Там, где восходит солнце8 участников тэги

Администратор: Darth Juu

Там, где восходит солнце

Сообщество, посвященное Японии. Все, что можно сказать о культуре и традициях страны - все будет здесь. А так же все, что можно будет найти о современности. Приглашаю к созданию записей всех участников. Я не профессионал, не востоковед, я всего лишь интересуюсь, но понимаю, насколько глобальную тему поднял, поэтому буду благодарен, если сообщество станет клубом, где можно пообщаться на тему всего, что касается Японии, а в перспективе, возможно, и всей Азии, если найдутся желающие.

Darth Juu:

О том, что мечты сбываются.

Известная японская музыкальная группа NGT48 презентовала новый клип, снятый во Владивостоке. Это маленькая киноистория о живущей в столице Приморья русской девочке, которая мечтает встретиться со своими кумирами – японской музыкальной группой. Клип на фоне видов Владивостока снят очень кинематографично известным режиссером из Японии.

Видео выложено на Youtube . За сутки оно набрало около 100 тысяч просмотров.

Клип снимался в столице Приморья по заказу компании Sony Music в августе это года. Три дня съемочная группа работала в центре города: на Арбате, на Светланской, на фоне дворов Миллионки, подземного перехода и Железнодорожного вокзала.

В съемках участвовали жители и гости города, они выступили в качестве поклонников группы на импровизированном концерте у фонтана на Арбате. Так же на съемочной площадке присутствовали необычные персонажи: дрессировщик с леопардом, цыгане, обезьянка, пожарные, повара и жонглеры.

Из Японии приехала съемочная группа из 70 человек. Режиссером клипа выступил Коки Хасеи, чей фильм «Бланка» стал призером фестиваля в Венеции.

Над клипом работали также приморские специалисты: ассистенты режиссера, оператора, осветители и другие.

Группа NGT48 очень популярна в Японии. Девушки давно мечтали приехать во Владивосток, и их мечта сбылась, как и мечта их реальной поклонницы Арины — увидеть своих кумиров в родном городе. Основная идея клипа как раз в этом – мечты сбываются, нужно только не бояться мечтать.

 

 

источник

 

Эта новость зацепила меня не потому, что слушаю группу, а просто потому что ведь мечты действительно сбываются. И то, что клип похож на короткометражный фильм, и что там снялась реальная поклонница группы (так ведь?) - именно это добавляет уникальности. Какой культурный микс получился, обратите внимание:) Просто захотел принести вам что-то светлое и приятное, а тут как раз такое...

Darth Juu:

Еще немного о печальной теме...

Сухой лист
Тихо падает,
Лаская надгробный камень.
(Рансэцу)

***
В моем маленьком домике
Пируют комары...
Я их единственный пир.
***
Однообразный пейзаж.
Я слушаю пение цикады
И вижу её скорую смерть.
***
Голое поле.
Прошли жнецы.
И птицы улетели.
***
Конец осени.
Одинокий ворон сидит
На голой ветке.
скрытый текст***
Осенний ветер.
Здесь и там пустые горизонты.
Грусть везде.
***
В свете огня
Я вижу на стене
Тень моего друга.
***
Долго летела маленькая бабочка
К диким хризантемам,
И разбила свои крылья...
***
Песнь цикады.
Ничто не говорит о том,
Что она должна скоро умереть.
***
Цикада звонко поёт.
Не зная, что смерть её ждет
Уже к концу дня.
***
Заболев в поездке,
В бреду я вижу себя бродящим
По мертвой равнине.
***
Выпавший первый снег
Украшает собою
Даже мрачного ворона.
(Мацуо Басё)

***
Теплые тени
Упали на мое лицо.
Летучие мыши!
(Вонте)
***
Усаженный на вершине скалы,
Я замечаю другие тени...
Гость луны.
(Керай)
***
Дом закрыт.
Вокруг бумажного фонаря
Танцуют летучие мыши.
(Рансэцу)
***
Светлячок угасает
Подобно вдове,
Без жалоб...
(Тигетсоу-ни)
***
Выпавший снег
Укрыл и болото, и холм.
Больше нет ничего.
(Ясуй)
***
Скрытая под листом,
Анемона словно созерцает
Грусть мира.
(Яха)

***
Милый, ко мне наклонись1
Раньше, чем я умру,
Дай на тебя поглядеть,
Чтобы в глазах и в душе
Образ твой унести
В вечности темной страну.
(Ицуми Шукибу)

***
Все наши громкие дела, поверьте,
Не долговечнее, чем на реке волна.
Жизнь уступает тихой смерти...
Не остается тени сна.

***
О, как свежи цветы,
Но всё ж спалит их зной!

Всё в жизни суета, всё тлен,
И всё пройдет.

К закату близок день,
И хмелем лживых снов

Меня не опьянит
Обманный этот мир.
(Монах Кукаи)

***
Плакучая ракита на могиле девы
Все ветви свесила налево,
Где юноши печальная могила.
Сомнений нет – его любила дева.
(Мушимаро)

***
Уныло сыплются уветы.
Густой туман пруд застилает.
Гуси дикие кричат испуганно
На озере святом Ивар.

Сны мрачные витают
Над моею головой;
На сердце тяжесть.
Через год, когда раздастся
Снова крик гусей,
Я не услышу их.
(Охотсуно Оци)

***
Есть нечто, сто менее прочно,
Чем листья, гонимые ветром
Туда и сюда:

То жизнь человека;
Как облако пыли,
Она расплывется
Вмиг без следа.
(Хизато)

***
Тот же запах, те же краски,
Что и прежде я любил,
Но уж нет того на свете,
Кто деревья посадил.

Ах, как быстро жизнь проходит!
Завтра будет вновь сиять
Солнце в небе, но, быть может,
Мне уж солнца не видать!
(Цураюки)
***
Аромат и краски те же,
Как и некогда, бывало ...
Только кто сажал деревья,
Уж того – увы! – не стало...

Ах, как скоро жизнь минует,
За собой нас маня!
Завтра снова солнце встанет,
Но – увы! – не для меня...

***
Благоуханная! Она опять пришла!
И улыбаются мне травки, расцветая,
И песни поет мне птичек стая...
Но в сердце всё же нет желанного тепла...
Милей мне осени причудливый убор:
Мне золото лесов усталый взор ласкает,
И всё унынием так сердцу отвечает,
И в высь меня манят вершины снежных гор.

Иду. Помехою ничто
Не служит мне...
Здесь вновь обвеян я
Желанною прохладой,
И с горной вышины,
С какою-то отрадой,
Насмешку гордо шлю
Красавице-весне.

***
Вечны горы, вечны волны.
Неизменны целый век,
Горы высятся, и в море
Волны ходят на просторе,

И один лишь человек,
Легкомысленный, сумел
Смерть избрать себе в удел.

***
Вечные горы и вечные волны
Вечно стоят, громоздясь предо мной...

Гордые горы величия полны,
Вольное море играет волной.

Вечности лишь не дано человеку:
Бренно земное его существо...
Смерть – вот наследие бурному веку,
Смерть – вот наследие жизни его.

Darth Juu:

Поэзия смерти.

«Дзисэй но ку» - это – «Прощальная речь миру», может быть написана в форме канси, гэ, танка (вака и кёука) и хайку. Сначала, это было популярно среди дзэн-монахов, уходящих в небытие, потом мода перешла к самураям эпохи Сэнгоку. Однако, и в 20-м веке посмертную поэзию не забывали, проигрывающие 2-ю мировую войну, генералы тоже сочиняли.
Дзисэй - это песня смерти, иными словами, стихи, которые пишутся перед совершением харакири, уходом в полет камикадзе и т.п.
Традицию Дзисэй, что по-японски означает «Песня смерти» , начал некий высокопоставленный вельможа, с простым японским именем Асано Такуми-но ками Наганори. Пылая ненавистью к своему обидчику Кира Кодзукэ-но сукэ Ёсинака, Наганори напал на него прямо во дворце сегуна, но зная, что такой проступок карается смертью, перед своим уходом написал прощальное хокку.
Как и следовало Такуми-но, был казнен, но стихотворение осталось.
скрытый текстЗатем, через год после этого события произошло ещё одно, в истории Японии известное как “месть сорока семи ронинов”, когда 47 самураев, даймё (хозяин) которых был убит, спланировали месть обидчику. Ночью пробравшись в его дом они перебили слуг, они обезглавили убийцу их господина.
По завершении дела самураи возложили голову поверженного противника на могилу хозяина и последовали за ним, совершая ритуал сеппуку с предшествующим написанием дзисэй.
После этого стихи смерти получили широкое распространение на территории Японии.
Вот,непосредственно и дзисэй тех времен:
***
Слива опала
А в глазах моих небо
Лунным оскалом

Я к людям иду.
Мне с людьми все труднее.
Осенняя тьма.

Не одинок я -
Ведь у смерти под небом
Со мною кукушка.
Во время

Но особое впечатление произвели относительно современные стихи камикадзе.
Они писались на кусочке белого шелка и зачитывались во время прощальной церемонии, когда пилоты одевали налобную повязку хатимаки с изображением хиномару и иероглифов ками и кадзе, что означало Божественный ветер.
Дзисэй клали в специальную маленькую шкатулку бако, которую каждый воин должен был сделать сам из ореха, вяза или сосны. Вместе с дзисэй в бако помещали пряди волос и какие-нибудь небольшие личные вещи. После выполнения задания, бако вручали родным воина…

Стихи камикадзе потрясают...

Больной старик Отец
Близоруко щурясь
Мое имя прочтет
На табличке в Ясукуни.
И гордо голову подняв,
Расправив плечи
Храм покинет улыбаясь.
А я, опав лепестками
Украшу розовым его седину.
***
Напоил чаем из фляги
Уставшую женщину.
У дороги к храму Ясукуни
Сгорбленная она сидела на скамье
Последние потеряв силы.
Тяжкая ноша, неподъемный груз -
Маленький бумажный фонарик
С именем сына…
***
Сжигаю в печи тетрадь
С Дзисэй товарищей дорогих.
Некому её передать, я последний…
Корчатся в огне страницы,
Дым имена уносит…

Письмо домой. Пилот-камикадзе, 1944 год.

Знаешь, мама, завтра я стану ветром,
По священной воле разящим свыше.
Я прошу тебя о любви и вере,
И прошу - сажайте у дома вишни,
Я увижу, мама - я стану ветром.

Я не стою, мама, твоей слезинки,
Я вернусь - мы вечно идем по кругу.
И я буду видеть твои морщинки,
И на плечи лягут родные руки
В самом высшем, славой слепящем миге.

Не грусти, я жизнью своей доволен,
И смотри на небо - мою обитель.
Я проснулся, мама - мне было больно,
Что во сне последнем тебя не видел.
Ты прости - тебя забывал невольно.

Завтра утром встречу тебя за дверью,
Седины коснусь, унесу усталость.
Десять раз бы умер с улыбкой, верь мне,
Чтобы видеть гордость твою и радость.

...Я увижу, мама, - я стану ветром.

***
Подобно цветам сакуры
По весне,
Пусть мы опадем,
Чистые и сияющие.

Нам бы только упасть,
Подобно лепесткам вишни весной,
Столь же чистыми и сияющими!

источник

Darth Juu:

Обон.

Страна восходящего солнца с культурной точки зрения полна двойственностей и намёков, в ней мало конкретики, что даёт свободу интерпретаций. Большинство японских праздников объединяют в себе религиозную и культурную составляющие, которые в последнее время всё чаще приобретают некоторые западные черты, подчиняясь иностранному влиянию, однако, некоторые празднества остаются неизменными. Параллельно отмечают и европейский, и японский аналоги.
скрытый текстХэллоуин, даже являются относительно новым для Японии праздником, уже успел получить распространение среди молодёжи во многом благодаря любви последних к косплею, как к широкому социально-культурному явлению, однако, старшие поколения продолжают сохранять глубокое уважение к традиционному для этой страны празднику – Обону, который имеет схожее с настоящим Хэллоуином идейное содержание.
Обон – праздник поминания усопших или, как его ещё иногда называют, праздник фонарей. Он длится на протяжении трёх дней, однако, эти три дня определяются по-разному в определённых регионах страны. Некоторые склоняются к тому, чтобы и дальше отмечать самые древние праздники, руководствуясь лунным календарём, согласно которому Обон должен припадать на седьмой лунный месяц с 13 по 15 дни. В других частях страны Обон отмечают по григорианскому календарю соответственно с 13 по 15, но уже августа. Августовская дата обусловлена также тем, что в это время своего пика достигает метеоритный дождь, а падающие звёзды традиционно ассоциируются с душами почивших.
Обон (お盆) – это сокращённое название праздника. Официально он называется Урабонъэ (盂蘭盆会), что является японским вариантом произношения слова «улламбана». Улламбана – это буддийский фестиваль поминовения усопших. Обон также называют Сё:рё:э (精霊会), что дословно переводится как «встреча с духами».
Главная цель Обона – почтить память. Все три дня города и дороги, ведущие к подножьям гор и кладбищам, ярко освещаются фонарями, а в храмах идут службы. Этот свет должен указать душам дорогу домой. Дома их ждёт традиционная для Обона еда, а также алтари, увитые цветами, на которые кладут вещи почивших и свечи.
Особое место в праздновании занимают танцы памяти – бон одори, представляющие собой масштабные действа, в которых принимают участие люди разных возрастов, музыканты, профессиональные танцоры. Сам танец являет собой динамичную спираль, которая пульсирует – то сужаясь, то расширяясь. Неторопливый, исполняемый под фольклорную музыку в традиционных юката, он обладает некоторыми уникальными чертами в каждом регионе Японии. Где-то юката дополняют черными полотнищами с прорезями для глаз на лицах, где-то веерами, украшенными цветами шляпами или полотенцами тэнгуи. В некоторых местах танец проводится как городская процессия, в других пляшется вокруг постамента под названием «ягура», на котором размещаются музыканты. Каждый регион страны имеет собственную музыку и свой набор движений, которые будут наиболее полно отражать те события исторического прошлого, которые характерны для той или иной местности.
В Японии существует легенда, согласно которой у Будды был ученик по имени Мокурэна. У него были способности видеться с умершей матерью. И он узнал, что она попала в мир голодных духов, неимоверно от того страдала. Сын решил заступиться перед Буддой за мать. Попросил избавить ее от мук. И Верховное Божество посоветовало Мокурэну сделать приношения еды, благовоний, светильников множеству монахов, вернувшихся из летнего уединения на пятнадцатый день седьмого месяца, что ученик Будды и поспешил сделать. Мать была избавлена от страданий. А Мокурэна от радости начал танцевать. Так и родился удивительный фантастический по фольклорному исполнению, красоте и душевности танец Бон Одори.


В дни праздника улицы японских городов озаряют далеко не только огни осветительных столбов – к Обону каждый дом украшается традиционными фонарями, которыми, к слову, завешиваются и пространства местных кладбищ. Но, будто этого недостаточно, японцы еще и разводят костры возле своих жилищ в специальных металлических урнах, что особенно впечатляет в небогатых и стародавних районах с крохотными одноэтажными домами, что по части атмосферы под вечернюю тишину отправляет целые кварталы в далекое прошлое.
Чтобы духи предков, селящиеся в родовых домах на Обон, остались довольны теплотой приема живых, последние дополняют домашнее убранство еще одним предметом интерьера - алтарем. Они, бывающие самых причудливых форм, своеобразно украшаются и принимают дары усопшим родственникам. В годы, когда была сильна официальная религия (а в случае Обона это и буддизм, и синтоизм), алтарей дома не устраивали – все подношения душам покойных приносили в храмы и монастыри, что до сих пор практикует немало японцев-традиционалистов. Но, несмотря на то, что многие компании отпускают на праздники сотрудников, Обон в Стране восходящего солнца не считается официальным выходным, что вынудило в свое время жителей начать переносить алтари в свои дома.

Завершается праздник пусканием фонариков, но уже по воде. Тысячи людей спускают на реки небольшие кораблики со свечами, чтобы почившие нашли дорогу обратно в мир мёртвых. На рассвете улицы совершенно пустынны, потому что на третий день Обона проходит парад духов. Считается, что если попадёшься «параду ста демонов», то вернуться в реальный мир будет невозможно.
С рассветом все духи и демоны исчезают до следующего года.
Источники:
раз
два
три
четыре

Darth Juu:

Влюбленный зонтик и цвет ветра.

«Цвет ветра» в японском языке – не просто красивое выражение, японцы действительно считают, что у воздушных потоков есть оттенок и он меняется в зависимости от сезона. Холодный ветер всегда белый, даже если не идет снег, он навевает ассоциации с инеем на травах и листьях, с выбеленной холодом землей. А теплый летний ветер – темный, голубоватый или, может быть, синий, как в поэзии Ёсано Акико (1878 – 1942) («синий ветер» – это ее собственное изобретение). Так что в песне японской группы Buck-Tick アンブレラ/Umbrella старомодный черный зонт «летучая мышь» влюбляется в легкомысленный зонтик в горошек на фоне темного летнего ветра, ведь в самом разгаре сливовые дожди:

 

 

Льется потоками дождь

На одинокую летучую мышь (1).

Он – падший ангел,

Висящий вниз головой.

И вот он встретил тебя,

Милый, милый зонтик в горошек.

Черные оборки…Одинокая летучая мышь –

Падший ангел после дождя.

Движение теней, что сияют на закате, –

Зонтик делает сальто.

Ах, вихри света, цвет ветра!

Ах, как красиво! Я покажу тебе это!

 

1. Автор употребляет слово koumori (蝙蝠 – «летучая мышь»), однако, очевидно, здесь имеет место образная и лингвистическая перекличка со словом koumorigasa (蝙蝠傘). С помощью этого понятия в японском обозначается зонтик в западном стиле, форма которого напоминает летучую мышь, что и нашло отражение в языке («летучая мышь» + «зонт»).

 

(Автор текста: Хисаси Имаи

Пер.: Ю.Минина)

 

А вот как об осеннем ветре писала сама Ёсано:

***

Опершись о перила,

В задумчивом забытьи

Созерцаю:

Осенний ветер пробирается

Сквозь заросли хаги.

(Пер.: Елена Дьяконова)

 

Источник

Может быть, вы уже заметили (те, кто читает так же и мой основной блог достаточно времени, наверняка обратили внимание), что я время от времени приношу восточную поэзию именно в переводе Юлии Мининой. Она моя очень хорошая знакомая, замечательный человек, востоковед, переводчик и преподаватель, человек интереснейшей судьбы. Под скромным словом "источник" прячется именно ее пост и ее страничка, посвященная Востоку (не только Японии - и Вьетнам, и Корея). Мне очень нравится, как Юлия пишет, всегда затрагивая очень интересные и необычные темы. Именно ей я обязан своим увлечением Японией, и столько всего узнал именно от нее! Если кто из вас есть в "контактах", не поленитесь, загляните к ней. А если кто-то есть на дайри, то вы могли ее знать как ~McLaren~. Надеюсь, вам понравится. И нет, это не реклама, это дружба. Я говорю одним моим друзьям о другом моем друге:)

Darth Juu:

Мечи Мурамаса и Масамунэ.

Увидел в ленте стихотворение, и вспомнил...

У подножья сосны, где поток пробегал,
И пронзительный ветер слетал к нему пить,
Зову предков внимая, самурай умирал.
Мне ж судьба повелела — его проводить.

Уходил из груди жизни пламенный сок…
Умирающий дар свой успел передать.
Два меча предо мною вонзились в песок.
Прошептал, уходя, он: «Тебе выбирать!..»

Я прохожий буси, но обычай святой,
Перед павшими долг мне велит исполнять.
И, омыв тело воина чистой водой,
Я богов попросил его дух к себе взять!

Что ж, к оружью привык я неплохо, весьма,
И завещан мне был восхищенья исток!
Да! На этих клинках два известных клейма:
Мурасамы – Дракон, Масамунэ – Цветок!

скрытый текстВ созиданьи меча есть родство колдовству.
Мастер должен отречься от всей суеты,
Пролагая пути, своему естеству,
Он поэму кует вековой красоты.

Перед тем, как начать, он уходтит туда,
Где его созерцанью не будет преград.
А затем его тело очистит вода,
И на плечи опустится белый наряд.

Мастер меч свой куёт месяцами порой,
Говоря с ним, как будто с ребёнком своим.
И выходит из горна бесстрашный герой,
А быть может, убийца с изгибом косым.

Имена мастеров, чьи мечи я узрел,
Были славы достойны на множество лет.
Мурасамы клинок — алым светом горел,
Масамунэ — сверканием снежным одет.

Как мне выбрать своё продолженье руки?
Чтобы лезвия кончик был пальцу под стать,
Чтобы души слились, как весной ручейки,
И в бою, словно братья могли мы стоять.

В воду древней реки каждый меч погружён.
В ней опавшие листья неслись на восток.
Каждый встречный листок рассекает Дракон,
А другие легко огибают Цветок.

Будто пеной кровавой вскипала струя,
О багровый клинок разбиваясь, как ртуть.
Что ж, вседа вдалеке от него буду я.
Тот, кто щедр на милость, разделит мой путь…

© Мистраль




ДВА ВЕЛИКИХ МАСТЕРА
В истории создания японских мечей навсегда остались имена двух выдающихся оружейников:Масамунэ и Мурамаса. Кто-то говорит, что они были братьями, кто-то — что друзьями, кто-то — что Учителем и Учеником. Как бы то ни было, мечи этих мастеров отличает то, что у них есть свой собственный характер. И они отражают две возможных испостаси меча — меч разящий и меч, предотвращающий столкновение.

Масамунэ называли Белым мастером. Он был монахом и владел множеством секретов по изготовлению мечей. Говорят, меч Масамунэ обладал такой силой, что его владельцу даже не было необходимости вынимать его из ножен — уже сама сила, вложенная в него мастером, даровала победу.

Масамунэ создал школу ковки меча, его ученики также стали великими мастерами. Но один из его учеников использовал полученные знания и мастерство для того, чтобы создавать мечи, несущие смерть. Имя этого ученика — Мурамаса.

скрытый текстМурамаса, согласно преданиям, совершал суровые аскезы и обладал мистической силой, которая позволяла ему заковывать в свои мечи заклинания и воинствующих духов. Считалось, что меч Мурамаса, который вынули из ножен, требует крови и несет смерть.

По легенде, Мурамаса был не согласен с политикой Токугавы, который стремился завладеть властью над всей Японией, поэтому вкладывал в свои мечи проклятия для всей семьи Токугавы.
Согласно преданиям, когда меч Масамунэ и меч Мурамаса воткнули в дно ручья, то опавшие листья, которые плыли по течению, огибали первый меч. А меч Мурамаса разрезал их надвое. Таким образом была явлена природа этих клинков: клинка, сохраняющего жизнь, и клинка, несущего смерть.

МИСТИКА МЕЧА


На самом деле Мурамаса — это целая династия оружейников. Согласно общепринятой версии, первым в этой семье великих мастеров был Сэнго Мурамаса, который работал в поздний период эпози Муромати (около 1460 года). Он получил духовное имя Нюдо Мёдаи, но подписывался всегда светским именем — оно состояло из двух иероглифов, которые вы можете увидеть на хвостовике меча на следующей фотографии.

Вторым в династии бы его сын, которого также звали Сэнго и он подписывался точно такими же двумя иероглифами — Сэнго Мурамаса. Его сын также стал оружейных дел мастром, а подписывался как Мэису Кувана дзю Мурамаса.

Историки до сих пор теряются в догадках — сколько же на самом деле поколений было в этой династии. Дело в том, что мастера Муромаса не утруждали себя проставлением дат, и до наших дней дошел всего один меч с датой.
Судя по всему, это меч второго Мурамаса. Однако, если это на самом деле так, первый Мурамаса никак не мог жить в то же время, что и его предполагаемый учитель Масамунэ. Между тем, большинство старинных книг и хроник настаивают на том, что между двумя этими величайшими мастерами существует преемственность.

Исходя из этого факта историки сделали предположение, что в династии было еще одно поколение — четвертое — о котором не осталось никаких упоминаний в летописях.


На самом деле Мурамаса — это целая династия оружейников. Согласно общепринятой версии, первым в этой семье великих мастеров был Сэнго Мурамаса, который работал в поздний период эпози Муромати (около 1460 года). Он получил духовное имя Нюдо Мёдаи, но подписывался всегда светским именем — оно состояло из двух иероглифов, которые вы можете увидеть на хвостовике меча на следующей фотографии.

Вторым в династии бы его сын, которого также звали Сэнго и он подписывался точно такими же двумя иероглифами — Сэнго Мурамаса. Его сын также стал оружейных дел мастром, а подписывался как Мэису Кувана дзю Мурамаса.

Историки до сих пор теряются в догадках — сколько же на самом деле поколений было в этой династии. Дело в том, что мастера Муромаса не утруждали себя проставлением дат, и до наших дней дошел всего один меч с датой. Судя по всему, это меч второго Мурамаса. Однако, если это на самом деле так, первый Мурамаса никак не мог жить в то же время, что и его предполагаемый учитель Масамунэ. Между тем, большинство старинных книг и хроник настаивают на том, что между двумя этими величайшими мастерами существует преемственность.

Исходя из этого факта историки сделали предположение, что в династии было еще одно поколение — четвертое — о котором не осталось никаких упоминаний в летописях.
Накайима Хисатае написал короткое стихотворение, посвященное мастерам Мурамаса:

Заключен ли в них злой дух или нет,
Этого мне знать не дано.
Но в реальности
Мечи Мурамаса – большая редкость,
Это я знаю точно




ХАРАКТЕРИСТИКИ МЕЧЕЙ МУРАМАСА

В книгах по оружейному искусству, которые были написаны много позже после жизни Мурамаса утверждается, что их мечи больше похожи на традицию Мино, а не Масамунэ. Но по сути, мечи сочетают в себе характеристики и той, и другой традиции.

Мечи всех троих (или четверых) мастеров обладали следующими характеристиками:
— Лезвия были следующих форм:катана, вакидзаси, танто, несколько тати и совсем мало яри (копье). В целом по форме они соответствовали лезвиям Мино, за исключением того, что клинок был более широким и тонким, линия синоги размещалась выше, острие длиннее.
— Текстура поверхности — итамэ-масамэ (прямая слоистость).
— Цвет поверхности — чистый темно-синий с ниэ (относительно крупнозернистые зеркально-подобные частицы мартенситы на линии закалки).

— Линии закалки волнистые или по форме напоминающие голову божества Дзидзо.
— Гравировка на клинке встречается редко, чаще бывают желобки.
— Хвостовик формы «живот рыбы».

— Хамон с поверхностью нанако (поверхность в виде «икры рыбы»), в которой гранулы расположены диагональными линиями с образованием ромбиков, или нотарэ — волнистая линия, смешанная с хако (неровная линия с «коробочками»), многие с укрупнением к рукояти. Основание линий часто продолжается до края, иногда с аси (тонкие секторы мягкой стали на клинке, идущие до самой режущей кромки лезвия). Цвет якибы (закаленной части клинка) чистый кристалльный белый с голубоватым оттенком.

Источник

Darth Juu:

"Японский язык - три в одном" - статья о японском языке и заимствованиях в нем.

Японский язык – очень загадочный.

 

Во-первых, до сих пор ведутся споры о его месте в системе генетической классификации языков. Российский японист Сергей Анатольевич Старостин показал, что японский принадлежит к алтайской группе языков: основная лексика и агглютинативный строй грамматики. Однако связь эта очень далекая – на своего ближайшего алтайского родственника. Корейский язык, японский похож меньше, чем русский на хинди. «Предок японского языка отделился от предков остальных алтайских языков раньше, чем разделились ветви индоевропейской семьи».

 

Во-вторых – до появления китайских иероглифов на территории Японских островов не было письменности. Вообще. Никакой. Ну не нашли пока. Ни на керамике, ни на кованых изделиях, нигде ни одного письменного знака. Только узоры – до IV века нашей эры (древнейший иероглиф, написанный японцем). Это огромная загадка, потому что в Японии до IV века нашей эры вполне себе процветали ремесла, было административное устройство, были деньги, налоги. Вы себе представляете все это без письменности? Я — нет.

Несомненно, когда и если будет найдена древняя, исконно японская письменность, это будет на первых полосах всех японских газет.

 

читать статью полностью

Darth Juu:

Японская загадка "Почему недоволен кот?"

Ответ по ссылке

Darth Juu:

Возвращение Тамы.

У торговца Кадзарии Кюбэя была девушка-служанка по имени Тама. Тама работала споро и весело, но она очень небрежно относилась к своим нарядам. Однажды, когда она проработала в доме Кюбэя уже пять лет, ее хозяин спросил:

– Тама, почему ты, в отличие от большинства других девушек, не стараешься выглядеть привлекательно? Когда ты выходишь куда-нибудь, то надеваешь то же самое платье, в котором работала. Конечно же тебе следовало бы в таких случаях одеваться понаряднее.

– Добрый господин, – отвечала Тама, – вы вправе меня упрекать, ведь вы не знаете, почему все эти годы я носила старую одежду и не пыталась носить нарядное платье. Когда мои отец и мать умерли, я была еще ребенком, и так как у меня не было ни братьев, ни сестер, на меня легла обязанность заказывать поминальные службы по моим родителям в буддийском храме. Для того чтобы осуществить это, я копила деньги, что вы мне давали, и тратила на себя как можно меньше. Теперь же поминальные дощечки моим родителям помещены в храме Дзёракудзи, и после того как я отдала деньги монахам, они исполняют священные обряды. Я осуществила свое желание и прошу вас о прощении, ибо теперь я буду одеваться подобающим образом.

Перед смертью Тама попросила свою хозяйку сохранить скопленные ею деньги. Вскоре после ее смерти в дом Кюбэя залетела огромная муха. В это время года, период жесточайших холодов, появление мухи было необычным, и хозяин дома был очень этим озадачен. Он осторожно вынес насекомое из дома, но муха тотчас же вернулась обратно, и каждый раз, как он ее выносил, она все время возвращалась обратно.

– А что, если, – сказала жена Кюбэя, – это Тама переродилась в муху?

Кюбэй отрезал маленький кусочек от крыла насекомого и отнес муху подальше от своего жилища. Но на следующий день она снова прилетела. На этот раз хозяин покрасил крылья мухи и ее тельце румянами в красный цвет и отнес еще дальше от дома. Два дня спустя муха вернулась, и метка на ее крыле и красные румяна, которыми она была покрашена, не оставляли больше сомнения у Кюбэя и его жены в том, что этим настойчивым насекомым действительно была Тама.

– Думаю, – сказала жена Кюбэя, – что Тама возвращается к нам, потому что она хочет, чтобы мы сделали для нее кое-что. У меня есть те деньги, которые она просила сохранить. Давай отдадим их монахам, чтобы они помолились за ее душу.

И не успела она произнести эти слова, как муха упала замертво на пол.

Кюбэй и его жена положили муху в шкатулку и с деньгами девушки пошли к монахам. Над трупом мухи была прочитана сутра, и ее должным образом похоронили на территории храма.

источник

От себя: не смог не принести эту легенду сюда - отношение к перерождению очень интересное.

Майгель:

Сюсаку Эндо — «Молчание»



Христианизация Японии — одна из самых драматических страниц в истории страны. Точкой отсчета, началом этого процесса считается 1549 год, когда в Японии прозвучала первая проповедь: ее произнес в Кагосиме (городе на южной оконечности острова Кюсю) иезуит Франциск Ксавье, глава португальской миссии, прибывшей в Страну восходящего солнца для насаждения в ней христианства. С первых же шагов христианство оказалось самым тесным образом связанным с островом Кюсю. Местные феодалы из прибрежных княжеств, понявшие выгоды заморской торговли, не только сами со рвением исповедовали новую веру, но и принуждали креститься свою самурайскую дружину и крестьян. Дело пошло споро, и вскоре почти все население острова Кюсю обратилось в христианство. Учение Христа распространилось и на главный остров — Хонсю, проникая во все слои общества. Влияние миссионеров на жизнь страны было огромным.

Спустя столетие, власти запретили, а затем и искоренили христианство, пройдя путь от восторженного преклонения до жесточайших гонений. Если вначале правители Японии даже выражали намерение обратить в христианскую веру все население страны, то впоследствии специально созданная секта пропускала через «врата очищения» всех подозреваемых в принадлежности к чужеземной религии, заставляя людей попирать ногами распятие или особые таблички с образом Христа и Девы Марии. Тех, кто упорствовал, сжигали на костре, распинали, подвергали мучительным пыткам. Кульминацией гонений явилось подавление крестьянского восстания в Симабаре (1637 г.), проходившего под христианскими лозунгами. Впрочем, углубляться в подробности значило бы лишить читателя радости первооткрывательства, ибо в романе Эндо с точностью, близкой к документальной, воспроизводятся эпизоды истории христианизации страны. Позиции и доводы противостоящих сторон ясно изложены в их теоретических диспутах. Добавим лишь, что за столетие, прошедшее с 1597 года, когда Япония содрогнулась, узнав о казни двадцати шести мучеников, распятых на холмах Нагасаки, и до 1697 года, отмеченного последней расправой над подвижниками веры в провинции Мино, в стране погибло около четырех тысяч христиан. Но и после этого христианство в Японии продолжало свое существование - в маленьких подпольных общинах, где религиозные обряды совершались в глубокой тайне. Запрет был снят только в 1865 году незадолго до Реставрации Мэйдзи.

Причины столь резкой перемены в отношении к христианству заключались в том, что иноземное присутствие и влияние в стране стало чрезмерным. Предприимчивость святых отцов, не знавшая предела, вела к фактической колонизации Японии. Однако правительство не желало подобной участи для своей страны. Меры были приняты самые радикальные: не ограничиваясь сведением счетов с католическими падре, японцы пошли дальше, провозгласив лозунг самоизоляции. Вплоть до середины XIX века смертная казнь грозила любому японцу, который пытался покинуть пределы страны, любому иностранцу, если он ступал на ее землю. В единственной фактории, которая была оставлена в Нагасаки для связей с внешним миром, голландские купцы жили фактически под домашним арестом, в атмосфере подозрительности и страха. Ничто, даже немалые выгоды, которые сулила зародившаяся международная торговля, не поколебало решимости правительства «закрыть» страну, чтобы уберечь ее от христианской заразы. Островное положение Японии способствовало успеху политики самоизоляции.

Искоренение христианства в Японии, происходившее жестоко и последовательно, стало одним из самых трагических эпизодов во всей многовековой истории этого вероучения. Гонители японских христиан не столько стремились наказать верующих, сколько вырвать у них отречение. Дело в том, что обычная казнь - обезглавливание, сожжение на костре, распятие на кресте - лишь приумножала славу мучеников, которые шли на смерть, как на праздник, распевая религиозные гимны, сопровождаемые людскими толпами. Чтобы вынудить еретиков к раскаянию, изобретались все новые и новые изощренные и мучительные истязания. Например, при сожжении дрова раскладывались на некотором отдалении от жертв, так, что страдальцы как бы поджаривались на медленном огне. Существовали и другие страшные пытки - «водяной крест», «яма»...

Обо всем этом вы узнаете из романа «Молчание».

Мои впечатления, как читателяЯпония и христианство. Христианство и Япония. Если честно, никогда раньше не задумывалась о том, как эта религия попала в страну Восходящего Солнца - мне думалось, ну попала и попала. Христианство - мировая религия, неудивительно, что оно везде, тем более, его усердно насаждали всякими крестовыми походами и миссионерскими путешествиями. Я еще думала, что крестовые походы - это жестоко, но... нет, это не так жестоко. Крестовые походы, насколько я знаю, были просто войнами. Здесь же... Ну, конечно, я знала, что японцы - народ жестокий, но чтобы настолько! Впрочем, я могу их понять. У них, как сказал один персонаж книги, была своя религия, а христианство оказалось "неудобным европейским костюмом вместо кимоно".

Я никогда не поддерживала политику навязывания, особенно религии - но все равно пытки и казни, описанные в книге, достаточно тяжелы для читателя. Водяные кресты, водяные тюрьмы, кипяток, ямы... И только чтобы совершить "фумиэ", чтобы отречься. Путь Себастьяна Родригеса не раз напоминает путь Иисуса Христа, но не он умирает за японцев, а японцы - за него. И Иуда тут как тут - жалкий на вид человек Китидзиро, который говорит, что это Бог создал его слабым... И молчание. Молчание Бога, который смотрит с небес на эти зверства.

Я бы, не раздумывая, поставила 10 из 10-ти, но книга не оправдала одного моего ожидания - слога. Читая разных японских писателей, как современных, так и классиков вроде Нацуме Сосэки, Кадзии Мотодзиро, Банана Ёсимото, Харуки Мураками и прочих, я привыкла к своеобразной манере их описания, плавной и сосредоточенной скорее не на событиях, а на описаниях событий, и в книге Эндо мне этого не хватило, к сожалению.

Но тем, кто интересуется Японией, читать стоит, и не думаю, что вы пожалеете.

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)