Наверняка какие-нибудь продвинутые юзернеймы имеют для этого название и оно заканчивается на «-патия»

Мне не близка всеобвинительская теория, согласно которой родитель – это такой нечеловек, который виноват во всем. В моей семье было такое мудацко-партнерское воспитание. Это когда на огороде пашут – все. Младших детей воспитывают – все. И вообще все въебывают отсюда и до тех пор, пока не надоест въебывать тому, кто тебя поставил въебывать. У всех детей в семье это по-разному среагировало. У меня упало на зайчатки гештальт-болячки, когда если есть цель, то нет препятствий, ведь надо ставить галочку.
(по этой же причине я никогда не чувствовала, что меня-де кто-то утесняет, зажимает и припирает по половому признаку, потому что я обычно била до того, как меня трогали – во всех смыслах этого слова)
Но так получилось, что родители забыли привить мне очень важный аспект, от которого я мучаюсь. То есть, окей: родители не виноваты, когда ребенок настолько пизданулся, что забыл озвученные ему правила техники безопасности и все-таки полез в колодец, чтобы посмотреть, кто там живет. Нельзя их обвинить в скудоумии чада, ок, ок (да и отрицательный опыт хватания за утюг полезен).
Но мои родители забыли сказать мне, что надо общаться с другими детьми. Парадигма в семьи стояла такая: мы есть друг у друга (а семья очень большая). Что тебе еще надо?
Простите, щас тут будет много унылоты ниачем, да и зачем?Справедливо, рассудил маленький юзернейм – и послал нахуй общение со сверстниками примерно на шестнадцать лет. У меня был один друг за все эти годы, и его необходимость я оценила в полной мере только к зрелости. А в детстве я считала его чуваком, с которым мы вместе разоряем осиные гнезда и ездим на велосипеде. А так-то другом у меня был отец. Братья-сестры-кузены были мне скорее партнерами в садово-огородном товариществе.
А потом меня ебнуло депрессией, потому что отец умер. И я осталась совсем одна, потому что в садово-огородном товариществе было нельзя делиться проблемами.
Если что моя семья и привила мне, так это стремление быть ОЧЕНЬ СИЛЬНЫМ юзернеймом. Никто и никогда никому не жалуется в деревенской семье в покос, понимаете? Нужно копать картошку, а не испытывать душевную боль. Душевную боль не испытывают дети, у которых не полота морковь и не зарезана курица на ужин (да, и это я тоже делала довольно спокойно).
Потом я несколько лет пробыла в адовом состоянии. Мутно помню те годы. В основном с чужих рассказов о том, что я творила некоторую дичь, будучи не только одиноким, но и совершенно бесстрашным юзернеймом, который любил всех пиздить ногами.
(пиздить ногами меня научили намного раньше, чем здороваться, кстати: и делала это моя мама, дай ей гоги всех благ)
Лет в шестнадцать это закончилось тем, что я осознала свое абсолютное одиночество. И с присущим мне упрямством поперла «заводить друзей». Потому что одиночество – это плохо, так писали в книжках и вообще, душевная боль, вскрывшиеся на почве нервов воспоминания, которые детская психика загнала куда-то в жопу, попытки суициднуться, незаживающие раны (с) Все это очень смешно звучит даже для меня, но вы же знаете – о, эти гормоны.
Заведение друзей в моем случае выглядело очень странно. Я это только сейчас понимаю. Типа «я решила с тобой дружить, смирись». У меня так второй друг появился. И первая подруга.
А потом я начала общаться с готами, ска-панками, еще раз с готами, анимешниками – вообще со всеми людьми, которых таргетировала взглядом. «Вижу цель – не вижу препятствий», помните? От всех этих разношерстных компаний к данному моменту у меня не осталось ни одного человека.
Свой узкий круг друзей я собрала из людей исключительно святого характера. Дружить с таким человеком, как я, очень сложно – я злой, вспыльчивый, чрезмерно эмоциональный юзернейм с зайчатками карманного сталина при полном отсутствии эмпатии. Я по капле учила себя пониманию чужих проблем, потому что «поставь себя на мое место» у меня работает с душераздирающим скрипом, зато «смогла я – смогут и все остальные» работает просто на отлично.
Особенно у меня не ладилось с людьми, которые не могут словами через рот и пытаются играть на чувстве вины – потому что я ее испытываю оооочень редко и в основном по серьезным поводам. Поднимите руки те, у кого были подружки, выбивающие себе что-нибудь слезами. А вот у меня не было таких подружек, потому что я их сразу нахуй отправляла. А, ну и еще я ЧРЕЗМЕРНО прямолинейна, когда меня спрашивают о чем-либо. Но вообще я стараюсь молчать обо всем, потому что я умный и знаю, что могу отпиздить человека словами. Ногами, кстати, тоже. И отношения у меня всегда были долбанутее некуда. Ну, в таких люди еще друг друга пиздят, потому что это страсть и так же у всех (с) Ну и легкие девиации в постели тоже ведь у всех (с)
На данный момент времени я испытываю зверские проблемы с завязыванием дружеских отношений или даже приятельских. По работе я очень легко научила себя необязывающему трепу и еще легче – гестаповскому выжиманию из человека всех соков для получения нужной информации. Но когда речь заходит о расширении круга общения – я скорее из тех людей, которые всех распугают вокруг, потому что ломануться валить чувака в партер и там уже – дружить его.
Это работает в подростковом возрасте, но не когда ты взрослая тетенька.
И заметьте, я не испытываю страха перед людьми, я не боюсь людей, я не испытываю проблем со всякими там телефонными звонками или при разговорах с незнакомцами. Да я обпутешествовала всю Европу и даже в Китае умудрялась говорить с местными языком жестов и картинок, зная по-китайски только Нихао и Сиси. Все. Я не социопат, -фоб, -люб. Просто у меня дикие проблемы в общении и отторжение от тех людей, с которыми я чувствую малейшую засечку в общении. Знаете, эти блокноты, которые вы бросаете, потому что поставили в них некрасивую черточку – и все, блокнот испорчен?
Если честно, я до сих пор не понимаю, как люди со мной разговаривают.
Когда я их об этом спрашиваю, они отвечают, что я увлекательно разговариваю.
А еще я всегда ссужу денег, накормлю, застолую, приеду в полночь к подруге, которой одиноко с собаками, буду упираться, если решила, что человек мне дорог, начищу ради него рожу недругу или поеду ее чистить, подозревая, что это может понадобиться.
Но я категорически невыносима при этом, потому что душевное общение, дружба – все это для меня ебаная высшая математика, я не понимаю, как работают другие люди. И мне от этого очень плохо порой. Я чувствую себя очень чужой и неправильной, и всячески стараюсь это компенсировать людям, которые рядом со мной, понимая, что это ебаный не-сахар дружить со мной.
(проще всего дать денег, конечно; это еще один изыск моего воспитания – я пиздец какая меркантильная)
Вот теперь, когда я взрослый и одинокий юзернейм, который не вписался в собственную семью и, следовательно, потерял большую часть круга общения, я испытываю порой настоящую боль, но вот бида – уже поздно себя лечить, потому что на реабилитацию у меня банально нет времени: его сжирает работа, дома я в основном ночую, когда ночую не на оранжевом диванчике на работе. И это кольцо не-общения все сжимается и сжимается вокруг меня, когда друзья становятся все дальше, потому что тысячи вещей интереснее, чем ты, юзернейм (с)
Радует только одно: все это пройдет к утру, потому что утро всегда тебя лечит. А о том, как воспитание и характер научили меня переламывать хребет душевным травмам, можно рассказать отдельно, ибо было их у меня, и были они жоццкие, и я их смог. Только это вот все не травма. Это состояние. Это конечность. И я хз, как ее врачевать.
Вся эта эмоциональная блевота была о том, что нужно ценить своих друганов. И если у вас есть дети – учите их дружить. Иначе они потом останутся с собой наедине, а это далеко не всегда сахарно.