ты же знаешь, что ты нанюхался какой-то психотропной дряни. Вот тебе и кажется всё странным. Доктор сказал, что это постепенно пройдёт. По мере того, как погибшие клетки мозга будут замещаться новыми.
— Хорошо. Предположим, ты прав. Но если я протяну руку вперёд, я коснусь руля. А тебе приходится тянуться в сторону.
Андрей вздохнул.
— Представь доску с дыркой, — сказал он. — С левой стороны мы вставляем в дырку болт. С какой стороны мы должны навинчивать гайку?
— С правой.
— Вот видишь? Чтобы совместить два объекта, их надо расположить с разных сторон.
— Но это совсем не то… Ладно, пусть мы развернули дощечку плашмя, так, что болт оказался спереди, а гайка сзади.
— Ну да. В японских, например, машинах, водитель сидит на заднем сиденье. Дело вкуса. Но спереди слева всегда сидит пассажир.
— Но почему нельзя… Пешеход!!!
Пешеход ударился об бампер, перекатился через машину и упал где-то сзади. Андрей даже не притормозил.
— Ты… ты же сбил его!
— Ну и что? Я ехал на зелёный. Он сам виноват.
У Ивана начали трястись руки.
— Надо остановиться. — Сказал он. — Остановиться и вернуться.
— Зачем? Кто-нибудь вызовет ему скорую помощь.
— Но ты же видел его! Ты мог затормозить!
— Ваня, тебе в детстве никогда не говорили, что нельзя переходить улицу на красный свет?
— Зачем ты…
— Ответь на мой вопрос.
— Говорили.
— А почему нельзя переходить на красный свет?
— Потому что может сбить машина.
— Вот видишь. Ты сам пришёл к выводу, что я могу сбивать тех, кто переходит на красный свет.
— Нет! Подожди… Можешь не в том смысле. Это не значит, что ты должен их сбивать.
— Не должен. Мог бы не сбивать. Мне, в общем-то, было всё равно.
— Но ты покалечил его, а может быть, убил.
— Ты что, знал его?
— Нет, но…
— Тогда какое тебе до него дело?
Иван хотел что-то сказать, но замолчал. Слова брата вдруг показались ему логичными. Действительно, какое ему дело до незнакомого человека? А брат утверждает, что имел право его сбить. Но с этической точки зрения…
— Хорошо, — сказал он. — Я знаю, что у меня проблемы с логикой. Предположим, что ты прав. Не будем больше говорить на эту тему.
— А ты молодец, — одобрительно сказал Андрей. — Доктор сказал, что самое трудное для тебя будет поверить в свою болезнь. Что тебе всё будет казаться чертовски нелогичным. Но, похоже, ты себя преодолел. Кстати, мы приехали.
Андрей припарковался и братья вышли из машины. Какой-то оборванного вида мужчина, сидевший на скамеечке, поднялся и подошёл к ним.
— Друзья, — сказал он. — Не одолжите мне сотню баксов? Вот так надо!
И он провёл рукой по шее.
Иван хотел пройти мимо, но Андрей вдруг повернулся к мужчине.
— Когда вернёшь? — спросил Андрей.
— Через неделю. На этом самом месте, — ответил оборванец.
— Хорошо, — Андрей достал стодолларовую купюру и протянул мужчине. Тот положил деньги в карман и пошёл через дорогу.
— Твой знакомый? — спросил Иван.
— В первый раз его вижу.
Иван резко остановился.
— Ты что, отдал незнакомому человеку сто баксов?
— Не отдал, а одолжил. Он же сказал, что вернёт.
— Постой… А с какой это радости он их вернёт? Ты же его даже не знаешь.
— Ты знаешь, что такое «одолжить деньги».
— Знаю, конечно. Дать на время. Но ему ты, похоже, отдал их навсегда.
— Ты просто не расслышал. Он сказал, что отдаст через неделю.
— Готов спорить, что не отдаст.
— У тебя опять заскоки? Я тебе докажу, что отдаст. Я одолжил ему деньги. Сроком на неделю. Одолжить — значит, дать на время, чтобы он вернул через определённый срок. Вывод — он их вернёт через неделю. Логично?
— А если не вернёт?
— А если на меня метеорит упадёт? А если земля взорвётся? Давай рассматривать реальные варианты.
— Извини, — Иван вытер лоб ладонью. — Возможно, у меня действительно заклинило мозг…
Внезапно Иван отчётливо понял, что деньги действительно будут возвращены. Логическая цепочка брата выстроилась в его мозгу и показалась ему на мгновение безупречной… Но только на мгновение.
— Ты прав… — сказал Иван. — Чёрт. Я вдруг понял, что ты прав, а потом мозги опять заклинило. Опять не понимаю, что помешает ему не прийти через неделю… Ладно, не буду больше с тобой спорить. Постараюсь верить в то, что ты говоришь. Даже если это чертовски нелогично.
— То-то же… Слушайся старших, и всё будет хорошо. — Улыбнулся Андрей, открыл дверь дома и вошёл. Иван последовал за ним.
— Ты знаешь, — сказал Иван. — Я ужасно хочу жрать. Я с утра ничего не ел. Только не говори мне, что это нелогично!
— Логично, — засмеялся Андрей. — Не сомневайся. Сейчас почищу картошку.
И Андрей достал из ящика нож. Иван повернулся к шкафчику с кастрюлями и открыл его. Андрей ударил брата ножом. Иван упал.
Андрей вызвал милицию и сел на табуретку. Он сидел и смотрел невидящими глазами прямо перед собой. Через десять минут в дверь позвонили. Андрей открыл.
— Он отвернулся, — объяснял он сквозь слёзы участковому. — Видел, что у меня в руках нож — и отвернулся. Если у меня нож, а он стоит спиной, надо ударить его. Разве не так? Разве это не логично?
— Логично, — согласился участковый. — Странно, что он об этом не подумал.
— Он был психически нездоров, — сказал Андрей. — Слышали про теракт в метро? Он был там.
Участковый осмотрел Ивана.
— Похоже, вы говорите правду, — сказал он. — Нож воткнут сзади. Значит, он действительно стоял спиной. Сильно похоже на самоубийство. Возможно, ему вдруг наскучила жизнь? Кто знает, что придёт в голову сумасшедшему?
— Да, наверное. — Андрей взглянул на лежащего брата. — Про инстинкт охотника знают даже малые дети. И что нельзя поворачиваться спиной к вооружённому человеку… Вряд ли он мог забыть про это. Наверное, он просто не захотел жить в мире, который противоречил его логике. Знаете, я сегодня сбил пешехода… Я ехал на зелёный свет и не нарушил правила. Но он пытался мне доказать, что я поступил неправильно. Его это сильно взволновало.
— Во всяком случае, мне здесь делать нечего, — сказал участковый, направляясь к выходу. — Состава преступления нет.
Андрей присел и погладил холодеющего брата по голове.
— Ванька, Ванька, — тихо сказал он. — Что же ты наделал…