* * *

Вчера впервые подержала в руках новую двухтысячную купюру; недолго, правда, потому что сразу скормила её банкомату. Я думала, раньше попадётся двухсотрублёвая, у меня редко бывает больше двух-трёх сотен наличными ─ на фрукты и овощи с уличных лотков (а в киосках, почти во всех уже, принимают оплату карточками; до чего дошёл прогресс).

Купюра была из днерожденного конверта с работы. Свой день рождения ─ это всегда так неловко. Мне ещё повезло, что в один день со мной проставлялась коллега Надя, так что мы с ней скооперировалась ─ пока она караулила курьера с пиццей, я ушла за тортами (в кабинете на 17 человек одним не обойдёшься); ужасно не хотелось возвращаться в офис.

Не выношу формальные поздравления, то есть, выношу, конечно, куда деваться, но просто выслушать всё вот это вот «счастья, здоровья, замуж, дом полная чаша», никому не забыть сказать «спасибо», вежливо улыбаться ─ несложно, но слегка мучительно. Интересно, есть люди, которым такое действительно нравится?

И я прямо почувствовала, что старею: свою долю ─ три куска пиццы и кусок торта ─ растянула на весь день, и всё равно объелась. Никогда раньше не объедалась пиццей, в смысле, я же всегда готова на ещё один слайс. Ну, была.

Впрочем, объелись все, особенно жаловались те, кто неосмотрительно принёс с собой обед ─ обед не влез ни в кого. Бвахаха, дорогие коллеги, сами скидывались ─ кушайте, не обляпайтесь. У меня самой в ящике столе вторую неделю лежат конфеты со дня рождения зама главного бухгалтера (я на поздравлении не присутствовала ─ принимала почту, и, подозреваю, в качестве компенсации мне заботливо ссыпали все сладкие остатки).

В следующий понедельник день рождения у коллеги Марины, пятой именинницы за этот месяц.

«Охохонюшки», как говаривала Муми-мама.