EricMackay4 читателя тэги

Палкин А. С.

Единоверие в середине XVIII – начале XX в.: общероссийский контекст и региональная специфика

 

Монография посвящена исследованию различных аспектов истории единоверия. Реконструируется процесс становления и развития единоверия в Российской империи. На богатом архивном материале выделяются и описываются региональные вариации единоверия. Рассматриваются взаимоотношения единоверцев со старообрядцами, иерархами официальной церкви и государством. Уделено внимание интеллектуальной истории единоверия, а также полемике между единоверцами и старообрядцами.

https://qr.urfu.ru/ojs/index.php/qr/library

 

По ссылочке можно скачать.

Киселев М. А., Кочегаров К. А., Лазарев Я. А.

Патроны, слуги и друзья. Русско-украинские неформальные связи и управление Гетманщиной в 1700–1760-х гг.

 

Монография посвящена феномену неформальных связей в государственном управлении раннего Нового времени на материалах непростой истории взаимоотношений старшины Гетманской Украины с правящей элитой России в 1700–1760-е гг. В исследовательской части издания анализируется роль неформальных отношений при формировании украинской политики российского правительства и эволюции управления Гетманщиной на протяжении более шести десятилетий, начиная с гетманства И. С. Мазепы и заканчивая окончательной ликвидацией института гетманства в 1764 г. Особое внимание авторы уделяют деятельности представителей малороссийской старшины, которые становились активными участниками выработки и реализации украинской политики Российского государства. Исследование опирается на обширный комплекс как опубликованных, так и неизданных источников из девяти архивохранилищ Москвы, Санкт-Петербурга и Киева. Часть этих материалов, в большей степени эпистолярного характера, представлена в разделе «Источники» настоящего издания. Книга предназначена как для специалистов широкого профиля – историков, политологов, социологов, филологов, – так и для всех, кто интересуется историей России и Украины.

https://qr.urfu.ru/ojs/index.php/qr/library

 

По ссылочке можно скачать.

Правила и программы классических гимназий и прогимназий ведомства Министерства народного просвещения и подробные программы испытания зрелости в испытательных комитетах при учебных округах

М.: 1912

https://library6.com/library6/item/119865

 

 

Учебные планы и программы экзаменов по состоянию на 1912 год.

А. Г. Гуськов, К. А. Кочегаров, С. М. Шамин
Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Первое полноценное описание соответствующей войны. Крымские походы освещены очень подробно, Азовские очень бегло. Есть цветные карты. В целом, очень полезный труд.

скрытый текстПредпосылки войны
скрытый текст
Пользуясь переходом правобережного гетмана Дорошенко в османское подданство и разгоревшейся польско-турецкой войной русское правительство в первой половине - середине 1670-х годов предприняло попытку пересмотреть итоги Тринадцатилетней войны, подчинив себе Правобережную Малороссию. Это привело к прямому столкновению с Османской империей, конфликт с которой закончился поражением русского государства. Подписанные по итогам войны 1672 - 1681 года мирные соглашения с Крымом и Османской империей не несли России особых выгод.

После трудных переговоров в январе 1681 года крымский хан Мурад-Гирей одобрил проект мирного соглашения. В соответствии с ним перемирие заключалось на 20 лет, границей между Портой и Россией объявлялся Днепр, на правом берегу за царем признавался Киев с пригородами и земли Запорожской Сечи. При этом хану и султану запрещалось строить города и заселять (в т. ч. за счет перебежчиков с левого берега) территории между Днепром и Южным Бугом и разрешались вольные промыслы запорожских казаков. Восстанавливалась и уплата «поминков», прерванная в 1658 году.
После консультаций со Стамбулом, крымцы переписали текст согласованной грамоты «с убавкой» - были удалены пункты о вольных промыслах для казаков, условие сохранения пустой территории между Бугом и Днепром трансформировалось в обязательство обеих сторон «на Днепре по обоих сторон городов и городков не делать».
4 марта 1681 года Мурад-Гирей присягнул этой, урезанной, грамоте. Русские послы стольник Василий Тяпкин и дьяк Никита Зотов, поначалу отказывавшиеся брать новую грамоту, в конце концов вынуждены были ее принять. Им вручили также грамоту великого везира Кара-Мустафы с одобрением условий мира, при этом в грамоте везира отсутствовало еще и признание за русскими власти над Сечью.

Отправленные в июле 1681 года в Стамбул послы - окольничий Илья Чириков и дьяк Прокофий Возницын, должны были добиваться сохранения за царем Сечи и хотя бы части Правобережья, однако успеха не добились - в султанской «утвердительной грамоте», врученной Возницыну в 1682 году (Чириков к этому времени умер), за Москвой признавались Левобережье и Киев с окрестностями. Обеим сторонам запрещалось строить новые города вдоль Днепра и препятствовать переходу жителей с одного берега на другой, казацкие промыслы допускались при условии уплаты пошлин.
Новые попытки русского правительства пересмотреть условия мира успеха также не имели, при этом русские дипломаты подверглись оскорблениям. Посланного в Стамбул с извещением о новом посольстве подьячего Михаила Тарасова к султану не пустили, посольство принимать отказались, а с самим подьячим обращались подчеркнуто пренебрежительно.
Еще хуже пришлось русским послам в Крыму - в конце декабря 1682 года стольника Никиту Тараканова и подьячего Петра Бурцова ограбили, избили и подвергли пыткам. Оскорблениям подверглись и следующие годовые послы, Иван Протопопов и Дмитрий Парфеньев.

С началом Великой турецкой войны (1683 - 1699) внешнеполитические позиции России существенно укрепились - терпевшие поражения турки опасались ее присоединения к антитурецкой коалиции и лишний раз злить не хотели. Пересматривать условия Бахчисарайского мира османы по-прежнему не желали, однако пошли на некоторые уступки в других вопросах — в 1685 - 1686 годах турецкое правительство санкционировало переход Киевской митрополии под власть патриарха московского.
Пользуясь открывшимся миролюбием Стамбула Москва ужесточила подход к Крыму. В январе 1685 года, при традиционном размене русских и крымских послов (проходившем теперь в Переволочной, сотенном центре Полтавского полка), руководивший «разменой» с русской стороны Леонтий Неплюев объявил татарам, что русские годовые послы в Крым больше посылаться не будут. Не будут больше приниматься и крымские послы. От уплаты поминок Москва, впрочем, не отказывалась, но передавать их готова была только в месте размена.
Объявление Неплюева вызвало среди татар замешательство и последние в итоге покинули место размена даже не взяв поминок. На крымское правительство этот акт также произвел сильное впечатление - новый хан Селим-Гирей в отправленной в Москву грамоте даже принес извинения за насилия над русскими послами, возложив, впрочем, всю вину за них на своего предшественника.
В октябре 1685 года, в той же Переволочной, Л. Неплюев передал крымцам поминки за два года, попутно добившись ряда дипломатических успехов - крымская делегация подписалась под обязательством не заселять Правобережье и не перезывать туда людей с левого берега и проч. Переданные в 1685 году поминки оказались последними в истории русско-крымских отношений.

Оформившаяся в 1684 году в очередную Священную лигу антитурецкая коалиция (Габсбурги, Польша, Венеция, папа) стремилась вовлечь Россию в войну на своей стороне. Однако русское правительство не желало вступать в войну с турками до заключения полноценного мира с Польшей, гарантирующего приобретения Тринадцатилетней войны - на что, в свою очередь не готово было пойти правительство польское. Неудачи на турецком фронте и давление габсбургской и папской дипломатии вскоре вынудили поляков смягчить позицию. В феврале 1686 года в Москву, для переговоров о мире и союзе, прибыло польское великое посольство во главе с познанским воеводой К. Гжимултовским и литовским канцлером М. Огинским. Напряженные переговоры продолжались несколько месяцев, закончившись заключением Вечного мира (26 апреля 1686-го утвержден юными царями Иваном и Петром).
Договор закреплял за Россией все приобретения Тринадцатилетней войны. Сечь признавалась владением России (а не совместным, как в Андрусове), заключался оборонительный союз против Крыма и Турции - навечно, и наступательный - до конца войны.
Россия, таким образом, присоединялась к Священной лиге, но не напрямую, а через союз с Речью Посполитой, что обеспечивало ей определенную свободу рук - позволяло на равных участвовать в будущих переговорах с османами, имея при этом обязательства только перед Польшей.

Кампания 1686 года
скрытый текст


По договору о Вечном мире Москва обещала начать войну уже в 1686 году, перекрыв татарские переправы через Днепр и послав против татар донских казаков. В 1687 году должен был состояться поход «многими силами» на Крым.

Объявлять Крыму войну Москва, впрочем, не спешила. Прибывшие весной 1686 года крымские гонцы 7 июня были отпущены безо всяких официальных заявлений на этот счет. Более того, сопровождавший их толмач Василий Козлов вез в Крым грамоту в которой подтверждалось намерение царей пребывать с ханом «в дружбе». Лишь 21 августа 1686 года новому крымскому гонцу Мубарекше-мурзе Сулешеву было объявлено, что «ныне с ханом и с крымским юртом война», однако сам он был задержан в русской столице.
До конца лета 1686 года русское правительство скрывало от Бахчисарая фактическое присоединение к антиосманской коалиции и даже пыталось (при посредничестве гетмана Самойловича) передать хану Селим-Гирею предложения о переоде под протекторат русских царей.

Летом 1686 года к Запорожью был послан корпус генерал-поручика Григория Косагова. Указ о сборе войск в Колонтаеве Косагов получил уже в первых числах мая, вскоре после заключения Вечного мира. В состав его отряда вошли части Белгородского разряда - рейтарский полк Ивана Гопта (по наряду - 1 032 чел.), солдатские полки Якова Эрнеста (958) и Ивана Гранковского (1 324), новоприборный солдатский полк из Москвы (1 180, фактически 1 014 чел.), белгородские донские, яицкие и орешковские казаки (230) и калмыки-новокрещены (19), 20 пушкарей и 1 500 слободских казаков (по 500 чел. от Сумского, Ахтырского и Острогожского полков), всего - 6 278 человек и 13 пушек.
К 20 июля на службу явилось 5 569 чел., т. е. почти 90% наряда.
25 июля Косагов пришел к Запорожью и вскоре встал в Каменном Затоне, на левом, «крымском», берегу Днепра, напротив Сечи, устроив здесь земляную крепость. Активных действий он не вел, ограничиваясь разведкой и обустройством крепости. Корпус остался зимовать в Каменном Затоне, страдая от дезертирства и болезней (цинги и проч.). К 11 марта 1687 года в нем оставалось 4 696 чел., из которых здоровы были лишь 3 570.

Донские казаки в 1686 году опустошили окрестности Темрюка (800 чел. с атаманом Фомой Голодным), а затем безуспешно осаждали Лютик в районе Азова. Пройти обратно на Дон мимо Азова этот отряд не смог и отошел к реке Миус, откуда часть казаков ушла на Дон сухопутным путем. Позднее, получив подкрепления с Дона, казаки разорили окрестности Азова и беспрепятственно вернулись домой.
По сообщению донского атамана Фрола Минаева, в том же году 30 казацких судов были отправлены на промысел к берегам Турции.
В июле 1686 года отряд запорожцев (ок. 400 чел.), усиленный донцами и калмыками (ок. 100 чел.), ходил к Казы-Кермену, где был наголову разбит, потеряв полторы сотни человек убитыми (в т. ч. примерно 30 донцов и одного калмыка) и 250 пленными (в основном из числа запорожцев).

В ноябре 1686 года крымского гонца Мубарекшу-мурзу Сулешева официально отпустили из Москвы, предписав однако гетману Самойловичу задержать его до Рождества - дабы не дать Селим-Гирею упредить готовящийся поход на Крым набегом. Сам Селим-Гирей, впрочем, уже в октябре прислал в Москву грамоту, в которой извещал, что знает о «зачавшейся» войне и «недружбе» и о посылке Косагова в Запорожье и казаков к Азову. В ответной русской грамоте о войне ничего определенного не сообщалось, а хану предлагалось помириться с Польшей. На это предложение Селим-Гирей ничего не ответил, однако выразил готовность замириться с Москвой - на прежних условиях. Русское правительство, в свою очередь, в начале января 1687 года предложило хану обсудить спорные проблемы на пограничном съезде - между Запорожьем и Казикерменем.

В целом, как отмечают авторы, в 1686 - начале 1687 года русское правительство «вполне сознательно избегало резкого разрыва мирных отношений с ханом, стремясь, с одной стороны, дезориентировать его относительно своих истинных военных планов на будущий год, а с другой — воспользоваться ситуацией, чтобы прозондировать настроения в Бахчисарае касательно перехода под верховную власть царей». При этом «Москва всеми силами стремилась создать впечатление у своего польского союзника, что она полностью выполняет положения договора о союзе...».

Сами поляки летом-осенью 1686 года безуспешно ходили в Молдавию. Неудача похода породила некоторое недовольство заключенным с Москвой союзом, тем более что отдельные крымские отряды дошли в этой кампании до Молдавии и Венгрии.
Прибывшие в Польшу для принятия королевской присяги на Вечном мире русские послы Б. П. Шереметев и И. И. Чаадаев в ответ на польские претензии заявили, что сам крымский хан в этом году оставался в Крыму, а появившиеся в Молдавии татарские отряды прошли туда еще до заключения мира. Полякам сообщили также о подготовке похода на Крым в следующем году, огласив роспись разрядных полков. Претворение этих планов в жизнь послы ставили в зависимость от ратификации Вечного мира и Ян Собеский, после некоторых колебаний, утвердил договор.

Новые разногласия возникли при согласовании планов кампании 1687 года. Русская сторона, опираясь на текст союзного договора, требовала от поляков выступить в поход на Белгородскую орду в марте 1687 года. Коронные и литовские дипломаты, в свою очередь, предлагали русским в начале кампании овладеть крепостями в низовьях Днепра, а оттуда наступать на Крым, синхронно с ударом Речи Посполитой по Белгородской орде. Согласовать позиции сторон не удалось.
В конце декабря 1686-го Ян Собеский предложил свой план кампании уже непосредственно Москве. В соответствии с этим планом, на первом этапе русские должны были основными силами взять турецкие крепости в низовьях Днепра (часть сил направив в район Азова), на втором этапе поляки, усиленные 20-30 тысячами русских служилых людей и казаков, должны были, в свою очередь, разгромить Белгородскую орду, на третьем этапе главные силы русских, усиленные вернувшимися после разгрома орды русскими отрядами и польскими контингентами, должны были наступать на Крым.
Русская сторона отвергла и этот план, соглашаясь атаковать днепровские крепости лишь после окончания похода на Крым и вновь требуя от поляков наступления на Белгородскую орду весной.
Планы кампании 1687 года, таким образом, согласовать не удалось и стороны действовали в ней совершенно обособленно.

Крымский поход 1687 года
скрытый текст
Подготовка и обеспечение похода

1) Сбор служилых людей

19 сентября 1686 года в города были посланы окружные грамоты с распоряжением готовиться к кампании - в связи с намерением крымского хана прийти войной к «государским украинным и малороссийским городам». Сроки и места сбора войск обещалось объявить позднее. 7 октября грамоты были посланы повторно.
22 октября был объявлен указ о составе войск и местах их сосредоточения - для последующего направления в малороссийские города, с целью «береженья и поиску над неприятелскими людми» (см. ниже). Время сбора обещалось объявить дополнительно. 25 октября грамоты с соответствующей информацией были посланы в города. 9 ноября роспись полков была отправлена Яну Собескому (см. выше).
28 ноября с Постельного крыльца были объявлены даты сбора войск - 25 февраля, крайний срок - 1 марта 1687 года, для Белгородского полка - 15 марта для «дальних» и 25 марта для «ближних» городов. 1 декабря соответствующие грамоты были разосланы в города. В уезды для сбора войск были посланы стольники и дворяне с денежным жалованьем.

Люди собирались медленно, в том числе, видимо и из-за установленных сроков сбора*. Так, в Рязанском полку на 23-24 марта имелось лишь 6 895 человек - менее половины наряда.
Правительство реагировало традиционно. Указ от 28 февраля грозил московским чинам, не едущим в полки, опалой и отпиской поместий на государя. Грамота от 13 марта предписывала кн. В. В. Голицыну и другим воеводам «похвалять» и отпускать к Москве стольников и дворян хорошо проведших мобилизацию и не уличенных во взятках и вычетах, не справившихся с мобилизацией оставлять в полках, написав в чины и сотни, а уличенных во взятках, бив кнутом и доправив на них взятое, писать в службу с городом.

29 марта 1687 года, по инициативе Голицына, был издан указ меняющий организацию службы московских чинов (теперь они расписывались по ротам) вызвавший брожение среди знати и местнический скандал.

Указом от 22 октября Большой полк поручался боярину князю В. В. Голицыну и его товарищам - боярину князю К. О. Щербатову, окольничему В. А. Змееву, думному генералу А. А. Шепелеву, думному дьяку Е. И. Украинцеву, дьякам Перфилию Оловенникову, Михаилу Воинову, Григорию Протопопову. Новгородским полком командовал боярин А. С. Шеин, в товарищах у него значились князь Д. А. Барятинский, дьяки Еремей Полянский и Андрей Юдин.
Рязанский полк возглавил боярин князь В. Д. Долгоруков с товарищами - окольничим П. Д. Скуратовым, дьяками Львом Протопоповым и Автомоном (Автономом) Ивановым.
Севским полком командовал окольничий Л. Р. Неплюев, с дьяком Михаилом Жаденовым, Низовым полком - стольник (с 20 февраля 1687-го - думный дворянин) И. Ю. Леонтьев и дьяк Артемий Волков.
Воеводами у большого (так в тексте) наряда были назначены стольники, отец и сын Михаил Петрович и Иван Михайлович Беклемишевы.
Севский и Низовой полки были подчинены кн. Голицыну и фактически оперативных соединений имелось три - Большой, Новгородский и Рязанский полки. В состав Большого, помимо замосковных и проч. формирований фактически вошла и большая часть Белгородского полка, в качестве самостоятельного формирования в этой кампании не выступавшего.
Большой полк собирался в Ахтырке. Здесь же изначально должен был собираться Низовой (позднее место сбора было перенесено в Чугуев).
Новгородский полк собирался в Сумах, Рязанский - в Хотмыжске, Севский полк - в Севске, затем переходя в Красный Кут.

Авторы публикуют также наряд собиравшейся армии.

Большой полк: московские чины и приравненные к ним новокрещены и кормовые иноземцы; дворяне и дети боярские Замосковных, Заоцких, Украинных городов и Белгородского разряда; 2 полка копейщиков; 8 рейтарских полков; 2 выборных полка; 6 стрелецких полков; 8 солдатских полков; слободские казаки Сумского, Харьковского и Ахтырского полков.
Всего:

— 3 926 московских чинов (1 105 стольников, 730 стряпчих, 1 036 дворян, 1 055 жильцов)
— 386 новокрещенов и кормовых иноземцев (в т. ч. 18 стольников, 7 стряпчих, 35 дворян, 36 жильцов, 3 мурзы, 31 романовский и 236 ярославских татар)
— 742 чел. полка смоленской шляхты (смоленская, рославльская, бельская шляхта и проч.)
— 705 дворян и детей боярских Замосковных (228), Украинных (61), Заоцких (10) городов и городов Белгородского разряда (406)
— 3 021 копейщик полков Мартина Болмана ( 1 493, везде с начальными людьми) и Тобиаса Колбрехта (1 526)
— 7 909 рейтар полков генерала Ивана Лукина (1 304), Петра Рыдара (912), Андрея Гулица (1 023), Николая Фанвердина (1 073), Данилы Пулста (1 064), Ягана Фанфеника (907), Ицыхеля Булирта (796)
— 10 390 выборных солдат полков думного генерала А. А. Шепелева (6 893, без самого Шепелева) и генерал-поручика П. Гордона (3 497, с самим Гордоном)
— 5 114 стрельцов московских полков Ивана Цыклера (1 010), Бориса Щербачева (716), Бориса Головнина (811), Семена Резанова (921), Сергея Сергеева (850) и белгородского полка Данилы Юдина (795)
— 13 023 солдата полков генерал-майора графа Давида фон Граама / Давыда Вилгеймона (2 607), Михаила Вестова (1 795), Юрия Фамендина (1 517), Елизария Кро (1 623), Михаила Горезина ( 1340), Петра Эрланта (1 233), Александра Ливенстона (1 274), Гаврилы Фанторнера (1 158) + 467 солдат по полкам не расписанных
— 14 005 слободских казаков Сумского (6 000), Харьковского (4 000) и Ахтырского (4 000) полков

Итого: 59 221 человек (в т. ч. 31 144 чел. конницы (включая слободских казаков) и 28 527 чел. пехоты)

Севский полк: московские чины; дворяне и дети боярские Северских городов; 2 полка копейного и рейтарского строя; 3 солдатских полка.

Всего:

— 18 московских чинов (стольник, жилец и 16 дворян)
— 1 097 дворян и детей боярских Северских городов
— 2 607 копейщиков и рейтар полков генерал-майора Андрея Цея (1 147) и Томаса Юнгора (1 458)
— 4 091 солдат полков Тимофея Фандервидена (1 220), Франца Фангольстена (1 782) и Юрия Шкота (1 086)

Итого: 7 813 человек (в т. ч. 3 722 чел. конницы и 4 091 чел. пехоты)

Низовой полк: дети боярские, стрельцы, казаки, служилые иноземцы и новокрещены Низовых городов, гребенские и яицкие казаки и проч.

Всего:

— 126 детей боярских (вместе с уфимскими стрелецкими сотниками)
— 166 иноземцев и новокрещенов (90 + 76)
— 750 конных стрельцов (500 астраханских, по 100 из Саратова и Уфы и 50 самарских)
— 100 конных уфимских казаков
— 200 гребенских и 300 яицких казаков
— 205 прочих - терских окоченов (75) и узденей (80) и астраханских ногайских мурз и табунных голов (50)

Итого: 1 847 человек (по городам: Астрахань - 568, Терки - 430, Саратов - 119, Самара - 420, Уфа - 305, Царицын - 5).

Новгородский полк: московские чины; дворяне и дети боярские городов Новгородского разряда; гусарский полк и полк копейщиков; 6 рейтарских полков; 2 стрелецких полка; 7 солдатских полков.

Всего:

— 141 московский чин (45 стольников, 10 стряпчих, 54 дворянина, 32 жильца)
— 1 109 дворян и детей боярских городов Новгородского разряда (в т. ч. 138 новгородских новокрещенов и кормовых черкас)
— 994 гусара и копейщика гусарского полка Михаила Челищева ( 479) и копейного Ивана Лопухина (513)
— 5 809 рейтар полков генерал-поручика Афанасия Траурнихта (1 338), Михаила Зыкова (1 177), Карлуса Ригимана (975), Данилы Цея (731), Ивана Вуда (700), Ивана Барова (882)
— 1 679 стрельцов полков Родиона Остафьева (757) и Ильи Дурова (918)
— 9 563 солдата полков Владислава Сербина (1 108), Якова Ловзина (1 047), Артемия Росформа (1 627), Николая Фливерка (1 699 + 921 смоленский стрелец), Варфоломея Ронорта (1 620), два полка Павла Менезия (1 535)

Итого: 19 295 человек (в т. ч. 8 053 чел. конницы и 11 242 чел. пехоты)

Рязанский полк: московские чины; дворяне и дети боярские городов Рязанского разряда и Казани, казанские служилые иноземцы и новокрещены; 5 рейтарских полков; 2 стрелецких полка; 6 солдатских полков.

Всего:

— 68 московских чинов (9 стольников, 15 стряпчих, 18 дворян, 26 жильцов)
— 681 дворянин и сын боярский городов Рязанского разряда и Казани (в т. ч. 500 казанских детей боярских, иноземцев старого и нового выездов и новокрещенов)
— 4 828 рейтар полков Ягана Фанговена (1 125), кн. Никифора Мещерского (1 135), Федора Коха (835), Христофора Ригимана (992) и Ивана Кулика Дорогомира (736)
— 1 697 стрельцов полков Сергея Головцына (976) и Василия Боркова (717)
— 9 048 солдат полков Василия Кунингама (2 026), Ивана Францбекова (1 177), Ивана Девсона (1 067), Николая Балка (1 658), Мартина Болдвина (1 726), Петра Бансыря (1 389)

Итого: 16 322 человека (в т. ч. 5 577 чел. конницы и 10 745 чел. пехоты)

Всего, таким образом, помимо поместной конницы, в состав армии входило 25 конных (гусарский, 3 копейных, 2 рейтарских и копейных и 19 рейтарских), 2 выборных, 21 солдатский и 10 стрелецких полков.
Общая численность армии по наряду достигала почти 105 000 человек (св. 50 000 конницы и ок. 54 000 пехоты). Отдельно в наряд были включены корпус Г. Косагова (6 085 чел.) и стрелецкие полки Петра Борисова и Андрея Нармацкого, находившиеся при Самойловиче (св. 2 000 чел.). С ними общая численность войск доходила до 113 000 чел.
Более половины войск входило в состав Большого полка, с учетом Севского и Низового кн. В. Голицыну подчинялось почти две трети армии.
Численность войск гетмана Самойловича неизвестна и традиционно оценивается примерно в 50 000 чел.

В армию были направлены также медики и дипломаты / переводчики. В феврале 1687 года из Аптекарского приказа на службу были «наряжены» доктор Захарий ван дер Гульст; аптекарь Юрий Госен; лекари-иноземцы Яган Термонт, Андрей Бекер («в полку гетмана Ивана Самойловича»), Адольф Евенгаген, Яков Вульф, Александр Квилон, Яган Фолт, Петр Рабкеев, Карлус Еленгузен; русские лекари Артемий Петров, Яков Починской, Василей Подуруев, Кузьма Семенов, Федор Чаранда, Иван Венедихтов, Андрей Харитонов, Данила Либедев; 13 «лекарского дела учеников» и отдельно — ученик и сторож для заведования «лекарственной казной» - всего 33 человека.
Посольский приказ делегировал в Большой полк Ивана Тяжкогорского (переводчик c «полского, латинского и цесарского языков»), переводчиков «с турского и татарского» Сулеймана Тонкачова (Тонкачеева) и Петра Татаринова и толмачей «татарского языку» Полуекта Кучумова, Петра Хивинца и Василия Козлова.

16 мая был проведен общий смотр армии.
Большой полк кн. В. В. Голицына был разделен на 3 воеводских полка - самого Голицына и его товарищей, генерала В. А. Змеева и кн. К. О. Щербатова.
В воеводском полку Голицына по списку имелось:
— 3 389 московских чинов
— 353 кормовщика московского чина (см. выше)
— 638 чел. смоленской шляхты
— 3 032 копейщика (в 2 полках)
— 3 984? рейтар (в 4? полках)
— 11 941 выборный солдат (обоих полков)
— 6 135 солдат (3 полка)
— 4 077 стрельцов (4 полка)
— 4 028 слободских казаков (Сумский полк)
Всего: 38 079 человек (15 926 конницы и 22 153 пехоты)

В воеводском полку В. А. Змеева имелось:
— 308 чел. сотенной службы (54 завоеводчика, 28 есаулов, 226 прочих)
— 1 761 рейтар (2 полка)
— 4 407 солдат (3 полка)
— 4 569 слободских казаков (Харьковский полк)
Всего: 11 045 человек (6 638 конницы и 4 407 пехоты)

В воеводском полку кн. К. О. Щербатова имелось:
— 112 московских чинов
— 313 городовых дворян и детей боярских
— 1 950 рейтар (в 2 полках)
— 2 667 солдат
— 709 стрельцов (1 московский полк)
Всего: 5 751 человек (2 375 конницы и 3 376 пехоты)

Всего в Большом полку:

— 3 501 московский чин
— 353 кормовщика московского чина (см. выше)
— 638 чел. смоленской шляхты
— 621 городовой дворянин и сын боярский
— 3 032 копейщика
— 7 695? рейтар
— 11 941 выборный солдат
— 12 809 солдат
— 4 786 стрельцов
— 8 597 слободских казаков
Итого: 54 875 человек (24 939 конницы и 29 936 пехоты).

В Севском полку имелось:
— 11 московских чинов
— 975 городовых дворян и детей боярских
— 2 670 копейщиков и рейтар (382 + 2 288, без начальных людей)
— 3 971 солдат (без начальных людей)
— 153 чел. начальных людей полков нового строя
— 422 чел. севских казаков и людей пушкарского чина (все - у наряда)**
Всего: 8 207 человек (3 809 конницы и 4 398 пехоты).

В Низовом полку полку имелось 1 211 человек:
— 123 чел. городовых дворян и детей боярских + 6 сотников
— 110 иноземцев и новокрещенов (с ротмистром и прапорщиком)
— 731 конный стрелец
— 199 казаков
— 42 чел. юртовских мурз, табунных голов и сотников татарских

В Новгородском полку имелось:
— 163 московских чина
— 939 городовых дворян и детей боярских
— 635 гусар и копейщиков (257 + 378, без начальных людей)
— 4 824 рейтара (без начальных людей)
— 4 426 солдат (без начальных людей)
— 321 чел. начальных людей полков нового строя
— 2 315 стрельцов
Всего: 13 623 человека (6 882 конницы и 6 741 пехоты).

В Рязанском полку имелось:
— 81 московский чин
— 480 городовых дворян, детей боярских, служилых иноземцев и новокрещенов
— 5 288 рейтар
— 5 497 солдат
— 1 638 стрельцов
Всего: 13 122 человека (5 987 конницы и 7 135 пехоты).

Всего в главной армии имелось 91 038 человек (42 828 человек конницы, 48 210 пехоты). В целом, как отмечают авторы, явка оказалась высокой - на службу явилось почти 90% служилых людей. Однако сбор войск был закончен на два месяца позднее, чем предполагалось - к концу апреля, вместо конца февраля.

[* Обычно указ о мобилизации объявлялся в конце декабря - начале января, а сроком сбора назначалось начало мая].
** Больше пушкари нигде не упоминаются.

2) Оружие, знамена и проч.

Оружие и снаряжение для армии посылалось из Москвы, Киева, городов Белгородского и Севского разрядов и проч. Так, уже в сентябре 1686-го из Москвы в Белгород было отправлено 3 270 «карабинов с курки и с перевезми» и 4 370 «пар пистолей с олстры» для копейщиков и рейтар и 2 595 мушкетов для солдатских полков. В Севск выслали 2 861 карабин и 4 436 пар пистолетов в ольстрах для рейтар и копейщиков, 1 753 мушкета для солдат и по 2 000 пудов ружейного и пушечного пороха.
8 декабря было приказано свозить полковые припасы, знамена, полковые пушки, ядра и гранаты, огнестрельное оружие, порох, свинец, фитиль и проч. из мест хранения в пункты сосредоточения полков.
В Большой полк (в Ахтырку) следовало доставить оружие и снаряжение из Белгорода, Курска, Суджи, Тамбова и Козлова, Нового Оскола; в Новгородский разряд (в Сумы) - из Путивля, Рыльска, Переяславля-Рязанского (из последнего - солдатские знамена); в Рязанский разряд (в Хотмыжск) - также из Путивля и Рыльска и дополнительно из Севска и Ряжска.
1 марта в Большой полк были отправлены знамена для посыльных воевод и сотенные знамена, большой полковой (разрядный) шатер, а также «полковые припасы» для нужд шатра (свечи, бумага, щипцы, стулья, чернила и проч.).

3) Продовольствие и фураж

Для обеспечения войск провиантом 10 августа 1686 года был введен чрезвычайный налог, запросный сбор хлеба - по полуосьмине ржаной муки (20 кг) и по четверти четверика овсяных круп и толокна (по 2,5 кг) с двора. С 60 000 дворов Белгородского разряда вместо указанного бралось по осьмине сухарей. Дворы участников похода от сбора освобождались.
22 августа «хлебный збор» было поручено ведать думном дворянину и печатнику Д. М. Башмакову в Печатном приказе.

28 августа по городам были отправлены грамоты (позднее рассылка неоднократно повторялась) с приказом собирать стрелецкий и запросный хлеб вместе и отвозить в назначенные пункты «с великим поспешанием». Пунктами сбора были назначены Ахтырка, Сумы, Хотмыжск, Смоленск и Брянск. Из Смоленска и Брянска провиант позднее планировалось спускать по Днепру и Десне к Сечи.
Для приема хлеба в соответствующие города были посланы эмиссары в чине стольника. Не сдавшим хлеб вовремя грозили батогами, соответствующие распоряжения были разосланы городовым воеводам.
Несмотря на это хлеб собирался медленно и правительство в специальном указе, оглашенном 13 февраля, грозило землевладельцам, чьи крестьяне не сдали хлеб, отпиской поместий и вотчин, а их приказчикам торговой казнью и ссылкой в Сибирь.

Необходимый расход хлеба на три месяца был определен в 42 500 четвертей (3 400 тонн)* - 30 000 четей сухарей, 5 000 четей муки, 7 500 четей круп и толокна. Для перевозки запаса в походе требовалось 11 667 подвод.
Общие цифры нарядов, как пишут авторы, неоднократно менялись, по последнему планировалось собрать в общей сложности 155 911 четей с осьминой хлебных запасов. Фактически было собрано более 135 000 четей (почти 11 000 тонн), т. е. почти 90% наряженного.
В Смоленске на 25 июня 1687 года общий запас достигал 30 674 четей муки и 9 628 четей круп и толокна; в Брянске (дата в росписи не указана) - 20 341 четей муки, 2 618 четей круп и 2 636 четей толокна; в Сумах на 10 апреля - 9 403 четей муки, 2 934 четей круп и толокна, 10 245 четей сухарей; в Ахтырке на 24 марта - 5 124 четей муки, 2 122 четей овсяных круп, толченого проса и толокна, 15 428 четей сухарей; в Хотмыжске на 10 апреля - 9 528 четей муки, 4 719 четей круп и толокна, 9 897 четей сухарей.
Для сплава хлеба водным путем в Смоленске и Брянске было указано делать струги (грузоподъемностью до 200 четей). Соответствующая повинность была возложена на население близлежащих городов (в обмен на освобождение от хлебного сбора) - Брянска, Белева, Болхова, Карачева, Орла и проч. Из Брянска в Киев 26 апреля на 127 стругах было отправлено 25 145 четей хлебных припасов, а из Смоленска 25 мая - 29 376 четей (на 177 стругах).
В целом, хлебных запасов было собрано с избытком и часть из них была использована во Втором Крымском походе.

В войска отправлялись и другие продовольственные припасы. Так, 27 января 1687 года в Ахтырку на жалованье служилым людям Большого полка (55 000 чел.) было отправлено 5 626 пудов соли, доставленной ранее из Нижнего Новгорода.
23 февраля в Ахтырку отправлено св. 1 863 пудов коровьего масла и 961 пуд снетков, в Сумы - св. 1 863 пудов коровьего масла, св. 1 007 пудов рыбьего жира, 664 пуда снетков и св. 449 пудов рыбьего кавардаку.
В Севске было приказано сделать по 1 000 ведер сбитня и уксуса, перец и солод для которых (по 10 пудов) высылались из Москвы, а мед (200 пудов) брался с местных дворцовых ухожаев и т. д.

Помимо продовольствия в полки собирались и другие припасы. Так, в марте 1687 года для Большого полка в городах Белгородского разряда было указано собрать деготь - по 8-вершковому (в Коротояке - 7-вершковому) ведру с 10 дворов и пеньку - по разным нормам. Всего было собрано почти 423 ведра дегтя и св. 237 пудов пеньки. Еще 133 ведра дегтя и 50 пудов конопляного холста было прислано харьковским воеводой.

Для обозных лошадей «которые бывают под шатровою казною и под нарядом и подо всякими припасы» в городах Белгородского и Севского полков было указано заготавливать сено - по два «зимних воза» с двора. Всего было заготовлено 140 817 возов** сена (116 427 в Белгородском и 24 390 в Севском полках).

Для организации торговли в полки направлялись члены Гостиной сотни. Так, в Большом полку «для купецких дел» велели быть Ивану Молявке.

* Четверть везде принимается 5 пудовая.
** Как отмечают авторы, неясно были ли эти возы реальными или являлись лишь некой счетной единицей.

4) Обоз

Под хлебные запасы Разряда и «под пушки и под полковые припасы, и под церковную утварь» Иноземского приказа 16 июля 1686 года было приказано мобилизовать лошадей «с телеги и с хомуты, и с узды, и с возжи, и с ужищи».
Лошади и телеги для Иноземского приказа закупались на деньги собранные «с татарских и с черемиских, и всяких ясачных людей, которые ведомы в Казанском приказе» - по 6 алтын 4 деньги (20 копеек) с каждого из 53 211 дворов. Всего было собрано 30 200 рублей, на которые приобретено ок. 4 300 подвод (считая по 6 руб. за лошадь и рубль за подводу).
Лошади и телеги для Разряда собирались за счет натурального сбора. 24 августа 1686 года подводной податью (лошадь с телегой с 5 дворов) были обложены служилые? люди отдельных городов (Тамбов, Верхний и Нижний Ломов и проч.) 19 сентября аналогичной податью (лошадь с телегой и подводчиком с 5 дворов) были обложены города Белгородского и Севского полков. Всего было собрано 11 311 подвод.
Вместе с подводами служилых людей и прочими походный обоз первого Крымского похода включал видимо не менее 20 000 повозок.

5) Деньги

Для обеспечения жалованьем участников похода 20 сентября 1686 года был объявлен единовременный денежный сбор. Исходя из предполагаемой численности участников похода (20 000 рейтар и копейщиков и 40 000 солдат и стрельцов) требовалось собрать от 560 до 700 тыс. рублей [100 тыс. начальным людям и на мелкие расходы, 300 или 400 тыс. на рейтар (при окладе в 15 или 20 руб. соответственно) и 160 или 200 тыс. на солдат и стрельцов при окладе в 4 или 5 руб. соответственно, см. ПСЗ)]. По указу со всех крестьянских и бобыльских дворов нужно было взять по рублю, с посадских - по полтине. С именитых людей Строгановых бралось 20 тыс. руб, а с торговых иноземцев - 2 тыс. руб.
Правительство пыталось добыть деньги и другими способами. Был организован обмен золотых на широко распространенные в Малороссии серебряные польские полтораки* (чехи, как они тут назывались) - к апрелю 1687 года выменяно 12,5 тыс. полтораков. Помимо этого, в Севске был налажен выпуск т. н. севских чехов - по образцу польских, [но с русским гербом и именами русских царей].

Общие результаты вышеуказанных мероприятий неизвестны, однако известны суммы направлявшиеся на жалованье участникам похода.
27 февраля 1687 года на жалованье служилым людям Севского и Белгородского полков, «которые должны быть в Большом полку, Новгородском и Рязанском разрядах» было выдано 80 000 руб. (53 000 из Новгородской чети и 27 000 из Печатного приказа).
10 марта на жалованье служилым людям выдано 32 000 руб. (19 000 из Большой казны и 13 000 из Печатного приказа).
17 апреля на жалованье служилым людям выдано 30 000 руб. (26 700 из Большой казны и 3 300 из Печатного приказа).
Помимо этого «на полковые расходы» кн. В. В. Голицыну в марте было послано 1 900 руб. и соболей на 1 000 руб.

Копейщикам и рейтарам перед походом была выдана половина жалованья (по 10 руб.), другую половину обещали дать «в полкех». Однако до конца похода денег больше не поступало и обещанных рейтарам денег не давали (как и кормовых денег начальным людям и солдатам).
Лишь 5 июля было приказано оправить в армию св. 62 361 руб. Фактически удалось собрать только 55 361 руб. с мелочью (Большая казна - 32 199,62 руб. и чехов на 271 руб., Новгородская четь - 10 000 руб., Большой дворец - 5 000 руб., Казанский дворец - 3 361,16 руб., Печатный приказ - 3 000, Сибирский - 1 000 руб.). Недостающие деньги было приказано добрать на местах - из Калуги и иных городов - 1 000 руб. и из Севска - чехов на 6 000 руб.

Всего в Большой полк за время кампании, по сохранившимся сведениям, было выслано ок. 200 000 рублей (почти 198 100 руб. и чехами на 1 100 руб.** с небольшим).

* У авторов - полугрошевики. Низкопробная серебряная монета достоинством в 1,5 гроша, примерно равная копейке.
** Так у авторов.

6) Сбор информации о маршруте

В процессе подготовки похода собиралась информация о его предполагаемом маршруте. Так, гетман Самойлович по просьбе Москвы прислал подробное описание пути на Крым, с указанием переправ и расстояний между пунктами - «Путь шествия в Крым». В нем особо отмечалось отсутствие между Ислам-Керменом и Перекопом и далее - между Перекопом и Ак-Мечетью (Симферополем) и Карасубазаром значимых источников воды и древесины.
Помимо этого в Москве имелось немало других описаний пути в Крым. Так, статейный список В. Тяпкина и Н. Зотова (1681 год) содержал не только подробное описание пути на полуостров, но и рекомендации военного характера.
Как отмечают авторы «русское правительство должно было прекрасно представлять себе трудности пути, которые могли ожидать войско, характер будущих боевых действий и могло по крайней мере частично к ним подготовиться».

Поход 1687 года



Официально целью войны объявлялось искоренение «басурманского гнезда», распространялись также слухи о намерении создать в крыму вассальное государство во главе с беглым имеретинским царем Арчилом. В реальности русское правительство похоже всерьез рассчитывало, что устрашенный грандиозной военной демонстрацией крымский хан пойдет на переговоры о мире с Россией и Польшей и даже перейдет в русское подданство.
Условия договоренностей с ханом должен был определить главнокомандующий, кн. В. В. Голицын, которому были предоставлены фактически неограниченные полномочия. Вопреки традиции, на отпуске у царей 20 февраля князь не получил даже официального наказа. Сложившаяся ситуация, впрочем, видимо смущала и самого князя и правительство и позднее Голицын все-таки получил сначала «тайный» (28 февраля)*, а затем и официальный (28 марта) правительственный наказ.
16 марта выехавший к войскам кн. В. В. Голицын встретился в Белополье (сотенный город Сумского полка) с гетманом Самойловичем. После совещания с гетманом датой выступления в поход было назначено 23 апреля. К крымскому хану решено было отправить посланца с обвинениями в нарушении мира и с предложением «исправиться» - заключив мир с царями и польским королем.

Как и планировалось, 23 апреля 1687 года передовые части Большого полка вышли в поход из Ахтырки. В тот же день из Батурина выступил гетман Самойлович. Полки русской армии должны были сойтись друг с другом у реки Мерло (Мерла), а с Самойловичем - дальше к югу.
2 мая из строя выбыл второй воевода Рязанского полка окольничий П. Д. Скуратов - упав с лошади, сломал бедро (несколько дней спустя скончался). На его место был назначен кн. Б. Е. Мышецкий.
9 мая Большой полк соединился с Новгородским и Рязанским южнее реки Мерло (по другим сведениям кн. Долгоруков соединился Голицыным еще седьмого числа). 16 мая был проведен смотр армии.

Армия двигалась в целом не быстро. Дополнительно замедлила ее марш царевна Софья, решившая поддержать главнокомандующего отправкой христианских святынь и символических даров. 8 мая в армию с Донской иконой Божией Матери и мощами св. Георгия был послан окольничий кн. В. Ф. Жирово-Засекин. Помимо иконы и мощей он вез также освященный «меч болшой»для В. В. Голицына и аналогичные мечи, палаши и сабли для гетмана Самойловича и прочих военачальников. В ожидании «посылки» Голицын вынужден был сдерживать продвижение войск, о чем неоднократно раздраженно писал в Москву. 27 мая кн. В. Ф. Жирово-Засекин наконец добрался до армии и 30 мая Голицын соединился с Самойловичем у реки Чаплинки.

4 - 7 июня соединенная армия переправилась через реку Самара. Переправа ознаменовалась скандалом - перешедшие речку первыми казаки Самойловича зачем-то сожгли мосты, замедлив продвижение войск и русские воеводы не преминули высказать претензии** гетману. У Самары же обнаружились и первые трудности с водой - войскам приходилось копать колодцы.
Противник все это время никак себя не проявлял. Лишь 3 июня шедшие на соединение с армией донцы и калмыки разбили у Овечьих вод большой разведывательный отряд крымцев (около 1 000 чел.), перебив будто бы 500 татар и взяв в полон 50. Два языка были доставлены к Голицыну. Позднее на Днепре люди Косагова, совместно с запорожцами, захватили 2 турецких ушкола, также взяв языков.

5 июня из лагеря на Самаре к хану с посланием был отправлен вышеупомянутый толмач Петр Хивинец. Послание содержало обвинения в нарушении мира, мучительстве послов и проч. При этом хану предлагали замириться, «наградив» Россию за «помянутые досады». 11 июня П. Хивинец наехал на передовые отряды татар у Перекопа. Встречен посланец был недружелюбно - к хану его не пустили, продержали под арестом до 6 июля и отпустили с ответным посланием лишь узнав об отходе русской армии.

Условия похода, тем временем, становились все более тяжелыми. 11 - 12 июня армия вышла к реке Конские Воды. Здесь обнаружилось, что степи южнее речки выжжены татарами. После бурного и бестолкового военного совета (по свидетельству Гордона «было много прений и мало здравомыслия») решили все же двигаться дальше.
15 - 16 июня страдающая от жары, пыли, нехватки воды и конских кормов армия вышла к реке Карачекрак. Произведенные разведки показали, что степь выжжена на десятки верст вокруг. Более того, догонявшие армию с севера свидетельствовали, что выжжены и значительные территории позади нее.
На новом военном совете, собранном 17 июня, было решено отвести армию севернее, в «места, где обыщутца конские кормы» и далее действовать по обстановке. Часть войск - усиленный другими частями Севский полк Л. Р. Неплюева и часть полков гетмана во главе с его сыном, Григорием Самойловичем, решено было послать к Каменному Затону. Соединившись с Косаговым Неплюев и Самойлович-младший должны были «промышлять» над
днепровскими крепостями «сухим и водяным путем».

В состав Севского полка Леонтия Неплюева к этому времени входило 11 московских чинов, 981 городовой дворянин и сын боярский, 401 копейщик, 2 734 рейтара, 4 216 солдат, 154 начальных людей полков нового строя и 502 севских казака и пушкаря (8 999 чел.). Он был усилен 2 солдатскими полками (5 130 чел.) и слободскими казаками (2 000 сумских, 1 500 харьковских и 500 ахтырских), вместе с которыми общая численность отряда достигала 18 129 человек.
С черниговским полковником Григорием Самойловичем были отправлены Черниговский, Переяславский, Миргородский и Прилуцкий полки, 2 полка сердюков, конный охотный полк И. Новицкого, глуховская сотня, «в которой бол-
ши 1 000 человек добрых», компания Г. Пашковского (500 человек), всего ок. 20 000 чел.
Вместе с отрядом Косагова (примерно 5 000 чел.) корпус Неплюева - Самойловича насчитывал св. 43 000 человек. Корпус сопровождал большой обоз с припасами - 554 подводы (6 296 четей сухарей, муки и круп - при месячной потребности примерно в 5 000 четей).
Выступив с Карачекрака 18 июня Неплюев и Самойлович в двадцатых числах июня с большим трудом добрались по выжженой степи до Каменного Затона. Здесь окончательно выяснилось, что план наступления на нижнеднепровские крепости невыполним - берега Днепра выжжены пожарами, а из плавсредств у Косагова имеются лишь небольшие лодки. Однако Голицын не желал отказываться от иллюзорной надежды добиться хоть какого-то успеха в ходе кампании и категорически требовал от воевод исполнения поставленной перед ними задачи.
Понукаемый Голицыным Неплюев в первых числах июля переправил большую часть сил на правый берег Днепра, оставив с Косаговым 5 солдатских и один рейтарский полк. В этот момент на сцене, наконец, появились татары.

Несмотря на отсутствие официального объявления войны крымский хан уже с зимы 1686 - 1687 гг. активно готовился к обороне, укрепляя Перекоп и собирая войска. К концу мая 1687 года Селим-Гирей стоял с армией у Перекопа, в июне откочевал на северо-восток, встав на Молочных водах и собираясь видимо дать бой Голицыну. Узнав об разделении русской армии и уходе части ее сил к Запорожью хан отошел к низовьям Днепра и 4 июля отправил к Каменному Затону большой отряд под командованием нураддина Азамат-Гирея (около 6 000 чел.). На рассвете 5 июля татары атаковали части Косагова, однако после затяжного боя были отбиты и отступили.

Отбившись от татар, Неплюев, Косагов и Самойлович встали лагерем на правой стороне Днепра, выше Сечи. Состояние их войск было скверным - они страдали от голода, болезней, конской бескормицы и растущего дезертирства. Так, по отписке Косагова, на 1 июля у него имелось 3 046 здоровых служилых людей, 794 человека были больны, 1 363 дезертировало, а 1 300 умерло.

Крымский нураддин Азамат-Гирей (с которым на этот раз было примерно 8 000 - 10 000 татар), тем временем, перевезся на правый берег Днепра у Ислам-Кермена и 17 июля вновь атаковал силы Неплюева-Самойловича - уже на правом берегу. До серьезного боя дело, впрочем, не дошло - все свелось к «травле» (стычкам небольших групп охотников). Русские потеряли убитым одного копейщика, татары возможно одного-двух человек. Крымцы при этом пытались агитировать против Москвы сечевиков и казаков Самойловича (последним стрелой послали подметный лист).
После боя нураддин отошел к Казы-Кермену и перевезся обратно на левый берег, а Селим-Гирей позднее ушел в Крым.

К концу июля упорствующий Голицын достиг, наконец, стадии принятия, 29 июля разрешив Неплюеву, Самойловичу и Косагову отойти к Кодаку***, а оттуда в Малороссию, где и распустить войска. Однако организованного отступления не получилось. Самойлович-младший, узнав о смещении отца, бежал с казаками на север, Неплюев бросился за ним, временно оставив Косагова у Запорожья. Однако люди Косагова, узнав о приказе Голицына, оставаться не захотели, взбунтовались и ушли самовольно (по результатам последовавшего розыска 167 человек было бито кнутом, а семерых вкинули в тюрьму в Путивле).

Тем временем, главные силы армии, начав отход 18-го числа, к 20 июню вышли к Конским Водам, где несколько дней стояли запасаясь конскими кормами. Затем отход был продолжен, 1 июля армия пришла на р. Самара и встала напротив Кодака, позднее отойдя к р. Орель, где были хорошие запасы травы, воды и леса.
12 июля в лагерь на Самаре явился с ответным посланием отпущенный крымцами Петр Хивинец. В переговоры с Голицыным (см. выше), на фоне фактического провала русского похода, крымцы вступать ожидаемо отказались, соглашась, впрочем, замириться на прежних условиях (поминки, годовые послы и проч.).

В Москву отписка Голицына с сообщением об отходе армии пришла 28 июня. 3 июля в армию был срочно отправлен один из ближайших помощников Софьи - Ф. Л. Шакловитый. Последний должен был «похвалять» Голицына, воевод и служилых людей за участие в походе, а также обсудить с главнокомандующим варианты дальнейших действий. Шакловитый прибыл в армию 13 июля и уже 16-го отправился обратно в столицу. Предлагавшиеся Москвой варианты продолжения кампании (снова идти к Перекопу, строить крепости на Самаре и Орели и проч.) Голицын отверг и после возвращения Шакловитого в столицу Москва официально признала неудачу экспедиции и санкционировала роспуск армии.
8 августа был проведен финальный смотр армии, а 15 августа она была официально распущена.

Боевых столкновений с противником армия в ходе кампании почти не имела (а основные ее силы не имели вовсе) и боевые потери были ничтожными. Потери небоевые (от жары, болезней и проч.) неизвестны, однако, по свидетельству участников похода были достаточно велики и могли составлять от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Значительными были потери в конском составе.
Главным политическим итогом похода стало падение гетмана Самойловича, сделанного козлом отпущения за неудачу похода. 25 июля 1687 года Самойлович был смещен на собранной в Коломаке раде, новым левобережным гетманом стал пресловутый Иван Мазепа.

Для защиты границы на случай возможных крымских набегов кн. Голицыну было предписано после роспуска основных сил армии оставить часть войск на рубеже реки Мерло. Здесь была оставлена часть сил Рязанского полка кн. В. Д. Долгорукова (три рейтарских и три солдатских полка), вместе с опоздавшими на службу московскими и городовыми дворянами. Рейтарам за дополнительную службу было указано дать по 2 рубля, солдатам - рубль и хлебные запасы помесячно.
Корпус Долгорукова оставался на службе в августе-сентябре? и на 18 августа включал: 131 московского чина (89 из Большого полка и 42 из Новгородского), 183 городовых дворян (123 Большого полка, 60 - Рязанского), 2 709 рейтар и 2 249 солдат (в обоих случаях с начальными людьми), всего - 5 272 человека.

На время похода главной армии на Крым на Черте также были оставлены дополнительные силы для защиты от татарских набегов. Они включали остатки формирований Белгородского разряда и слободских казаков не ушедшие в поход с В. В. Голицыным, а позднее были усилены подкреплениями из Москвы и Низовых городов.
Всего в трех воеводских полках - белгородского воеводы кн. М. А. Голицына и его товарищей, боярина кн. М. Г. Ромодановского и думного дворянина А. И. Хитрово, предполагалось собрать до 21 000 служилых людей.
Служилые люди в полки кн. М. А. Голицына (Чугуев, по наряду ок. 10,5 тыс. чел.), кн. М. Г. Ромодановского (Царев-Борисов, позднее Маяцкий, по наряду ок. 7 тыс. чел.) и А. И. Хитрово (Валки, позднее Коломак, по наряду ок. 3,5 тыс. чел.) собирались медленно и плохо. Так, в полку Хитрового ко 2 августа имелось 2 087 чел. (включая отставших от главной армии В. В. Голицына), в полку кн. Ромодановского на момент роспуска (18 октября) - 4 837 чел. (бежавших со службы числилось 1 902).
Участвовать в боевых действиях этим войскам, впрочем, почти не пришлось. Татары беспокоили черту лишь в мае - июне, полностью разорив Райгородок и частично Черкасский городок на Изюмской черте и захватив полон и скот у Нового Перекопа и Валок.

Опосредованное вступление в Священную лигу и первый Крымский поход способствовали оживлению международных связей русского государства. В Пруссию, Англию, Голландию и Флоренцию отправились дипломаты с объявлением о Вечном мире и союзе с Речью Посполитой, призывом к борьбе с османами и просьбами о материальной поддержке. Русские послы были направлены в Вену и Венецию, Россия обменялась постоянными резидентами с Речью Посполитой и проч.

* Текст его в архивах не найден и известен по сообщению А. Х. Востокова.
** Как жаловался позднее сам Самойлович, первый воевода Новгородского полка боярин А. С. Шеин его «зело бесчестил» и даже называл изменником.
*** Здесь на острове посреди Днепра еще в начале лета? была устроена большая продовольственная база. Провиант со стругов (св. 26 000 кулей хлебных припасов и проч.), не имевших возможности преодолеть днепровские пороги, был перенесен в укрепленные городовой стеной амбары, охраняемые совместно русскими служилыми людьми и малороссийскими казаками. Летом 1688 года припасы были перевезены в новопостроенный Новобогородицк, а база ликвидирована.

Кампания 1688 года
скрытый текст
Русское правительство ожидало, что татары ответят на поход Голицына зимним набегом и зимой 1687 - 1688 годов воеводам Белгородского и Севского разряда было приказано вновь собрать войска.
Возглавлявший Белгородский разряд Б. П. Шереметев получил грамоту о сборе войск 7 января и уже 22 января выступил с собранными силами из Белгорода. Впрочем, уже 3 февраля, «уведомясь подлинно, что воинских людей в ближних местех нет и приходу их ныне под государевы украинные городы не будет» Шереметев вернулся в Белгород и 21 февраля распустил войска.
А. И. Хитрово 17 декабря 1687 года было приказано собирать войска в Хотмыжске. В Путивле собирал войска Севского разряда Л. Р. Неплюев (полки Хитрово и Неплюева также были распущены в конце февраля).
Как и летом, люди собирались медленно и плохо. У Шереметева к моменту роспуска было ок. 7,5 тысяч, к Хитрово явилось ок. 2,5 тысяч, к Неплюеву на 11 февраля - всего 1 341 человек.
Мазепа на случай татарского набега отправил на пограничье наемные полки, приказав быть в готовности городовым Миргородскому, Полтавскому, Переяславскому и Гадячскому.
Татары в итоге так и не явились и все эти хлопоты оказались напрасными.

Относительно планов кампании 1688 года в верхах видимо велись какие-то дискуссии, отголоски которых долетали до иностранных шпионов дипломатов в Москве. Так, кн. В. В. Голицын видимо настаивал на организации нового большого похода на Крым, но поддержки не нашел.
Детально обсуждался другой план - наступления на нижнеднепровские крепости, по поводу чего велись переговоры и обширная переписка с Мазепой. Однако в итоге от наступательных операций было решено отказаться вовсе, ограничившись строительством на реке Самара новой русской крепости, Новобогородицка, опорного пункта для будущего наступления на Крым.

В поход к Самаре были отправлены Севский полк Л. Неплюева ( 4 рейтарских, 10 солдатских полков и слободские казаки Харьковского и Ахтырского полков, всего ок. 15 000 человек) и казаки Мазепы (выборные казаки Черниговского, Нежинского, Лубенского, Гадячского, Стародубского, Прилуцкого и Миргородского полков, а также конные и пешие наемные полки, всего св. 20 000 человек). Мазепе «для обережения» были посланы также два полка московских стрельцов.
23 мая 1688 года Неплюев выступил в поход из Рыльска. Мазепа, оправдываясь поздним приходом стрелецких полков, вышел из Батурина только 14 июня. 4 июля войска соединились на реке Коломак и двинулись к Самаре. Придя на место 12 июля, воеводы уже на следующий день приступили к строительству крепости, к 1 августа устроив земляные укрепления, а к 27-му августа - разнообразные внутренние постройки (избы для служилых людей, церковь, погреба и проч.). Строительство велось совместно силами русских служилых людей и казаков Мазепы.

Воеводой Новобогородицка был назначен боярин И. Ф. Волынский (до его прибытия гарнизоном командовал Г. Косагов). В крепости был оставлен гарнизон - по наряду августа 1688 года он должен был включать 4 491 человека (547 копейщиков и рейтар и 3944 солдат). Фактически имелось 4 014 человек (499 рейтар и 3 515 солдат) из севских солдатских полков полковника Юрия Шкота, подполковника Калистрата Данилова и полковника Федора Стремоухова и рейтарского полк Кашпира Гулица. К 1 декабря 1688 года численность гарнизона сократилась до 3 463 человек (489 рейтар и 2 974 солдата).
В Новобогородицке были собраны значительные запасы провианта. К 28 тысячам кулей перевезенным из Кодака (см. выше), в октябре добавилось 10 тысяч четей спущенных из Киева по Днепру и к концу года в крепости имелось более 37,4 тыс. четей хлебных запасов. Позднее предполагалось прислать в Новобогородицк еще 25 тыс. четвертей сухарей.
С октября 1688-го началось заселение посада Новобогородицка «охочими людьми». На жительство сюда назывались казаки и мещане Малороссии (жителей Слобожанщины принимать запрещалось), жившие, в целом, на правах обитателей слободских городов Белгородского разряда - как «в великоросийских слобоцких городех жители пребывают».

Отправляясь на Самару Мазепа, на случай возможных татарских набегов, мобилизовал Киевский, Миргородский, Переяславский и часть Стародубского полка прикрыв ими рубеж вдоль Днепра. По просьбе гетмана в Переяславль в июле был послан также полк С. П. Неплюева (1,5 тыс. служилых людей Севского разряда), простоявший в городе до конца августа.

Татары, в начале 1688 года границы почти не беспокоившие, к началу лета объявились на Изюмской черте, значительными силами (от нескольких сотен до нескольких тысяч человек) атакуя ее городки. В связи с этим вновь был объявлен сбор войск Белгородского разряда. По наряду в трех полках разряда должно было быть собрано ок. 13 тыс. человек - 5 125 чел. в полку Б. П. Шереметева, 5 130 чел. - в полку А. И. Хитрово и 2 780 чел. в полку С. Б. Ловчикова.
Люди, как и зимой, собирались плохо и медленно. У Шереметева ко времени выступления из Белгорода (23 июля) было всего 2 036 чел., к 5 августа, на реке Коломак - 3 626 человек. В полк Хитрово (вышел из Курска 13 июля, встав в Хотмыжске, а позднее - в Валках) явилось всего 2 620 человек. В полку С. Б. Ловчикова (Чугуев) на момент роспуска (20 сентября) имелось чуть больше 1 200 человек.
Никакого участия в борьбе с татарами эти силы не приняли. Ничего не сделали для этого и стоявшие на Самаре Неплюев с Мазепой (видимо не желая привлекать внимания татар к строящемуся Новобогородицку) и вся тяжесть обороны черты легла на плечи харьковских и изюмских слободских казаков.
В июне - августе 1688 года татарами были разорены Бишкин и Савинский городки, Андреевы Лозы, Балаклея, нападениям подверглись Мерефа, Соколов, Змиев и проч.

Осенью 1688 года, видимо по рекомендации Москвы, желавшей продемонстрировать полякам исполнение союзных обязательств, Мазепой был организован набег на Очаков. В набег пошли 3 000 казаков Переяславского и 1 000 казаков Миргородского полка, усиленные наемными частями - 2 конными охотницкими и 2 пехотными полками.
Придя к Очакову в двадцатых числах октября казаки Мазепы сожгли городские предместья, разгромили вернувшийся из польско-венгерских земель ногайский загон, освободив 100-150 полонянников и благополучно вернулись домой.
Планировавшийся на ноябрь-декабрь набег в район Перекопа не состоялся из-за саботажа сечевиков.

Кампания 1688 года была для России «одновременно и передышкой после затратного и неудачного похода на Крым в предыдущем году, и временем подготовки к попытке нового броска на Перекоп в начале следующего».
Польские союзники, взаимодействие с которыми по-прежнему было почти нулевым и в этом году никаких успехов не добились, малоудачно действуя в Подолии.
На западном фронте австрийцы очистили от османов Венгрию и взяли Белград, а венецианцы овладели Мореей и Афинами. Однако осенью 1688 года Франция вторглась в Пфальц, начав войну за Пфальцское наследство (она же война Аугсбургской лиги и проч.) и в феврале 1689 года Габсбурги вынуждены были начать переговоры о мире с турками (к успеху, впрочем, не приведшие).
Узнав о начале переговоров, Москва направила своего представителя в Вену - для участия в переговорах. Официально Россия собиралась добиваться присоединения Крымского полуострова и Азова к России, выселения всех татар, а также обитателей Азова и окрестностей в Турцию, разрушения османских крепостей в низовьях Днепра и Очакова, освобождения всех русских пленных и контрибуции размером в 2 млн золотых. Программа-минимум была куда скромнее и включала лишь отмену поминок, прекращение татарских набегов, возобновление права свободной рыбной ловли и добычи соли запорожскими казаками в низовьях Днепра.

Крымский поход 1689 года
скрытый текст
Подготовка похода

1) Сбор войск

Царский указ о втором походе на Крым был объявлен с Постельного крыльца 19 сентября 1688 года. 20 сентября в Разряд и другие приказы были посланы памяти о сборе войск - «против наряду 195-го году опричь тех, которые в прошлом во 196-м году и в нынешнем во 197-м году были на их великих государей службе в Белегороде и в походе на Коломку в полку з боярином и воеводами з Борисом Петровичем Шереметевым с товарыщи, с околничим
и воеводами с Леонтьем Романовичем Неплюевым с товарыщи».
28 сентября грамоты с объявлением о походе были разосланы в города.
28 - 29 октября были утверждены воеводы разрядных полков и установлены места и сроки сбора войск. Большой полк на этот раз должен был собираться в Сумах, Новгородский - в Рыльске, Рязанский - в Обояни, Севский - в Межириче, Низовой - в Чугуеве (позднее - в Харькове). Сроками сбора назначались 1 и 10 февраля (так в тексте), последним сроком - 20 февраля.
Сроки сбора войск на Белгородской черте (позднее Казанского полка) устанавливались отдельно и несколько раз менялись. 21 ноября служилым людям было приказано собраться к 1 мая (последний срок - 9 мая). 12 января 1689 года для сбора были указаны общие февральские сроки и т. д.
1 декабря в города были отправлены «высыльщики» - дворяне и стольники с денежным жалованьем.
10? февраля кн. В. В. Голицыну был дан наказ, составленный в целом в духе предыдущего и наделяющий князя широчайшими полномочиями.

Командование большой армии в финальном варианте выглядело следующим образом:
— Большой полк: боярин кн. В. В. Голицын, стольник кн. Я. Ф. Долгоруков, окольничий В. А. Змеев, думный дьяк Е. И. Украинцев, дьяки Е. Полянский, К. Алексеев, Г. Посников, Е. Чорной;
— Новгородский полк: боярин А. С. Шеин, стольник кн. Ф. Ю. Барятинский, дьяки А. Яцкий и Г. Молчанов;
— Рязанский полк: боярин кн. В. Д. Долгоруков, стольник В. Я. Хитрово, дьяки В. Макарьев и А. Хрущов;
— Севский полк: боярин Л. Р. Неплюев, думный дворянин Г. И. Косагов, дьяк П. Исаков;
— Низовой полк: окольничий И. Ю. Леонтьев (19 февраля сменен стольником В. М. Дмитриевым-Мамоновым), дьяк П. Тютчев;
— Казанский полк: боярин Б. П. Шереметев, думный дворянин А. И. Хитрово, дьяк Л. Судейкин.
Воеводами у большого наряда были те же М. П. и И. М. Беклемишевы.
Воеводы прочих разрядных полков писались «сходными товарищами» главнокомандующего кн. В. В. Голицына. «В сходе» с ним писались и воеводы южных городов - Новобогородицка (И. Ф. Волынский), Киева (кн. М. Г. Ромодановский), прочих малороссийских городов и городов Белгородского разряда.

Авторы приводят также наряд армии направлявшейся во второй поход (видимо на 10 февраля 1689) - исправленный вариант опубликованного Н. Г. Устряловым. Из-за повреждений текста источников цифры местами условные и бьются не везде.

Большой полк: московские чины и приравненные к ним новокрещены и кормовые иноземцы; дворяне и дети боярские Замосковных, Заоцких, Украинных городов и Белгородского разряда; 2 полка копейщиков; 9 рейтарских полков; 2 выборных полка; 6 стрелецких полков; 11 солдатских полков; слободские казаки Сумского, Харьковского и Ахтырского полков.

1) Воеводский полк кн. В. В. Голицына:

— 3 274 московских чина (1 068 стольников, 645 стряпчих, 760 дворян, 801 жилец)
— 100 новокрещенов и кормовых иноземцев
— 673 чел. полка смоленской шляхты (смоленская, рославльская, бельская шляхта)
— 2 921 копейщик Московского полка Григория Шишкова ( 1 408) и Белгородского полка Василия Братцева (1 513)
— 4 024 рейтар Московского полка генерал-поручика Ивана Лукина (1 405), Тульского полка Петра Рыдара (905), Ярославского полка Андрея Гулица (964), и Cмоленского полка Богдана Корсака (750)
— 10 375 выборных солдат полков думного генерала А. А. Шепелева? - в наказе не указан (7 132) и генерал-поручика П. Гордона (3 243)
— 4 305 стрельцов московских полков Ивана Цыклера (1 000), Бориса Головнина (803), Семена Резанова (914), Сергея Сергеева (802) и белгородского полка [в тексте - приказа] Данилы Юдина (786)
— 4 022 солдата Белгородского полка генерал-майора графа Давида фон Граама / Давыда Вилгелма (1 277), Яблоновского полка Вилима Фанзалена (890), Курского полка Александра Ливенстона (1 855)
— 6 000 слободских казаков Сумского полка А. Кондратьева (из 8 800 имевшихся в полку)

Всего: 35 694 человека

2) Воеводский полк кн. Я. Ф. Долгорукова:

— 311 городовых дворян и детей боярских Замосковных, Заокских и Украинных городов
— 1 882 рейтара Можайского полка Николая Фанвердина (965) и Мценского полка Ицыхеля Буларта (917)
— 709 стрельцов московского полка Бориса Щербачева
— 3 824 солдата Ефремовского полка Юрия Фамендина (1 464), Добринского полка Александра Форота (1 267) и Мценского полка Петра Эрланта (1 093)
— 4 000 слободских казаков Ахтырского полка полковника И. Перекрестова (из 5 096 имевшихся в полку)

Всего: 10 726 человек

3) Воеводский полк В. А. Змеева:

— 289 городовых дворян и детей боярских городов Белгородского разряда (50 завоеводчиков, 40 есаулов и 199 полковой службы)
— 1 703 рейтара Белгородского полка Данилы Пулста (1 023) и Лихвинского полка Ивана Фанфеникбира (680)
— 4 464 солдата Ливенского полка Андрея Шарфа (1 571), Елецкого полка Франца Лефорта (1 796) и Усманского полка Гаврилы Фантурнера (1 097)
— 4 000 слободских казаков Харьковского полка Г. и К. Донцов (из 7 557 имевшихся в полку)

Всего: 10 456 человек

4) Воеводский полк Г. И. Косагова:

— 915 рейтар Курского полка Ивана Гопта
— 21 курский калмык-новокрещен
— 2 462 солдата Старооскольского полка Петра Гасениуса (1 292) и Хотмыжского полка Якова Эрнеста (1 170)

Всего: 3 398 человек

Всего в Большом полку:

— 3 274 московских чина
— 100 новокрещенов и кормовых иноземцев
— 673 чел. полка смоленской шляхты
— 621 городовой дворянин (включая курских новокрещенов)
— 2 921 копейщик
— 8 524 рейтара
— 10 375 выборных солдат
— 5 014 стрельцов
— 14 772 солдата
— 14 000 слободских казаков

Итого: 60 274 человека

Севский полк: московские чины; дворяне и дети боярские Северских городов; донские казаки Белгородского разряда и севские казаки и пушкари; копейная шквадрона и 2 рейтарских полка; 5 солдатских полков

Всего:

— 13 московских чинов (стольник, жилец и 11 дворян)
—861 дворянин и сын боярский Северских городов
— 2 959 копейщиков и рейтар копейной шквадроны майора Григория Веревкина (393), Брянского полка генерал-майора Андрея Цея (1 285) и Белевского полка Томаса Юнгора (1 281)
— 3 422 солдата Рыльского полка Федора Стремоухова (622), Белевского полка Франца Фангольстена (668), Путивльского полка Юрия Шкота (745), Орловского полка Константина Малеева (625) и Брянского полка Тимофея Фандервидена (762)
— 386 прочих (361 севский полковой казак, 24 пушкаря и кузнеца и некий белевец)
— 223 донских казака Белгородского разряда
— 424 белгородских солдата (которые в 1688 году в полку Л. Р. Неплюева в Новобогородицке «не были, а были в домех», ныне им велено быть в Севском разряде)

Итого: 11 288 человек

Низовой полк: дети боярские, стрельцы, казаки, служилые иноземцы и новокрещены Низовых городов, гребенские и яицкие казаки и проч.

Всего:

— 124 чел. дворян и детей боярских (вместе с уфимскими стрелецкими сотниками)
— 118 иноземцев и новокрещенов (83 + 35)
— 734 конных стрельца (492 астраханских, 96 из Саратова, 97 из Уфы и 49 самарских)
— 101 конный уфимский казак
— 98 гребенских и 150 яицких казаков
— 122 прочих - терских окоченов (16) и узденей (13), астраханских ногайских мурз и табунных голов (43) и уфимских мещерян (50)

Итого: 1 447 человек (по городам: Астрахань - 552, Уфа - 352, Терки - 313, Cаратов - 108, Самара - 117, Царицын - 5).

Новгородский полк: московские чины и кормовщики; дворяне и дети боярские рязанских городов; гусарский полк и полк копейщиков; 6 рейтарских полков; 2 московских и 2 смоленских стрелецких полка; 6 солдатских полков.

1) Воеводский полк А. С. Шеина:

— 79 московских чинов (7 стольников, 8 стряпчих, 47 дворян, 17 жильцов)
— 561 гусар и копейщик гусарского полка Михаила Челищева (247) и копейного Ивана Лопухина (314)
— 4 307 рейтар Новгородского полка генерал-поручика Афанасия Траурнихта (1 477), Псковского полка Михаила Зыкова (967), Великолуцкого полка Вилима Лексина (860) и Обоянского полка Ивана Барова (733)
— 1 609 московских стрельцов полков Родиона Остафьева (700) и Ильи Дурова (909)
— 3 453 солдата и стрельца Новгородского полка Михаила Вестова (642), Псковского полка Федора Зборовского (832), Владимирского полка Варфоломея Ронорта (1 009) и двух полков смоленских стрельцов (по 485, полковники не указаны)
— 262 московских кормовщика из Большого полка
— 952 «москвич» [московских чинов?] написанных «вместо новгородцов и иных городов полковые службы»

Всего: 10 983 человека

2) Воеводский полк кн. Ф. Ю. Барятинского:

— 144 чел. дворян и детей боярских «резанских городов»
— 1 601 рейтар Казанского полка Захария Кро (849, в т. ч. 105 копейщиков) и елецкого полка Ивана Гулица (752)
— 3 378 солдат и стрельцов Великолуцкого полка Христофора Кро (872), Костромского полка Матвея Фливерка (1 119) и Смоленского полка Павла Менезия (1 387)

Всего: 5 123 человека

Всего в Новгородском полку:

— 1 031? московский чин (79 + 952)
— 262 московских кормовщика
— 144 чел. городовых дворян и детей боярских
— 561 гусар и копейщик (с казанскими - 666)
— 5 908 рейтар (без казанских копейщиков - 5 803)
— 1 609 стрельцов (со смоленскими - 2 579)
— 6 831 солдат (без смоленских стрельцов - 5 861)

Итого: 16 106 человек

Рязанский полк: дворяне и дети боярские Низовых городов и Рязани, казанские служилые иноземцы и новокрещены; 5 рейтарских полков; 2 стрелецких полка; 6 солдатских полков.

1) Воеводский полк кн. В. Д. Долгорукова:

— 682 чел. дворян и детей боярских Низовых городов (523) и Рязани (159)
— 2 673 рейтара Рязанских полков Федора Коха (966) и Ягана Вреда (1 040) и Ряжского полка Дорофея Траурнихта (667)
— 1 677 стрельцов полков Сергея Головцына (967) и Василия Боркова (710)
— 3 876 солдат Рязанского полка Василия Нилсона (669), Ряжского полка Николая Балка (1 900) и Козловского полка Мартина Болдвина (1 307)

Всего: 8 908 человек

2) Воеводский полк А. И. Хитрово:

— 266 казанских иноземцев старого и нового выезда и новокрещен
— 2 224 рейтара Нижегородского полка Ивана Кулика Дорогомира (641) и некоего (текст источника поврежден) полка Белгородского? разряда (1 583)
— 3 110 солдат Тульских полков Ивана Францбекова (618) и Григория Буйнова (711) и Касимовского полка Якова Ловзына / Ловзина (1 781)

Всего: 5 600 человек

Всего в Рязанском полку:

— 948 городовых дворян, детей боярских, иноземцев и новокрещенов
— 4 897 рейтар
— 1 677 стрельцов
— 6 986 солдат

Итого: 14 508 человек

Всего в армии по наряду: 103 623 человека.

Часть войск предполагалось оставить на Белгородской черте для защиты от татар. По «Росписи рейтарских и салдацких полков и иных чинов ратным людем, которых ныне велено выслать на службу великих государей на черту» от 28 декабря 1688 года, с белгородским воеводой Б. П. Шереметевым должны были остаться 4 рейтарских (М. Болмана, Д. Цея, И. Гопта, Христофора Ригимона) и 5 солдатских (Я. Ловзына, Ю. Литензона, Е. Липстрома, А. Девсона и П. Гасениуса) полков.
Позднее большую часть войск Шереметева было решено также отправить в поход на Крым и на их основе был создан новый Казанский разрядный полк. Первым воеводой полка стал Б. П. Шереметев, вторым - переведенный из Рязанского полка А. И. Хитрово. Состав Казанского полка известен по перечневой росписи на момент выступления из Белгорода (конец марта 1689 года). Он включал:

— 5 московских чинов (2 стряпчих, 3 жильца)
— 153? чел. казанских дворян, детей боярских и иноземцев
— 3 128 рейтар в полках М. Болмана (703), Д. Цея (597), И. Гопта (1023) и Х. Ригимона (805)
— 928 солдат в полках Я. Ловзина (3 начальных человека), Ю. Литензона (5 начальных людей), Ефимия Липстрома (7 начальных людей), А. Девсона (278) и П. Гасениуса (635)
— 786 чел. «очередной» половины солдат и драгун белгородских городов

Всего: 5 009 человек

Не явилось к этому времени на службу 9 815 человек, в т. ч. 531 московский чин (114 стольников, 163 стряпчих, 9 дворян, 245 жильцов), 1 941 чел. городовых дворян и детей боярских «розных городов» и стрелецкий полк Семена Кровкова (620 человек) - из Батурина. Таким образом, общая численность полка по наряду должна была составлять 14 824 человека.
Позднее фактическая численность полка видимо выросла за счет подтянувшихся опоздавших, а в состав его были видимо включены новые части - в списках потерь полка по итогам кампании, помимо указанных (включая стрелецкий полк Кровкова) фигурируют еще и солдатский полк Б. Беника и копейная шквадрона Александра Шарфа.
Создание Казанского полка привело к ликвидации воеводского полка Г. И. Косагова, у которого забрали большую часть людей. Сам Косагов позднее значился товарищем Л. Р. Неплюева, первого воеводы Севского полка.

Общую нарядную численность армии Голицына авторы определяют в 117 532 человека, прибавив к числу людей в других разрядных полках число людей Казанского, с вычетом из него полка И. Гопта (915 человек) «который уже учтен в составе воеводского полка Г. И. Косагова».
[Непонятно почему при этом не вычтены также полки Петра Гасениуса (1 292) и
Якова Ловзына / Ловзина (1 781) уже учтенные по Большому (с Косаговым) и Рязанскому (с Хитрово) полкам. Без них общая численность армии составит 114 459 человек].
Артиллерия главной армии насчитывала ок. 350 орудий.

Фактическая численность армии кн. В. В. Голицына неизвестна - ее перечневые росписи в архивах не найдены. Известны лишь отрывочные данные по московским чинам и перечневая роспись Новгородского полка.

Новгородский полк по итогам смотра 24 апреля 1689 года включал:

— 594 московских чинов (33 ротмистра, поручика и хорунжих, 92 стольника, 167 стряпчих, 91 дворянин, 211 жильцов)
— 542 гусара и копейщика (232 + 310)
— 4 521 рейтара
— 189 начальных людей гусарского, копейного и рейтарского строя
— 1 618 московских стрельцов (с 22 начальными людьми)
— 999 смоленских стрельцов (с 15 начальными людьми)
— 5 589 солдат (со 173 начальными людьми)

Всего: 14 052 человека (недобор - 13%).

Московских чинов по росписи от 17 марта 1689 года имелось, в Большом полку - 3 486 (1 211 стольников, 611 стряпчих, 695 дворян, 969 жильцов), в Новгородском полку - 892 (168 стольников, 254 стряпчих, 120 дворян, 350 жильцов), в Рязанском полку - 63 (14 стольников, 22 стряпчих,
12 дворян, 15 жильцов), итого - 4 441 человек (еще 653 московских чина оставались на черте).
Как указывают авторы, по изначальному наряду в Большом полку должно было служить 3 274 московских чина (с Севским полком - 3 287) и в Новгородском - 79, т. е. явка сильно превысила план. [С учетом 952 «москвич» (если под ними подразумевались московские чины), по наряду Новгородского полка заменяющих в нем новгородцев общий наряд возрастает до 4 318 человек и превышение наряда становится уже не столь значительным].
Позднее, как указывается, цифры наряда по московским чинам были увеличены, для Большого полка составив 4 139 чел. (1 209 стольников, 740 стряпчих,
1 034 дворян, 1 156 жильцов) и, следовательно, на 17 марта имелся даже недобор примерно в 15%. При этом на службу явилось много людей сверх списка - не менее 652 человек.
В целом, как отмечают авторы, можно «осторожно предположить, что неявка на службу была вполне сравнима с первым Крымским походом, и общая численность выступившей против ханских войск армии более-менее соответствовала количеству тех войск, которые отправились в поход два года назад».

8 февраля в Разряд были присланы назначенные в поход (в Большой, Рязанский и Новгородский полки) медики - всего 25 человек, в т. ч. доктор Андрей фан Келлерман, лекари-иноземцы Яган Термант (Термонт), Андрей Бекер, Адольф Эвенгагин, Александр Квилон, Яган фохт Диштинларт, Роман Шлятор, русские врачи «чепучинного дела» Артемий Петров, Кузьма Семенов, Василий Подуруев, Андрей Харитонов, Еким Алексеев, Данило Лебедев, Фрол Семенов, Алексей Григорьев, Яков Иванов, Тимофей Петров, Роман Гарасимов, врачи-«костоправы» Иван Федоров и Алексей Феофанов и др.
25 февраля к ним добавился лекарь Христофор Карстен.
Медики были приписаны к полковым разрядным шатрам.
Как и в первом походе к Большому полку были приписаны и дипломаты / переводчики Посольского приказа. Упоминаются переводчики Польского приказа Сулейман Тонкачеева и Петра Татаринов и толмач Полиевкт (Полуект) Кучумов.

2) Прочие приготовления

Как уже отмечалось, запасы провианта для первого похода в Крым были собраны с излишком и значительная их часть продолжала храниться на складах. К осени 1688 года в Ахтырке, Сумах и Хотмыжске имелось ок. 17 853 четвертей хлебных припасов (7 420,5 четверти муки, 7 234,5 четверти сухарей, 1 853,5 четверти толокна, 1 344 четверти «с получетвериком» круп), св. 1 909 пудов соли и проч.
Помимо этого, значительные запасы хлеба имелись и в других местах. Так, в Киеве на 10 февраля 1689 года (после отсылки 10 или даже 15 тыс. четей в Новобогородицк) оставалось св. 12 825 четей хлебных припасов («брянской присылки» 1687 года и купленных на месте) и 5 822 куля овсяных круп и толокна смоленской присылки 1687 года, т. е. всего (если кули были четвертные) примерно 18 647 четей.

Производились ли новые хлебные сборы для армии неясно (авторы ничего на этот счет не пишут), однако заготовки других продуктов делались по нормам первого похода. Так, в городах Белгородского и Севского разряда вновь собирались смола, пенька, деготь и сено. Последнего полагалось заготовить 23 688 возов. В пункты сбора полков высылались соль, коровье масло, снетки, рыбий жир, рыбий кавардак, уксус и сбитень. Всего в Сумы, Рыльск и Обоянь полагалось выслать 24 577 четей сухарей, 6 000 пудов соли, 3 000 пудов коровьего масла, 2 000 пудов рыбьего жира, 1 000 пудов кавардака, 1 000 четей снетков и по 1 000 ведер уксуса и сбитня.

Огромные запасы провианта были сосредоточены в Новобогородицке. По расчетам Разрядного приказа к 1 сентября 1689 года здесь (после выдачи жалованья гарнизону и разовой дачи армии Голицына), должно было оставаться еще почти 57 000 четвертей хлебных припасов (более 29 тыс. четвертей муки, почти 25 тыс. четвертей сухарей, около 1,6 тыс. четвертей толокна, около 1,2 тыс. четвертей круп).

Для обеспечения войск жалованьем 1 ноября 1688 года был издан указ о новом чрезвычайном денежном сборе - аналогичном сбору 1686 года. Деньги полагалось собрать к 6 января 1689-го. В феврале 1689 года в армию было выслано 55 321 рубля, в марте - еще 22 000 руб.

Для обеспечения переправы армии через Самару в Новобогородицк заранее были посланы 7 «струговых мастеров» (они же «карбасные плотники») из северных уездов, делавших здесь карбасы (5-6 сажен длиной, вместимость 15-30 человек).

Учтя опыт прежнего похода русское командование приняло меры для борьбы со степными пожарами. Начиная с сентября 1687 года русские служилые люди и казаки Мазепы систематически выжигали сухую траву в степях, дабы минимизировать риски в ходе самого похода.

Был также скорректирован маршрут похода, в первую очередь за счет финальной стадии - между Карачекраком и Перекопом, с целью минимизировать проблемы с водой и конскими кормами.

В целом, как отмечают авторы: «подготовительные и организационные усилия русского правительства по организации второго Крымского похода следует оценить весьма высоко». Русская «военно-бюрократическая машина не только смогла повторить масштабные организационные шаги двухлетней давности, мобилизовав огромные запасы продовольствия, фуража, транспортного скота и др., но и учесть опыт предыдущей экспедиции», обеспечив ранний сбор войск, организовав передовую базу снабжения в Новобогродицке, приняв меры по борьбе со степными пожарами и скорректировав маршрут похода.

Поход 1689 года



На этот раз войска в целом удалось собрать к намеченному сроку. 27 февраля на встрече Голицына и Мазепы в Севске поход было решено начать 17 марта.
17 марта кн. Голицын выступил из Сум (большая часть его войск к этому времени видимо располагалась уже в районе Ахтырки). 26 марта передовые отряды Большого полка двинулись из Ахтырки к Красному Куту.
Зима в этом году задержалась и в начале похода войска страдали сначала от морозов, а затем от распутицы. По словам самого Голицына из Ахтырки «шли с великим трудом, за великими грязьми и за располнением малых речек». Разлившиеся реки задерживали движение войск и к Красному Куту Большой полк пришел лишь 4 апреля, соединившись здесь с Севским полком Л. Неплюева.
8 апреля, дождавшись в лагере у реки Мерло подхода отставших частей, Голицын продолжил поход. Соединиться с войсками Мазепы изначально планировалось у реки Коломак, однако гетман из-за распутицы запаздывал и ждать его Голицын не стал, двинувшись к Новобогородицку.
13 апреля у реки Орель с основными силами соединился полк Шереметева вышедший из Белгорода 26 марта.
20 апреля Голицын пришел к Новобогородицку. Сюда же позднее подошли оставшиеся разрядные полки и войско Мазепы (ок. 40 000 человек).
У Новобогородицка был проведен смотр армии, войскам роздано денежное и хлебное жалованье.

На состоявшемся 24 апреля военном совете новобогородицкого воеводу боярина И. Ф. Волынского было решено оставить в верховьях Самары со сводным отрядом - на случай татарских набегов. В отряд Волынского включались дети боярские из Новгорода и Пскова и служилые люди опоздавшие в главную армию (прибывшие к Самаре после 29 апреля).
С 10 апреля по 23 мая в полк к Волынскому прибыло 317 московских чинов (139 стольников, 45 стряпчих, 15 дворян, 118 жильцов), 503 человека новгородцев, псковичей «и иных городов дворян и детей боярских», 13 «началных людей рейтарского строю и салдатцкого», 136 рядовых копейщиков и рейтар, 1 544 человека «салдат, стрельцов, казаков, пушкарей и пушкарского чину людей», всего 2 513 человек.
Из числа прибывших солдат 724 человека по приказу Голицына отослали в Переяславль и на замену им Волынский временно взял 400 рейтар и 326 солдат из гарнизона Новобогородицка. К концу мая в отряде Волынского имелось 2 515 человек.

26 апреля армия (к этому времени стоявшая в 15 верстах от Самары, у реки Татарки) продолжила поход к Перекопу. 2 мая Голицын вышел к Конским Водам, а 4 мая - к Карачекраку. 7 мая армия достигла реки Белозерки и видимо отсюда в набег на Арабатскую стрелку был послан отряд Г. Косагова (см. ниже).
От Белозерки армия двинулась далее, держась ближе к Днепру и, не доходя до Ислам-Кермена, повернула к Перекопу, 14 мая встав лагерем в Зеленой долине. Особых трудностей со снабжением она на этом этапе похода не испытывала.
Татары вблизи русских войск начали появляться начиная с 12 мая, 15 мая выступившая из лагеря в Зеленой долине армия была атакована татарами.

Крымский хан Селим-Гирей, вместе с калгой и нураддином зимовал в Белгородской орде. Весной 1689 года (первая половина апреля?), узнав о готовящемся русском походе Селим-Гирей отправил в Крым калгу и нураддина , занявшихся сбором войск у Перекопа, а сам вернулся лишь во вторую неделю мая, присоединившись к армии непосредственно перед столкновением с русскими.

Бой 15 мая (Зеленая долина) свелся видимо к серии конных стычек. Русская армия двигалась обозом / табором / вагенбургом, а татары на протяжении нескольких часов пытались прощупать ее боевые порядки, «травясь» с русской конницей. Наиболее жарко видимо было на участке Новгородского полка, понесшего в этот день наибольшие потери.
16 мая (Черная долина) бой возобновился и принял куда-более ожесточенный характер. На этот раз крымцы большими силами пытались прорвать строй вагенбурга на разных участках. Татарам удалось загнать русскую конницу внутрь обоза, однако строй его они прорвать нигде не могли. Слабое место в итоге обнаружилось на участке Сумского и Ахтырского слободских полков, шедших в арьергарде Большого полка. Ворвавшиеся в обоз татары были однако отброшены огнем частей Рязанского полка и казаков Мазепы. Жарко было видимо и на участке Казанского полка, понесшего в этот день значительные потери (в основном ранеными от стрел). За день русские с боем прошли 9 верст.
17 мая русская армия возобновила движение, поставив, на этот раз, конницу внутрь вагенбурга. Татары кружили вокруг армии, однако попыток прорвать ее строй больше не предпринимали и дело свелось к перестрелкам.
Убедившись, что не может не только разбить, но даже и остановить русскую армию, Селим-Гирей ушел в Крым и встал за Перекопом.
Потери русских в боях 15-17 мая были относительно небольшими (серьезные потери понесли только слободские казаки). Потери татар неизвестны «однако они, как представляется, должны были быть значительными». В Крыму ходили слухи о ранении самого хана, ранении или гибели его сына, ранении или гибели нураддина и других знатных татар. «Не исключено, что крупные потери татар стали одной из причин формирования героического нарратива об упорном и кровавом сражении в Черной долине».

Не встречая больше сопротивления, 20 мая русская армия вышла к Перекопу, встав здесь лагерем. Между Каланчаком и Перекопом совсем не было воды и конских кормов и вариантов, как отмечают авторы, у Голицына было два - брать штурмом Перекоп и прорываться в Крым [где между Перекопом и крымским предгорьем его ждали такие же безводные и бесплодные степи], либо отойти в более безопасное место с расчетом на начало переговоров. Вариант со штурмом видимо рассматривался - еще 10 мая у р. Рогачик были заготовлены колья и прутья для туров, придя к Перекопу Голицын (вместе с Мазепой и проч.) провел рекогносцировку крепости и т. д., однако в итоге был избран второй вариант.

Первый контакт с крымцами был установлен еще 17 мая (как отмечают авторы - по инициативе татар), 20 мая в русский лагерь у Перекопа прибыл представлявший хана Кеман-мурза Сулешев. Голицын объявил Сулешеву русские условия: 1) освобождение всех находившихся в ханстве русских пленных; 2) прекращение крымских набегов на российские и польские территории; 3) отказ Крыма от получения с России ежегодной казны (поминок). Помимо этого хану видимо предложили и переход в русское подданство.
21 мая русская армия отошла от Перекопа, встав новым лагерем в такой же безводной степи. В тот же день сюда явился Кеман-мурза Сулешев, принесший ответ на предложения Голицына. Все они были отвергнуты, мириться хан был готов лишь на условиях Бахчисарайского мира. Голицын выразил готовность пойти на уступки, ограничившись требованием отказа от поминок и от набегов на «украйные и полские городы», однако крымцы вновь ответили отказом.

Провал переговоров и быстро ухудшающаяся ситуация со снабжением войск вынудили Голицына отдать приказ об отходе. С большим трудом, теряя обозных и артиллерийских лошадей, армия вернулась назад к Днепру у Ислам-Кермена и двинулась вверх по реке, к 1 июня встав лагерем на Белозерке.
Селим-Гирей шел вслед за отступающей русской армией, но убедившись что она не собирается штурмовать днепровские городки, повернул обратно в Крым, позднее (осень 1689-го) отправившись на помощь к туркам.
11 июня армия была уже у Новобогородицка, 23 июня у реки Коломак (где от нее отделился Мазепа). 28 июня было объявлено о роспуске армии.

Отряд Г. И. Косагова посланный в набег на Арабатскую стрелку включал 3 000 выборных казаков Лубенского полка (полковник Л. Н. Свечка) из войска Мазепы и харьковских и изюмских* слободских казаков полковников Григория и Константина Донцов (ок. 4 000? чел.). Задачей Косагова было видимо произвести демонстрацию, прорвавшись в Крым, оттянув на себя часть сил татар и посеяв панику среди населения.
14 мая отряд подошел к Тонким водам (пролив между Арабатом и материком в районе современного Геническа) и переправившись на косу вскоре вышел к крепости Арабат (Горбатик). Последняя была построена в середине XVII века для защиты от казацких набегов и перекрывала проход с косы на полуостров. К 1689 году ее укрепления состояли из рва соединявшего Сиваш и Азовское море, вала с каменной стеной и 4 башнями и старого «замка» (большой каменной башни). Постоянный гарнизон крепости составляли турецкие янычары. Татары, обнаружившие подход отряда Косагова заранее, успели также стянуть к Арабату значительные силы из других мест.
Казаки Мазепы подошли к крепости 17 мая, Косагов с остальными силами - утром 18-го. Попытка овладеть крепостью («под городом ошанцовалися, даже под самой вал и с самого утра до полудня силно к стенам чинили приступ») успеха не имела, более того, турки и татары большими силами сами пошли на вылазку, с трудом отбитую казаками. Видя «многолюдство великое» противника Косагов со старшиной решили отступать и 19 мая ушли на север. Преследуемый татарами отряд с трудом переправился обратно на материк и пошел было к Перекопу, но узнав об отходе армии повернул на север и благополучно соединился с основными силами у Карачекрака.

Возвращаясь из похода Голицын приказал И. Ф. Волынскому устроить еще одну крепость на реке Самаре. Получив распоряжение главнокомандующего 15 июня, И. Ф. Волынский, вскоре (20 июня - 18 июля), силами войск выстроил выше Новобогородицка небольшую крепость Новосергиевск, рассчитанную на гарнизон в 500 человек. Вокруг крепости позднее предполагалось устроить посад. В Новосергиевске был оставлен гарнизон (300 солдат), который позднее планировалось усилить стрельцами.

После роспуска армии Голицына часть войск, на случай татарских набегов, была оставлена на рубеже Днепра - Самары - Орели. В Новобогородицке оставался полк И. Ф. Волынского (служилые люди разных разрядных полков опоздавшие в главную армию), усиленный острогожскими слободскими казаками (1 500 человек), пришедшим из Батурина московским стрелецким полком стольника Ф. Колзакова и сердюцким пехотным полком Еремея Андреева. На Орели - 3 конных компанейских и 2 пехотных сердюцких полка Мазепы. Общее руководство этими силами поручалось Волынскому.
Помимо этого, на Днепре у Переволочной были поставлены стрелецкий полк А. А. Чубарова, 500 киевских казаков Г. Коровченко и еще один сердюцкий полк.

Общие потери армии во Втором Крымском походе согласно отписке Голицына составляли 1 272 человека: 203 убитых, 1 005 раненых, 41 пленный и 23 пропавших без вести.
Большая их часть приходилась на ахтырских и сумских слободских казаков - 717 человек (142 убитых, 563 раненых и 12 пленных). Среди прочих частей наибольшие потери понесла конница нового строя - гусарские, копейные и рейтарские части потеряли совокупно 313 человек (34 убитыми, 256 ранеными, 16 пропавшими без вести и 7 пленными).
Согласно росписям разрядных полков (по Большому неполным) потери были несколько выше, без учета слободских казаков - 589 человек (72 убитых, 458 раненых, 25 без вести пропавших и 34 пленных), против 555 у Голицына (61 убитый, 442 раненых, 23 без вести пропавших и 29 пленных).
Помимо этого, согласно сказкам московских чинов Большого полка, было потеряно 46 боевых холопов (8 убито, 7 ранено, 4 пропало без вести, 27 попало в плен).
Таким образом, общие боевые потери русской армии (с учетом боевых холопов и слободских казаков) составили, по подсчетам авторов, 1 323 человека (222 убитых, 1 028 раненых, 73 пленных). [Так в тексте. Пропавшие без вести почему-то опущены, с ними (29 человек) - 1 352 человека].
Небоевые потери и потери казаков Мазепы неизвестны.

Татары в ходе кампании 1689 года границы беспокоили нечасто. Ряд нападений был отмечен в районе Изюмской черты. В конце мая под Киев пришел большой отряд белгородских ногаев (1 200 чел.), под предводительством Бек-мурзы Кантемирова сына Уракова, разбитый совместными усилиями киевского гарнизона и выдвинутого в район Киева в начале кампании соединенного русско-казацкого отряда (стрелецкий полк А. А. Чубарова и казаки Киевского и Переяславского полков).

На западных фронтах в 1689 году новыми успехами отметились австрийцы, выбившие турок из Южной Сербии. Поляки вновь неудачно ходили к Каменцу. Взаимодействие с польским союзников в ходе кампании ограничивалось взаимным информированием о военных операциях и обменом претензиями в невыполнении союзнических обязательств.

* [Изюмский слободской полк выделен из Харьковского в 1688 году]. В наряде армии изюмских казаков отдельно нет, есть только харьковские.

***

В целом, как считают авторы, стратегические замыслы русского правительства в первый («крымский») период войны сводились к следующему. Задачи завоевания Крыма фактически не ставилось, вместо этого предполагалось: «путем прямого натиска армии, превышавшей силы Селим-Гирея, в условиях, когда последний не мог получить действенной османской помощи... принудить хана к переговорам и заключению нового договора на условиях, варьировавшихся от признания верховной власти царя до официального отказа Бахчисарая от ежегодных поминок». Т. е., по сути, хана пытались лишь напугать масштабными военными демонстрациями.
Заинтересованность в реальном взаимодействии с польским союзником также фактически отсутствовала. О польских предложениях (атака на нижнеднепровские крепости и проч.) вспоминали лишь в критической ситуации (провал похода 1687 года) и забывали сразу после стабилизации обстановки. Нежелание атаковать османские крепости на Днепре и Азов объяснялось видимо также и стремлением избежать углубления конфронтации с собственно Турцией, что «могло помешать выходу из войны в случае достижения соглашения с Крымом».
Военная машина русского государства в ходе первого периода войны демонстрировала весьма высокую эффективность, не только организовав два грандиозных по масштабам похода, но и показав способность учиться на собственных ошибках. В ходе второго похода она «смогла выполнить поставленную перед ней чисто военную задачу: преодолеть огромное расстояние по пустынной и ненаселенной местности, нанести поражение вышедшим ей навстречу крымским войскам и прорваться к Перекопу», продемонстрировав, «что причины неудачи первого, «крымского», периода войны лежали в большей степени в политической плоскости, нежели в военной: изначально неверная стратегия не позволила эффективно использовать имевшийся в руках Голицына мощный инструмент российских вооруженных сил».

Боевые действия в 1690 - 1694 годах
скрытый текст
В сентябре 1689 года правительство Софьи было свергнуто в результате переворота. Пришедшее к власти «нарышкинское» правительство особого желания продолжать войну не демонстрировало, в 1692 году даже предложив Крыму замириться - на «голицынских» условиях (отказ от поминок, освобождение пленных без выкупа и проч.) и, ожидаемо, получив отказ. Боевые действия в этих условиях свелись к малой пограничной войне.

Русские войска наступательных операций не вели, ограничиваясь обороной Черты. Интенсивность службы в этот период существенно снизилась даже для служилых людей Белгородского разряда, служивших теперь по переменам. Значительные силы собирались только по вестям о появлении крупных сил татар, однако крупных татарских нападений в этот период не случалось.
С 1692 года полки Белгородского разряда регулярно выдвигались уже на Изюмскую черту. Последняя продолжала усиливаться за счет строительства новых городков на западном ее фланге.
Из заметных событий можно отметить лишь следующие. В августе 1690 года сборный отряд (татары, калмыки и старообрядцы-«ахреяне») примерно в 1 000 чел. напал на окрестности Тора взяв около тысячи человек полона.
Наиболее заметным событием 1692 года (и всего описываемого периода) стала осада Новобогородицка Петриком (см. ниже).
В 1693 году из Азова под Царицын пришел большой отряд некоего Кубек-
аги (ок. 3 000 чел, татары, калмыки, ахреяне) захватив ок. 200 купцов с товарами и рыболовов.
Осенью 1694 году случилась типичная «военная тревога». Б. П. Шереметев, извещенный о движении к границе больших сил татар, собрав войска, выдвинулся на Изюмскую черту. Татары [если они вообще были] повернули назад и уже через неделю Шереметев вернулся в Белгород и распустил людей. Между тем, в связи со сбором войск Белгородского разряда, в Крыму распространились слухи о новом большом московском походе и к Перекопу был отправлен нураддин с войсками.

В Малороссии в этот период положение было достаточно напряженным. Воспользовавшись переворотом в Москве Сечь в ноябре 1689 года попыталась передаться польскому королю, однако Ян Собеский навстречу запорожцам не пошел. Позднее отряды запорожцев регулярно нанимались на польскую службу в Молдавии.

В 1692 году против Мазепы выступил его бывший канцелярист Петрик, объявивший себя гетманом и получивший поддержку Крыма. Сечь Петрику в поддержке отказала, однако желающим было разрешено примкнуть к мятежному канцеляристу.
Летом 1692 года Петрик и крымский калга Кара-Девлет-Гирей осадили Новобогородицк. Город защищал сводный русско-казацкий гарнизон, возглавляемый воеводой С. П. Неплюевым: 1 100 солдат Яблоновского и Добринского полков, 130 местных «жилых черкас», 60 слободских сумских казаков, 50 полтавских казаков Мазепы и 40 мазепинских же сердюков и проч., всего 1 473 человека.
Передовые отряды татар объявились у Новобогородицка 23 июля. 29 июля к городу пришли калга и Петрик с основными силами (20 000 татар и 2 000 казаков). Силы самого Петрика состояли из 500 «своевольных» сечевиков, также левобережных казаков шедших на добычу соли и насильно мобилизованных «гетманом». Последние при любой возможности бежали и от изначально мобилизованных 3 тысяч ко времени осады осталась половина.
В ночь с 30 на 31 июля казаки и татары (по показаниям пленных 2 000 казаков и 500 татар) пошли на приступ. Гарнизон боя не принял и отступил в «малый город» - из-за «малолюдства» и сомнений в лояльности гарнизонных казаков. Ворвавшиеся в посад татары и казаки Петрика частично его разграбили однако утром были выбиты из города пошедшим на вылазку гарнизоном. Продолжать осаду Петрик и калга не стали и 31 июля ушли «под малороссийские городы».
Вскоре поход был свернут - калге приказали возвращаться в Крым: крымские власти не желали видимо лишний раз провоцировать Москву и раздражать Стамбул ненужной активностью. С Петриком в Крым вернулось всего 50 - 80 казаков.
В следующем, 1693 году, татары (нураддин Шахин-Гирей с войском в 10 - 12 тыс. чел.) и Петрик (70 казаков) вновь явились к Сечи, агитируя сечевиков в пользу «гетмана». Сечь и на этот раз Петрику отказала и нураддин с «гетманом» пошли к Переволочной, где пытались бунтовать уже жителей пограничных малороссийских городов - столь же неудачно.

Сам Мазепа, не ограничиваясь защитой Малороссии от татар, отметился несколькими крупными набегами против татар и турок - при активном участии Семена Палия, лидера правобережных казаков, тесно сотрудничавшего с Москвой.
В 1690 году казаки Мазепы ходили в набеги на Казы-Кермен и Очаков. Зимой 1693 года С. Палей, вместе с гетманским Лубенским полком (всего ок. 10 000 казаков), ходил в набег на Казы-Кермен, спалив его предместья. Осенью того же года Палей (вместе с казаками Переяславского полка и наемниками Мазепы) ходил в Бессарабию.
В феврале 1694 года Палей (опять с лубенскими казаками) снова ходил на Казы-Кермен, вновь спалив его предместья, а в августе того же года (уже с киевскими казаками) - на Очаков, побив вышедших из города турок, взяв пленных и бунчуки и получив за это государево тканевое жалованье. Осенью того же года неутомимый Палей (уже с прилуцкими казаками) успешно ходил на Белгородскую орду, взяв там большую добычу.

Донские казаки продолжали вести традиционную малую войну с крымцами, ногаями, калмыками и старообрядцами-«ахреянами». Особенно напряженными были отношения казаков с калмыками. Донцы имели большой зуб на калмыцкого хана Аюку, тщательно отслеживая все проявления его нелояльности Москве и регулярно сообщая о них в столицу. Москва однако фактически ограничивала антикалмыцкую военную активность донцов, а русские низовые воеводы и вовсе норовили калмыкам, на что казаки также регулярно жаловались в столицу.
Неприязнь к Аюке не мешала, впрочем, существованию традиционного донского «интернационала» - на Дону жило и участвовало в казацких походах немало калмыков (до 600 человек), периодически сюда «отъезжали» отдельные калмыцкие владетели и т. д. Помимо калмыков среди казаков постоянно присутствовали и астраханские татары.
Среди прочих противников казаков (и вообще русских людей) наиболее неприятным являлись старообрядцы-«ахрияне» - из-за их способности выдавать себя за своих.
Помимо малой войны донцы отметились и рядом относительно крупных морских походов. В 1691 году 800 донцов ходили в поход на Азовское море (видимо на Кубань), разорив два черкесских и ногайских улуса. В 1692 году на Темрюк и Казылташ ходило 1 200 казаков (взято 130 чел. полона, освобождено 200 русских). В 1694 году ок. 1 000 казаков безуспешно ходило на Темрюк и Казылташ, позднее донцы вместе с запорожцами (700 чел.) разорили Чингарский городок на Чонгаре.
Среди прочих событий можно отметить разгром большого (500 - 1 000 чел., азовцы, ногаи, калмыки) отряда Кубек-аги под Черкасском в октябре 1692 года (от 50 до 100 чел. взято в плен).

Калмыцкий хан Аюка, числившийся союзником и даже подданным Москвы, фактически был себе на уме, поддерживая тесные связи с Крымом. Небольшие отряды калмыков регулярно совершали нападения на русские границы, фактически ведя малую войну против донских и яицких казаков, башкир и проч. Сам хан списывал эти нападения на частную инициативу.

***

Как указывают авторы, [«нарышкинский»] период войны «со всей ясностью показал тесную связь между военной активностью России на юге и ее политическими позициями в буферных и пограничных регионах». Заметная «военная пассивность и полное прекращение сколь-нибудь крупных наступательных операций силами царских войск немедленно отозвались ухудшением для русского государства ситуации в тех регионах, где лояльность местных «политий» царской власти была слабой и обставлялась рядом условий» (Сечь, калмыки). Таким образом, «скорейшее возобновление активных военных действий имело для России не только чисто военное (захват новых земель) и дипломатическое (демонстрация хоть каких-то успехов союзникам по коалиции) значение, но и было необходимо для укрепления влияния Москвы в тех пограничных регионах, на которые формально распространялось ее политическое верховенство».

Кампания 1695 года. Первый Азовский поход и взятие Казы-Кермена
скрытый текст


В январе 1694 года умерла царица Наталья Кирилловна и фактическая власть перешла в руки Петра. В скором времени это привело к резкой активизации боевых действий на крымско-турецком фронте.
Каким образом происходила выработка стратегического плана кампании и определялись ее цели неясно - в архивных документах этот процесс никак не отобразился.
Планы будущей кампании видимо обсуждались с Мазепой, Шереметевым и проч. с декабря 1694 года. К началу февраля в целом оформился план наступления на Азов (впервые как цель кампании упоминается в дневнике П. Гордона 6 февраля). 12 февраля был обнародован царский указ, извещавший заинтересованную общественность о посылке плавной рати на Азов «вешним ранним времянем». Шереметеву и Мазепе тем же указом предписывалось идти «для воинского же промыслу и для отвращения и удержания хана крымского с ордами от азовской помочи и обороны, на которые места пристойно». Прикрывать границу по Черте назначался воевода Севского разряда кн. П. Л. Львов, с товарищами - курским воеводой И. М. Дмитриевым-Мамоновым и чугуевским воеводой В. П. Вердеревским.
Устанавливались сроки сбора служилых людей в полки Шереметева - 1 апреля для «украинных, и резанских, и заоцких городов» и 15 апреля для «замосковных и низовых городов».
При этом конкретных задач Мазепе и Шереметеву не ставилось, в поход они должны были идти «в которое время пристойно» по «общему... совету и согласию» и «не отписываясь к... великим государем».
Несколько обескураженные внезапно свалившейся на них свободой Шереметев и Мазепа просили Москву все же дать им какие-то конкретные указания, однако последняя упорствовала и 13 марта 1696 года съехавшиеся в Белополье гетман и будущий фельдмаршал решили идти на реки Миус и Кальмиус, дабы не дать крымскому хану помочь Азову. Однако Москва этот план забраковала - 30 марта Шереметеву и Мазепе велели на Миус и Кальмиус не ходить, а идти «под городки турецкие, под которые будет удобнее и прибыльнее». Указанные в черновике документа Казы-Кермен и Ислам-Кермен в беловом варианте отсутствовали и Шереметев с Мазепой должны были видимо сами догадаться куда им совершенно самостоятельно следует идти.

Днепровский поход
Оба с этой задачей справились. Шереметев 10 мая вышел с войсками из Белгорода и 12 июня соединился у Переволочной с войсками Мазепы, вышедшего из Батурина 17 мая.
Днепровский поход, планировавшийся как вспомогательный, по масштабам в итоге превзошел Азовский. Общая численность объединенной армии составляла 68 000 - 73 000 человек (включая примерно 35 000 казаков Мазепы).
[При описании «азовского» периода войны авторы, по каким-то причинам, большей частью не приводят сведений о структуре войск участвовавших в кампаниях, хотя они имеются в использованной ими литературе.
Согласно диссертации А. В. Багро в состав войск Б. П. Шереметева входили московские чины, полк смоленской шляхты, копейный полк, 4 рейтарских полка, 8 солдатских полков, 5 стрелецких полков, корпорации белгородских донских, яицких и орешковских казаков и курских новокрещенов и слободские казаки, всего по росписи:

— 1 584 московских чина
— 636 чел. смоленской шляхты
— 148 городовых дворян Белгородского разряда
— 1 427 копейщиков Белгородского копейного полка
— 4 127 рейтар Белгородского (1 053), Обоянского (1 069), Ливенского (912) и Козловского (1 093) полков
— 9 761 солдат Белгородского (1 276), Яблоновского (1 237), Старооскольского (955), Хотмышского (1 518), Ливенского (1 124) полков, Добренского (1 159), Усманского (924), Смоленского (1568) полков
— 4 837 стрельцов московского (1 117), белгородского (1 145), курского (954) и двух смоленских (684 + 937) полков
— 425 донских, орешковских и яицких казаков и курских новокрещенов
— 5 896 слободских казаков

Итого: 28 841 человек (из них под Казы-Керменом были 25 273 чел.)

Армия Шереметева включала два воеводских полка - самого Б. П. Шереметева и С. П. Неплюева]*.
Как указывают авторы, помимо них имелся еще и воеводский полк И. М. Дмитриева-Мамонова, у Багро неучтенный и ранее назначенный охранять Черту. В его состав входили московские чины, городовые дворяне, Курский рейтарский и Курский, Козловский и Воронежский солдатские полки. Численность его не приводится (вероятно более 4 тыс. чел.).
[В состав войск Мазепы входили казаки всех 10 городовых полков, а также наемные кампанейские и сердюцкие полки. Точная их численность неизвестна и приблизительно оценивается в 35 000 человек. Мазепу сопровождали также 2 стрелецких полка - стольников и полковников Степана Стрекалова (656 стрельцов) и Григория Анненкова (?), общей численностью примерно в 1 тыс. человек]*.
В походе участвовали также запорожцы-сечевики - примерно 2 000 человек.

Около 14 июня войска Шереметева и Мазепы начали переправляться на правый берег Днепра у Переволочной. Переправа растянулась более чем на три недели и лишь 11 июля объединенная армия выступила от Переволочной к Казы-Кермену. Продвижению армии мешали многочисленные речные балки и к Казы-Кермену основные ее силы подошли лишь 24 июля. Еще до подхода основных сил к городу была послана «плавная рать» (300 русских служилых людей, казаки Мазепы и примкнувшие к ним сечевики), блокировавшая Казы-Кермен со стороны Днепра.

Силы турок в Казы-Кермене и прочих укреплениях оцениваются примерно в 4 000 человек. Крымский хан выслал на помощь туркам нураддина Шахин-Гирея, однако тот, стоя на левом берегу Днепра, ничем не смог помочь османам.

25 июля было начато рытье шанцев и строительство батарей, а 26 июля - бомбардировка крепости. Параллельно с бомбардировкой под одну из башен была подведена минная галерея. 30 июня взрыв мины обрушил угловую башню и часть стены Казы-Кермена и осаждающие пошли на штурм. После пятичасового боя турки оставили «большой город» и отступили в «малый» (замок). На следующий день остатки гарнизона (примерно 1 500 человек) сдались. Всего, таким образом, на взятие крепости ушло около недели.
Небольшая крепость Мустрит-Кермен (Тавань), располагавшаяся на острове рядом с Казы-Керменом, сдалась в тот же день. Турецкие городки на левом берегу Днепра (Мубарек-Кермен и Ислам-Кермен) были брошены бежавшими гарнизонами 2-3 августа.
[Помимо пленных, в Казы-Кермене и Мустрит-Кермене были взяты богатые трофеи - одних исправных пушек захвачено 58 штук. Потери Шереметева неизвестны, казаки Мазепы, по его отписке, потеряли в кампании 262 чел. убитыми и 342 ранеными]*.

Восстанавливать сильно пострадавший Казы-Кермен не стали и русско-казацкий гарнизон (200 солдат, 600 сердюков + сечевики) разместился в Мустрит-Кермене, переименованном в Тавань.

Осенью 1695 года, воспользовавшись снятием турецкой блокады, сечевики совершили большой набег на Очаков, разорив окрестности города.

* А. В. Багро Украинское казачество и первый Азово-Днепровский поход.

Первый Азовский поход
Отправившаяся к Азову армия состояла из трех «дивизий» - П. Гордона, Ф. Лефорта и А. Головина.
В состав «дивизии» Патрика Гордона входили Бутырский полк (Второй выборный, 894 чел.), 7 московских стрелецких полков (4 620 чел.) и 4 тамбовсих солдатских полка (3 879 чел.), всего - 9 393 человека, с нарядом и проч. - ок. 10 000 чел.
[«Дивизия» Автонома Головина включала преображенцев (1 200 чел.), семеновцев (938 чел.) и 6 стрелецких полков (4 785 чел.), всего - ок. 7 000 чел.
«Дивизию» Франца Лефорта составляли Лефортовский (Первый выборный) и несколько солдатских и стрелецких полков, всего ок. 10 000 чел.]*
Общая численность армии доходила видимо до 31 000 чел. В походе участвовало также ок. 6 000 донских казаков, а также другие формирования (астраханские татары, яицкие казаки, башкиры? калмыки?). С ними численность армии могла, по мнению авторов доходить до примерно 40 000 человек.
[Армия управлялась военным советом (Гордон, Лефорт, Головин), сам же юный 24-летний монарх предпочитал большей частью играть в «великого бомбардира»]*.

Изначально предполагалось, что «дивизия» Гордона, следующая из Тамбова сухим путем, соединившись с донскими казаками блокирует Азов до подхода основных сил. Последние («дивизии» Лефорта и Головина, с царем и осадной артиллерией) должны были водным путем спуститься по Оке и Волге до Царицына, оттуда перейти на Дон и (снова водой) спуститься к Азову.
Однако Гордон надолго задержался в Тамбове (прибыл в город 18 марта, вышел в поход 1 мая) и пришел к Азову только 27 июня. Основные силы выступили из Москвы 28 апреля, 6 июня достигли Царицына, 14 июня - Дона. Начав сплавляться вниз по реке 19 июня, 29 июня Лефорт и Головин высадились в районе Азова. К 5 июля все силы армии сосредоточились у города.

Гарнизон Азова накануне осады был усилен и насчитывал видимо ок. 6 000 человек. Помимо этого в окрестностях города действовали конные отряды, постоянно беспокоившие осадную армию - крымские татары (с нураддином), турецкая конница из состава гарнизона (Муртаза-ага) и сборный отряд упоминавшегося Кубек-аги (азовские татары, калмыки и проч.), всего видимо ок. 3 000 - 4 000 человек.

Осада шла в целом неудачно. Турки упорно сопротивлялись, успешно ведя минную войну и совершая вылазки. В середине июля в Азов перебежал [один из петровских любимчиков]* голландец Яков Янсен, указавший туркам слабое место русских позиций. Пользуясь указаниями перебежчика османы 15 июля совершили удачную вылазку на участке «дивизии» Гордона, перебив до 400 и ранив около 500 человек и захватив несколько пушек.
Предпринятый 5 августа штурм был отбит с большими потерями (до 1 500 чел.). 25 сентября была предпринята еще одна попытка штурма, снова закончившаяся провалом [и 27 сентября на военном совете решено было осаду прекратить. Отход армии проходил в тяжелых условиях - идущие от Азова войска подвергались постоянным нападениям татар, позднее возвращающиеся с Дона полки тяжело пострадали от начавшихся холодов. Боевые и небоевые потери армии были весьма велики]*. Турки, впрочем, тоже понесли тяжелые потери - выбито было вероятно до 2/3 гарнизона, включая и его командира.
Едва ли не единственным успехом операции стал захват турецких «каланчей», перекрывавших один из рукавов Дона (14 - 16 июля). На месте одной из них был устроен русский форт Сергиев (или Новосергиев), в котором при отходе был оставлен большой гарнизон (ок. 3 000 чел.), весьма стеснявший турок.
Главной причиной неудачи похода было видимо дурное руководство - изо всех главных командиров опытным военачальником был лишь П. Гордон, да и тот действовал небезупречно.

***
Результаты кампании, таким образом, оказались неоднозначными. На Днепре был достигнут полный успех - перекрыта важнейшая татарская переправа через реку, Черное море открыто для казацких набегов. Под Азовом русская армия потерпела неудачу, обзаведясь, однако, важным форпостом вблизи города (а ее «великий бомбардир» получил ценный урок).

* Н. Г. Устрялов История царствования Петра Великого. Том второй

Кампания 1696 года. Второй Азовский поход
скрытый текст


Второй Азовский поход

[Указ о новом походе на Азов был объявлен уже 27 ноября 1695 года. Местом сбора основных сил был назначен Воронеж. Здесь же, и в других местах, строились корабли флота, которым предполагалось блокировать Азов с моря.
Главнокомандующим сухопутной армией (Большим полком) в январе 1696 года был назначен генералиссимус боярин А. С. Шеин.
В состав Большого полка входили полки / «дивизии»:
— П. Гордона (Бутырский, 9 солдатских (4 тамбовских, 2 рязанских, 2 низовых) и 7 стрелецких полков; 369 начальных людей, 9 060 солдат, 4 688 стрельцов, всего - 14 117 чел.)
— А. Головина (преображенцы, семеновцы, 9 солдатских, 7 стрелецких полков; св. 300 начальных людей, 8 520 солдат, 4 909 стрельцов, всего - св. 14 000 чел.)
— К. Ригимона (7 белгородских солдатских полков; 178 начальных людей, 10 299 солдат, всего - 10 477 чел.).
Помимо этого в состав армии входило 3 816 московских чинов (3 500 в 27 ротах + 316 завоеводчиков, есаулов и проч.). К ним должны были добавиться низовые стрельцы и казаки и казаки яицкие (всего 500 чел.), донские казаки (5 000), 6 городовых малороссийских полков Мазепы (15 000), калмыки Аюки (3 000).
Назначенный адмиралом Ф. Лефорт командовал «морским караваном» (29 судов), к которому было приписано ок. 4 500 солдат (преображенцы, семеновцы, новоприборные солдаты).
Всего, таким образом, русских служилых людей должно было быть ок. 47 000, вместе с казаками и калмыками - св. 70 000 чел]*.
Фактическая численность армии вероятно отличалась от приведенной. Как указывают авторы, полки Мазепы, под командованием наказного гетмана, черниговского полковника Я. К. Лизогуба пришли к Азову только 17 июня (а численность их возможно была выше нарядной - до 20 000 чел.), низовые служилые люди - 30 июня, а калмыки Аюки пришли уже после капитуляции Азова.

Передовые части русской армии появились под Азовом в последних числах мая, сосредоточение сил было, в целом, завершено к 7 июля.

«Морской караван» (вместе с Петром) пришел к Азову 18 мая. 19 мая в море у Азова вышло 9 галер под командованием Петра, однако 20 мая они вернулись к Азову из-за мелководья. В тот же день стоявшие у Азова турецкие суда были атакованы донскими казаками, потопившими 2 турецких корабля и 9 тунбасов (мелких судов использовавшихся для перевалки грузов). Как отмечают авторы позднее этот успех был приписан Петру и петровскому флоту, в деле не участвовавшим. В целом же, как отмечается, основную роль в блокировании Азова с моря сыграли не петровский флот и даже не донские казаки, а береговые укрепления устроенные П. Гордоном.

Турки не сумели в полной мере восстановить боеспособность Азова после предыдущей осады. Подкрепления в город начали прибывать с января 1696 года и к началу новой осады численность гарнизона составляла вероятно 4-5 тысяч человек. Ветеранов первой осады среди них осталось очень мало, большую часть гарнизона составляли видимо новоприборные янычары и прочие османские служилые люди, собранные с бору по сосенке, не имевшие боевого опыта и часто малопригодные к службе. Часть подкреплений в город до начала осады попасть уже не успела, оставаясь на подошедших с моря судах (по разным оценкам - от 1,5 до 4 тыс.)
Как отмечают авторы, вопреки ранее высказывавшимся предположениям**, сколько-нибудь заметного числа ахреян в составе гарнизона не имелось.
Разрушенные каменные укрепления города турки восстановить не успели, заменив по возможности дерево-земляными. Не были срыты и фортификационные сооружения русских устроенные во время первой осады, что существенно облегчило жизнь осаждающим.
К югу от Азова, на реке Кагальник, в ходе осады располагались конные турецкие и татарские отряды, тревожившие осадную армию (татары, турки, ногаи, черкесы). Ими руководили кафинский наместник Муртаза-паша, нураддин Шахин-Гирей и неоднократно уже упоминавшийся Кубек-ага. Перед самым падением города на Кагальник пришел с большим отрядом еще и калга Девлет-Гирей. Общее численность отрядов стоявших на Кагальнике единовременно, по мнению авторов, не превышала 7 тыс. человек и на ход осады их деятельность серьезно не повлияла.

Сама осада на этот раз велась куда более успешно. Город был полностью блокирован, энергично велись инженерные работы, 16 июня была начата бомбардировка Азова. Положение гарнизона быстро ухудшалось и 18 июля он вступил в переговоры о сдаче, а 19 июля капитулировал. 21 июля без боя сдался и форт Лютик (Сед-Ислам), блокировавший один из рукавов Дона.
Развивать успех Петр по каким-то причинам не стал, отказавшись и от предлагавшегося похода на Кубань, даже силами калмыков.
Основные силы русской армии покинули Азов 16 августа. В городе был оставлен внушительный гарнизон (8 - 10 тыс. чел.) под командованием стольника кн. Петра Григорьевича Львова.

* Н. Г. Устрялов История царствования Петра Великого. Том II и М. М. Богословский Петр I. Материалы для биографии. Том I.
** По А. Сеню костяк гарнизона составляли 500 ахреян.

Днепровский район

Б. П. Шереметеву и Мазепе, как и в прошлый раз, была предоставлена свобода рук - «тот поход велено положить на их разсуждение». Мазепа предлагал в этот раз идти на Очаков, однако в итоге на Очаков гетман и белгородский воевода не пошли, почти все лето простояв с основными силами на реках Орчик и Берестовая [правые притоки Орели], карауля крымского хана стоявшего, в свою очередь, без дела на Молочных водах. 1 сентября армия была распущена.

Помимо этого, летом к Тавани (гарнизон которой к этому времени большей частью разбежался) для охранения был послан с отрядом С. П. Неплюев (Белгородский солдатский полк, стрелецкий полк И. Дурова, белгородские донские казаки и проч., всего 2 500 чел.). По предложению Неплюева была восстановлена крепость Муберек-Кермен (теперь Шингерей). Позднее было начато и восстановление Казы-Кермена.

Запорожцы-сечевики, пользуясь открытием Днепра, совершили в этом году несколько крупных походов. В апреле большой отряд казаков (по одним сведениям 500 сечевиков, по другим - 2 000 сечевиков и 2 000 наемников Мазепы) захватил 9 турецких судов у Очакова. Позднее другой отряд (300 - 340 сечевиков) напал на Козлов (Гезлев, Евпатория), но на обратном пути почти целиком попал в плен. Вышедшие в море в конце июня сечевики (1 740 чел. на 40 судах) захватили 2 турецких судна у Кафы.

Венское соглашение

Кампания 1695 года способствовала активизации русской внешней политики и росту заинтересованности во взаимодействии с союзниками. К этому времени Россия, фактически входившая в антитурецкую Священную лигу, формально была связана союзным договором только с Польшей. Активизировавшее боевые действия против турок петровское правительство очевидно желало упрочить позиции России в рамках союзной коалиции. Еще более актуальным этот вопрос сделала смерть Яна Собеского летом 1696 года и возникшая, в связи с этим, угроза выхода из войны Польши.

В декабре 1695 года в Вену в качестве посланника был отправлен дьяк Посольского приказа Козьма Нефимонов. Целью его миссии было заключение прямого наступательно-оборонительного союза с императором на срок от 3 до 7 лет.
До Вены посланец русского царя добрался в марте 1696 года. Переговоры с цесарцами оказались весьма сложными и затянулись в итоге на целый год. Затягиванию переговоров способствовали сложности коммуникации с Москвой*, ошибки самого посланника и разного рода внешние обстоятельства.
Так, по настоянию представителей Венеции, в изначально двусторонний договор была, качестве участницы, включена и Республика Св. Марка. Позднее, по инициативе цесарцев, в соглашение решили было включить и Польшу, но затем от этого отказались.
На ход переговоров влияло и положение на фронтах. Так, цесарцы, изначально желавшие заключения договора на максимальный срок (в идеале - бессрочного), после завершения войны Аугсбургской лиги и высвобождения сил имперской армии на западе, радикально переменили позицию и настаивали теперь на минимальном трехлетнем сроке.
Договор был подписан 29 января / 8 февраля 1697 года. В Москве его текст был получен 28 февраля 1697-го, однако обмен ратификационными грамотами завершился лишь 12 января 1698 года.
В соответствии с договором стороны обязались вести войну с турками, поддерживая и информируя друг друга и не заключая сепаратных договоров с врагом. Прежние обязательства сторон друг перед другом и перед другими державами (Польша) сохранялись. Договор заключался на 3 года (с момента подписания) и мог быть продлен.

По итогам венских переговоров дипломатическая конструкция антитурецкой коалиции выглядела следующим образом:
1) «Святой союз» между папой римским, императором, Венецией и Польшей (бессрочный — до победы)
2) «Вечный мир» с оборонительным (без срока действия) и наступательным (до конца войны) союзами между Россией и Речью Посполитой
3) «Венский союз» между императором, Россией и Венецией (на 3 года, с возможной пролонгацией).

* Цикл «запрос посланника из Вены - получение инструкций из Москвы» занимал от 2-2,5 (когда Петр был в Москве) до 3-3,5 (когда царь был под Азовом) месяцев.

***
Важнейшим результатом кампании стало взятие Азова. Падение города существенно ухудшало связь Крыма с Кубанью и Черкесией и открывало донским казакам свободный выход в море (для предотвращения которого туркам пришлось спешно усиливать оборону Керченского пролива).

Боевые действия в 1697 - 1700 годах
скрытый текст
После всплеска в 1695 - 1696 годах военная активность русского государства снова пошла на спад и оно фактически вернулось к оборонительной стратегии. Как отмечают авторы, смена стратегии была не сознательным решением, а результатом сочетания нескольких факторов - отъезда Петра в Великое посольство, смены командования Белгородского разряда и активизации противника, пытавшегося вернуть потерянное.

1697 год

Донской район
В донском районе русское правительство ожидало попытки отбить Азов и к городу была послана большая армия - Большой полк под командованием того же А. С. Шеина.
[По наряду в состав армии должны были входить 5 429 московских чинов, 990 чел. смоленской шляхты, 3 152 копейщика и рейтара (в трех полках), 9 695 выборных солдат (в полках Лефорта и Гордона), 4 500 солдат (в 5 полках), 5 817 стрельцов (в 6 московских и 2 смоленских полках), 1 067 слободских казаков Острогожского полка, 3 825 донских казаков, 3 000 калмыков, всего 37 475 человек (без донцов и калмыков - 30 650). Фактически на службу явилось 33 779 человек]*.
Шеин пришел к Азову 5 июня и практически без дела простоял здесь до начала августа. Турки его не беспокоили, ограничившись устройством нового города Ачуева в низовьях Кубани. Единственным заметным событием стал крупный бой с татарами 20 июля. По реляции самого Шеина к русскому лагерю пришло будто бы 16 000 татар, черкесов, янычар и проч., бой с которыми («зело велик и страшен») окончился решительной победой русских. Как отмечают авторы, по сообщению того же Шеина, в «великом и страшном» бою русские не потеряли ни одного человека, а татары ок. 70 чел. По оценке П. Гордона силы противника не превышали 6 000 чел., а сам бой был скорее демонстрацией.

Оборона Тавани

На Черте татары весной большими силами (нураддин и 6 000 татар) атаковали Тор, спалив его посад. Отряды татар приходили также под Валки и Новый Перекоп.

В Днепровском районе русское командование планировало большой поход на Очаков. Способного и опытного Б. П. Шереметева на посту воеводы Белгородского разряда сменил бесталанный боярин кн. Яков Федорович Долгоруков. Товарищами его были младший брат, стольник кн. Лука Федорович Долгоруков (назначенный севским воеводой) и курский воевода думный дворянин Семен Протасьевич Неплюев. Общие силы Долгорукова и Мазепы авторы оценивают примерно в 60 000 человек (по тридцать тысяч и у того и у другого).
Изначально поход планировался как «водяной морской». С. П. Неплюев должен был принять в Брянске суда и припасы и передать их у Переволочной Мазепе и Долгорукову. Отсюда последние должны были идти на судах до Очакова.
Однако встретившиеся 18-19 апреля Мазепа и Долгоруков решили вместо Переволочной идти к Новобогородицку и грузиться на суда уже здесь. В целом, как отмечают авторы, при оценке кампании складывается впечатление, что и гетман и белгородский воевода вообще в бой не рвались, опасаясь неудачи и не желая за нее отвечать.

Соединившись на Коломаке 26 мая, 24 июня Мазепа и Долгоруков пришли к Новобогородицку. Л. Ф. Долгоруков был с частью сил (4 565 человек) оставлен на Коломаке «для охранения» от татар.
Неплюев пришел к Кодаку уже 2 июня, однако перевод судов через днепровские пороги вылился в затяжную эпопею, завершившуюся лишь 15 июля, когда воевода «объявил» суда Долгорукову (часть судов и лодок была потеряна при прохождении порогов). Основные силы армии к этому времени уже перешли на правый берег Днепра и стояли ниже порогов.
18 июля все еще стоявшие у порогов Мазепа и Долгоруков получили известия о появлении татар у Тавани. По «татарским вестям» Долгоруков отправил подкрепления младшему брату на Коломак (1 200 чел.) и запросил (для него же) подкреплений у А. С. Шеина, стоявшего под Азовом. Подкрепления были посланы и к Тавани, за ними к городку двинулись с основными силами, следующими частью сушей, частью на судах, и сами гетман и воевода.
25 июля Мазепа и Долгоруков пришли к Казы-Кермену и занялись укреплением Тавани.

Османы в кампании 1697 года планировали восстановить свои позиции в низовьях Днепра. В Очаков был направлен силистрийский [т. е. очаковский же] паша Юсуф со значительными силами. Ему поручалось восстановить запущенные укрепления Очакова, а затем идти под днепровские городки.
Устроив в Очакове «новый город» Юсуф-паша по левому берегу Днепра двинулся к Тавани.



30 июля к Тавани подошли основные силы турок и крымского хана, вставшие на левом берегу у Ислам-Кермена. «Ошанцевавшись» и установив артиллерийские орудия, турки принялись обстреливать Шингерей из мортир, пушек и «мелкого ружья». 2 августа турки и татары перешли было на Таванский остров у Шингерея, но были отбиты. В тот же день по правому берегу Днепра под Казы-Кермен пришла Белгородская орда во главе с сераскиром Гази-Гиреем. Ногайцы выманили из шанцев и разгромили стоявший у Казы-Кермена отряд нежинских казаков, потерявший ок. 200 человек.
10 августа к Тавани пришла турецкая флотилия поднявшаяся вверх по Днепру от Очакова.

Мазепа и Долгоруков видимо не особенно верили в удержание Тавани и вскоре решили отступить, ссылаясь на нехватку припасов. Последнее, как отмечают авторы, вызывает большие сомнения - припасы собирались для долгого похода к Очакову.
20 августа гетман и белгородский воевода оставили район Тавани, уйдя вверх по Днепру. Морские суда были оставлены частью в Сечи, частью в Тавани (последние позднее разбиты турецкой артиллерией). [Долгоруков к началу сентября пришел на Коломак, где соединился с братом]**.

В Тавани был оставлен думный дворянин Василий Борисович Бухвостов, сидевший здесь воеводой и ранее. С ним было оставлено ок. 5 000 чел. - 2 231 русский служилый человек (Курский солдатский полк, бывший в гарнизоне и раньше, новоприборный солдатский полк и по половине московских стрелецких полков Василия Елчанинова и Михаила Кривцов), примерно столько же казаков Мазепы и 500 сечевиков, которым было дано жалованье «чтоб им сидеть в городе неотступно до весны».
Шингерей и Казы-Кермен были при отходе главной армии брошены. Казы-Кермен Бухвостов успел 21 августа снова занять гарнизоном, однако брошенный Шингерей был занят турками и использован при осаде Тавани.
4 сентября в Тавань прорвались посланные гетманом и Долгоруковым подкрепления - ок. 1 800 чел. (491 стрелец с полковником Василием Елчаниновым, 340 казаков Мазепы и 957 сечевиков с кошевым атаманом Григорием Яковенко).

Дождавшись подхода подкреплений турки перешли к решительным действиям. 6 сентября 36 турецких судов поднялись по Днепру выше Тавани, блокировав крепость и обстреливая русские позиции. У Тавани активно рылись траншеи и оборудовались новые батареи.
8 сентября был начат обстрел Казы-Кермена. Здесь русский гарнизон оборонялся в малом городе / замке, уцелевшим после осады 1695 года. 9 сентября турки пошли на штурм замка, но были отбиты. 14 сентября осаждающим удалось обрушить часть стены взрывом мины, однако новая попытка штурма также была отражена. К 28 сентября турецкая артиллерия снесла до подошвы половину стены замка, однако новых попыток штурма турки отчего-то не предпринимали и 28-го числа совсем ушли от Казы-Кермена.



В конце сентября к Тавани вновь пытались прорваться запорожцы (800 человек с наказным кошевым Федоренко), однако турецкая флотилия не дала им пройти к городу.
Под самой Таванью турки к концу сентября вывели траншеи в ров и 25 сентября, взорвав 2 мины, пошли на приступ. Мины оказались взорваны неудачно и причинили большой ущерб самим осаждающим, однако османы упорно атаковали и трижды «з знаменами взбегали» на стену, каждый раз отбрасываясь защитниками. Два из трех водруженных турками знамен были захвачены обороняющимися.
Провал штурма не заставил османов отступиться, осадные работы продолжались еще две недели. Лишь в ночь с 9 на 10 октября, узнав о подходе русской армии противник начал отступать и 11 октября покинул окрестности днепровских городков.

А. С. Шеин, узнав о положении на Днепре, уже 3 августа приказал П. Гордону (8 363 чел., 23 пушки) спешно идти к Валуйкам, а оттуда - на соединение с Мазепой и Долгоруковым. Помимо этого подкрепления были посланы на Черту - в Новый Оскол, Изюм, Царев-Борисов, Маяцкий и на Коломак.
23 сентября в Опошне [у р. Мерло] состоялся военный совет [Долгоруков, Мазепа, Гордон]** решивший послать к Тавани 20 или 30 тыс. служилых людей и казаков. Царскими служилыми людьми должны были командовать П. Гордон и Л. Ф. Долгоруков. Турки, впрочем, ушли от Тавани задолго до подхода русских войск [Гордон и Л. Ф. Долгоруков 15 октября был только в районе Орели]**.

В обороне Тавани участвовало, в общей сложности, ок. 6 500 человек (по отписке Бухвостова - 6 260), погибло (согласно той же отписке) 602 человека, ранено было 1 185.
Относительно сил противника имеются разные сведения. Максимальная оценка принадлежала воеводе Бухвостову - 41 800 турок с 4 пашами: «с пашею с Ысупом — янычан и спаев и чжебеджей конных и на судах семнатцать тысяч, с пашею с Алеем — янычан волохов, сербен и мылтян восмь тысяч, да на каторгах, на голетах, на фуркатах с пашею Мемет Дербишем — три тысячи восмьсот, с пашею з Гасаном, которой зимовал в Ачакове, — тринатцать тысяч», пушек с ними «в шанцах за турами — больших ломавых дватцать три пушки да пять
мозжер, а на каторгах и на голетах — больших ломавых по пять, малых по десяти
пушек, на фуркатах — по пяти пушек на судне» плюс 100 тысяч татар с ханом и сераскером. Потери противника Бухвостов оценивал в 4 500 убитыми (4 000 под Таванью и 500 под Казы-Керменом).
Волохи-перебежчики сообщали, что турок было 23 000 чел. - 8 000 с Юсуфом-пашой, 5 000 с упомянутым Алеем и 10 000 с Келчауш-пашой / Мемет Дербишем и флотом. Помимо этого с ханом пришло 4 000 сейменов.
Посольский приказ в официальном отчете силы турок оценивал в 30 000 чел., Белгородской орды - в 10 000 чел. турецкий флот - в 38 боевых (22 галеры и 16 галиасов) и 22 грузовых судна. Потери турок оценивались в 4,5 тыс. человек.
По мнению самих авторов, пехоты враг имел вероятно от 27 до 32 тыс. человек (турки плюс крымские сеймены), конницы - 30-35 тыс. человек (20 тыс. крымцев и 10 тыс. Белгородской орды).

Одним из последствий неудачной осады Тавани стала смена крымского хана. Из под Тавани Селим-Гирей был отозван в Стамбул «для некакого совету». Его место занял калга Девлет-Гирей (официально правил с 1699 года).

* Н. Г. Устрялов История царствования Петра Великого. Том III.
** П. Гордон. Дневник. 1696 - 1698.

1698 год

Днепровский район

Русское правительство не желало отказываться от активных действий - уже 1 декабря 1697 года Долгорукову и Мазепе было приказано в следующем году вновь идти к Тавани и Очакову. Товарищами Долгорукова вновь назначались Л. Ф. Долгоруков и С. Н. Неплюев, к ним добавился также чугуевский воевода Степан Коробьин.

В феврале 1698 года татары вновь большими силами (калга Шахбаз-Гирей и 10 - 12 тыс. татар) атаковали Изюмскую черту. Ущерб оказался весьма значительным - было угнано до 10 тыс. человек полона.

Зимой-весной от языков и перебежчиков были получены сведения о новом походе османов к Тавани. Совещавшиеся 28 - 31 марта в Путивле Мазепа и Долгоруков решили в этом году снова идти к Тавани, выслав вперед себя подкрепления для тамошнего гарнизона.

Выйдя из Белгорода 15 мая, кн. Я. Ф. Долгоруков в конце мая соединился с младшим братом и Неплюевым на Коломаке, а в июне - с Мазепой. Защищать Черту был оставлен С. Коробьин (3 466 чел.). В конце июня, «по татарским вестям», к нему на подмогу был послан Л. Ф. Долгоруков с Мценскими солдатским и рейтарским полками и слободским Острогожским полком.
К Тавани соединенная армия пришла только 21 июля.

Турки и татары в этом году видимо действительно собирались идти к Тавани. По полученным от языков сведениям в Очаков к этому времени пришли силистрийский паша Юсуф (12 000 чел.) и османская эскадра (ок. 70 разнотипных судов, 9 606 человек). Крым обещал выслать в поход 20 000 конницы и несколько тысяч пехоты. Всего противник, таким образом мог собрать до 45 000 чел.

Логика дальнейших событий из текста неясна. Как пишут авторы, узнав о намерении Долгорукова и Мазепы идти к Перекопу (?!)*, крымский калга потребовал от турок перебросить войска Юсуф-паши в Крым для защиты полуострова. 29 июня татары и турецкая конница атаковали лагерь стоявших обозом Мазепы и Долгорукова и были отбиты после многочасового боя. 3 августа Долгоруков и Мазепа решили к Перекопу не ходить, а вместо этого послать к Очакову сборное войско на судах (примерно 10 000 русских служилых людей и казаков), однако «поход окончился безрезультатно, поскольку воеводы не рискнули пройти между Очаковым и Кинбурном».

Так или иначе, турки и татары в этом году к Тавани не пошли, а Мазепа и Долгоруков, постояв какое-то время у Ислам-Кермена, вернулись назад.
Относительно численности русской армии в этом походе имеются разные сведения. [По наряду у Долгорукова должно было видимо быть около 60 000 человек (включая св. 2 000 донцов и калмыков), а со слободскими? казаками 81 000 - 84 000 человек. Фактически на 28 июля имелось ок. 40 000 человек]**.

* Ранее в тексте о таком намерении не сообщалось.
** Петрухинцев Н. Н., Никитина А. А. Последний натиск на степь в XVII столетии: военная кампания 1698 г. как финал «петровской войны» с Турцией

Донской район

В Азов в этом году был послан Рязанский полк А. П. Салтыкова, [по наряду - 12 417 человек]*фактически, на 5 июня - 3 984 человека. Противник его не беспокоил.
Дабы воспрепятствовать походам донских казаков на Черное море в Керчь была послана турецкая флотилия (13 галер), все лето простоявшая в Керченском проливе.
В регионе продолжалась и обычная малая война всех со всеми.

* Петрухинцев Н. Н., Никитина А. А. Последний натиск на степь в XVII столетии: военная кампания 1698 г. как финал «петровской войны» с Турцией

1699 - 1700 годы

7 / 17 октября 1698 года было объявлено о перемирии между турками и членами антитурецкой коалиции - на время проведения переговоров в Карловице (Сремских-Карловцах). 14 /24 января 1699 года Россия заключила с турками двухлетнее перемирие.
Активных боевых действий в это время стороны уже не вели, однако малая война продолжалась повсеместно.

***

Таким образом, на завершающем этапе войны в боевые действия на «русском фронте» оказалась в значительной мере вовлечена сама Османская империя. Турки потеряли Азов и нижнеднепровские крепости, попытки вернуть последние провалились, однако османам удалось остановить дальнейшее продвижение русской армии и удержать Очаков.

Война на Северном Кавказе и в Северном Прикаспии
скрытый текст
Под Северным Кавказом тут у авторов понимается в основном то, что во времена Кавказской войны именовалось Левым флангом - пространство между Кабардой и Каспием.
Османские войска здесь совершенно не появлялись, крупные силы крымцев появлялись трижды - в 1688 году калга приходил разорять терские городки; в 1689 году крымцы осаждали Терки; в 1697 году крымцы, теперь возглавляемые калгой, снова осаждали Терки. Детали этих походов и осад практически неизвестны. Помимо этого кто-то из крымских Гиреев - калга, нураддин, султаны, почти постоянно стоял в Кабарде, обеспечивая лояльность местных черкесов.

Из местных владетелей наибольшие проблемы России создавал тарковский шамхал Будай, формально числившийся в русском подданстве, но давно не получавший государева жалованья. Шамхал постоянно захватывал выброшенные на берег штормами торговые русские и персидские суда, игнорируя требования русских властей о возврате людей и товаров, а с 1687 года начал уже и прямо нападать на русские владения, посылая людей под Астрахань и в другие места. В 1689 году шамхал вместе с крымцами и черкесами осаждал Терки. Единственным желанием шамхала было при этом возобновление государева жалованья.

В 1688 году в регионе впервые появляются беглые донские казаки-старообрядцы. Часть из них поселилась на Куме (в урочище Можары - нынешний Буденновск) во владениях князя Большой Кабарды Мисоста Казыева (вскоре большая часть поселенцев ушла отсюда к шамхалу), а большая часть во владениях шамхала, на острове Аграхань. Устроившись на Аграхани, раскольники занялись морским разбоем (1690 год) и весьма преуспели - морское сообщение с Терками оказалось фактически прервано, а русско-персидская торговля терпела большой урон. На промысел в море ходило до 5 раскольничьих стругов (по 70 человек на каждом), т. е. всего до 350 человек, включая 50 людей самого шамхала. В октябре 1691 года обнаглевшие раскольники пытались даже захватить посланного в Терки морем нового воеводу - Василия Нарбекова.
Дабы решить, наконец, этот вопрос русское правительство в 1692 году отправило шамхалу казну, одновременно послав какие-то войска на Аграхань. Шамхал согласился вывести раскольников с Аграхани - «с полтораста человек» из них пришли на Терек с повинной, остальные («человек с семьсот, кроме жен и детей») ушли на Кубань, но по дороге были атакованы и разгромлены на Сунже кем-то из местных владельцев (сентябрь 1692 года). Детали этого разгрома, число побитых и уцелевших раскольников, состав победителей и проч. чрезвычайно разнятся в показаниях разных свидетелей. В любом случае, какая-то часть раскольников уцелела и благополучно дошла до Кубани, соединившись с тамошними ахреянами.

Посылка казны шамхалу оказалась одноразовым действием и уже в 1693 году он вернулся к прежним занятиям. Вскоре к шамхалу вернулась и какая-то часть раскольников, с весны 1694 года вновь занявшись морским разбоем. Постоянно на Аграхани жило теперь, впрочем, немного людей и большая часть раскольников видимо эпизодически приходила на промысел с Кубани. Окончательно справиться с морским разбоем русским властям удалось видимо лишь на рубеже веков, заведя в Астрахани морскую «яхтенную» флотилию.
В 1697 году шамхал вновь помогал крымцам осаждать Терки (безрезультатно).

В последние годы войны обострились отношения татар и Аюки. В 1696 разные группы ногаев, ранее подчинившихся калмыцкому хану (едисанцы и проч.), откочевали на Кубань и передались под власть Крыма. Аюка ответил на это масштабными походами на Кубань. Так, на рубеже 1697 - 1698 года на Кубань ходили сыновья хана Гунджаб и Санджаб с 6 000 калмыков, отогнав у ногаев несколько десятков тысяч лошадей и взяв 200 пленных.
Сам Аюка, вместе с племянником Мункотемир и 20 000 калмыков в конце 1697 года ходил в верховья Кубани и Кабарду, громя ногаев и черкесов и отогнав 17 000 лошадей.

В целом, к концу войны влияние Крыма в регионе снизилось, часть черкесских владетелей и традиционно многовекторных ногаев выражала даже желание перейти в русское подданство. В 1698 году замириться с русскими возжелал и шамхал. Существенно возросло влияние Аюки, в начале войны ограничивавшегося нападениями на наиболее слабых кумыкских владетелей, а к концу 1690-х предпринимавшего уже масштабные походы против соседей.
Русское правительство здесь придерживалось, по мнению авторов, «сугубо оборонительной стратегии, стремясь сохранить имеющиеся позиции и лишь отвечая на нападения противника».

Война и идеология: распространение информации и презентация событий в публичном пространстве
скрытый текст
Как отмечают авторы, война 1686 – 1700 годов была первым в истории России конфликтом материалы о котором российские власти систематически передавали европейским газетчикам. Эта практика ненадолго прервалась после переворота 1689 года, но позднее возобновилась. При этом публикации зарубежной печати использовались и во внутриполитической борьбе. Так, в 1680-х статьи иностранных газет, основанные на переданных кн. В. В. Голицыным материалах, переводились, включались в куранты и зачитывались в Думе. Информация о военных усилиях русского государства распространялась также через русских резидентов за границей, иностранных в России и проч.

Население самой России информировалось о военных событиях традиционным способом - сообщения разного рода зачитывались в церквах и выкликались на торгах. С 1695 года сведения о военных действиях начинают распространяться также посредством рукописных сборников. Как отмечают авторы, соответствующие тексты основывались на официальных документах, а инициатором их распространения был видимо близкий в то время к Петру думный дьяк Андрей Виниус.

Из прочих нововведений можно отметить триумф устроенный в Москве возвращавшемся после взятия Азова войскам. За Большим каменным мостом через Москву-реку была возведена триумфальная арка, с которой А. Виниус читал стихотворные поздравления Ф. Я. Лефорту и А. С. Шеину. По другой версии, поздравления «по письму» зачитывал, через «великую жестяную трубу» с раструбом, вставший на арке «в скрытном месте» подьячий Посольского приказа И. Герасимов, «и та ево речь всему народу была слышна и явна будто гром гремел».

Российская дипломатия на завершающем этапе войны. Константинопольский мир
скрытый текст
Взятие Азова породило у Петра надежды на успешное продолжение войны. В марте 1697 года в дипломатическое турне по Европе отправилось Великое посольство, основной задачей которого было укрепление и расширение антитурецкого союза. Довольно быстро выявилась тщетность этих надежд. Катастрофический разгром османской армии при Зенте (11 сентября 1697-го) сделал поражение турок неизбежным, а надвигающийся конфликт вокруг испанского наследства, требовал скорейшего высвобождения сил империи для борьбы на западе. Этого же хотели будущие союзники Габсбургов в Войне за испанское наследство, Англия и Голландия, выступившие посредниками в переговорах с турками. Предварительные консультации о заключении мира начались уже в декабре 1697 года.
Неизбежность скорого замирения союзников с турками вскоре стала ясна и Петру, посетившему, вместе с Великим посольством, Вену (июнь - июль 1698 года). Сам Петр к этому времени еще не определился с будущим турецкой войны - продолжать ли воевать с османами в одиночку или добиваться своих целей на совместных мирных переговорах с Портой. Так и не сделав окончательного выбора, царь решил оставить русского представителя для участия в предстоящем мирном конгрессе.
Этим представителем стал один из руководителей Великого посольства, опытный дипломат* думный дьяк Прокофий Богданович Возницын, произведенный в специально придуманный чин «думного советника». Возницыну были даны официальные полномочия для заключения мирного договора и неофициальная инструкция саботировать работу конгресса.

Мирный конгресс открылся в октябре 1698 года и проходил в лагере устроенном в полях у Карловиц (Сремских-Карловиц). Переговоры с турками представители четырех держав-союзниц (Габсбурги, Венеция, Польша, Россия) вели раздельно и не напрямую, а посредством медиаторов-посредников (англичан и голландцев).

Возницын, войдя в прямой контакт с руководством турецкой делегации, в рамках данных ему инструкций, пытался сорвать конгресс - туркам было неофициально предложено заключить с Россией временное перемирие, продолжив войну с другими державами. Успеха эта попытка, впрочем, не имела.
Камнем преткновения в официальных переговорах с османами стала судьба днепровских городков - турки категорически настаивали на их возвращении. Поддержки у союзников в этом вопросе Возницын не нашел, времени на получение инструкций от Петра не имел (дать необходимую отсрочку союзники также не пожелали) и предпочел ограничиться заключением временного перемирия. 14 / 24 января 1699 года между Россией и Османской империей было заключено перемирие на 2 года. Условия окончательного примирения должны были определиться на новых переговорах.

16 / 26 января были подписаны мирные соглашения между другими участвовавшими в войне державами. Габсбурги заключили с турками перемирие на 25 лет, получив Венгрию, Славонию и Трансильванию. Польша подписала с турками Вечный мир, получив назад Подолию с Каменцом и Правобережную Малороссию. От имени Венеции был подписан предварительный договор (позднее утвержден правительством республики) - венецианцы получали Далмацию, Ионические острова и Морею. Все союзники России при этом поступились частью контролируемых территорий - поляки, в частности, вернули османам ряд крепостей в Молдавии.

Петр к весне 1699 года определился в целом с перспективами своей внешней политики - воевать было решено со шведами, а с турками, соответственно, мириться. Летом 1699 года в Стамбул было отправлено новое русское посольство, во главе с думным дьяком Емельяном Игнатьевичем Украинцевым и дьяком Иваном Чередеевым.
Послов на этот раз отправили морем - на свежепостроенном на Дону корабле «Крепость» (46, по другим сведениям 36 пушек, экипаж большей частью из иноземцев + 111 преображенцев и семеновцев).
В августе 1699 года «Крепость», сопровождаемая ведомой лично Петром Азовской флотилией пришла к Керченскому проливу. После двухнедельных переговоров с османами последние согласились пропустить посольский корабль в Стамбул и 6 сентября он прибыл в турецкую столицу.

Переговорная позиция России сводились к следующему: заключение мира или перемирия на длительный срок; сохранение всех занятых русскими территорий; прекращение выплаты поминок Крыму; обмен пленными; взаимная свобода торговли; свобода православного исповедания; передача Гроба Господня православным. Последние три позиции рассматривались как дополнительные и по ним допускался компромисс.
Турки, в свою очередь, официально желали возврата к довоенному положению по всем позициям.
Главным камнем преткновения на переговорах вновь стали днепровские городки - турки требовали их возврата в полной сохранности, русская сторона отдавать поначалу отказывалась вообще.
Переговоры проходили в сложнейших условиях - с трудом преодолевавшему сопротивление оппонентов Украинцеву приходилось одновременно отбиваться от Петра, жаждавшего поскорее начать войну со шведами. Так, получив от Петра в феврале 1700-го указание согласиться на передачу туркам днепровских городков, Украинцев его фактически игнорировал, добившись в итоге приемлемого для России компромисса.

Итогом трудных переговоров стало заключение 3 / 14 июля 1700 года Константинопольского мирного договора.
По условиям договора стороны заключали перемирие на 30 лет. Город Азов с прилегающими территориями («старые и новые городки, и меж теми городками лежащая… земля… вода») переходил к России. Земли к востоку от Азова на 10 часов «ездою конскою обыкновенным… обычаем» также переходили к России. Территория днепровских городков возвращалась туркам, однако сами городки полностью разрушались (в течении 30 дней после ратификации договора) и строительство новых укреплений здесь запрещалось.
Часть крымских и турецких земель Северной Таврии объявлялась буферной зоной - здесь разрешались свободные промыслы и запрещалось строительство новых поселений.
Выплата поминков Крыму отменялась, запрещались взаимные набеги, устанавливались условия обмена пленными.
Вопросы свободы торговли, свободы веры и Гроба Господня были отложены на будущее.
Помимо прочего, как отмечается, договор заключался напрямую с султаном, без участия Крыма, дипломатический статус которого соответственно резко понижался - он переставал быть стороной конфликта.

В Москве о заключении мира узнали 9 августа, 16 августа сюда прибыли гонцы от Украинцева с официальными бумагами и копией трактата, 18 августа Петр официально объявил о мире с турками и на следующей же день объявил войну шведам.

Сами посланники вернулись в Москву 10 ноября. Ратификационная «утвердительная грамота» была подписана 30 декабря 1700 года, посольство кн. Д. М. Голицына, везущее ее в Стамбул, покинуло Москву 19 января 1701 года. До Адрианополя, где проводил лето султанский двор, Голицын добрался в мае, 17 июня русская ратификационная грамота была вручена султану, ответную османскую, датированную 25 июля, Голицын получил 7 августа. В Москву она прибыла только в январе 1702 года.

Приказы об оставлении днепровских городков были высланы на места уже в августе 1700 года, однако из-за задержки с ратификацией мирного договора их эвакуацию отложили до лета 1701-го. В сентябре того же, 1701 года, на левом берегу Днепра, напротив Сечи, была устроена новая крепость - Каменный Затон [на том же месте, что и голицынская?].
Осенью 1704 года было проведено межевание границы к востоку (и видимо к западу) от Азова. Осенью 1705 года было проведено разграничение к западу от Днепра.

* В 1668 году ездил гонцом в Вену и Вененцию, в 1671 - 1676 ездил с дипломатическими поручениями в Польшу, в 1681 - 1682 годах возглавлял посольство в Стамбул, в 1686 году участвовал в подготовке Вечного мира с Польшей, в 1688 - 1689 годах был резидентом в Польше.

***
Как отмечают авторы, «положения Константинопольского мира 1700 г. оказали значительное влияние на весь Черноморский регион и граничащие с ним страны. Для России и Османской империи впервые устанавливалась общая сухопутная граница, что создало новую «модель взаимоотношений», в рамках которой предпринимались попытки установить «пограничный режим без участия таких второстепенных субъектов международных отношений, как Крымское ханство и Войско Запорожское Низовое». По итогам мирного соглашения наиболее «пострадавшей» стороной оказалось Крымское ханство, исключенное, несмотря на активнейшее участие в боевых действиях, как из переговорного процесса (и, соответственно, лишенное возможности влиять на выработку условий договора), так и из системы его субъектов (сторон, заключающих
трактат). Результатом стало снижение статуса крымского хана до уровня правителя вассального регионального полугосударственного образования, с которым вели переговоры такие же руководители приграничного региона: азовский воевода (губернатор) или малороссийский (украинский) гетман».

8 февраля [1689 года] в Разряд были присланы назначенные в поход (в Большой полк, в Рязанский и Новгородский разряды) доктора, лекари, аптекари и др. — всего 25 человек, включая доктора Андрея фан Келлермана, лекарей-иноземцев Ягана Терманта (Термонта), Андрея Бекера, Адольфа Эвенгагина, Александра Квилона, Ягана фохт Диштинларта, Романа Шлятора... русские врачи «чепучинного дела» [венерологи] Артемий Петров, Кузьма Семенов, Василий Подуруев, Андрей Харитонов, Еким Алексеев, Данило Лебедев, Фрол Семенов, Алексей Григорьев, Яков Иванов, Тимофей Петров, Роман Гарасимов, а также врачи-«костоправы» Иван Федоров и Алексей Феофанов и др.

По царскому указу всем им было велено быть в распоряжении разрядных шатров, то есть в распоряжении В. В. Голицына, А. С. Шеина и В. Д. Долгорукова «и кому до них будет нужда, и тем людем бить челом о них и имать к себе от розрядного шатра, а у сходных таварыщей у бояр и воевод в полкех великие государи быть им указали у розрядного ж шатра». Более того, поскольку «против прежняго отпуску ныне лекарств в отпуску многое число», велено было выделить для врачебных нужд подводы под «лекарственную казну… против отпуску прошлого 195-го году крымского ж походу с прибавкою».

А. Г. Гуськов, К. А. Кочегаров, С. М. Шамин «Русско-турецкая война 1686 - 1700 годов»

К известном спору о боевых холопах. В Крымском походе 1689 года в официальных росписях потерь никаких послужильцев нет, а потери среди них фактически есть - известны по сказкам московских чинов (см. А. Г. Гуськов, К. А. Кочегаров, С. М. Шамин «Русско-турецкая война 1686 - 1700 годов»).

При этом всего авторы насчитали в потерях 1 323 человека (222 убитых, 1 028 раненых и 73 пленных), а боевых холопов только по известным сказкам московских чинов Большого полка потеряно 42 (8 убитых, 7 раненых, 27 пленных) + 4 без вести пропавших, т. е. примерно 3% от общего числа.

Если считать только русских служилых людей, без слободских казаков, всего потеряно 606 человек и 42 послужильца это уже почти 7%. А самих московских чинов Большого полка потеряно всего 22 человека и 42 послужильца это почти по двое на каждого.

13 октября из Разряда послали память в Аптекарский приказ с требованием назначить в войско доктора, аптекаря, 13 лекарей и столько же их учеников, а также сторожа для лекарств. Только 16 февраля [1687 года] из Аптекарского приказа сообщили, что на службу «наряжены» доктор Захарий ван дер Гульст; аптекарь Юрий Госен; лекари-иноземцы Яган Термонт, Андрей Бекер («в полку гетмана Ивана Самойловича»), Адольф Евенгаген, Яков Вульф, Александр Квилон, Яган Фолт, Петр Рабкеев, Карлус Еленгузен; русские лекари Артемий Петров, Яков Починской, Василей Подуруев, Кузьма Семенов, Федор Чаранда, Иван Венедихтов, Андрей Харитонов, Данила Либедев; 13 «лекарского дела учеников» и отдельно — ученик и сторож для заведования «лекарственной казной» — всего 33 человека.

Для службы в Большом полку назначили переводчиков Посольского приказа Ивана Тяжкогорского (переводчик «полского, латинского и цесарского языков»), «с турского и татарского» Сулеймана Тонкачова (Тонкачеева) и Петра Татаринова, толмачей «татарского языку» Полуекта Кучумова, Петра Хивинца и Василия Козлова.

А. Г. Гуськов, К. А. Кочегаров, С. М. Шамин «Русско-турецкая война 1686 - 1700 годов»

А. Лобин
Пушки первых Романовых: русская артиллерия 1619–1676 годов

Автор остается верен прежнему... хаотическому, скажем так, стилю. Есть интересное, особенно по Алексею Михайловичу.

скрытый текст
Михаил Федорович
скрытый текст
Компетенция Пушкарского приказа в описываемый период то сужалась, то расширялась. К началу XVII века приказ ведал городовым делом во всех городах (кроме поволжских и сибирских, до 1672 года ведавшихся Казанским дворцом и Сибирским приказом). С 1637 года городовое дело в городах Северо-Запада России (Новгород, Псков и окрестности) ведалось Новгородской четвертью. В части прочих городов городовое дело оказалось в руках Разряда и Устюжской четверти. На 1629 год Пушкарский приказ ведал 83 городами, на 1637 год - 64, на 1647 год, по неполным данным - примерно 100 городами. Города не находящиеся в ведении приказа снабжались артиллерией по запросу.

Восстановленный Пушечный двор возобновил работу в 1616 году, однако производил в основном орудия малых и средних калибров. В 1616 году была отлита 23-фунтовая пищаль «Ахиллес», затем отливка тяжелых орудий вновь прервалась и ненадолго возобновилась лишь в конце 1620-х. В 1627 году здесь, под руководством Андрея Чохова, были отлиты две новые проломные пищали - 30-фунтовый «Кречет» и 40-фунтовый (пудовый) «Волк» (уже третий по счету). Сведений о производстве в 1620 - начале 1630-х других тяжелых орудий, как пищалей, так и мортир, не имеется.
В начале 1630-х русское правительство начинает покупать тяжелые орудия (12 - 55 фунтов) в Голландии. Большая часть этих орудий отливалась голландскими литейщиками по заказу русских властей. Так, в 1630 году известный литейщик Элиас Трип через Томаса де Свана («торгового человека голландской земли Томаса Романова Свана») подрядился отлить для русского правительства 12 орудий и уже в том же году изготовил в Амстердаме 10 из них. В 1633 году упомянутый де Сван подрядился поставить в Россию 72 орудия и т. д.
Таким образом, к началу Смоленской войны русская осадная артиллерия состояла из сохранившихся к этому времени орудий произведенных в конце XVI - начале XVII века, трех проломных пищалей отлитых при царе Михаиле и некоторого числа успевших доехать до России голландских орудий.

Основу производства Пушечного двора в начале царствования царя Михаила составляли более актуальные орудия средних и малых калибров. [Продолжали массово производиться «полуторные» пищали, в основном «большие» 6-фунтовые]. «Малые» (3-фунтовые, весом до 25 пудов и длиной ствола чуть больше 4 аршин / 285-290 см) и «средние» (4-фунтовые, весом от 33 пудов и длиной ствола св. 4 аршин / от 290 см) полуторные пищали производились видимо в небольшом количестве.
[С 1617 года массово производились также полковые пушки «русково литья» (калибр 1,5 и 2 фунта, вес 8-9 пудов, длина ствола аршин и 10 вершков / ок. 115 см), использовавшиеся и в качестве крепостных орудий, а также тюфяки. В провинции (Устюжна, Тула) массово делались малокалиберные кованые железные орудия - затинные пищали и, вероятно, фальконеты].

2-фунтовая пищаль «русково литья».
1640-е годы. Мастер Тимофей Феоктистов. Калибр 2 гривенки / фунта (63 мм). Длина 1 аршин 10 вершков (без винограда - 118 см, с виноградом - 130 см). Масса - 10 пудов 24 фунта (173,5 кг). ГИМ (фото мои, этикетка гимовская).

Сближение со Швецией в начале 1630-х годов привело к появлению в производственной программе Пушечного двора орудий нового типа - скандинавы оказались готовы поделиться технологиями.
В 1630 году прибывший из Швеции пушечный мастер Юлиус Коет (валлонец Жиллем Койе, в России - «немчин Елисей Коет») начал делать на Пушечном дворе кожаные пушки шведского образца (тонкостенный бронзовый ствол в кожаном кожухе, позволявший стрелять только картечью, калибр 1-3 фунта, вес 3-4 пуда).
Как и в Швеции, новинка не прижилась - из-за плохой теплопроводимости ствол орудия часто разрывался. Из 104 сделанных Коетом пушек испытания пережили всего 32 орудия. Позднее они видимо были распределены по крепостям - встречаются в описях артиллерии Переяславля-Рязанского (1646 год, 2 шт.), Смоленска (1671 год, 1 шт.), Пскова (1696 год, 5 шт.).
Вместо кожаных пушек в 1631 году тот же Коет начал делать на Пушечном дворе другие пушки шведского типа - аналог известных regementsstycke (калибр 3-4 фунта, вес 8 пудов, длина - 1,5 аршина / ок. 100 см). К августу 1632 года к походу было готово 116 таких орудий, составивших артиллерию полков нового строя (по 1 пушке на роту). Все они были потеряны под Смоленском.

Крупнейшим военным мероприятием царствования стала осада Смоленска в 1632 - 1634 годах. Армию Шеина сопровождал внушительный наряд включавший 158 орудий, обслуживаемых 184 московскими пушкарями.
Большой наряд состоял из 26 стволов - 19 пищалей, в т. ч. 12 русских (70-фунтовый «Инрог», 55-фунтовый «Пасынок», 40-фунтовый «Волк», 30-фунтовый «Кречет», 23-фунтовый «Ахиллес», 16-фунтовая «Грановитая», 14-фунтовый «Коваль», 13-фунтовая «Гладкая», 12-фунтовые «Стрела», «Вепрь» и «Гладкая», 10-фунтовая «Гладкая») и 7 безымянных голландских (по одной 26- и 20-фунтовой и 5 13-фунтовых) и 7 крупнокалиберных мортир (2 6-пудовых, 4 4-пудовых и одной 2-пудовой).
Имелось также 16 пищалей среднего калибра - 2 8-фунтовых, 2 6-фунтовых, 6 4-фунтовых и 6 3-фунтовых.
Полковой наряд состоял из 116 коротких 3-фунтовых пушек шведского образца.
Все это богатство было потеряно под Смоленском.

В ходе Смоленской войны на Пушечном дворе было отлито несколько новых осадных орудий. В 1632? году был отлит 50-фунтовый «Троил»* на войну из-за доделок уже не попавший. В 1634 году были отлиты сразу четыре крупнокалиберных пищали - 35-фунтовый «Аспид», 18-фунтовые «Барс» и «Грановитая» и 15-фунтовый «Соловей»**. Помимо этого было изготовлено какое-то число мортир, так, известны 2 2-пудовые мортиры отлитые в 1633 году. В 1636 году немецким мастером Гансом Фальком были отлиты две 15-фунтовые пищали «Лев» («Левик») - обе позднее потеряны под Нарвой.
Основным способом пополнения осадной артиллерии сделались, однако, зарубежные закупки. В 1634 - 1636 годах в Голландии были произведены новые крупные заказы осадных орудий. Купленные «галанки» составили основу русского осадного парка и были в большом количестве распределены по крепостям. Всего в 1630-х годах в Россию было ввезено не менее 50 голландских орудий калибром от 13 до 58 фунтов.

Основной продукцией Пушечного двора после Смоленской войны вновь сделались орудия среднего и малого калибра. Производство полуторных 6-фунтовых пищалей продолжалось (хотя видимо уже и в небольшом количестве) до 1648 года, когда было отлито два последних орудия этого типа.
Выпуск пушек шведского образца после окончания Смоленской войны и смерти Юлиуса Коета (1634 год) прекратился и Пушечный двор вернулся к выпуску орудий «русково литья», временно прерванному? шведскими экспериментами.
Со второй половины 1630-х годов, параллельно с пушками «русково литья» начинают массово выпускаться полковые орудия нового типа - однотипные 2-, 3- и 4-фунтовые (длина ствола 2 аршина «бес чети» (ок. 130 см), вес около 9-11 пудов). Только в 1638 - 1641 годах на Пушечном дворе было отлито 210 орудий этого типа (53 2-фунтовых, 30 3-фунтовых, 34 4-фунтовых + 93 ствола калибр которых точно неизвестен). Большая их часть также шла не в полки, а в крепости, в основном на юге России. На изготовление каждой такой пушки требовалось, в среднем, 15,5 пудов меди и ок. 1,57 пуда олова.

2-фунтовая пищаль длиной два аршина без чети.
1640-е годы. Калибр 2 гривенки / фунта (63,5 мм). Длина 2 аршина без чети (без винограда - 133,5 см, с виноградом - 145 см). Масса - 6 пудов 24 фунта (108 кг). ГИМ.

Главным литейщиком Пушечного двора, сменившим умершего Коэта, в 1635 году становится выходец из Нюрнберга Ганс Фальк, известный и опытный специалист. Долгое господство русских мастеров на Пушечном дворе в 1630-х годах, таким образом, заканчивается - после смерти Чохова главную скрипку вновь начинают играть приглашенные иноземные специалисты, сначала Коет, затем Фальк.
На 1645 год на Пушечном дворе числилось 6 литейщиков - Иван (Ганс) Фальк, Григорий Наумов, Алексей Якимов, Михаил Иванов, Давыд Кондратьев, Николай Баранов и 33 их ученика (от 3 до 8 у каждого мастера). Наумов и Якимов были учениками Андрея Чохова, Кондратьев и Баранов - Кондратия Михайлова, а Иванов - упомянутого А. Якимова.

В 1641 - 1643 годах Пушечный двор был реконструирован - устроены новые амбары и литейная, водяная мельница и проч. На время реконструкции производство видимо пытались перенести в другие места. Так, известный Христофор Рыльский был послан в Ливны и делал там какие-то пушечки и органки, позднее привезя их в Москву. В Костроме некий А. Комаев взялся лить пищали по присланным образцам, но не преуспел - «те его пищали худы, не против образца».

* Автор Григорий Наумов. К этому времени имелся еще один, более ранний, 60-фунтовый «Троил», отлитый в 1590 году А. Чоховым.
** Пищали с такими названиями также отливались неоднократно. «Барс», «Грановитая» и «Соловей» отлитые в 1634 году были потеряны под Нарвой. Калибр этих орудий в тексте не указывается и приведен по другой работе автора - Великанов В.С. Лобин А.Н. Русская артиллерия в Нарвском походе 1700 г. В следующей главе сам автор приводит другие значения.

Алексей Михайлович
скрытый текст
Царь Алексей проявлял большой интерес к военному делу и, в частности, к артиллерии, в артиллерийской области интересуясь прежде всего мортирами и снарядами к ним, а также разного рода новинками.
Крупнокалиберных пищалей в новое царствование по-прежнему практически не делали, лишь в последние годы правления Алексея Михайловича было изготовлено два больших орудия.
В 1669 году Харитон Иванов отлил 50-фунтовую пищаль «Кречет» весом почти в 582 пуда. В 1670 году Мартьян Осипов отлил на Пушечном дворе огромную 70-фунтовую пищаль «Единорог» (длина ствола 10 аршин = 7,1 метр, вес - 779 пудов = 12 467 кг, калибр - 220 мм).
Имеются также сведения о работах по отливке в 1651 году большой пищали «Юнак», однако в описях она не встречается - видимо так и не была закончена.
Состав проломных пищалей пополнялся в основном за счет новых закупок в Голландии, где в 1660-х годах делались новые заказы, а также трофеев.
При этом Пушечный двор в значительных количествах лил осадные мортиры, в основном 2- и 3-пудовые (всего было отлито не менее нескольких десятков стволов). Крупнейшая из них была отлита к походу 1654 года - вес орудия достигал 87 пудов, а калибр - 3 пудов 25 фунтов.
К концу царствования наметилось снижение веса производимых мортир - при сохранении той же длины ствола они «похудели» примерно на 30%. Так, 2-пудовые мортиры отлитые в 1650-х годах весили примерно 36 пудов, а отлитые в конце 1660-х - примерно 22,5 - 25 пудов. Вес 3-пудовых мортир снизился с 70 до 45,5 - 55 пудов.

В Государевом походе 1654 года и осаде Смоленска участвовало 40 пищалей Большого наряда - 34 «голанки» (2 58-фунтовых, 2 55-фунтовых, 6 50-фунтовых и 6 47-фунтовых), 6 русских пищалей (чоховский 60-фунтовый«Троил» и отлитые при царе Михаиле 35-фунтовый «Аспид», 25-фунтовый «Соловей», 20-фунтовый «Барс», 16-фунтовая «Грановитая», 15-фунтовый «Левик»)* и 6 тяжелых мортир.
По опыту Смоленска состав Большого наряда был признан чрезмерно громоздким и в походе на Вильну в 1655 году участвовали лишь 22 крупнокалиберных пищали и 8 мортир.
В 1656 году в походе на Ригу в состав Большого наряда входили 22 крупнокалиберных пищали - 6 русских (тех же, что и под Смоленском) и 16 голландских (2 58-фунтовых, 2 55-фунтовых, 6 50-фунтовых и 6 47-фунтовых) и уже 11 тяжелых мортир.
Число используемых проломных пищалей, таким образом, сократилось, а число тяжелых мортир, напротив, росло от похода к походу.

Позднее в рамках Большого наряда оформилось отдельное формирование почти целиком вооружавшееся голландскими осадными орудиями - «Большой голландский наряд». В марте 1673 года, указом царя Алексея, велено было «для государского походу по турским вестям» отправить в Путивль «Большой галанский наряд» в составе 25 орудий: 6 30-фунтовых, 4 25-фунтовых, одной 20-фунтовой, одной 12-фунтовой, 7 8-фунтовых и 5 6-фунтовых голландских пищалей и 28-фунтовой пищали «Перо» (трофейная быховская).
К ноябрю 1676 года «Большой государев и голландский наряд», хранившийся в «пушечном болшом анбаре» позади иконного ряда Китай-города, включал 83 пищали.

После 1656 года крупнокалиберные пищали в походах практически не участвовали и при осадах полковая артиллерия обычно усиливалась тяжелыми мортирами. Так, в армии кн. А. Н. Трубецкого, осаждавшей в 1659 году Конотоп, имелось 38 полковых и 10-12 скорострельных пушек и 3 тяжелых мортиры - 2 3-пудовые и гигантская 12?-пудовая мортира, отлитая при Самозванце в 1605 году. Последняя из-за огромного веса была брошена при отступлении и захвачена казаками, позднее вернувшими ее русским властям.

Мортиры, огневые возможности которых существенно возросли за счет массового использования разрывных снарядов - гранат и бомб, в это время вообще стали использоваться гораздо шире чем раньше. Помимо тяжелых 2- и 3-пудовых осадных мортир русская армия широко использовала пудовые мортиры, весом в 16-20 пудов, придававшиеся солдатским полкам, в незначительных количествах (по описям 1670-х известно не более 5-10 единиц) использовались также полупудовые мортиры.

В части производства орудий среднего и малого калибров произошли определенные изменения. Выпуск 6-фунтовых полуторных пищалей в 1648 году прекратился. Полковые пушки в начале царствования Алексея Михайловича лились по прежним образцам - параллельно выпускались 2-, 3- и 4-фунтовые орудия длиной в 2 аршина без чети и 1,5 - 2-фунтовые короткие пушки «руского литья».
Последние в начале Тринадцатилетней войны являлись фактически стандартным типом полковых орудий. Так, к походу 1654 года было заготовлено 115 таких орудий, поступивших на вооружение солдатских, стрелецких и драгунских полков. Производство орудий этого типа с перерывами продолжалось до 1661 года.

Результатом боевого опыта полученного в годы Тринадцатилетней войны стал переход на более дальнобойные системы. В 1662 году в производство пошла новая 2-фунтовая полковая пищаль. Длина ствола нового полкового орудия была существенно увеличена (3 аршина 7 вершков против 1 аршина 10 вершков у пушек «русково литья»). Пищаль вскоре сделалась стандартным типом полкового орудия и в больших количествах выпускалось до 1698 года. В 1662 - 1698 годах было выпущено не менее 800 орудий этого типа: в 1662 - 1663 году - 100 шт., в 1664 году - 60, в 1671 году - 165 (заказано, неизвестно был ли заказ выполнен полностью), в 1676 году - не менее 41 и т. д.
Орудия имели стандартные характеристики - калибр 2 фунта (62-65 мм), длину ствола в 3 аршина 7 вершков (ок. 250 см), вес 19 - 23 пуда и отличались только внешней отделкой (что и отражалось на весе).

2-фунтовая пищаль длиной 3 аршина 7 вершков.
1666 год. Мастер Мартьян Осипов. Калибр 2 гривенки / фунта (67 мм). Длина 3 аршина 7 вершков (без винограда - 243,4 см, с виноградом - 254 см). Масса - на стволе указано два веса: 19 пудов 25 гривенок (321,5 кг) и 18 пудов 30 гривенок (307 кг). ГИМ.

Помимо этого в 1660 - 1670-х годах в довольно значительном количестве выпускались «инновационные» скорострельные пушки - казнозарядные орудия с железным клиновым затвором и картузным заряжением.
Автором конструкций этих орудий был видимо известный инженер, полковник и генерал русской службы Николай Бауман. Часть из них заказывалась в Германии (в Любеке и пр.), часть делалась на Пушечном дворе. Так, в 1660 году в Россию из Германии были доставлены заказанные у мастеров Николаса Визе и Германа Генинга 3-фунтовые скорострельные пищали «мерою 2 аршина» (142 см). В 1662 году Харитон Иванов отлил на Пушечном дворе 2 аналогичных орудия.
Позднее изготавливались также 3-фунтовые орудия с длиной ствола в 3 аршина (213 см) и весом в 10 пудов. Сохранилось описание 5 подобных орудий отлитых для русской армии в Германии.
В дальнейшем выпускались и пищали с еще более длинным стволом (4 аршина). По описаниям известны 11 орудий произведенных в 1662 - 1671 годах (из которых в 1662 году отлито четыре, в 1669 году - шесть, в 1671 году - одно), калибром в 3 фунта, длиной ствола в 4 аршина и весом от 29 пудов до 36 пудов 30 фунтов.
Известны также легкие «драгунские» скорострельные орудия, калибром в 3/4 фунта, длиной ствола в 2 аршина и весом в 5-6 пудов, выпускавшиеся видимо в совсем малом количестве.
Помимо пищалей стрелявших ядрами изготавливались также пищали дробовые, с коротким стволом и раструбом в дульной части. По описаниям известны 8 таких орудий сделанных в Германии. 6-фунтовые орудия, с длиной ствола в аршин и 6 вершков (96 см) и весом от 8 пудов 25 фунтов до 9 пудов 30 фунтов, стреляли готовыми картузными выстрелами, начиненными дробью.
Всего, таким образом, серийно производилось 5 типов скорострельных орудий: 3-фунтовые пищали с длиной ствола в 2, 3 и 4 аршина; легкая 3/4-фунтовая пищаль и 6-фунтовая дробовая пищаль. Благодаря высокой скорострельности они могли эффективно использоваться против конницы, однако были сложны и в производстве и в эксплуатации.
Скорострельные орудия выпускались видимо в достаточно заметном количестве. Так, недатированная роспись кн. Ю. И. Ромодановского (судья Пушкарского приказа в 1665 - 1675 годах) предписывает произвести 24 пушки «скорострельные и дробные», в документах приказа за 1670 год упоминается заказ на 13 лафетов к дробовым скорострельным пищалям и т. д.
Скорострельные пищали устанавливались на лафеты особого типа, специально для них производившиеся - «станки скорострельные». Массово производились также жестяные картузные выстрелы для скорострельных орудий. Упомянутая роспись Ромодановского предписывает произвести по 150 «с ядрами и дробью картуз» к каждой из 24 пушек (т. е. всего 3600), в 1661 году для пушек Первого выборного полка А. Шепелева была сделана 1 000 картузов и т. д.
Скорострельные пушки состояли на вооружении полка самого Н. Баумана, московских выборных полков и ряда других частей.

Вверху справа - 2-фунтовая пищаль длиной два аршина без чети; под ней - 2-фунтовая пищаль длиной 3 аршина 7 вершков; слева крупно - 2-фунтовая пищаль «русково литья»; внизу по центру - полуфунтовая чугунная пищаль Тульских заводов.

Солдатские полки нового строя имели по 5-8 полковых орудий (как пишет автор - из расчета одно на роту). К началу Тринадцатилетней войны это были однотипные короткие пищали «русково литья», однако по ходу состав полковой артиллерии становился все более разношерстным - выбывшие по разным причинам орудия заменялись разнообразными пушками взятыми взятыми, в основном, из городов.
Драгунские полки в начале Тринадцатилетней войны вооружались примерно также как и солдатские, однако к началу 1670-х годов драгуны имели уже, как правило, по 2 пушки на полк.
Артиллерия стрелецких приказов / полков изначально была разношерстной, включая от 2 до 10 орудий разных типов и калибров (из расчета одно орудие на сотню) - как пишет автор, в основном малокалиберных дробовых (включая скорострельные). Во второй половине 1670-х годов стрелецкие полки начали перевооружаться по схеме полков нового строя - 5-8 стандартных 2-фунтовых пушек с длиной ствола 3 аршина 7 вершков (при этом принцип одно орудие на сотню уже не соблюдался).
Тогда же, во второй половине 1670-х, правительство озаботилось восстановлением стандартного вооружения самих полков нового строя - накопившийся за предыдущие годы разношерстный зоопарк заменялся теми же стандартными 2-фунтовыми полковыми пушками.

В 1660-х годах, по опыту походов Тринадцатилетней войны, из полковой артиллерии была выделена «полевая тяжелая» - «наряд у разрядного шатра», артиллерийский резерв воеводы, включавший длинноствольные орудия калибром выше 3 фунтов и формировавшийся за счет городовых и «присыльных» орудий.
Так, наряд у разрядного шатра Белгородского полка на 1673 год включал 8 орудий:
— 7-фунтовую пищаль «Девица» (из Курска, длина ствола 4 аршина 2 вершка, вес 47,5 пудов, отлита в Москве в 1593/94 году)
— 6-фунтовую полуторную пищаль «Стоновая» (из Вольного, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 52 пуда, отлита в Москве в 1629/30 году)
— 6-фунтовую полуторную пищаль «Прибылая» (из Мценска, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 50,5 пуда, отлита в Москве в 1628/29 году)
— 4-фунтовую пищаль «Приемная» (из Чугуева, длина ствола 4 аршина с вершком, вес 40,5 пуда,отлита в Москве в 1629/30 году)
— 4-фунтовую пищаль «Соловей» (из Мценска, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 36 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году)
— 4-фунтовую пищаль «Свистун» (из Усерда, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 37 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году году)
— 4-фунтовую пищаль «Короткая» (из Хотмыжска, длина ствола 3 аршина 6 вершков, вес 36 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году)
— 4-фунтовую пищаль «Молодец» (из Нежина, длина ствола 5 аршина без двух вершков, отлита в Любеке в 1561 году).

В 1675 году под Чигирином у «Прибылой» и «Свистуна» «раздуло стволы» и вместо них из Москвы были присланы две новых пищали - 4-фунтовая (длина ствола 4 аршина, вес 35 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году) и 3-фунтовая (1675? года, длина ствола 4 аршина, вес 32 пуда с небольшим). К 1680-м годам белгородский наряд у разрядного шатра включал уже 10 пищалей калибром 4-10 фунтов.

На Пушечном дворе к лету 1654 года трудилось 6 литейщиков - Ганс Фальк, Давыд Кондратьев, Филипп Баранов, Тимофей Феоктистов, Воин Логинов, Иван Антипьев. Фальк, Кондратьев и Баранов в том же году умерли от чумы. На место Кондратьева был назначен Федор Аникеев, ставший главным мастером Пушечного двора, на место Баранова в марте 1655 года назначили Харитона Иванова.

Алексей Михайлович, как уже отмечалось, сам весьма интересовался артиллерийскими вопросами, привечая одаренных специалистов (Николай Бауман и проч.) и в его царствование было создано немало экспериментальных и нестандартных образцов артиллерийского вооружения.
В небольших количествах делались ручные мортирки для метания ручных гранат, тяжелые ручные дробовики, нарезные казнозарядные пищали (использовались в парадно-церемониальных целях), конно-вьючные «пушки рейтарского строю», кожаные пушки (помимо Москвы делались в Новгороде и состояли на вооружении Новгородского полка кн. И. А. Хованского), дерево-земляные пушки и т. д.

* Так у автора, относительно калибров «Соловья», «Барса» и «Грановитой» см. примечание выше. Калибр в 25 фунтов имел другой, чоховский, «Соловей», отлитый при Федоре Ивановиче. Далее по тексту этот смоленский «Соловей» указывается уже как чоховский, 1590-го, а не 1634 года, но калибры «Барса» и «Грановитой» остаются теми же.

Чугунные пушки
скрытый текст
Чугунные орудия были известны в России еще со времен Ливонской войны - среди захваченных в Ливонии трофеев имелись привезенные с Запада литые чугунные пушки. Позднее чугунные орудия эпизодически покупались за границей. Собственным производством чугунных орудий Россия обзавелась во второй половине 1630-х годов, после открытия первого металлургического завода, устроенного в районе Тулы голландцем Андреем Виниусом и его компаньонами, голландцами Петром Марселисом (выходец из Гамбурга) и будущим свекром последнего Филимоном Акемой.

Об артиллерийском производстве на Тульском (или Городищенском) заводе / заводах* в ранние годы известно немного. Здесь выпускались пушки калибром от 1 до 12 фунтов, с чеканными, а не литыми внешними украшениями.
Летом 1645 года А. Виниус сдал казне 328 орудий из 600 заказанных: 75 3-фунтовых (заказано 151), 49 4-фунтовых (100), 53 5-фунтовых (100), 29 6-фунтовых (100), 88 7-фунтовых (100), 35 8-фунтовых (50).
Орудия произведенные сверх заказа разрешалось экспортировать и в 1646 году через Архангельск было вывезено 600, а в 1647 году - 360 пушек калибром 4, 6 и 8 фунтов.
За пушки и ядра казна платила Виниусу попудно - по 70 копеек за пушки и по 25 копеек за ядра.

В 1648 году Марселис и Акема выдавили из партнерства Виниуса и сами сделались хозяевами Тульских заводов, обязавшись поставлять казне по 20 000 пудов пушек ежегодно (по 12 коп. / пуд), позднее, с 1651 года норма поставки изменилась на «сколько государь укажет», в 1658 - 1670 годах обязательные поставки составляли 20 пушек и 6000 пудов ядер в год. В 1670-х годах казна платила Марселису по 30 копеек за пуд пушек и по 24 копейки за пуд ядер.

В том же 1648 году Марселис и Акема устроили еще один металлургический завод - Важский, на реке Ваге, в районе Шенкурска, [имевший собственную домну] и производивший пушечные ядра и гранаты, [но видимо вскоре зачахший]**.

В 1653 - 1656 годах Марселис и Акема устроили Каширские железоделательные заводы ( Вед­мен­ский, Са­ло­мы­ков­ский, Чен­цов­ский и Ёл­кин­ский / Ел­тин­ский). Доменного производства на них не было. Как указывает автор, заводы делали ядра, а Ченцовский / Чернцовский позднее лил пушки, [однако доменное производство на Ченцовском заводе появилось, как считается, не ранее 1690 года].

[При открытии Тульских заводов Виниус с компаньонами получили привилегию - монопольное право на строительство и содержание металлургических заводов в России, позднее неоднократно продлевавшуюся. Нарушать ее осмеливались лишь влиятельные царедворцы - в начале 1650-х? годов на реке Протве устроил Поротовский завод тесть Алексея Михайловича И. Д. Милославский, а в 1651 году, в районе Звенигорода, боярин Б. М. Морозов].

В 1656 году Марселис и Акема купили зачахший Поротовский завод Милославского, в 1657 году устроив недалеко от него, на реке Угодке, новый Угодский завод. На Поротовском заводе отливались из чугуна пищали и мортиры, а также гранаты и ядра (в 1673 году закрыт - заливался водой). На Угодском заводе «ковались из железа затинные и скорострельные пищали и стволы пищальные».

[Морозовский Павловский (Звенигородский) завод после смерти боярина в 1661 году был отписан в казну]. Он производил в основном прутовое и связное железо, однако существовало и какое-то артиллерийское производство, масштабы которого неизвестны (вероятно лились небольшими партиями малокалиберные орудия).

В 1662 году П. Марселис попал в опалу и его доля в партнерстве была отписана на государя. Вскоре (в 1663 или 1664 году) по просьбе Ф. Акемы (в опалу не попавшего) имущество компаньонов было разделено. Акема получил Поротовский и Угодский заводы [после его смерти в 1676 году перешли к семейству Меллеров], а доля Марселиса (Тульские и Каширские заводы) осталась за казной.
В 1667 году П. Марселис был прощен и получил обратно Тульские и Каширские заводы. В 1668 году, неподалеку от Каширских Марселисом был устроен еще один завод - Вепрейский / Алексинский, делавший пушки, ядра и гранаты.
В 1672 (или 1675) году П. Марселис умер и заводы перешли к его наследникам.

В 1674 [или 1676] году Андрей Бутенант, еще один выходец из Гамбурга, начал устраивать Олонецкие заводы (позднее также имевшие артиллерийское производство).

[Таким образом, к концу правления Михаила Федоровича в России имелся один чугунолитейный и железоделательный завод (Тульский), а к концу правления Алексея Михайловича - 5 или 6 (Тульский, Каширские, Вепрейский / Алексинский, Угодский, Павловский / Звенигородский, строящиеся Олонецкие). Собственные домны имелись на Тульском, Вепрейском, Павловском, строящихся Олонецких и ранее закрытых Поротовском и Важском заводах и за их пределами чугунное литье вести было нельзя. Массовое производство орудий определенно велось на Тульском заводе, на Павловском оно было незначительным, относительно масштабов производства на Вепрейском и Поротовском заводах никакой ясности нет. Артиллерийские боеприпасы делали видимо все упомянутые заводы].

Как отмечает автор, имеются сведения о производившихся чугунных орудиях (надо полагать, тульских). 8-фунтовые пищали имели ствол длиной в 4 аршина (285 см) и весили 77-78 пудов; 6-фунтовые ствол от 2 аршин до 3 аршин 10 вершков и вес от 26 до 55 пудов; 5-фунтовые - ствол в 2 аршина и вес до 20 пудов 10 фунтов; 4-фунтовые (семи типов) - ствол от 2 аршин до 3 аршин 10 вершков и вес от 20 до 32 пудов; 3-фунтовые (8 типов) - ствол от 1 аршина 9 вершков до 3 аршин и вес от 17 до 29 пудов; 2-фунтовые - ствол от 1,5 до 2,5 аршин и вес от 13 до 30 пудов.
Периодически лились также пушки иных, в т. ч. и нестандартных калибров - 4,5-фунтовые, 5,5-фунтовые и проч. Из-за отсутствия источников логика подобных заказов неясна, возможно орудия производились для конкретных крепостей, имевших большой запас ядер соответствующих калибров и т. п.
Производившиеся чугунные орудия почти целиком шли на вооружение крепостной артиллерии, постепенно тесня бронзовые образцы.

Полуфунтовая чугунная пищаль.
Середина - вторая половина XVII века. Тульские и Каширские заводы (?). Калибр 0,5 гривенки / фунта (40 мм). Длина 2 аршина (без винограда - 144 см, с виноградом - 152 см). Масса - ок. 150 кг. ГИМ.

Помимо пушек заводами в значительном количестве выпускались артиллерийские боеприпасы - ядра и гранаты, а также ручные гранаты. Выпуск боеприпасов особенно усилился в 1660-х годах. Так, в 1668 году Марселису было указано делать [в год?] по 6 000 2-4-фунтовых ядер, 10 000 ручных гранат и гранат больших и средних «по скольку доведетца». На складах Тульского завода в том же году имелось 12 260 ядер калибром в 2-8 фунтов, 3 070 ядер других калибров и 1 304 гранаты.
В 1670 году с железоделательных заводов [всех? Марселиса?] отпущено 34 787 снарядов, в т. ч. 18 339 простых, 6 679 «на чепях» (цепных книппелей), 6 269 «на роздвижных прутьях»(?), 2 000 «розных статей», 2 500 гранат.
В 1673 году на тех же предприятиях велено было отлить 25 000 ядер разных калибров.
В 1675 году на экспорт вывезено 40 000 ядер, 2 356 гранат и 2 943 ручных гранаты.

Тульские и Каширские заводы с 1649 года отчасти ведались Пушкарским приказом, с 1654 года - Большой казной, позднее Тайным приказом и Оружейной палатой. В 1667 году они вновь были переданы в ведение Пушкарского приказа, но уже в 1668 году отданы в Посольский.

* Производство на тогдашних металлургических заводах разносилось на местности из-за энергетических ограничений и многочисленные «заводы» на практике обычно были производственными подразделениями одного предприятия.
** См. Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР и проч.

Крепостная артиллерия
скрытый текст
Городовая артиллерия тяжело пострадала в годы Смуты и ее восстановление заняло не одно десятилетие.
Вплоть до Смоленской войны правительство усиливало в основном крепости на западной границе. В наиболее благополучном положении здесь находился Псков. На 1631 год его артиллерия включала 56 орудий - 8 тяжелых пушек (15-60 фунтов), 24 полуторных пищали (в т. ч. 20 6-фунтовых) и 24 малокалиберных. В запасе имелось еще 55 орудий (в т. ч. 1 тяжелое, 4 полуторных, 4 девятипядных, 10 волконеек, 7 тюфяков и пр.) и 287 затинных пищалей.
В Великих Луках на 1633/34 год имелось 20 орудий (3 полуторных пищали, некое «полоцкое немецкое», одно скорострельное, 5 волконеек, 3 тюфяка, 10 железных) и 38 затинных пищалей. В «казне» имелось еще 58 затинных пищалей и порченых орудий.
В Ржеве Володимировой - 24 орудия (8 пищалей калибром в 2-5 фунтов, 10 волконеек и 6 тюфяков).
В Вязьме - 22 орудия (3 полуторных пищали, 2 полковых, 10 волконеек, 6 тюфяков, скорострельное) и 19 затинных пищалей.
В Осташкове, Торжке, Старице, Волоколамске, Можайске, Боровске имелось в общей сложности 119 орудий (в т. ч. 74 пищали, 24 волконейки, 14 тюфяков и проч.) и 53 затинных пищали.

Среди «северских» городов в наилучшем положении находились Брянск - 21 орудие (5 полуторных, 8 полковых, 4 волконейки, 4 тюфяка) и 37 затинных пищалей, Курск - 15 орудий (5 полуторных, 5 полковых, 2 скорострельных, 3 тюфяка) и 15 затинных пищалей, Путивль - 17 орудий (4 полуторных, 10 полковых, 1 волконейки, сорока), Севск - 14 орудий (12 полуторных и полковых, 2 тюфяка) и 2 затинные пищали и Козельск - 13 орудий (2 полуторных, 10 полковых, тюфяк) и 5 затинных пищалей.

Города на южной границе артиллерией были обеспечены плохо. В лучшую сторону выделялись Валуйки - 17 орудий (7 полуторных и 10 полковых) и 107 затинных пищалей. В Белгороде к началу Смоленской войны было всего 15 пушек (10-фунтовая пищаль, 2 полуторные, 6 полковых, 2 скорострельных, 4 тюфяка), 3 мортиры и 142 затинных пищали. Прочие относительно крупные южные пограничные города имели от 5 до 12 орудий разных типов.

После Смоленской войны состояние городовой артиллерии начало улучшаться - на вооружение во все больших количествах поступали новые орудия, сначала бронзовые, а позднее и чугунные. Старые и порченые орудия отправлялись в Москву на переплавку.
Каких-то других данных по вооружению конкретных городов автор не приводит. Приводятся данные по Белгородской черте, здесь на 1676/77 год в 22? городах имелось 293 (83 бронзовых и 210 чугунных) пищали 21 калибра. Количественно среди них преобладали 4-фунтовые (66 стволов), 3- и 2-фунтовые (по 57 стволов) орудия. 20 и более орудий имели 5 городов черты - Белгород (38), Яблонов (30), Новый Оскол (26), Воронеж (22), Усмань (20).

Номенклатура городовых орудий на 1647 и 1678 год включала «пищали большие/ломовые, полуторные, полковые, волконейки, голландские, хвостуши, дробовые, грановитые, травчатые, сороковые, скорострельные, короткие, верховые, огненные, вестовые, затинные, кожаные, тюфяки». В отличие от описей конца XVI века «с 1640-х гг. появились орудия новых типов – долгие, короткие, голландские, кожаные пищали». Совсем исчезли «семипядные и девятипядные, а количество архаических «сороковых» сократилось до нескольких единиц».

Трофейные орудия
скрытый текст
Помимо собственного производства и заграничных закупок русская артиллерия пополнялась также за счет трофеев. После Ливонской войны возможности обзавестись последними долгое время не представлялось. В начале Смоленской войны русской армии сдалось несколько литовских крепостей (Дорогобуж, Белая, Невель, Себеж, Стародуб, Рославль, Серпейск и пр.) вместе со всей своей артиллерией, однако все захваченное пришлось по окончании войны вернуть полякам.

В начале Тринадцатилетней войны русская армия заняла большую часть территории ВКЛ и в литовских крепостях вновь были взяты богатые трофеи. Так, в Смоленске по описи имелось 43? орудия «старого Смоленского наряду», в т. ч. 5 крупнокалиберных пищалей - 50-фунтовая пищаль «Базл» (1581), 2 35-фунтовые однотипные пищали-тезки «Брат» (отлиты до 1610 года, участвовали в осаде Смоленска в Смуту), 32-фунтовая пищаль «Витовт» (1508), 19-фунтовая пищаль «Дедок» (1554 год, мастер Богдан); 2 12-фунтовые (1631), 10-фунтовая (1631), 9-фунтовая (1531), 4 7-фунтовых (1535, 1583, 1631 и 1632 годов), 2 6-фунтовых (1631 и 1632) пищали и 7 мортир.
Часть захваченных в Литве орудий позднее была вывезена в Россию и распределена по русским крепостям.
Среди взятого обнаружилось немало русских орудий в свое время захваченных литвой. Так, в Вильне нашлась 40-фунтовая пищаль «Онагр», отлитая Первым Кузьминым в 1581 году и упертая литвой вероятно во время Смуты. Из Вильны «Онагр» перевезли в Смоленск, а уже при Петре - в Москву.

После присоединения Малороссии в руки русского правительства попали местные крепостные арсеналы, включавшие в основном орудия небольших калибров. Некоторые из них позднее также переместились в Россию. Так, упоминавшаяся выше 4-фунтовая пищаль «Молодец» (Любек, 1591 год), входившая в 1673 году в состав белгородского наряда у разрядного шатра, была взята кн. Ромодановским в Нежине в 1668 году, в ходе подавления мятежа Брюховецкого. На 1680 год она входила уже в состав артиллерии Путивля.

В ходе русско-шведской войны 1656 - 1658 годов русским досталась артиллерия нескольких занятых городов - Дерпта, Нейшлосса, Мариенбурга, Кокенгаузена, Кастера, Нейгаузена, всего около 80 стволов, большей частью небольшого калибра (только в Дерпте имелись 2 24- и 2 12-фунтовые пушки).

После окончания войн со Швецией (1661 год) и Речью Посполитой (1667) значительную часть захваченной артиллерии пришлось вернуть, однако вывезенные ранее в русские города орудия были сохранены.

Помимо городовой артиллерии трофейные пушки активно использовались и в полковой - в солдатских и драгунских полках. Так, в белгородском Карповском полку Самуила Вестова в 1675 году имелись 2 трофейных пищали - 1,25-фунтовая польская данцигского литья (1609 год) и 0,75-фунтовая польская (1536 год).

В ходе турецкой войны 1672 - 1681 годов (а. к. а. «Чигиринские походы») также были взяты отдельные трофеи. Так, в 1677 году под Чигирином были захвачены 3 3-фунтовых турецких пушки.

Общая доля трофеев в составе артиллерийского вооружения была невелика - к концу века менее 3%.

Пушкари
скрытый текст
Пушкарский чин включал пушкарей, затинщиков, воротников, а также мастеровых - мастеров, кузнецов и плотников.
На 1630 год людей пушкарского чина имелось 4 215 человек (из которых в пушкарях и затинщиках числилось 2 700 человек), на 1651 год - 4 245 человек (ок. 3% общей численности вооруженных сил).
Городовых пушкарей на 1625 год имелось 1 782, на 1678 год (в 150 городах) - 2 805 человек.
Московских пушкарей имелось видимо порядка 500 - 600 чел. Документы Пушкарского приказа в 1618 - 1689 годах фиксируют от 236 до 318 московских пушкарей, однако это видимо наличные списки, не учитывающие находящихся в посылках и проч. Котошихин сообщает о примерно 600 людях пушкарского чина «на Москве», а в списках 1686 и 1691 годов указано по 521 человеку (из них в наличии - 223).

Как и в других случаях, правительство желало набирать пушкарей из пушкарских же семей, превратив службу в наследственную, однако претворить в жизнь это намерение оказалось невозможно и пушкари набирались и из вольницы и из тяглых групп населения и (особенно в провинции) из разнообразных беглых - с чем правительство (безуспешно) боролось.

В походы пушкари посылались из расчета три человека на осадное и один - на полковое орудие. В мирное время власти стремились занять имевших массу свободного времени пушкарей другими службами, используя их в качестве рассыльщиков, сборщиков даточных, сопровождающих для разного рода грузов и колодников и т. д. Московские пушкари часто привлекались к работам на Пушечном дворе.

За службу пушкари и прочие люди пушкарского чина получали жалованье - денежное, хлебное и соляное. Жалованье московских пушкарей было существенно больше чем у городовых. Так, на 1638 год московские пушкари получали (в зависимости от статьи) от 6 до 8 рублей денежного жалованья, от 20 до 24 пудов ржи и овса и по 3-4 пуда соли в год. В 1647 году на жалованье московским пушкарям Устюжская четверть выделила 9 541 руб. 24 алт. с полуденьгой [т. е. в среднем ок. 16 рублей на человека].
Городовые (ржевские, севские, мещовские) пушкари получали на 1631 год по 2,5 - 3 рубля и по 6 пудов ржи (заменявшихся денежной выплатой). Всего же на 1631 год по 29 городам Центральной России на жалованье 859 людям пушкарского чина было выделено 2 290 рублей 3 алтына 2 деньги, а вместе с деньгами в счет хлебного жалованья (4376 четей с полуосминою ржи и 1854 чети овса) - 3 834 руб. 8 алтын, 5 денег [т. е. в среднем по 4,46 руб. на человека].
В 1647/48 году новгородские пушкари получали по 2,5 рубля, 10,5 четей ржи, овса и ячменя и 2 алтына в счет соляного жалованья.
Как и прочие приборные, пушкари имели право в свободное от службы время заниматься ремеслом, торговлей и проч., до середины XVII века почти не платя налогов, а позднее платя их в льготном режиме.