Бог тишины

Ирина открыла глаза. Она лежала навзничь на расстеленном на полу красном ватном одеяле, тяжелом и кисло пахнущем. Другое такое же, только зеленое в цветочек, укрывало ее до подбородка.
Она приподнялась на локтях и медленно огляделась по сторонам.
Небольшая комната, посреди которой проснулась Ирина, была отделана белым, кое-где отколовшимся, кафелем. Сквозь высокое окно сочился тусклый пасмурный свет. Кроме Ирины и одеял, в комнате обнаружился серый цилиндрический предмет, в котором Ирина с замиранием сердца узнала центрифугу.
«Я дошла, и здесь есть люди. Пока неясно, хорошо это или плохо, но ведь меня не убили, так?»
Она выбралась из-под одеяла. Кто бы ее сюда ни принёс – раздевать он её не стал, а вот рюкзак, похоже, забрал. Или она сама его потеряла? Плохо, очень плохо, соли в кармане всего ничего, нож тоже пропал… «Ключи!»
Ирина прижала ладонь к груди, нащупала под футболкой увесистую связку и вздохнула с облегчением.
Она подошла к двери, некоторое время постояла, прислушиваясь. Взгляд привычно скользнул по косякам и притолоке, потом, гораздо медленнее, обратно. Ни знаков, ни игл?
скрытый текст«Кто здесь живет, такой доверчивый, и зачем меня подобрал?»
Ирина прошептала защитный заговор и толкнула дверь.
За дверью был длинный, со множеством дверей коридор. Большая их часть была распахнута. В некоторых дверях блестели стеклянные окошки-иллюминаторы — значит, она на втором этаже.
Неожиданно сильно захотелось помочиться, и Ирина вдруг поняла, что сама смогла бы найти туалет. Это настолько удивило ее, что она на мгновение замерла, глядя на свои покрытые слоем грязи ботинки. Ей нужно идти направо, мимо боксов, – помещений, бывших боксами, и помещений, бывших комнатами испытуемых, и помещения, бывшего тогда, в другой жизни, её собственным кабинетом…
«Нет, лучше не рисковать».
Ирина вернулась в комнату, – это же процедурная, третья или четвертая процедурная, – выбрала угол, открыла было рот, чтобы попросить прощения у «домового»…
И тут до неё дошло, что она одна. Никто не хихикал у неё за спиной, не дергал исподволь за волосы, не перебегал по стенам и потолку. Никто не пытался завлечь или прогнать безоружное человеческое существо.
Нечисти не было. Совсем.

Она как раз подтягивала штаны, когда в комнату заглянул молодой худощавый мужчина с длинными нечёсаными волосами и неровно подстриженной бородой.
– Здравствуй, – прошептал он и с, как ей показалось, испуганным видом отступил назад. Засмущался? – Как тебя зовут?
– Здравствуй, – прошептала Ирина в тон. – Анна.
– Я Костя, – так же шепотом продолжил он, явно расслабившись после её ответа. – И тут нельзя говорить в полный голос. Ты, наверное, голодная? Пойдём. Мы как раз обедать собрались. Можешь идти?
В коридоре тоже не было нечисти. И на лестнице. И в переходе в другое крыло: всё же положили её, чужачку, отдельно, – отметила Ирина. И в палатах, где, – она видела через открытые двери, – теперь расстелены были на койках спальные мешки и висели на верёвках стираные рубахи. И в малом конференц-зале, служившем, судя по доносившимся из него запахам, столовой.
«Они добавляют блокеры в еду и воду, наверняка, и меня вчера напоили, когда принесли. Чёрт, сколько ж они уже их потратили?»
И почему надо говорить шепотом?
– Тебя, похоже, что-то удивляет, – улыбнулся Костя, когда они подходили к двери в конференц-зал.
– Да. Во-первых, у вас нет… нет…
– Нет. Нам бог помогает.
– А почему нужно шептать?
– Бог очень не любит шум.
Бог. Ещё не хватало.
На пути к институту Ирина не раз и не два встречала церкви. Обычно они были набиты трупами чуть ли не по самый купол, а то, что селилось в священных ещё недавно стенах, бывало пострашней любых трупов. Самопровозглашённые богини и, реже, боги, – мужчин выжило меньше, – ей тоже попадались, и никто из них не в состоянии был кому бы то ни было помочь.
Но если этот конкретный бог сидит на ящике блокеров…
В столовой собралось человек сорок. Люди в беспорядке расселись на стоящих рядами креслах, держа на коленях разношёрстную посуду с похлёбкой. Несколько человек ело из металлических почкообразных лотков. У распахнутого окна бурлил над жаровней здоровенный бак, и смуглая толстая женщина со сросшимися бровями помешивала в нём черпаком.
Ни единого оберега на стенах, посуде или одежде, ничего, похожего на религиозные символы.
На вошедших не обратили внимания. Костя подошёл к баку, обменялся парой слов, – шепотом, все шепотом, – с поварихой и получил от нее две порции варева, одну – в стеклянной банке, другую – в расписной деревянной шкатулке без крышки. Ложки, зато, были настоящие, из нержавейки, с клеймами, – Ирина провела по выпуклым цифрам пальцем, – институтской столовой.
Они с Костей уселись рядом, Костя предложил ей выбрать между шкатулкой и банкой, – она выбрала банку, – и начал рассказывать о поселении. Рассказывать было особо нечего: сам он пришел сюда в марте, обнаружил, что здесь уже живут. В поселении действительно нет нечисти, потому что есть бог. Все по очереди дежурят в столовой, моют коридоры, ухаживают за огородом, ловят рыбу и ходят за водой. Из оружия есть два охотничьих ружья, но нет патронов, и бог не любит, когда стреляют. В лесу есть ягоды, грибы, кое-какие съедобные травы, и можно поймать белку, или птицу, или крысу.
И, чтобы бог не разгневался, нельзя говорить в полный голос, шуметь и кричать.
Ирина прихлёбывала через край несолёную похлёбку из белки, или птицы, или крысы, пытаясь угадать по вкусу, есть ли в ней блокеры, и косилась по сторонам. С каждым повторением слово «бог» нравилось ей всё меньше и меньше.
– Костя, – наконец спросила она, – а бог – он какой? И где он сейчас?
– Он везде, – серьезно сказал Костя. – И его нельзя описать.
После еды все отправились к реке, мыть посуду, а Костя подвёл Ирину к поварихе. Звали её Мадина, и она-то и была главой поселения.
Мадина усадила Ирину напротив себя и принялась расспрашивать. Та отвечала, привычно мешая правду с враньём: фельдшер на скорой психиатрической, шла не сюда, а просто на юг, родственники – муж был, но в самом начале исчез. Умею накладывать повязки, вправлять вывихи, немного разбираюсь в лекарственных растениях. Рыбачить? Да, смогу.
Мадина помолчала, пожевала губами и задала тот самый вопрос.
– На вызове, – ответила Ирина. – Пациент кричал на весь дом, что видит чертей, мы дверь взломали… и тоже их увидели. И они нас. А ты?
Мадина оказалась учительницей младших классов. Для неё ад начался, когда после звонка в класс потянулись не дети, а мертвецы с соседнего кладбища.
– Но здесь такого быть не может. Здесь бог.
– Костя тоже про него говорил. Что за бог? Что он… делает?
– Защищает нас.
– От нечисти?
– И от неё, и от людей. Раз тебя сюда пропустил, не забрал – ты ему угодна, – сказала Мадина.
Ирина уверилась в том, что в поселении задерживаться не хочет.

Уложенные ровными рядами ящики были запаяны в полиэтилен. Ирина медленно прошлась взад-вперёд, поднося к каждому свечу, чтобы окончательно убедиться: ни один из ящиков не был вскрыт.
С утра она вызвалась идти за грибами. Тощая веснушчатая Женя, ответственная за имущество поселения, выдала ей пакет и пластиковый, когда-то одноразовый ножик.
Ирина глянула на пакет и подавила нервный смешок – пакет украшала реклама «Витанола». Женя, заметив её реакцию, развела руками: мол, извини, другой тары не нашлось.
После недолгой беседы на тему «как лучше собирать грибы – ломать или срезать?», Ирина запихнула пакет и ножик в карман, прикоснулась машинально к связке ключей на шее и направилась в лес. Туда, где на холме располагался тщательно замаскированный вход в хранилище.
Никто за ней не следил. То ли поселенцы так уповали на своего бога, то ли считали, что опасности она не представляет.
И вот она здесь. За её спиной – системы распознавания сетчатки с автономным питанием. Амбарные замки и засовы в руку толщиной. Кодовые замки. Электронные замки с картами-ключами. Лабиринт коридоров.
Никто посторонний не мог войти сюда.
Может, бог этих поселенцев – бывший сотрудник института? Кто-то, кто по праву имел, или нашел, или выкрал ключи и знал, где находится хранилище?
И кто, получается, не взял из хранилища ни единой таблеточки?
«Они раздобыли блокеры в другом месте? Бог ниспослал, не иначе.»
Ирина медленно опустилась на крайний ящик и, впервые в жизни, страстно пожелала увидеть нечисть. Желание не сбылось.
«Набить карманы блокерами и бежать? Господи, как не хочется бросать такое богатство…»
Остаться и помаленьку подъедать запас? Указать на таблетки поселенцам?
Зачем подъедать и зачем указывать, если нечисти здесь нет всё равно? Райское место.
Почему её нет?
Ирина слезла с ящика, опустилась на корточки и ткнула пластиковым ножом полиэтилен. «Возьму немного прямо сейчас, – решила она, – на случай, а там посмотрим».
Спустя ещё около часа, Ирина шла по разбитой асфальтовой дорожке к главному корпусу. В пакете её лежало десятка два сыроежек и несчитано лисичек, в кармане, завёрнутые в клочок полиэтилена – ровно пятьдесят маленьких белых пилюль, безымянного антидота к проклятому «Витанолу». Каждая такая пилюля обеспечивала около трех суток спокойной жизни: нормализовалась частота мозговых волн. В первую же секунду после приёма человек и нечисть исчезали друг для друга. Можно было идти ночевать на кладбище, купаться в полнолуние и гулять по лесу, не боясь наткнуться на нечто более опасное, чем медведь или волк.
Если ты считаешь, что ничего более опасного в лесу быть не может – ты не жилец.
– Прячься! В дом, быстро в дом!
Её схватили за рукав и с силой рванули. Пакет с сыроежками полетел в сторону. Спотыкаясь, она побежала за Костей – это был Костя, – ко входу в здание.
– Что происходит?
– Там чужаки, – Костя буквально втащил её в вестибюль, и она, запнувшись на пороге, упала на колени. На его лице играла улыбка. – Они шумели и разгневали бога.
– Чужаки? Чего они хотят? Они вооружены?
– Они считают, тут есть особые таблетки. Таблетки от нечисти, – Костя протянул Ирине руку. – Поднимайся. Прости, что я тебя так толкнул. Хочешь увидеть бога?
Он подошёл к окну и жестом поманил Ирину за собой.
Чужаки, настороженно озираясь, стояли около покосившихся ворот, ведущих во двор. Оружия Ирина при них не заметила. Никого из поселенцев рядом с ними не было – похоже, стоило этим людям «разгневать бога», как все бросились от них врассыпную.
Она сощурилась, и вдруг ей показалось, что она знает одного из пришельцев. Испытуемый, он был среди испытуемых, ещё когда здесь разрабатывали «Витанол».
Возможный испытуемый шагнул в сторону, и за его спиной Ирина увидела ребенка. Чумазого, бритого налысо, лет десяти на вид.
– Ау! – Крикнул ребенок. – Куда вы?!
И появился бог.
Огромная белёсая тварь соткалась из ничего за спинами пришельцев и взмахом руки – лапы? – проломила ребёнку череп.
Расправившись с остальными, тварь некоторое время повисела над грудой тел, а затем медленно поплыла над самой землёй к корпусам. Она, как часто бывает с нечистью , походила на человека: непомерно высокого, тощего и бесполого. Пальцев на руках и ногах у нее было много больше, чем нужно, и все они заканчивались длинными кривыми когтями. Чёрные спутанные космы развевались по ветру. Когда она подлетела ближе, стало ясно, что вместо кожи у неё блестящая белая чешуя.
А потом тварь подняла голову и встретилась с Ириной глазами.
Ненависть хлынула в Ирину, и она едва не упала. Её мысли ринулись наутёк. Тварь разбудили, в который раз разбудили, тварь спала едва ли не с сотворения мира, что происходит, откуда весь этот гам, почему, почему, кто это сделал, кто, кто?!
Тварь вцепилась в сознание Ирины и яростно рылась в нём в поисках ответа. Это явно была очень везучая тварь: именно там она имела все шансы его обнаружить.
Стараясь не думать вообще ни о чем, Ирина опустила руку в карман, нащупала таблетку и сунула в рот. И вторую. И третью.
И, не желая признавать очевидное, четвёртую.