Tigris Fluvius12 читателей тэги

«Эльфийский корабль» Джеймса Блэйлока начинается с того, что однажды погожим осенним деньком домосед-сыровар в добровольно-принудительном порядке отправляется вниз по реке, чтобы обменять свои сыры на медовые пряники и чудесные игрушки и вернуться в родной город к Рождеству. Компанию в деловой поездке ему составляют верный пёс, эталонно эксцентричный профессор и один недалёкий, но славный паренёк, и все вместе они весело и уютно приключаются, несмотря на то, что им порядком мешает некий злонамеренный некромант.

Я с большим удовольствием читала эту книгу и с не меньшим перечитывала, но всё как-то не в сезон, и в прошлом году решила повторить где-нибудь в конце осени или начале зимы — и непременно с пряниками. Поскольку эльфийские у нас не продают, а плота у меня нет, я вписалась в совместную закупку пряников из Ногинска — если я не имею возможности совершить путешествие ради пряников, пусть пряники совершат путешествие ради меня, так я решила. Тем более что прибыть заказ должен был к Новому году, то есть, всё точь-в-точь как в книжке (не считая нескольких незначительных отличий).

Чтобы было интереснее, на пряничном производстве произошла поломка, из-за которой срок доставки заказа переместился в несколько неопределённое будущее. А поскольку значительную часть заказа составлял новогодний ассортимент, было принято решение от него отказаться — потому что кому в январе нужны пряничные зайчики и снежинки, в самом деле — и заменить на более актуальный для следующих праздников. И срок доставки заказа опять сдвинулся, потому что кому в январе нужны пряничные солдатики и букеты, в самом деле. Я не особенно огорчилась, мне в декабре стало совсем не до пряников и даже не до перечитываний.

И вот я наконец получила свои долгожданные пряники с котами снаружи и фруктово-ягодными начинками внутри, совершенно неактуальные, но мягкие, ароматные и сладкие, готова поспорить, ничуть не хуже эльфийских. И нынче вечером, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой — котопряник, сидела и думала о том, что сыровару с друзьями вовремя доставить пряники не помешали даже проклятья и скелеты, а мои запоздали из-за какой-то банальной поломки; если бы в деле оказался замешан некромант, было бы не так досадно.

В числе других вариантов банк предложил мне повышенный кэшбэк при покупке билетов в музеи, театры и прочие обители порока. Я понимаю намёки, поэтому пошла на выставку испанского искусства; невозможно читать романы Реверте и игнорировать выставки испанского искусства (не читать романы Реверте для меня тоже уже невозможно). Экспонаты нам на погляд передал Эрмитаж, их немного: живописные полотна (в том числе один маленький скучный Веласкес), офорты Гойи, несколько камей (тоже скучных; то есть, я преисполнилась почтением к мастерству резчиков, это очень мелкая и кропотливая работа; но скучно), красивое стекло, несколько металлических предметов домашнего обихода во главе с солонкой и холодное оружие: два шлема, два щита, две даги (одна прямо страшная, очень длинная; такой можно человека насквозь проткнуть), три шпаги и один меч.

Вот, я видела легендарную толедскую сталь. Это было уже явно боевое оружие, не без декоративных элементов, конечно, но ни в какое сравнение не идёт с наградными златоустовскими клинками. Если те — белая сталь, то эти — чёрная. Правда, испанцы будут и постарше на два-три столетия. С такой шпагой легко представить капитана Алатристе, которого очень к месту упомянула экскурсовод. На одном из шлемов я углядела небольшую вмятину и потёртости. Вот и гадай теперь, то ли это просто приметы времени и многочисленных транспортировок, то ли следствие использования по прямому назначению.

Экскурсия в основном касалась картин, живопись Испании XVI и XVII веков — это, в первую очередь, религиозная живопись, и я, как человек далёкий от христианства вообще и католичества в частности, была благодарна за пояснения. Нет, конечно, благовещение от вознесения отличить несложно, но вот когда святых Екатерин оказывается больше одной, это уже проблема.

Не то чтобы я сильно прониклась, но приятно иногда посмотреть на то, что не увидишь в повседневной жизни, и некоторые картины мне действительно понравились, но это были уже работы XIX и без религии. Среди прочих — портрет одной русской княгини. Исключительной прелести была дама: большие прозрачные глаза, кожа нежная и гладкая, будто фарфоровая, губы безупречных очертаний, волосы чёрные, как вороново крыло, и гладкие, как шёлк... Не зря, не зря художник брал по четыре тысячи реалов за портрет (и не зря испанская королева заказывала у него свои изображения целых 28 раз).

Улицу Вайнера — гулятельную улицу — к Новому году украсили, у меня раньше не было случая увидеть. В светлое время суток не особенно впечатляюще смотрится, а в сумерках, уже после выставки, я шла и любовалась: каждые пять шагов светится что-нибудь красивое; раздолье для любителей фотографировать и фотографироваться. Ну и просто для зевак вроде меня.

Люблю первое января за тишину. Из-за мороза даже не было предутренних фейерверков, только около полуночи энтузиасты побабахали немного и разошлись, и я выспалась, как кстати.

С утра исполнила одно своё маленькое давнее желание — позавтракала пиццей. Эта пицца у меня почти месяц лежала в морозилке, очень трудно было её не съесть после работы, но хотя бы с этим я справилась. Если так подумать, пицца ведь — идеальное блюдо для завтрака: пшеничная лепёшка и сыр, может, немного мяса и овощей. Очень вкусно есть горячую, прямо из духовки, пиццу, глядя на заснеженные пустые улицы. Стоит как-нибудь повторить.

Ещё дольше, чем пицца, ждал своего часа второй том штейнеровской «Манги Хокусая»; а уж как его ждала я. Открыла — и там тоже заснеженный пейзаж и почти нет людей. Люди остались в первом томе, второй посвящён пейзажам, птицам, рыбам, насекомым и растениям; слонов Хокусай рисовал с когтями, а насекомым непременно добавлял хотя бы пару лишних лапок.

Я так по этому соскучилась: по тишине, свободному времени, возможности прочитать книгу за день. Если бы такой день, как сегодня, выдавался хотя бы раз в неделю, мне кажется, моё душевное равновесие было бы абсолютно непоколебимым.

Когда так холодно, что сопли в носу замерзают, это прекрасная погода для того, чтобы сидеть дома, но я не усидела. За этот год я только раза три, кажется, выходила не по делам, и страшно устала — и от дел, и вообще. Декабрь из меня всю душу вымотал, а эту рабочую неделю я вообще не чаяла вынести, квартира не то что не украшена, а даже и не прибрана, в холодильнике мышь повесилась, поэтому я надела новый свитер и пошла в кино смотреть «Щелкунчика».

Не то чтобы я такая уж поклонница «Щелкунчика», но музыка красивая, танцы красивые, костюмы кра... красочные, и уж если не смотреть «Щелкунчика» 31 декабря, зачем тогда оно вообще нужно? Хочу следующий конец декабря/года/света встретить в партере оперного театра.

После кино зашла всё-таки за продуктами, и даже купила почти всё, что хотела. Перед уходом я приоткрыла окно, чтобы проветрить квартиру от этого года и, судя по тому, как её выстудило к моему возвращению, зимний воздух с этой задачей справился.

А меня настигла та блаженная необоримая усталость, которая настигает любого человека, который сначала долго гулял на морозе, а потом пришёл домой и вкусно и плотно поел. Завтра я собираюсь ничего не делать, а следующую неделю хотелось бы просто пожить нормально — и съесть весь тот шоколад, на который у меня не было времени в декабре.

Достала из почтового ящика счёт за коммуналку и вспомнила, как семейство Агаты Кристи с целью сокращения расходов переехало из собственного дома в Англии в отель во Франции.

Кажется, мне тоже пора во французский отель.

День выдался ничем не примечательный, но вечером я зашла в пункт выдачи заказов и оказалось, что приехало вообще всё, даже то, чего я сегодня не ждала. Это меня, конечно, не огорчило, и домой я возвращалась с чаем, шоколадом, серебром (1,07 граммами серебра, если быть точной, но сам факт) и рассеянной улыбкой — как будто не с работы, а после какого-то полусказочного путешествия.

С самого понедельника мечтала, как в субботу залягу дома с книжкой и шоколадкой, ну, может, пошуршу немного по хозяйству, а так весь день буду тюленить. Но неосторожно высунула нос из берлоги, учуяла запах белой стали, и в итоге из того, что следовало постирать, постирана едва ли треть, из того, что следовало купить, куплено меньше половины, селёдка под шубой так и осталась неприготовленной (ладно, варёные овощи потерпят до завтра, и я вместе с ними), в книге прочитано меньше одной главы (сколько в метро успела, столько и прочитала), в общем, полдня как корова языком слизала, зато я отлично провела время.

Выставка «Три века белой стали» посвящена Златоустовскому оружейному заводу. Я люблю фэнтези, и когда выдаётся возможность поглазеть на холодное оружие, иду и глазею, оставив свою метафорическую тюленью шкуру на постели, но совсем не ожидала, что будет настолько красиво и интересно. Специально пришла минут за сорок до начала экскурсии, чтобы спокойно всё посмотреть, пока не набежит толпа, но посмотреть успела от силы половину, потом была экскурсия, потом я досматривала недосмотренное... Звучит скучно, но внутри себя я пережила целый исторический роман и так много нового узнала; жаль, что всё это скоро вылетит из головы. Воспоминание о неловкой ситуации, в которую я угодила в третьем классе, наверняка будет преследовать меня и на том свете, а увлекательное и красивое — забудется. Всегда так.

Зластоустовский оружейный завод был построен для того, что удовлетворять потребности армии и флота в наградном оружии: заканчивалась война с Наполеоном, были одержаны славные победы, офицеров надо было чем-то награждать — а нечем, парадное оружие в России не делали, в случае надобности единичные экземпляры покупались в Европе, но на всех героев войны 1812-го года не напокупаешься же, а дальше пошло-поехало... То есть, Златоустовский оружейный завод изначально был ориентирован на «делаем красивое» (но разработки — весьма удачные — по созданию новых сортов оружейной стали там тоже проводились), хотя заточка у всех клинков, включая детские сабли для всяких там цесаревичей, боевая.

В исторических приключенских романах есть штамп — я его люблю и, встречая, всегда согласно кивала головой — о противопоставлении простого на вид боевого и разукрашенного парадного оружия, дескать, первое — для настоящих воинов, второе — безделушка для позёров-фанфаронов. Так вот, я переменила своё мнение. Когда вдруг осознаёшь, сколько труда и мастерства нужно вложить в такой вот «фанфаронский» клинок, сколько времени и сил на него затрачено, сколько знаний, терпения, усердия для этого требуется, когда видишь эту прекрасную, тонкую работу (а чтобы оценить её в полной мере, клинок нужно рассматривать вблизи, а ещё лучше — держа в руках), то понимаешь, что презирать такое оружие может только невежда. Да, оно изготовлялось (и по сей день изготавливается в городе Златоусте, между прочим) не для сражений (но мы помним, помним про боевую заточку), но как подарок, как награда, как знак признания заслуг это парадное оружие полностью отвечает своему назначению.

Разумеется, я мысленно примерила офицерские морские палаши самым симпатичным персонажам; уж они-то не невежды, они бы смогли оценить труд мастера. И да, морские палаши отличаются от неморских именно что оформлением: на клинках выгравированы парусники, и в общем декоративные элементы выполнены в морской тематике. Также нередко гравировали надписи; на одном клинке значилось «НИКОМУ НЕ ОТДАМ». Кажется, это была сабля; или шашка, уже не помню. Но надпись — она про оружие или о чём-то другом? Какая бы это могла быть история...

Об истории, кстати. Для работы на заводе в Златоуст были приглашены немецкие мастера, они создавали первые экземпляры наградного оружия и обучали русских мастеров. Одним из условий контракта была передача секретного состава смеси для травления. Мастер Шаф желанием передавать секретный состав, понятно, не горел и поставил такое условие: он оставляет рецепт в запечатанном конверте в государственной канцелярии, а вскрывают его после окончания срока контракта. Итак, контракт истек, мастер Шаф с семейством переехал из Златоуста в Санкт-Петербург, а конверт в канцелярии...

Ну да...

Да.

Да, конечно.

Разумеется.

Кто бы сомневался.

Потеряли.

Представляю, что сказали по этому поводу на заводе. Но делать нечего, начали собственные эксперименты по созданию протравочной смеси, и один из учеников мастера Шафа, мастер Иван Бушуев, создал новый рецепт, причём лучше утраченного. Иван Бушуев, кстати, стал прообразом героя сказа Бажова «Иванко-Крылатко», правда, Бажов ради дешёвого драматизма исказил его до неузнаваемости, вот терпеть не могу сказы Бажова, но это Урал, детка, остаётся только смириться.

Зашла я в музей ясным днём, вышла в густые сумерки, и весь путь до метро меня сопровождал колокольный перезвон. Не знаю, в честь какого праздника, и мне даже неинтересно, но как он был хорош, как нежен, как обнимал окутанный сумерками город, как парил над дорожным шумом и приглушёнными уличными разговорами — как что-то совсем нереальное.