Автор: Арабелла
Оксфорд и школяры
Оксфорд, еще в Х веке утративший значение пограничного города, не пострадал во время похода Вильгельма Завоевателя, и постройка Оксфордского замка, хоть и ставшая причиной сноса нескольких жилых кварталов, имела сугубо мирные цели. Оксфорд несколько раз страдал от пожаров и наводнений и постепенно обретал статус заштатного городка; норманнские короля посещали его редко – запись начала 12 в. гласит, что, с тех пор как мерсийский король Альгар, преследовавший святую Фридесвиду (покровительницу Оксфорда) чудесным образом ослеп, короли не решались бывать в этом городе. Когда в годы правления короля Стивена (1135-54 гг.) у Северных ворот появилась королевская резиденция (и в результате Оксфорд обрел политическую и военную значимость), интерес к Оксфорду у царственных особ заметно повысился. Сам Стивен в первый же год своего правления побывал в Оксфорде дважды; и отсюда в 1148 г. скрылась неудачливая соперница Стивена, королева Матильда, тщетно пытавшаяся удержать город в своих руках (она бежала из города через замерзшую реку, закутавшись в белый плащ, и оттого осталась незамеченной).
Начиная с 50-х гг. XII в. Оксфорд начинает богатеть; это можно проследить, в том числе, по количеству пожертвований (денежных и земельных) от горожан в аббатство св. Фридесвиды и по суммам таллажей в пользу короля (в этом Оксфорд немногим уступает Лондону, Йорку и Линкольну). Преуспеяние города, в основном, зависит от торговли сукном и шерстью. Кроме того, по мере того как в Оксфорде возрастает количество студентов и преподавателей, все большее количество горожан начинает обслуживать исключительно университетские нужды (сдавать жилье, шить одежду, торговать чернилами и пергаментом и т.д.) и извлекать из этого немалую выгоду.
скрытый текстКак и монастырские школы, университет находится под патронажем церкви, а студенты и преподаватели являются духовными лицами (clerics). Но университет представляет собой намного более гибкую и открытую структуру, нежели школа: так, с самого начала студенты имеют право выбора преподавателя и факультета. Преподаватели также могли выбирать, и нередко «доктор», проработав несколько лет в одном месте, перебирался в другое. А за наиболее известными учителями устремлялись и студенты (обычным количеством учеников у одного преподавателя было 20-25 человек, но прославленные преподаватели хвастались, что их слушает до двухсот школяров). В этих условиях не могло быть и речи о таком же строгом контроле, как в монастырской школе.
Первый оксфордский колледж откроется лишь в 1249 г., хотя официально университет существует с 1167 г. Что он представляет собой в конце XII в., спустя тридцать лет после своего открытия? Довольно спонтанное образование, вольную ассоциацию школяров и преподавателей под руководством magister scholarum, возникшую на базе нескольких философских «школ», которые существовали еще в начале XII в. В оксфордской хронике говорится о некоем «докторе», преподававшем в Оксфорде в 1117 г. и привлекавшем на свои лекции «шестьдесят или сто человек» - т.е., он был достаточно популярен. В 1160-е гг., в связи с приказом короля Генриха, воспретившим английским студентам получать образование за границей, в Англию из Франции вернулись школяры, до тех пор обучавшиеся в Сорбонне, - таким образом, их количество на родной земле заметно возросло.
То, что в раннем Оксфорде наличествовала довольно сильная теологическая школа, возможно, подтверждается тем, что именно там произошел суд над появившимися в «публиканами» (почему, например, не в Лондоне, который столица? Не в Йорке, который вторая столица? Не в Кентербери, наконец?). «Тридцать человек, мужчин и женщин, предстали перед собранием епископов и королем Генрихом в Оксфорде (зимой 1165 г.?). В те дни явились в Англию некие люди, принадлежавшие к секте, известной под названием «публикане». Говорят, они появились в Гаскони, а затем распространили яд своего лжеучения во многие иные земли – во Францию, Испанию, Италию и Германию… Когда их допрашивали касательно догматов истинной веры, они достаточно верно отвечали о природе Божественного Исцеления, но касательно средства, которое Господь употребляет, дабы исцелять человеческие немощи (и это средство – Священное Писание), они отвечали неверно. Они хулили святое крещение, причастие, брак и злобно поносили католиков… Они смеялись над угрозами, которыми осыпали их благочестивые люди в надежде, что посредством страха удастся вселить в них здравый смысл, и извращали смысл Господних слов: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное». Тогда епископы, чтобы еретическая зараза не распространилась далее, публично объявили их еретиками и передали королю, дабы они претерпели положенное наказание. Тот повелел выжечь им на лбу позорное клеймо, публично высечь и выгнать из города. Также он строго запретил кому-либо укрывать их либо оказывать какую-либо помощь. Как только был объявлен приговор, еретиков увели, притом они радовались своему наказанию, а их предводитель весело шагал впереди, восклицая: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать». Засим этим отвратительным людям поставили клеймо на лоб, а их предводителя заклеймили дважды, поставив клеймо на лоб и на подбородок; после чего их раздели до пояса и, стегая плетьми, выгнали из города».
В раннем Оксфорде местные и приезжие учителя снимали для лекций дом или хотя бы комнату (а иногда даже амбар) – впрочем, есть свидетельства того, что иногда лекции проходили прямо на открытом воздухе (на церковной паперти, на церковном дворе или в саду). Официальных студенческих общежитий не было вплоть до появления первых колледжей – и только XV веке студентам в приказном порядке воспретили снимать жилье у горожан и обязали жить при колледжах. До тех пор школяры селились в съемных углах и комнатушках, зачастую по нескольку человек, или в благотворительных «убежищах», которые строились на деньги благочестивых прихожан, жертвовавших на призрение неимущих. Иногда такие доброхотные жертвователи обеспечивали студентов не только кровом, но и минимальной кормежкой.
Как школяры, так и преподаватели одевались на монашеский манер (т.н. vestis talaris – доходивший до пят балахон черного, коричневого или темно-синего цвета с капюшоном; talaris послужил основой для классической университетской «униформы», дошедшей для наших дней) и выстригали тонзуру. Впрочем, школярам не возбранялось и ношение светского платья, и даже оружия. Хотя школяры по статусу и причислялись к священнослужителям (в частности, не были подсудны светскому суду), они, тем не менее, имели право жениться (см. история Элоизы и Абеляра), хоть это и не поощрялось.
Языком лекций, диспутов и даже бытового общения была, разумеется, латынь. Для поступления в университет «абитуриенту» не приходилось сдавать вступительных экзаменов – достаточно было лишь знать грамоту и начала латыни, а также заплатить вступительный взнос за слушание лекций (иногда, впрочем, не требовалось даже этого, особенно для неимущих студентов, которых было изрядное количество). Состав учащихся был разновозрастным, учителя могли быть не старше своих учеников. Среди учащихся младшего, «артистического», факультета попадались как зрелые мужи, решившие, карьеры ради, на склоне лет добиться ученой степени, так и подростки 13-14 лет.
И учащие, и учащиеся жили, как правило, на одинаковые средства, одинаково присягали в повиновении университетским статутам, пользовались общими университетскими привилегиями и подлежали общей дисциплине, даже одинаково отличались в разных историях, похождениях, попойках и стычках, одинаково ютились в съемных углах или в общежитиях, как только таковые появились; на диспутах, наконец, школяр мог оспорить любого бакалавра, а то и магистра. Но, как и школьные учителя, университетские наставники могли подвергнуть нерадивого или провинившегося школяра телесному наказанию, и на средневековых иллюстрациях профессора нередко предстают с пучком розог или тростью в руке.
Сидели школяры, как правило, на полу - "дабы смирялась гордыня юных". Ни скамеек, ни табуретов приносить с собой не дозволялось - разве что охапку соломы в качестве подстилки.
Состав школяров и преподавателей, разумеется, был по преимуществу мужской, но вот иллюстрация начала XIV века, на которой изображена женщина – преподаватель геометрии! (возможно, впрочем, что это не университетский, а школьный учитель)
Небольшое лирическое отступление: в итальянских университетах вольностей в этом смысле было больше. В XIV веке молодая итальянка по имени Новелла, дочь известного ученого Джованни д'Андреа, друга Петрарки, не только посещала занятия в университете, но даже читала там лекции вместо заболевшего отца. В таких случаях между ней и студентами ставили ширму — во-первых, потому что это выходило за рамки тогдашних приличий, а во-вторых, для того, как гласит легенда, чтобы слушатели не отвлекались, взирая на удивительную красоту девушки. В болонском университете женщины преподавали философию и даже медицину (хотя и сугубо теоретическую ее часть).
Сохранились упоминания о том, что и Элеонора Аквитанская также тайно посещала лекции в университете.
Традиционно год делился на семестры следующим образом: от Михайлова дня (29 сентября) до Рождества, с начала января до Пасхи (ок. 25 марта), с начала апреля до Midsummer (24 июня). Продолжительность рождественских и пасхальных каникул составляла несколько дней (самое большее, две недели), и это время, как правило, студенты проводили в Оксфорде, тогда как на летние каникулы отправлялись по домам, а те, кому некуда было податься, просто-напросто бродяжили по округе вплоть до начала занятий. Глава университета имел право выдавать неимущим школярам письменные разрешения на сбор милостыни во время летних вакаций по пути домой, чтобы тех не смешивали с обыкновенными бродягами и не арестовывали.
Впрочем, твердо условленного «времени сбора» для всех преподавателей и школяров не существовало, студент мог явиться в Оксфорд и приступить к занятиям буквально в любое время – хоть в ноябре, хоть в марте; и лектору, желавшему начать чтение своего курса, необязательно было дожидаться очередного Михайлова дня.
Помимо долгих каникул, были и многочисленные «разовые» праздники, во время которых занятия также не проводились или продолжались неполный день. По разным подсчетам, количество праздничных дней могло достигать 150 в год!
Пока численность студентов оставалась невелика, серьезных трений между горожанами и университетом не происходило, но в 1209 г. случился первый крупный инцидент, в результате которого реорганизации подверглось как университетское, как и городское управление. Горожане учинили самосуд и повесили двух студентов за убийство женщины, в котором, возможно, они не были виновны; университетские власти ответили на это бессрочным закрытием университета (часть школяров и преподавателей перебралась в Кембридж). Инцидент был исчерпан лишь в 1214 г., когда горожан вынудили покориться папскому легату и уплатить штраф; мэр Оксфорда, бейлиф и пятьдесят самых уважаемых горожан должны были каждый год подтверждать свое повиновение торжественной клятвой. Университет по итогам получил новую, высокоорганизованную структуру, во главе его отныне стоял канцлер, которому надлежало блюсти дисциплину, но мир с городом продолжался недолго. В 1228 г. горожане напали на школяров и ранили нескольких, нарушив обещание, данное папскому легату, и Оксфорд подпал под действие интердикта. В 1232 г. семеро горожан, включая мэра, были заключены в тюрьму за нанесение побоев школярам.
В 1238 г. школяры напали на папского легата (!), остановившегося в окрестностях Оксфорда (горожане в этой вылазке участия не принимали). Брат легата был убит, а сам легат вынужден спасаться бегством. В результате на университет был наложен интердикт, а школярам пришлось искать поручителей; вдобавок им впредь воспретили покидать пределы Оксфорда и конфисковали имущество (какое, интересно?.. J) в пользу короля. Судя по всему, даже несмотря на прошлые разногласия, провинившиеся школяры без особых затруднений нашли себе поручителей среди горожан, изрядная часть которых зарабатывала на жизнь тем, что сдавала студентам жилье или снабжала из товарами первой необходимости, и не горела желанием терять обширную клиентуру. Тем не менее, несмотря на обоюдную зависимость друг от друга, ссоры продолжались – не только между студентами и горожанами, но и между школярами разных «наций». В 1252 г. произошло первое серьезное столкновение между англичанами и ирландцами; в 1275 г., после очередной стычки школяров с горожанами, городу вновь пришлось выплатить возмещение убытков; в 1285 г. случилась драка вблизи церкви Св. Марии, в результате которой воюющие стороны сорвали уличные ворота и сбросили их в канаву; в 1298 г. школяры напали на бейлифа, и в результате в городе разразился четырехдневный мятеж, в котором приняли участие и горожане, впервые за много лет выступив бок о бок со школярами…
Но 10 февраля 1355 г. разногласия между школярами и горожанами достигли кульминации. Мятеж в день святой Схоластики (возможно, правильнее сказать «побоище») начался с перебранки в кабаке из-за скверного вина, поданного школярам; те избили слуг, и хозяин заведения выбежал на улицу, зовя на помощь и призывая соседей вооружаться… Хозяина избили, в университетской церкви затрезвонили колокола, оповещая школяров о начале заварушки, и толпа в двести человек уже всерьез угрожала оксфордскому мэру, когда наконец подоспели горожане. На их стороне был почти десятикратный численный перевес. Горожане громили колледжи, на улицах в течение трех дней кипели настоящие бои, в стычках погибли шестьдесят три студента и тридцать жителей Оксфорда. Несмотря на то, что обе стороны были, мягко выражаясь, не невинны, наказание в очередной раз понесли только горожане – им велено было служить мессу по погибшим каждый год 10 февраля, а также ежегодно уплачивать пенни штрафа за каждого убитого школяра. Эта традиция соблюдалась вплоть до 1825 г., с перерывом в 1575-90-х гг., когда отправление мессы было официально воспрещено, но официальное примирение town и gown* по поводу трагедии в день св. Схоластики произошло лишь в 1955 г.
*Town and gown - т.е., буквально, "город и мантия" (горожане, т.е. все не принадлежащие к университету, и студенты, чьим отличительным признаком было ношение упомянутого облачения).
Отсюда
Начиная с 50-х гг. XII в. Оксфорд начинает богатеть; это можно проследить, в том числе, по количеству пожертвований (денежных и земельных) от горожан в аббатство св. Фридесвиды и по суммам таллажей в пользу короля (в этом Оксфорд немногим уступает Лондону, Йорку и Линкольну). Преуспеяние города, в основном, зависит от торговли сукном и шерстью. Кроме того, по мере того как в Оксфорде возрастает количество студентов и преподавателей, все большее количество горожан начинает обслуживать исключительно университетские нужды (сдавать жилье, шить одежду, торговать чернилами и пергаментом и т.д.) и извлекать из этого немалую выгоду.
скрытый текстКак и монастырские школы, университет находится под патронажем церкви, а студенты и преподаватели являются духовными лицами (clerics). Но университет представляет собой намного более гибкую и открытую структуру, нежели школа: так, с самого начала студенты имеют право выбора преподавателя и факультета. Преподаватели также могли выбирать, и нередко «доктор», проработав несколько лет в одном месте, перебирался в другое. А за наиболее известными учителями устремлялись и студенты (обычным количеством учеников у одного преподавателя было 20-25 человек, но прославленные преподаватели хвастались, что их слушает до двухсот школяров). В этих условиях не могло быть и речи о таком же строгом контроле, как в монастырской школе.
Первый оксфордский колледж откроется лишь в 1249 г., хотя официально университет существует с 1167 г. Что он представляет собой в конце XII в., спустя тридцать лет после своего открытия? Довольно спонтанное образование, вольную ассоциацию школяров и преподавателей под руководством magister scholarum, возникшую на базе нескольких философских «школ», которые существовали еще в начале XII в. В оксфордской хронике говорится о некоем «докторе», преподававшем в Оксфорде в 1117 г. и привлекавшем на свои лекции «шестьдесят или сто человек» - т.е., он был достаточно популярен. В 1160-е гг., в связи с приказом короля Генриха, воспретившим английским студентам получать образование за границей, в Англию из Франции вернулись школяры, до тех пор обучавшиеся в Сорбонне, - таким образом, их количество на родной земле заметно возросло.
То, что в раннем Оксфорде наличествовала довольно сильная теологическая школа, возможно, подтверждается тем, что именно там произошел суд над появившимися в «публиканами» (почему, например, не в Лондоне, который столица? Не в Йорке, который вторая столица? Не в Кентербери, наконец?). «Тридцать человек, мужчин и женщин, предстали перед собранием епископов и королем Генрихом в Оксфорде (зимой 1165 г.?). В те дни явились в Англию некие люди, принадлежавшие к секте, известной под названием «публикане». Говорят, они появились в Гаскони, а затем распространили яд своего лжеучения во многие иные земли – во Францию, Испанию, Италию и Германию… Когда их допрашивали касательно догматов истинной веры, они достаточно верно отвечали о природе Божественного Исцеления, но касательно средства, которое Господь употребляет, дабы исцелять человеческие немощи (и это средство – Священное Писание), они отвечали неверно. Они хулили святое крещение, причастие, брак и злобно поносили католиков… Они смеялись над угрозами, которыми осыпали их благочестивые люди в надежде, что посредством страха удастся вселить в них здравый смысл, и извращали смысл Господних слов: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное». Тогда епископы, чтобы еретическая зараза не распространилась далее, публично объявили их еретиками и передали королю, дабы они претерпели положенное наказание. Тот повелел выжечь им на лбу позорное клеймо, публично высечь и выгнать из города. Также он строго запретил кому-либо укрывать их либо оказывать какую-либо помощь. Как только был объявлен приговор, еретиков увели, притом они радовались своему наказанию, а их предводитель весело шагал впереди, восклицая: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать». Засим этим отвратительным людям поставили клеймо на лоб, а их предводителя заклеймили дважды, поставив клеймо на лоб и на подбородок; после чего их раздели до пояса и, стегая плетьми, выгнали из города».
В раннем Оксфорде местные и приезжие учителя снимали для лекций дом или хотя бы комнату (а иногда даже амбар) – впрочем, есть свидетельства того, что иногда лекции проходили прямо на открытом воздухе (на церковной паперти, на церковном дворе или в саду). Официальных студенческих общежитий не было вплоть до появления первых колледжей – и только XV веке студентам в приказном порядке воспретили снимать жилье у горожан и обязали жить при колледжах. До тех пор школяры селились в съемных углах и комнатушках, зачастую по нескольку человек, или в благотворительных «убежищах», которые строились на деньги благочестивых прихожан, жертвовавших на призрение неимущих. Иногда такие доброхотные жертвователи обеспечивали студентов не только кровом, но и минимальной кормежкой.
Как школяры, так и преподаватели одевались на монашеский манер (т.н. vestis talaris – доходивший до пят балахон черного, коричневого или темно-синего цвета с капюшоном; talaris послужил основой для классической университетской «униформы», дошедшей для наших дней) и выстригали тонзуру. Впрочем, школярам не возбранялось и ношение светского платья, и даже оружия. Хотя школяры по статусу и причислялись к священнослужителям (в частности, не были подсудны светскому суду), они, тем не менее, имели право жениться (см. история Элоизы и Абеляра), хоть это и не поощрялось.
Языком лекций, диспутов и даже бытового общения была, разумеется, латынь. Для поступления в университет «абитуриенту» не приходилось сдавать вступительных экзаменов – достаточно было лишь знать грамоту и начала латыни, а также заплатить вступительный взнос за слушание лекций (иногда, впрочем, не требовалось даже этого, особенно для неимущих студентов, которых было изрядное количество). Состав учащихся был разновозрастным, учителя могли быть не старше своих учеников. Среди учащихся младшего, «артистического», факультета попадались как зрелые мужи, решившие, карьеры ради, на склоне лет добиться ученой степени, так и подростки 13-14 лет.
И учащие, и учащиеся жили, как правило, на одинаковые средства, одинаково присягали в повиновении университетским статутам, пользовались общими университетскими привилегиями и подлежали общей дисциплине, даже одинаково отличались в разных историях, похождениях, попойках и стычках, одинаково ютились в съемных углах или в общежитиях, как только таковые появились; на диспутах, наконец, школяр мог оспорить любого бакалавра, а то и магистра. Но, как и школьные учителя, университетские наставники могли подвергнуть нерадивого или провинившегося школяра телесному наказанию, и на средневековых иллюстрациях профессора нередко предстают с пучком розог или тростью в руке.
Сидели школяры, как правило, на полу - "дабы смирялась гордыня юных". Ни скамеек, ни табуретов приносить с собой не дозволялось - разве что охапку соломы в качестве подстилки.
Состав школяров и преподавателей, разумеется, был по преимуществу мужской, но вот иллюстрация начала XIV века, на которой изображена женщина – преподаватель геометрии! (возможно, впрочем, что это не университетский, а школьный учитель)
Небольшое лирическое отступление: в итальянских университетах вольностей в этом смысле было больше. В XIV веке молодая итальянка по имени Новелла, дочь известного ученого Джованни д'Андреа, друга Петрарки, не только посещала занятия в университете, но даже читала там лекции вместо заболевшего отца. В таких случаях между ней и студентами ставили ширму — во-первых, потому что это выходило за рамки тогдашних приличий, а во-вторых, для того, как гласит легенда, чтобы слушатели не отвлекались, взирая на удивительную красоту девушки. В болонском университете женщины преподавали философию и даже медицину (хотя и сугубо теоретическую ее часть).
Сохранились упоминания о том, что и Элеонора Аквитанская также тайно посещала лекции в университете.
Традиционно год делился на семестры следующим образом: от Михайлова дня (29 сентября) до Рождества, с начала января до Пасхи (ок. 25 марта), с начала апреля до Midsummer (24 июня). Продолжительность рождественских и пасхальных каникул составляла несколько дней (самое большее, две недели), и это время, как правило, студенты проводили в Оксфорде, тогда как на летние каникулы отправлялись по домам, а те, кому некуда было податься, просто-напросто бродяжили по округе вплоть до начала занятий. Глава университета имел право выдавать неимущим школярам письменные разрешения на сбор милостыни во время летних вакаций по пути домой, чтобы тех не смешивали с обыкновенными бродягами и не арестовывали.
Впрочем, твердо условленного «времени сбора» для всех преподавателей и школяров не существовало, студент мог явиться в Оксфорд и приступить к занятиям буквально в любое время – хоть в ноябре, хоть в марте; и лектору, желавшему начать чтение своего курса, необязательно было дожидаться очередного Михайлова дня.
Помимо долгих каникул, были и многочисленные «разовые» праздники, во время которых занятия также не проводились или продолжались неполный день. По разным подсчетам, количество праздничных дней могло достигать 150 в год!
Пока численность студентов оставалась невелика, серьезных трений между горожанами и университетом не происходило, но в 1209 г. случился первый крупный инцидент, в результате которого реорганизации подверглось как университетское, как и городское управление. Горожане учинили самосуд и повесили двух студентов за убийство женщины, в котором, возможно, они не были виновны; университетские власти ответили на это бессрочным закрытием университета (часть школяров и преподавателей перебралась в Кембридж). Инцидент был исчерпан лишь в 1214 г., когда горожан вынудили покориться папскому легату и уплатить штраф; мэр Оксфорда, бейлиф и пятьдесят самых уважаемых горожан должны были каждый год подтверждать свое повиновение торжественной клятвой. Университет по итогам получил новую, высокоорганизованную структуру, во главе его отныне стоял канцлер, которому надлежало блюсти дисциплину, но мир с городом продолжался недолго. В 1228 г. горожане напали на школяров и ранили нескольких, нарушив обещание, данное папскому легату, и Оксфорд подпал под действие интердикта. В 1232 г. семеро горожан, включая мэра, были заключены в тюрьму за нанесение побоев школярам.
В 1238 г. школяры напали на папского легата (!), остановившегося в окрестностях Оксфорда (горожане в этой вылазке участия не принимали). Брат легата был убит, а сам легат вынужден спасаться бегством. В результате на университет был наложен интердикт, а школярам пришлось искать поручителей; вдобавок им впредь воспретили покидать пределы Оксфорда и конфисковали имущество (какое, интересно?.. J) в пользу короля. Судя по всему, даже несмотря на прошлые разногласия, провинившиеся школяры без особых затруднений нашли себе поручителей среди горожан, изрядная часть которых зарабатывала на жизнь тем, что сдавала студентам жилье или снабжала из товарами первой необходимости, и не горела желанием терять обширную клиентуру. Тем не менее, несмотря на обоюдную зависимость друг от друга, ссоры продолжались – не только между студентами и горожанами, но и между школярами разных «наций». В 1252 г. произошло первое серьезное столкновение между англичанами и ирландцами; в 1275 г., после очередной стычки школяров с горожанами, городу вновь пришлось выплатить возмещение убытков; в 1285 г. случилась драка вблизи церкви Св. Марии, в результате которой воюющие стороны сорвали уличные ворота и сбросили их в канаву; в 1298 г. школяры напали на бейлифа, и в результате в городе разразился четырехдневный мятеж, в котором приняли участие и горожане, впервые за много лет выступив бок о бок со школярами…
Но 10 февраля 1355 г. разногласия между школярами и горожанами достигли кульминации. Мятеж в день святой Схоластики (возможно, правильнее сказать «побоище») начался с перебранки в кабаке из-за скверного вина, поданного школярам; те избили слуг, и хозяин заведения выбежал на улицу, зовя на помощь и призывая соседей вооружаться… Хозяина избили, в университетской церкви затрезвонили колокола, оповещая школяров о начале заварушки, и толпа в двести человек уже всерьез угрожала оксфордскому мэру, когда наконец подоспели горожане. На их стороне был почти десятикратный численный перевес. Горожане громили колледжи, на улицах в течение трех дней кипели настоящие бои, в стычках погибли шестьдесят три студента и тридцать жителей Оксфорда. Несмотря на то, что обе стороны были, мягко выражаясь, не невинны, наказание в очередной раз понесли только горожане – им велено было служить мессу по погибшим каждый год 10 февраля, а также ежегодно уплачивать пенни штрафа за каждого убитого школяра. Эта традиция соблюдалась вплоть до 1825 г., с перерывом в 1575-90-х гг., когда отправление мессы было официально воспрещено, но официальное примирение town и gown* по поводу трагедии в день св. Схоластики произошло лишь в 1955 г.
*Town and gown - т.е., буквально, "город и мантия" (горожане, т.е. все не принадлежащие к университету, и студенты, чьим отличительным признаком было ношение упомянутого облачения).
Отсюда
Поделиться в соцсетях
2
Комментарии