В тот день звёзды сошлись в весьма причудливую фигуру, знаменуя перемены, а все обстоятельства словно сговорились, чтобы посадить его, Оскара Ле Мюэ, в лужу выдающейся глубины и протяженности.
Начать с того, что ему вообще не стоило на это соглашаться. Дружба – дружбой, услуга – услугой, но нельзя же подписываться сам не зная на что просто потому, что человек заглянул тебе в глаза таким искренним, умоляющим взглядом?
«Ох уж этот Мик, однажды и я ему сполна припомню…» – Оскар карабкался по склону, поминая тихим добрым словом и приятеля, и местный ландшафт, более подходящий для горных коз, и клятый туман. Вот уж отдых вышел на славу – после такого и впрямь будешь счастлив возвратиться к работе, лишь бы кончилось это безумие.
А всё началось с телефонного звонка неожиданно рано возвратившегося из долгожданной командировки Мика…
читать дальше– Козлы! – заявил его друг, привычно хлопнувшись за стойку паба, и умолк, что было, напротив, совершенно для него несвойственно.
– Что, командировку не дали? – сочувственно поинтересовался Оскар.
– Если бы. – Помолчав, Мик скупо пояснил: – Это не те козлы.
– А, с билетами проблемы? – догадался его друг.
Это замечание вывело Мика из непривычного состояния: он принялся стучать кулаком о стойку, рискуя привлечь к себе внимание всей публики; однако завсегдатаи, давно знакомые с норовом молодого историка, даже не обернулись.
– Проблемы? Я бы выразился иначе… – И он выразился, по счастью, дам рядом не оказалось. Далее вновь последовал цветистый набор эпитетов, и наконец: – Видишь ли, то, что у меня билет на руках, бронь гостиницы – все побоку, чемодан-вокзал-домой! Ты понимаешь, что это значит?!
– Билеты зря пропали?
– Да чёрт бы с ними, с билетами! – воскликнул Мик, едва не плача. – Заявили, что раньше чем через полгода чтоб ноги моей на шенгенской земле не было! Какие ещё полгода – у меня и месяца нет! – Мик вновь возобновил свои громоподобные стуки – их соседи поспешили убрать свои напитки со стойки, ибо те уже начали брызгать через край. – Ты пойми – каждый день на счету! Каждая минута! Да я вообще могу до этого не дожить!
– Нет, не понимаю, – невозмутимо отозвался Оскар, обладавший иммунитетом к огненному темпераменту друга. – Раз, как ты уверяешь, этот замок не обнаружили в течение, погоди-ка, двухсот лет, то…
– То, что эти безмозглые фрицы до сих пор не удосужились разуть гляделки, вовсе не значит, что они не сделают этого именно сейчас!
– И ты ещё удивляешься, что тебя завернули, – вздохнул Оскар.
Мик шумно втянул воздух.
– Подумать только, полгода мне не видать старушки Европы – и это мне, коренному европейцу…
– Нечего было укуриваться посреди Германии – ехал бы уж в Нидерланды тогда, – отрезал Оскар, который, несмотря на всё своё сочувствие, не мог не выразить неприятия этой стороны жизни друга.
Впрочем, тот остывал столь же быстро, как и вспыхивал: две минуты спустя Мик окинул Оскара задумчивым взглядом:
– А ведь завернуть тебя у них нет причины…
– Постой, – встревожился Оскар. – Постой-постой, – повторил он, словно тем самым и впрямь надеялся застопорить мыслительный процесс друга, однако в прищуренных глазах Мика уже вызрело решение. – Но ведь, как я понимаю, ты отнюдь не хочешь, чтобы это открытие сделали без тебя – а тебе туда дорога закрыта…
– А вот и нет! – торжествующе заявил Мик. – Дело, знаешь ли, в связях; если они убедятся, что речь и вправду идёт о неизведанном замке, координаты которого знаю я один… – В хитро прищуренных серо-зелёных глазах заплясали искорки.
***
…По мере приближения отпуска решимость Оскара существенно поостыла. Однако же пойти на попятный значило лишить Мика последней надежды, так что оставалось уповать на то, что он попросту не найдёт это достопамятное сооружение, чьи координаты были известны весьма приблизительно. В конце концов, с чего бы ему находить то, что существует лишь в буйной фантазии Жана-Пьера Леконта, приятеля Мика, коего превратностью судьбы занесло в этот медвежий угол пару месяцев назад, да в свидетельствах пары аборигенов, которые явно переборщили со шнапсом.
Потому Оскар добросовестно заселился в гостиницу, добросовестно арендовал машину, добросовестно колесил по заброшенным дорогам, то и дело рискуя застрять в каких-нибудь дебрях, и добросовестно отчитывался о проделанной работе – но, весьма предсказуемо, его добросовестность никаких плодов не приносила. Впрочем, он не жаловался: такой отдых для Оскара был предпочтительнее, чем тур по достопримечательностям – общения с людьми ему с лихвой хватало в бурлящем жизнью родном городе, а толпы народа изрядно выводили из себя. И надо же было ему в середине недели, когда на землю уже опускались спешные осенние сумерки, заметить чёрное пятно над лесом! И это аккурат тогда, когда он уже развернулся к гостинице – всё равно в эдакой темнотище ничего не сыщешь! Ближайшее рассмотрение показало: да, и впрямь замок; тёмный, словно вырезанный из чёрной бумаги, и ни единого огонька вокруг – кроме света звёзд.
«Видимо, где-то свернул не туда и наткнулся на какой-то местный исторический памятник… – рассудил Оскар. Вертя карту, он тщетно пытался сообразить, что за руины пред ним явились. – Что ж, я только спрошу, если есть, кого; главное, чтобы оттуда сторожевые собаки не повылазили». Подъездной дороги не было как класса, приличной тропы тоже не обнаружилось, потому Оскару пришлось на своих двоих топать сперва через лесок – по счастью, небольшой, затем – по остаткам, по всей видимости, крепостного рва, где он промочил ноги до колена, и наконец – вверх. Всё это время он недоумевал: как же люди вообще сюда добираются, не говоря уже о доставке? Холодильник там, скажем, пицца для охранника… Может, замок просто закрыт на зимний сезон – но всё равно нужна какая-то защита от праздношатающихся: ближайший городок-то всего километрах [1] в двадцати…
Каменистый склон всё не кончался, и Оскар уже всерьёз задумался о преимуществах дружбы, вынуждающей его на такие вот подвиги. Мик всегда был скор на идеи, вот только отдуваться за них почему-то всегда приходилось Оскару – так повелось с самого детства.
«Будь другом – ты уж постарайся», – проворчал он, пародируя умоляющую интонацию приятеля. Почему бы ему хоть раз не заявить: прости, мол, Мишель, недосуг мне! – так ведь нет, раз за разом он безропотно впрягается в очередную авантюру, которая неизменно выходит ему боком. Тряпка, тряпка, тряпка…
На этой безрадостной мысли угол подъёма наконец-то пошел на убыль и вылезший на вершину Оскар минут пять пытался отдышаться, добавив к списку своих напастей ещё и года: негоже в его тридцать с хвостом скакать по пересечённой местности. После этого он внимательнее пригляделся к предмету своих стремлений: вблизи замок не выглядел ни на йоту дружелюбнее. Впрочем, ни собак, которых он так опасался, ни не в меру бдительных охранников видно не было. Почти сожалея об этом – хотя о последствиях скоростного спуска с холма он предпочёл бы не задумываться – Оскар поплёлся к разрушенной стене.
Ему понадобилось не более десяти минут, чтобы отыскать проём: из открытых ворот тянуло холодом и туманом, словно перед ним открывался не внутренний двор, а какое-то подземелье. И никаких признаков охраны – похоже, этот замок и впрямь чудом избег внимания властей.
Испустив последний вздох, Оскар вытащил мобильник и принялся, притаптывая на месте, бормотать:
– Ну конечно, мы страшно заняты… Скорее всего, лежанием на диване, а телефон, увы, не подлетает сам собой по нажатию пульта… И какого лешего я тут изображаю Индиану Джонса, когда наш великий ученый… – В этот момент трубку всё-таки сняли.
– Прости, Осси, – отозвался жизнерадостный голос.
Оскар чуть не зашипел в трубку: он ненавидел эту форму своего имени, но его друга это нимало не беспокоило.
– Тут Брюн звонила по другому мобильнику, мы договаривались насчёт кино. Так чего тебе?
На пару секунд Оскар попросту утратил дар речи; когда оный возвратился, он принялся восклицать вполголоса:
– Брюн! В кино! По двадцать второму телефону! А я тут! Да я…
– Ладно тебе ворчать, – примирительно бросил Мик. – Ну как сегодня прошло?
Оскар спохватился: и вправду, драгоценные минуты-то тикают!
– В общем, я тут приметил на холме какую-то башню и даже вскарабкался, чтобы посмотреть поближе… Но наверняка это не то, что ты ищешь, – поспешил добавить Оскар.
Хоть он и питал надежду, что друг с ним согласится, на чём его сегодняшние приключения и завершатся, в глубине души он был уверен, что последует именно это:
– Йоу! – В телефоне раздался грохот – Оскар предположил, что Мик буквально запрыгал от радости, как частенько с ним бывало, а грацией он не отличался от циркового слона, которого научили танцевать джигу. – Я знал, знал, что у тебя получится! Я тебя люблю-люблю…
– Не ври мне, – буркнул Оскар, – любимых не посылают к чёрту на рога искать какие-то призрачные замки.
– Будь уверен, твоё имя впишут в анналы истории как первооткрывателя этого чуда! – продолжал тараторить Мик. – Это ж прорыв, это ж сенсация, это ж…
– Дивный взлет твоей драгоценной карьеры, – саркастически заметил его друг. Ирония пропала впустую:
– Да-да, именно! Да что там моя карьера – впервые в истории отечественная наука обогатится открытием подобного масштаба – пусть кто-нибудь теперь попробует посмеяться над канадскими археологами…
– Так вот в чем дело – твоя душа не выдержала насмешек над тем, как очередная канадская экспедиция нашла очередной наконечник копья и неполный череп медведя?
– Свидетельство! – выкрикнул Мик в экстазе.
– Чего? – устало переспросил Оскар.
– Нужно свидетельство – иначе наши корифеи не раскачаются!
– Ну а не проще ли…
Мик не дал ему договорить: словно прочтя мысли друга, он оборвал его решительным:
– Даже не думай! Это открытие должно принадлежать нам, ты понял? Если эти бюргеры каким-то образом прохлопали подобную жемчужину в собственных владениях – что ж, как не повезло им, как повезло нам…
– Скажешь тоже, жемчужину… – буркнул Оскар, скептически созерцая заброшенный замок.
– Ты в этом ничего не понимаешь, – отрубил Мик.
– Вот именно…
– Так что предоставь решать мне. Во-первых, пришли точные координаты…
– Ну да, да, – раздосадованно отозвался Оскар, извлекая прибор из бокового кармана рюкзака. – Ты ж знаешь, что я ни бельмеса не понимаю в его показаниях… К тому же, разница высоты, ты сам говорил…
Однако друг его уже не слушал:
– В общем, ты там пофоткай побольше…
– Какое пофоткай, ночь на дворе! – устало возмутился Оскар. – Спать пора …
– Но ты же не уедешь оттуда просто так? – отозвался Мик с убеждённостью, заставившей его друга проглотить ответ, что именно это-то он и собирается сделать. – Ты пока осмотрись там, ничего особо не трогай, но прихвати что-нибудь, сам понимаешь… А там и рассветёт…
– Спасибо, спасибо за заботу, – отозвался Оскар, заранее зная, что и тут весь его сарказм пропадёт втуне.
– Я в тебя верю! – с пафосом заявил Мик, похоже, приняв это за чистую монету.
– Ладно, но если что, ты будешь виновен в моей смерти.
– Ты всегда так говоришь, – не слишком растроганно отозвался Мик.
– И передай Брюн, что я её люблю.
– Обойдёшься. – На этом связь прервалась.
Отослав координаты, Оскар тоскливо поглядел на гаснущий экран, в очередной раз задумавшись над тем, что именно удерживает его рядом с безалаберным другом. Достав из рюкзака надёжный поисковый фонарь, одолженный всё тем же Миком, он шагнул в проём.
***
Всё, что его там ожидало – скользкие, замшелые камни, проржавевшие петли, затхлый воздух – безмерно вдохновило бы Мика, но никак не самого Оскара. Одна радость – фонарь: ореол мощных лучей успешно рассеивал мрак, отгоняя пугающие тени. А последних было хоть отбавляй; Оскар никогда не мог похвастать отменным мужеством, и потому невольно поёживался, прислушиваясь к эху собственных шагов. Ему то и дело казалось, что кто-то осторожно касается оголённой шеи – сквозняки, убеждал он себя, да волоски собственной изрядно отросшей шевелюры – ну а о крадущихся за спиной силуэтах и прячущихся по углам тенях и упоминать не стоит – классика жанра. И тем не менее, чем дальше заходил Оскар, тем больше он убеждался, что ему и вправду улыбнулась удача – вернее, Мику улыбнулась удача, а ему – что-то другое. Вот, например, тот череп из-за угла… Череп. И скелет к нему.
Кости предстали перед ним так внезапно, что он даже не испугался – с каким-то немым отупением он с минуту смотрел на остов в истлевших одеждах. В голове возникла глупая мысль: «Надо позвонить в полицию».
– Прости, приятель, не повезло тебе, – вслух произнес Оскар и тотчас обернулся: отовсюду зашептало-зашелестело эхо. Он не очень-то разбирался в таких разделах физики, как эхолокация – это ведь так называется? – но ему казалось, что эхо какое-то явно чрезмерное. «Посмотрел бы я на Мика, попади он сюда», – мстительно произнёс Оскар – про себя, ибо уже вдосталь насытился этими леденящими душу отзвуками. Его приятель – с виду эдакий Майкл Коллинз [2] – на деле дико боялся темноты, высоты, пауков… список можно было продолжать до бесконечности.
Встреча с черепом весьма кстати напомнила Оскару о том, что не следует слишком уж углубляться в эти коридоры: не хватало ещё провалиться куда-нибудь и сломать себе ногу, причём если уж падать – так непременно в подвал, где не ловит ни одна сеть. Ну а Мик, единственный, кому известно, где он, естественно, будет тянуть до последнего, лишь бы не делиться своим драгоценным открытием с ненавистными фрицами. Ирландская удача, угу.
Возвращаясь к вопросу об удаче – Оскару до сих пор не встретилось ни единого свидетельства пребывания здесь туристов или иных охотников до сувениров. Впрочем, ничего особо примечательного, что можно было бы использовать в качестве свидетельства, он тоже покамест не обнаружил: почерневшие гобелены-мебель-гобелены-скелет… Обыскивать кости он, само собой, не стал, а вместо этого свернул в один из залов.
Конечно, логично: сначала скелет, потом – гробница. Может, его новый знакомец отсюда и явился? Вышел погулять, так сказать… И что она делает тут? Вроде, самое место таким штукам – на кладбище, в усыпальнице… Ну да пусть с этим разбирается Мик и его коллеги – Оскара в этот момент заинтересовало другое: у стены помещалось несколько сундуков, похоже, незапертых.
«Надеюсь, там-то не скелет…» – подумалось Оскару, когда он, установив фонарик на крышку одного из сундуков так, что тот освещал весь зал, склонился над другим, прилаживаясь, как бы половчее приподнять крышку.
И в этот момент за спиной послышался тихий, едва различимый шорох.
Оскар так и застыл на месте, согнувшись дугой. О-очень медленно он сперва скосил глаза, затем и сам развернулся к гробнице – звук не повторялся. Внезапно раздался резкий стук – Оскар чуть не свалился на стоявший за спиной сундук, отчего фонарик покачнулся, заставив пуститься в дикий пляс окружающие его тени. Оскар опрометью кинулся бы вон из зала – и вообще подальше от этого места – если бы шум не сопровождался человеческой речью: голос, приглушенный камнем, но при этом ничуть не потусторонний, изрыгал цветистые проклятия – на французском!
Шум возобновился: похоже, кто бы ни находился под крышкой гробницы, он бился, словно рыба в сетях, силясь оттуда выбраться – крышка даже приподнялась на волосок и вновь опустилась.
– М-м-месье? – дрожащим голосом произнес Оскар – и обнаружил что у него, вдобавок, стучат зубы.
– Кто тут есть? – отозвался голос – безусловно, мужской, глубокий, отрывисто-повелительный. – Помоги мне выбраться! – Его акцент был странноватым – а диалект ещё более непривычным, но Оскар, толком знакомый лишь с квебекским французским и самую малость с акадийским, был наслышан о том, что на деле разновидностей ого-го сколько: франситан, франкопровансальский, йоль…
– А вы… человек? – всё же почел за нужное поинтересоваться Оскар, ибо фильмы о вампирах и зомби внесли свою лепту в становление его личности.
– А как по-твоему? – не без сарказма отозвался голос из гробницы, сопроводив это, по-видимому, ударом кулака о крышку.
– Как же вы туда попали?
Изрыгнув совсем уж непонятную фразу, обитатель гробницы добавил:
– Я и сам хотел бы знать. Так поможешь ты или нет? Я тебя вознагражу!
– Может, я схожу за помощью? – в растерянности предложил Оскар.
– Не испытывай моё терпение, – отрубил голос, попирая всяческую логику. – К чему подмога – или ты совсем калека?
Оскар почесал в затылке, судорожно соображая, что же предпринять в столь парадоксальной ситуации? Если он и впрямь откроет крышку гробницы, то, по канонам жанра, быть ему сожранным какой-то нечистью; если же позвонит куда следует – его прибьёт уже собственный друг... Есть, конечно, вариант просто тихо-мирно удалиться, сделав вид, что всё это ему лишь привиделось, а Мику сообщить, что вышла ошибка, у замка есть владелец – тот побесится, конечно, но переживёт… Единым махом отринув все эти соображения, он двинулся к гробнице – будь что будет, не оставлять же бедолагу задыхаться в каменном ящике!
Примерившись к плите, он предупредил:
– Месье, сейчас попробую сдвинуть крышку…
– Погоди, вместе – давай!
Изо всех сил налегая на плиту, Оскар думал о том, что незнакомец, пожалуй, недооценил масштаб свершения – помощь им явно не помешала бы… Аккурат когда его посетила мысль: не противоречат ли его нынешние действия указанию «особо ничего не трогать», крышка поддалась и рухнула на землю.
– Ну, назад я её точно прилаживать не буду, – вслух рассудил Оскар, и тут все соображения мигом вылетели у него из головы – стоило ему взглянуть на отверстую гробницу.
Мужчина уставился на него во все глаза – так пристально, что Оскару пришла в голову мысль, что все ж-таки не стоит смеяться над фильмами о вампирах – а в следующее мгновение схватил его за плечи и выдохнул прямо в лицо:
– Оскар! Что случилось? – оглянувшись, он добавил: – Как мы здесь оказались? И твоё лицо… – Неожиданно рука мужчины скользнула по правой щеке Оскара, и тот невольно отпрянул, продолжая таращиться на незнакомца – вернее, на его одеяние.
Ибо это было именно что одеяние – иначе и не назовешь: на плечах – тяжелый бордовый плащ с меховой оторочкой, под алой туникой с черным кабаном на груди – длинная кольчуга с капюшоном, под ней – шерстяные чулки, и в довершение всего – сапоги явно ручной работы, со сверкающими золотом шпорами. Голова мужчины, по-видимому, покоилась на щите – всё с тем же кабаном на красном фоне, также имелись шлем – в изголовье – и меч в ножнах, упавший на дно гробницы. Сам незнакомец – смуглый брюнет с ранней проседью в волосах, с резкими, но приятными чертами лица. На то, чтобы обозреть всё это, у Оскара было немногим более секунды: мужчина ожидал ответа.
– Вы меня знаете? – наконец отозвался он.
Незнакомец нахмурил широкие гладкие брови и вновь провёл пальцами по правой скуле Оскара – на сей раз тот не отшатнулся: прикосновение более не представлялось нарушением личного пространства, оно отчего-то казалось… успокаивающим.
– Ты – не он. – В голосе мужчины читались усталость и разочарование, на лице также отразилась необъяснимая тоска.
– Моё имя – действительно Оскар, Оскар Ле Мюэ; и всё же вы, видимо, обознались, – участливо подсказал Оскар. – А вы… – он сделал широкий жест, указывая на фигуру мужчины, всё ещё сидящего в гробнице, – реконструктор?
– Кто? – Мужчина вновь нахмурился. – Неужто тебе неизвестно, кто я?
– Извиняюсь, месье, но сам я не историк, – принялся за объяснения Оскар, чувствуя, как самообладание понемногу, капля за каплей, возвращается к нему. – Вот мой друг – он, как раз, историк, быть может, вы о нём слышали – Мишель Риган…
Его разглагольствования прервал резкий вопрос:
– Кто ты такой, Оскар Ле Мюэ?
– Я? – опешил Оскар. – Ну, просто служащий из Канады, турист…
– Ты намеренно плетешь околесицу? – К его ужасу, мужчина схватился за меч. – Отвечай, кому ты служишь!
– Правительству Канады, – брякнул Оскар. – А вообще, я не участвую ни в каком ролевом движении, и оказался здесь случайно… Если я помешал, так я тотчас же уйду…
Мужчина хотел было встать, опираясь на стенку гробницы, однако у него не вышло.
– Постой! Ты помог мне – помоги же ещё; кто бы ты ни был, я тебя вознагражу. В чьих я владениях?
«Псих. Точно псих», – подумал Оскар с тоскливой обречённостью и подал руку, чтобы незнакомец на неё оперся.
– Мы близ парка Келлервальд-Эдерзе [3], – сказал он, ожидая, пока незнакомец, которого ощутимо пошатывало, не выберется из гробницы. Оскар чуть было не добавил: «На планете Земля», но вовремя прикусил язык.
– Далеко ли мы от королевского замка?
– А это разве не он? – ляпнул Оскар.
– Нет, – незнакомец устремил на него пристальный взгляд бездонных глаз.
– По правде, не знаю, – уклончиво отозвался Оскар. – Я ведь нездешний, иностранец, местности не знаю… А зачем вам туда?
– Ты одет очень чуднó, и речи твои не менее чудны, – мужчина не выпускал его локтя, хотя больше на него не опирался; Оскар с тревогой отметил, что хватка стала гораздо жёстче. – Так откуда ты родом? Какого ты звания?
«Надо было вызывать санитаров. Сразу», – с запоздалым сожалением осознал Оскар, и его впервые посетила мысль, что живым отсюда он может и не выйти.
– Не играю я в ваши игры, я же сказал! – заявил он, силясь высвободить руку – обречённая на провал попытка. – Прекратите это, а то я вынужден буду подать жалобу! Я – иностранный подданный, в конце концов!
Это было призвано произвести впечатление, однако – не произвело. Но хотя бы не вывело незнакомца из себя – и то хорошо; тот продолжал вглядываться в лицо Оскара, словно мог прочесть там все ответы. Давление на руку ослабло – самую малость.
– Так кто, ты говоришь, здесь правит? Который сейчас день? Отвечай без утайки!
– Федеративная республика Германия, – отозвался Оскар тоном, которым ребёнок в сотый раз повторяет: нет, не брал я ваши конфеты… наверно, сами позабыли – а на меня валите… – управляется канцлером. И бундестагом. Сегодня пятница, тридцать первое октября две тысячи четырнадцатого года. Вернее, уже первое ноября, – добавил он, бросив взгляд на часы.
Мужчина осел на стенку гробницы – руку Оскара он при этом выпустил. Тот незамедлительно воспользовался этим, потихоньку пятясь к выходу; но, увидев, что незнакомец извлёк кинжал из ножен на поясе, он остановился – что бы тот ни задумал, он должен был его остановить. Однако Оскар успел лишь протестующее вскрикнуть, когда мужчина полоснул лезвием по ладони – рана тут же налилась кровью, оросившей алую тунику.
– Не сон, – сказал незнакомец.
Оскар тут же скинул рюкзак: по счастью, он прихватил с собой аптечку. Мужчина молча, в каком-то ступоре наблюдал, как он достает пузырёк с перекисью водорода, льёт резко пахнущую жидкость на бинт – однако он тут же отдёрнул руку, оттолкнув Оскара, стоило тому притронуться к ране. За холодное оружие на сей раз, впрочем, хвататься не стал, и самозваный врачеватель счёл это достаточно благоприятным признаком, чтобы возобновить лечение. Покрепче ухватив незнакомца за запястье, он вновь прижал бинт к разрезу – тот опять дёрнулся, когда зашипела-запузырилась кровь, и Оскар инстинктивно зашептал:
– Тихо-тихо-тихо, сейчас пройдет… – Незнакомец перестал сопротивляться, бесстрастно наблюдая, как Оскар бинтует его руку, опустившись на колени. Когда он закончил и присел рядом, мужчина медленно произнес:
– Ты меня не знаешь… Но не спрашиваешь, кто я такой, Оскар Ле Мюэ.
– Я хочу знать лишь, чем могу вам помочь, прочее – не мое дело, – мотнул головой Оскар. Хотя времени было немногим позже полуночи, он ощущал крайнее утомление и мечтал лишь об одном: наконец вернуться в свой номер, в свою квартиру, в свою жизнь… И пусть Мик с его гениальными идеями катится ко всем чертям.
– Мое имя – Анейрин ап Риддерх. Тебе оно знакомо?
– Прошу простить, я не силен в валлийской истории, месье ап Риддерх, – пробормотал Оскар, извлекая из каких-то глубин памяти, что означает частица «ап».
– И всё же ты на него похож… – вполголоса произнёс мужчина; Оскар успел заметить, что он вновь вглядывается в его лицо, как вдруг незнакомец обхватил его за плечи, одной рукой удерживая за затылок, и…
Поцелуй был краток, но он перетряхнул весь разум Оскара сверху донизу, словно шкаф со слежавшимся бельем. Долг велел ему отодвинуться – что он и сделал – и возмутиться – что он сделал несколько менее убедительно, бормоча о том, что это насилие над личностью и ему следует всё-таки подать жалобу. И, хотя разум твердил – опасно, хотелось ему иного – податься навстречу…
– Ты – не он, – вновь повторил Анейрин ап Риддерх и покачал головой – обречённо? отрешённо? – а Оскар отчего-то ощутил укол вины – словно обманул его ожидания.
Примечания:
[1] Километр – хотя в Канаде долго использовалась английская система мер и весов, в 70-х годах решением Правительства была введена метрическая система. Переход происходил довольно длительное время, в результате чего молодое поколение легко оперирует метрами и километрами, а старшее – предпочитает футы и мили.
[2] Майкл Коллинз (1890-1922) – вождь войны за независимость Ирландии, был главой временного правительства Южной Ирландии и главнокомандующим ирландской национальной армии, погиб во время гражданской войны.
[3] Келлервальд-Эдерзе – единственный национальный парк Германии, с которым нет регулярного железнодорожного сообщения, располагается в земле Гессен.
Следующая глава