* * *

Как сказал один мудрый человек, ответы на самые сложные вопросы обычно просты. Сегодня я сформулировала ответ на два сложных вопроса из серии "всем пофиг, но я скажу".

1. Почему Европа, пускай всегда казалась мне груба и скучна, тем не менее, была для меня образцом подлинной теплоты.

2. Почему все, чем я восхищаюсь, лежит в далеком прошлом, не позднее шестнадцатого века, а последние четыреста лет мировой истории мне мало интересны.

Традиционная оговорка: все, что сказано ниже, отражает мое личное восприятие мировой истории и отдельных народов. Я никого не стремилась обидеть или оскорбить.

Ответ на первый вопрос таков: как восток - дело тонкое, так запад, будем честны, дело довольно грубое. В традиционной Европе меня всегда привлекала простота нравов. Пока европейцы не устали слыть варварами, в их жизни было не так уж много обусловленности. По моему глубокому убеждению, чем меньше обусловлено общество, тем более оно счастливо. И уж всяко теплее в том доме, где не нужно соблюдать тысячу и один обычай за столом, во дворе или в спальне. Это качество видно в европейцах до сих пор. Некоторые их повадки, которые я наблюдаю на видео или о которых читаю, кажутся даже нам - не сказать чтобы страшно обусловленным людям - довольно дикими. Здесь мое мнение однозначно: чем меньше можно париться о том, как ты выглядишь и как себя ведешь, тем лучше.

Ответ на второй вопрос, по сути, связан с первым. С позднего средневековья европейцы пытаются в цивилизацию, и в семнадцатом веке у них что-то да получается. Но, по нашему с подругой мнению, получается лажа. Обусловленность жизни (поначалу жизни элиты, а затем и все более широких слоев населения) достигает во многом излишней сложности, и очарование священной простоты пропадает. Как раз в это время Европа активно влияет на весь остальной мир, и потому все последующие века, благодаря ее "цивилизованности", проходят для меня как единое серое полотно. Конечно, не затронутые западным влиянием страны остаются прекрасны и в восемнадцатом, и в девятнадцатом, даже в двадцатом веке - но с течением времени их все меньше, да и сердце мое никогда не было отдано ничему, кроме вот этой грубой, скучной, дремучей, воинственной и невинной Европы. И когда она захотела этой невинности лишиться, сердце мое охладело.