Я не хочу говорить в слух.

События нашей жизни в прошлом определяют то, кем мы являемся в настоящем. Некоторые вещи имеют очень большое влияние, другие - очень маленькое.

Меня травили в школе. Это сделало меня своего рода изгоем. Это повлияло на моё доверие к людям. На мои отношения с родителями. Я долгие годы обвиняла их в том, что они не увидели и не спасли.

Но я расту над этим. Я работаю над тем, кто я есть. Часть пятилетней миссии в том, чтобы исправить мои разрушенные отношения с мамой. Она больна, кажется это биполярное расстройство или что-то подобное. Я стараюсь не думать об этом. Хватает шизофрении. Одна из нас должна быть лучше, иначе всё сломается окончательно. И я не знаю что тогда делать.

Поэтому я работаю, я пытаюсь. И я знаю, что в начале я должна исправить себя. Те сломы и надломы которые во мне есть.

Наш разговор сегодня перешёл на буллинг. Мы обсуждали то, что я собираюсь пока работать как натурщица какое-то время. И мама выразила беспокойство на счёт предложения ню фотографий. Она переживает, что меня могут начать шантажировать или травить в будущем. Ей какое-то время назад присылали снимки одной из моих троюродных сестёр оказывается. Мама порадовалась за неё и попросила не завидовать.

И это перешло на травлю в целом.

Она высказала мысль, которую я и так знала. Со мной легко иметь дело. Всё о себе я и так знаю, просто обычно я не хочу говорить в слух. Тут главное заставить признать.

Меня травили. И была причина того, что я молчала. Причины - это почти всегда страх. Мама высказалась, что если бы я призналась, то папа бы провёл беседу и с теми, кто травит и с учителями. Но в этом и была причина. Я боялась, что у него будут проблемы, потому что папа... мой отец социопат. Настоящий, полноценный опасный для общества в целом социопат.

Как сказала мама - была причина. Было то, что я посчитала более важным, чем травля и моя собственная боль. Всё это наркучено в много слоёв. Моё молчание, опасения, мысли родителей, их обещания, мои страдания. Травмы. Я медленно это распутываю.

Но сегодня мы с мамой первый раз смогли обсудить происходящее тогда - без моих слез. Обычно я начинала плакать.

Я всегда выбирала быть жертвующей. Не жертвой, но той, кто жертвует.

Так же я рада, что мама согласна со мной - большинство учителей те ещё уроды, которые игнорируют проблемы детей. Худшая часть в том, что эти же учителя говорят родителям не вмешиваться, что дети сами всё решат и что это их ребёнок не умеет налаживать контакт.

Я. Не. Умею. Налаживать. Контакт. Правда? Я в Турции подружилась с девочкой за пару минут. При том, что мы обе ни слова не могли понять друг у друга. Жесты наше всё. И это я не умею налаживать контакт? Ну теперь-то после всех травм в 26 лет - да, с этим не очень. Но я работаю над тем, чтобы вернуть ту 13 летнюю девочку которая предложила играть турецкой девочке в странной одежде. И я это сделаю. Потому что она это я.

И так. Я фиксирую свой успех. Я не обвиняю только родителей в том, что меня не спасли. Я сказала вслух о том, почему я молчала и не жаловалась. Я говорила с мамой о травле и не рыдала и не заработала паническую атаку. Я не задыхалась, не тряслась и не... я просто говорила и мама меня поддерживала. И боже, я наконец-то могла увидеть, как она ненавидит моих одноклассников и учителей. Она на моей стороне, даже если тогда она не знала и думала что задира это я, потому что мой первый обидчик получил между ног и нажаловался. Она хотела бы натравить на них моего отца. Зная его. Обвиняя его в сломанной руке моего брата (то, о чём я не хочу знать сейчас, потому что не готова). Она хотела бы натравить на них моего отца. Чтобы те, кто обижал меня получили урок. Что иногда - кого-то могут защитить.

Прямо сейчас, пока пишу, меня потряхвает. Но это мой успех. Это здорово.