Семь чудовищ Медного берега7 читателей тэги

Вдогонку предыдущему посту. Меня не поняла одна киса, и, возможно, не поймут еще какие-то кисы, поэтому поясню.

Дело не в том, был ли у человека и вправду такой офигенный отец. А в том, что он выбрал этим похвастаться. Значит, для него идеал и ценность - именно эти качества, а не, скажем, активность-продуктивность-креативность.

Иногда я чувствую, что устала от современных ценностей. Многие из них неплохие, но слишком мелкие, чтобы определять человеческую жизнь. Хочется чего-то старозаветного, простого и чистого.

Когда в немецком фильме про гладиатора герой сказал возлюбленной, мол, мой отец был вождь, и он был смелый, честный, благородный человек, я подумала: вот на такой подкат я бы повелась. Но увы, ко мне подкатывали только с "я активный, позитивный, спортивный, продуктивный, работаю креативным дизайнером в компании по продаже продаж".

Сейчас тут будут рассуждения про искусство. Но не то, которое в картинных галереях, а то, которое мы обычно скачиваем в Интернете - книги, фильмы и музыку. Под раздачу попали русское, европейское и американское, потому что их я смотрела, читала и слушала больше всего. С восточным я знакома очень поверхностно и судить по паре фильмов не буду.

Скажу сразу: я не беру совсем уж проходное искусство типа песен-однодневок. И, конечно же, все, что здесь написано - ни в коем случае не объективный приговор, но исключительно мои впечатления на основе того, что я читала, смотрела и слушала, а это, как вы понимаете, капля в море.

Итак, русское искусство, безусловно, душевнее западного. Но в этой душевности как его преимущество, так и - для меня - недостаток. Помните, как у Заболоцкого: "Душа обязана трудиться!". Так вот, русское искусство хочет заставить ее трудиться, но не дает ей даже получить профессионального образования, а гонит сразу в цех. В такой ситуации душе непросто достичь трудовых успехов. Русское искусство пытается коснуться глубин человеческого сердца, но пытается с наскока, будто душа уже подготовлена к чувствам, которые оно стремится вызвать. Не знаю, как чья, но моя обычно не готова, поэтому автоматически закрывается и только разум отмечает те художественные приемы, которыми на нее пытались воздействовать. А если я замечаю, чем на меня пытаются воздействовать - это уже провал. Я бы сравнила русское искусство с двоюродным дядей, который приезжает к тебе в гости и такой: привет, я твой дядя, помнишь, виделись, когда тебе было два, я у тебя тут поживу месяцок, не стесняйся, все свои, где у тебя холодильник, почему в морозилке одни полуфабрикаты, ты что, не готовишь, а где ты тогда мужа найдешь. А ты стоишь с лицом лица и думаешь: мужик, кто ты такой, сними гостиницу.

Европейское искусство, напротив, долго ходит вокруг да около, иногда вовсе не ставит своей целью тебя тронуть, а хочет скорее показать нечто возвышенное, что коснется твоего духа, или нечто занятное, что заинтересует твой разум. Душа при этом остается спокойна, на нее никто не пытается давить, и за счет этого, не чуя опасности, она постепенно раскрывается - и когда наступает момент ей трудиться, вот тут она показывает профессиональный класс. Никакие русские и уж тем более американские фильмы и книги не доводили меня ни до слез с криками (как то случилось с "Баудолино"), ни до адских плясок в полночь (как то случилось с "Крестоносцами" 2001 года). Если приводить аналогии, европейское искусство я сравнила бы с осторожным ухажером, готовым ждать сколь угодно долго, пока его ухаживания тронут сердце возлюбленной.

С американским искусством сложно. Почему-то то, что я видела и читала у них до начала девяностых включительно, весьма напоминает европейское и мне нравится. Но с конца девяностых случается будто какой-то надлом, Америка уже не торт, может в красивую картинку и завернутый сюжет, но все на один раз, ничего не трогает, ценности надуманы, истории высосаны из пальца, все поверхностно, обращается к самым примитивным эмоциям, не в силах коснуться подлинных глубин души. Не знаю, что там произошло. Где-то слышала, что США сильно сдали после распада Союза, как будто, лишившись соперника, расслабились в худшем смысле этого слова. Возможно, доля истины в этом есть. Американское искусство я сравнила бы с ухажером, который сводил тебя в дешевую забегаловку и ждет, что ты сейчас раздвинешь ноги.

Пара слов о том, почему мне нравится рыцарская культура.

Но сначала небольшое отступление.

Что больше всего раздражает меня в общении с людьми - так это поступки в духе "ей и так сойдет". Когда человек просто не парится. Когда переводчик отправляет невычитанный перевод не потому, что у него не было времени или случился форс-мажор, а потому что зачем стараться, ну потратит она три лишних часа, не перетрудится. Когда менеджер пытается вгрузить чужой заказ не потому, что больше некому его сделать, а потому что лень написать надлежащему исполнителю. Когда продают вещь с изъяном, о котором не предупредили, потому что "ничего же страшного, да?". Когда общаются явно не пытаясь подбирать слов.

Я человек довольно неприхотливый, и печалит меня в этих случаях не сам недостаток, а то, что его не попытались устранить, потому что ей и так сойдет. А это проявление неуважения.

Помню скандальный пост какого-то парня, который жаловался, что девушка пришла на первое свидание в пуховике, а не в шубе. В пуховике, мол, теплее. По словам парня, было такое чувство, будто она его оскорбила этим пуховиком. Пост сразу же попал в паблики феминисток как иллюстрация потребительского отношения к женщине. И хотя здесь я считаю, что одеться тепло куда важнее, чем произвести впечатление, парня тоже понять могу. Не пуховик его взбесил, а безразличие. Пришла на свидание как в магазин. Думаю, внимание и уважение к нему можно было проявить другим способом, тогда он и не подумал бы гнать на пуховик.

Ну, так вот, рыцари средневековой Европы - это иллюстрация высказывания "не всем обязательно знать, что ты гопник". По нашим меркам (да зачастую и по средневековым) они были лютые отморозки. Хотя, как по мне, вся средневековая Европа - лютые отморозки, не зря говорили, что если ты прошел ее из конца в конец и не сдох, тебя можно принимать на военную службу. При этом, однако, рыцари понимали, что не со всеми можно вести себя как пьяный байкер. Что с теми, кто не такой же гопник, как ты, надо общаться нормально. Хотя бы пытаться. И они пытались.

Получалось не всегда, но в этом деле главное старание. Если ты по натуре гопник, но пытаешься в вежливость, это выглядит даже милее, чем если бы ты по натуре был человеком вежливым и деликатным. И напротив, если ты ведешь себя как альфач-доминатор, гордишься тем, что настоящий мужик, правдоруб, не щадишь в своей грубости ни возраста, ни пола, это отталкивает. Ну, может, не читательниц современных любовных романов, но вообще отталкивает.

В рассказе о крестоносцах, который я надеюсь дописать к концу месяца, героине предстоит отправиться в лагерь крестоносцев заложницей в гарантию исполнения финансовых обязательств византийского императора. У девочки истерика, больужасстрадания, ведь она нежный котеночек, хрупкий цветок, тонкая чувствительная натура, будет жить долгие месяцы среди латинских варваров, с которыми ни Гомера не обсудишь, ни о шмотках не побазаришь.

Но крестоносцы относятся к ней насколько возможно бережно. Не столько даже в физическом плане, сколько щадя ее целомудрие, ее покой, ее чувствительность. Естественно, случаются проколы, все-таки разность культурных кодов берет свое. Да и военный лагерь не переделаешь в институт благородных девиц. Но это именно проколы, а не забивание болта. Она это видит, она это ценит. Поэтому даже к каким-то с ее точки зрения варварским обычаям относится снисходительно, а их ошибки скорее веселят ее, чем раздражают. В общем, обе стороны стараются друг друга по возможности не затруднить, и уж всяко никто под ее окнами не орет "Владимирский централ" в три часа ночи.

Всегда с большой осторожностью берусь предположить, что у кого-то что-то "генетическое", хотя, конечно, нельзя отрицать, что определенные качества у определенных народов обусловлены биологией. В любом случае, как говорил антрополог Дробышевский, подобными исследованиями сейчас заниматься непросто, потому что за них могут сжечь на костре.

В чем собственно суть. У Тертлдава есть эпизод, где кочевники-степняки в пух и прах разбивают рыцарское войско. Сама битва при этом не описывается, главному герою сообщают уже по факту: мы разбили намдалени, хочешь их обратно - плати. Намдалени - лучшие из конных войск тамошнего мира, никакие кочевники, при всех их бесспорных достоинствах, рядом не стояли.

... Как?

В итоге я так и не смогла найти ответа, решила, что автор тоже не придумал обоснуя, поэтому и замял тему. В фанфике о пленении намдалени я написала просто о многократном численном превосходстве противника.

Но время шло, я все больше узнавала о средневековой Европе, и теперь, увы, знаю, как их победили. Примерно так, как половцы побеждали крестоносцев в византийской Болгарии.

А теперь немного дилетантских выкладок: в ЦНС и головном мозге есть так называемые центры возбуждения и торможения. Не знаю, насколько верно так говорить, но часто встречается выражение, что один центр превалирует над другим. И вроде бы это нормально, мы все разные. Но когда слушаешь о средневековых европейцах (не скажу за современных, но если это и вправду генетическое, то так быстро положение дел не изменится), создается впечатление, что центр возбуждения у них не просто превалирует, а захватил власть и установил диктатуру. Не отреагировать на раздражитель, даже сознавая, что это провокация, или грех, или глупость - буквально выше их сил. В первом крестовом походе, говорят, священникам приходилось следить, с одной стороны, чтобы войско не занималось поножовщиной, развратом, совсем уж оголтелым грабежом, а с другой - чтобы не истязало себя до полусмерти в порыве горячего раскаяния за все это. Просто вести себя нормально? Не, не слышали.

Знаете, какое боевое качество ценилось в рыцаре чуть не выше прочих? Может, покажется, что я угораю, но это было умение стоять на месте. Не нападать без команды. Доходило до того, что за самовольное начало атаки в некоторых войсках назначали смертную казнь. Ричард Львиное Сердце для битвы у Арсуфа поставил в авангарде и арьергарде тамплиеров и госпитальеров, предполагая, что это самые дисциплинированные ребята и уж точно смогут дождаться сигнала.

Дальше сами догадайтесь, что было.

Впрочем, несмотря на преждевременную атаку, крестоносцы победили. Хотя надо сказать, даже мусульманский хронист пишет, что крестоносцы жестко себя контролировали, во всяком случае, во время продвижения к Арсуфу, так что ребята и без того явили чудеса силы воли.

Ну, а половцы в союзе с болгарами, когда воевали против новых латинских владык Византии, делали просто: кидались в ложную панику и бегство. Рыцари их преследовали, но, скажем, за восемь километров погони лошади уставали и не могли уже ни броситься в бой, ни тем более бежать обратно. Тогда половцы прекращали бегство, разворачивались и окружали спешенных противников. Полагаю, то же самое проделали кочевники с намдалени. Шанс, что рыцари не бросятся в атаку, был мизерный. Потому как даже потеряв множество людей, поняв, что попали в ловушку, уговорившись больше не поддаваться на уловки кочевников... на следующий день крестоносцы начисто обо всем забыли и снова бросились их преследовать.

Можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как рыцарям срывает башню.

Вчера я взялась читать статьи на тему "чем европейцы отличаются от американцев". Потому что в наших глазах как будто ничем, даже появилось жаргонное выражение "амеропские" (ценности, например). А это совсем не так. Будь они одно и то же, я одинаково любила бы Европу и Штаты, но к заокеанским западным народам я совершенно равнодушна.

И вот я прочла N статей, как европейских, так и американских, и даже русских. От ерунды типа "в Европе много языков" (да ладно!) до весьма глубокого исторического анализа, где приводились различия во взглядах на свободу и права человека, религию и демократию. Кстати, как писал автор этой статьи, американец, его соотечественникам хочется думать, что они с европейцами похожи, ведь европейцы - их предки, и они так хорошо ладят. Но не стоит забывать, что в Америку плыли те, кто не хотел жить как в Европе.

Но, как водится, я люблю краткие меткие высказывания, после которых что-то щелкает в мозгу "точно!" и которые в двух словах объясняют многое. Вот какой посыл я встретила (как бы не в статье русского автора, но не буду врать):

Европеец стремится принять правильное решение, а американец - любое.

В Штатах ценится активность как таковая. Когда ты ошибаешься, это все равно лучше, чем когда ты ничего не делаешь. Поэтому на взгляд американцев, европейцы только и делают, что сопли жуют (хотя, наверное, на взгляд американцев кто угодно сопли жует). Промедление смерти подобно. Как шутили в одной статье, если вы написали американцу и он не ответил через пятнадцать минут - он болен, если не ответил через час - он сдох.

В Европе, напротив, существует культура сознательного замедления и остановки (сознательного - потому что западная цивилизация в принципе страстно-деятельная и остановиться потупить не у всех получается, для этого должны быть выработаны определенные культурные механизмы). Причем существует не последние десятилетия, а довольно давно. Если читать мемуары крестоносцев, они чуть не на каждой странице "собрались и посовещались". Даже во время сильного эмоционального накала, когда обе стороны в соплях и слезах - даже тогда они говорят "дайте нам время подумать". Европейский культурный код хорошо описывают мемы "не спешы подумой" и "одна ошибка - и ты ошибся, мужик, не забывай".

В Америке жизнь гораздо быстрее, и если честно... это офигеть как влияет на качество того, что они делают. Начиная от фильмов и заканчивая едой. У американцев как будто есть огромный потенциал, но они не могут его раскрыть, потому что просто не успевают. Европеец легко поступится скоростью ради качества. Американец - с трудом.

Такое явление как "gap year" ("пустой год", "год-лакуна"), оказывается, тоже европейского происхождения. Я сначала думала, что это американская фишка, потому как узнала о ней из голливудских фильмов. Но там родители воспринимали это как сомнительное новомодное веяние. Вкратце о том, что это такое, для тех, кто не знает: в Штатах после школы молодые люди, как правило, сразу идут в ВУЗ (или колледж, как там у них называется). В Европе между этими событиями принято оставлять год, в который дите должно, так сказать, прохавать жизнь. Поработать, мир посмотреть. Потому как считается, что если ты ничего не видел, кроме школьной парты, то не сможешь сделать правильный выбор. В голливудских фильмах это подается как "о ужас, ты теряешь год".

Американцы более пробивные, потому что активные действия, естественно, рано или поздно приносят плоды. Как писал уж не помню кто, из двадцати глобальных компаний одиннадцать - американские, девять китайских и ни одной европейской. Но знаете, скажу как потребитель: мне вообще плевать на глобальность фирмы. Собираясь чем-либо воспользоваться, я смотрю на страну-производителя, и наибольшее доверие вызывает у меня то, что сделано в СНГ и Европе (ни одной глобальной компании, напомню). Тогда как американские и китайские продукты никогда не казались мне надежными. Частично это объясняется подсознательным доверием к "своим", ведь Европа и страны бывшего СССР - наши соседи, тогда как США и Китай далеки и чужды, и неясно, чего от них ждать. Но за свою жизнь я успела перепробовать много всего и от всех, так что мнение свое строю, конечно, не только на животном доверии.

Кроме этого основного, как мне кажется, различия, приводились еще другие. Например, что в Америке свобода понимается как практически полная (пока ты не нарушаешь закон), тогда как в Европе свобода отдельных людей или сообществ может быть ограничена в целях общественного блага. Также у европейцев больше миссионерских загонов в духе "если тебе хорошо, помоги тем, кому плохо". Так, если в Штатах ты стал владельцем заводов, газет, пароходов, отгрохал виллу в Майами и попиваешь там коктейли, сверху вниз глядя на простых смертных, ты становишься примером для подражания. В Европе ты становишься подозрительным мудаком, потому что свобода-равенство-братство-бремя-белого-человека, не слышал, что ли, хоть бы шоссе в родной деревне проложил, ублюдок.

Поостерегусь говорить "всегда", но часто, чтобы перенаправить чужую энергию, нужны осторожность, деликатность, внимание и терпение. Причем неважно, что и куда перенаправлять. Речь может идти как об освобождении энергии (например, о превращении зажатой девочки в цветущую женщину, как любят рекламировать тренинги), так и о том, чтобы обуздать ее бесконтрольный выплеск (например, удержать войско от совсем уж оголтелого грабежа). В обоих случаях нужны тактичность и время, поощрение малейшего проблеска доброй воли и спокойное принятие неудач.

И напротив, шок-терапия, требование немедленных изменений, жесткие условия здесь дурные помощники. Даже если условная девушка, которую мы стремимся раскрепостить, или условное войско, которое мы стремимся обуздать, подчинятся требованиям, это будет только разовая насильственная победа над собственной природой, но не новая стратегия поведения. Новое русло вытачивается медленно - и энергия, как вода, пойдет по нему не сразу. Главное точить его понемногу и не ругать несчастный поток за то, что он пока продолжает течь по старой колее. Лучше пускай течет по старой, пока новая незаметно образуется рядом, чем будет насильно заведен в чуждое, неудобное, неготовое, пока совсем ему не подходящее русло.

Потому мне странным показалось поведение жителей Константинополя, которые девять месяцев обращались с крестоносцами как с собаками, а когда те психанули и захватили город, решили их разжалобить. Но ведь это работает не так! Чтобы пробудить в захватчиках добрые чувства, нужно было не выходить к ним с иконами, когда все уже свершилось, а нормально вести себя, пока те были еще не захватчики, а просто туристы. В этом случае призывы к милосердию как раз и есть попытка насильно повернуть реку. Лучше всего в таком случае было просто подчиниться победителям, выполнить что они требуют и стараться не усугублять. Массовой резни те не устраивали, а имущество в этом случае - меньшая из потерь.

Пипец, котяточки, здесь я рассуждаю про разные тонкие материи, энергию, предназначение и вот это все, что, конечно, очень хочется читать вечером пятницы под пивко.

Если исходить из точки зрения, что предназначение человека - это не одна дорога (профессия, образ жизни), а скорее общее направление, то я бы навскидку определила свое предназначение как канализировать энергию. В идеале - направлять на созидание, если не получается - просто поглощать, чтобы она не рванула и не натворила бед. Обо мне и моем подходе к жизни емко говорят строки Волошина:

Не пресекайте, но готовьте русла

Избытку сил.

И если исходить из такого понимания предназначения, оно довольно многое объясняет.

1. В частности, мое умение отвлекать внимание и отводить глаза. Конечно, этому способствовала жизнь с двумя, мягко скажем, неуравновешенными родственницами. Но они скорее помогали мне оттачивать мастерство смягчения истерик, чем развили его с нуля.

2. Это объясняет отсутствие категоричности. Вы не встретите в моем лице обвинителя кого бы то ни было, я всегда стараюсь уладить дело миром, понять все стороны и прийти к компромиссу. Зачем уничтожать зло, если можно найти ему применение.

3. Это объясняет мое нежное отношение к западноевропейскому менталитету. Традиционному, конечно, а не к тому, что сейчас под ним стереотипно понимается. Романо-германские народы для меня - бесконечный и бесконтрольный источник энергии, часто направляемой хоть куда, поле непаханое для работы, их бы энтузиазм да в мирное русло! Здесь надо сказать, что народы США, Канады, Австралии и прочих заморских стран, принадлежащих к условному "западному миру" я так не воспринимаю. Эти народы в моих глазах получили от своих европейских предков частицу силы - но дальше эта частица развивалась самостоятельно, не подпитываясь тесной связью с европейской традицией, как это было, например, у крестоносных государств Ближнего Востока. То есть заокеанские "западные" народы для меня все-таки сами по себе, Европа сама по себе.

4. Это объясняет мой азарт от возможности получить в свое распоряжение огромные деньги, или огромную власть, или огромное могущество - и найти им достойное применение, а не слить и не закопать в землю. В душе от подобных мыслей поселяется воодушевление "найти русла будет нелегко, но как же интересно!".

5. Это объясняет даже, не поверите, мою склонность к многобрачию. Энергию можно конвертировать, конечно, но лучшее качество она приобретает тогда, когда расходуется на то, ради чего выделялась. Если ты любишь Васю, Колю и Сашу, то, поскольку это разные люди, ты и любишь каждого по-своему. И любовь для Саши не слишком здорово конвертировать в любовь для Коли (хотя можно, конечно). Также в моих историях часто (а в последнее время - всегда) есть мотив отношений "женщина и воинское сообщество". Иногда я думаю, что неплохо было бы написать и просто "женщина и мужчина", но душа пока не лежит. Возможно, потому что придумывать отводные русла для энергии целого войска интереснее, чем для одного-единственного человека.

6. То, что вызывает во мне ощущение прекрасного и правильного - это равномерное течение. Не закупорка и запрет, но и не взрыв и бесконтрольное расплескивание. Я в полной мере придерживаюсь мнения, что если беспредел нельзя предотвратить, его нужно возглавить. И что, дабы не быть рабом дурной привычки, нужно ввести ее в управляемое русло. Потому я не люблю ни сухие книги, где яркого и прекрасного касаются лишь едва, ни слишком эмоциональные, ну, знаете, все эти "эмоции на грани", когда что ни предложение - то крайность.

7. Как человек, ищущий русла, я естественно люблю так называемые беспроигрышные варианты. Это каналы, в которые можно слить любые количества энергии - и это пойдет только на пользу. Это, например, когда ты говоришь себе "если у меня появятся лишние деньги, я буду тратить их на ..."; "если у меня появится свободное время и я не буду знать, чем заняться, я потрачу его на ...". И так далее. Настоящих беспроигрышных вариантов мало - и потому они ценны. Никакая благотворительность, никакое изучение языков к ним отношения не имеют, во всяком случае для меня. Естественно, беспроигрышные варианты для каждого свои.