EricMackay4 читателя тэги
Автор: EricMackay
#Россия искать «Россия» по всему сайту с другими тэгами
* * *
А. А. Иванов
Вождь черной реакции: Николай Евгеньевич Марков
Первая научная биография Маркова-2, известного лидера Союза Русского Народа. Книга очень хорошая, масса интересного о взглядах и деятельности Маркова и до 1917 года и после.
скрытый текстПроисхождение и семья
скрытый текст
Марковы были древним дворянским родом. Свое происхождение они выводили от некоего Марка Толмача [Марк Толмач Волошенин Дмитриев сын]*, служившего Ивану III и бывшего по происхождению то ли итальянцем, то ли греком, то ли волохом. [Этот Марк в 1475 - 1476 годах посылался видимо великим князем в Персию - упоминается в сочинении А. Контарини под именем Марко Росс и был видимо на хорошем счету - пожалован вотчинами в Коломенском уезде, дочь свою Лукерью выдал замуж за Ивана Никифоровича Басенкова (внука известного боярина Федора Басенка)]*. Сын его Иван ничем не прославился, [а внуки - Давыд, Петрок, Кильдеяр (Никита) и Меньшик были записаны тысячниками 3-й статьи по Москве]**. Поздние Марковы были потомками указанного Кильдеяра. По семейной легенде, этот самый Кильдеяр, бывший поначалу любимцем Ивана Грозного, позднее был жестоко оскорблен тираном и сделался знаменитым разбойником Кудеяром, а после смерти Грозного постригся в Соловецком монастыре.
Внук Кильдеяра Василий Матвеевич Марков имел чин дворянина московского. [На 140 (1632) год за ним числилось 197 четей вотчин (48 четей родовой? в Коломне, 90 четей в Галиче и 59 четей в жалованной ярославской) с 12 крестьянами и бобылями. Поместий за Марковым не было / не указано, оклады его неизвестны, на службу выходил сам на коне, с 1 человеком и одним человеком в кошу]***. Позднее Марковы обзавелись землями на территории будущей Курской губернии.
Праправнук Василия и прапрадед героя книги, [гвардии поручик] Андрей Федорович Марков (1740 - 1790), после переворота 1762 года, был, как сторонник Петра III, выслан в родовое курское имение, где печально прославился разнообразными бесчинствами (включая будто бы изготовление фальшивых денег).
Прадед Н. Е. Маркова, Александр Андреевич (1767 - 1815), служил в Ахтырском гусарском полку, участвовал в екатерининских войнах и вышел в отставку секунд-майором. Он, первым из Марковых, был записан в шестую часть дворянской родословной книги Курской губернии.
Дед Н. Е. Маркова, Лев Александрович (1799 - 1869), делал успешную карьеру в Петербурге - окончил муравьевскую школу колонновожатых (будущая Академия Генштаба), был причислен к императорской свите, водя при этом тесную дружбу с будущими декабристами. Последнее и погубило его карьеру - после восстания 1825 года он был выслан на постоянное жительство в деревню. Лев Александрович был женат на остзейской немке - дочери сподвижника Суворова генерала Алексея Федоровича Гана, Елизавете Алексеевне. В годы Мировой войны враги Н. Е. Маркова припомнили ему бабушку-немку, объясняя ею его «германофильство», на что сам Марков отвечал: «выводить из сего, будто я не русский, а немец, может только помешанный на чистых кровях мозг... национал-психопата».
Отец Н. Е. Маркова, Евгений Львович (1835 - 1903), известный в свое время писатель, литературный критик, краевед и этнограф, первым в роду избрал гражданскую, а не военную службу. Окончив Курскую гимназию и Харьковский университет, он служил по Министерству народного просвещения - учителем, затем инспектором тульской гимназии, директором симферопольской гимназии, директором народных училищ Таврической губернии, членом учебного комитета при Министерстве народного просвещения. В 1870 году Евгений Львович оставил службу, посвятив себя литературной деятельности. Популярность Е. Л. Маркову принесли автобиографические романы «Барчуки. Картины прошлого» (1875) и «Учебные годы старого барчука» (1885 - 1888), романы «Черноземные поля» (1876) и «Берег моря» (1880), путевые «Очерки Крыма» (1872). Пользовавшийся уважением в литературных кругах Е. Л. Марков поначалу придерживался либеральных взглядов, после убийства Александра II он стал постепенно праветь, перейдя на позиции умеренного консерватизма. Литературным творчеством занимались и братья Евгения Львовича - Владислав, Ростислав и Лев.
Первой женой Е. Л. Маркова была Надежда Николаевна Детлова (1845 - 1875), дворянка Калужской губернии, представительница обрусевшего прусского рода фон Детлов, жившего в России с петровских времен. В этом браке родилось четверо детей - Лев, Николай, Елизавета и Екатерина. В 1875 году Надежда Николаевна скончалась от скоротечной чахотки. Позднее Е. Л. Марков вновь женился - на Анне Ивановне Познанской (в девичестве Сидоренко), вдове полковника и бывшей начальнице симферопольской женской гимназии. Последняя и занималась воспитанием его детей.
Николай Евгеньевич Марков родился в Симферополе 2 апреля 1866 года. Получив домашнее воспитание, в 10 лет он был отдан во второй класс 2-й Московской военной гимназии (позднее 2-й Московский кадетский корпус). По окончании гимназии Николай поступил в петербургский Институт гражданских инженеров и, окончив пятилетний курс (1883 - 1888), получил звание гражданского инженера (при поступлении на службу давало чин X класса) - «с правом производить работы по гражданско-строительной и дорожной частям». Однокурсником Маркова был знаменитый Лев Кекушев.
По окончании института Марков отслужил год в армии (ноябрь 1888 - сентябрь 1889) - вольноопределяющимся 1-го разряда в 5-й артиллерийской бригаде, сдав экзамен на офицерский чин и уволившись в запас прапорщиком полевой артиллерии.
После армии Марков недолго служил по МВД - был прикомандирован к Обществу Курско-Киевской железной дороги, председателем правления которого был его родной дядя - Н. Л. Марков, однако вскоре ушел на вольные хлеба, занявшись архитектурой. Приняв участие в проектировании соборной церкви в Конотопе и получив хороший гонорар, Марков перебрался в Москву, где трудился «свободным архитектором». Среди проектов в которых он, в том или ином качестве, участвовал, значатся перестройка главного дома городской усадьбы В. В. Думного - Н. Л. Маркова*** (1896), постройка и перестройка корпусов Хамовнического пивоваренного завода (1897 - 1898), перестройка здания Ксенинского приюта (1899), строительство Ермаковского училища (1904 - 1906) и пр. В Москве Н. Е. Марков жил и работал до 1905 года, после чего, свернув дела, окончательно перебрался на историческую родину - в Курскую губернию, посвятив себя общественно-политической деятельности.
«Вотчиной» рода Марковых был Щигровский уезд Курской губернии - богатый и очень плодородный черноземный район (по качеству земли входил в тройку лучших уездов России). Марковы и их родня на рубеже веков владели здесь, как минимум, семью имениями - местными помещиками, помимо самого Н. Е. Маркова, были его отец, Евгений Львович, дядя Николай Львович, старший брат Лев Евгеньевич и несколько других родственников. Марковы пользовались большим влиянием в местных дворянских, земских и государственных учреждениях, активно участвуя в общественно-политической жизни уезда и губернии.
Отец Н. Е. Маркова, Евгений Львович, был [председателем Щигровской уездной земской управы]****, позднее непременным членом губернского присутствия по крестьянским делам. Сам Н. Е. Марков с мая 1904 года являлся гласным Щигровского уезного, а с сентября 1904-го - и Курского губернского земских собраний, избирался членом Щигровской уездной земской управы, в 1905 - 1909 годах был членом Курской губернской земской управы.
В 1890 году Н. Е. Марков женился на своей землячке - дворянке Щигровского уезда Курской губернии Надежде Владимировне Бобровской (1868 - 1954), с которой и прожил всю оставшуюся жизнь. Брак был видимо весьма крепким - о каких-либо семейных раздорах ничего не известно. В нем у Н. Е. Маркова родилось пять дочерей - Надежда, Евгения, Татьяна, Лидия и Наталья.
После женитьбы основным его местом жительства стало имение Охочевка (в пяти верстах от одноименной станции Курско-Киево-Воронежской железной дороги) полученное в качестве приданого (на 1907 год - 234 десятины). Помимо этого он владел 368 (на 1912 год уже только 250) десятинами «в общем владении наследства».
Отношения с местными крестьянами у Маркова, судя по всему, были неплохие - ни прогрессивная общественность, засылавшая в «марковское ханство» столичных корреспондентов, ни позднейшие советские авторы не смогли нарыть на него убедительного компромата. Как осуждающе писал в 1927 году корреспондент советских «Известий»: «волею Маркова...вырос и вышел на улицу... и в поле крепкий кулак... Марков сумел наделить его землей... усадьба его и земли охранялись не только урядником, жандармом и стражниками, но и кулаком... сменившим рюриковский лапоть на смазной сапог, этот пресловутый символ первоначального накопления в доревролюционной деревне».
* Е. Л. Марков. Марко Росс, он же Марка Толмач // «Исторический Вестник». 1902. Июль. Т. LXXXIX. С. 207 - 218
** Тысячная книга; Корзинин А. Л. Государев двор в доопричный период.
*** Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства в XVII веке.
**** [Упоминавшегося выше родного дяди героя, купившего этот дом у предыдущего владельца - книгоиздателя В. В. Думного.
***** Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона]
Начало политической карьеры
скрытый текст
В политику Н. Е. Марков начал втягиваться достаточно поздно - в 38 лет. Его первые публичные выступления по политическим вопросам относятся к концу 1904 - началу 1905 годов. В середине 1905-го, свернув дела в Москве, он вернулся в Курскую губернию, где, в конце того же года, стал одним из основателей местной правой организации - Курской народной партии порядка (КННП). Партия была создана на основе сложившегося видимо еще осенью 1904-го кружка правых курских дворян, объединившихся вокруг белгородского уездного предводителя дворянства графа В. Ф. Доррера. Лидером ее стал упомянутый гр. Доррер, Н. Е. Марков был членом правления партии и позднее товарищем председателя ее Щигровского отдела.
Идеологию партии тогдашний курский губернатор характеризовал термином «прогрессивный монархизм» - типовые идеологические установки правых (защита самодержавия, господствующее положение русского народа и православия) сочетались с нетипичными для правых призывами к расширению земского самоуправления (на началах имущественного представительства) и гражданских свобод. Большое внимание уделялось также крестьянскому вопросу (пересмотр крестьянского законодательств, поддержка переселения и наращивания частного крестьянского землевладения и пр.). КННП приветствовала Манифест 17 октября и учреждение законодательного народного представительства.
Общая численность партии оценивалась в 1000 - 1500 чел. К октябрю 1906 года она имела два отдела - в Курске (ок. 300 чел.) и в Щиграх (ок. 500 чел.). В декабре 1906 года КННП вошла в состав Союза Русского Народа, трансформировавшись в Курский губернский отдел СРН. Марков вошел в состав Совета губернского отдела, одновременно став основателем и председателем Щигровского уездного отдела СРН (в феврале 1912-го оставил пост, сделавшись почетным председателем). В августе 1909 года, после смерти гр. Доррера, Н. Е. Маркова избрали председателем губернского отдела СРН.
Первую всероссийскую известность Маркову принесли яркие выступления на первом съезде Объединенного дворянства (май 1906) в Петербурге и 1-м Всероссийском съезде земских деятелей в Москве (июнь - август 1907).
Взгляды Н. Е. Маркова на земский вопрос были, в целом, далеки от ретроградных. Он выступал против «демократизации» земства, указывая, что консервативное земство 1890-х оказалось куда эффективнее либерального земства 1860-х годов. Введение всеобщего избирательного права в земские органы привело бы, по его мнению, к катастрофе - получившие большинство крестьяне не смогли бы вести толком земское дело и угробили бы его прогрессивные начинания - школы, психиатрические лечебницы и проч., считая их для себя ненужными. По этой же причине (полная неготовность крестьян к подобной деятельности) Марков выступал и против повсеместного создания мелкой земской единицы - автономного волостного земства. При этом сама идея создания волостного земства им не отвергалась - но только в качестве исполнительного органа уездного.
Отвергал Марков и идею замены земельного ценза налоговым, указывая на риск вытеснения случайными людьми со стороны кровно связанных с соответствующим местом местных землевладельцев. Сам земельный ценз, по его мнению, при этом следовало бы существенно понизить - для расширения участия помещиков в земской деятельности. Выступал Марков и против правительственной опеки над земством, считая ее излишней.
Выборы в I Думу правые Курской губернии (как и все прочие) проиграли - в нижнюю палату парламента от губернии прошли одни кадеты и трудовики.
На выборах во II Думу правые и октябристы попытались взять реванш. Н. Е. Марков шел на выборы от СРН, его более умеренный дядя, неоднократно упоминавшийся Николай Львович Марков, председатель правления Общества Юго-Восточных железных дорог представлял октябристов. Оба Маркова в парламент не попали, хотя Н. Е. Марков был избран выборщиком в губернское избирательное собрание, получив наибольшее число голосов из правых кандидатов. Губернию во II Думе вновь представляли разнообразные социалисты (8 трудовиков, эсеров и эсдеков) и кадеты (2 депутата).
Потерпев поражение курские правые не опустили руки, развернув активную компанию по борьбе с леваками и либералами. Позиции и тех и других в губернии были весьма сильны. Особенно тяжелое положение сложилось в родном для Маркова Щигровском уезде. Здесь один из лидеров местных эсеров крестьянин И. Е. Пьяных в 1906 году провозгласил даже «Щигровскую крестьянскую республику», сделавшись ее «президентом» и пройдя депутатом во II Думу. При «республике» действовала группа эсеровских террористов во главе с неким И. И. Голощаповым, в 1906 - 1907 годах террориризировавшая Щигровский уезд. Осенью 1907 года И. Е. Пьяных был арестован и в 1909 году приговорен к смертной казни (заменена пожизненной каторгой). К 10 годам каторги за участие в Щигровском мятеже был приговорен и бывший депутат I Думы трудовик М. А. Меркулов и т. д. [К 1908 году курские леваки были разгромлены властями].
Одновременно местным правым удалось практически полностью вытеснить из курских земских и выборных дворянских учреждений местных либералов. Ключевые позиции в указанных учреждениях заняли родственники, ставленники и сторонники Н. Е. Маркова**, а сам он превратился в наиболее влиятельного общественно-политического деятеля Курской губернии. Оплотом правых губерния оставалась вплоть до 1917 года, неоднократно предпринимавшиеся прогрессивной общественностью попытки подорвать здесь влияние правых кругов и лично Маркова успеха не имели.
Успехи правых отразились и на результатах выборов в III Думу - все 11 депутатов от губернии представляли СРН или октябристов. В Думу прошли и сам Н. Е. Марков и его дядя - Н. Л. Марков. При этом последний, во избежании путаницы, в Думе стал именоваться Марковым-1, а его племянник, соответственно, Марковым-2.
Председателем фракции правых в III Думе стал бывший лидер Курской народной партии порядка гр. В. Ф. Доррер, Н. Е. Марков стал членом Совета фракции, вскоре сделавшись одним из самых ярких ее представителей.
* Потомок французского аристократа-эмигранта, к середине 1905-го уже губернский предводитель курского дворянства, позднее председатель фракции правых в III Думе и член Главного совета Союза Русского Народа.
** Так, его старший брат Лев в 1907 году был избран новым щигровским уездным предводителем дворянства, шурин Н. Б. Бобровский - председателем щигровского уездного земского собрания, сам Н. Е. Марков в начале 1908-го стал членом губернской земской управы и т. д.
Личность и взгляды
скрытый текст
Оценки личности Н. Е. Маркова весьма различались, во многом определяясь политическими взглядами оценивающих и их личными отношениями с Марковым. Отмечались ум, волевые и лидерские качества, ораторский талант, способность к практической деятельности и, в тоже время - негибкость, фанатизм («или союзник или пошел вон»), грубость, недостаток общей культуры и образования, мстительность и злобность.
Марков имел весьма представительную внешность - высокий рост (190 см?), богатырское телосложение, осанка, внешнее сходство с Петром I (отсюда одно из прозвищ - «Медный всадник»). Он был очень религиозен, не курил, пил мало, современной культурной жизнью почти не интересовался, но хорошо знал русскую историю, особенно допетровскую.
Думские выступления Маркова, носившие обычно весьма резкий характер (усугублявшийся нехваткой у оратора такта и чувства юмора), сопровождались постоянными скандалами (обеспечивая оратору постоянное внимание публики и прессы). Летом 1908 года дело дошло даже до дуэли с другим депутатом - кадетом О. Я. Пергаментом (оба участника не пострадали). Весной 1913 года Марков обидел куда-более заметное лицо - резким выступлением по проблемам министерства финансов оказался оскорблен премьер-министр (и одновременно министр финансов) В. Н. Коковцов. Шли разговоры даже о роспуске Думы или отставке премьера, однако ни того, ни другого в итоге не случилось - Марков, под сильным давлением правых кругов, принес премьеру публичные извинения и инцидент был исчерпан.
О взглядах Н. Е. Маркова определенное представление дают его публичные выступления - в Государственной Думе, печати и проч.
В отличии от многих монархистов Марков фактически поддерживал переход к думской монархии, считая Думу, при всех ее недостатках, учреждением необходимым - «она является... институтом который сможет уничтожить вырытую бюрократией пропасть, отделяющую народ от царя». Существование Думы, по его мнению, никак не вело к ограничению любезного монархистам самодержавия, поскольку учреждена она была по воле монарха, предоставившего ей и соответствующие права.
В области аграрного вопроса Марков выступал в защиту помещичьего (и вообще частного) землевладения, [справедливо] указывая на его большую продуктивность по сравнению с крестьянским общинным. Вопрос малоземелья следовало, по его мнению, решать не бессмысленным распылением помещичьих земель среди крестьян, а переселением крестьян на свободные земли. Столыпинскую реформу Марков в целом поддерживал, считая, впрочем, вредным принудительное разрушение общины там где крестьяне к этому не стремятся. Главной проблемой крестьянства Марков при этом считал не столько малоземелье, сколько низкий уровень доходов, лечить крестьянскую бедность следовало, по его мнению, в первую очередь, «переселением и поднятием уровня земельной культуры».
Взгляды Маркова по национальному вопросу были весьма радикальными. Он выступал за безусловное господство русского народа в империи и был яростным борцом с разнообразными сепаратистами и областниками. Марков выступал за ликвидацию самостоятельности Финляндии и против восстановления какой-либо польской автономии. Столыпинский закон о введении земства в Западной крае он с оговорками поддержал, однако создание «русской» Холмской губернии считал опасным прецедентом - выделением губернии с русским населением власть фактически расписывалась в неспособности защищать права русских в «польских» губерниях. Весьма резкими были и его высказывания относительно национального движения на Кавказе - доставалось и армянам и грузинам и татарам (азербайджанцам). От инвектив Маркова в адрес последних счел нужным отмежеваться даже его товарищ по фракции Пуришкевич.
Особенно радикальными были взгляды Маркова по еврейскому вопросу. Евреев он считал врагами не только русского народа и русской государственности, но и человечества вообще, верил в существование международного еврейского «установления» (правительства), стремящегося к мировому господству и т. д. Взгляды Маркова на саму еврейскую народность соответствовали прогрессивному расовому подходу - крещеные евреи были для него ничем не лучше иудеев. Марков выступал не только за сохранение существующих, но и за введение новых, более жестких ограничений для евреев - запрета на доступ на государственную службу, в суды, выборные органы, медицину и образование, лишения права владения недвижимостью и проч. Так, он требовал полного запрета на обучение евреев в университетах, возмущаясь существующими процентными нормами - если иудеи вредны для государства абсурдно устанавливать процентную норму вредного элемента. Требовал Марков и полного устранения евреев из армии, предлагая заменить их призыв специальным денежным налогом (позднее, вместо воинского призыва или налога предлагалось призывать евреев в специальные рабочие отряды - для осушения болот, корчевания лесов и проч.). Антисемитские выступления сопровождались регулярными нападками на Ветхий завет и тамошние иудейские зверства, что, как отмечает автор, было весьма странно для верующего христианина и неоднократно вызывало протесты даже со стороны правого православного духовенства.
Идеальным решением еврейского вопроса Марков считал создание условий для массового (квазидобровольного) выселения евреев из России - «куда угодно, но только подальше от России».
Еврейские погромы при этом осуждались - как практика противозаконная.
Осуждал публично Марков и немногочисленные акты правого террора (Герценштейн, Иоллос, Караваев), отрицая, впрочем, ответственность за них СРН и других правых организаций. Позднее, уже в эмиграции, его публичное отношение к правому террору заметно смягчилось - он видимо уже не видел ничего дурного в устранении нескольких сотен «виднейших зачинщиков революции» - ради спасения десятков миллионов безвинных жизней.
Большое внимание уделял Марков и военным вопросам. Поддерживая увеличение военных расходов, расширение военной промышленности и необходимые реформы для укрепления армии, он, в тоже время, нередко нападал на военное руководство - особенно доставалось военному министру А. Ф. Редигеру (последний даже отказался от личного общения с депутатом) и «генштабистам». Марков выступал за усиление офицерского (за счет открытия новых кадетских корпусов и училищ, а также производства лучших унтер-офицеров) и унтер-офицерского корпуса, поднятие престижа военного духовенства, увеличение офицерского содержания, расширение призыва (для охвата возможно большего процента молодежи) и проч.
В военно-морской сфере он поначалу выступал против строительства большого линейного флота, считая нужным делать упор на строительство легкого флота для охраны русских берегов (миноноски, подводные лодки, легкие крейсера), т. е. в некотором роде стоял на позициях Jeune École. Впрочем, позднее, после поддержки императором программы усиленного судостроения, позиция Маркова по этому вопросу радикально переменилась и он сделался сторонником линейного флота - подвергаясь заслуженным насмешкам общественности.
В области внешней политики Марков выступал против каких-либо военных авантюр, мешающих развитию страны, против помощи балканским славянам и сближения с Лондоном. Как и большинство правых он симпатизировал Германии, выступая за поддержание с нею мирных отношений.
В сфере экономики выступал, в частности, против золотого стандарта, ставившего, по его мнению Россию в зависимость от иностранного (прежде всего еврейского) капитала и за национализацию нефтяной промышленности, контролируемой иностранцами (Нобели, Ротшильды) и армянами (Гукасов, Мантушев).
В области образования Марков выступал за всемерное развитие народной школы и введение всеобщего начального обучения (но против введения принудительного посещения школы) - с приданием ей патриотического и национального характера. Он был также безусловным противником автономии высшей школы, превращавшей русские университеты в бастионы революции. Теоретически поддерживался допуск в университеты женщин - при принятии соответствующего закона.
В вопросе борьбы с пьянством Марков, в отличии от многих правых, занимал весьма сдержанную позицию - признавая необходимость самой борьбы он, при этом, отвергал ее радикальные формы (введение сухого закона и прочую дичь).
Во главе Союза Русского Народа
скрытый текст
К созданию и становлению СРН Н. Е. Марков никакого отношения не имел. Членом союза он стал лишь в конце 1906 - начале 1907 года, после присоединения к организации, на правах провинциального отдела, Курской народной партии порядка. Видное положение в СРН Маркову позволила занять активная деятельность в III Думе. В июле 1908 года он был избран членом Главного совета организации. После смерти в августе 1909-го гр. В. Ф. Доррера Марков занял и освободившийся пост председателя Курского губернского отдела СРН.
В разгоревшейся в 1907 году борьбе двух лидеров союза, Дубровина и Пуришкевича, окончившейся в начале 1908-го выходом последнего из СРН и созданием новой правой организации - Союза Михаила Архангела (СМА) Марков никакого участия не принял, хотя позиция Пуришкевича была ему явно ближе.
Вскоре СРН вновь оказался в состоянии внутреннего кризиса. Начиная с 1908 года руководимый А. И. Дубровиным Союз развернул критическую кампанию против Думы, правительства и лично премьера Столыпина, что вызывало растущее недовольство более умеренных «союзников». Как отмечается, внутри Союза в 1908 - 1909 годах фактически оформилось два течения - крайне правое («дубровинцы») и более умеренное («обновленцы», «басковцы»*, позднее - «марковцы»). Дубровинцы выступали против думской монархии, Думы, столыпинских реформ и самого Столыпина. «Обновленцы» в целом поддерживали, с оговорками, и саму думскую монархию и реформы Столыпина и искали пути сотрудничества с правительством.
Помимо этого, стороны расходились по вопросу сотрудничества с организацией Пуришкевича - дубровинцы и слышать о нем не хотели, тогда как обновленцы настаивали на объединении сил двух союзов.
Не последнюю роль играло и недовольство культом личности Дубровина (сторонники именовали доктора «вождем», «первым черносотенным отцом», «хозяином союза») и стилем его руководства (единоличное принятие решений, нетерпимость к чужому мнению и т. д.). Еще большее недовольство вызывала деятельность правой руки Дубровина, главного спонсора СРН Е. А. Полубояриновой, занимавшей должность казначея Союза и фактически, в значительной мере, руководившей его работой.
Как отмечается, различался и состав группы поддержки лидеров обоих течений - Дубровина, не имевшего тесных связей с истеблишментом и администрацией, поддерживал более «демократический» элемент - провинциальные сельские отделы Союза, а Маркова и компанию - городские отделы.
В переформатировании СРН в более умеренную организацию было заинтересовано и столыпинское правительство, поддержавшее марковцев финансово.
Развернувшаяся внутри Союза борьба в декабре 1909 - январе 1910 годов закончилась формальной победой «марковцев». Превентивно выдавив из состава Главного совета большую часть сторонников Дубровина, последние предложили ему передать фактическое руководство организацией другим лицам. 16 января 1910 года Дубровин подал в отставку с поста председателя Союза, сохранив за собой звание почетного председателя. Новым формальным лидером СРН стал граф Э. И. Коновницын (внук героя Отечественной войны), а фактическим - Н. Е. Марков, занявший пост товарища председателя Главного совета Союза. Формальным главой организации Марков сделался лишь в ноябре 1912 года.
Несмотря на формальную победу «обновленцев» СРН фактически оставался в состоянии раскола - местные отделы Союза разделились на «дубровинские» и «марковские», в руках дубровинцев оставался печатный орган Союза - газета «Русское знамя» (финансируемая и редактируемая Е. А. Полубояриновой). Марковцам пришлось обзаводиться собственными органами печати - с июня 1909 года с помощью правительственной субсидии стала издаваться ежедневная газета «Земщина» (фактически личный рупор Маркова, с 1915 года числившегося и редактором издания). В июне 1910 года было начато издание нового официального органа Союза - еженедельного журнала «Вестник Союза Русского Народа».
Печатные органы обеих групп не стеснялись поливать оппонентов грязью, причем особенно усердствовали дубровинцы, помимо прочего, обвинявшие Маркова в получении «темных денег» от правительства.
Деньги от правительства марковский СРН действительно получал - из секретных фондов МВД ему ежемесячно выдавалось по 12 тыс. рублей (144 тыс. в год), с 1916 года - по 16 тыс. (192 тыс.). Иногда давались также разовые субсидии на конкретные нужды (покупка типографии, проведение съезда и т. п.). Дабы не дискредитировать организацию деньги получал лично Марков, передававший их затем (в виде пожертвований) в кассы Союза и «Земщины» и (по собственной инициативе) отчитывавшийся за них перед избранными соратниками. Публично получение денег от правительства всегда отрицалось, хотя сам Марков и не видел в этом ничего предосудительного.
Раскол СРН спровоцировал вскоре тяжелый кризис и в старейшей правой организации - Русском собрании. Выступивший 18 ноября 1911 года в Собрании с докладом ярый дубровинец Б. В. Никольский позволил себе ряд оскорбительных намеков в адрес Маркова и марковцев. Это привело к прямому конфликту, закончившемуся мордобоем между Марковым и Никольским и расколом внутри самого Собрания, разделившегося на сторонников и противников участников конфликта. К апрелю 1912 года марковцам, при поддержке Пуришкевича, удалось выдавить из Собрания дубровинцев [однако прежнего влияния оно уже не имело].
В 1911 - 1912 годах СРН окончательно распался на две организации. В ноябре - декабре 1911 года дубровинцы провели в Москве съезд своих сторонников, объявив себя единственными законными представителями СРН и исключив из Союза всех марковцев. Марковский съезд, прошедший в мае 1912 года в Петербурге, в свою очередь, осудил дубровинцев, признав постановления их съезда нелегитимными. Наконец, в августе 1912 года Дубровину удалось добиться легализации собственной организации - Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа (ВДСРН), окончательно отмежевавшейся от марковского СРН.
* По адресу новой штаб-квартиры Союза в Басковом переулке. Ранее последняя размещалась в доме Дубровина и была перенесена на новое место после вынужденного отъезда лидера Союза из Петербурга летом 1909-го.
Перед войной
На выборах 1912 года в IV Думу правые выступили относительно успешно - в правую фракцию вошло 64 депутата (на 15 больше чем в III Думе), однако существенно хуже ожидаемого. Сам Марков вновь стал депутатом от Курской губернии по землевладельческой курии (96 «за», 41 «против»). В Думе он был избран товарищем председателя фракции правых (председателем стал бывший нижегородский губернатор А. Н. Хвостов). Фактически во фракции всем заправляли Марков и Пуришкевич. Диктаторские замашки и нетерпимость Маркова вскоре привели к волнениям во фракции, едва не закончившись ее распадом - сразу 46 депутатов (включая лидера фракции Хвостова) в 1913 году решили перейти во фракцию националистов. Распад фракции в итоге удалось предотвратить, однако внутреннее брожение в ней не прекращалось и позднее.
При новом премьере Коковцове монархисты фактически перешли на позиции правой оппозиции. В отличии от Столыпина, сотрудничать с правыми (как и с националистами) новый премьер не желал, еще в ходе предвыборной кампании отказав им в дополнительном финансировании (на выборы правые просили 946 тыс. рублей)*. В результате, едва ли не каждое выступление Маркова в Думе теперь сопровождалось критикой премьера и его политики (весной 1913-го один из подобных выпадов привел к серьезному скандалу - см. выше).
Отношения марковского и дубровинского союзов по-прежнему оставались крайне враждебными. С организацией Пуришкевича марковский СРН, напротив, тесно сотрудничал, а сами Марков и Пуришкевич официально считались полными политическими единомышленниками и едва ли не закадычными друзьями**. В реальности, как отмечает автор, отношения политиков были весьма далеки от дружеских и между ними шла глухая борьба за лидерство в правом движении. Все попытки Маркова пожрать конкурирующий Союз Михаила Архангела стойко отбивались Пуришкевичем.
* Выплаты из секретных фондов МВД продолжали производиться.
** На выборах в IV Думу Пуришкевич, рассорившийся в родной Бессарабии с влиятельнейшим кланом Крупенских, даже шел по «марковской» Курской губернии, получив мандат при активной поддержке последнего.
Мировая война
скрытый текст
Как уже отмечалось, до войны, Марков, как и большинство правых, симпатизировал Германии, выступая за поддержание с нею мирных и даже союзных отношений. С началом войны его позиция резко переменилась, сделавшись радикально антигерманской - в своих публичных выступлениях Марков не жалел черных красок для описания гнусностей «тевтонов» и преступлений «Вильгельма Кровавого». Германофобия в этих выступлениях причудливо смешивалась с юдофобией - германские зверства сравнивались с ветхозаветными «иудейскими жестокостями», германцы обвинялись в поклонении жестокому иудейскому богу Талмуда и т. д. Указывалось также, что российские социалисты-пораженцы пребывают «в духовном плену» у немецкого еврея Карла Маркса.
Выступал Марков и против «немецкого засилья» внутри страны, требуя решительных мер против живущих в России немцев. Последние, впрочем, не стриглись под одну гребенку - Марков требовал санкций против германских и австрийских подданных, лиц с двойным гражданством, колонистов, приехавших в Россию в течении последних 50 лет и сектантов, вероучение которых запрещает им брать в руки оружие [т. е. меннонитов]. Остзейское дворянство («почтенные прибалтийские бароны») из списка немцев-злодеев исключались и, в целом, заявлялась необходимость борьбы не «племенной» (со всеми носителями немецких фамилий), а «государственной» (с германскими подданными и лицами связанными с интересами Германской империи).
В остальном взгляды Маркова по национальному вопросу в годы войны не изменились, однако выступать на эту тему он стал заметно реже, не желая обострять ситуацию.
«Военная программа» Маркова предполагала суровую борьбу с пацифизмом и шпионажем, ужесточение цензуры, мобилизацию промышленности, борьбу с синдикатами. Марков требовал от правительства обуздания инфляции и роста цен на товары первой необходимости, введения подоходного налога (с более высокими ставками чем предлагало правительство), а также чрезвычайного военного налога. Он сделался также сторонником сухого закона и требовал его ужесточения.
Внешнеполитическая программа думской фракции правых содержала требования полного уничтожения германского милитаризма и империализма, с превращением Германской империи в прежний союз немецких государств и низведением Пруссии «на ее прежнее скромное место»; воссоединения с Россией Червонной, Зеленой и Угорской Руси (Галиции, Буковины и Закарпатья); установления контроля над черноморскими проливами, с присоединением Константинополя; присоединения турецкой Армении с Трапезундом, а также северной половины Персии; установления совместного с союзниками контроля над Святой землей.
В августе 1915 года Марков был включен в состав Особого совещания по обороне при военном министре, осуществлявшего общее руководство военной промышленностью, где весьма активно работал, выступая по самым разным вопросам. По свидетельству В. В. Шульгина Марков, в частности, сыграл значительную роль в решении вопроса увеличения производства снарядов.
Помимо этого он состоял также членом Совета Всероссийского общества попечения о беженцах, возглавляемого известным правомонархистом, бывшим ярославским губернатором, сенатором А. А. Римским-Корсаковым.
С образованием летом 1915 года Прогрессивного блока политическая борьба в Думе возобновилась. Марков вновь активно выступал по политическим вопросам, нападая на прогрессивную общественность, отвечавшую ему (припомнив довоенные симпатии к Германии и даже немецкую бабушку) обвинениями в «германофильстве». В Думе Марков и фракция правых обычно защищали правительство от нападок Прогрессивного блока, однако само правительство и его министры у монархистов особого восторга не вызывали и правомонархисты скорее оставались оппозицией справа, иногда фактически солидаризируясь с выступлениями оппозиции.
Правые также предприняли попытку консолидировать свои силы. Война и активизация оппозиции способствовали примирению Маркова и Дубровина. В ноябре 1915 года в Петрограде состоялось организованное марковским СРН представительное монархическое совещание, участие в котором приняли и Марков и Дубровин. В конце того же месяца дубровинцы собрали собственное совещание в Нижнем Новгороде, на котором присутствовал и выступал и Марков, избранный почетным членом совещания. В 1916 - 1917 годах Марков и Дубровин неоднократно выступали с совместными политическими заявлениями, совместно противодействовали созданию новой монархической партии - Отечественного патриотического союза В. Г. Орлова, совместно готовили объединительный монархический съезд (планировался на конец февраля 1917-го) и т. д.
Былая политическая дружба Маркова и Пуришкевича, напротив, приказала долго жить. Последний в годы войны все больше сближался с оппозицией, к концу 1916 года фактически перейдя на позиции Прогрессивного блока.
Накануне революции Марков остался фактически единственным правым лидером ярко обличавшим в Думе либеральную оппозицию. «Уничтожить» Маркова оппозиции удалось лишь перед самой революцией - в ходе организованного на ноябрьской сессии 1916 года «наступления на власть». Выступление, вышедшего 22 ноября на думскую трибуну отвечать на нападки оппозиции Маркова, неоднократно прерывалось хамскими выкриками с мест - при полном попустительстве председательствовавшего Родзянко, воспользовавшегося, однако, первым же поводом чтобы лишить слова самого Маркова. Последний не сдержавшись, оскорбил Родзянку, назвав того мерзавцем - и был наказан удалением из Думы на 15 заседаний. Позднее были проведены также перевыборы думских комиссий - Марков не попал ни в одну из них. Прогрессивная общественность развернула бешеную травлю депутата, обвиняя его во всех смертных грехах.
Правым вся эта история нанесла огромный репутационный ущерб. Помимо этого, распалась и их думская фракция - большая часть членов фракции, воспользовавшись случаем, покинула ее ряды. Оставшиеся во фракции депутаты (20 из 56) никакого участия в думской работе уже не принимали - в соответствии с инструкциями самого Маркова, дабы показать правительству чего стоит не сдерживаемая правыми Дума и способствовать ее роспуску. Сам Марков, лишившийся всякого значения в IV Думе, выступал не только за ее скорейший роспуск, но и за новое изменение избирательного закона - дабы не пускать в парламент либералов.
Революция и Гражданская война
скрытый текст
Февральская революция привела к полному разгрому правых организаций. Штаб-квартиры дубровинского и марковского Союзов и редакции «Русского знамени» и «Земщины»* были разгромлены революционными толпами, типография марковского Союза захвачена революционерами (с лета 1917-го печатала большевистские газеты), Дубровин (вместе с рядом других руководителей правых) арестован и т. д. Сам Н. Е. Марков, радикально изменив внешность (отрастил бороду и проч.), некоторое время скрывался, однако вскоре был выслежен и арестован. Впрочем, привлечь его к уголовной ответственности новые власти не смогли (не решились отменить депутатскую неприкосновенность) и Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства допрашивала его лишь в качестве свидетеля «преступлений старого режима». На допросах он, в отличии от многих других, держался бодро, никого не сдавал и вскоре был освобожден.
Как отмечает автор, ответственность за крушение монархии Марков возлагал (помимо масонов, евреев и союзников по Антанте) на правительственную бюрократию (годами ослаблявшую правых), военное командование (изменившее императору), Государственную Думу и Прогрессивный блок (подготовивших почву для революции) и, в целом, на правящие элиты и интеллигенцию - «революция 17-года... была революцией «господ» против монархии и лишь потом, в силу исторической логики, эта господская политическая революция развилась в революцию социальную, в революцию простонародья против революционных «господ»...».
После освобождения Марков поселился на заброшенной даче на Карельском перешейке (в районе Куоккала - Репино) и, бывая в Петрограде наездами, занялся созданием подпольной монархической организации. К лету 1917-го в состав организации входили, помимо самого Маркова, его соратники по черносотенному движению (Г. Г. Замысловский, В. П. Соколов, Н. Д. Тальберг), ряд правых депутатов Думы и некоторые гвардейские офицеры. С осени 1917-го, после перевода императорской семьи из Царского Села в Тобольск, организация предпринимала попытки ее освобождения, не давшие, впрочем, результата.
С весны 1918 года Марков входил также в «Комитет петроградской антибольшевистской организации» (местный филиал «Правого центра»).
В ноябре 1918 года, в разгар красного террора, Марков перебрался из Петрограда в Финляндию, где жил по фальшивому паспорту на фамилию Свясенко. В мае 1919-го, опасаясь ареста и высылки в Советскую Россию, он, на парусной лодке, переплыл Финский залив, высадившись в Ямбургском уезде и вскоре примкнув к Северо-Западной армии генерала А. П. Родзянко. 19 июня 1919 года Марков, под именем штабс-капитана Льва Николаевича Чернякова, был зачислен в армию - в качестве офицера для поручений Военно-гражданского управления. На различных тыловых должностях он оставался до отхода армии в Эстонию.
Одновременно Марков руководил тайной монархической организацией (позднее получила название «Союз верных»), состоящей в основном из офицеров Северо-Западной армии. Автономная группа организации, руководимая посланным на Юг В. П. Соколовым (бывшим членом руководства марковского СРН, именовавшим
себя в это время Соколовым-Баранским), действовала на Украине.
Члены организации (в состав которой входили генерал-лейтенант Е. К. Арсеньев**, полковники А. С. Гершельман*** и А. Д. Хомутов****, генерал-лейтенант кн. А. Н. Долгоруков*****, бывшие думские депутаты-националисты Г. М. Дерюгин, и Н. Н. Лавриновский, сын бывшего министра юстиции К. И. Щегловитов, бывший волынский губернатор П. В. Скаржинский и проч.) вели монархическую агитацию в армии и среди населения. Сам Марков с июня 1919-го, при содействии местного коменданта полковника А. Б. Бибикова, издавал в Ямбурге газету «Белый крест», уже в июле того же года, впрочем, закрытую ген. Родзянко - за «монархизм» и «вызывающе черносотенный характер». Организация Маркова придерживалась в целом прогерманской ориентации.
После отступления армии в Эстонию Марков перебрался в Ригу, оттуда - в Усть-Двинск (где жил под именем капитана Гагарина), а в мае 1920-го, через Ревель, уехал в Германию.
* Марковский «Вестник Союза Русского Народа» перестал выходить еще в сентябре 1915-го
[** Бывший начальник 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии и командир Гвардейского кавалерийского корпуса, в Северо-Западной армии командир 2-го корпуса во Пскове.
*** В Мировую войну штас-капитан гвардейской Конной артиллерии, в Северо-Западной армии командир артиллерийской батареи.
**** Капитан Измайловского полка, в Северо-Западной армии начальник Военно-гражданского управления (июнь-июль1919-го), в эмиграции - агент ГПУ, вернулся в СССР, в 1938 году расстрелян.
***** Бывший командир Кавалергардского полка и начальник 3-й Донской казачьей дивизии, служил в армии Скоропадского, в Северо-Западной армии начальник 4-й дивизии псковского 2-го корпуса.]
Эмиграция
скрытый текст
По прибытию в Германию Марков (использовавший здесь псевдоним Муринов и позднее даже в официальных немецких документах писавшийся Марковым-Муриновым) развернул активную политическую работу и вскоре сделался ведущим деятелем местной монархической эмиграции. Опору его составлял тот же «Союз верных» многие члены которого также перебрались в Германию (Соколов-Барановский, ген. Арсеньев, ген. Долгоруков, полк. Хомутов и проч.).
Группа Маркова установила также связи с германскими правыми кругами - особенно тесные с мюнхенским обществом «Ауфбау» [Aufbau Vereinigung], возглавляемым рижским немцем М.-Э. фон Шейбнер-Рихтером, сторонником сближения германских и русских монархистов [погиб в ходе «пивного путча»].
Усилиями Маркова в мае - июне 1921 года в баварском курортном городке Бад-Рейхенгалль был собран представительный съезд монархической эмиграции (106 делегатов из 25 стран). Среди делегатов съезда преобладали марковцы (41 делегат) и им сочувствующие, однако были представлены и более умеренные группы монархистов. Съезд имел большой успех, способствовав временному объединению сил монархической эмиграции. Для руководства монархическим делом съездом был избран, разместившийся в Берлине Высший монархический совет, председателем которого стал Н. Е. Марков. К началу 1922 года руководство ВМС признавали 85 монархических организаций эмиграции.
Продолжал действовать и марковский «Союз верных», имевший видимо широкую сеть организаций на местах (деятельность его была законспирирована и о самой организации известно немного). Рупором Маркова являлся журнал «Двуглавый орел», выходивший со второй половины 1920 года в Берлине*. Помимо этого, в 1921 - 1926 годах ВМС издавался также еженедельный журнал «Высший монархический совет».
В ноябре - декабре 1921 года Марков (остававшийся активным участником церковной жизни) участвовал, в качестве представителя мирян в работе Карловацкого собора русской церкви, положившего начало оформлению РПЦЗ.
Заключение Рапалльского договора (апрель 1922-го) и убийства русскими правыми В. Д. Набокова (март 1922-го) и немецкими - В. Ратенау (июнь 1922-го) существенно осложнили отношения русских монархистов с германскими властями. К концу лета 1922 года ВМС, вместе с Марковым, перебрался из Берлина в Мюнхен.
Второй монархический съезд (официально - «Особое совещание, собранное ВМС»), из-за отказа германских властей дать разрешение на его сбор, был проведен в ноябре 1922 года в Париже. Он также имел весьма представительный состав (по разным данным, от 60 до 160 делегатов), но проходил без прежнего воодушевления и подъема, сопровождаясь разнообразными склоками - между «марковцами» и «конституционалистами», «кирилловцами» и «николаевцами» (см. ниже), сторонниками германской и французской ориентации и проч. Самому Маркову удалось, впрочем, сохранить за собой место председателя ВМС. Съезд принял решение о перезде ВМС в Париж (когда на это найдутся средства), но фактически он продолжал оставаться в Германии.
Организационный раскол среди монархического движения наметился уже весной 1922 года - умеренная часть монархистов, недовольная «марковской диктатурой», образовала в Берлине «Русский народно-монархический союз (конституционных монархистов)» (РНМС), председателем которого стал Е. А. Ефимовский. На парижском съезде конституционалисты пытались добиться смещения Маркова, но не преуспели. Наметившийся раскол завершился весной 1924 года полным разрывом между ВМС и РНМС. Последний, впрочем, вскоре погряз во внутренних склоках и сошел с политиеской арены.
Другим крупным конфликтом стало разделение правой эмиграции на «николаевцев» и «кирилловцев» - сторонников великих князей Николая Николаевича и Кирилла Владимировича. Последний в 1922 году объявил себя местоблюстителем императорского престола, а в августе 1924 года уже и императором Кириллом I. У большей части монархической эмиграции, видевшей в роли своего вождя бывшего главнокомандующего русской армией эти действия понимания и поддержки не встретили. «Николаевцем» был и Марков, больше по политически мотивам - личные его отношения с великим князем и его окружением были весьма прохладными, если не сказать скверными. Выступая в поддержку Николая Николаевича Марков быстро рассорился с «кирилловцами» (на самого великого князя Кирилла, впрочем, нападений избегая).
Рассорился Марков и с лидером Белого движения ген. П. Н. Врангелем. Поначалу и сам Марков и ВМС держались по отношению к последнему корректно и даже высказывались в его поддержку. Однако вскоре отношения испортились - этому способствовали и личная неприязнь и политические амбиции (оба деятеля фактически претендовали на роль лидеров правой эмиграции) и идеологические расхождения (Врангель поддерживал принцип непредрешенчества и не желал провозглашать монархические лозунги). Марков и ВМС предпринимали даже безуспешные попытки отстранить Врангеля от руководства армией и РОВС . Обе организации требовали также от своих членов отказа от сотрудничества с оппонентами. Требования эти, впрочем, на местах часто игнорировались. Так, при посещении Врангелем Берлина местные офицеры-монархисты проигнорировали запрет ВМС и явились приветствовать своего Главнокомандующего. Позднее, при посещении Болгарии Марковым, местное офицерство таким же образом игнорировало запреты местного руководства РОВС на посещение его лекций и т. д.
Как отмечает автор, все эти конфликты способствовали падению влияния Маркова. «...Начав свою эмигрантскую деятельность в качестве признанного большинством монархистов лидера, довольно скоро Марков превратился в вождя лишь одной из монархических «партий»... число подчиняющихся ему организаций с каждым годом сокращалось, ряды сторонников редели, а количество противников и соперников увеличивалось».
Марков стал также одной из целей гепеушной операции «Трест». Один из главных участников этой провокации, бывший чиновник МПС А. А. Якушев, действовавший под псевдонимом Федоров, установил контакт с ВМС и лично с Марковым (лето 1922 года?). На какое-то время Якушев-Федоров сделался для Маркова (монополизировавшего контакты с ним) основным источником информации о советских реалиях, рассказывая о них ровно то, что Марков желал слышать - происходит распад большевизма, растет монархическое движение и т. д. и отговаривая последнего от активной борьбы с большевиками - дабы не мешать мифическим внутренним монархистам.
Под влиянием провокатора в марковских изданиях стали появляться удивительные вещи - так, статья одного из номеров журнала «Высший монархический совет» за 1923 год содержала натуральную апологетику «советов» (конечно без коммунистов) - как «истинно русских, народных и христианских» учреждений. Сам Марков в публичных выступлениях также вещал о растущем монархическом движении в СССР, одновременно выступая против «террористической» деятельности против большевиков и вообще всякой силовой борьбы с ними (как русскими силами, так и руками иностранных интервентов). В окружении Маркова имелся и еще один агент ГПУ - упоминавшийся А. Д. Хомутов, пользовавшийся полным доверием председателя ВМС.
В конце 1925 года Марков, желая быть ближе к центру политической жизни русской эмиграции, перебрался из Германии в Париж. Однако его попытки вдохнуть жизнь в угасавший ВМС особого успеха не имели, деятельность Маркова подвергалась все большей критике и в апреле 1926 года он оставил пост председателя Высшего монархического совета - «по состоянию здоровья». Председателем ВМС были избран А. Н. Крупенский, Марков остался почетным членом ВМС и продолжал редактировать «Двуглавый орел», выход которого был возобновлен в Париже в декабре 1926-го.
Влияние его, впрочем, продолжало падать. Этому способствовали и новые конфликты, в которых Марков принимал активное участие. Так, в разгоревшемся в 1926 году конфликте митрополита Евлогия (Георгиевского) и руководства РПЦЗ, возглавляемого митрополитом Антонием (Храповицким), он энергично поддержал последнего. Для Парижа эта позиция оказалась маргинальной - местные противники Евлогия (включая Маркова) выделились в небольшой приход, численность которого не превышала нескольких десятков человек.
Еще один удар по репутации Маркова нанесло разоблачение гепеушного «Треста» (1927 год), подорвав заодно и его собственные надежды на скорое падение большевизма.
Утрата былого влияния и надежд на скорое падение большевиков способствовали радикализации Маркова. Начиная со второй половины 1926 года риторика его публичных выступлений заметно меняется - Марков все больше посвящает себя борьбе с еврейством и масонством. Теми же идеями было пронизано и написанное в эти годы известное сочинение Маркова - «Войны темных сил» (первый том вышел в Париже в 1928 году, второй - в 1930-м).
Радикализация Маркова вскоре сделала его «нерукопожатным» - либерально-демократические круги эмиграции, поначалу бурно реагировавшие на его антисемитские и антимасонские выступления, в итоге объявили Маркову бойкот и просто игнорировали всю его деятельность. Это способствовало резкому ухудшению материального положения политика - после закрытия в 1931 году «Двуглавого орла» он лишился постоянного дохода и натурально бедствовал, перебиваясь с хлеба на воду («часто вопрос сводился к тому, роскошествовать ли кашей с маслом, или больше крупы купить, чтобы на дольше хватило»).
После смерти вел. кн. Николая Николаевича (январь 1929-го) Марков, бывший до этого яростным «николаевцем», сделался внезапно не менее яростным «кирилловцем», активно агитируя в пользу Кирилла. К сентябрю 1930 года Марков создал и возглавил «Комитет призыва к объединению русской эмиграции вокруг главы Императорского дома», включавший, помимо него самого, ген. М. Д. Нечволодова, известного военного историка А. А. Керсновского и др. Кульбит Маркова не вызвал понимания в ВМС и в конце сентября 1931 года он окончательно покинул Высший монархический совет. В целом, переход Маркова в стан «кирилловцев» не принес ему больших дивидендов. Часть сторонников Кирилла (младороссы) вызывала у Маркова отторжение и по идеологическим причинам.
* В Берлине журнал выходил два раза в месяц до конца 1922 года. В декабре 1926 года издание журнала (уже ежемесячного) было возобновлено в Париже, гдепродолжалось до 1931 года.
В последние годы
скрытый текст
В августе 1935 года Марков покинул Париж и вернулся в Германию, поселившись в Эрфурте. В Германию он перебрался по приглашению известного немецкого антисемита, бывшего полковника кайзеровской армии Ульриха Флейшхауэра, с которым сотрудничал еще живя в Париже. Последний в конце 1933 года основал в Эрфурте антисемитское информационное агентство Welt-Dienst («Мировая служба»), с декабря 1933-го издававшее (на нескольких языках) и журнал с тем же названием. Своими задачами Welt-Dienst видела «просвещение арийцев», разоблачение «жидомасонского заговора» и общую координацию международной антисемитской, антимасонской и антикоммунистической деятельности. Марков заведовал русским отделом службы. Получаемое в Welt-Dienst жалованье позволяло ему жить «спокойно и достаточно».
Как отмечает автор, на 1935 год Welt-Dienst оставалась частной структурой, с нацистским государством открыто не связанной, а сам Флейшхауэр был антисемитом старой формации - до 1933 года он был членом правой Немецкой национальной народной партии Гугенберга, а после ее распада, в отличии от многих однопартийцев, к НСДАП не примкнул, вступив в нацистскую партию много позднее (в 1942 году). Впрочем, уже в 1937 - 1939 годах Welt-Dienst перешла под контроль А. Розенберга, [Флейшхауэр в 1939 году от руководства службой был отстранен], сама она была переведена во Франкфурт-на-Майне и вошла в состав розенберговских структур*.
К фашистским и национал-социалистическим режимам Марков относился в целом позитивно, видя в крахе европейских демократий торжество черносотенных идей и начало возрождения монархических настроений. Модернизируя прошлое, он даже изображал Союз Русского Народа прообразом фашистских и национал-социалистических движений, называя Дубровина русским Муссолини [чем оказал, конечно, большую услугу разнообразной сволочи, вроде пресловутого Лакёра]**.
При этом фашизм / национал-социализм Марков рассматривал лишь как переходный этап на пути от демократии к наследственной монархии - «утешает повсеместный рост здорового национализма... и фашизма... гнусная демократия трещит по всем швам, везде появляются царьки... за царьками придут и настоящие цари».
Личные отношения Маркова с германскими национал-социалистами также отличались противоречивостью - их сближали ненависть к евреям, масонам и коммунистам и разделяли русский патриотизм и искренняя религиозность Маркова. Характерно, что проблемы возникли даже с германским переизданием «Войн темных сил» - книга была написана с христианских позиций.
Положение в СССР Марков в 1930-х годах оценивал чрезмерно оптимистически - режим, по его мнению, держался на одном насилии, вызывал всеобщую ненависть и должен был пасть при первом серьезном внешнем столкновении (признаком неустойчивости режима Марков считал и массовое избиение коммунистов в ходе «Большого террора»). В силу этого он, в эти годы, сделался сторонником внешней интервенции - японской и / или германской. При этом, в отличии от многих, в бескорыстные мотивы такой интервенции Марков совершенно не верил, сознавая ее тяжелые последствия для России, однако считал ее меньшим злом чем сохранение большевистского режима - «из этого мучительного процесса наше отечество выйдет с отрубленными краями, изувеченное... мы должны готовиться к тяжелой операции и, увы! не можем и не должны мешать этой операции: без операции грозит... смерть от гнилостного заражения социалистическим интернационализмом».
Позднее Марков пошел еще дальше - утверждал, что распространение германского влияния на Россию пойдет ей только на пользу, призывал к «новому призванию варягов» (формированию в освобожденной от большевиков России правящего класса с немецкой кровью), нападал на лозунг «единой, неделимой России» и лично на ген. Деникина (выступавшего, как известно, против любого иностранного вторжения), обвиняя его в ведении «проплаченной травли Германии» и т. д. (публичный доклад в Берлине в апреле 1939 года). Означенный доклад вызвал широкое возмущение даже в правых кругах эмиграции - так, софийская «Наша газета» требовала устранения Маркова из русской общественной жизни, отмечая, что тот стал «хуже иудея» и «своим позорным подхалиством старается убить у русского человека веру в свои духовные силы».
Нападение Германии на СССР Марков, соответственно, приветствовал - редакционная заметка русского издания Welt-Dienst была выдержана в соответствующем духе - «борьба с иудео-большевисткими правителями» за освобождение Европы и мира и т. п.
О деятельности Маркова в 1941 - 1945 годах известно немного. Публичных выступлений он видимо избегал, продолжая публиковаться в нацистских изданиях на русском и немецком языках. Публикации эти, чаще всего анонимные, но узнаваемые по стилю, были выдержаны в прежнем юдофобском духе и, в целом, соответствовали официальной линии нацистской пропаганды. О его реальных взглядах в это время и их эволюции (если таковая имела место) сказать ничего нельзя.
Одна из статей 1944 года содержала любопытную критику «патриотического» поворота советской идеологии в ходе войны (погоны, ордена, суворов / кутузов etc). Марков объяснял этот поворот лишь следствием крайней необходимости (нежеланием народных масс проливать кровь за «интернационал»), ехидно именовал НИПом (Новой Идеологической Политикой) - по аналогии с НЭПом, предрекал ему ту же участь, а людям всерьез в него поверившим - гибель от рук правящего интернационала.
Известный эмигрант-меньшевик Б. Николаевский в послевоенных статьях утверждал, что Марков был «главным советником по вопросам жидо-масонства при Юлиусе Штрейхере», «влиял на постановку русской пропаганды в министерстве Геббельса» (подтверждений чему не найдено) и даже участвовал в формировании (почему-то под Ораниенбаумом) русских частей СС - известной бригады Гиля-Родионова (что, как справедливо отмечает автор, выглядит совсем уж неправдоподобно). Тот же Николаевский обвинял Маркова и в противодействии «власовскому движению» - во что, как опять же справедливо, отмечает автор поверить как раз легко - советские коллаборационисты, декларировавшие верность идеалам 17-го года вряд ли могли ему понравиться.
Вплоть до конца марта 1944 года Марков жил и работал во Франкфурте-на-Майне, затем, вслед за редакцией Welt-Dienst, перебрался в Бад Швальбах. Последним его пристанищем стал немецкий Висбаден, где он и скончался от уремии 22 апреля 1945 года, в возрасте 79 лет. Похоронен Марков был на местном русском кладбище (могила сохранилась). Его супруга пережила мужа на девять лет и умерла в марте 1954 года, в том же Висбадене.
Смерть Маркова осталась незамеченной и не вызвала никаких откликов. Вспомнили о нем лишь к концу 1947 года, при этом об обстоятельствах смерти Маркова (союзная бомбардировка, убийство советским агентом) и даже о времени и месте смерти (в 1946 - 1947 году в Германии или Америке) ходили самые разные слухи. Сотрудничество с гитлеровским режимом превратило его в одиозную фигуру, в связи с чем послевоенные эмигранты-монархисты предпочли от него дистанцироваться.
Судьба детей Маркова оказалась в общем несчастливой. Старшая дочь Надежда окончила петербургский Педагогический институт, жила в Бессарабии, работая сельской учительницей и, после 1917 года, подвергаясь гонениям как дочь Маркова-2.
Евгения окончила Бестужевские курсы, в годы Мировой войны ушла на фронт сестрой милосердия, была отравлена газами. Дважды побывав замужем, умерла в Севастополе в 1929 году, оставив годовалую дочь-сироту.
Татьяна, также «бестужевка», полного курса окончить не успела - в годы войны была послана с русской комиссией в Лондон, где и оставалась до 1920 года, воссоединившись затем с родителями в Берлине. Позднее жила с родителями, работая стенографисткой, швеей, вышивальшицей. [После смерти родителей заболев манией преследования, попала в одну из германских богаделен].
Лидия Маркова до революции успела окончить лишь гимназию, весной 1917 года уехала в деревню и в Петроград уже не возвращалась. Для облегчения своего положения она фиктивно вышла замуж и жила в Советской России под фамилией Шишелова. Увлекалась буддизмом и оккультизмом, живя в Москве была сподвижницей оккультиста А. В. Барченко, вместе с которым работала в Научно-энергетической лаборатории Всесоюзного института экспериментальной медицины, поддерживала контакты с ОГПУ - с известным чекистом Глебом Бокием, любителем оккультизма и прочей шамбалы. Сотрудничество с Барченко и Бокием ее и погубило - в 1937 году Лидия была арестована и расстреляна.
Младшая дочь, Наталья, чуть ли не девочкой выскочила замуж за какого-то большевика и исчезла из семейного круга.
[Довольно заметной фигурой был племянник Маркова, сын его старшего брата, Анатолий Львович. В Мировую войну он служил в Дикой дивизии (оставив о службе интересный мемуар), в Гражданскую - в Алексеевском конном полку. В эмиграции жил в египетской Александрии, примкнув к Всероссийской фашистской партии К. В. Родзаевского и возглавляя ее местный филиал, позднее перебрался в США. С дядей он поддерживал переписку, помогая тому деньгами. Как и прочие Марковы, занимался литературной деятельностью, оставив ряд воспоминаний и статей об истории Египта и жизни местной русской общины].
* [Т. н. «ведомства Розенберга», который, помимо прочего, отвечал еще и за «духовное и мировоззренческое воспитание НСДАП»].
** На мифическом идеологическом родстве черносотенства и фашизма / национал-социализма автор останавливается отдельно, справедливо указывая на несостоятельность этого тезиса - православно-монархическое мировоззрение русских правых имело мало общего с фашистским, бывшего продуктом западной секуляризированной мысли.
Вождь черной реакции: Николай Евгеньевич Марков
Первая научная биография Маркова-2, известного лидера Союза Русского Народа. Книга очень хорошая, масса интересного о взглядах и деятельности Маркова и до 1917 года и после.
скрытый текстПроисхождение и семья
скрытый текст
Марковы были древним дворянским родом. Свое происхождение они выводили от некоего Марка Толмача [Марк Толмач Волошенин Дмитриев сын]*, служившего Ивану III и бывшего по происхождению то ли итальянцем, то ли греком, то ли волохом. [Этот Марк в 1475 - 1476 годах посылался видимо великим князем в Персию - упоминается в сочинении А. Контарини под именем Марко Росс и был видимо на хорошем счету - пожалован вотчинами в Коломенском уезде, дочь свою Лукерью выдал замуж за Ивана Никифоровича Басенкова (внука известного боярина Федора Басенка)]*. Сын его Иван ничем не прославился, [а внуки - Давыд, Петрок, Кильдеяр (Никита) и Меньшик были записаны тысячниками 3-й статьи по Москве]**. Поздние Марковы были потомками указанного Кильдеяра. По семейной легенде, этот самый Кильдеяр, бывший поначалу любимцем Ивана Грозного, позднее был жестоко оскорблен тираном и сделался знаменитым разбойником Кудеяром, а после смерти Грозного постригся в Соловецком монастыре.
Внук Кильдеяра Василий Матвеевич Марков имел чин дворянина московского. [На 140 (1632) год за ним числилось 197 четей вотчин (48 четей родовой? в Коломне, 90 четей в Галиче и 59 четей в жалованной ярославской) с 12 крестьянами и бобылями. Поместий за Марковым не было / не указано, оклады его неизвестны, на службу выходил сам на коне, с 1 человеком и одним человеком в кошу]***. Позднее Марковы обзавелись землями на территории будущей Курской губернии.
Праправнук Василия и прапрадед героя книги, [гвардии поручик] Андрей Федорович Марков (1740 - 1790), после переворота 1762 года, был, как сторонник Петра III, выслан в родовое курское имение, где печально прославился разнообразными бесчинствами (включая будто бы изготовление фальшивых денег).
Прадед Н. Е. Маркова, Александр Андреевич (1767 - 1815), служил в Ахтырском гусарском полку, участвовал в екатерининских войнах и вышел в отставку секунд-майором. Он, первым из Марковых, был записан в шестую часть дворянской родословной книги Курской губернии.
Дед Н. Е. Маркова, Лев Александрович (1799 - 1869), делал успешную карьеру в Петербурге - окончил муравьевскую школу колонновожатых (будущая Академия Генштаба), был причислен к императорской свите, водя при этом тесную дружбу с будущими декабристами. Последнее и погубило его карьеру - после восстания 1825 года он был выслан на постоянное жительство в деревню. Лев Александрович был женат на остзейской немке - дочери сподвижника Суворова генерала Алексея Федоровича Гана, Елизавете Алексеевне. В годы Мировой войны враги Н. Е. Маркова припомнили ему бабушку-немку, объясняя ею его «германофильство», на что сам Марков отвечал: «выводить из сего, будто я не русский, а немец, может только помешанный на чистых кровях мозг... национал-психопата».
Отец Н. Е. Маркова, Евгений Львович (1835 - 1903), известный в свое время писатель, литературный критик, краевед и этнограф, первым в роду избрал гражданскую, а не военную службу. Окончив Курскую гимназию и Харьковский университет, он служил по Министерству народного просвещения - учителем, затем инспектором тульской гимназии, директором симферопольской гимназии, директором народных училищ Таврической губернии, членом учебного комитета при Министерстве народного просвещения. В 1870 году Евгений Львович оставил службу, посвятив себя литературной деятельности. Популярность Е. Л. Маркову принесли автобиографические романы «Барчуки. Картины прошлого» (1875) и «Учебные годы старого барчука» (1885 - 1888), романы «Черноземные поля» (1876) и «Берег моря» (1880), путевые «Очерки Крыма» (1872). Пользовавшийся уважением в литературных кругах Е. Л. Марков поначалу придерживался либеральных взглядов, после убийства Александра II он стал постепенно праветь, перейдя на позиции умеренного консерватизма. Литературным творчеством занимались и братья Евгения Львовича - Владислав, Ростислав и Лев.
Первой женой Е. Л. Маркова была Надежда Николаевна Детлова (1845 - 1875), дворянка Калужской губернии, представительница обрусевшего прусского рода фон Детлов, жившего в России с петровских времен. В этом браке родилось четверо детей - Лев, Николай, Елизавета и Екатерина. В 1875 году Надежда Николаевна скончалась от скоротечной чахотки. Позднее Е. Л. Марков вновь женился - на Анне Ивановне Познанской (в девичестве Сидоренко), вдове полковника и бывшей начальнице симферопольской женской гимназии. Последняя и занималась воспитанием его детей.
Николай Евгеньевич Марков родился в Симферополе 2 апреля 1866 года. Получив домашнее воспитание, в 10 лет он был отдан во второй класс 2-й Московской военной гимназии (позднее 2-й Московский кадетский корпус). По окончании гимназии Николай поступил в петербургский Институт гражданских инженеров и, окончив пятилетний курс (1883 - 1888), получил звание гражданского инженера (при поступлении на службу давало чин X класса) - «с правом производить работы по гражданско-строительной и дорожной частям». Однокурсником Маркова был знаменитый Лев Кекушев.
По окончании института Марков отслужил год в армии (ноябрь 1888 - сентябрь 1889) - вольноопределяющимся 1-го разряда в 5-й артиллерийской бригаде, сдав экзамен на офицерский чин и уволившись в запас прапорщиком полевой артиллерии.
После армии Марков недолго служил по МВД - был прикомандирован к Обществу Курско-Киевской железной дороги, председателем правления которого был его родной дядя - Н. Л. Марков, однако вскоре ушел на вольные хлеба, занявшись архитектурой. Приняв участие в проектировании соборной церкви в Конотопе и получив хороший гонорар, Марков перебрался в Москву, где трудился «свободным архитектором». Среди проектов в которых он, в том или ином качестве, участвовал, значатся перестройка главного дома городской усадьбы В. В. Думного - Н. Л. Маркова*** (1896), постройка и перестройка корпусов Хамовнического пивоваренного завода (1897 - 1898), перестройка здания Ксенинского приюта (1899), строительство Ермаковского училища (1904 - 1906) и пр. В Москве Н. Е. Марков жил и работал до 1905 года, после чего, свернув дела, окончательно перебрался на историческую родину - в Курскую губернию, посвятив себя общественно-политической деятельности.
«Вотчиной» рода Марковых был Щигровский уезд Курской губернии - богатый и очень плодородный черноземный район (по качеству земли входил в тройку лучших уездов России). Марковы и их родня на рубеже веков владели здесь, как минимум, семью имениями - местными помещиками, помимо самого Н. Е. Маркова, были его отец, Евгений Львович, дядя Николай Львович, старший брат Лев Евгеньевич и несколько других родственников. Марковы пользовались большим влиянием в местных дворянских, земских и государственных учреждениях, активно участвуя в общественно-политической жизни уезда и губернии.
Отец Н. Е. Маркова, Евгений Львович, был [председателем Щигровской уездной земской управы]****, позднее непременным членом губернского присутствия по крестьянским делам. Сам Н. Е. Марков с мая 1904 года являлся гласным Щигровского уезного, а с сентября 1904-го - и Курского губернского земских собраний, избирался членом Щигровской уездной земской управы, в 1905 - 1909 годах был членом Курской губернской земской управы.
В 1890 году Н. Е. Марков женился на своей землячке - дворянке Щигровского уезда Курской губернии Надежде Владимировне Бобровской (1868 - 1954), с которой и прожил всю оставшуюся жизнь. Брак был видимо весьма крепким - о каких-либо семейных раздорах ничего не известно. В нем у Н. Е. Маркова родилось пять дочерей - Надежда, Евгения, Татьяна, Лидия и Наталья.
После женитьбы основным его местом жительства стало имение Охочевка (в пяти верстах от одноименной станции Курско-Киево-Воронежской железной дороги) полученное в качестве приданого (на 1907 год - 234 десятины). Помимо этого он владел 368 (на 1912 год уже только 250) десятинами «в общем владении наследства».
Отношения с местными крестьянами у Маркова, судя по всему, были неплохие - ни прогрессивная общественность, засылавшая в «марковское ханство» столичных корреспондентов, ни позднейшие советские авторы не смогли нарыть на него убедительного компромата. Как осуждающе писал в 1927 году корреспондент советских «Известий»: «волею Маркова...вырос и вышел на улицу... и в поле крепкий кулак... Марков сумел наделить его землей... усадьба его и земли охранялись не только урядником, жандармом и стражниками, но и кулаком... сменившим рюриковский лапоть на смазной сапог, этот пресловутый символ первоначального накопления в доревролюционной деревне».
* Е. Л. Марков. Марко Росс, он же Марка Толмач // «Исторический Вестник». 1902. Июль. Т. LXXXIX. С. 207 - 218
** Тысячная книга; Корзинин А. Л. Государев двор в доопричный период.
*** Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства в XVII веке.
**** [Упоминавшегося выше родного дяди героя, купившего этот дом у предыдущего владельца - книгоиздателя В. В. Думного.
***** Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона]
Начало политической карьеры
скрытый текст
В политику Н. Е. Марков начал втягиваться достаточно поздно - в 38 лет. Его первые публичные выступления по политическим вопросам относятся к концу 1904 - началу 1905 годов. В середине 1905-го, свернув дела в Москве, он вернулся в Курскую губернию, где, в конце того же года, стал одним из основателей местной правой организации - Курской народной партии порядка (КННП). Партия была создана на основе сложившегося видимо еще осенью 1904-го кружка правых курских дворян, объединившихся вокруг белгородского уездного предводителя дворянства графа В. Ф. Доррера. Лидером ее стал упомянутый гр. Доррер, Н. Е. Марков был членом правления партии и позднее товарищем председателя ее Щигровского отдела.
Идеологию партии тогдашний курский губернатор характеризовал термином «прогрессивный монархизм» - типовые идеологические установки правых (защита самодержавия, господствующее положение русского народа и православия) сочетались с нетипичными для правых призывами к расширению земского самоуправления (на началах имущественного представительства) и гражданских свобод. Большое внимание уделялось также крестьянскому вопросу (пересмотр крестьянского законодательств, поддержка переселения и наращивания частного крестьянского землевладения и пр.). КННП приветствовала Манифест 17 октября и учреждение законодательного народного представительства.
Общая численность партии оценивалась в 1000 - 1500 чел. К октябрю 1906 года она имела два отдела - в Курске (ок. 300 чел.) и в Щиграх (ок. 500 чел.). В декабре 1906 года КННП вошла в состав Союза Русского Народа, трансформировавшись в Курский губернский отдел СРН. Марков вошел в состав Совета губернского отдела, одновременно став основателем и председателем Щигровского уездного отдела СРН (в феврале 1912-го оставил пост, сделавшись почетным председателем). В августе 1909 года, после смерти гр. Доррера, Н. Е. Маркова избрали председателем губернского отдела СРН.
Первую всероссийскую известность Маркову принесли яркие выступления на первом съезде Объединенного дворянства (май 1906) в Петербурге и 1-м Всероссийском съезде земских деятелей в Москве (июнь - август 1907).
Взгляды Н. Е. Маркова на земский вопрос были, в целом, далеки от ретроградных. Он выступал против «демократизации» земства, указывая, что консервативное земство 1890-х оказалось куда эффективнее либерального земства 1860-х годов. Введение всеобщего избирательного права в земские органы привело бы, по его мнению, к катастрофе - получившие большинство крестьяне не смогли бы вести толком земское дело и угробили бы его прогрессивные начинания - школы, психиатрические лечебницы и проч., считая их для себя ненужными. По этой же причине (полная неготовность крестьян к подобной деятельности) Марков выступал и против повсеместного создания мелкой земской единицы - автономного волостного земства. При этом сама идея создания волостного земства им не отвергалась - но только в качестве исполнительного органа уездного.
Отвергал Марков и идею замены земельного ценза налоговым, указывая на риск вытеснения случайными людьми со стороны кровно связанных с соответствующим местом местных землевладельцев. Сам земельный ценз, по его мнению, при этом следовало бы существенно понизить - для расширения участия помещиков в земской деятельности. Выступал Марков и против правительственной опеки над земством, считая ее излишней.
Выборы в I Думу правые Курской губернии (как и все прочие) проиграли - в нижнюю палату парламента от губернии прошли одни кадеты и трудовики.
На выборах во II Думу правые и октябристы попытались взять реванш. Н. Е. Марков шел на выборы от СРН, его более умеренный дядя, неоднократно упоминавшийся Николай Львович Марков, председатель правления Общества Юго-Восточных железных дорог представлял октябристов. Оба Маркова в парламент не попали, хотя Н. Е. Марков был избран выборщиком в губернское избирательное собрание, получив наибольшее число голосов из правых кандидатов. Губернию во II Думе вновь представляли разнообразные социалисты (8 трудовиков, эсеров и эсдеков) и кадеты (2 депутата).
Потерпев поражение курские правые не опустили руки, развернув активную компанию по борьбе с леваками и либералами. Позиции и тех и других в губернии были весьма сильны. Особенно тяжелое положение сложилось в родном для Маркова Щигровском уезде. Здесь один из лидеров местных эсеров крестьянин И. Е. Пьяных в 1906 году провозгласил даже «Щигровскую крестьянскую республику», сделавшись ее «президентом» и пройдя депутатом во II Думу. При «республике» действовала группа эсеровских террористов во главе с неким И. И. Голощаповым, в 1906 - 1907 годах террориризировавшая Щигровский уезд. Осенью 1907 года И. Е. Пьяных был арестован и в 1909 году приговорен к смертной казни (заменена пожизненной каторгой). К 10 годам каторги за участие в Щигровском мятеже был приговорен и бывший депутат I Думы трудовик М. А. Меркулов и т. д. [К 1908 году курские леваки были разгромлены властями].
Одновременно местным правым удалось практически полностью вытеснить из курских земских и выборных дворянских учреждений местных либералов. Ключевые позиции в указанных учреждениях заняли родственники, ставленники и сторонники Н. Е. Маркова**, а сам он превратился в наиболее влиятельного общественно-политического деятеля Курской губернии. Оплотом правых губерния оставалась вплоть до 1917 года, неоднократно предпринимавшиеся прогрессивной общественностью попытки подорвать здесь влияние правых кругов и лично Маркова успеха не имели.
Успехи правых отразились и на результатах выборов в III Думу - все 11 депутатов от губернии представляли СРН или октябристов. В Думу прошли и сам Н. Е. Марков и его дядя - Н. Л. Марков. При этом последний, во избежании путаницы, в Думе стал именоваться Марковым-1, а его племянник, соответственно, Марковым-2.
Председателем фракции правых в III Думе стал бывший лидер Курской народной партии порядка гр. В. Ф. Доррер, Н. Е. Марков стал членом Совета фракции, вскоре сделавшись одним из самых ярких ее представителей.
* Потомок французского аристократа-эмигранта, к середине 1905-го уже губернский предводитель курского дворянства, позднее председатель фракции правых в III Думе и член Главного совета Союза Русского Народа.
** Так, его старший брат Лев в 1907 году был избран новым щигровским уездным предводителем дворянства, шурин Н. Б. Бобровский - председателем щигровского уездного земского собрания, сам Н. Е. Марков в начале 1908-го стал членом губернской земской управы и т. д.
Личность и взгляды
скрытый текст
Оценки личности Н. Е. Маркова весьма различались, во многом определяясь политическими взглядами оценивающих и их личными отношениями с Марковым. Отмечались ум, волевые и лидерские качества, ораторский талант, способность к практической деятельности и, в тоже время - негибкость, фанатизм («или союзник или пошел вон»), грубость, недостаток общей культуры и образования, мстительность и злобность.
Марков имел весьма представительную внешность - высокий рост (190 см?), богатырское телосложение, осанка, внешнее сходство с Петром I (отсюда одно из прозвищ - «Медный всадник»). Он был очень религиозен, не курил, пил мало, современной культурной жизнью почти не интересовался, но хорошо знал русскую историю, особенно допетровскую.
Думские выступления Маркова, носившие обычно весьма резкий характер (усугублявшийся нехваткой у оратора такта и чувства юмора), сопровождались постоянными скандалами (обеспечивая оратору постоянное внимание публики и прессы). Летом 1908 года дело дошло даже до дуэли с другим депутатом - кадетом О. Я. Пергаментом (оба участника не пострадали). Весной 1913 года Марков обидел куда-более заметное лицо - резким выступлением по проблемам министерства финансов оказался оскорблен премьер-министр (и одновременно министр финансов) В. Н. Коковцов. Шли разговоры даже о роспуске Думы или отставке премьера, однако ни того, ни другого в итоге не случилось - Марков, под сильным давлением правых кругов, принес премьеру публичные извинения и инцидент был исчерпан.
О взглядах Н. Е. Маркова определенное представление дают его публичные выступления - в Государственной Думе, печати и проч.
В отличии от многих монархистов Марков фактически поддерживал переход к думской монархии, считая Думу, при всех ее недостатках, учреждением необходимым - «она является... институтом который сможет уничтожить вырытую бюрократией пропасть, отделяющую народ от царя». Существование Думы, по его мнению, никак не вело к ограничению любезного монархистам самодержавия, поскольку учреждена она была по воле монарха, предоставившего ей и соответствующие права.
В области аграрного вопроса Марков выступал в защиту помещичьего (и вообще частного) землевладения, [справедливо] указывая на его большую продуктивность по сравнению с крестьянским общинным. Вопрос малоземелья следовало, по его мнению, решать не бессмысленным распылением помещичьих земель среди крестьян, а переселением крестьян на свободные земли. Столыпинскую реформу Марков в целом поддерживал, считая, впрочем, вредным принудительное разрушение общины там где крестьяне к этому не стремятся. Главной проблемой крестьянства Марков при этом считал не столько малоземелье, сколько низкий уровень доходов, лечить крестьянскую бедность следовало, по его мнению, в первую очередь, «переселением и поднятием уровня земельной культуры».
Взгляды Маркова по национальному вопросу были весьма радикальными. Он выступал за безусловное господство русского народа в империи и был яростным борцом с разнообразными сепаратистами и областниками. Марков выступал за ликвидацию самостоятельности Финляндии и против восстановления какой-либо польской автономии. Столыпинский закон о введении земства в Западной крае он с оговорками поддержал, однако создание «русской» Холмской губернии считал опасным прецедентом - выделением губернии с русским населением власть фактически расписывалась в неспособности защищать права русских в «польских» губерниях. Весьма резкими были и его высказывания относительно национального движения на Кавказе - доставалось и армянам и грузинам и татарам (азербайджанцам). От инвектив Маркова в адрес последних счел нужным отмежеваться даже его товарищ по фракции Пуришкевич.
Особенно радикальными были взгляды Маркова по еврейскому вопросу. Евреев он считал врагами не только русского народа и русской государственности, но и человечества вообще, верил в существование международного еврейского «установления» (правительства), стремящегося к мировому господству и т. д. Взгляды Маркова на саму еврейскую народность соответствовали прогрессивному расовому подходу - крещеные евреи были для него ничем не лучше иудеев. Марков выступал не только за сохранение существующих, но и за введение новых, более жестких ограничений для евреев - запрета на доступ на государственную службу, в суды, выборные органы, медицину и образование, лишения права владения недвижимостью и проч. Так, он требовал полного запрета на обучение евреев в университетах, возмущаясь существующими процентными нормами - если иудеи вредны для государства абсурдно устанавливать процентную норму вредного элемента. Требовал Марков и полного устранения евреев из армии, предлагая заменить их призыв специальным денежным налогом (позднее, вместо воинского призыва или налога предлагалось призывать евреев в специальные рабочие отряды - для осушения болот, корчевания лесов и проч.). Антисемитские выступления сопровождались регулярными нападками на Ветхий завет и тамошние иудейские зверства, что, как отмечает автор, было весьма странно для верующего христианина и неоднократно вызывало протесты даже со стороны правого православного духовенства.
Идеальным решением еврейского вопроса Марков считал создание условий для массового (квазидобровольного) выселения евреев из России - «куда угодно, но только подальше от России».
Еврейские погромы при этом осуждались - как практика противозаконная.
Осуждал публично Марков и немногочисленные акты правого террора (Герценштейн, Иоллос, Караваев), отрицая, впрочем, ответственность за них СРН и других правых организаций. Позднее, уже в эмиграции, его публичное отношение к правому террору заметно смягчилось - он видимо уже не видел ничего дурного в устранении нескольких сотен «виднейших зачинщиков революции» - ради спасения десятков миллионов безвинных жизней.
Большое внимание уделял Марков и военным вопросам. Поддерживая увеличение военных расходов, расширение военной промышленности и необходимые реформы для укрепления армии, он, в тоже время, нередко нападал на военное руководство - особенно доставалось военному министру А. Ф. Редигеру (последний даже отказался от личного общения с депутатом) и «генштабистам». Марков выступал за усиление офицерского (за счет открытия новых кадетских корпусов и училищ, а также производства лучших унтер-офицеров) и унтер-офицерского корпуса, поднятие престижа военного духовенства, увеличение офицерского содержания, расширение призыва (для охвата возможно большего процента молодежи) и проч.
В военно-морской сфере он поначалу выступал против строительства большого линейного флота, считая нужным делать упор на строительство легкого флота для охраны русских берегов (миноноски, подводные лодки, легкие крейсера), т. е. в некотором роде стоял на позициях Jeune École. Впрочем, позднее, после поддержки императором программы усиленного судостроения, позиция Маркова по этому вопросу радикально переменилась и он сделался сторонником линейного флота - подвергаясь заслуженным насмешкам общественности.
В области внешней политики Марков выступал против каких-либо военных авантюр, мешающих развитию страны, против помощи балканским славянам и сближения с Лондоном. Как и большинство правых он симпатизировал Германии, выступая за поддержание с нею мирных отношений.
В сфере экономики выступал, в частности, против золотого стандарта, ставившего, по его мнению Россию в зависимость от иностранного (прежде всего еврейского) капитала и за национализацию нефтяной промышленности, контролируемой иностранцами (Нобели, Ротшильды) и армянами (Гукасов, Мантушев).
В области образования Марков выступал за всемерное развитие народной школы и введение всеобщего начального обучения (но против введения принудительного посещения школы) - с приданием ей патриотического и национального характера. Он был также безусловным противником автономии высшей школы, превращавшей русские университеты в бастионы революции. Теоретически поддерживался допуск в университеты женщин - при принятии соответствующего закона.
В вопросе борьбы с пьянством Марков, в отличии от многих правых, занимал весьма сдержанную позицию - признавая необходимость самой борьбы он, при этом, отвергал ее радикальные формы (введение сухого закона и прочую дичь).
Во главе Союза Русского Народа
скрытый текст
К созданию и становлению СРН Н. Е. Марков никакого отношения не имел. Членом союза он стал лишь в конце 1906 - начале 1907 года, после присоединения к организации, на правах провинциального отдела, Курской народной партии порядка. Видное положение в СРН Маркову позволила занять активная деятельность в III Думе. В июле 1908 года он был избран членом Главного совета организации. После смерти в августе 1909-го гр. В. Ф. Доррера Марков занял и освободившийся пост председателя Курского губернского отдела СРН.
В разгоревшейся в 1907 году борьбе двух лидеров союза, Дубровина и Пуришкевича, окончившейся в начале 1908-го выходом последнего из СРН и созданием новой правой организации - Союза Михаила Архангела (СМА) Марков никакого участия не принял, хотя позиция Пуришкевича была ему явно ближе.
Вскоре СРН вновь оказался в состоянии внутреннего кризиса. Начиная с 1908 года руководимый А. И. Дубровиным Союз развернул критическую кампанию против Думы, правительства и лично премьера Столыпина, что вызывало растущее недовольство более умеренных «союзников». Как отмечается, внутри Союза в 1908 - 1909 годах фактически оформилось два течения - крайне правое («дубровинцы») и более умеренное («обновленцы», «басковцы»*, позднее - «марковцы»). Дубровинцы выступали против думской монархии, Думы, столыпинских реформ и самого Столыпина. «Обновленцы» в целом поддерживали, с оговорками, и саму думскую монархию и реформы Столыпина и искали пути сотрудничества с правительством.
Помимо этого, стороны расходились по вопросу сотрудничества с организацией Пуришкевича - дубровинцы и слышать о нем не хотели, тогда как обновленцы настаивали на объединении сил двух союзов.
Не последнюю роль играло и недовольство культом личности Дубровина (сторонники именовали доктора «вождем», «первым черносотенным отцом», «хозяином союза») и стилем его руководства (единоличное принятие решений, нетерпимость к чужому мнению и т. д.). Еще большее недовольство вызывала деятельность правой руки Дубровина, главного спонсора СРН Е. А. Полубояриновой, занимавшей должность казначея Союза и фактически, в значительной мере, руководившей его работой.
Как отмечается, различался и состав группы поддержки лидеров обоих течений - Дубровина, не имевшего тесных связей с истеблишментом и администрацией, поддерживал более «демократический» элемент - провинциальные сельские отделы Союза, а Маркова и компанию - городские отделы.
В переформатировании СРН в более умеренную организацию было заинтересовано и столыпинское правительство, поддержавшее марковцев финансово.
Развернувшаяся внутри Союза борьба в декабре 1909 - январе 1910 годов закончилась формальной победой «марковцев». Превентивно выдавив из состава Главного совета большую часть сторонников Дубровина, последние предложили ему передать фактическое руководство организацией другим лицам. 16 января 1910 года Дубровин подал в отставку с поста председателя Союза, сохранив за собой звание почетного председателя. Новым формальным лидером СРН стал граф Э. И. Коновницын (внук героя Отечественной войны), а фактическим - Н. Е. Марков, занявший пост товарища председателя Главного совета Союза. Формальным главой организации Марков сделался лишь в ноябре 1912 года.
Несмотря на формальную победу «обновленцев» СРН фактически оставался в состоянии раскола - местные отделы Союза разделились на «дубровинские» и «марковские», в руках дубровинцев оставался печатный орган Союза - газета «Русское знамя» (финансируемая и редактируемая Е. А. Полубояриновой). Марковцам пришлось обзаводиться собственными органами печати - с июня 1909 года с помощью правительственной субсидии стала издаваться ежедневная газета «Земщина» (фактически личный рупор Маркова, с 1915 года числившегося и редактором издания). В июне 1910 года было начато издание нового официального органа Союза - еженедельного журнала «Вестник Союза Русского Народа».
Печатные органы обеих групп не стеснялись поливать оппонентов грязью, причем особенно усердствовали дубровинцы, помимо прочего, обвинявшие Маркова в получении «темных денег» от правительства.
Деньги от правительства марковский СРН действительно получал - из секретных фондов МВД ему ежемесячно выдавалось по 12 тыс. рублей (144 тыс. в год), с 1916 года - по 16 тыс. (192 тыс.). Иногда давались также разовые субсидии на конкретные нужды (покупка типографии, проведение съезда и т. п.). Дабы не дискредитировать организацию деньги получал лично Марков, передававший их затем (в виде пожертвований) в кассы Союза и «Земщины» и (по собственной инициативе) отчитывавшийся за них перед избранными соратниками. Публично получение денег от правительства всегда отрицалось, хотя сам Марков и не видел в этом ничего предосудительного.
Раскол СРН спровоцировал вскоре тяжелый кризис и в старейшей правой организации - Русском собрании. Выступивший 18 ноября 1911 года в Собрании с докладом ярый дубровинец Б. В. Никольский позволил себе ряд оскорбительных намеков в адрес Маркова и марковцев. Это привело к прямому конфликту, закончившемуся мордобоем между Марковым и Никольским и расколом внутри самого Собрания, разделившегося на сторонников и противников участников конфликта. К апрелю 1912 года марковцам, при поддержке Пуришкевича, удалось выдавить из Собрания дубровинцев [однако прежнего влияния оно уже не имело].
В 1911 - 1912 годах СРН окончательно распался на две организации. В ноябре - декабре 1911 года дубровинцы провели в Москве съезд своих сторонников, объявив себя единственными законными представителями СРН и исключив из Союза всех марковцев. Марковский съезд, прошедший в мае 1912 года в Петербурге, в свою очередь, осудил дубровинцев, признав постановления их съезда нелегитимными. Наконец, в августе 1912 года Дубровину удалось добиться легализации собственной организации - Всероссийского Дубровинского Союза Русского Народа (ВДСРН), окончательно отмежевавшейся от марковского СРН.
* По адресу новой штаб-квартиры Союза в Басковом переулке. Ранее последняя размещалась в доме Дубровина и была перенесена на новое место после вынужденного отъезда лидера Союза из Петербурга летом 1909-го.
Перед войной
На выборах 1912 года в IV Думу правые выступили относительно успешно - в правую фракцию вошло 64 депутата (на 15 больше чем в III Думе), однако существенно хуже ожидаемого. Сам Марков вновь стал депутатом от Курской губернии по землевладельческой курии (96 «за», 41 «против»). В Думе он был избран товарищем председателя фракции правых (председателем стал бывший нижегородский губернатор А. Н. Хвостов). Фактически во фракции всем заправляли Марков и Пуришкевич. Диктаторские замашки и нетерпимость Маркова вскоре привели к волнениям во фракции, едва не закончившись ее распадом - сразу 46 депутатов (включая лидера фракции Хвостова) в 1913 году решили перейти во фракцию националистов. Распад фракции в итоге удалось предотвратить, однако внутреннее брожение в ней не прекращалось и позднее.
При новом премьере Коковцове монархисты фактически перешли на позиции правой оппозиции. В отличии от Столыпина, сотрудничать с правыми (как и с националистами) новый премьер не желал, еще в ходе предвыборной кампании отказав им в дополнительном финансировании (на выборы правые просили 946 тыс. рублей)*. В результате, едва ли не каждое выступление Маркова в Думе теперь сопровождалось критикой премьера и его политики (весной 1913-го один из подобных выпадов привел к серьезному скандалу - см. выше).
Отношения марковского и дубровинского союзов по-прежнему оставались крайне враждебными. С организацией Пуришкевича марковский СРН, напротив, тесно сотрудничал, а сами Марков и Пуришкевич официально считались полными политическими единомышленниками и едва ли не закадычными друзьями**. В реальности, как отмечает автор, отношения политиков были весьма далеки от дружеских и между ними шла глухая борьба за лидерство в правом движении. Все попытки Маркова пожрать конкурирующий Союз Михаила Архангела стойко отбивались Пуришкевичем.
* Выплаты из секретных фондов МВД продолжали производиться.
** На выборах в IV Думу Пуришкевич, рассорившийся в родной Бессарабии с влиятельнейшим кланом Крупенских, даже шел по «марковской» Курской губернии, получив мандат при активной поддержке последнего.
Мировая война
скрытый текст
Как уже отмечалось, до войны, Марков, как и большинство правых, симпатизировал Германии, выступая за поддержание с нею мирных и даже союзных отношений. С началом войны его позиция резко переменилась, сделавшись радикально антигерманской - в своих публичных выступлениях Марков не жалел черных красок для описания гнусностей «тевтонов» и преступлений «Вильгельма Кровавого». Германофобия в этих выступлениях причудливо смешивалась с юдофобией - германские зверства сравнивались с ветхозаветными «иудейскими жестокостями», германцы обвинялись в поклонении жестокому иудейскому богу Талмуда и т. д. Указывалось также, что российские социалисты-пораженцы пребывают «в духовном плену» у немецкого еврея Карла Маркса.
Выступал Марков и против «немецкого засилья» внутри страны, требуя решительных мер против живущих в России немцев. Последние, впрочем, не стриглись под одну гребенку - Марков требовал санкций против германских и австрийских подданных, лиц с двойным гражданством, колонистов, приехавших в Россию в течении последних 50 лет и сектантов, вероучение которых запрещает им брать в руки оружие [т. е. меннонитов]. Остзейское дворянство («почтенные прибалтийские бароны») из списка немцев-злодеев исключались и, в целом, заявлялась необходимость борьбы не «племенной» (со всеми носителями немецких фамилий), а «государственной» (с германскими подданными и лицами связанными с интересами Германской империи).
В остальном взгляды Маркова по национальному вопросу в годы войны не изменились, однако выступать на эту тему он стал заметно реже, не желая обострять ситуацию.
«Военная программа» Маркова предполагала суровую борьбу с пацифизмом и шпионажем, ужесточение цензуры, мобилизацию промышленности, борьбу с синдикатами. Марков требовал от правительства обуздания инфляции и роста цен на товары первой необходимости, введения подоходного налога (с более высокими ставками чем предлагало правительство), а также чрезвычайного военного налога. Он сделался также сторонником сухого закона и требовал его ужесточения.
Внешнеполитическая программа думской фракции правых содержала требования полного уничтожения германского милитаризма и империализма, с превращением Германской империи в прежний союз немецких государств и низведением Пруссии «на ее прежнее скромное место»; воссоединения с Россией Червонной, Зеленой и Угорской Руси (Галиции, Буковины и Закарпатья); установления контроля над черноморскими проливами, с присоединением Константинополя; присоединения турецкой Армении с Трапезундом, а также северной половины Персии; установления совместного с союзниками контроля над Святой землей.
В августе 1915 года Марков был включен в состав Особого совещания по обороне при военном министре, осуществлявшего общее руководство военной промышленностью, где весьма активно работал, выступая по самым разным вопросам. По свидетельству В. В. Шульгина Марков, в частности, сыграл значительную роль в решении вопроса увеличения производства снарядов.
Помимо этого он состоял также членом Совета Всероссийского общества попечения о беженцах, возглавляемого известным правомонархистом, бывшим ярославским губернатором, сенатором А. А. Римским-Корсаковым.
С образованием летом 1915 года Прогрессивного блока политическая борьба в Думе возобновилась. Марков вновь активно выступал по политическим вопросам, нападая на прогрессивную общественность, отвечавшую ему (припомнив довоенные симпатии к Германии и даже немецкую бабушку) обвинениями в «германофильстве». В Думе Марков и фракция правых обычно защищали правительство от нападок Прогрессивного блока, однако само правительство и его министры у монархистов особого восторга не вызывали и правомонархисты скорее оставались оппозицией справа, иногда фактически солидаризируясь с выступлениями оппозиции.
Правые также предприняли попытку консолидировать свои силы. Война и активизация оппозиции способствовали примирению Маркова и Дубровина. В ноябре 1915 года в Петрограде состоялось организованное марковским СРН представительное монархическое совещание, участие в котором приняли и Марков и Дубровин. В конце того же месяца дубровинцы собрали собственное совещание в Нижнем Новгороде, на котором присутствовал и выступал и Марков, избранный почетным членом совещания. В 1916 - 1917 годах Марков и Дубровин неоднократно выступали с совместными политическими заявлениями, совместно противодействовали созданию новой монархической партии - Отечественного патриотического союза В. Г. Орлова, совместно готовили объединительный монархический съезд (планировался на конец февраля 1917-го) и т. д.
Былая политическая дружба Маркова и Пуришкевича, напротив, приказала долго жить. Последний в годы войны все больше сближался с оппозицией, к концу 1916 года фактически перейдя на позиции Прогрессивного блока.
Накануне революции Марков остался фактически единственным правым лидером ярко обличавшим в Думе либеральную оппозицию. «Уничтожить» Маркова оппозиции удалось лишь перед самой революцией - в ходе организованного на ноябрьской сессии 1916 года «наступления на власть». Выступление, вышедшего 22 ноября на думскую трибуну отвечать на нападки оппозиции Маркова, неоднократно прерывалось хамскими выкриками с мест - при полном попустительстве председательствовавшего Родзянко, воспользовавшегося, однако, первым же поводом чтобы лишить слова самого Маркова. Последний не сдержавшись, оскорбил Родзянку, назвав того мерзавцем - и был наказан удалением из Думы на 15 заседаний. Позднее были проведены также перевыборы думских комиссий - Марков не попал ни в одну из них. Прогрессивная общественность развернула бешеную травлю депутата, обвиняя его во всех смертных грехах.
Правым вся эта история нанесла огромный репутационный ущерб. Помимо этого, распалась и их думская фракция - большая часть членов фракции, воспользовавшись случаем, покинула ее ряды. Оставшиеся во фракции депутаты (20 из 56) никакого участия в думской работе уже не принимали - в соответствии с инструкциями самого Маркова, дабы показать правительству чего стоит не сдерживаемая правыми Дума и способствовать ее роспуску. Сам Марков, лишившийся всякого значения в IV Думе, выступал не только за ее скорейший роспуск, но и за новое изменение избирательного закона - дабы не пускать в парламент либералов.
Революция и Гражданская война
скрытый текст
Февральская революция привела к полному разгрому правых организаций. Штаб-квартиры дубровинского и марковского Союзов и редакции «Русского знамени» и «Земщины»* были разгромлены революционными толпами, типография марковского Союза захвачена революционерами (с лета 1917-го печатала большевистские газеты), Дубровин (вместе с рядом других руководителей правых) арестован и т. д. Сам Н. Е. Марков, радикально изменив внешность (отрастил бороду и проч.), некоторое время скрывался, однако вскоре был выслежен и арестован. Впрочем, привлечь его к уголовной ответственности новые власти не смогли (не решились отменить депутатскую неприкосновенность) и Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства допрашивала его лишь в качестве свидетеля «преступлений старого режима». На допросах он, в отличии от многих других, держался бодро, никого не сдавал и вскоре был освобожден.
Как отмечает автор, ответственность за крушение монархии Марков возлагал (помимо масонов, евреев и союзников по Антанте) на правительственную бюрократию (годами ослаблявшую правых), военное командование (изменившее императору), Государственную Думу и Прогрессивный блок (подготовивших почву для революции) и, в целом, на правящие элиты и интеллигенцию - «революция 17-года... была революцией «господ» против монархии и лишь потом, в силу исторической логики, эта господская политическая революция развилась в революцию социальную, в революцию простонародья против революционных «господ»...».
После освобождения Марков поселился на заброшенной даче на Карельском перешейке (в районе Куоккала - Репино) и, бывая в Петрограде наездами, занялся созданием подпольной монархической организации. К лету 1917-го в состав организации входили, помимо самого Маркова, его соратники по черносотенному движению (Г. Г. Замысловский, В. П. Соколов, Н. Д. Тальберг), ряд правых депутатов Думы и некоторые гвардейские офицеры. С осени 1917-го, после перевода императорской семьи из Царского Села в Тобольск, организация предпринимала попытки ее освобождения, не давшие, впрочем, результата.
С весны 1918 года Марков входил также в «Комитет петроградской антибольшевистской организации» (местный филиал «Правого центра»).
В ноябре 1918 года, в разгар красного террора, Марков перебрался из Петрограда в Финляндию, где жил по фальшивому паспорту на фамилию Свясенко. В мае 1919-го, опасаясь ареста и высылки в Советскую Россию, он, на парусной лодке, переплыл Финский залив, высадившись в Ямбургском уезде и вскоре примкнув к Северо-Западной армии генерала А. П. Родзянко. 19 июня 1919 года Марков, под именем штабс-капитана Льва Николаевича Чернякова, был зачислен в армию - в качестве офицера для поручений Военно-гражданского управления. На различных тыловых должностях он оставался до отхода армии в Эстонию.
Одновременно Марков руководил тайной монархической организацией (позднее получила название «Союз верных»), состоящей в основном из офицеров Северо-Западной армии. Автономная группа организации, руководимая посланным на Юг В. П. Соколовым (бывшим членом руководства марковского СРН, именовавшим
себя в это время Соколовым-Баранским), действовала на Украине.
Члены организации (в состав которой входили генерал-лейтенант Е. К. Арсеньев**, полковники А. С. Гершельман*** и А. Д. Хомутов****, генерал-лейтенант кн. А. Н. Долгоруков*****, бывшие думские депутаты-националисты Г. М. Дерюгин, и Н. Н. Лавриновский, сын бывшего министра юстиции К. И. Щегловитов, бывший волынский губернатор П. В. Скаржинский и проч.) вели монархическую агитацию в армии и среди населения. Сам Марков с июня 1919-го, при содействии местного коменданта полковника А. Б. Бибикова, издавал в Ямбурге газету «Белый крест», уже в июле того же года, впрочем, закрытую ген. Родзянко - за «монархизм» и «вызывающе черносотенный характер». Организация Маркова придерживалась в целом прогерманской ориентации.
После отступления армии в Эстонию Марков перебрался в Ригу, оттуда - в Усть-Двинск (где жил под именем капитана Гагарина), а в мае 1920-го, через Ревель, уехал в Германию.
* Марковский «Вестник Союза Русского Народа» перестал выходить еще в сентябре 1915-го
[** Бывший начальник 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии и командир Гвардейского кавалерийского корпуса, в Северо-Западной армии командир 2-го корпуса во Пскове.
*** В Мировую войну штас-капитан гвардейской Конной артиллерии, в Северо-Западной армии командир артиллерийской батареи.
**** Капитан Измайловского полка, в Северо-Западной армии начальник Военно-гражданского управления (июнь-июль1919-го), в эмиграции - агент ГПУ, вернулся в СССР, в 1938 году расстрелян.
***** Бывший командир Кавалергардского полка и начальник 3-й Донской казачьей дивизии, служил в армии Скоропадского, в Северо-Западной армии начальник 4-й дивизии псковского 2-го корпуса.]
Эмиграция
скрытый текст
По прибытию в Германию Марков (использовавший здесь псевдоним Муринов и позднее даже в официальных немецких документах писавшийся Марковым-Муриновым) развернул активную политическую работу и вскоре сделался ведущим деятелем местной монархической эмиграции. Опору его составлял тот же «Союз верных» многие члены которого также перебрались в Германию (Соколов-Барановский, ген. Арсеньев, ген. Долгоруков, полк. Хомутов и проч.).
Группа Маркова установила также связи с германскими правыми кругами - особенно тесные с мюнхенским обществом «Ауфбау» [Aufbau Vereinigung], возглавляемым рижским немцем М.-Э. фон Шейбнер-Рихтером, сторонником сближения германских и русских монархистов [погиб в ходе «пивного путча»].
Усилиями Маркова в мае - июне 1921 года в баварском курортном городке Бад-Рейхенгалль был собран представительный съезд монархической эмиграции (106 делегатов из 25 стран). Среди делегатов съезда преобладали марковцы (41 делегат) и им сочувствующие, однако были представлены и более умеренные группы монархистов. Съезд имел большой успех, способствовав временному объединению сил монархической эмиграции. Для руководства монархическим делом съездом был избран, разместившийся в Берлине Высший монархический совет, председателем которого стал Н. Е. Марков. К началу 1922 года руководство ВМС признавали 85 монархических организаций эмиграции.
Продолжал действовать и марковский «Союз верных», имевший видимо широкую сеть организаций на местах (деятельность его была законспирирована и о самой организации известно немного). Рупором Маркова являлся журнал «Двуглавый орел», выходивший со второй половины 1920 года в Берлине*. Помимо этого, в 1921 - 1926 годах ВМС издавался также еженедельный журнал «Высший монархический совет».
В ноябре - декабре 1921 года Марков (остававшийся активным участником церковной жизни) участвовал, в качестве представителя мирян в работе Карловацкого собора русской церкви, положившего начало оформлению РПЦЗ.
Заключение Рапалльского договора (апрель 1922-го) и убийства русскими правыми В. Д. Набокова (март 1922-го) и немецкими - В. Ратенау (июнь 1922-го) существенно осложнили отношения русских монархистов с германскими властями. К концу лета 1922 года ВМС, вместе с Марковым, перебрался из Берлина в Мюнхен.
Второй монархический съезд (официально - «Особое совещание, собранное ВМС»), из-за отказа германских властей дать разрешение на его сбор, был проведен в ноябре 1922 года в Париже. Он также имел весьма представительный состав (по разным данным, от 60 до 160 делегатов), но проходил без прежнего воодушевления и подъема, сопровождаясь разнообразными склоками - между «марковцами» и «конституционалистами», «кирилловцами» и «николаевцами» (см. ниже), сторонниками германской и французской ориентации и проч. Самому Маркову удалось, впрочем, сохранить за собой место председателя ВМС. Съезд принял решение о перезде ВМС в Париж (когда на это найдутся средства), но фактически он продолжал оставаться в Германии.
Организационный раскол среди монархического движения наметился уже весной 1922 года - умеренная часть монархистов, недовольная «марковской диктатурой», образовала в Берлине «Русский народно-монархический союз (конституционных монархистов)» (РНМС), председателем которого стал Е. А. Ефимовский. На парижском съезде конституционалисты пытались добиться смещения Маркова, но не преуспели. Наметившийся раскол завершился весной 1924 года полным разрывом между ВМС и РНМС. Последний, впрочем, вскоре погряз во внутренних склоках и сошел с политиеской арены.
Другим крупным конфликтом стало разделение правой эмиграции на «николаевцев» и «кирилловцев» - сторонников великих князей Николая Николаевича и Кирилла Владимировича. Последний в 1922 году объявил себя местоблюстителем императорского престола, а в августе 1924 года уже и императором Кириллом I. У большей части монархической эмиграции, видевшей в роли своего вождя бывшего главнокомандующего русской армией эти действия понимания и поддержки не встретили. «Николаевцем» был и Марков, больше по политически мотивам - личные его отношения с великим князем и его окружением были весьма прохладными, если не сказать скверными. Выступая в поддержку Николая Николаевича Марков быстро рассорился с «кирилловцами» (на самого великого князя Кирилла, впрочем, нападений избегая).
Рассорился Марков и с лидером Белого движения ген. П. Н. Врангелем. Поначалу и сам Марков и ВМС держались по отношению к последнему корректно и даже высказывались в его поддержку. Однако вскоре отношения испортились - этому способствовали и личная неприязнь и политические амбиции (оба деятеля фактически претендовали на роль лидеров правой эмиграции) и идеологические расхождения (Врангель поддерживал принцип непредрешенчества и не желал провозглашать монархические лозунги). Марков и ВМС предпринимали даже безуспешные попытки отстранить Врангеля от руководства армией и РОВС . Обе организации требовали также от своих членов отказа от сотрудничества с оппонентами. Требования эти, впрочем, на местах часто игнорировались. Так, при посещении Врангелем Берлина местные офицеры-монархисты проигнорировали запрет ВМС и явились приветствовать своего Главнокомандующего. Позднее, при посещении Болгарии Марковым, местное офицерство таким же образом игнорировало запреты местного руководства РОВС на посещение его лекций и т. д.
Как отмечает автор, все эти конфликты способствовали падению влияния Маркова. «...Начав свою эмигрантскую деятельность в качестве признанного большинством монархистов лидера, довольно скоро Марков превратился в вождя лишь одной из монархических «партий»... число подчиняющихся ему организаций с каждым годом сокращалось, ряды сторонников редели, а количество противников и соперников увеличивалось».
Марков стал также одной из целей гепеушной операции «Трест». Один из главных участников этой провокации, бывший чиновник МПС А. А. Якушев, действовавший под псевдонимом Федоров, установил контакт с ВМС и лично с Марковым (лето 1922 года?). На какое-то время Якушев-Федоров сделался для Маркова (монополизировавшего контакты с ним) основным источником информации о советских реалиях, рассказывая о них ровно то, что Марков желал слышать - происходит распад большевизма, растет монархическое движение и т. д. и отговаривая последнего от активной борьбы с большевиками - дабы не мешать мифическим внутренним монархистам.
Под влиянием провокатора в марковских изданиях стали появляться удивительные вещи - так, статья одного из номеров журнала «Высший монархический совет» за 1923 год содержала натуральную апологетику «советов» (конечно без коммунистов) - как «истинно русских, народных и христианских» учреждений. Сам Марков в публичных выступлениях также вещал о растущем монархическом движении в СССР, одновременно выступая против «террористической» деятельности против большевиков и вообще всякой силовой борьбы с ними (как русскими силами, так и руками иностранных интервентов). В окружении Маркова имелся и еще один агент ГПУ - упоминавшийся А. Д. Хомутов, пользовавшийся полным доверием председателя ВМС.
В конце 1925 года Марков, желая быть ближе к центру политической жизни русской эмиграции, перебрался из Германии в Париж. Однако его попытки вдохнуть жизнь в угасавший ВМС особого успеха не имели, деятельность Маркова подвергалась все большей критике и в апреле 1926 года он оставил пост председателя Высшего монархического совета - «по состоянию здоровья». Председателем ВМС были избран А. Н. Крупенский, Марков остался почетным членом ВМС и продолжал редактировать «Двуглавый орел», выход которого был возобновлен в Париже в декабре 1926-го.
Влияние его, впрочем, продолжало падать. Этому способствовали и новые конфликты, в которых Марков принимал активное участие. Так, в разгоревшемся в 1926 году конфликте митрополита Евлогия (Георгиевского) и руководства РПЦЗ, возглавляемого митрополитом Антонием (Храповицким), он энергично поддержал последнего. Для Парижа эта позиция оказалась маргинальной - местные противники Евлогия (включая Маркова) выделились в небольшой приход, численность которого не превышала нескольких десятков человек.
Еще один удар по репутации Маркова нанесло разоблачение гепеушного «Треста» (1927 год), подорвав заодно и его собственные надежды на скорое падение большевизма.
Утрата былого влияния и надежд на скорое падение большевиков способствовали радикализации Маркова. Начиная со второй половины 1926 года риторика его публичных выступлений заметно меняется - Марков все больше посвящает себя борьбе с еврейством и масонством. Теми же идеями было пронизано и написанное в эти годы известное сочинение Маркова - «Войны темных сил» (первый том вышел в Париже в 1928 году, второй - в 1930-м).
Радикализация Маркова вскоре сделала его «нерукопожатным» - либерально-демократические круги эмиграции, поначалу бурно реагировавшие на его антисемитские и антимасонские выступления, в итоге объявили Маркову бойкот и просто игнорировали всю его деятельность. Это способствовало резкому ухудшению материального положения политика - после закрытия в 1931 году «Двуглавого орла» он лишился постоянного дохода и натурально бедствовал, перебиваясь с хлеба на воду («часто вопрос сводился к тому, роскошествовать ли кашей с маслом, или больше крупы купить, чтобы на дольше хватило»).
После смерти вел. кн. Николая Николаевича (январь 1929-го) Марков, бывший до этого яростным «николаевцем», сделался внезапно не менее яростным «кирилловцем», активно агитируя в пользу Кирилла. К сентябрю 1930 года Марков создал и возглавил «Комитет призыва к объединению русской эмиграции вокруг главы Императорского дома», включавший, помимо него самого, ген. М. Д. Нечволодова, известного военного историка А. А. Керсновского и др. Кульбит Маркова не вызвал понимания в ВМС и в конце сентября 1931 года он окончательно покинул Высший монархический совет. В целом, переход Маркова в стан «кирилловцев» не принес ему больших дивидендов. Часть сторонников Кирилла (младороссы) вызывала у Маркова отторжение и по идеологическим причинам.
* В Берлине журнал выходил два раза в месяц до конца 1922 года. В декабре 1926 года издание журнала (уже ежемесячного) было возобновлено в Париже, гдепродолжалось до 1931 года.
В последние годы
скрытый текст
В августе 1935 года Марков покинул Париж и вернулся в Германию, поселившись в Эрфурте. В Германию он перебрался по приглашению известного немецкого антисемита, бывшего полковника кайзеровской армии Ульриха Флейшхауэра, с которым сотрудничал еще живя в Париже. Последний в конце 1933 года основал в Эрфурте антисемитское информационное агентство Welt-Dienst («Мировая служба»), с декабря 1933-го издававшее (на нескольких языках) и журнал с тем же названием. Своими задачами Welt-Dienst видела «просвещение арийцев», разоблачение «жидомасонского заговора» и общую координацию международной антисемитской, антимасонской и антикоммунистической деятельности. Марков заведовал русским отделом службы. Получаемое в Welt-Dienst жалованье позволяло ему жить «спокойно и достаточно».
Как отмечает автор, на 1935 год Welt-Dienst оставалась частной структурой, с нацистским государством открыто не связанной, а сам Флейшхауэр был антисемитом старой формации - до 1933 года он был членом правой Немецкой национальной народной партии Гугенберга, а после ее распада, в отличии от многих однопартийцев, к НСДАП не примкнул, вступив в нацистскую партию много позднее (в 1942 году). Впрочем, уже в 1937 - 1939 годах Welt-Dienst перешла под контроль А. Розенберга, [Флейшхауэр в 1939 году от руководства службой был отстранен], сама она была переведена во Франкфурт-на-Майне и вошла в состав розенберговских структур*.
К фашистским и национал-социалистическим режимам Марков относился в целом позитивно, видя в крахе европейских демократий торжество черносотенных идей и начало возрождения монархических настроений. Модернизируя прошлое, он даже изображал Союз Русского Народа прообразом фашистских и национал-социалистических движений, называя Дубровина русским Муссолини [чем оказал, конечно, большую услугу разнообразной сволочи, вроде пресловутого Лакёра]**.
При этом фашизм / национал-социализм Марков рассматривал лишь как переходный этап на пути от демократии к наследственной монархии - «утешает повсеместный рост здорового национализма... и фашизма... гнусная демократия трещит по всем швам, везде появляются царьки... за царьками придут и настоящие цари».
Личные отношения Маркова с германскими национал-социалистами также отличались противоречивостью - их сближали ненависть к евреям, масонам и коммунистам и разделяли русский патриотизм и искренняя религиозность Маркова. Характерно, что проблемы возникли даже с германским переизданием «Войн темных сил» - книга была написана с христианских позиций.
Положение в СССР Марков в 1930-х годах оценивал чрезмерно оптимистически - режим, по его мнению, держался на одном насилии, вызывал всеобщую ненависть и должен был пасть при первом серьезном внешнем столкновении (признаком неустойчивости режима Марков считал и массовое избиение коммунистов в ходе «Большого террора»). В силу этого он, в эти годы, сделался сторонником внешней интервенции - японской и / или германской. При этом, в отличии от многих, в бескорыстные мотивы такой интервенции Марков совершенно не верил, сознавая ее тяжелые последствия для России, однако считал ее меньшим злом чем сохранение большевистского режима - «из этого мучительного процесса наше отечество выйдет с отрубленными краями, изувеченное... мы должны готовиться к тяжелой операции и, увы! не можем и не должны мешать этой операции: без операции грозит... смерть от гнилостного заражения социалистическим интернационализмом».
Позднее Марков пошел еще дальше - утверждал, что распространение германского влияния на Россию пойдет ей только на пользу, призывал к «новому призванию варягов» (формированию в освобожденной от большевиков России правящего класса с немецкой кровью), нападал на лозунг «единой, неделимой России» и лично на ген. Деникина (выступавшего, как известно, против любого иностранного вторжения), обвиняя его в ведении «проплаченной травли Германии» и т. д. (публичный доклад в Берлине в апреле 1939 года). Означенный доклад вызвал широкое возмущение даже в правых кругах эмиграции - так, софийская «Наша газета» требовала устранения Маркова из русской общественной жизни, отмечая, что тот стал «хуже иудея» и «своим позорным подхалиством старается убить у русского человека веру в свои духовные силы».
Нападение Германии на СССР Марков, соответственно, приветствовал - редакционная заметка русского издания Welt-Dienst была выдержана в соответствующем духе - «борьба с иудео-большевисткими правителями» за освобождение Европы и мира и т. п.
О деятельности Маркова в 1941 - 1945 годах известно немного. Публичных выступлений он видимо избегал, продолжая публиковаться в нацистских изданиях на русском и немецком языках. Публикации эти, чаще всего анонимные, но узнаваемые по стилю, были выдержаны в прежнем юдофобском духе и, в целом, соответствовали официальной линии нацистской пропаганды. О его реальных взглядах в это время и их эволюции (если таковая имела место) сказать ничего нельзя.
Одна из статей 1944 года содержала любопытную критику «патриотического» поворота советской идеологии в ходе войны (погоны, ордена, суворов / кутузов etc). Марков объяснял этот поворот лишь следствием крайней необходимости (нежеланием народных масс проливать кровь за «интернационал»), ехидно именовал НИПом (Новой Идеологической Политикой) - по аналогии с НЭПом, предрекал ему ту же участь, а людям всерьез в него поверившим - гибель от рук правящего интернационала.
Известный эмигрант-меньшевик Б. Николаевский в послевоенных статьях утверждал, что Марков был «главным советником по вопросам жидо-масонства при Юлиусе Штрейхере», «влиял на постановку русской пропаганды в министерстве Геббельса» (подтверждений чему не найдено) и даже участвовал в формировании (почему-то под Ораниенбаумом) русских частей СС - известной бригады Гиля-Родионова (что, как справедливо отмечает автор, выглядит совсем уж неправдоподобно). Тот же Николаевский обвинял Маркова и в противодействии «власовскому движению» - во что, как опять же справедливо, отмечает автор поверить как раз легко - советские коллаборационисты, декларировавшие верность идеалам 17-го года вряд ли могли ему понравиться.
Вплоть до конца марта 1944 года Марков жил и работал во Франкфурте-на-Майне, затем, вслед за редакцией Welt-Dienst, перебрался в Бад Швальбах. Последним его пристанищем стал немецкий Висбаден, где он и скончался от уремии 22 апреля 1945 года, в возрасте 79 лет. Похоронен Марков был на местном русском кладбище (могила сохранилась). Его супруга пережила мужа на девять лет и умерла в марте 1954 года, в том же Висбадене.
Смерть Маркова осталась незамеченной и не вызвала никаких откликов. Вспомнили о нем лишь к концу 1947 года, при этом об обстоятельствах смерти Маркова (союзная бомбардировка, убийство советским агентом) и даже о времени и месте смерти (в 1946 - 1947 году в Германии или Америке) ходили самые разные слухи. Сотрудничество с гитлеровским режимом превратило его в одиозную фигуру, в связи с чем послевоенные эмигранты-монархисты предпочли от него дистанцироваться.
Судьба детей Маркова оказалась в общем несчастливой. Старшая дочь Надежда окончила петербургский Педагогический институт, жила в Бессарабии, работая сельской учительницей и, после 1917 года, подвергаясь гонениям как дочь Маркова-2.
Евгения окончила Бестужевские курсы, в годы Мировой войны ушла на фронт сестрой милосердия, была отравлена газами. Дважды побывав замужем, умерла в Севастополе в 1929 году, оставив годовалую дочь-сироту.
Татьяна, также «бестужевка», полного курса окончить не успела - в годы войны была послана с русской комиссией в Лондон, где и оставалась до 1920 года, воссоединившись затем с родителями в Берлине. Позднее жила с родителями, работая стенографисткой, швеей, вышивальшицей. [После смерти родителей заболев манией преследования, попала в одну из германских богаделен].
Лидия Маркова до революции успела окончить лишь гимназию, весной 1917 года уехала в деревню и в Петроград уже не возвращалась. Для облегчения своего положения она фиктивно вышла замуж и жила в Советской России под фамилией Шишелова. Увлекалась буддизмом и оккультизмом, живя в Москве была сподвижницей оккультиста А. В. Барченко, вместе с которым работала в Научно-энергетической лаборатории Всесоюзного института экспериментальной медицины, поддерживала контакты с ОГПУ - с известным чекистом Глебом Бокием, любителем оккультизма и прочей шамбалы. Сотрудничество с Барченко и Бокием ее и погубило - в 1937 году Лидия была арестована и расстреляна.
Младшая дочь, Наталья, чуть ли не девочкой выскочила замуж за какого-то большевика и исчезла из семейного круга.
[Довольно заметной фигурой был племянник Маркова, сын его старшего брата, Анатолий Львович. В Мировую войну он служил в Дикой дивизии (оставив о службе интересный мемуар), в Гражданскую - в Алексеевском конном полку. В эмиграции жил в египетской Александрии, примкнув к Всероссийской фашистской партии К. В. Родзаевского и возглавляя ее местный филиал, позднее перебрался в США. С дядей он поддерживал переписку, помогая тому деньгами. Как и прочие Марковы, занимался литературной деятельностью, оставив ряд воспоминаний и статей об истории Египта и жизни местной русской общины].
* [Т. н. «ведомства Розенберга», который, помимо прочего, отвечал еще и за «духовное и мировоззренческое воспитание НСДАП»].
** На мифическом идеологическом родстве черносотенства и фашизма / национал-социализма автор останавливается отдельно, справедливо указывая на несостоятельность этого тезиса - православно-монархическое мировоззрение русских правых имело мало общего с фашистским, бывшего продуктом западной секуляризированной мысли.
* * *
Биография Ивана Исаева складывалась гораздо сложнее. Родом он был из города Дубровны и в 1655 году, в начале русско-польской войны, попал в плен к ее участнику М. В. Жидовинову и был вывезен им в Москву. Жил он во дворе Жидовиновых сначала у Матвея, а затем у его брата Ивана, вплоть до смерти последнего в 1671 году, когда тот был убит в Симбирске. Таким образом, И. Исаев являлся человеком зависимым более 16-ти лет.
В опросе тяглецов Мещанской слободы при переписи 1676 года... о своих занятиях в 1672 - 1675 годах он не сообщает, но, видимо, имел какие-то возможности и навыки, которые позволили ему осуществлять самостоятельные торговые операции.
В 1673 году он пришел жить в Мещанскую слободу, причем был принят в ее состав без обычной поручной записи. В 1676 году Иван Исаев имел в Мещанской слободе двор..., где жил с сыновьями и торговал в Шелковом ряду. В том же году он нес службу «на мещанских кружечных дворах у питейной продажи и и кружечного сбора», причем был не простым целовальником, а головой. Должность была весьма выгодной и, несомненно, позволила ему приобрести влияние в слободских кругах, и увеличить свой капитал.
скрытый текстЧерез два года, в 1678 году, он был взят в гостиную сотню... В 1685 - 1691 годах... продолжая оставаться в гостиной сотне, не раз упоминался... как поставщик шелка, серебра, золота и... других товаров царской казне... Его торговые операции вышли далеко за пределы Москвы и включали... Астрахань и Архангельск, Новгород, Брянск... Гостем И. Исаев стал не прозднее 1693 года. Деятельность его в составе купеческого «корабельного кумпанства», а затем выбор одним из четырех бурмистров в 1699 году во вновь создаваемую Бурмистерскую палату говорят, что он, несмотря на... пожилые годы был тогда еще достаточно бодр, энергичен и влиятелен.
...Наиболее удачно сложились судьбы сыновей и внуков гостя Ивана Исаева. Его старший сын Илья, познакомившийся в Архангельске с Петром... сумел понравиться царю и после взятия Риги... получил назначение в президенты Рижского магистрата. После смерти отца, он продолжая службу, сохранил единое хозяйство с братом Семеном и развернул вместе с ним активную торговую деятельность... В 1720 году Илья Исаев получил... назначение в «товарищи» к президенту Главного магистрата Ю. Ю. Трубецкому, а после отставки [того] в 1732 году, занял его место... В 1731 - 1733 годах он был вице-президентом Коммерц-коллегии. Служба его завершилась в 1737 году, а через несколько лет он был пожалован чином действительного статского советника... [дающего]... потомственное дворянство.
Из сыновей Семена Иван... в 40-х годах XVIII века... стал президентом Главного магистрата, а в 1763 году был пожалован чином надворного советника, что... дало ему право на личное дворянство. Сыновья Ивана... вышли из купечества в военную службу, где дослужились: Алексей до полковника, в Яков до бригадира.
Н. Б. Голикова «Привилегированные купеческие корпорации России, XVI - первая четверть XVIII в.»
В опросе тяглецов Мещанской слободы при переписи 1676 года... о своих занятиях в 1672 - 1675 годах он не сообщает, но, видимо, имел какие-то возможности и навыки, которые позволили ему осуществлять самостоятельные торговые операции.
В 1673 году он пришел жить в Мещанскую слободу, причем был принят в ее состав без обычной поручной записи. В 1676 году Иван Исаев имел в Мещанской слободе двор..., где жил с сыновьями и торговал в Шелковом ряду. В том же году он нес службу «на мещанских кружечных дворах у питейной продажи и и кружечного сбора», причем был не простым целовальником, а головой. Должность была весьма выгодной и, несомненно, позволила ему приобрести влияние в слободских кругах, и увеличить свой капитал.
скрытый текстЧерез два года, в 1678 году, он был взят в гостиную сотню... В 1685 - 1691 годах... продолжая оставаться в гостиной сотне, не раз упоминался... как поставщик шелка, серебра, золота и... других товаров царской казне... Его торговые операции вышли далеко за пределы Москвы и включали... Астрахань и Архангельск, Новгород, Брянск... Гостем И. Исаев стал не прозднее 1693 года. Деятельность его в составе купеческого «корабельного кумпанства», а затем выбор одним из четырех бурмистров в 1699 году во вновь создаваемую Бурмистерскую палату говорят, что он, несмотря на... пожилые годы был тогда еще достаточно бодр, энергичен и влиятелен.
...Наиболее удачно сложились судьбы сыновей и внуков гостя Ивана Исаева. Его старший сын Илья, познакомившийся в Архангельске с Петром... сумел понравиться царю и после взятия Риги... получил назначение в президенты Рижского магистрата. После смерти отца, он продолжая службу, сохранил единое хозяйство с братом Семеном и развернул вместе с ним активную торговую деятельность... В 1720 году Илья Исаев получил... назначение в «товарищи» к президенту Главного магистрата Ю. Ю. Трубецкому, а после отставки [того] в 1732 году, занял его место... В 1731 - 1733 годах он был вице-президентом Коммерц-коллегии. Служба его завершилась в 1737 году, а через несколько лет он был пожалован чином действительного статского советника... [дающего]... потомственное дворянство.
Из сыновей Семена Иван... в 40-х годах XVIII века... стал президентом Главного магистрата, а в 1763 году был пожалован чином надворного советника, что... дало ему право на личное дворянство. Сыновья Ивана... вышли из купечества в военную службу, где дослужились: Алексей до полковника, в Яков до бригадира.
Н. Б. Голикова «Привилегированные купеческие корпорации России, XVI - первая четверть XVIII в.»
* * *
И. В. Поткина
Правовое регулирование предпринимательской деятельности в России, XIX - первая четверть XX в.
Полезно, но очень хаотично.
скрытый текстИсточники торгово-промышленного законодательства
скрытый текст
Торгово-промышленное законодательство как специфическая совокупность юридических норм стало оформляться в империи начиная с конца XVIII века. Важнейшими памятниками екатерининского и павловского правлений являлись «Устав купеческого водоходства» (1781), «Городовое положение» (1785), «Устав о цехах» (1799). В 1800 году появился «Устав о банкротах», в 1807 году - т. н. «закон о товариществах» (манифест «О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий»).
При Николае I торгово-промышленное законодательство пополнилось рядом важнейших документов - принятыми в 1832 году уставами «О торговом судопроизводстве и судоустройстве» (учреждал коммерческие (арбитражные) суды), «О торговой несостоятельности» и новым Вексельным (прежний был принят в 1729 году), законом об акционерных обществах («Положение о товариществах по участкам или компаниях на акциях», 1836) и пр.
«Положение о привилегиях» (1833) положило начало русскому патентному праву (изданный в 1812 году «Манифест о привилегиях» не предоставлял изобретателю никаких преимуществ, фиксируя лишь сам факт изобретения).
При составлении Свода законов в 1830-х годах торговые законы были сведены в отдельный том - «Свод учреждений и уставов торговых». В издании 1857 года появился Устав торговый, представлявший, впрочем, механическую сводку соответствующих законоположений. Помимо этого в состав Свода входили Уставы промышленный, кредитный, путей сообщения, горный и проч.
В пореформенные годы был предпринят пересмотр ряда законов закладывавших основы предпринимательской деятельности - в 1887 году принят новый Устав торговый, в 1892 году - Устав о промышленности, в 1893 году - Устав горный и т. д.
Формы нормативных актов XIX - начала XX вв. отличались большим разнообразием. Так, ст. 53 Свода законов 1832 года указывала, что в Российской империи «законы издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов, манифестов, указов, мнений Государственного совета и докладов удостоенных Высочайшего утверждения». К этому добавлялись еще и высочайшие рескрипты и приказы. При этом новый закон и дополнение закона «постановляются не иначе, как за собственноручным Высочайшим подписанием» (ст. 54 Основных государственных законов).
В начале XX века общеупотребительной формой правового документа становится закон, одобренный парламентом и подписанный императором - «никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения Государя Императора» (ст. 86 Основных государственных законов, 1906 год).
В целом, как отмечает автор, общей системы торгово-промышленного права в империи не сложилось, отдельные законоположения были разбросаны по разным источникам.
Главными источниками торгово-промышленного права являлись соответствующие части Свода законов: Устав торговый; Устав судопроизводства торгового; Устав вексельный; Устав о промышленности; Горный устав; Законы гражданские; Общий устав российских железных дорог, с конвенциями о международной перевозке грузов; Устав кредитный; Устав о прямых налогах; Устав путей сообщения.
Помимо этого важное значение имели Основные законы (том I), определявшие политическое устройство империи и регулировавшие взаимоотношения предпринимателей с высшими государственными органами; Свод губернских учреждений (том II), содержавший положения регулировавшие отношения предпринимателей с местными властями и том XIII, включавший Устав об обеспечении народного здравия.
Новые законоположения касающиеся торгово-промышленной деятельности публиковались в «Собрании узаконений и распоряжений правительства», позднее часть из них включалась в тома Полного собрания законов, а позднее (в виде отдельных статей или примечаний к ним) в соответствующие тома Свода законов.
Важным источником правовых норм являлись также решения, разъяснения и толкования кассационных департаментов Сената [официально публиковавшиеся в «Сенатских ведомостях»], но широкое хождение имевшие в виде неофициальных сборников.
Ввиду указанной разбросанности законоположений широкую популярность имели неофициальные систематические своды действующего торгово-промышленного законодательства (С. А. Просьбина, И. А. Горбачева, В. Я. Максимова и др.).
Регулирование права собственности
скрытый текст
Термин «собственность» появился в русских правовых документах лишь в начале восемнадцатого столетия и был прямым переводом немецкого термина Eigenthum, использовавшегося в жалованных грамотах даваемых остзейским дворянам. В общероссийских законодательных актах он появляется лишь в 1785 году (Жалованные грамоты дворянству и городам), с этого времени начиная постепенно вытеснять национальный термин «вотчинное и потомственное владение». Понятие «собственность» в источниках этого периода связывается главным образом с землевладением.
Официальное определение права собственности впервые было включено в издание Свода законов 1832 года и позднее переходило и в последующие его редакции, в весьма мутной* формулировке М. М. Сперанского:
«Кто, бывъ первымъ пріобрѣтателемъ имущества, по законному укрѣпленію его въ частную принадлежность, получилъ власть, въ порядкѣ, гражданскими законами установленномъ, исключительно и независимо отъ лица посторонняго владѣть, пользоваться и распоряжать онымъ вѣчно и потомственно, доколѣ не передастъ сей власти другому, или кому власть сія отъ перваго ея пріобрѣтателя дошла непосредственно или чрезъ послѣдующія законныя передачи и укрѣпленія тотъ имѣетъ на сіе имущество право собственности.» (Том X, ст. 420).
В пореформенное время понятие «права собственности» было уточнено и расширено разъяснениями Гражданского кассационного департамента Сената. Так, разъяснение 1869 года формулировало это понятие следующим образом:
«Право собственности есть приобретенная в установленном законом порядке власть исключительно и независимо от постороннего лица владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом.» (ст. 7786 «Свода кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права» В. Л. Исаченко).
Русское законодательство различало владение, пользование и распоряжение собственностью. Так, согласно определению ГКД:
«Право собственности слагается из трех отдельных прав: права владения, права пользования и права распоряжения. Когда все эти права слагаются в одном физическом или юридическом лице, тогда оно есть полное.» (ст. 7786 «Свода кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права» В. Л. Исаченко).
Определения Гражданского департамента Сената уточняли и другие сложные моменты - тонкости совместного владения (наследование, раздел, купля-продажа), вопросы общественной собственности и т. д. Всего в 1866 - 1910 годах ГКД утвердил 151 определение касающееся права собственности, в т. ч. 106 в 1868 - 1880 годах. Фактически, в результате деятельности ГКД была, в значительной мере, сформирована законодательная основа соответствующей области права.
С 1782 года за собственником земли закреплялось право на поверхность, недра и воды (подтверждено ст. 424 Законов гражданских), а с 1887 года - и на соответствующее воздушное пространство.
Русское законодательство налагало на владельцев собственности (в первую очередь - недвижимой) также и разнообразные ограничения, в основном, в интересах общего блага. Так, в русском законодательстве фиксировались отношения сервитутного характера - в Законах гражданских имелись 23 соответствующие статьи (448-467, 533, 1141, 1145), соответствующая практика развивалась и определениями ГКД. При этом самого термина «сервитут» русское законодательство и кассационная практика не использовали и соответствующие отношения именовались «правом участия в выгодах чужого имущества».
Имелись также ограничения связанные с развитием и эксплуатацией путей сообщения. Так, Законы гражданские и Устав путей сообщения подробно описывали обязанности владельцев судоходных водных потоков. Последние не имели право возводить на судоходных реках преграды, препятствующие судоходству или способствующие засорению рек и обязаны были предоставлять бечевник (тропу для бурлаков вдоль берега). Владельцы речных мельниц при мелководье обязаны были спускать воду по требованию речного начальства. На реках по которым производился сплав леса запрещалось строить мосты на слабых опорах - козла, жердях и пр.
Ограничения налагались также на владельцев земельных участков смежных с железнодорожным полотном - запрещалось строить здания вблизи колеи (в зависимости от здания не ближе 5 - 80 саженей), сажать деревья и кустарники мешаюшие обзору и способствующие образованию снежных наносов и пр.
В ряде случаев закон запрещал дробление недвижимых имуществ - фабрик, заводок, лавок, майоратов в западных губерниях, золотых приисков, арендных земель и пр.
Религиозным организациям запрещалось отчуждение недвижимых имуществ в чужие руки. Ограничения налагались на владельцев родовых имуществ - последние могли передаваться лишь членам рода.
Ограничивались сроки сдачи недвижимости в аренду - по общему правилу не более 12 лет, пустопорожние земли под заводы и фабрики, а также земли вокруг столиц под дачи разрешалось сдавать сроком до 30 лет, а в Ялтинском уезде - до 90 лет. Помещичьи и удельные земли разрешалось арендовать на 36 лет.
Помимо универсальных имелись еще и специфические ограничения связанные с национальной и религиозной принадлежностью собственников / потенциальных собственников.
Универсальные и специфические ограничения прав собственности были разбросаны по всему Своду законов (законы гражданские, о состояниях, об охоте, уставы путей сообщения, горный, строительный, пожарный, лесной) и помимо этого встречались в определениях кассационных департаментов. Часть из них была весьма архаичной (родовые имущества, сроки аренды и проч.).
Русское законодательство предусматривало также возможность принудительного лишения прав собственности в государственных или общественных интересах - с соответствующей компенсацией. Принудительное отчуждение имущества было связано в основном со строительством железных дорог. Закон об принудительном отчуждении имущества и вознагражении за него был принят в июне 1833 года и обновлен в мае 1887 года (№4470). Как и в других случаях, положения закона дополнялись определениями ГКД, в 1870 - 1903 годах 27 раз рассматривавшего соответствующие вопросы.
Отдельно автор останавливается на вопросе купли-продажи земли. Русское законодательство не считало землю товаром и сделки по ее купле-продаже относило к гражданскому обороту. Аналогичная картина, как отмечает автор, наблюдалась и во многих западных странах (Англия, Франция и пр.).
В целом для земельного оборота были характерны: а) активное присутствие государства; б) постепенное расширение участвующих в нем круга лиц и категорий земельных имуществ.
Первым значительным шагом правительства на пути расширения круга участников оборота земли стал указ от 12 декабря 1801 года разрешавший продажу ненаселенных имений недворянам. 20 февраля 1803 года Александр I подписал т. н. «указ о свободных хлебопашцах», разрешавший выкуп крестьян на волю с землей (всего до 1858 года выкупилось 216 тыс. крестьян).
После отмены крепостного права крестьяне теоретически получили право пользоваться выкупленной надельной и усадебной землей как своим достоянием (Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости,19 февраля 1861 года), однако фактически надельные земли были надолго исключены из гражданского оборота - в интересах сохранения общины и поступления выкупных платежей.
В начале 1880-х ограничения были ослаблены - после уплаты выкупных платежей земля могла поступать в гражданский оборот, однако это привело к быстрому развитию негативных процессов в деревне (резкий рост ростовшичества, скупка наделов и пр.) и в начале 1890-х ограничения вновь были усилены. В декабре 1893 года была запрещена продажа и залог надельной земли представителям других сословий, общие правила продажи резко ужесточены - для продажи участка стоимостью до 500 руб. требовалось согласие 2/3 членов сельского общества и разрешение губернских властей, стоимостью более 500 руб. - еще и разрешение министров внутренних дел и финансов (мнение Государственного Совета от 14 декабря 1893, №10151).
Вновь сняты ограничения на оборот надельной земли были уже в 1905 - 1906 годах.
Параллельно государство фактически способствовало формированию частной вненадельной земельной собственности крестьян - посредством Крестьянского банка. В 1882 - 1895 году с помощью последнего крестьяне приобрели св. 2,4 млн десятин земли, в 1895 - 1905 годах - 5,8 млн десятин, в 1906 - 1915 годах - еще 10 млн десятин земли.
Определенные ограничения существовали также для дворянских земель, в основном, для имений с особым порядком наследования (майораты, заповедные, частично заповедные) - для их продажи требовалось высочайшее разрешение.
Ограничения по национально-религиозному признаку затрагивали поляков и иудеев. Указом от 10 декабря 1865 года полякам было запрещено приобретать новые земли в 9 западных губерниях (Правобережная Малороссия, Белоруссия и Литва), секвестируемые имения участников мятежа 1863 года продавались лицам православного или протестантского исповедания и проч. В 1880 - 1890-х годах было принято еще несколько постановлений ограничивающих польское (в первую очередь, шляхетское, землевладение в западных губерниях), однако в 1904 - 1905 годах большая часть этих ограничений была отменена.
Иудеям изначально разрешалось владеть недвижимостью лишь в черте оседлости. В 1864 - 1865 годах в 9 западных губерниях (см. выше) помещикам и крестьянам было запрещено отчуждать недвижимость (кроме мельниц, сахарных и винокуренных производств) в пользу иудеев. В 1882 году иудеям было запрещено селиться вне городов и местечек, а действие купчих и закладных на недвижимое имущество, арендных договоров и доверенностей науправление имениями приостанавливалось. Последующие разъяснения ГКД указывали, что иудеи не утратили окончательно права собственности на землю и могут укреплять за собой имения на которые они имеют право за давностью владения, однако новых приобретать не могут.
В 1903 году иудеям вновь было разрешено селиться за пределами городов и местечек (101 сельский населенный пункт в пределах черты, позднее список дважды расширялся и с ноября 1905 года включал 291 пункт), приобретая недвижимость в пределах селитебной площади.
В марте 1892 года, в связи с притоком немецких поселенцев, правительство запретило принявшим русское подданство иностранцам неправославного исповедания приобретать и арендовать сельские земли в Волынской губернии. В 1895 году эти ограничения были несколько ослаблены, а в 1905 году отменены.
В 1915 году подданным неприятельских держав было запрещено владеть недвижимостью в пределах империи, а их собственность подлежала принудительной продаже (см. ниже).
* Характерно, что статья содержала целых четыре примечания поясняющих, что все-таки хотел сказать автор.
Правовые нормы в области торговли и промышленности
скрытый текст
Согласно русскому законодательству второй половины XIX века коммерческой правоспособностью теоретически обладали все категории населения: «право вступать вступать в договоры и обязательства, торговле свойственные, принадлежит лицам обоего пола, русским подданным всех состояний и иностранцам, а также товариществам и компаниям» (ст. 2 Устава торгового).
Практически участие в торгово-промышленной (промысловой) деятельности ряда категорий лиц законом ограничивалось.
Малолетние (до 17 лет) собственники не могли сами заниматься промысловой деятельностью, передавая соответствующие права опекуну (ст. 268 Законов гражданских). Права несовершеннолетних (до 21 года) собственников также ограничивались - запрещалось принимать на себя долговые обязательства и проч. (там же, ст. 220).
По русским законам замужняя женщина могла владеть имуществом независимо от мужа и, соответственно, могла вести и предпринимательскую деятельность, неся ответственность своим собственным имуществом. Однако наниматься на работу (например, приказчицей) и управлять чужим бизнесом без позволения мужа ей было запрещено и соответствующие отношения могли быть расторгнуты по требованию супруга.
Вдовы, разведенные женщины и незамужние девушки, отделенные от родителей обладали теми же правами, что и предприниматели-мужчины.
Предпринимательской деятельностью запрещалось заниматься государственным служащим. Так, государственные служащие не могли входить в подряды и поставки даже при посредстве жен и третьих лиц (ст. 722 Устава о службе гражданской). Высшим государственным служащим (директоры департаментов и канцелярий министерств, губернаторы и градоначальники, гражданские и военные судьи и прокуроры, сенаторы и проч.) воспрещалось участие в торгово-промышленных, железнодорожных, страховых, пароходных, кредитных товариществах и акционерных обществах (ст. 734 Устава о службе гражданской). Исключения составляли общества взаимного кредита, а также компании обрабатывающие сельскохозяйственную продукцию или эксплутирующие минеральные ресурсы в имениях принадлежащих государственным чиновникам.
Офицеры и нижние чины не могли вести торговлю самостоятельно, однако могли торговать через доверенных лиц (ст.25, п.3 Устава о воинской повинности).
Коммерческая деятельность запрещалась монашествующим (ст. 420 Закона о состояниях). Белому духовенству, причетникам и протестантским пасторам запрещались производство торговли и устройство промышленных заведений (ст. 399 Закона о состояних). Однако Горный устав разрешал белому духовенству участвовать в горнопромышленных товариществах, запрещая, впрочем, лично вести горный промысел (ст. 264).
Лица лишенные по суду прав и преимуществ не могли свободно заниматься торгово-промышленной деятельностью - требовалось разрешение губернатора / генерал-губернатора, а для политических - министра внутренних дел.
Навсегда лишались коммерческой правоспособности несостоятельные должники и лица многократно нарушившие правила о торговле.
Иудеи могли свободно вести торгово-промышленную деятельность лишь в местах постоянного проживания - губерниях черты оседлости и, с ограничениями, в некоторых других районах (так, в Сибири правом постоянного проживания пользовались иудеи и их потомки поселившиеся здесь до 1837 года и т. п.). После 1882 года иудеям фактически запрещалось заниматься предпринимательской деятельностью и в сельской местности черты оседлости.
Иудеи пользовавшиеся правами купцов первой гильдии допускались к подрядам во внутренних губерниях и оптовой торговле в столицах и портах.
Иудеям запрещалось вести горный промысел на казенных землях за пределами черты оседлости, а для приобретения нефтеносных земель требовалось особое разрешение.
В Москве в январе 1899 года были установлены более строгие правила для иудеев пользовавшихся правами купцов первой гильдии - для постоянного проживания им требовалось разрешение министра финансов и генерал-губернатора, право постоянного жительства предоставлялось по истечении 10-летнего срока, купцы-иудеи не допускались к выборным сословным и общественным должностям и пр.
В 1904 году (именной указ от 14 августа) ограничения для иудеев были несколько ослаблены. Предпринимателям имевшим почетные звания мануфактур- и коммерции-советников разрешалось селиться с семьями повсеместно. Пользовавшимся правами купцов первой гильдии и ремнесленникам разрешалось вновь селиться в сельской местности черты оседлости. Пользовавшимся правами купцов первой и второй гильдий - посещать по коммерческим делам внутренние губернии (проживая в них до 9 месяцев в году) и проч.
Предпринимательская деятельность могла осуществляться в форме единоличного частного предприятия, товарищества (полного или на вере), паевого товарищества, акционерного общества, [артельного товарищества (ст. 55 Устава торгового)]*. Товарищества, полные и на вере, ведущие какую-то торговую деятельность именовались также торговыми домами.
Открытие товарищества / торгового дома требовало составления договора между участниками и представления соответствующих документов [выписок из постановлений товарищества, с указанием его формы, данных учредителей, размера капитала и проч., ст. 60 Устава торгового]* в городскую управу или ее аналог (в столицах и Одессе - в купеческую управу) и оповещения купечества «печатными листами».
Акционерные компании / паевые товарищества учреждались в т. н. концессионном порядке - для учреждения компании требовалось специальное разрешение правительства или даже отдельный закон. На момент издания русского закона об акционерных обществах (1836 год) подобная практика была в Европе общепринятой. Позднее в западноевропейских странах стали переходить к регистрационной системе учредительства (Франция и Британия - 1867 год, Германия - 1871, Бельгия - 1873), однако в России концессионная система, в целом, действовала до марта 1917 года.
[По закону 1836 года («Положение о товариществах по участкам или компаниях на акциях», №9763) для учреждения акционерного общества требовалось представить проект устава компании (составленный по определенному образцу) в профильное министерство. Если компания испрашивала особые преимущества или привилегии, требовавшие изменения действующего законодательства, утвержденный в министерстве проект направлялся на рассмотрение Государственного совета, а затем на утверждение императора. Если особых преимуществ не испрашивалось проект устава рассматривался и утверждался Комитетом министров, а затем утверждался императором. C 1906 года, в связи с произошедшими изменениями государственного устройства, проект устава в первом случае шел из министерства на рассмотрение в Думу и Государственный совет, во втором - в Совет министров]. После утверждения устав публиковался в «Сенатских ведомостях» и (от имени самой компании) - в печати.
Закон 1836 года запрещал выпуск безымянных акций, [однако в 1871 году этот запрет был фактически отменен (Примечание 1 к ст. 2160 тома X Свода законов)].
Порядок открытия промышленных заведений был следующим. Для открытия в губернии завода, фабрики, мануфактуры требовалось разрешение губернского начальства (которое, в случае отсутствия законных препятствий давалось незамедлительно, с последующим уведомлением Министерства финансов). В городах, где действовало Городовое положение (т. е. имелось выборное самоуправление) для открытия «безвредных» предприятия требовалось разрешение городской управы. Перечень «безвредных» предприятий составлялся и велся МВД, по согласованию с Министерством финансов. В Петербурге на открытие безвредного предприятия из списка МВД требовалось разрешение градоначальника, для прочих - Министерства финансов. В Москве создание ряда новых вредных производств (чугунолитейных, ряда химических и проч.) было запрещено вовсе, а для открытия других (ткацких, красильных и проч.) требовалось (согласованное с Министерством финансов) разрешение генерал-губернатора (Устав о промышленности, ст. 67 - 72).
Для открытия пороховых заводов требовалось разрешение министра финансов, согласованное с министрами внутренних дел и военным. Заводить такие предприятия разрешалось лишь русским подданным, с 1876 - 1879 года частные пороховые заводы запрещалось заводить на окраинах (Кавказ, Туркестан, Привисленский край, 11 западных и южных приграничных губерний), а также в столицах и столичных уездах.
Порядок заведения значительной части предприятий регулировался не Уставом о промышленности, а другими документами. Устройство винокуренных, водочных, медо- и пивоваренных заводов регламентировалось Уставом о питейных сборах; свеклосахарных - Временными правилами об акцизе с сахара; табачных фабрик, заводов по производству азотной кислоты, типографий и металлографий - Уставами о табачном сборе, врачебным и цензурным; спичечных фабрик и фосфорных заводов - Правилами об акцизах с зажигательных спичек и продажи фосфора.
Порядок устройства горнодобывающих, металлобрабатывающих и нефтедобывающих предприятий регулировался Уставом горным. Последний содержал ряд дополнительных запретов на предпринимательскую деятельность государственных служащих, как общих, так и местных. Так, чинам полиции, судебного и горного ведомства устав запрещал любое участие в золотодобыче, но только в пределах губерний / областей в которых они проходили службу и т. п. Помимо этого существовал ряд территориальных ограничений - в ряде районов Сибири и Урала запрещалась добыча золота, территории кабинетских Алтайского и Нерчинского округов были закрыты для свободного предпринимательства и т. п.
Нефтедобыча регулировалась входившими в состав Устава горного Правилами о нефтяном промысле (1892 год). Последние ограничивали доступ к кавказской нефтедобыче иудеев, иностранных подданных и обществ и русских обществ с акциями на предъявителя - все перечисленные допускались к промыслу с особого разрешения министра государственных имуществ, согласованного с министрами финансов и внутренних дел и главноначальствующим на Кавказе.
Экологические ограничения включали лишь запреты / ограничения на создания вредных производств в столицах (см. выше) и запрет на строительство предприятий выше городов по течению рек и протоков (ст. 68 Строительного устава и ст. 165 Устава о промышленности).
Исключительное право пользования изобретениями и техническими усовершенствованиями могло закрепляться как за русскими, так и за иностранными фабрикантами (ст. 177 Устава о промышленности). Для получения привилегии (патента) требовалось подать прошение в Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов, где оно рассматривалось Комитетом по техническим делам. Обладатель привилегии мог пользоваться ею в течении 10 лет, но при этом обязан был в течении 5 лет внедрить усовершенствование в производство.
Русское законодательство запрещало создание монополистических объединений - синдикатов, трестов и пр. Синдикаты попадали под действие ст. 913 и 1180 Уложения о наказаниях, запрещавших любую стачку, сделку или другое соглашение торгующих, ведущие к возвышению цен на продовольствие или другие товары и ст. 1528 («предметом договора может быть только цель, не противная законам, благочинию и общественному порядку») и 1529 (договор недействителен, если причиной к его заключению является цель противная законам) Законов гражданских. Практическое значение этих запретов, впрочем, было невелико - синдикаты обычно обходили их разными легальными путями.
Главными признаками предприятия являлись само торгово-промышленное заведение, фирма и товарный знак. Понятие «фирма» в русском законодательсте было разработано недостаточно. Устав торговый под «фирмой» понимал «название под которым купец ведет свое торговое предприятие... употребляет на вывеске, этикетках, объявлениях... имя с которым связывается у потребителей торговая репутация предприятия» (ст. 60). Формально провозглашались также принципы «истинности» (указание на истинного владельца) и «исключительности» (отличия от других) фирмы, однако они слабо защищались законом и фактически работали плохо, открывая большие возможности для недобросовестных предпринимателей. Сложности с защитой своего доброго имени испытывали даже крупные фирмы (Елисеевы, Абрикосовы, Поповы, «Скороход»).
Лучше обстояло дело с защитой товарных знаков. Их употребление регулировалось особыми правилами включенными в Устав торговый (1896 год). Регистрацией торговых знаков и клейм ведал Отдел торговли Министерства торговли и промышленности, они публиковались в правительственном «Вестнике финансов, промышленности и торговли» и специальных альбомах, а подделка их преследовалась в уголовном порядке. Иностранные торговые знаки защищались соглашениями с ведущими промышленными державами.
Законодательство регулировало также порядок ведения делопроизводственной документации. Торгово-промышленные заведения всех разрядов, независимо от формы организации, обязаны были вести товарную (купленный товар), кассовую (прием и выдача денег) и расчетную (открытие текущих счетов) книги. Предприятия розничной торговли дополнительно вели документную книгу (векселя, заемные письма, расписки); оптовики и банкиры - мемориал или журнал для занесения всех сделок, главную книгу (отдельные счета по всем оборотам), фактурную (счета на отправленный товар) и книгу копий исходящих писем; учредители акционерных компаний - шнуровые книги для учета акций и записи полученных за них денежных сумм; фабрично-заводские заведения - штрафную, паспортную, котельную книги, именной список рабочих, расчетные книжки на каждого рабочего, с 1903 года (после принятия закона об ответственности предпринимателя за увечья рабочих на производстве) еще и книги для записи несчастных случаев и выплат потерпевшим.
Документацию разрешалось вести на любом языке кроме еврейского, иудеи обязаны были пользоваться русским или языком местности проживания.
С 1885 года (после реформы законодательства о промысловом налоге) акционерные общества и паевые товарищества обязаны были также публиковать открытые отчеты о своей деятельности. Для платной публикации в правительственном «Вестнике финансов, промышленности и торговли» предоставлялся пакет документов (баланс, валовый доход, чистая прибыль и ее распределение, дивиденд).
С 1901 года реглментировался также состав внутренней документации акционерных обществ (годовые отчеты, отчеты ревизионных комиссий и пр.), что положило начало формированию текущих архивов обществ.
Законодательство отчасти регулировало и взаимоотношения работодателей и работников. Устав о промышленности указывал все проступки работников за которые могли налагаться денежные взыскания (неисправная работа, прогул, нарушение внутреннего порядка) и определял их максимальный размер (ст. 104), требуя также записи их в особой табели, утверждаемой фабричной инспекцией или горным надзором (ст. 108). Общая сумма взысканий не могла превышать 1/3 заработка.
В торговых заведениях регулировались состав (различались три категории работников - приказчики, торговые служащие и ученики) и условия найма служащих. С каждым из них владелец обязан был заключать письменный договор, на срок не превышающий срока действия паспорта. Торговым заведениям 4-го и 5-го разрядов (мелочная, развозная и разносная торговля) с 1885 года запрещалось держать приказчиков, коммивояжеров разрешалось иметь лишь торговым предприятиям первого разряда и промышленным первого, второго и третьего разрядов. В ноябре 1906 года положением Совета министров рабочий день торговых служащих был ограничен 12 часами, работа в воскресные дни и двунадесятые праздники запрещалась (эти ограничения, впрочем, в значительной мере сводились на нет допускавшимися исключениями).
В целом, по мнению современников, права торговых служащих были защищены очень слабо (из 46 профильных узаконений Устава торгового 16 относились к XVIII веку, 10 - к первой половине XIX-го), в особенно тяжелом положении находились ученики-подростки.
Закон регулировал также обращение товаров и, отчасти, ценообразование. Запрещался торговый оборот рабов, безнравственных изображений, негодных продуктов и запрещенных цензурой книг. Торговля дичью разрешалась только в охотничий сезон, спиртными напитками - в урочное время, иудеям запрещалось торговать спиртным в воскресенье и христианские праздники.
Питейные заведения запрещалось открывать на рынках и в торговых рядах, у религиозных учреждений, учебных заведений и проч., а в сельской местности - на мельницах. Устройство заведений разробительной винной торговли (в бутылках, штофах и пр.) регламентировалось городскими думами.
Заведение аптек разрешалось лишь лицам с профильным образованием, а само их устойство строго регламентировалось.
В феврале 1904 года мнением Государственного совета была разрешена продажа товаров розничной торговли в кредит.
Государство надзирало также за мерами и весами, последние в обязательном порядке клеймились и проверялись каждые три года. С 1899 года, наряду с русской, допускалось использование и метрической системы, но лишь при согласии договаривающихся сторон.
Оборот биржевых бумаг регулировался Положением о фондовом отделе Петербургской биржи (1900 год), правилами о допуске ценных бумаг к котировке (1902) и проч.
В процесс ценообразования государство почти не вмешивалось. Исключениями были максимальные цены на лекарства (устанавливались Медицинским советом МВД) и фиксированные железнодорожные тарифы. При необходимости органами местного самоуправления (с согласия губернатора) могли регулироваться цены на продукты первой необходимости (хлеб, мясо и пр.).
В сфере транспорта наиболее разработанной частью были правила морской торговли, основой которых изначально являлся екатерининский Устав о купеческом водоходстве, положения которого вошли в состав Устава торгового. Позднее они были дополнены и развиты новыми законоположениями - правилами морского страхования (1846), правилами корабельной регистрации и правилами об использовании русского торгового флага (1865), законом об управлении портами (1891) и проч.
Морское право действовало на основе принципов свободы, равноправия и бессословности позволяя без ограничений заниматься строительством, ремонтом и оснащением судов и верфей на морях, озерах и реках (ст. 105, 106, 183 Устава торгового). Морскому транспорту законом предоставлялись также разнообразные льготы.
Правила плавания во внутренних водах долгое время регулировались в основном обычным правом, уставами пароходных обществ и законами начала XIX века (1800 и 1830 годов). Обновленный Устав путей сообщения (1916) закрыл эту брешь в законодательстве, предоставив заодно русским подданным и обществам исключительное право плавания во внутренних водах (ст. 75). Сам Устав, впрочем, и в обновленном виде представлял собой в основном собрание законоположений нормирующих грузовые и пассажирские перевозки, причем в интересах пассажиров и грузоотправителей.
В области железнодорожного транспорта правительство склонялось то к поощрению частного предпринимательства, то к казенному способу строительства и эксплуатации дорог. Первые общие правила строительства железнодорожных путей были приняты в мае 1873 года, позднее они неоднократно корректировались. В целом русское законодательство предоставляло частным железнодорожным обществам значительные льготы, прежде всего финансовые - в обмен на плотный административный и финансовый контроль.
В конце XIX века правительство от поощрения частного строительства перешло к развитию казенной сети дорог. Мнением Государственного совета в мае 1892 года был установлен порядок ликвидации частных железнодорожных обществ при выкупе их в казну. К 1900 году казна выкупила 37 частных железных дорог (22,3 тыс. км путей). Параллельно проводилась тарифная реформа - в марте 1889 года была введена государственная монополия на установление железнодорожных тарифов.
Позднее отношение к частному железнодорожному строительству вновь улучшилось - принятый в июне 1905 года закон «О мерах к привлечению частных капиталов в дело железнодорожного строительства» устанавливал новые льготы для частных обществ - государственные гарантии по облигациям и дивидендам (для последних до 3% на время постройки) и т. д.
Банковское законодательство было относительно молодым, формирование его шло параллельно с оформлением системы коммерческого кредита, начавшимся в 1860 году.
Порядок создания и функционирования кредитных учреждений регулировался Уставом кредитным, представлявшим собою, в общем, механическое соединение разновременных законодательных актов.
Первый значимый закон регулирующий деятельность новых кредитных учреждений был принят в мае 1872 года. Закон «Об учреждении частных кредитных установлений» устанавливал порядок учреждения акционерных банков, обществ взаимного кредита, городских кредитных обществ и земельных банков, вводил типовые уставы перечисленных организаций, устанавливал правила ведения операций, а также публикации отчетности.
В 1880-х годах правительство, шокированное последствиями краха Московского коммерческого ссудного банка (1875 год), приняло ряд мер по усилению контроля за банками - законы «Об изменении и дополнении существующих правил относительно открытия коммерческих банков» (апрель 1883) и «О ликвидации частных кредитных установлений» (1884) ужесточали требования предъявляемые к кредитным организациям. Новые банковские кризисы случившиеся на рубеже веков вызвали появление еще одного законодательного акта - мнения Государственного совета «Об утверждении правил об упрочении деятельности частных банков» (апрель 1902) дополнительно усиливавшего контроль за банками.
Городские общественные банки действовали на основе соответствующего Положения, принятого в 1862 году, впоследствии не раз дополнявшегося и замененого новым в январе 1912 года.
В целом, в банковской сфере существовало наибольшее количество ограничений и стеснительных правил - законодательно устанавливались пределы размеров капитала, номинальной цены акций, объемов кредитования, ограничения на учет векселей и операции с ценными бумагами, объем городского ипотечного кредитования (для земельных банков) и т. д. В наименьшей степени законом регулировалась деятельность банкирских домов и контор.
Страховое дело регулировалось Законами гражданскими. Страховые общества учреждались в виде акционерных компаний на основании общих правил. Надзор за их деятельностью по закону от 6 июня 1894 года возлагался на Особое присутствие по делам страхования при Совете по делам местного хозяйства МВД. В этой сфере также действовал ряд специфических ограничений - по финансовому обеспечению страховых операций, выплатам дивиденда в период становления компании, размещению средств общест и проч.
Законодательный акт от 9 мая 1905 года («О порядке учреждения справочных контор о кредитоспособности») положил начало фоормированию русской системы независимого аудита. Закон разрешал биржевым комитетам, обществам и союзам торговцев, промышленников и торгово-промышленных предприятий, а также и частным лицам открывать конторы для выдачи справок о кредитоспособности частных фирм. После опубликования закона возникло несколько солидных фирм (справочная контора Московского общества заводчиков и фабрикантов, Московская контора коммерческих справок Э. К. Рейса, Институт В. Шимельпфенга) чьи услуги пользовались большим спросом.
* Горбачев И.А. Товарищества полные, на вере, кредитные, ссудо-сберегательные, трудовые и с переменным капиталом. Акционерные и паевые компании.
Местное законодательство
скрытый текст
На окраинах империи (Кавказ, Туркестан, Польша, Прибалтика, Бессарабия, Финляндия и проч.) продолжали действовать местные исторически сложившиеся законодательные системы. Со второй половины XIX века эти «местные законы» все активнее вытеснялись общероссийскими однако к 1917 году этот процесс был еще далек от завершения. Помимо прочего, местными законами в значительной степени регулировалась и промысловая (предпринимательская) деятельность.
Автор рассматривает соответствующее законодательство Бессарабии, Польши, Прибалтики и Финляндии.
В Бессарабии после присоединения к империи (1812 год) была сохранена местная законодательная система основанная на византийском праве. Главными источниками местного гражданского законодательства были Шестикнижие Константина Арменопула, Краткое собрание законов извлеченных из царских книг (Базилик) Андроникия Донича и Утвердительная грамота Александра Маврокордато (1785 год). Шестикнижие, помимо прочего, включало 26 статей посвященных организации и функционированию товарищества, в сборнике Донича имелось 10 подобных статей. Местное гражданское законодательство действовало в целом до 1917 года, при недостаточности местных законов применялись общероссийские.
В Южной Бессарабии, отторгнутой после Крымской войны и возвращенной России в 1878 году, продолжало действовать румынское гражданское законодательство. По определению Гражданского кассационного департамента Сената от 1895 года румынские узаконения сохраняли силу до особых распоряжений русского правительства.
В губерниях Прибалтики (Курляндии, Эстляндии и Лифляндии) также действовало местное гражданское законодательство. При Николае I оно было кодифицировано, составив Свод местных узаконений губерний Остзейских. Первые две части последнего были изданы в 1845 году, третья - в 1864 году. Последняя, помимо прочего, содержала в себе и главу о договоре товарищества. Местные узаконения, впрочем, со второй половины XIX века активно вытеснялись общероссийскими. Так, уже третья часть Свода местных узаконений указывала, что деятельность акционерных компаний и земских кредитных обществ регулируются статьями российского Устава торгового. После распространения на указанные губернии судебной реформы местные суды опирались на общероссийское гражданское законодательство, в 1902 году на Прибалтику было распространено действие нового Вексельного устава и т. д.
Основу гражданского законодательства губерний Царства Польского изначально составляли французские Кодекс Наполеона, Торговый кодекс и Кодекс гражданского судопроизводства, введенные в свое время в Герцогстве Варшавском. Позднее часть положений этих кодексов была, в целях приспособления к местным реалиям, изменена законодательными органами Царства Польского. Так, изданное в 1825 году Гражданское уложение заменило первую книгу Кодекса Наполеона, изданные в 1818 и 1825 годах ипотечные уставы упразднили XVIII главу третьей книги того же кодекса. После второго польского восстания и упразднения Царства Польского местное законодательство все более вытеснялось общероссийским. Так, в 1875 году на губернии Варшавского судебного округа было распространено действие русских судебных уставов и, соответственно, русского гражданского законодательства, заменившего французский Кодекс гражданского судопроизводства и соответствующие положения Торгового кодекса. Под впечатлением второго польского восстания русское правительство приняло также ряд мер по ограничению шляхетского землевладения и расширению и укреплению крестьянского.
Законодательная система Финляндии представляла собой весьма сложную конструкцию сочетавшую старые шведские узаконения, законоположения принятые сенатом и сеймом Великого княжества Финляндского, а также русские узаконения принятые специально для Финляндии.
В первые десятилетия после присоединения к империи (1809 - 1840) в Финляндии применялось в основном прежнее шведское законодательство, дополняемое законодательными актами принимаемыми русским императором безо всякого участия местного сейма. В 1840 - 1863 годах в Великом княжестве был проведен ряд экономических реформ - учрежден Банк Финляндии (1840), реформировано горное законодательство (1857), учреждена собственная денежная система (1860) и пр. Большая часть этих нововведений также вводилась прямыми указами русских императоров.
После 1863 года основную роль в формировании местного законодательства стал играть местный Сейм, законодательные инициативы которого большей частью утверждались русскими властями. Это способствовало быстрому экономическому обособлению Финляндии от империи и дискриминации русских подданных. Так, в соответствии с законом о промыслах (1879 год) русские подданные приравнивались в Финляндии к другими иностранцам и без приобретения финляндского гражданства не имели права вести промысловую (предпринимательскую) деятельность в области оптовой торговли, добывающей и обрабатывающей промышленности и проч. По закону о частных банках (1886) членами банковских правлений могли быть только финляндские граждане, правом на сооружение железных дорог также пользовались только финляднские граждане (закон 1891 года). В 1877 году в Финляндии был введен золотой стандарт, а обращение русского серебряного рубля ограничено и т. д.
Начиная с 1890-х годов русское правительство, осознав, наконец, что натворило, предпринимало попытки восстановить позиции (в том числе и экономические) империи в Финляндии. В июне 1893 года был отменен финляндский закон 1877 года, ограничивающий хождение рубля. В мае 1904 года Высочайшим постановлением объявлено об объединении денежных систем империи и Великого княжества, с установлением фиксированного курса валют и обязательным приемом русских денег в качестве средства платежа.
В феврале 1899 года был подписан высочайший манифест о порядке издания законов для Финляндии. Принятая в 1906 году октроированная конституция (Основные законы Российской империи) объявляла Финляндию неотъемлемой частью России. Наконец, в июне 1910 года был утвержен закон о порядке издания касающихся Финляндии законов и положений общегосударственного значения. Последний ограничивал законодательные права финляндского Сейма, а общие экономические вопросы относил к компетенции русского императора. В июле 1910 финляндскому Сейму на заключение был направлен законопроект об уравнении русских подданных в правах с финляндскими гражданами (о его дальнейшей судьбе автор не сообщает).
Таким образом, в конце XIX - начале XX века русское правительство пыталось ограничить политическую и экономическую самостоятельность Финляндии (обретению которых само же способствовало в эпоху Великих реформ), ограничивая права финляндского Сейма и вводя новые узаконения напрямую, властью русского монарха, правительства и парламента.
Регулирование деятельности иностранцев
скрытый текст
Общее законодательство
На протяжении почти всего XVIII века въезд и занятия иностранцев (помимо евреев) ограничивались мало, однако революция во Франции и прочие безобразия на Западе привели к усилению контроля за их деятельностью, в том числе и в экономической сфере. Закон от 1 января 1807 года существенно ухудшил положение иностранных предпринимателей. Так, им было запрещено записываться в русские купеческие гильдии (кроме купцов приморских городов Новороссии). Все прибывшие из-за рубежа коммерсанты должны были регистрироваться в качестве «иностранного гостя» или «заезжего купца». Первые, вступившие в неполное гражданство «приморского или пограничного места», имели право приобретать недвижимость для жительства, а также держать в соответствующей губернии фабрики и заводы, с уплатой особого сбора с объявленного капитала. К «заезжим купцам» относились экспортеры / импортеры оптовики. При проживании в империи более 6 месяцев они платили особый сбор с капитала, а по истечении года должны были либо записаться в «иностранные гости», либо покинуть пределы империи.
Позднее закон 1807 года был дополнен рядом иных положений выдержанных в том же духе ограничения правоспособности иностранцев.
Положение последних радикально изменила эпоха Великих реформ. Указами от 7 июля 1860-го, 1 января 1863-го и 9 февраля 1865 годов иностранцы были фактически уравнены в правах с русскими подданными. Они могли свободно выбирать промысловые и купеческие свидетельства (ст. 828 Законов о состояниях), владеть недвижимым имуществом (ст. 830), вступать во всякие договоры и обязательства, как между собой, так и с российскими подданными (ст. 833), устраивать фабрики и заводы, а также получать права на привилегии (ст. 177 Устава о промышленности), производить горный промысел на свободных казенных землях (ст. 263 Устава горного), заниматься торговлей и морскими перевозками (ст. 183 Устава торгового) и т. д. Порядок учреждения акционерных обществ для иностранцев ничем не отличался от такого же для русских подданых.
В целом пореформенное законодательство уже не выделяло иностранцев в отдельную группу с какими-то особыми / ограниченными правами.
В то же время существовал ряд периодически менявшихся ограничений на предпринимательскую деятельность иностранцев в ряде отраслей и территориальных районов.
Мнением Государственного совета от 22 января 1885 года иностранцам было запрещено ведение золотого и прочего горного промысла в Приморской области и на прилегающих к ней островах. В июле 1895 года ограничение было ослаблено - горный промысел конкретным иностранцам мог быть разрешен Комитетом министров - по инициативе министра земледелия и государственных имуществ (согласованной с МВД, министерством финансов и местным генерал-губернатором).
Положением Комитета министров от 14 июня 1902 года ограничения закона 1885 года были распространены и на другие прилегающие к Китаю районы Сибири. Иностранцы могли допускаться к горному промыслу в порядке исключения - по особому разрешению императора, испрошенному через Комитет министров.
Законом от 21 июня 1910 года в приграничных с Китаем районах (Приморское и Приамурское генерал-губернаторства, Забайкальская область) запрещались сдача казенных подрядов и поставок, а также казенных земель для поселения иностранным подданным. Все эти меры были направлены в основном против китайцев.
На Кавказе иностранцам в целом запрещено было приобретать земли вне портовых и городских поселений, исключения делались лишь для земель приобретаемых для устройства фабрик и заводов, а также (с особого разрешения) нефтеносных.
Указом от 14 марта 1887 года иностранным подданным, торгово-промышленным товариществам и акционерным обществам было запрещено приобретать владеть и пользоваться недвижимостью вне городских и портовых поселений в 10 губерниях Привисленского края и 11 других западных губерниях. В 1891 году Гражданский департамент Сената запретил иностранцам и приобретение городской недвижимости в городах Западного края где отсутствовало общественное управление (т. е. выборное самоуправление).
В марте 1892 года была запрещена продажа и аренда сельской земли в Волынской губернии иностранцам принявшим русское подданство и т. д. Все эти меры были направлены против притока немецких поселенцев.
В 1907 году постановлением ГКД иностранцам было запрещено наследование земельных участков в Черноморской губернии.
29 ноября 1893 года мнением Государственного совета приобретать недвижимость в Туркестанском крае было разрешено лишь акционерным обществам и паевым товариществам состоящим (по их уставам) только из русских подданных или подданных сопредельных с Туркестаном государств - мера была направлена против проникновения английского капитала.
Заграничные евреи, в отличии от прочих иностранцев, не имели права свободного въезда в империю. Устав паспортный устанавливал для них особый порядок пропуска. Исключение делалось для глав крупных фирм и банков, комиссионеров крупных купеческих домов и проч.
Существовали также ограничения на использование русского торгового флага в судоходстве. Право пользоваться русским флагом могли только русские общества имевшие правления и главные конторы в России, торговые дома где один из главных учредителей был русский подданный, а также лица купившие или построившие судно, при условии, что начальный товарищ был русский подданный.
Русские предприниматели были ущемлены по сравнению с иностранцами лишь в одном вопросе - закон от 26 февраля 1896 года требовал обязательного буквенного обозначения владельца или фирмы на регистрируемом товарном знаке, тогда как в большинстве стран, с которыми Россия была связана договорами о признании товарных знаков, допускался и чисто графический логотип.
Русское законодательство не давало четкого определения понятия «иностранное общество». Среди русских юристов по этому поводу имелись две наиболее популярных точки зрения. Часть из них считала, что иностранным может быть признано общество чей центр деятельности находится за границей, другие - что иностранным является общество основанное за границей в соответствии с тамошними законами.
Иностранные общества действовали в империи на основании специальных «Условий деятельности», утверждаемых отдельно для каждой компании. Впервые они были введены положением от 19 ноября 1871 года для иностранных страховых обществ. Страховая компания желающая открыть операции в России должна была представить ходатайство, приложив к нему действующий устав и переведенные на русский годовые отчеты за 3 года, а также внести залог в Государственный банк (0,5 млн руб.).
Для прочих иностранных обществ «Условия деятельности» были введены в 1887 году. Они содержали полтора десятка требований, частично совпадавших с требованиями закона об акционерных компаниях 1836 года. Помимо прочего требовалось чтобы заведующий делами и управляющий недвижимыми имуществами были русскими подданными (неиудейского исповедания) и т. д. Залог не требовался.
В 1888 году части заграничных акционерных обществ было разрешено вести деятельность в России без получения особого разрешения. К ним относились компании чья деятельность ограничивалась продажей произведенных за границей товаров, а также судоходные общества занимавшиеся перевозками между русскими и иностранными портами.
Чрезвычайное законодательство военного времени
Мировая война привела к принятию целого ряда законодательных актов поражающих в правах подданных неприятельских государств, а также русских подданных - выходцев из соответствующих стран. Было принято не менее 29 соответствующих актов общегосударственного значения, а также ряд второстепенных.
Права собственности граждан неприятельских стран в области недвижимости ограничивались 9 законодательными актами.
22 сентября 1914 года именным императорским указом было временно запрещено заключать сделки по недвижимому имуществу на имя подданных неприятельских стран. Этот же указ аннулировал право означенных лиц выступать в качестве поверенных и распорядителей при управлении недвижимым имуществом. Указ вступал в силу задним числом - с 1 августа 1914-го.
2 февраля 1915 года император утвердил три положения Совета министров касающихся землевладения подданных неприятельских стран и выходцев из них, а также акционерных обществ и товариществ образованных по законам соответствующих стран.
Первое из них («О землевладении и землепользовании в Государстве Российском австрийских, венгерских, германских или турецких поддданных») запрещало неприятельским подданным и фирмам приобретение прав собственности, пользования и владения земельным имуществом в пределах империи. Имения доставшиеся в порядке наследования требовалось добровольно продать или уступить, в противном случае они продавались с публичных торгов. Помимо этого добровольному отчуждению подлежали уже имеющиеся земельные имущества вне городов на территории 24 западных губерний (Привисленский край, Прибалтика, Волынь, Подолия, Новороссийский край, Бессарабия, Петроградская, Минская и Гродненская губернии), Финляндии, Области Войска Донского, Кавказа и Приамурья.
Позднее для части лиц были сделаны исключения - постановлениями от 2 апреля и 1 июля 1915-го Совет министров разрешил (с согласия министра внутренних дел) сохранить права собственности за лицами славянского, итальянского и французского происхождения, а также османскими подданными-христианами, заявившими о желании вступить в русское подданство.
Второе положение («О землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев») лишало прав собственности, залога, владения и пользования сельской недвижимостью русских подданных - выходцев из неприятельских стран (а также их потомков), приобретших русское подданство после 1 января 1880 года. В этом случае также исключение делалось для лиц славянского происхождения и православных и, кроме того, для участников боевых действий.
Третьим положением [«О прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных областях»] прекращались права собственности и землепользования в западной и южной приграничной полосе (100 - 150 верст) - для русских подданных, выходцев из неприятельских стран. Их имения отчуждались и продавались с торгов. Исключение и здесь было сделано для славян и участников войны.
Правительственное постановление от 13 декабря 1915 года ужесточало описанные ограничения. Теперь они распространялись и на выходцев принявших русское подданство до 1 января 1880 года, к прежним местностям было добавлено 4 губернии (Киевская, Новгородская, Псковская, Витебская), на которые была распространена и обязательная ликвидация имений и пр.
Положение Совета министров от 13 мая 1916 года требовало от частных лиц и акционерных обществ учрежденных по законам неприятельских стран обязательного объявления принадлежащих им имуществ (недвижимых, движимых, ценных буманг и проч.). Продажа, заклад, передача и пр. этого имущества производились с разрешения Особого комитета, а денежные суммы зачислялись на особые счета.
Финансовая деятельность иноземцев ограничивались 8 законодательными актами.
15 ноября 1914 года именным указом «О некоторых мерах, вызванных военным временем», помимо прочего, было запрещено без разрешения министра финансов совершать платежи, пересылать деньги и ценности в неприятельские государства. Прекращался также доступ к безопасным ящикам (сейфам) доверенных лиц компаний находящихся за границей.
В развитие этого указа министром финансов были изданы три распоряжения устанавливавших порядок прохождения платежей для подданных и компаний неприятельских стран - разрешения на проведение платежей давала Кредитная канцелярия, в коммерческие фирмы назначались особые инспектора для проверки подписания финансовых документов и проч.
Положением Совета министров от 10 мая 1915 года неприятельские подданные исключались из состава обществ взаимного кредита и городских кредитных обществ. Исключение делалось для лиц славянского, итальянского, французского происхождения и турецких подданных - христиан.
22 мая 1915 года императорским указом всем кредитным учреждениям было запрещено выплачивать / выдавать неприятельским подданным денежные средства / ценные бумаги на сумму более 500 руб. в месяц. Для платежей на большие суммы требовалось особое разрешение начальства соответствующей местности, а для промышленных фирм еще и представителей министерств финансов и торговли и промышленности.
Распоряжением от 31 мая 1915 года министр финансов запретил неприятельским подданным? пользоваться безопасными ящиками / сейфами. Хранившиеся там ценности зачислялись на вклады в тех же кредитных учреждениях или в особый фонд Государственного банка. 5 июня того же года был запрещен вывоз платины за границу [для всех, соответственно не очень понятно причем здесь иноземцы].
Права иноземцев в прочих областях ограничивались 9 актами.
Подписанный 28 июля 1914 указ «О правилах, коими Россия будет руководствоваться во время войны 1914 года», помимо прочего, прекращал действие всех льгот и приемуществ предоставленных неприятельским подданным международными договорами. Приостанавливалось действие пяти соответствующих договоров с Германией: Консульской конвенции, Конвенции о наследствах 1874 года, Трактата о торговле и мореплавании 1891 года, деклараций об ограждении фабричных клейм 1873 года и об охране авторских прав и двух - с Австро-Венгрией (декларация о защите фабричных клейм 1874 года и трактат о торговле и мореплавании 1906 года).
Указом также задерживались находившиеся в русских портах торговые суда неприятельских стран (пригодные для военных целей - конфисковывались) и интернировались неприятельские подданные.
Положением Совета министров от 11 января 1915 года запрещалась выдача новых промысловых свидетельств частным лицам и товариществам в составе которых имелись неприятельские подданные. Имеющиеся предприятия подлежали ликвидации.
8 марта 1915-го из под действия положения были, как и в иных случаях, выведены лица славянского, итальянского, французского происхождения и турецкие подданные - христиане. 29 марта срок деятельности имеющихся предприятий был несколько продлен - при условии уплаты налогов пор двойной ставке.
Положение Совета министров от 10 мая 1915 года («О ликвидации торговых предприятий принадлежащих иностранным подданным») устанавливало порядок ликвидации предприятий неприятельских подданных - в течении года. Ликвидации не подлежали предприятия из числа участников которых иностранные подданные успели выйти до 1 апреля 1915 года.
Указанное выше положение Совета министров от 2 февраля 1915 года («О землевладении и землепользовании в Государстве Российском австрийских, венгерских, германских или турецких поддданных») помимо прочего запрещало австрийским, венгерским, германским и турецким подданным занимать руководящие должности (председатели и члены совета и правления, директора-распорядители и проч.) в паевых товариществах и акционерных обществах учрежденных по русскому праву.
Постановлением Совета министров от 1 июля 1915 года последнему разрешалось закрывать и ликвидировать общества на русском праве действительными руководителями которых оставались (через доверенных лиц) подданные или общества неприятельских держав (а также в случае если их деятельность признавалась опасной для государственных интересов).
21 февраля 1915 года (положение Совета министров «Об ограничении прав подданных воюющих с Россией держав по привилегиям на изобретения»?) неприятельским подданным была прекращена выдача привилегий (патентов) на изобретения. Выданные ранее привилегии имевшие оборонное значение поступали в собственность государства безо всякого вознаграждения прежним владельцам.
Порядок государственного контроля за исполнением принятых чрезвычайных актов устанавливался 7 законодательными актами.
Отмеченный выше указ от 15 ноября 1914 года «О некоторых мерах, вызванных военным временем» возлагал контроль за финансовыми делами иностранных фирм на министров финансов и торговли и промышленности. Распоряжения министра финансов, изданные в развитие этого указа, возлагали его на назначаемых министром финансовых инспекторов.
8 марта 1915 года постановлением Совета министров расходы по финансовому контролю были отнесены на счет самих контролируемых.
В марте 1915 года состав подназорных предприятий был расширен за счет обществ учрежденных по русскому праву, имевших среди собственников или руководства неприятельских подданных.
4 апреля 1915 года распоряжением министра финансов полномочия инспекторов были расширены - они получили право контроля любой деятельности предприятия.
Постановлением от 1 июля 1915 года, как уже отмечалось, Совет министров наделил себя правом в определенных случаях принимать решения о ликвидации обществ учрежденных на русском праве.
В развитие положения от 10 мая 1915 года («О ликвидации торговых предприятий принадлежащих иностранным подданным») министр финансов издал распоряжение (4 июля 1915) устанавливающее правила надзора за процессом ликвидации предприятия. Последний возлагался на все тех же ранее назначенных инспекторов.
Решением Совета министров от 16 января 1916 года контроль над деятельностью предприятий с участием неприятельских подданных был передан от министерства финансов министерству торговли и промышленности, в котором создавалось Особое делопроизводство по правительственному надзору. К МТиП переходила и функция назначения соответствующих инспекторов.
***
Результаты деятельности правительства по ограничению прав подданных неприятельских стран и выходцев оттуда оказались следующими.
К 25 октября 1916 года под правительственный контроль было поставлено 796 предприятий (в т. ч. 223 в Петрограде и 213 в Москве). Ликвидации, по мнению МТиП, подлежали 248 предприятий (в т. ч. 156 в столицах). Успели сменить собственников 60 предприятий.
По подсчетам В. С. Дякина** из 611 акционерных обществ с участием германского и австрийского капитала ликвидации подлежало 96, фактически было закрыто 30 (23 промышленных и 7 торговых), остальные ликвидации тем или иным способом избежали.
По сведениям И. Г. Соболева*** в число подлежащих ликвидации попало 44 285 имений, отчуждено добровольно - 642, куплено Крестьяским банком - 431, предложено банкам - 141.
В целом, таким образом, результаты борьбы с «немецким засильем» были [к счастью] куда скромнее первоначального замаха. Однако сама борьба нанесла значительный ущерб многим предпринимателям, включая компании не имевшие никакого отношения к Центральным державам. Так, на протяжении почти всей войны нападкам властей разного уровня систематически подвергалась фирма «Зингер» (российский филиал американской компании) бизнес которой в значительной степени оказался разрушен и т. д.
* Приводятся также интересные данные об иностранном предпринимательстве в Москве. По подсчетам Московского купеческого общества на 10 октября 1914 года в первопрестольной имелось 189 торговых домов (в т. ч. чисто немецких - 68) и 302 единоличнных предприятия (232 немецких, в т. ч. 191 - прусского подданного и 70 австрийских) с немецким и австрийским участием. Торговых предприятий граждан иных стран имелось: французских - 56, британских и швейцарских - по 26, шведских - 12, американских - 9, бельгийских - 8, турецких - 7, итальянских - 4, японских - 3, голландских - 2.
** Дякин В. С. Первая мировая война и мероприятия по ликвидации так называемого немецкого засилья // Первая мировая война 1914 - 1918.
** Соболев И. Г. Борьба с немецким засильем в России в годы Первой мировой войны.
Ликвидация системы коммерческого законодательства большевиками
скрытый текст
Пришедшие к власти большевики на протяжении 1917 - 1921 года фактически уничтожили всю ранее созданную систему законодательства регулирующего предпринимательскую деятельность.
Уже 26 октября / 8 ноября 1917 года Съездом рабочих и солдатских депутатов был принят пресловутый Декрет о земле, отменявший помещичью земельную собственность безо всякой компенсации. Решение вопроса о земле, впрочем, формально откладывалось до созыва Учредительного собрания.
25 ноября / 8 декабря 1917 года постановлением СНК были упразднены казенные земельные банки - Дворянский и Крестьянский.
После разгона Учредительного собрания, 27 января / 9 февраля 1918 года ВЦИК был принят Основной закон о социализации земли, отменявший частую собственность на землю для всех категорий населения и конфисковывавший в пользу государства, помимо самой земли, и средства производства - сельскохозяйственный инвентарь и постройки.
15 февраля 1918 года отдельным декретом СНК были национализированы зернохранилища.
27 мая 1918 года ВЦИК принял Основной закон о лесах отменявший частную собственность и на лесные владения и конфисковывавший соответствующие средства производства - инвентарь, постройки и проч.
Начало ликвидации частной собственности в городах положил принятый СНК 16 /29 декабря 1917 года Декрет о запрещении сделок с недвижимостью, запрещавший продажу, покупку и залог строений и земель в городах.
Декретом от 20 августа 1918 года «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах» частная собственность на всю городскую недвижимость отменялась, лежащие на ней долги аннулировались. Запрещалась и сдача недвижимого имущества в аренду.
Разрушение финансовой системы было начато Декретом о национализации банков 14 / 27 декабря 1917 года. Банковское дело объявлялось монополией государства, имеющиеся банки сливались с Государственным банком. Формально декларировалась защита прав мелких вкладчиков, однако фактически все вклады были конфискованы государством.
В тот же день ВЦИК был принято постановление «О ревизии стальных ящиков в банках». Хранившееся в банковских сейфах золото конфисковывалось государством, прочие денежные средства теоретически должны были зачисляться на счет владельца в Госбанке [однако лица не явившиеся с ключами от сейфа в трехдневный срок считались злонамеренно уклонившимися от ревизии и все их средства конфисковывались].
23 декабря 1917 / 5 января 1918 был издан Декрет СНК о временном прекращении платежей по купонам и дивидендам и о запрете сделок с ценными бумагами.
18 апреля 1918 года был издан Декрет СНК «О регистрации акций, облигаций и прочих процентных бумаг». Он отменял ценные буимаги на предъявителя и требовал регистрации всех имевшихся у граждан ценных бумаг, обещая им вознаграждение в случае национализации соответствующих предприятий (которого они, естественно, не получили, см. ниже) и аннулируя незарегистрированные бумаги.
Декрет ВЦИК от 21 января / 3 февраля 1918 года «Об аннулировании государственных займов» отменял государственные займы, как внутренние, так и внешние и прекращал выплаты по ним. Мелким держателям (до 10 тыс. руб.) была обещана компенсация большевистскими обязательствами (с тем же результатом, что и предыдущие).
23 января / 5 февраля 1918 года был принят Декрет о конфискации акционерных капиталов бывших частных банков. Основные, резервные и специальные капиталы банов поступали в Госбанк, а акции банков аннулировались.
27 апреля 1918 года был принят Декрет ВЦИК «Об отмене права наследования» отменявший право наследования - наследство умерших стоимостью более 10 тыс. руб. переходило в собственность государства.
20 мая 1918 года совместным декретом СНК и ВЦИК «О дарениях» была запрещена безвозмездная передача любого имущества стоимостью выше 10 тыс. рублей.
Декретом СНК от 10 октября 1918 года были национализированы сберегательно-вспомогательные кассы железных дорог.
Постановлением СНК от 2 декабря 1918 года были ликвидированы иностранные банки действовавшие в России (таковой имелся один - «Лионский кредит»).
24 декабря 1918 года был принят декрет СНК «О ликвидации частных земельных банков», с аннулированием их ценных бумаг.
Уничтожение кредитной сферы было завершено принятым 17 мая 1919 года декретом «О ликвидации городских и губернских кредитных обществ».
Внешняя торговля была национализирована в два приема. 29 декабря 1917 / 11 января 1918 года был принят Декрет о запрете ввоза и вывоза товаров без разрешения Наркомата торговли и промышленности. 22 апреля 1918-го последовал декрет «О национализации внешней торговли» запрещавший любые внешнеторговые сделки кроме заключенных представителями большевистского правительства.
В области торговли и промышленности большевики в первые месяцы правления ограничивались захватом («национализацией» без компенсации) отдельных предприятий, оформлявшимся каждый раз отдельным «декретом».
2 мая 1918 года был принят декрет «О национализации сахарной промышленности». Декретом от 20 июня 1918 года была национализирована нефтяная промышленность. Наконец, 28 июня 1918 года декретом «О национализации предприятий ряда отраслей промышленности, предприятий в области железнодорожного транспорта, по местному благоустройству и паровых мельниц» национализировалась фактически вся еще не захваченная большевиками более-менее заметная промышленность (предприятия с капиталом от 1 млн, 0,5 и 0,3 млн руб., в зависимости от отрасли).
Декрет ВЦИК от 27 октября 1921 года «О предприятиях перешедших в собственность Республики» фактически объявлял национализированными и все оставшиеся промышленные предприятия.
В области транспорта и связи национализация происходила следующим образом.
23 января / 5 февраля 1918 года был принят декрет «О национализации торгового флота» объявивший собственностью государства речные и морские судоходые предприятия (кроме мелких артелей). Вышеуказанный декрет от 28 июня 1918 года «О национализации предприятий ряда отраслей промышленности...» декларировал и национализацию частных железных дорог. Однако фактически она была произведена декретом от 4 сентября 1918 года - «О ликвидации частных железных дорог».
3 июля 1919 года декретом СНК «О национализации телефонных сообщений Российской Республики» были национализированы частные телефонные компании.
4 марта 1919 года был принят декретКому я должен - всем прощаю «О ликвидации обязательств государственных предприятий». В соответствии с ним все финансовые обязательства национализированных, секвестированных и прочих присвоенных большевичками предприятий по акциям, паям, облигациям аннулировались (включая и вышеуказанные обязательства перед мелкими держателями). Денежные средства этих предприятий, хранившиеся в кредитных учреждениях, присваивались государством, а заключенные ими ранее договоры с третьими лицами разрешалось разрывать в одностороннем порядке.
Правовое регулирование предпринимательской деятельности в России, XIX - первая четверть XX в.
Полезно, но очень хаотично.
скрытый текстИсточники торгово-промышленного законодательства
скрытый текст
Торгово-промышленное законодательство как специфическая совокупность юридических норм стало оформляться в империи начиная с конца XVIII века. Важнейшими памятниками екатерининского и павловского правлений являлись «Устав купеческого водоходства» (1781), «Городовое положение» (1785), «Устав о цехах» (1799). В 1800 году появился «Устав о банкротах», в 1807 году - т. н. «закон о товариществах» (манифест «О дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к распространению и усилению торговых предприятий»).
При Николае I торгово-промышленное законодательство пополнилось рядом важнейших документов - принятыми в 1832 году уставами «О торговом судопроизводстве и судоустройстве» (учреждал коммерческие (арбитражные) суды), «О торговой несостоятельности» и новым Вексельным (прежний был принят в 1729 году), законом об акционерных обществах («Положение о товариществах по участкам или компаниях на акциях», 1836) и пр.
«Положение о привилегиях» (1833) положило начало русскому патентному праву (изданный в 1812 году «Манифест о привилегиях» не предоставлял изобретателю никаких преимуществ, фиксируя лишь сам факт изобретения).
При составлении Свода законов в 1830-х годах торговые законы были сведены в отдельный том - «Свод учреждений и уставов торговых». В издании 1857 года появился Устав торговый, представлявший, впрочем, механическую сводку соответствующих законоположений. Помимо этого в состав Свода входили Уставы промышленный, кредитный, путей сообщения, горный и проч.
В пореформенные годы был предпринят пересмотр ряда законов закладывавших основы предпринимательской деятельности - в 1887 году принят новый Устав торговый, в 1892 году - Устав о промышленности, в 1893 году - Устав горный и т. д.
Формы нормативных актов XIX - начала XX вв. отличались большим разнообразием. Так, ст. 53 Свода законов 1832 года указывала, что в Российской империи «законы издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов, манифестов, указов, мнений Государственного совета и докладов удостоенных Высочайшего утверждения». К этому добавлялись еще и высочайшие рескрипты и приказы. При этом новый закон и дополнение закона «постановляются не иначе, как за собственноручным Высочайшим подписанием» (ст. 54 Основных государственных законов).
В начале XX века общеупотребительной формой правового документа становится закон, одобренный парламентом и подписанный императором - «никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы и восприять силу без утверждения Государя Императора» (ст. 86 Основных государственных законов, 1906 год).
В целом, как отмечает автор, общей системы торгово-промышленного права в империи не сложилось, отдельные законоположения были разбросаны по разным источникам.
Главными источниками торгово-промышленного права являлись соответствующие части Свода законов: Устав торговый; Устав судопроизводства торгового; Устав вексельный; Устав о промышленности; Горный устав; Законы гражданские; Общий устав российских железных дорог, с конвенциями о международной перевозке грузов; Устав кредитный; Устав о прямых налогах; Устав путей сообщения.
Помимо этого важное значение имели Основные законы (том I), определявшие политическое устройство империи и регулировавшие взаимоотношения предпринимателей с высшими государственными органами; Свод губернских учреждений (том II), содержавший положения регулировавшие отношения предпринимателей с местными властями и том XIII, включавший Устав об обеспечении народного здравия.
Новые законоположения касающиеся торгово-промышленной деятельности публиковались в «Собрании узаконений и распоряжений правительства», позднее часть из них включалась в тома Полного собрания законов, а позднее (в виде отдельных статей или примечаний к ним) в соответствующие тома Свода законов.
Важным источником правовых норм являлись также решения, разъяснения и толкования кассационных департаментов Сената [официально публиковавшиеся в «Сенатских ведомостях»], но широкое хождение имевшие в виде неофициальных сборников.
Ввиду указанной разбросанности законоположений широкую популярность имели неофициальные систематические своды действующего торгово-промышленного законодательства (С. А. Просьбина, И. А. Горбачева, В. Я. Максимова и др.).
Регулирование права собственности
скрытый текст
Термин «собственность» появился в русских правовых документах лишь в начале восемнадцатого столетия и был прямым переводом немецкого термина Eigenthum, использовавшегося в жалованных грамотах даваемых остзейским дворянам. В общероссийских законодательных актах он появляется лишь в 1785 году (Жалованные грамоты дворянству и городам), с этого времени начиная постепенно вытеснять национальный термин «вотчинное и потомственное владение». Понятие «собственность» в источниках этого периода связывается главным образом с землевладением.
Официальное определение права собственности впервые было включено в издание Свода законов 1832 года и позднее переходило и в последующие его редакции, в весьма мутной* формулировке М. М. Сперанского:
«Кто, бывъ первымъ пріобрѣтателемъ имущества, по законному укрѣпленію его въ частную принадлежность, получилъ власть, въ порядкѣ, гражданскими законами установленномъ, исключительно и независимо отъ лица посторонняго владѣть, пользоваться и распоряжать онымъ вѣчно и потомственно, доколѣ не передастъ сей власти другому, или кому власть сія отъ перваго ея пріобрѣтателя дошла непосредственно или чрезъ послѣдующія законныя передачи и укрѣпленія тотъ имѣетъ на сіе имущество право собственности.» (Том X, ст. 420).
В пореформенное время понятие «права собственности» было уточнено и расширено разъяснениями Гражданского кассационного департамента Сената. Так, разъяснение 1869 года формулировало это понятие следующим образом:
«Право собственности есть приобретенная в установленном законом порядке власть исключительно и независимо от постороннего лица владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом.» (ст. 7786 «Свода кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права» В. Л. Исаченко).
Русское законодательство различало владение, пользование и распоряжение собственностью. Так, согласно определению ГКД:
«Право собственности слагается из трех отдельных прав: права владения, права пользования и права распоряжения. Когда все эти права слагаются в одном физическом или юридическом лице, тогда оно есть полное.» (ст. 7786 «Свода кассационных положений по вопросам русского гражданского материального права» В. Л. Исаченко).
Определения Гражданского департамента Сената уточняли и другие сложные моменты - тонкости совместного владения (наследование, раздел, купля-продажа), вопросы общественной собственности и т. д. Всего в 1866 - 1910 годах ГКД утвердил 151 определение касающееся права собственности, в т. ч. 106 в 1868 - 1880 годах. Фактически, в результате деятельности ГКД была, в значительной мере, сформирована законодательная основа соответствующей области права.
С 1782 года за собственником земли закреплялось право на поверхность, недра и воды (подтверждено ст. 424 Законов гражданских), а с 1887 года - и на соответствующее воздушное пространство.
Русское законодательство налагало на владельцев собственности (в первую очередь - недвижимой) также и разнообразные ограничения, в основном, в интересах общего блага. Так, в русском законодательстве фиксировались отношения сервитутного характера - в Законах гражданских имелись 23 соответствующие статьи (448-467, 533, 1141, 1145), соответствующая практика развивалась и определениями ГКД. При этом самого термина «сервитут» русское законодательство и кассационная практика не использовали и соответствующие отношения именовались «правом участия в выгодах чужого имущества».
Имелись также ограничения связанные с развитием и эксплуатацией путей сообщения. Так, Законы гражданские и Устав путей сообщения подробно описывали обязанности владельцев судоходных водных потоков. Последние не имели право возводить на судоходных реках преграды, препятствующие судоходству или способствующие засорению рек и обязаны были предоставлять бечевник (тропу для бурлаков вдоль берега). Владельцы речных мельниц при мелководье обязаны были спускать воду по требованию речного начальства. На реках по которым производился сплав леса запрещалось строить мосты на слабых опорах - козла, жердях и пр.
Ограничения налагались также на владельцев земельных участков смежных с железнодорожным полотном - запрещалось строить здания вблизи колеи (в зависимости от здания не ближе 5 - 80 саженей), сажать деревья и кустарники мешаюшие обзору и способствующие образованию снежных наносов и пр.
В ряде случаев закон запрещал дробление недвижимых имуществ - фабрик, заводок, лавок, майоратов в западных губерниях, золотых приисков, арендных земель и пр.
Религиозным организациям запрещалось отчуждение недвижимых имуществ в чужие руки. Ограничения налагались на владельцев родовых имуществ - последние могли передаваться лишь членам рода.
Ограничивались сроки сдачи недвижимости в аренду - по общему правилу не более 12 лет, пустопорожние земли под заводы и фабрики, а также земли вокруг столиц под дачи разрешалось сдавать сроком до 30 лет, а в Ялтинском уезде - до 90 лет. Помещичьи и удельные земли разрешалось арендовать на 36 лет.
Помимо универсальных имелись еще и специфические ограничения связанные с национальной и религиозной принадлежностью собственников / потенциальных собственников.
Универсальные и специфические ограничения прав собственности были разбросаны по всему Своду законов (законы гражданские, о состояниях, об охоте, уставы путей сообщения, горный, строительный, пожарный, лесной) и помимо этого встречались в определениях кассационных департаментов. Часть из них была весьма архаичной (родовые имущества, сроки аренды и проч.).
Русское законодательство предусматривало также возможность принудительного лишения прав собственности в государственных или общественных интересах - с соответствующей компенсацией. Принудительное отчуждение имущества было связано в основном со строительством железных дорог. Закон об принудительном отчуждении имущества и вознагражении за него был принят в июне 1833 года и обновлен в мае 1887 года (№4470). Как и в других случаях, положения закона дополнялись определениями ГКД, в 1870 - 1903 годах 27 раз рассматривавшего соответствующие вопросы.
Отдельно автор останавливается на вопросе купли-продажи земли. Русское законодательство не считало землю товаром и сделки по ее купле-продаже относило к гражданскому обороту. Аналогичная картина, как отмечает автор, наблюдалась и во многих западных странах (Англия, Франция и пр.).
В целом для земельного оборота были характерны: а) активное присутствие государства; б) постепенное расширение участвующих в нем круга лиц и категорий земельных имуществ.
Первым значительным шагом правительства на пути расширения круга участников оборота земли стал указ от 12 декабря 1801 года разрешавший продажу ненаселенных имений недворянам. 20 февраля 1803 года Александр I подписал т. н. «указ о свободных хлебопашцах», разрешавший выкуп крестьян на волю с землей (всего до 1858 года выкупилось 216 тыс. крестьян).
После отмены крепостного права крестьяне теоретически получили право пользоваться выкупленной надельной и усадебной землей как своим достоянием (Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости,19 февраля 1861 года), однако фактически надельные земли были надолго исключены из гражданского оборота - в интересах сохранения общины и поступления выкупных платежей.
В начале 1880-х ограничения были ослаблены - после уплаты выкупных платежей земля могла поступать в гражданский оборот, однако это привело к быстрому развитию негативных процессов в деревне (резкий рост ростовшичества, скупка наделов и пр.) и в начале 1890-х ограничения вновь были усилены. В декабре 1893 года была запрещена продажа и залог надельной земли представителям других сословий, общие правила продажи резко ужесточены - для продажи участка стоимостью до 500 руб. требовалось согласие 2/3 членов сельского общества и разрешение губернских властей, стоимостью более 500 руб. - еще и разрешение министров внутренних дел и финансов (мнение Государственного Совета от 14 декабря 1893, №10151).
Вновь сняты ограничения на оборот надельной земли были уже в 1905 - 1906 годах.
Параллельно государство фактически способствовало формированию частной вненадельной земельной собственности крестьян - посредством Крестьянского банка. В 1882 - 1895 году с помощью последнего крестьяне приобрели св. 2,4 млн десятин земли, в 1895 - 1905 годах - 5,8 млн десятин, в 1906 - 1915 годах - еще 10 млн десятин земли.
Определенные ограничения существовали также для дворянских земель, в основном, для имений с особым порядком наследования (майораты, заповедные, частично заповедные) - для их продажи требовалось высочайшее разрешение.
Ограничения по национально-религиозному признаку затрагивали поляков и иудеев. Указом от 10 декабря 1865 года полякам было запрещено приобретать новые земли в 9 западных губерниях (Правобережная Малороссия, Белоруссия и Литва), секвестируемые имения участников мятежа 1863 года продавались лицам православного или протестантского исповедания и проч. В 1880 - 1890-х годах было принято еще несколько постановлений ограничивающих польское (в первую очередь, шляхетское, землевладение в западных губерниях), однако в 1904 - 1905 годах большая часть этих ограничений была отменена.
Иудеям изначально разрешалось владеть недвижимостью лишь в черте оседлости. В 1864 - 1865 годах в 9 западных губерниях (см. выше) помещикам и крестьянам было запрещено отчуждать недвижимость (кроме мельниц, сахарных и винокуренных производств) в пользу иудеев. В 1882 году иудеям было запрещено селиться вне городов и местечек, а действие купчих и закладных на недвижимое имущество, арендных договоров и доверенностей науправление имениями приостанавливалось. Последующие разъяснения ГКД указывали, что иудеи не утратили окончательно права собственности на землю и могут укреплять за собой имения на которые они имеют право за давностью владения, однако новых приобретать не могут.
В 1903 году иудеям вновь было разрешено селиться за пределами городов и местечек (101 сельский населенный пункт в пределах черты, позднее список дважды расширялся и с ноября 1905 года включал 291 пункт), приобретая недвижимость в пределах селитебной площади.
В марте 1892 года, в связи с притоком немецких поселенцев, правительство запретило принявшим русское подданство иностранцам неправославного исповедания приобретать и арендовать сельские земли в Волынской губернии. В 1895 году эти ограничения были несколько ослаблены, а в 1905 году отменены.
В 1915 году подданным неприятельских держав было запрещено владеть недвижимостью в пределах империи, а их собственность подлежала принудительной продаже (см. ниже).
* Характерно, что статья содержала целых четыре примечания поясняющих, что все-таки хотел сказать автор.
Правовые нормы в области торговли и промышленности
скрытый текст
Согласно русскому законодательству второй половины XIX века коммерческой правоспособностью теоретически обладали все категории населения: «право вступать вступать в договоры и обязательства, торговле свойственные, принадлежит лицам обоего пола, русским подданным всех состояний и иностранцам, а также товариществам и компаниям» (ст. 2 Устава торгового).
Практически участие в торгово-промышленной (промысловой) деятельности ряда категорий лиц законом ограничивалось.
Малолетние (до 17 лет) собственники не могли сами заниматься промысловой деятельностью, передавая соответствующие права опекуну (ст. 268 Законов гражданских). Права несовершеннолетних (до 21 года) собственников также ограничивались - запрещалось принимать на себя долговые обязательства и проч. (там же, ст. 220).
По русским законам замужняя женщина могла владеть имуществом независимо от мужа и, соответственно, могла вести и предпринимательскую деятельность, неся ответственность своим собственным имуществом. Однако наниматься на работу (например, приказчицей) и управлять чужим бизнесом без позволения мужа ей было запрещено и соответствующие отношения могли быть расторгнуты по требованию супруга.
Вдовы, разведенные женщины и незамужние девушки, отделенные от родителей обладали теми же правами, что и предприниматели-мужчины.
Предпринимательской деятельностью запрещалось заниматься государственным служащим. Так, государственные служащие не могли входить в подряды и поставки даже при посредстве жен и третьих лиц (ст. 722 Устава о службе гражданской). Высшим государственным служащим (директоры департаментов и канцелярий министерств, губернаторы и градоначальники, гражданские и военные судьи и прокуроры, сенаторы и проч.) воспрещалось участие в торгово-промышленных, железнодорожных, страховых, пароходных, кредитных товариществах и акционерных обществах (ст. 734 Устава о службе гражданской). Исключения составляли общества взаимного кредита, а также компании обрабатывающие сельскохозяйственную продукцию или эксплутирующие минеральные ресурсы в имениях принадлежащих государственным чиновникам.
Офицеры и нижние чины не могли вести торговлю самостоятельно, однако могли торговать через доверенных лиц (ст.25, п.3 Устава о воинской повинности).
Коммерческая деятельность запрещалась монашествующим (ст. 420 Закона о состояниях). Белому духовенству, причетникам и протестантским пасторам запрещались производство торговли и устройство промышленных заведений (ст. 399 Закона о состояних). Однако Горный устав разрешал белому духовенству участвовать в горнопромышленных товариществах, запрещая, впрочем, лично вести горный промысел (ст. 264).
Лица лишенные по суду прав и преимуществ не могли свободно заниматься торгово-промышленной деятельностью - требовалось разрешение губернатора / генерал-губернатора, а для политических - министра внутренних дел.
Навсегда лишались коммерческой правоспособности несостоятельные должники и лица многократно нарушившие правила о торговле.
Иудеи могли свободно вести торгово-промышленную деятельность лишь в местах постоянного проживания - губерниях черты оседлости и, с ограничениями, в некоторых других районах (так, в Сибири правом постоянного проживания пользовались иудеи и их потомки поселившиеся здесь до 1837 года и т. п.). После 1882 года иудеям фактически запрещалось заниматься предпринимательской деятельностью и в сельской местности черты оседлости.
Иудеи пользовавшиеся правами купцов первой гильдии допускались к подрядам во внутренних губерниях и оптовой торговле в столицах и портах.
Иудеям запрещалось вести горный промысел на казенных землях за пределами черты оседлости, а для приобретения нефтеносных земель требовалось особое разрешение.
В Москве в январе 1899 года были установлены более строгие правила для иудеев пользовавшихся правами купцов первой гильдии - для постоянного проживания им требовалось разрешение министра финансов и генерал-губернатора, право постоянного жительства предоставлялось по истечении 10-летнего срока, купцы-иудеи не допускались к выборным сословным и общественным должностям и пр.
В 1904 году (именной указ от 14 августа) ограничения для иудеев были несколько ослаблены. Предпринимателям имевшим почетные звания мануфактур- и коммерции-советников разрешалось селиться с семьями повсеместно. Пользовавшимся правами купцов первой гильдии и ремнесленникам разрешалось вновь селиться в сельской местности черты оседлости. Пользовавшимся правами купцов первой и второй гильдий - посещать по коммерческим делам внутренние губернии (проживая в них до 9 месяцев в году) и проч.
Предпринимательская деятельность могла осуществляться в форме единоличного частного предприятия, товарищества (полного или на вере), паевого товарищества, акционерного общества, [артельного товарищества (ст. 55 Устава торгового)]*. Товарищества, полные и на вере, ведущие какую-то торговую деятельность именовались также торговыми домами.
Открытие товарищества / торгового дома требовало составления договора между участниками и представления соответствующих документов [выписок из постановлений товарищества, с указанием его формы, данных учредителей, размера капитала и проч., ст. 60 Устава торгового]* в городскую управу или ее аналог (в столицах и Одессе - в купеческую управу) и оповещения купечества «печатными листами».
Акционерные компании / паевые товарищества учреждались в т. н. концессионном порядке - для учреждения компании требовалось специальное разрешение правительства или даже отдельный закон. На момент издания русского закона об акционерных обществах (1836 год) подобная практика была в Европе общепринятой. Позднее в западноевропейских странах стали переходить к регистрационной системе учредительства (Франция и Британия - 1867 год, Германия - 1871, Бельгия - 1873), однако в России концессионная система, в целом, действовала до марта 1917 года.
[По закону 1836 года («Положение о товариществах по участкам или компаниях на акциях», №9763) для учреждения акционерного общества требовалось представить проект устава компании (составленный по определенному образцу) в профильное министерство. Если компания испрашивала особые преимущества или привилегии, требовавшие изменения действующего законодательства, утвержденный в министерстве проект направлялся на рассмотрение Государственного совета, а затем на утверждение императора. Если особых преимуществ не испрашивалось проект устава рассматривался и утверждался Комитетом министров, а затем утверждался императором. C 1906 года, в связи с произошедшими изменениями государственного устройства, проект устава в первом случае шел из министерства на рассмотрение в Думу и Государственный совет, во втором - в Совет министров]. После утверждения устав публиковался в «Сенатских ведомостях» и (от имени самой компании) - в печати.
Закон 1836 года запрещал выпуск безымянных акций, [однако в 1871 году этот запрет был фактически отменен (Примечание 1 к ст. 2160 тома X Свода законов)].
Порядок открытия промышленных заведений был следующим. Для открытия в губернии завода, фабрики, мануфактуры требовалось разрешение губернского начальства (которое, в случае отсутствия законных препятствий давалось незамедлительно, с последующим уведомлением Министерства финансов). В городах, где действовало Городовое положение (т. е. имелось выборное самоуправление) для открытия «безвредных» предприятия требовалось разрешение городской управы. Перечень «безвредных» предприятий составлялся и велся МВД, по согласованию с Министерством финансов. В Петербурге на открытие безвредного предприятия из списка МВД требовалось разрешение градоначальника, для прочих - Министерства финансов. В Москве создание ряда новых вредных производств (чугунолитейных, ряда химических и проч.) было запрещено вовсе, а для открытия других (ткацких, красильных и проч.) требовалось (согласованное с Министерством финансов) разрешение генерал-губернатора (Устав о промышленности, ст. 67 - 72).
Для открытия пороховых заводов требовалось разрешение министра финансов, согласованное с министрами внутренних дел и военным. Заводить такие предприятия разрешалось лишь русским подданным, с 1876 - 1879 года частные пороховые заводы запрещалось заводить на окраинах (Кавказ, Туркестан, Привисленский край, 11 западных и южных приграничных губерний), а также в столицах и столичных уездах.
Порядок заведения значительной части предприятий регулировался не Уставом о промышленности, а другими документами. Устройство винокуренных, водочных, медо- и пивоваренных заводов регламентировалось Уставом о питейных сборах; свеклосахарных - Временными правилами об акцизе с сахара; табачных фабрик, заводов по производству азотной кислоты, типографий и металлографий - Уставами о табачном сборе, врачебным и цензурным; спичечных фабрик и фосфорных заводов - Правилами об акцизах с зажигательных спичек и продажи фосфора.
Порядок устройства горнодобывающих, металлобрабатывающих и нефтедобывающих предприятий регулировался Уставом горным. Последний содержал ряд дополнительных запретов на предпринимательскую деятельность государственных служащих, как общих, так и местных. Так, чинам полиции, судебного и горного ведомства устав запрещал любое участие в золотодобыче, но только в пределах губерний / областей в которых они проходили службу и т. п. Помимо этого существовал ряд территориальных ограничений - в ряде районов Сибири и Урала запрещалась добыча золота, территории кабинетских Алтайского и Нерчинского округов были закрыты для свободного предпринимательства и т. п.
Нефтедобыча регулировалась входившими в состав Устава горного Правилами о нефтяном промысле (1892 год). Последние ограничивали доступ к кавказской нефтедобыче иудеев, иностранных подданных и обществ и русских обществ с акциями на предъявителя - все перечисленные допускались к промыслу с особого разрешения министра государственных имуществ, согласованного с министрами финансов и внутренних дел и главноначальствующим на Кавказе.
Экологические ограничения включали лишь запреты / ограничения на создания вредных производств в столицах (см. выше) и запрет на строительство предприятий выше городов по течению рек и протоков (ст. 68 Строительного устава и ст. 165 Устава о промышленности).
Исключительное право пользования изобретениями и техническими усовершенствованиями могло закрепляться как за русскими, так и за иностранными фабрикантами (ст. 177 Устава о промышленности). Для получения привилегии (патента) требовалось подать прошение в Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов, где оно рассматривалось Комитетом по техническим делам. Обладатель привилегии мог пользоваться ею в течении 10 лет, но при этом обязан был в течении 5 лет внедрить усовершенствование в производство.
Русское законодательство запрещало создание монополистических объединений - синдикатов, трестов и пр. Синдикаты попадали под действие ст. 913 и 1180 Уложения о наказаниях, запрещавших любую стачку, сделку или другое соглашение торгующих, ведущие к возвышению цен на продовольствие или другие товары и ст. 1528 («предметом договора может быть только цель, не противная законам, благочинию и общественному порядку») и 1529 (договор недействителен, если причиной к его заключению является цель противная законам) Законов гражданских. Практическое значение этих запретов, впрочем, было невелико - синдикаты обычно обходили их разными легальными путями.
Главными признаками предприятия являлись само торгово-промышленное заведение, фирма и товарный знак. Понятие «фирма» в русском законодательсте было разработано недостаточно. Устав торговый под «фирмой» понимал «название под которым купец ведет свое торговое предприятие... употребляет на вывеске, этикетках, объявлениях... имя с которым связывается у потребителей торговая репутация предприятия» (ст. 60). Формально провозглашались также принципы «истинности» (указание на истинного владельца) и «исключительности» (отличия от других) фирмы, однако они слабо защищались законом и фактически работали плохо, открывая большие возможности для недобросовестных предпринимателей. Сложности с защитой своего доброго имени испытывали даже крупные фирмы (Елисеевы, Абрикосовы, Поповы, «Скороход»).
Лучше обстояло дело с защитой товарных знаков. Их употребление регулировалось особыми правилами включенными в Устав торговый (1896 год). Регистрацией торговых знаков и клейм ведал Отдел торговли Министерства торговли и промышленности, они публиковались в правительственном «Вестнике финансов, промышленности и торговли» и специальных альбомах, а подделка их преследовалась в уголовном порядке. Иностранные торговые знаки защищались соглашениями с ведущими промышленными державами.
Законодательство регулировало также порядок ведения делопроизводственной документации. Торгово-промышленные заведения всех разрядов, независимо от формы организации, обязаны были вести товарную (купленный товар), кассовую (прием и выдача денег) и расчетную (открытие текущих счетов) книги. Предприятия розничной торговли дополнительно вели документную книгу (векселя, заемные письма, расписки); оптовики и банкиры - мемориал или журнал для занесения всех сделок, главную книгу (отдельные счета по всем оборотам), фактурную (счета на отправленный товар) и книгу копий исходящих писем; учредители акционерных компаний - шнуровые книги для учета акций и записи полученных за них денежных сумм; фабрично-заводские заведения - штрафную, паспортную, котельную книги, именной список рабочих, расчетные книжки на каждого рабочего, с 1903 года (после принятия закона об ответственности предпринимателя за увечья рабочих на производстве) еще и книги для записи несчастных случаев и выплат потерпевшим.
Документацию разрешалось вести на любом языке кроме еврейского, иудеи обязаны были пользоваться русским или языком местности проживания.
С 1885 года (после реформы законодательства о промысловом налоге) акционерные общества и паевые товарищества обязаны были также публиковать открытые отчеты о своей деятельности. Для платной публикации в правительственном «Вестнике финансов, промышленности и торговли» предоставлялся пакет документов (баланс, валовый доход, чистая прибыль и ее распределение, дивиденд).
С 1901 года реглментировался также состав внутренней документации акционерных обществ (годовые отчеты, отчеты ревизионных комиссий и пр.), что положило начало формированию текущих архивов обществ.
Законодательство отчасти регулировало и взаимоотношения работодателей и работников. Устав о промышленности указывал все проступки работников за которые могли налагаться денежные взыскания (неисправная работа, прогул, нарушение внутреннего порядка) и определял их максимальный размер (ст. 104), требуя также записи их в особой табели, утверждаемой фабричной инспекцией или горным надзором (ст. 108). Общая сумма взысканий не могла превышать 1/3 заработка.
В торговых заведениях регулировались состав (различались три категории работников - приказчики, торговые служащие и ученики) и условия найма служащих. С каждым из них владелец обязан был заключать письменный договор, на срок не превышающий срока действия паспорта. Торговым заведениям 4-го и 5-го разрядов (мелочная, развозная и разносная торговля) с 1885 года запрещалось держать приказчиков, коммивояжеров разрешалось иметь лишь торговым предприятиям первого разряда и промышленным первого, второго и третьего разрядов. В ноябре 1906 года положением Совета министров рабочий день торговых служащих был ограничен 12 часами, работа в воскресные дни и двунадесятые праздники запрещалась (эти ограничения, впрочем, в значительной мере сводились на нет допускавшимися исключениями).
В целом, по мнению современников, права торговых служащих были защищены очень слабо (из 46 профильных узаконений Устава торгового 16 относились к XVIII веку, 10 - к первой половине XIX-го), в особенно тяжелом положении находились ученики-подростки.
Закон регулировал также обращение товаров и, отчасти, ценообразование. Запрещался торговый оборот рабов, безнравственных изображений, негодных продуктов и запрещенных цензурой книг. Торговля дичью разрешалась только в охотничий сезон, спиртными напитками - в урочное время, иудеям запрещалось торговать спиртным в воскресенье и христианские праздники.
Питейные заведения запрещалось открывать на рынках и в торговых рядах, у религиозных учреждений, учебных заведений и проч., а в сельской местности - на мельницах. Устройство заведений разробительной винной торговли (в бутылках, штофах и пр.) регламентировалось городскими думами.
Заведение аптек разрешалось лишь лицам с профильным образованием, а само их устойство строго регламентировалось.
В феврале 1904 года мнением Государственного совета была разрешена продажа товаров розничной торговли в кредит.
Государство надзирало также за мерами и весами, последние в обязательном порядке клеймились и проверялись каждые три года. С 1899 года, наряду с русской, допускалось использование и метрической системы, но лишь при согласии договаривающихся сторон.
Оборот биржевых бумаг регулировался Положением о фондовом отделе Петербургской биржи (1900 год), правилами о допуске ценных бумаг к котировке (1902) и проч.
В процесс ценообразования государство почти не вмешивалось. Исключениями были максимальные цены на лекарства (устанавливались Медицинским советом МВД) и фиксированные железнодорожные тарифы. При необходимости органами местного самоуправления (с согласия губернатора) могли регулироваться цены на продукты первой необходимости (хлеб, мясо и пр.).
В сфере транспорта наиболее разработанной частью были правила морской торговли, основой которых изначально являлся екатерининский Устав о купеческом водоходстве, положения которого вошли в состав Устава торгового. Позднее они были дополнены и развиты новыми законоположениями - правилами морского страхования (1846), правилами корабельной регистрации и правилами об использовании русского торгового флага (1865), законом об управлении портами (1891) и проч.
Морское право действовало на основе принципов свободы, равноправия и бессословности позволяя без ограничений заниматься строительством, ремонтом и оснащением судов и верфей на морях, озерах и реках (ст. 105, 106, 183 Устава торгового). Морскому транспорту законом предоставлялись также разнообразные льготы.
Правила плавания во внутренних водах долгое время регулировались в основном обычным правом, уставами пароходных обществ и законами начала XIX века (1800 и 1830 годов). Обновленный Устав путей сообщения (1916) закрыл эту брешь в законодательстве, предоставив заодно русским подданным и обществам исключительное право плавания во внутренних водах (ст. 75). Сам Устав, впрочем, и в обновленном виде представлял собой в основном собрание законоположений нормирующих грузовые и пассажирские перевозки, причем в интересах пассажиров и грузоотправителей.
В области железнодорожного транспорта правительство склонялось то к поощрению частного предпринимательства, то к казенному способу строительства и эксплуатации дорог. Первые общие правила строительства железнодорожных путей были приняты в мае 1873 года, позднее они неоднократно корректировались. В целом русское законодательство предоставляло частным железнодорожным обществам значительные льготы, прежде всего финансовые - в обмен на плотный административный и финансовый контроль.
В конце XIX века правительство от поощрения частного строительства перешло к развитию казенной сети дорог. Мнением Государственного совета в мае 1892 года был установлен порядок ликвидации частных железнодорожных обществ при выкупе их в казну. К 1900 году казна выкупила 37 частных железных дорог (22,3 тыс. км путей). Параллельно проводилась тарифная реформа - в марте 1889 года была введена государственная монополия на установление железнодорожных тарифов.
Позднее отношение к частному железнодорожному строительству вновь улучшилось - принятый в июне 1905 года закон «О мерах к привлечению частных капиталов в дело железнодорожного строительства» устанавливал новые льготы для частных обществ - государственные гарантии по облигациям и дивидендам (для последних до 3% на время постройки) и т. д.
Банковское законодательство было относительно молодым, формирование его шло параллельно с оформлением системы коммерческого кредита, начавшимся в 1860 году.
Порядок создания и функционирования кредитных учреждений регулировался Уставом кредитным, представлявшим собою, в общем, механическое соединение разновременных законодательных актов.
Первый значимый закон регулирующий деятельность новых кредитных учреждений был принят в мае 1872 года. Закон «Об учреждении частных кредитных установлений» устанавливал порядок учреждения акционерных банков, обществ взаимного кредита, городских кредитных обществ и земельных банков, вводил типовые уставы перечисленных организаций, устанавливал правила ведения операций, а также публикации отчетности.
В 1880-х годах правительство, шокированное последствиями краха Московского коммерческого ссудного банка (1875 год), приняло ряд мер по усилению контроля за банками - законы «Об изменении и дополнении существующих правил относительно открытия коммерческих банков» (апрель 1883) и «О ликвидации частных кредитных установлений» (1884) ужесточали требования предъявляемые к кредитным организациям. Новые банковские кризисы случившиеся на рубеже веков вызвали появление еще одного законодательного акта - мнения Государственного совета «Об утверждении правил об упрочении деятельности частных банков» (апрель 1902) дополнительно усиливавшего контроль за банками.
Городские общественные банки действовали на основе соответствующего Положения, принятого в 1862 году, впоследствии не раз дополнявшегося и замененого новым в январе 1912 года.
В целом, в банковской сфере существовало наибольшее количество ограничений и стеснительных правил - законодательно устанавливались пределы размеров капитала, номинальной цены акций, объемов кредитования, ограничения на учет векселей и операции с ценными бумагами, объем городского ипотечного кредитования (для земельных банков) и т. д. В наименьшей степени законом регулировалась деятельность банкирских домов и контор.
Страховое дело регулировалось Законами гражданскими. Страховые общества учреждались в виде акционерных компаний на основании общих правил. Надзор за их деятельностью по закону от 6 июня 1894 года возлагался на Особое присутствие по делам страхования при Совете по делам местного хозяйства МВД. В этой сфере также действовал ряд специфических ограничений - по финансовому обеспечению страховых операций, выплатам дивиденда в период становления компании, размещению средств общест и проч.
Законодательный акт от 9 мая 1905 года («О порядке учреждения справочных контор о кредитоспособности») положил начало фоормированию русской системы независимого аудита. Закон разрешал биржевым комитетам, обществам и союзам торговцев, промышленников и торгово-промышленных предприятий, а также и частным лицам открывать конторы для выдачи справок о кредитоспособности частных фирм. После опубликования закона возникло несколько солидных фирм (справочная контора Московского общества заводчиков и фабрикантов, Московская контора коммерческих справок Э. К. Рейса, Институт В. Шимельпфенга) чьи услуги пользовались большим спросом.
* Горбачев И.А. Товарищества полные, на вере, кредитные, ссудо-сберегательные, трудовые и с переменным капиталом. Акционерные и паевые компании.
Местное законодательство
скрытый текст
На окраинах империи (Кавказ, Туркестан, Польша, Прибалтика, Бессарабия, Финляндия и проч.) продолжали действовать местные исторически сложившиеся законодательные системы. Со второй половины XIX века эти «местные законы» все активнее вытеснялись общероссийскими однако к 1917 году этот процесс был еще далек от завершения. Помимо прочего, местными законами в значительной степени регулировалась и промысловая (предпринимательская) деятельность.
Автор рассматривает соответствующее законодательство Бессарабии, Польши, Прибалтики и Финляндии.
В Бессарабии после присоединения к империи (1812 год) была сохранена местная законодательная система основанная на византийском праве. Главными источниками местного гражданского законодательства были Шестикнижие Константина Арменопула, Краткое собрание законов извлеченных из царских книг (Базилик) Андроникия Донича и Утвердительная грамота Александра Маврокордато (1785 год). Шестикнижие, помимо прочего, включало 26 статей посвященных организации и функционированию товарищества, в сборнике Донича имелось 10 подобных статей. Местное гражданское законодательство действовало в целом до 1917 года, при недостаточности местных законов применялись общероссийские.
В Южной Бессарабии, отторгнутой после Крымской войны и возвращенной России в 1878 году, продолжало действовать румынское гражданское законодательство. По определению Гражданского кассационного департамента Сената от 1895 года румынские узаконения сохраняли силу до особых распоряжений русского правительства.
В губерниях Прибалтики (Курляндии, Эстляндии и Лифляндии) также действовало местное гражданское законодательство. При Николае I оно было кодифицировано, составив Свод местных узаконений губерний Остзейских. Первые две части последнего были изданы в 1845 году, третья - в 1864 году. Последняя, помимо прочего, содержала в себе и главу о договоре товарищества. Местные узаконения, впрочем, со второй половины XIX века активно вытеснялись общероссийскими. Так, уже третья часть Свода местных узаконений указывала, что деятельность акционерных компаний и земских кредитных обществ регулируются статьями российского Устава торгового. После распространения на указанные губернии судебной реформы местные суды опирались на общероссийское гражданское законодательство, в 1902 году на Прибалтику было распространено действие нового Вексельного устава и т. д.
Основу гражданского законодательства губерний Царства Польского изначально составляли французские Кодекс Наполеона, Торговый кодекс и Кодекс гражданского судопроизводства, введенные в свое время в Герцогстве Варшавском. Позднее часть положений этих кодексов была, в целях приспособления к местным реалиям, изменена законодательными органами Царства Польского. Так, изданное в 1825 году Гражданское уложение заменило первую книгу Кодекса Наполеона, изданные в 1818 и 1825 годах ипотечные уставы упразднили XVIII главу третьей книги того же кодекса. После второго польского восстания и упразднения Царства Польского местное законодательство все более вытеснялось общероссийским. Так, в 1875 году на губернии Варшавского судебного округа было распространено действие русских судебных уставов и, соответственно, русского гражданского законодательства, заменившего французский Кодекс гражданского судопроизводства и соответствующие положения Торгового кодекса. Под впечатлением второго польского восстания русское правительство приняло также ряд мер по ограничению шляхетского землевладения и расширению и укреплению крестьянского.
Законодательная система Финляндии представляла собой весьма сложную конструкцию сочетавшую старые шведские узаконения, законоположения принятые сенатом и сеймом Великого княжества Финляндского, а также русские узаконения принятые специально для Финляндии.
В первые десятилетия после присоединения к империи (1809 - 1840) в Финляндии применялось в основном прежнее шведское законодательство, дополняемое законодательными актами принимаемыми русским императором безо всякого участия местного сейма. В 1840 - 1863 годах в Великом княжестве был проведен ряд экономических реформ - учрежден Банк Финляндии (1840), реформировано горное законодательство (1857), учреждена собственная денежная система (1860) и пр. Большая часть этих нововведений также вводилась прямыми указами русских императоров.
После 1863 года основную роль в формировании местного законодательства стал играть местный Сейм, законодательные инициативы которого большей частью утверждались русскими властями. Это способствовало быстрому экономическому обособлению Финляндии от империи и дискриминации русских подданных. Так, в соответствии с законом о промыслах (1879 год) русские подданные приравнивались в Финляндии к другими иностранцам и без приобретения финляндского гражданства не имели права вести промысловую (предпринимательскую) деятельность в области оптовой торговли, добывающей и обрабатывающей промышленности и проч. По закону о частных банках (1886) членами банковских правлений могли быть только финляндские граждане, правом на сооружение железных дорог также пользовались только финляднские граждане (закон 1891 года). В 1877 году в Финляндии был введен золотой стандарт, а обращение русского серебряного рубля ограничено и т. д.
Начиная с 1890-х годов русское правительство, осознав, наконец, что натворило, предпринимало попытки восстановить позиции (в том числе и экономические) империи в Финляндии. В июне 1893 года был отменен финляндский закон 1877 года, ограничивающий хождение рубля. В мае 1904 года Высочайшим постановлением объявлено об объединении денежных систем империи и Великого княжества, с установлением фиксированного курса валют и обязательным приемом русских денег в качестве средства платежа.
В феврале 1899 года был подписан высочайший манифест о порядке издания законов для Финляндии. Принятая в 1906 году октроированная конституция (Основные законы Российской империи) объявляла Финляндию неотъемлемой частью России. Наконец, в июне 1910 года был утвержен закон о порядке издания касающихся Финляндии законов и положений общегосударственного значения. Последний ограничивал законодательные права финляндского Сейма, а общие экономические вопросы относил к компетенции русского императора. В июле 1910 финляндскому Сейму на заключение был направлен законопроект об уравнении русских подданных в правах с финляндскими гражданами (о его дальнейшей судьбе автор не сообщает).
Таким образом, в конце XIX - начале XX века русское правительство пыталось ограничить политическую и экономическую самостоятельность Финляндии (обретению которых само же способствовало в эпоху Великих реформ), ограничивая права финляндского Сейма и вводя новые узаконения напрямую, властью русского монарха, правительства и парламента.
Регулирование деятельности иностранцев
скрытый текст
Общее законодательство
На протяжении почти всего XVIII века въезд и занятия иностранцев (помимо евреев) ограничивались мало, однако революция во Франции и прочие безобразия на Западе привели к усилению контроля за их деятельностью, в том числе и в экономической сфере. Закон от 1 января 1807 года существенно ухудшил положение иностранных предпринимателей. Так, им было запрещено записываться в русские купеческие гильдии (кроме купцов приморских городов Новороссии). Все прибывшие из-за рубежа коммерсанты должны были регистрироваться в качестве «иностранного гостя» или «заезжего купца». Первые, вступившие в неполное гражданство «приморского или пограничного места», имели право приобретать недвижимость для жительства, а также держать в соответствующей губернии фабрики и заводы, с уплатой особого сбора с объявленного капитала. К «заезжим купцам» относились экспортеры / импортеры оптовики. При проживании в империи более 6 месяцев они платили особый сбор с капитала, а по истечении года должны были либо записаться в «иностранные гости», либо покинуть пределы империи.
Позднее закон 1807 года был дополнен рядом иных положений выдержанных в том же духе ограничения правоспособности иностранцев.
Положение последних радикально изменила эпоха Великих реформ. Указами от 7 июля 1860-го, 1 января 1863-го и 9 февраля 1865 годов иностранцы были фактически уравнены в правах с русскими подданными. Они могли свободно выбирать промысловые и купеческие свидетельства (ст. 828 Законов о состояниях), владеть недвижимым имуществом (ст. 830), вступать во всякие договоры и обязательства, как между собой, так и с российскими подданными (ст. 833), устраивать фабрики и заводы, а также получать права на привилегии (ст. 177 Устава о промышленности), производить горный промысел на свободных казенных землях (ст. 263 Устава горного), заниматься торговлей и морскими перевозками (ст. 183 Устава торгового) и т. д. Порядок учреждения акционерных обществ для иностранцев ничем не отличался от такого же для русских подданых.
В целом пореформенное законодательство уже не выделяло иностранцев в отдельную группу с какими-то особыми / ограниченными правами.
В то же время существовал ряд периодически менявшихся ограничений на предпринимательскую деятельность иностранцев в ряде отраслей и территориальных районов.
Мнением Государственного совета от 22 января 1885 года иностранцам было запрещено ведение золотого и прочего горного промысла в Приморской области и на прилегающих к ней островах. В июле 1895 года ограничение было ослаблено - горный промысел конкретным иностранцам мог быть разрешен Комитетом министров - по инициативе министра земледелия и государственных имуществ (согласованной с МВД, министерством финансов и местным генерал-губернатором).
Положением Комитета министров от 14 июня 1902 года ограничения закона 1885 года были распространены и на другие прилегающие к Китаю районы Сибири. Иностранцы могли допускаться к горному промыслу в порядке исключения - по особому разрешению императора, испрошенному через Комитет министров.
Законом от 21 июня 1910 года в приграничных с Китаем районах (Приморское и Приамурское генерал-губернаторства, Забайкальская область) запрещались сдача казенных подрядов и поставок, а также казенных земель для поселения иностранным подданным. Все эти меры были направлены в основном против китайцев.
На Кавказе иностранцам в целом запрещено было приобретать земли вне портовых и городских поселений, исключения делались лишь для земель приобретаемых для устройства фабрик и заводов, а также (с особого разрешения) нефтеносных.
Указом от 14 марта 1887 года иностранным подданным, торгово-промышленным товариществам и акционерным обществам было запрещено приобретать владеть и пользоваться недвижимостью вне городских и портовых поселений в 10 губерниях Привисленского края и 11 других западных губерниях. В 1891 году Гражданский департамент Сената запретил иностранцам и приобретение городской недвижимости в городах Западного края где отсутствовало общественное управление (т. е. выборное самоуправление).
В марте 1892 года была запрещена продажа и аренда сельской земли в Волынской губернии иностранцам принявшим русское подданство и т. д. Все эти меры были направлены против притока немецких поселенцев.
В 1907 году постановлением ГКД иностранцам было запрещено наследование земельных участков в Черноморской губернии.
29 ноября 1893 года мнением Государственного совета приобретать недвижимость в Туркестанском крае было разрешено лишь акционерным обществам и паевым товариществам состоящим (по их уставам) только из русских подданных или подданных сопредельных с Туркестаном государств - мера была направлена против проникновения английского капитала.
Заграничные евреи, в отличии от прочих иностранцев, не имели права свободного въезда в империю. Устав паспортный устанавливал для них особый порядок пропуска. Исключение делалось для глав крупных фирм и банков, комиссионеров крупных купеческих домов и проч.
Существовали также ограничения на использование русского торгового флага в судоходстве. Право пользоваться русским флагом могли только русские общества имевшие правления и главные конторы в России, торговые дома где один из главных учредителей был русский подданный, а также лица купившие или построившие судно, при условии, что начальный товарищ был русский подданный.
Русские предприниматели были ущемлены по сравнению с иностранцами лишь в одном вопросе - закон от 26 февраля 1896 года требовал обязательного буквенного обозначения владельца или фирмы на регистрируемом товарном знаке, тогда как в большинстве стран, с которыми Россия была связана договорами о признании товарных знаков, допускался и чисто графический логотип.
Русское законодательство не давало четкого определения понятия «иностранное общество». Среди русских юристов по этому поводу имелись две наиболее популярных точки зрения. Часть из них считала, что иностранным может быть признано общество чей центр деятельности находится за границей, другие - что иностранным является общество основанное за границей в соответствии с тамошними законами.
Иностранные общества действовали в империи на основании специальных «Условий деятельности», утверждаемых отдельно для каждой компании. Впервые они были введены положением от 19 ноября 1871 года для иностранных страховых обществ. Страховая компания желающая открыть операции в России должна была представить ходатайство, приложив к нему действующий устав и переведенные на русский годовые отчеты за 3 года, а также внести залог в Государственный банк (0,5 млн руб.).
Для прочих иностранных обществ «Условия деятельности» были введены в 1887 году. Они содержали полтора десятка требований, частично совпадавших с требованиями закона об акционерных компаниях 1836 года. Помимо прочего требовалось чтобы заведующий делами и управляющий недвижимыми имуществами были русскими подданными (неиудейского исповедания) и т. д. Залог не требовался.
В 1888 году части заграничных акционерных обществ было разрешено вести деятельность в России без получения особого разрешения. К ним относились компании чья деятельность ограничивалась продажей произведенных за границей товаров, а также судоходные общества занимавшиеся перевозками между русскими и иностранными портами.
Чрезвычайное законодательство военного времени
Мировая война привела к принятию целого ряда законодательных актов поражающих в правах подданных неприятельских государств, а также русских подданных - выходцев из соответствующих стран. Было принято не менее 29 соответствующих актов общегосударственного значения, а также ряд второстепенных.
Права собственности граждан неприятельских стран в области недвижимости ограничивались 9 законодательными актами.
22 сентября 1914 года именным императорским указом было временно запрещено заключать сделки по недвижимому имуществу на имя подданных неприятельских стран. Этот же указ аннулировал право означенных лиц выступать в качестве поверенных и распорядителей при управлении недвижимым имуществом. Указ вступал в силу задним числом - с 1 августа 1914-го.
2 февраля 1915 года император утвердил три положения Совета министров касающихся землевладения подданных неприятельских стран и выходцев из них, а также акционерных обществ и товариществ образованных по законам соответствующих стран.
Первое из них («О землевладении и землепользовании в Государстве Российском австрийских, венгерских, германских или турецких поддданных») запрещало неприятельским подданным и фирмам приобретение прав собственности, пользования и владения земельным имуществом в пределах империи. Имения доставшиеся в порядке наследования требовалось добровольно продать или уступить, в противном случае они продавались с публичных торгов. Помимо этого добровольному отчуждению подлежали уже имеющиеся земельные имущества вне городов на территории 24 западных губерний (Привисленский край, Прибалтика, Волынь, Подолия, Новороссийский край, Бессарабия, Петроградская, Минская и Гродненская губернии), Финляндии, Области Войска Донского, Кавказа и Приамурья.
Позднее для части лиц были сделаны исключения - постановлениями от 2 апреля и 1 июля 1915-го Совет министров разрешил (с согласия министра внутренних дел) сохранить права собственности за лицами славянского, итальянского и французского происхождения, а также османскими подданными-христианами, заявившими о желании вступить в русское подданство.
Второе положение («О землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев») лишало прав собственности, залога, владения и пользования сельской недвижимостью русских подданных - выходцев из неприятельских стран (а также их потомков), приобретших русское подданство после 1 января 1880 года. В этом случае также исключение делалось для лиц славянского происхождения и православных и, кроме того, для участников боевых действий.
Третьим положением [«О прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных областях»] прекращались права собственности и землепользования в западной и южной приграничной полосе (100 - 150 верст) - для русских подданных, выходцев из неприятельских стран. Их имения отчуждались и продавались с торгов. Исключение и здесь было сделано для славян и участников войны.
Правительственное постановление от 13 декабря 1915 года ужесточало описанные ограничения. Теперь они распространялись и на выходцев принявших русское подданство до 1 января 1880 года, к прежним местностям было добавлено 4 губернии (Киевская, Новгородская, Псковская, Витебская), на которые была распространена и обязательная ликвидация имений и пр.
Положение Совета министров от 13 мая 1916 года требовало от частных лиц и акционерных обществ учрежденных по законам неприятельских стран обязательного объявления принадлежащих им имуществ (недвижимых, движимых, ценных буманг и проч.). Продажа, заклад, передача и пр. этого имущества производились с разрешения Особого комитета, а денежные суммы зачислялись на особые счета.
Финансовая деятельность иноземцев ограничивались 8 законодательными актами.
15 ноября 1914 года именным указом «О некоторых мерах, вызванных военным временем», помимо прочего, было запрещено без разрешения министра финансов совершать платежи, пересылать деньги и ценности в неприятельские государства. Прекращался также доступ к безопасным ящикам (сейфам) доверенных лиц компаний находящихся за границей.
В развитие этого указа министром финансов были изданы три распоряжения устанавливавших порядок прохождения платежей для подданных и компаний неприятельских стран - разрешения на проведение платежей давала Кредитная канцелярия, в коммерческие фирмы назначались особые инспектора для проверки подписания финансовых документов и проч.
Положением Совета министров от 10 мая 1915 года неприятельские подданные исключались из состава обществ взаимного кредита и городских кредитных обществ. Исключение делалось для лиц славянского, итальянского, французского происхождения и турецких подданных - христиан.
22 мая 1915 года императорским указом всем кредитным учреждениям было запрещено выплачивать / выдавать неприятельским подданным денежные средства / ценные бумаги на сумму более 500 руб. в месяц. Для платежей на большие суммы требовалось особое разрешение начальства соответствующей местности, а для промышленных фирм еще и представителей министерств финансов и торговли и промышленности.
Распоряжением от 31 мая 1915 года министр финансов запретил неприятельским подданным? пользоваться безопасными ящиками / сейфами. Хранившиеся там ценности зачислялись на вклады в тех же кредитных учреждениях или в особый фонд Государственного банка. 5 июня того же года был запрещен вывоз платины за границу [для всех, соответственно не очень понятно причем здесь иноземцы].
Права иноземцев в прочих областях ограничивались 9 актами.
Подписанный 28 июля 1914 указ «О правилах, коими Россия будет руководствоваться во время войны 1914 года», помимо прочего, прекращал действие всех льгот и приемуществ предоставленных неприятельским подданным международными договорами. Приостанавливалось действие пяти соответствующих договоров с Германией: Консульской конвенции, Конвенции о наследствах 1874 года, Трактата о торговле и мореплавании 1891 года, деклараций об ограждении фабричных клейм 1873 года и об охране авторских прав и двух - с Австро-Венгрией (декларация о защите фабричных клейм 1874 года и трактат о торговле и мореплавании 1906 года).
Указом также задерживались находившиеся в русских портах торговые суда неприятельских стран (пригодные для военных целей - конфисковывались) и интернировались неприятельские подданные.
Положением Совета министров от 11 января 1915 года запрещалась выдача новых промысловых свидетельств частным лицам и товариществам в составе которых имелись неприятельские подданные. Имеющиеся предприятия подлежали ликвидации.
8 марта 1915-го из под действия положения были, как и в иных случаях, выведены лица славянского, итальянского, французского происхождения и турецкие подданные - христиане. 29 марта срок деятельности имеющихся предприятий был несколько продлен - при условии уплаты налогов пор двойной ставке.
Положение Совета министров от 10 мая 1915 года («О ликвидации торговых предприятий принадлежащих иностранным подданным») устанавливало порядок ликвидации предприятий неприятельских подданных - в течении года. Ликвидации не подлежали предприятия из числа участников которых иностранные подданные успели выйти до 1 апреля 1915 года.
Указанное выше положение Совета министров от 2 февраля 1915 года («О землевладении и землепользовании в Государстве Российском австрийских, венгерских, германских или турецких поддданных») помимо прочего запрещало австрийским, венгерским, германским и турецким подданным занимать руководящие должности (председатели и члены совета и правления, директора-распорядители и проч.) в паевых товариществах и акционерных обществах учрежденных по русскому праву.
Постановлением Совета министров от 1 июля 1915 года последнему разрешалось закрывать и ликвидировать общества на русском праве действительными руководителями которых оставались (через доверенных лиц) подданные или общества неприятельских держав (а также в случае если их деятельность признавалась опасной для государственных интересов).
21 февраля 1915 года (положение Совета министров «Об ограничении прав подданных воюющих с Россией держав по привилегиям на изобретения»?) неприятельским подданным была прекращена выдача привилегий (патентов) на изобретения. Выданные ранее привилегии имевшие оборонное значение поступали в собственность государства безо всякого вознаграждения прежним владельцам.
Порядок государственного контроля за исполнением принятых чрезвычайных актов устанавливался 7 законодательными актами.
Отмеченный выше указ от 15 ноября 1914 года «О некоторых мерах, вызванных военным временем» возлагал контроль за финансовыми делами иностранных фирм на министров финансов и торговли и промышленности. Распоряжения министра финансов, изданные в развитие этого указа, возлагали его на назначаемых министром финансовых инспекторов.
8 марта 1915 года постановлением Совета министров расходы по финансовому контролю были отнесены на счет самих контролируемых.
В марте 1915 года состав подназорных предприятий был расширен за счет обществ учрежденных по русскому праву, имевших среди собственников или руководства неприятельских подданных.
4 апреля 1915 года распоряжением министра финансов полномочия инспекторов были расширены - они получили право контроля любой деятельности предприятия.
Постановлением от 1 июля 1915 года, как уже отмечалось, Совет министров наделил себя правом в определенных случаях принимать решения о ликвидации обществ учрежденных на русском праве.
В развитие положения от 10 мая 1915 года («О ликвидации торговых предприятий принадлежащих иностранным подданным») министр финансов издал распоряжение (4 июля 1915) устанавливающее правила надзора за процессом ликвидации предприятия. Последний возлагался на все тех же ранее назначенных инспекторов.
Решением Совета министров от 16 января 1916 года контроль над деятельностью предприятий с участием неприятельских подданных был передан от министерства финансов министерству торговли и промышленности, в котором создавалось Особое делопроизводство по правительственному надзору. К МТиП переходила и функция назначения соответствующих инспекторов.
***
Результаты деятельности правительства по ограничению прав подданных неприятельских стран и выходцев оттуда оказались следующими.
К 25 октября 1916 года под правительственный контроль было поставлено 796 предприятий (в т. ч. 223 в Петрограде и 213 в Москве). Ликвидации, по мнению МТиП, подлежали 248 предприятий (в т. ч. 156 в столицах). Успели сменить собственников 60 предприятий.
По подсчетам В. С. Дякина** из 611 акционерных обществ с участием германского и австрийского капитала ликвидации подлежало 96, фактически было закрыто 30 (23 промышленных и 7 торговых), остальные ликвидации тем или иным способом избежали.
По сведениям И. Г. Соболева*** в число подлежащих ликвидации попало 44 285 имений, отчуждено добровольно - 642, куплено Крестьяским банком - 431, предложено банкам - 141.
В целом, таким образом, результаты борьбы с «немецким засильем» были [к счастью] куда скромнее первоначального замаха. Однако сама борьба нанесла значительный ущерб многим предпринимателям, включая компании не имевшие никакого отношения к Центральным державам. Так, на протяжении почти всей войны нападкам властей разного уровня систематически подвергалась фирма «Зингер» (российский филиал американской компании) бизнес которой в значительной степени оказался разрушен и т. д.
* Приводятся также интересные данные об иностранном предпринимательстве в Москве. По подсчетам Московского купеческого общества на 10 октября 1914 года в первопрестольной имелось 189 торговых домов (в т. ч. чисто немецких - 68) и 302 единоличнных предприятия (232 немецких, в т. ч. 191 - прусского подданного и 70 австрийских) с немецким и австрийским участием. Торговых предприятий граждан иных стран имелось: французских - 56, британских и швейцарских - по 26, шведских - 12, американских - 9, бельгийских - 8, турецких - 7, итальянских - 4, японских - 3, голландских - 2.
** Дякин В. С. Первая мировая война и мероприятия по ликвидации так называемого немецкого засилья // Первая мировая война 1914 - 1918.
** Соболев И. Г. Борьба с немецким засильем в России в годы Первой мировой войны.
Ликвидация системы коммерческого законодательства большевиками
скрытый текст
Пришедшие к власти большевики на протяжении 1917 - 1921 года фактически уничтожили всю ранее созданную систему законодательства регулирующего предпринимательскую деятельность.
Уже 26 октября / 8 ноября 1917 года Съездом рабочих и солдатских депутатов был принят пресловутый Декрет о земле, отменявший помещичью земельную собственность безо всякой компенсации. Решение вопроса о земле, впрочем, формально откладывалось до созыва Учредительного собрания.
25 ноября / 8 декабря 1917 года постановлением СНК были упразднены казенные земельные банки - Дворянский и Крестьянский.
После разгона Учредительного собрания, 27 января / 9 февраля 1918 года ВЦИК был принят Основной закон о социализации земли, отменявший частую собственность на землю для всех категорий населения и конфисковывавший в пользу государства, помимо самой земли, и средства производства - сельскохозяйственный инвентарь и постройки.
15 февраля 1918 года отдельным декретом СНК были национализированы зернохранилища.
27 мая 1918 года ВЦИК принял Основной закон о лесах отменявший частную собственность и на лесные владения и конфисковывавший соответствующие средства производства - инвентарь, постройки и проч.
Начало ликвидации частной собственности в городах положил принятый СНК 16 /29 декабря 1917 года Декрет о запрещении сделок с недвижимостью, запрещавший продажу, покупку и залог строений и земель в городах.
Декретом от 20 августа 1918 года «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах» частная собственность на всю городскую недвижимость отменялась, лежащие на ней долги аннулировались. Запрещалась и сдача недвижимого имущества в аренду.
Разрушение финансовой системы было начато Декретом о национализации банков 14 / 27 декабря 1917 года. Банковское дело объявлялось монополией государства, имеющиеся банки сливались с Государственным банком. Формально декларировалась защита прав мелких вкладчиков, однако фактически все вклады были конфискованы государством.
В тот же день ВЦИК был принято постановление «О ревизии стальных ящиков в банках». Хранившееся в банковских сейфах золото конфисковывалось государством, прочие денежные средства теоретически должны были зачисляться на счет владельца в Госбанке [однако лица не явившиеся с ключами от сейфа в трехдневный срок считались злонамеренно уклонившимися от ревизии и все их средства конфисковывались].
23 декабря 1917 / 5 января 1918 был издан Декрет СНК о временном прекращении платежей по купонам и дивидендам и о запрете сделок с ценными бумагами.
18 апреля 1918 года был издан Декрет СНК «О регистрации акций, облигаций и прочих процентных бумаг». Он отменял ценные буимаги на предъявителя и требовал регистрации всех имевшихся у граждан ценных бумаг, обещая им вознаграждение в случае национализации соответствующих предприятий (которого они, естественно, не получили, см. ниже) и аннулируя незарегистрированные бумаги.
Декрет ВЦИК от 21 января / 3 февраля 1918 года «Об аннулировании государственных займов» отменял государственные займы, как внутренние, так и внешние и прекращал выплаты по ним. Мелким держателям (до 10 тыс. руб.) была обещана компенсация большевистскими обязательствами (с тем же результатом, что и предыдущие).
23 января / 5 февраля 1918 года был принят Декрет о конфискации акционерных капиталов бывших частных банков. Основные, резервные и специальные капиталы банов поступали в Госбанк, а акции банков аннулировались.
27 апреля 1918 года был принят Декрет ВЦИК «Об отмене права наследования» отменявший право наследования - наследство умерших стоимостью более 10 тыс. руб. переходило в собственность государства.
20 мая 1918 года совместным декретом СНК и ВЦИК «О дарениях» была запрещена безвозмездная передача любого имущества стоимостью выше 10 тыс. рублей.
Декретом СНК от 10 октября 1918 года были национализированы сберегательно-вспомогательные кассы железных дорог.
Постановлением СНК от 2 декабря 1918 года были ликвидированы иностранные банки действовавшие в России (таковой имелся один - «Лионский кредит»).
24 декабря 1918 года был принят декрет СНК «О ликвидации частных земельных банков», с аннулированием их ценных бумаг.
Уничтожение кредитной сферы было завершено принятым 17 мая 1919 года декретом «О ликвидации городских и губернских кредитных обществ».
Внешняя торговля была национализирована в два приема. 29 декабря 1917 / 11 января 1918 года был принят Декрет о запрете ввоза и вывоза товаров без разрешения Наркомата торговли и промышленности. 22 апреля 1918-го последовал декрет «О национализации внешней торговли» запрещавший любые внешнеторговые сделки кроме заключенных представителями большевистского правительства.
В области торговли и промышленности большевики в первые месяцы правления ограничивались захватом («национализацией» без компенсации) отдельных предприятий, оформлявшимся каждый раз отдельным «декретом».
2 мая 1918 года был принят декрет «О национализации сахарной промышленности». Декретом от 20 июня 1918 года была национализирована нефтяная промышленность. Наконец, 28 июня 1918 года декретом «О национализации предприятий ряда отраслей промышленности, предприятий в области железнодорожного транспорта, по местному благоустройству и паровых мельниц» национализировалась фактически вся еще не захваченная большевиками более-менее заметная промышленность (предприятия с капиталом от 1 млн, 0,5 и 0,3 млн руб., в зависимости от отрасли).
Декрет ВЦИК от 27 октября 1921 года «О предприятиях перешедших в собственность Республики» фактически объявлял национализированными и все оставшиеся промышленные предприятия.
В области транспорта и связи национализация происходила следующим образом.
23 января / 5 февраля 1918 года был принят декрет «О национализации торгового флота» объявивший собственностью государства речные и морские судоходые предприятия (кроме мелких артелей). Вышеуказанный декрет от 28 июня 1918 года «О национализации предприятий ряда отраслей промышленности...» декларировал и национализацию частных железных дорог. Однако фактически она была произведена декретом от 4 сентября 1918 года - «О ликвидации частных железных дорог».
3 июля 1919 года декретом СНК «О национализации телефонных сообщений Российской Республики» были национализированы частные телефонные компании.
4 марта 1919 года был принят декрет
* * *
Хотя закон специально не оговаривал независимость и свободу замужней женщины в совершении торговых сделок... [они были обусловлены] общим смыслом Законов гражданских. По русскому праву имущество жены являлось обособленной массой, которой владелица распоряжалась самостоятельно... вследствие этого она могла совершать гражданские сделки. Ответственность за них падала на ее собственность...
Но если замужняя женщина собиралась производить сделки от чужого имени в качестве приказчицы... положение резко менялось. Поскольку, по представлениям тех лет, мужу принадлежали личные права на жену... в указанном случае нарушалась прерогатива супруга решать вопросы совместной жизни. По Законам гражданским жена не могла наняться на работу без позволения мужа, а он, в свою очередь, был вправе прекратить ее отношения по найму...
Ограничения не распространялись на девушек не состоящих в браке, но отделенных от родителей, на вдов и разведенных... Закон предоставлял им те же права, что и мужчинам... они могли выбирать на свое имя как промысловые, так и купеческие свидетельства, а также обязываться векселями.
И. В. Поткина «Правовое регулирование предпринимательской деятельности в России, XIX - первая четверть XX в.»
* * *
Альбом зданий, принадлежащих Московскому городскому общественному управлению
Школы, больницы, приюты, здания водопровода и канализации, трамвайные парки, электрические станции, газовый завод, бойни, полицейские дома и проч. Год издания точно неизвестен, вероятно 1913 - 1914.
Всего 237 фотографий. По ссылочке можно их посмотреть и скачать альбом целиком.
* * *
В. С. Цветков
Дворянское самоуправление Московской губернии (вторая половина XIX - начало XX в.)
Изданная книгой кандидатская, довольно скучная и плохо написанная, но в целом полезная для любителей московской истории.
скрытый текстПредводители дворянства
скрытый текст
Губернский и уездные предводители дворянства являлись выборными главами губернского и уездного дворянства соответственно. [Должность уездного предводителя появилась еще в 1766 году, «Учреждением о губерниях» 1775 года должности губернского и уездного предводителей дворянства были учреждены как постоянные].
Губернский предводитель дворянства избирался губернским дворянским собранием из числа дворян записанных в родословную книгу губернии сроком на 3 года и утверждался императором. На время исполнения обязанностей он пользовался правами чина IV класса Табели о рангах (действительный статский советник / генерал-майор) и являлся вторым по статусу лицом в губернии после губернатора.
Обязанности губернского предводителя распадались на чисто сословные и государственные. В первом случае он (наряду с Собранием предводителей и депутатов дворянства губернии) являлся высшей инстанцией сословного самоуправления. Предводитель председательствовал на дворянских собраниях и был (наряду с тем же Собранием) исполнителем их решений, следил за ведением родословных книг, наблюдал за нравственным состоянием членов дворянских обществ, участвовал в деятельности дворянской опеки и суда с сословными представителями, представлял дворянство губернии перед лицом властей всех уровней и т. д.
Государственные обязанности предводителя состояли главным образом в участии в работе различных губернских присутствий, комиссий и попечительств [ (присутствия по земским и городским делам, воинской повинности, училищный совет, землеустроительная комиссия, попечительства о тюрьмах и детских приютах и проч.), в которых он (при отсутствии губернатора) часто выполнял функции председателя. Помимо этого губернский предводитель являлся председателем губернского земского собрания и, позднее, председателем
губернского избирательного собрании по выборам в Государственную Думу].
Уездный предводитель дворянства избирался губернским дворянским собранием [фактически только представителями соответствующего уезда] из числа местных дворян (также сроком на 3 года) и утверждался губернатором. На время исполнения обязанностей он пользовался правами чина VI класса (c 1878 года - V класса) Табели о рангах (статский советник). В дореформенное время уездный предводитель дворянства фактически управлял соответствующим уездом, позднее его значение уменьшилось, но оставалось достаточно заметным. Обязанности уездного предводителя также распадались на чисто сословные и государственные. [Он председательствовал в уездном дворянском собрании и уездной дворянской опеке, участвовал в деятельности судов с сословными представителями, представлял дворянство губернии перед лицом властей и т. д. Помимо этого уездный представитель участвовал в деятельности государственных уездных присутствий, советов, комиссий (по воинской повинности, училищного и пр.), в большинстве из которых выполнял функции председателя, являлся преседателем уездного земского собрания, а с установлением думской монархии еще и председателем двух съездов выборщиков - землевладельческого и крестьянского]. Уездные предводители были совершенно независимы от губернских и никак им не подчинялись.
Обязательного жалованья губернские и уездные предводители не получали, однако местное дворянство могло фактически платить им таковое - под видом денег на представительские и транспортные расходы.
***
В 1844 - 1917 годах должность московского губернского предводителя дворянства занимало 11 человек.
1) Чертков Александр Дмитриевич (1844 - 1856)
Известный историк, нумизмат, библиофил, создатель знаменитой библиотеки. Полковник в отставке, тайный советник. Выходец из воронежского дворянства. Ветеран Заграничного похода 1813 - 1814 годов (Конная гвардия) и турецкой войны 1828 - 1829 годов. После выхода в отставку в 1829 году занялся общественной и научной деятельностью. В 1835 - 1843 годах московский уездный предводитель дворянства, позднее четыре срока подряд избирался губернским предводителем. Состояние - 7 314 ревизских душ (у жены - 778) и знаменитый дом в Москве (св. 44 тыс. рублей).
2) Воейков Петр Петрович (1856 - 1862)
Сдал экстерном кандидатский экзамен в Московском университете (1820). Участник польской войны 1830 - 1831 годов (гвардейский гусар). Полковник в отставке, действительный статский советник. В 1851 - 1856 годах - верейский уездный предводитель, затем дважды избирался губернским предводителем дворянства. В 1866 - 1869 годах - гласный Московской думы. Состояние - 516 ревизских душ (у жены - 564) и деревянный дом в Москве.
3) кн. Гагарин Лев Николаевич (1862 - 1868)
Учился в Петербурском университете, но полного курса не окончил. В 1847 - 1855 годах служил по МИД и МВД, в Крымскую войну - в ополчении и гвардейских стрелках. В 1858 - 1861 годах на должностях дворянского самоуправления Московской губернии, затем дважды избирался губернским предводителем (первый раз избран в возрасте 34 лет). Действительный статский советник в должности гофмейстера двора. Погиб в июле 1868 года - утонул в австрийском озере вместе с сыном. Состояние - 44 410 десятин с 6 324 душами временнообязанных + 3 000 десятин незаселенных земель и 2 дома в Москве.
4) кн. Мещерский Александр Владимирович (1869 - 1875)
Окончил Александровский лицей. Участник Кавказской войны. Позднее служил адъютантом и офицером для поручений при московских и новороссийских генерал-губернаторах. Генерал-майор в отставке, действительный статский советник. В 1863 - 1869 годах верейский уездный предводитель, после смерти кн. Гагарина исполнял обязанности губернского предводителя, избираясь два срока подряд. Состояние - 3 750 десятин с 500 душами временнообязанных. [Позднее - полтавский губернский предводитель дворянства (1883 - 1889)].
5) гр. Бобринский Алексей Васильевич (1875 - 1883)
Общественный деятель, нумизмат и библиофил. Окончил Московский университет, служил в Государственной канцелярии и МИД. В 1863 - 1880 годах - гласный Московской думы. В 1869 - 1872 годах депутат от дворянства Волоколамского уезда, затем трижды избирался губернским предводителем. Третего срока не доработал из-за назначения членом Государственного совета. Действительный статский советник в должности егермейстера двора. Состояние - 35 000 десятин земли и 2 дома в Москве.
6) Шереметев Василий Алексеевич (1884)
Из нетитулованной линии Шереметевых. Окончил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийский юнкеров (будущее Николаевское кавалерийское училище), служил в гвардейской кавалерии (кавалергард). Полковник в отставке (уйдя в 1858 году в бессрочный отпуск в чине поручика), действительный статский советник в должности егермейстера двора. С 1859 года депутат от дворянства Рузского уезда, в 1862 - 1884 годах бесменный предводитель дворянства Рузского уезда. Четырежды выдвигался кандидатом в губернские предводители, был избран в январе 1880 года, но уже в ноябре скончался. Состояние - ? десятин земли с 1 431 душ временнообязанных крестьян.
7) гр. Шереметев Сергей Дмитриевич (1885 - 1890)
Известный коллекционер и историк, правнук первого московского губернского предводителя дворянства гр. П. Б. Шереметева. Сдал экзамен экстерном в Пажеском корпусе, служил в гвардейской кавалерии (кавалергард), адъютантом наследника Александра Александровича. С 1872 года депутат от дворянства Шлиссельбургского уезда, в 1872 - 1875 годах почетный мировой судья того же уезда. В 1876 - 1879 годах почетный мировой судья Подольского уезда Московской губернии. С 1881 года флигель-адъютант Александра III, с 1883 года - начальник Придворной певческой капеллы. В 1885 - 1890 годах губернский предводитель московского дворянства. В 1898 - 1901, 1901 - 1904, 1910 - 1913 и 1913 - 1916 годах почетный мировой судья Звенигородского уезда Московской губернии. В 1900 - 1917 годах член Государственного совета. Действительный статский советник и обер-егермейстера двора. Состояние - 244 777 десятин земли с 16 330 душами временнообязанных крестьян, три дома в Петербурге, два в Москве и проч.
8) Ершов Владимир Иванович (1890 - 1892)
Окончил юридический факультет Берлинского университета, затем служил в гвардейской кавалерии (лейб-гусар), ветеран войны за освобождение Балкан. В 1882 году уволен в отставку из-за несогласия с реформой кавалерии (переводом гусар и улан в драгуны). В 1884 - 1889 годах предводитель дворянства Подольского уезда, в 1884 - 1892 годах почетный мировой судья того же уезда. Генерал-майор в отставке. В 1890 году избран губернским предводителем, но срока не доработал из-за назначения оренбургским губернатором и наказным атаманом одноименного казачьего войска. Состояние - 120 десятин земли (у жены - 457 десятин).
9) кн. Трубецкой Петр Николаевич (1892 - 1906)
Известный общественный и политический деятель, один из основателей русского виноделия. Окончил юридический факультет Московского университета. В 1883 - 1885 годах почетный попечитель Нижне-Чирской мужской прогимназии (Область Войска Донского), с 1884 года - почетный мировой судья Московского уезда, в 1884 - 1886 неоднократно исполнял должность московского уездного предводителя, в 1887 - 1892 годах - московский уездный предводитель, неоднократно исполнял должность губернского предводителся. В 1892 - 1906 годах - губернский предводитель дворянства (впервые избран в 34 года). С 1906 года член Государственного совета по выборам (от дворянства). Погиб в 1911 году (убит племянником из ревности). Действительный статский советник в должности егермейстера двора. Состояние - 36 566 десятин.
10) Самарин Александр Дмитриевич (1908 - 1915)
Известный общественный и политический деятель, сын писателя и публициста Д. Ф. Самарина, племянник философа и публициста Ю. Ф. Самарина, младший брат известного общественного деятеля Ф. Д. Самарина. Окончил историко-филологический факультет Московского университета. В 1893 - 1899 годах служил земским начальником в Бронницком уезде, в 1899 - 1907 годах - уездный предводитель Богородского уезда Московской губернии, в 1908 - 1915 годах - губернский предводитель (впервые избран в 37 лет). В июле 1915 года назначен обер-прокурором Синода, в сентябре отставлен из-за конфликта с Распутиным. При большевиках неоднократно арестовывался, был в ссылке, умер в 1932 году в Костроме.
Действительный статский советник в должности егермейстера двора. Состояние - 175 десятин.
11) Базилевский Петр Александрович (1915 - 1917)
Окончил Катковский лицей, затем служил в гвардейской кавалерии (лейб-гусар, в отставке с 1888 года, в чине ротмистра). С 1898 года служил по Императорскому человеколюбивому обществу, с 1901 года - по МВД. В 1902 - 1906 годах сверхштатный чиновник для особых поручений при московском генерал-губернаторе вел. кн. Сергее Александровиче. В 1905 - 1915 годах московский уездный предводитель, неоднократно исполнял должность губернского предводителя. В 1915 году избран губернским предводителем, оставаясь им видимо до ноября 1917-го. Умер в 1920 году. Действительный статский советник в должности шталмейстера двора. Состояние - 31 000 десятин.
***
Срок нахождения в должности губернского предводителя в описываемый период колебался от 10 месяцев до 14 лет, но в среднем они находились на посту около 6 лет, два трехлетних срока. Досрочно служба прекращалась лишь под влиянием внешних обстоятельств - назначение на государственную должность (4 случая) или смерть (2 случая). Действующий предводитель всегда избирался на новый срок, нового предводителя обычно избирали лишь при отказе предыдущего от баллотировки (4 случая).
Семь из одиннадцати предводителей имели высшее образование - пятеро окончили университет (в т. ч. один экстерном), двое - Александровский и Катковский лицеи, еще один имел незаконченное высшее.
Почти все предводители имели опыт военной службы, большей частью по гвардейской кавалерии, многие участвовали в боевых действиях и имели боевые награды. Девять предводителей имели гражданские чины IV класса (действительный статский советник), двое - III класса (тайный советник), семеро предводителей помимо гражданского чина действительного статского советника имели придворный чин III класса (егермейстер / шталмейстер / гофмейстер), а один (С. Д. Шереметев) - II класса (обер-егермейстер).
Губернский предводитель чаще всего выбирался из числа уездных (8 из 11), чаще всего Московского (трое) и Верейского (двое) уездов. Возраст предводителей на момент избрания колебался от 34 до 60 лет, но в среднем составлял 45 - 46 лет. Почти все предводители были семейными людьми, имевшими в среднем по трое детей. Земельное состояние предводителей колебалось от 175 до 245 000 десятин.
Дворянские собрания
скрытый текст
Высшими органами дворянских обществ являлись уездные и губернские дворянские собрания, делившиеся на обыкновенные и чрезвычайные. Обыкновенные (очередные) собирались раз в три года, чрезвычайные - по мере необходимости.
Уездные собрания большой роли не играли, решая, как правило, вопросы подготовки к губернским. На собраниях, проводившихся за 3 месяца до губернского, проверялись списки дворян уезда, избирались уполномоченные от мелкопоместных дворян и пр.
Губернские собрания рассматривали и решали все важные для дворянства губернии вопросы. На собраниях заслушивались отчеты о выполнении прежних постановлений, решались финансовые вопросы, избирались должностные лица - губернский предводитель, уездные предводители, депутаты от дворянства уездов, заседатели дворянских опек (избирались лишь дворянами соответствущего уезда) и пр. Собрание имело подавать прошения и жалобы властям вплоть до императора, а также временно удалять или исключать из дворянского общества лиц уличенных в бесчестных поступках*.
Присутствовать на собраниях имели право все совершеннолетние (21 год) потомственные дворяне мужского пола, занесенные в родословные книги губернии и не состоящие под следствием и судом.
Право голоса по всем вопросам, кроме выбора должностных лиц, имели дворяне владевшие любой недвижимостью на территории губернии и (на выбор) окончившие среднее или высшее учебное заведение / прослужившие не менее 3 лет на выборных дворянских должностях / имевшие чин не ниже 14 класса или российский орден.
Право голоса по всем вопросам имели дворяне соответствующие требованиям имущественного ценза. В дореформенное время он был довольно высоким (на выбор) - 100 ревизских душ / 3 000 десятин ненаселенной земли в пределах губернии / городская недвижимость стоимостью в 15 000 рублей. В пореформенное время земельный ценз фактически был сильно снижен - [теперь он приравнивался к цензу необходимому для участия в уездных земских выборах (в Московской губернии - 200 / 300 десятин)]. Помимо этого полноценное право голоса по-прежнему давало владение городской (или прочей неземельной) недвижимостью стоимостью в 15 000 руб.
Дополнительно аналогичное право получили также потомственные дворяне [дослужившиеся на действительной службе до полковника или действительного статского советника] или получавшие пенсию или аренду в размере не менее 900 руб. в год (и владевшие какой-либо недвижимостью на территории губернии) и лица прослужившие не менее 3 лет в должности предводителя дворянства (даже не владевшие недвижимостью на территории губернии).
Дворяне имевшие не менее 1/20 ценза могли участвовать в собраниях через уполномоченных (избирались на предварительных собраниях совмещавшихся с уездными - по числу полных цензов). Через уполномоченных в собраниях могли участвовать и женщины-дворянки соответствовавшие требованиям ценза.
Личные дворяне в выборах участвовать не могли хотя и несли соответствующие сословные повинности.
В пореформенное время число дворян обладавших полноценным правом голоса существенно увеличилось.
О губернских собраниях до 1869 года известно мало. В 1869 - 1917 годах было проведено 47 губернских собраний - 17 обыкновенных и 30 чрезвычайных. Последние проводились как по случаю серьезных внешних событий (перемена на престоле, война и пр.) так и для решения конкретных срочных вопросов. Чрезвычайные собрания могли проводиться ежегодно или даже несколько раз в году - в 1906-м, например, было проведено сразу три чрезвычайных собрания - в марте, апреле и декабре.
Длительность обыкновенных собраний до 1869 года не превышала одного-двух дней, но позднее увеличилась до 6 - 14. Длительность чрезвычайных обычно не превышала двух дней.
Выросло в пореформенные годы и число участников собраний - в выборах губернского предводителя на собрании 1869 года участвовало 244 человека, в 1875 году - 417 человек (рекорд), позднее в среднем ок. 350 человек. В чрезвычайных собраниях участвовало значительно меньшее число дворян: в мае 1872 года - 84 дворянина, в 1877 году - 130, максимальное число участников имело чрезвычайное собрание апреля 1905 года, на котором производились внеочередные выборы губернского предводителя - 265 человек.
В 1869 - 1917 годах губернское собрание рассмотрело на своих заседаниях 497 различных вопросов. 149 (33,1%) из них касалось работы различных дворянских учреждений; 122 (24,5%) - финансовых вопросов; 100 (20,1%) - социальных и благотворительных; 52 (10,4%) - внутренней жизни сословия (дворянские опеки и проч.); 41 (8,2%) общественных событий (коронации, высочайшие визиты, памятники и пр.) и т. д. Число вопросов рассматриваемых одним собранием в пореформенные времена увеличилось с нескольких до нескольких десятков (максимум - 40 вопросов, был достигнут в 1905 году).
Обыкновенные собрания проходили в январе соответствующего года, в колонном зале Благородного собрания (теперь Дом Союзов) на Охотном ряду. Выборы должностных лиц производились шарами. На должности предводителей избирали сразу 2 лиц («кандидата на должность» - получившего наибольшее число шаров и «заместителя кандидата» - занявшего второе место), один из которых утверждался затем в должности соответственно императором (губернский) и генерал-губернатором (уездные). Как правило в должности утверждался кандидат получивший наибольшее число шаров.
* В описываемый период имел место единственный подобный случай - известный деятель кадетской партии Ф. Ф. Кокошкин в декабре 1906 года был «удален», а в январе 1908 года, после оживленной дискуссии, исключен из дворянского общества губернии (260 голосов «за», 92 - «против») - за подписание Выборгского воззвания.
Депутатское собрание и канцелярия
скрытый текст
Роль распорядительного органа дворянского общества в промежутках между собраниями играло Депутатское собрание. Оно отвечало за ведение родословных книг и выдачу дворянам грамот и свидетельств, участвовало в наложении опек, обсуждало повестку готовящихся дворянских собраний и т. д. В состав собрания входили губернский предводитель и дворянские депутаты* от уездов губернии (в Московской губернии - 13). С конца 1860-х в работе московского депутатского собрания начали участвовать и уездные предводители (в других губерниях это практика получила распространение позднее - в 1880-х годах). Официально эта практика была санкционирована мнением Государственного совета в июне 1902 года и собрание соответственно стало уже официально именоваться Собранием предводителей и депутатов дворянства.
Сословное самоуправление имело собственную канцелярию. Структура московской канцелярии оформилась в 1850-х годах при А. Д. Черткове. Во главе канцелярии стоял секретарь дворянства, избираемый на должность очередным губернским Дворянским собранием, сроком на 3 года. Канцелярия делилась на профильные столы, во главе со столоначальниками. Число столов со временем менялось. На 1850-й год столов было четыре (по внесениию в родословную книгу древних и новых родов, по канцелярским делам и по делам Департамента Герольдии Сената). Позднее их число выросло до 8, но в пореформенные годы стало снижаться - 6 в 1861 году, 4 в в 1862 - 1896 годах. С 1908 года в канцелярии имелось лишь 2 стола - родословный и выморочного имущества.
Штат канцелярии изначально составляли классные канцелярские чиновники (канцелярия считалась учреждением МВД) и канцелярские служители. В пореформенное время число канцелярских служителей сокращается и к концу 1880-х они исчезают вовсе, с 1887 года их место занимают вольнонаемные служащие. Помимо этого в канцелярии имелись экзекутор, протоколист, письмоводитель и регистратор (приравнивались к столоначальникам, первые трое после 1861 года исчезают из штатов), а также врач, архивариус, бухгалтер и переводчик (стояли чуть выше столоначальников). Должность врача (считавшаяся общественной и не оплачивавшаяся) была упразднена после 1861 года, бухгалтер и переводчик появлялись в штате периодически (видимо по нужде). Среди низших чиновников и канцелярских служителей было немало дворянской молодежи из хороших семей, для которой эта служба была первой ступенью гражданской служебной карьеры - набравшись опыта она уходила в более престижные места.
В целом служба в канцелярии общества была малопрестижной, надолго здесь задерживались в основном люди без хорошего образования и перспектив.
Общее число служащих в пореформенные годы постоянно сокращалось - 69 чел. на 1854 год, 39 на 1874-й, 29 на 1884-й, 22 на 1903-й. В 1908 году был введен новый сокращенный штат, действовавший до 1917 года и включавший 14 человек (секретарь дворянства, архивариус, 2 столоначальника и 10 канцелярских чиновников)**.
Свои канцелярии были и у уездных предводителей (автор о них ничего не пишет).
[* Помимо собрания депутаты участвовали также в рассмотрении финансовых вопросов, составляя ревизионную комиссию, рассматривавшую финансовые отчеты представлявшиеся очередным Дворянским собраниям]. На время исполнения обязанностей они приравнивались к чинам IX класса Табели о рангах.
** В другом месте упоминается еще и бухгалтер.
Финансы
скрытый текст
Бюджет дворянского общества формировался прежде всего за счет денежных сборов с самого дворянства - потомственных дворян записанных в родословную книгу губернии и личных дворян, в губернии проживающих. [«Устав о земских повинностях» 1851 года предусматривал обязательный сбор на удовлетворение «частных дворянских повинностей» - расходов на содержание дворянских учреждений. Помимо этого дворянским обществам разрешалось путем добровольных «складок» составлять «общественную дворянскую казну» и капиталы разного рода. Складки могли быть постоянными и временными, после утверждения Дворянским собранием и властями они фактически превращались в обязательный сбор].
Денежные сборы первоначально производились только с сельских имений, с начала 1870-х ряд дворянских обществ (включая Московское) стали облагать и городскую недвижимость дворян. В июле 1894 года, мнением Государственного совета, дворянским обществом было официально разрешено облагать городскую недвижимость дворян, включая фабричные, торговые и прочие помещения. [О размере сборов автор ничего не пишет].
После затяжной борьбы дворянские общества добились также передачи в собственность обществ выморочных имуществ, ранее отписываемых в казну. Принятым в мае 1883 года мнением Государственного совета выморочные имения потомственных дворян записанных в местные родословные книги предписывалось обращать в собственность соответствующих дворянских обществ. В июне 1893 года в собственность дворянских обществ было разрешено обращать выморочную сельскую и городскую недвижимость потомственных дворян (как записанных, так и не записанных в родословные книги) - по месту ее нахождения. В июне 1902 года в собственность дворянских обществ было указано обращать и выморочное сельское имущество личных дворян.
Общество получало также плату за внесение дворян в родословную книгу и выдачу дворянских грамот и выписок из родословной книги. До 1899 года сумма взноса (по любому указанному пункту) колебалась от 4 до 60 руб. (в зависимости от размера имения), с 1899 года максимальный его размер в Московской губернии увеличился до 200 руб. (позволенный законом максимум составлял 300 руб.).
Определенный доход приносила также принадлежащая обществу недвижимость - в первую очередь дом Благородного собрания (помещения дома частично сдавались под магазины, основные помещения - под разного рода торжественные мероприятия и проч.).
В январе 1914 года было принято решение о строительстве трех доходных домов на участках у благотворительных учреждений общества - у богадельни им. М. Ф. Оболонской, у приюта для девочек им. Д. С. и А. А. Селезневых на Пречистенке и у Петровско-Александровского пансиона-приюта.
Большую часть своих средств общество держало в банках на депозитах и расчетных счетах, а также вкладывало в ценные бумаги. В дореформенное время деньги держались в основном в Московской сохранной казне [казна выдавала вкладчикам вкладные билеты, которые автор почему-то считает ценными бумагами], позднее - в Государственном, Московском купеческом и Московском коммеческом ссудном банках [здесь история с вкладными билетами повторяется]. Первыми ценными бумагами в собственности общества были выкупные свидетельства, позднее деньги вкладывались в основном в надежные процентные бумаги - облигации государственных займов, закладные листы Дворянского и частных земельных банков [о которых у автора тоже весьма странные представления] и облигации железнодорожных обществ.
Средства общества с конца 1870-х представляли собой систему капиталов - основного и целевых, предназначавшихся для финансирования конкретных проектов (благотворительных учреждений и пр.). при необходимости деньги переводились между капиталами - в заимообразном порядке.
Учетом средств ведала канцелярия общества, распределялись они решениями Собрания предводителей и депутатов дворянства.
Основными статьями расхода были содержание дворянских учреждений и благотворительных учреждений московского дворянства, а общественная деятельность разного рода.
Конкретных цифр здесь прискорбно мало, общих сумм доходов и расходов не приводится, однако в целом дворянское общество Московской губернии в финансовом плане видимо было весьма благополучным. Годовые балансы всегда сводились с плюсом, а остатки на счетах общества на 1899 - 1902 годы составляли ок. 2,2 млн руб. (почти целиком в ценных бумагах).
Дворянская опека
скрытый текст
Институт сословной дворянской опеки получил законодательное оформление в 1775 году («Учреждение о губерниях»). Опека существовала на уездном уровне, руководство уездной опеки включало уездного предводителя дворянства (председатель) и заседателей (обычно двоих) - избираемых на очередных губернских собраниях дворянством соответствующего уезда. При опеке действовала собственная канцелярия, содержащаяся в основном за счет средств дворянства (в Московской опеке на 1881 год - 8 служащих).
В пореформенные времена правительство предпринимало попытки создания всесословной опеки, с ликвидацией сословной дворянской, однако эти поползновения встретили дружный отпор дворянства и успеха не имели.
В некоторых губерниях уездные опеки в пореформенные годы были соединены в одну губернскую, однако в Московской губернии аналогичные предложения поддержки дворянства не получили. Впрочем, процесс создания объединенной опеки шел в губернии явочным порядком - начиная с 1890 года уездные опеки по собственной инициативе присоединялись к наиболее благополучной и богатой опеке Московского уезда. В 1890 - 1914 годах в состав последней вошли 6 опек (Волоколамского, Клинского, Подольского, Дмитровского, Звенигородского и Бронницкого уездов) и к 1915 году в 13 уездах губернии фактически действовало 7 опек. В том же 1915 году число заседателей Московской опеки было увеличено до трех - в связи с ростом нагрузки.
По закону опека могла быть учреждена над личностью и / или имуществом дворянина в строго определенном числе случаев. Опека учреждалась:
— над лицами и имуществом малолетних детей и дворянских вдов;
— над имуществом расточителей;
— над имуществом дворян уличенных в безнравственном поведении;
— над имуществом должников, состоявшем в залогах у банков или обремененным казенными недоимками;
— над имуществом и личностью тяжелобольных;
— над имениями дворян жестоко обращавшихся с крепостными;
— над наследуемым имуществом по которому среди наследников возникали споры;
— над имениями лишенных дворянства.
Опека не могла учреждать опекунство в инициативном порядке - требовалось обращение родственников / свойственников соответствующих лиц, вышестоящих властей или иных лиц. По получении обращения проводилось расследование (в форме опроса лиц обладающих необходимыми сведениями), после чего опека учреждалась решением Собрания предводителей и депутатов дворянства губернии.
Опекуны назначались по воле родителей опекаемого, по условиям завещания или решением самой опеки. Ими могли стать родственники или посторонние лица, «честного и порядочного поведения», не состоявшие под судом, не обвинявшиеся в расточительстве и не имевшие ссоры с родителями опекаемого (не обязательно дворяне).
Опекун отвечал за управление имуществом опекаемого, подавая годовые отчеты опеке и получая за труды 5% чистого дохода даваемого опекаемым имуществом. Неимущих опекаемых стремились по возможности поместить в учебные или благотворительные учреждения.
Права малолетнего опекаемого увеличивались с возрастом - начиная с 14 лет он мог сам просить для себя опекуна, с 17 лет - управлять имуществом (без права продажи или залога - на это требовалось разрешение опекуна и опеки), по достижении 21 года - полностью управлять своим имуществом.
По уездным опекам опекунства распределялись неравномерно, в большинстве уездных опек обычно имелось всего несколько десятков опекунств, в Московской уездной (бывшей, наряду с Петербургской, одной из главных опек империи) число опекунств измерялось многими сотнями. Так, на 1886 год в ведении Московской опеки находилось 676 опекунств [в другом месте - 723], в ведении остальных двенадцати - 117.
В пореформенные годы общее число опекунств постоянно росло, а стоимость их имущества, напротив, падала. Так, Московская опека на 1861 год ведала 319, на 1878 год - 571, на 1886 год - 676 [или 723] опекунствами, к 1895 году число их сократилось, однако оставалось значительным - 653. Средства опекунств хранившиеся в наличных деньгах и ценных бумагах на 1877 год превышали 40,042 млн руб., к 1895-му сократившись до 0,153 млн руб.
Значительная часть опекунств вообще не имела никакого имущества, а многие «имущие» были очень бедными. Так, на 1881 год, из 509 опекунств Московской уездной опеки неимущими являлись 333 (65%). На 1895 год из 554 опекунств неимущими были 207 (37%), при этом из 347 «имущих» опекунств пятьдесят располагали имуществом стоимостью менее 100 руб. Богатых опекунств с собственностью стоимостью св. 100 000 руб. имелось всего 32.
Опеки испытывали хронические трудности с подбором опекунов на недоходные опекунства - эта деятельность была сложной и неприбыльной, часто требовала расхода собственных средств опекуна, не принося ему самому ничего (кроме возможного морального удовлетворения). Нашедшиеся энтузиасты загружались по полной программе - один человек мог вести до 25 опекунств.
Общей статистики причин учреждения опеки у автора нет. Есть данные за 1893 - 1895 годы: всего учреждено 554 опеки, в т. ч. 333 - по малолетству, 72 - по помешательству в уме, 2 - по глухоте, 81 - по спорам о наследстве, 3 - за расточительность, 6 - по высочайшему повелению, 57 - прочих.
В целом, основная часть опек всегда учреждалась по малолетству, далее шли споры между наследниками и медицинские причины (чаще всего психическое расстройство). В последнем случае всегда проводилось медицинское освидетельствование в присутствии высокопоставленных лиц (губернатор, вице-губернатор, прокурор и проч.) - дабы минимизировать возможность признания больным здорового человека.
Опека над имуществом в случае спора наследников учреждалась в случаях когда последние не могли договориться о разделе наследства в течении 2 лет и при оспаривании завещания в суде.
Опека за расточительный образ жизни могла учреждаться по высочайшему повелению, по просьбе родителей и родственников и просьбе самого расточителя. Имущество расточителя в этом случае переходило под управление опеки, а сам он получал фиксированное содержание - вплоть до своего исправления.
Аналогичным образом действовала опека учрежденная за долги опекаемого. Сам он устранялся от управления, а в качестве содержания получал средства остававшиеся после регулярных выплат по долгам - вплоть до полного их погашения.
Относительно редко опека учреждалась за безнравственное поведение (чаще над женщинами).
Опека за жестокое обращение с крепостными по понятным причинам после 1861 года не учреждалась. За 1850 - 1861 годы сохранилось 4 подобных дела, общее же число подобных опек было выше, так, на 1853 год по Московской губернии в опеке по этой причине находилось 5 имений (два в Богородском и по одному в Коломенском, Дмитровском и Можайском уездах). Инициатором учреждения подобной опеки обычно являлся получивший соответствующие сведения губернатор, в случае отказа дворянской корпорации он мог наложить опеку и собственной властью. Наказанный помещик сохранял права собственности и право на получение дохода, но отстранялся от управления, удалялся из имения, лишался права пользоваться любыми услугами своих крепостных (включая прислугу) и права покупать новых.
Случаев опеки над имениями лишенных дворянства в описываемый период не отмечено.
Причины для установления опеки нередко сочетались, так, обычным было сочетание расточительства, долгов и безнравственного поведения.
Благотворительная и общественная деятельность
скрытый текст
Дворянское общество поддерживало в основном благотворительные проекты касающиеся самого дворянского сословия, в прочих почти не участвуя. В дореформенные годы масштабы благотворительной деятельности были невелики - некоторому числу недостаточых дворян и дворянских детей оказывалась адресная финансовая помощь путем выплаты единовременных или постоянных пособий.
В пореформенное время благотворительная активность московского дворянства значительно возрастает. К началу 1880-х годов формируется система целевых благотворительных капиталов, предназначавшихся для финансирования конкретных благотворительных проектов. Всего в 1851 - 1899 годах было создано 19 капиталов различного назначения, большинство из которых существовало вплоть до 1917 года. Одиннадцать из девятнадцати капиталов предназначались для помощи дворянским детям-сиротам или детям из недостаточных семей.
Капиталы учреждались как самим дворянским обществом, так и частными благотворителями (обычно оговаривавшими конкретные условия их использования) и управлялись органами дворянского самоуправления. Так, в 1899 году был учрежден капитал Дворянской кассы для вспомоществования недостаточным дворянам Московской губернии. Касса выдавала единовременные пособия престарелым и больным дворянам неспособным к труду, оплачивала пребывание в больницах и богадельнях, оплачивала обучение дворянских детей (не более 100 руб. в год на ребенка) и т. д. Деятельность ее направлялась специально созданными губернским и уездными комитетами, а капитал формировался за счет специального сбора с недвижимого имущества (по 1/8 коп.) и дохода от завещанного кассе капитала А. С. Воейковой (30 тыс. руб.). Касса производила ежегодно несколько сотен выдач (1908 год - 885, 1909 - 680, 1910 - 493 и т. д.), на общую сумму в 10 - 12 тыс. рублей (1908 - 10 204 руб., 1909 - 11 222, - 1910 - 12 036 и т. д.).
Пенсионный капитал московского дворянства, образованный в 1857 году, выплачивал пенсии бывшим служащим московского дворянского самоуправления, а также их родственникам. Размер пенсий долгое время четко не регламентировался, а сами они назначались даже родственникам уже умерших служащих. С 1906 года последним пенсии назначать перестали, а размер пенсии стал определяться суммой должностного оклада и сроком службы - 1/3 оклада за 15 лет службы, 2/3 - за 20 лет и полный оклад - за 25 лет. На 1908 - 1910 годы за счет капитала получали пенсии 45 чел. (всего 20 255 руб.).
Сиротский капитал , созданный в 1881 году, оплачивал содержание в благотворительных и учебных заведения дворянских сирот и полусирот из недостаточных семей (положение полусирот было даже хуже сиротского - на бесплатные места их почти не брали, отдавая предпочтение полным сиротам, а для платных не было денег). Капитал был составлен за счет пожертвований и специального 4-летнего сбора с дворянства (по копейке с рубля общего дохода) и управлялся специальным комитетом. На 1899 год общая его сумма достигала 211 505 руб., ежегодный расход - 13 658 руб.
Иохемзенский капитал был создан в 1861 году, основу его составили средства завещанные помещиком Богородского уезда Н. И. Иохемзиным (15 тыс. руб.). Согласно условиям завещания доходы с капитала должны были использоваться для оплаты содержания и обучения в казенных учреждениях детей беднейших дворян Богородского уезда. К 1898 году капитал (державшийся в ценных бумагах) увеличился до почти 24 тыс. руб., на оплату обучения тратилось св. тысячи руб. в год (на 1889 - 1 257 руб.), чего хватало на содержание десятка детей. И т. д.
Собственные благотворительные учреждения у московского дворянства появились лишь в 1870 - 1880-е годы. Всего в 1874 - 1911 годах было создано 11 заведений.
1) Петровско-Александровский пансион-приют московского дворянства
Открыт в 1874 году. Представлял собой закрытое сословное общежитие со штатом воспитателей. В приют принимались дети уездных дворян учившиеся в московских гимназиях, предполагалось что жизнь в приюте оградит их от вредных влияний и будет способствовать сохранению сословного самосознания. Инициатором создания приюта выступило дворянское общество, средства для него составились из денег общества, пожертвований и правительственных субсидий.
Здание для приюта было построено в Георгиевском перулке, рядом с домом Благородного собрания. В 1902 году приют был переведен в новое здание, выстроенное на 5-й Тверской-Ямской улице [теперь 1-й Тверской-Ямской переулок, дом 13, часть клиники им. Бурденко]. Изначально приют был расчитан на 100 чел. (50 бесплатных мест), после переезда число мест было увеличено до 150. Большое число разнообразных стипендий позволяло большинству пансионеров жить в нем бесплатно - на 1889 год из 75 воспитанников 60 были полными стипендиатами и 11 полустипендиатами. Платное место стоило 275 руб., но постепенно дорожало и к 1914 году требовало уже 400 руб. в год.
Приют, поначалу пользовавшийся большим успехом, к концу века перестал заполняться - развитие системы образования позволяло местному дворянству учить теперь детей по месту жительства - на 1911 год в нем жило только 113 человек.
Попытки превратить приют в закрытое учебное заведение успеха не имели, однако в 1914 году при пансионе была открыта гимназия для детей потомственных дворян в которой училось и пансионеры (платившие 100 руб. в год) и приходящие ученики (150 - 200 руб.).
2) Убежище имени вдовы сенатора, действительного статского советника Н. П. Филатьевой
Открыто в 1887 году. В убещище принимались незамужние одинокие дворянки зрелых лет, не имевшие средств для найма квартиры по рыночным ценам, православные и не страдавшие психическими растройствами и неизлечимыми заболеваниями. Инициатором создания убежища стала дочь сенатора С. В. Филатьева (заведение было названо в честь ее матери) пожертвовавшая дом с земельным участком и 30,5 тыс. рублей капитала. В убежище было 27 мест, 20 платных (150 - 300 руб.) и 7 бесплатных.
[Точного адреса найти не удалось - где-то в приходе церкви св. Николая в Хамовниках, недалеко от Хамовнического пивного завода, вероятно нынешние улицы Л. Толстого / Россолимо].
3) Дом призрения имени гвардии полковника В. Б. Казакова
Открыт в 1893 году. Устроен по завещанию полковника В. Б. Казакова для бедных дворян военного звания и их жен, а также вдов и малолетних детей погибших штаб- и обер-офицеров. Жертвователь передавал в дар заведению собственный дом и капитал в 620 тыс. рублей.
Дом был рассчитан сначала на 110, а после реконструкции (1914) на 144 места. Призреваемые жили на полном содержании получая одежду, белье и врачебную помощь. Большинство из них составляли женщины с детьми - на 1911 года из 108 призреваемых мужчин было лишь девять. 44 (с 1912 - 57) призреваемых содержались за счет различных стипендий.
Адрес - Поварская, собственный дом [теперь Поварская, дом 13, какие-то подразднеления Верховного Суда].
4) Богадельня имени вдовы действительного статского советника М. Ф. Оболонской
Открыта в 1896 году. Устроена по завещанию М. Ф. Оболонской, пожертвовавшей собственный дом и капитал в 93 тыс. руб. В богадельню принимались бедные потомственные дворянки православного исповедания, получавшие регулярное питание, одежду, обувь, лекарства и медицинскую помощь. Учреждение было рассчитано сначала на 12 мест (10 бесплатных), позднее на 16 мест (12 бесплатных). Платное место стоило 240 - 360 рублей в год.
Спиридоновка, дом 19 [снесен, на его месте советский сарай].
5) Приют имени наследника цесаревича Николая Александровича и его августейшей невесты
Открыт в 1897 году. Инициатором создания приюта стало дворянское общество, выделившее и средства на его создание.
В приют принимались малолетние сироты и дети неимущих потомственных дворян, не младше 4 лет, содержавшиеся в нем до 12-летнего возраста. Дети получали воспитание и минимальное образование [не расшифровывается], позднее при приюте работала приготовительная школа (см. ниже).
На 1898 год в приюте жил 21 воспитанник (20 бесплатно), на 1907 год - 43 (28 бесплатно), в 1913 году учреждено еще 5 стипендий для воспитанников (т. е. всего видимо было уже 33 бесплатных места). Платное место стоило сначало 300 руб., позднее - 250, с 1911 года - 150 рублей.
После 1907 года число воспитанников начало снижаться и на 1910 год составляло всего 30 человек.
[Спиридоновка, дом Дворянского общества.,??].
6) Приготовительная школа имени императора Александра III
Открыта в 1895 году, по инициативе дворянского общества, в качестве частного учебного заведения третьего разряда. В школу принимались дети потомственных дворян, в возрасте 9-12 лет, преимущественно Московской губернии - для подготовки к поступлению в первый класс средних учебных заведений. После открытия Приюта имени наследника цесаревича школу посещали в основном воспитанники его старшего отделения, в 1899 году она была фактически соединена с Приютом, сохранив, впрочем, отдельного попечителя. До 1901 года располагалась в здании Петровско-Александровского приюта, затем в доме богадельни М. Ф. Оболонской, с 1903 года - в здании Приюта наследника цесаревича.
В школе имелось 36 мест, однако начиная с 1908 года число учащихся падало - 36 (14 приходящих) на 1907/08 год, 26 (8) на 1908/09, 25 (6) на 1909/10 учебный год. Воспитанники Приюта наследника цесаревича учились в школе бесплатно, ученики приходящие со стороны платили 100 руб. в год (позднее - 50 руб.).
7) Дом удешевленных квартир имени дочери сенатора тайного советника С. В. Филатьевой
Открыт в 1899 году по инициативе дворянского общества, на средства из капитала Убежища имени Н. П. Филатьевой и назван в честь учредительницы последнего.
Дом предоставлял дешевые квартиры вдовам - потомственным дворянкам и их семьям. Всего имелось 26 комнат ценой от 5 до 9 руб. в месяц (60 - 108 руб. в год).
Был построен на свободной участке рядом с Убежищем имени Н. П. Филатьевой.
8) Богадельня имени действительного статского советника С. Д. Нечаева
Открыта в 1905 году. Устроена по иницитиве коллежского ассесора Д. С. Нечаева и названа в честь его отца. Д. С. Нечаев передал богадельне участок, с построенным на его средства зданием и капитал в 300 тыс. руб. (позднее увеличен жертвователем до 500 тыс., а после смерти последнего вырос уже до 700 тыс. руб.).
В богадельню принимались потомственные дворяне мужского пола, православного исповедания, служившие по гражданскому ведомству или не служившие вовсе, в первую очередь - Московской губернии. При наличии мест принимали и дворян других губерний, на бесплатные места - только московских.
В богадельне имелось 40 мест (с 1910 года), число бесплатных не указано, платное место стоило 360 рублей в год.
[Шаболовка, дом 33, теперь сидят Рособлнадзор и прочие дармоеды].
9) Институт для благородных девиц имени императора Александра III в память императрицы Екатерины II
Открыт в 1906 году. Решение об открытии института (в просторечии - Екатерининского) было принято Дворянским собранием еще в 1885 году, однако процесс его создания растянулся на четверть века. Капитал института был собран пожертвованиями и за счет специального сбора с дворянства (к 1902 году - 1,118 млн руб.). Дворцовое ведомство передало в пользование институту Запасный дворец на Новой Басманной, перестроенный под нужды заведения.
В институт принимались дочери потомственных дворян, преимущественно Московской губернии. Воспитанницы жили на полном пансионе, получая среднее образование (7 классов). При институте имелся также приготовительный класс. В 1911 году при институте был открыт педагогический класс.
Всего в заведении имелось 200 мест, 45 из них (22 за счет московского дворянства и 23 - за счет частных благотворителей) были бесплатными. Платное место для московских дворянок стоило 300 руб., для дворянок других губерний - 450 руб. (400 руб. при условии оплаты места дворянским обществом соответствующей губернии). Институт находился в ведении Ведомства императрицы Марии, однако московское дворянство сохраняло влияние на учебно-воспитательный процесс и отвечало за состояние его здания.
[Новая Басманная, дом 2/1, в сильно изгаженном здании сидело МПС, теперь РЖД]
10) Дворянский приют и школа для девочек имени Д. С. и А. А. Селезневых
Открыты в 1906 году. Учреждение создано по инициативе Е. Д. Матвеевой (урожденной Селезневой), передавшей ему дом на Пречистенке и названо в честь родителей жертвовательницы.
В приют принимались девочки-дворянки не младше 5 лет, жившие на полном пансионе. Двухлетняя приготовительная школа имела права частного учебного заведения. Общее число мест неизвестно, платное место в приюте стоило 300 руб. в год, обучение в школе для приходящих детей - 100 руб. в год.
Капиталом учреждение обеспечено не было и финансировалось за счет сдачи в аренду жилых квартир и прочих помещений в том же доме, а также за счет средств дворянского общества.
Пречистенка, [теперь дом 12/2, Государственный музей А. С. Пушкина]
11) Богадельня имени вдовы генерал-майора Ю. Р. Трофимович
Открыта в 1911 году. Инициатором создания богадельни стала вдова майора А. В. Тарасова (урожденная Трофимович) предложившая дворянскому обществу выкупить у нее участок земли с домом на Сивцевом Вражке для постройки женской богадельни - за 100 тыс. руб. (60 тыс. из которых она обязывалась передать богадельне в качестве капитала). Учреждение было названо в честь матери А. В. Тарасовой.
Богадельня была рассчитана на 20 человек, бесплатные места предоставлялись лишь потомственным дворянкам Московской губернии - вдовам, женам и дочерям инжнеров путей сообщения. Платное место стоило 360 руб. (для дворянок других губерний).
Сивцев Вражек, [дом 14, снесен, на его месте какое-то лужковское говнище].
В целом ежегодные расходы дворянского общества на благотворительную деятельность в пореформенные годы резко увеличились. Так, в 1853 году они составили всего 1 175 руб., в 1899 году - 191 319 рублей.
Общественная деятельность московского дворянства включала организацию разного рода общественных мероприятий (балов, обедов и пр.), участие в торжественных государственных мероприятиях (коронации, высочайшие визиты), установке памятников, стрительстве церквей и т. д.
На протяжении описываемого периода московское дворянство участвовало в 3 коронациях и 6 общественных торжествах (500-летие Куликовской битвы, 100-летие рождения Пушкина, рождение цесаревича Алексея, 200-летие присоединения Прибалтики, 100-летие Отечественной войны и 300-летие династии Романовых), организации 8 балов и 2 торжественных приемов, установке 20 памятников и возведении 14 православных церквей.
Средства на сооружение памятников и церквей большей частью собирались по подписке (нередко весьма неактивной) и лишь иногда ассигновались из средств общества - памятники Александру III в Москве, М. Д. Скобелеву в Москве, И. С. Дорохову в Верее, М. И. Кутузову в Москве (не поставлен), Спас на крови и Спас на водах (в память моряков погибших в японскую войну) в Петербурге, храм Сергия Радонежского на Куликовом поле, Александро-Невский собор в Москве, храм равноапостольной Ольги в Выбутах (Псковская губерния).
Помимо этого московское дворянство оказывало помощь действующей армии. В Крымскую войну для армии были куплены 540 обозных лошадей (всего на 437 тыс. руб., собранных за счет особого сбора). В турецкую войну 1877 - 1878 годов на Кавказ был отправлен созданный на средства дворянства санитарный отряд (58 чел., 138 коек, всего на 85 тыс. руб.). В японскую войну московское дворянство участвовало в снаряжении санитарного поезда посланного на Дальний Восток от всего русского дворянства (24 вагона, 45 чел., 240 коек). Всего 43 дворянскими обществами было собрано на поезд 1,129 млн руб., в т. ч. московским - 160 тыс. (+ 122 тыс. частных пожертвований). [О Мировой войне ничего нет].
Дворянское самоуправление Московской губернии (вторая половина XIX - начало XX в.)
Изданная книгой кандидатская, довольно скучная и плохо написанная, но в целом полезная для любителей московской истории.
скрытый текстПредводители дворянства
скрытый текст
Губернский и уездные предводители дворянства являлись выборными главами губернского и уездного дворянства соответственно. [Должность уездного предводителя появилась еще в 1766 году, «Учреждением о губерниях» 1775 года должности губернского и уездного предводителей дворянства были учреждены как постоянные].
Губернский предводитель дворянства избирался губернским дворянским собранием из числа дворян записанных в родословную книгу губернии сроком на 3 года и утверждался императором. На время исполнения обязанностей он пользовался правами чина IV класса Табели о рангах (действительный статский советник / генерал-майор) и являлся вторым по статусу лицом в губернии после губернатора.
Обязанности губернского предводителя распадались на чисто сословные и государственные. В первом случае он (наряду с Собранием предводителей и депутатов дворянства губернии) являлся высшей инстанцией сословного самоуправления. Предводитель председательствовал на дворянских собраниях и был (наряду с тем же Собранием) исполнителем их решений, следил за ведением родословных книг, наблюдал за нравственным состоянием членов дворянских обществ, участвовал в деятельности дворянской опеки и суда с сословными представителями, представлял дворянство губернии перед лицом властей всех уровней и т. д.
Государственные обязанности предводителя состояли главным образом в участии в работе различных губернских присутствий, комиссий и попечительств [ (присутствия по земским и городским делам, воинской повинности, училищный совет, землеустроительная комиссия, попечительства о тюрьмах и детских приютах и проч.), в которых он (при отсутствии губернатора) часто выполнял функции председателя. Помимо этого губернский предводитель являлся председателем губернского земского собрания и, позднее, председателем
губернского избирательного собрании по выборам в Государственную Думу].
Уездный предводитель дворянства избирался губернским дворянским собранием [фактически только представителями соответствующего уезда] из числа местных дворян (также сроком на 3 года) и утверждался губернатором. На время исполнения обязанностей он пользовался правами чина VI класса (c 1878 года - V класса) Табели о рангах (статский советник). В дореформенное время уездный предводитель дворянства фактически управлял соответствующим уездом, позднее его значение уменьшилось, но оставалось достаточно заметным. Обязанности уездного предводителя также распадались на чисто сословные и государственные. [Он председательствовал в уездном дворянском собрании и уездной дворянской опеке, участвовал в деятельности судов с сословными представителями, представлял дворянство губернии перед лицом властей и т. д. Помимо этого уездный представитель участвовал в деятельности государственных уездных присутствий, советов, комиссий (по воинской повинности, училищного и пр.), в большинстве из которых выполнял функции председателя, являлся преседателем уездного земского собрания, а с установлением думской монархии еще и председателем двух съездов выборщиков - землевладельческого и крестьянского]. Уездные предводители были совершенно независимы от губернских и никак им не подчинялись.
Обязательного жалованья губернские и уездные предводители не получали, однако местное дворянство могло фактически платить им таковое - под видом денег на представительские и транспортные расходы.
***
В 1844 - 1917 годах должность московского губернского предводителя дворянства занимало 11 человек.
1) Чертков Александр Дмитриевич (1844 - 1856)
Известный историк, нумизмат, библиофил, создатель знаменитой библиотеки. Полковник в отставке, тайный советник. Выходец из воронежского дворянства. Ветеран Заграничного похода 1813 - 1814 годов (Конная гвардия) и турецкой войны 1828 - 1829 годов. После выхода в отставку в 1829 году занялся общественной и научной деятельностью. В 1835 - 1843 годах московский уездный предводитель дворянства, позднее четыре срока подряд избирался губернским предводителем. Состояние - 7 314 ревизских душ (у жены - 778) и знаменитый дом в Москве (св. 44 тыс. рублей).
2) Воейков Петр Петрович (1856 - 1862)
Сдал экстерном кандидатский экзамен в Московском университете (1820). Участник польской войны 1830 - 1831 годов (гвардейский гусар). Полковник в отставке, действительный статский советник. В 1851 - 1856 годах - верейский уездный предводитель, затем дважды избирался губернским предводителем дворянства. В 1866 - 1869 годах - гласный Московской думы. Состояние - 516 ревизских душ (у жены - 564) и деревянный дом в Москве.
3) кн. Гагарин Лев Николаевич (1862 - 1868)
Учился в Петербурском университете, но полного курса не окончил. В 1847 - 1855 годах служил по МИД и МВД, в Крымскую войну - в ополчении и гвардейских стрелках. В 1858 - 1861 годах на должностях дворянского самоуправления Московской губернии, затем дважды избирался губернским предводителем (первый раз избран в возрасте 34 лет). Действительный статский советник в должности гофмейстера двора. Погиб в июле 1868 года - утонул в австрийском озере вместе с сыном. Состояние - 44 410 десятин с 6 324 душами временнообязанных + 3 000 десятин незаселенных земель и 2 дома в Москве.
4) кн. Мещерский Александр Владимирович (1869 - 1875)
Окончил Александровский лицей. Участник Кавказской войны. Позднее служил адъютантом и офицером для поручений при московских и новороссийских генерал-губернаторах. Генерал-майор в отставке, действительный статский советник. В 1863 - 1869 годах верейский уездный предводитель, после смерти кн. Гагарина исполнял обязанности губернского предводителя, избираясь два срока подряд. Состояние - 3 750 десятин с 500 душами временнообязанных. [Позднее - полтавский губернский предводитель дворянства (1883 - 1889)].
5) гр. Бобринский Алексей Васильевич (1875 - 1883)
Общественный деятель, нумизмат и библиофил. Окончил Московский университет, служил в Государственной канцелярии и МИД. В 1863 - 1880 годах - гласный Московской думы. В 1869 - 1872 годах депутат от дворянства Волоколамского уезда, затем трижды избирался губернским предводителем. Третего срока не доработал из-за назначения членом Государственного совета. Действительный статский советник в должности егермейстера двора. Состояние - 35 000 десятин земли и 2 дома в Москве.
6) Шереметев Василий Алексеевич (1884)
Из нетитулованной линии Шереметевых. Окончил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийский юнкеров (будущее Николаевское кавалерийское училище), служил в гвардейской кавалерии (кавалергард). Полковник в отставке (уйдя в 1858 году в бессрочный отпуск в чине поручика), действительный статский советник в должности егермейстера двора. С 1859 года депутат от дворянства Рузского уезда, в 1862 - 1884 годах бесменный предводитель дворянства Рузского уезда. Четырежды выдвигался кандидатом в губернские предводители, был избран в январе 1880 года, но уже в ноябре скончался. Состояние - ? десятин земли с 1 431 душ временнообязанных крестьян.
7) гр. Шереметев Сергей Дмитриевич (1885 - 1890)
Известный коллекционер и историк, правнук первого московского губернского предводителя дворянства гр. П. Б. Шереметева. Сдал экзамен экстерном в Пажеском корпусе, служил в гвардейской кавалерии (кавалергард), адъютантом наследника Александра Александровича. С 1872 года депутат от дворянства Шлиссельбургского уезда, в 1872 - 1875 годах почетный мировой судья того же уезда. В 1876 - 1879 годах почетный мировой судья Подольского уезда Московской губернии. С 1881 года флигель-адъютант Александра III, с 1883 года - начальник Придворной певческой капеллы. В 1885 - 1890 годах губернский предводитель московского дворянства. В 1898 - 1901, 1901 - 1904, 1910 - 1913 и 1913 - 1916 годах почетный мировой судья Звенигородского уезда Московской губернии. В 1900 - 1917 годах член Государственного совета. Действительный статский советник и обер-егермейстера двора. Состояние - 244 777 десятин земли с 16 330 душами временнообязанных крестьян, три дома в Петербурге, два в Москве и проч.
8) Ершов Владимир Иванович (1890 - 1892)
Окончил юридический факультет Берлинского университета, затем служил в гвардейской кавалерии (лейб-гусар), ветеран войны за освобождение Балкан. В 1882 году уволен в отставку из-за несогласия с реформой кавалерии (переводом гусар и улан в драгуны). В 1884 - 1889 годах предводитель дворянства Подольского уезда, в 1884 - 1892 годах почетный мировой судья того же уезда. Генерал-майор в отставке. В 1890 году избран губернским предводителем, но срока не доработал из-за назначения оренбургским губернатором и наказным атаманом одноименного казачьего войска. Состояние - 120 десятин земли (у жены - 457 десятин).
9) кн. Трубецкой Петр Николаевич (1892 - 1906)
Известный общественный и политический деятель, один из основателей русского виноделия. Окончил юридический факультет Московского университета. В 1883 - 1885 годах почетный попечитель Нижне-Чирской мужской прогимназии (Область Войска Донского), с 1884 года - почетный мировой судья Московского уезда, в 1884 - 1886 неоднократно исполнял должность московского уездного предводителя, в 1887 - 1892 годах - московский уездный предводитель, неоднократно исполнял должность губернского предводителся. В 1892 - 1906 годах - губернский предводитель дворянства (впервые избран в 34 года). С 1906 года член Государственного совета по выборам (от дворянства). Погиб в 1911 году (убит племянником из ревности). Действительный статский советник в должности егермейстера двора. Состояние - 36 566 десятин.
10) Самарин Александр Дмитриевич (1908 - 1915)
Известный общественный и политический деятель, сын писателя и публициста Д. Ф. Самарина, племянник философа и публициста Ю. Ф. Самарина, младший брат известного общественного деятеля Ф. Д. Самарина. Окончил историко-филологический факультет Московского университета. В 1893 - 1899 годах служил земским начальником в Бронницком уезде, в 1899 - 1907 годах - уездный предводитель Богородского уезда Московской губернии, в 1908 - 1915 годах - губернский предводитель (впервые избран в 37 лет). В июле 1915 года назначен обер-прокурором Синода, в сентябре отставлен из-за конфликта с Распутиным. При большевиках неоднократно арестовывался, был в ссылке, умер в 1932 году в Костроме.
Действительный статский советник в должности егермейстера двора. Состояние - 175 десятин.
11) Базилевский Петр Александрович (1915 - 1917)
Окончил Катковский лицей, затем служил в гвардейской кавалерии (лейб-гусар, в отставке с 1888 года, в чине ротмистра). С 1898 года служил по Императорскому человеколюбивому обществу, с 1901 года - по МВД. В 1902 - 1906 годах сверхштатный чиновник для особых поручений при московском генерал-губернаторе вел. кн. Сергее Александровиче. В 1905 - 1915 годах московский уездный предводитель, неоднократно исполнял должность губернского предводителя. В 1915 году избран губернским предводителем, оставаясь им видимо до ноября 1917-го. Умер в 1920 году. Действительный статский советник в должности шталмейстера двора. Состояние - 31 000 десятин.
***
Срок нахождения в должности губернского предводителя в описываемый период колебался от 10 месяцев до 14 лет, но в среднем они находились на посту около 6 лет, два трехлетних срока. Досрочно служба прекращалась лишь под влиянием внешних обстоятельств - назначение на государственную должность (4 случая) или смерть (2 случая). Действующий предводитель всегда избирался на новый срок, нового предводителя обычно избирали лишь при отказе предыдущего от баллотировки (4 случая).
Семь из одиннадцати предводителей имели высшее образование - пятеро окончили университет (в т. ч. один экстерном), двое - Александровский и Катковский лицеи, еще один имел незаконченное высшее.
Почти все предводители имели опыт военной службы, большей частью по гвардейской кавалерии, многие участвовали в боевых действиях и имели боевые награды. Девять предводителей имели гражданские чины IV класса (действительный статский советник), двое - III класса (тайный советник), семеро предводителей помимо гражданского чина действительного статского советника имели придворный чин III класса (егермейстер / шталмейстер / гофмейстер), а один (С. Д. Шереметев) - II класса (обер-егермейстер).
Губернский предводитель чаще всего выбирался из числа уездных (8 из 11), чаще всего Московского (трое) и Верейского (двое) уездов. Возраст предводителей на момент избрания колебался от 34 до 60 лет, но в среднем составлял 45 - 46 лет. Почти все предводители были семейными людьми, имевшими в среднем по трое детей. Земельное состояние предводителей колебалось от 175 до 245 000 десятин.
Дворянские собрания
скрытый текст
Высшими органами дворянских обществ являлись уездные и губернские дворянские собрания, делившиеся на обыкновенные и чрезвычайные. Обыкновенные (очередные) собирались раз в три года, чрезвычайные - по мере необходимости.
Уездные собрания большой роли не играли, решая, как правило, вопросы подготовки к губернским. На собраниях, проводившихся за 3 месяца до губернского, проверялись списки дворян уезда, избирались уполномоченные от мелкопоместных дворян и пр.
Губернские собрания рассматривали и решали все важные для дворянства губернии вопросы. На собраниях заслушивались отчеты о выполнении прежних постановлений, решались финансовые вопросы, избирались должностные лица - губернский предводитель, уездные предводители, депутаты от дворянства уездов, заседатели дворянских опек (избирались лишь дворянами соответствущего уезда) и пр. Собрание имело подавать прошения и жалобы властям вплоть до императора, а также временно удалять или исключать из дворянского общества лиц уличенных в бесчестных поступках*.
Присутствовать на собраниях имели право все совершеннолетние (21 год) потомственные дворяне мужского пола, занесенные в родословные книги губернии и не состоящие под следствием и судом.
Право голоса по всем вопросам, кроме выбора должностных лиц, имели дворяне владевшие любой недвижимостью на территории губернии и (на выбор) окончившие среднее или высшее учебное заведение / прослужившие не менее 3 лет на выборных дворянских должностях / имевшие чин не ниже 14 класса или российский орден.
Право голоса по всем вопросам имели дворяне соответствующие требованиям имущественного ценза. В дореформенное время он был довольно высоким (на выбор) - 100 ревизских душ / 3 000 десятин ненаселенной земли в пределах губернии / городская недвижимость стоимостью в 15 000 рублей. В пореформенное время земельный ценз фактически был сильно снижен - [теперь он приравнивался к цензу необходимому для участия в уездных земских выборах (в Московской губернии - 200 / 300 десятин)]. Помимо этого полноценное право голоса по-прежнему давало владение городской (или прочей неземельной) недвижимостью стоимостью в 15 000 руб.
Дополнительно аналогичное право получили также потомственные дворяне [дослужившиеся на действительной службе до полковника или действительного статского советника] или получавшие пенсию или аренду в размере не менее 900 руб. в год (и владевшие какой-либо недвижимостью на территории губернии) и лица прослужившие не менее 3 лет в должности предводителя дворянства (даже не владевшие недвижимостью на территории губернии).
Дворяне имевшие не менее 1/20 ценза могли участвовать в собраниях через уполномоченных (избирались на предварительных собраниях совмещавшихся с уездными - по числу полных цензов). Через уполномоченных в собраниях могли участвовать и женщины-дворянки соответствовавшие требованиям ценза.
Личные дворяне в выборах участвовать не могли хотя и несли соответствующие сословные повинности.
В пореформенное время число дворян обладавших полноценным правом голоса существенно увеличилось.
О губернских собраниях до 1869 года известно мало. В 1869 - 1917 годах было проведено 47 губернских собраний - 17 обыкновенных и 30 чрезвычайных. Последние проводились как по случаю серьезных внешних событий (перемена на престоле, война и пр.) так и для решения конкретных срочных вопросов. Чрезвычайные собрания могли проводиться ежегодно или даже несколько раз в году - в 1906-м, например, было проведено сразу три чрезвычайных собрания - в марте, апреле и декабре.
Длительность обыкновенных собраний до 1869 года не превышала одного-двух дней, но позднее увеличилась до 6 - 14. Длительность чрезвычайных обычно не превышала двух дней.
Выросло в пореформенные годы и число участников собраний - в выборах губернского предводителя на собрании 1869 года участвовало 244 человека, в 1875 году - 417 человек (рекорд), позднее в среднем ок. 350 человек. В чрезвычайных собраниях участвовало значительно меньшее число дворян: в мае 1872 года - 84 дворянина, в 1877 году - 130, максимальное число участников имело чрезвычайное собрание апреля 1905 года, на котором производились внеочередные выборы губернского предводителя - 265 человек.
В 1869 - 1917 годах губернское собрание рассмотрело на своих заседаниях 497 различных вопросов. 149 (33,1%) из них касалось работы различных дворянских учреждений; 122 (24,5%) - финансовых вопросов; 100 (20,1%) - социальных и благотворительных; 52 (10,4%) - внутренней жизни сословия (дворянские опеки и проч.); 41 (8,2%) общественных событий (коронации, высочайшие визиты, памятники и пр.) и т. д. Число вопросов рассматриваемых одним собранием в пореформенные времена увеличилось с нескольких до нескольких десятков (максимум - 40 вопросов, был достигнут в 1905 году).
Обыкновенные собрания проходили в январе соответствующего года, в колонном зале Благородного собрания (теперь Дом Союзов) на Охотном ряду. Выборы должностных лиц производились шарами. На должности предводителей избирали сразу 2 лиц («кандидата на должность» - получившего наибольшее число шаров и «заместителя кандидата» - занявшего второе место), один из которых утверждался затем в должности соответственно императором (губернский) и генерал-губернатором (уездные). Как правило в должности утверждался кандидат получивший наибольшее число шаров.
* В описываемый период имел место единственный подобный случай - известный деятель кадетской партии Ф. Ф. Кокошкин в декабре 1906 года был «удален», а в январе 1908 года, после оживленной дискуссии, исключен из дворянского общества губернии (260 голосов «за», 92 - «против») - за подписание Выборгского воззвания.
Депутатское собрание и канцелярия
скрытый текст
Роль распорядительного органа дворянского общества в промежутках между собраниями играло Депутатское собрание. Оно отвечало за ведение родословных книг и выдачу дворянам грамот и свидетельств, участвовало в наложении опек, обсуждало повестку готовящихся дворянских собраний и т. д. В состав собрания входили губернский предводитель и дворянские депутаты* от уездов губернии (в Московской губернии - 13). С конца 1860-х в работе московского депутатского собрания начали участвовать и уездные предводители (в других губерниях это практика получила распространение позднее - в 1880-х годах). Официально эта практика была санкционирована мнением Государственного совета в июне 1902 года и собрание соответственно стало уже официально именоваться Собранием предводителей и депутатов дворянства.
Сословное самоуправление имело собственную канцелярию. Структура московской канцелярии оформилась в 1850-х годах при А. Д. Черткове. Во главе канцелярии стоял секретарь дворянства, избираемый на должность очередным губернским Дворянским собранием, сроком на 3 года. Канцелярия делилась на профильные столы, во главе со столоначальниками. Число столов со временем менялось. На 1850-й год столов было четыре (по внесениию в родословную книгу древних и новых родов, по канцелярским делам и по делам Департамента Герольдии Сената). Позднее их число выросло до 8, но в пореформенные годы стало снижаться - 6 в 1861 году, 4 в в 1862 - 1896 годах. С 1908 года в канцелярии имелось лишь 2 стола - родословный и выморочного имущества.
Штат канцелярии изначально составляли классные канцелярские чиновники (канцелярия считалась учреждением МВД) и канцелярские служители. В пореформенное время число канцелярских служителей сокращается и к концу 1880-х они исчезают вовсе, с 1887 года их место занимают вольнонаемные служащие. Помимо этого в канцелярии имелись экзекутор, протоколист, письмоводитель и регистратор (приравнивались к столоначальникам, первые трое после 1861 года исчезают из штатов), а также врач, архивариус, бухгалтер и переводчик (стояли чуть выше столоначальников). Должность врача (считавшаяся общественной и не оплачивавшаяся) была упразднена после 1861 года, бухгалтер и переводчик появлялись в штате периодически (видимо по нужде). Среди низших чиновников и канцелярских служителей было немало дворянской молодежи из хороших семей, для которой эта служба была первой ступенью гражданской служебной карьеры - набравшись опыта она уходила в более престижные места.
В целом служба в канцелярии общества была малопрестижной, надолго здесь задерживались в основном люди без хорошего образования и перспектив.
Общее число служащих в пореформенные годы постоянно сокращалось - 69 чел. на 1854 год, 39 на 1874-й, 29 на 1884-й, 22 на 1903-й. В 1908 году был введен новый сокращенный штат, действовавший до 1917 года и включавший 14 человек (секретарь дворянства, архивариус, 2 столоначальника и 10 канцелярских чиновников)**.
Свои канцелярии были и у уездных предводителей (автор о них ничего не пишет).
[* Помимо собрания депутаты участвовали также в рассмотрении финансовых вопросов, составляя ревизионную комиссию, рассматривавшую финансовые отчеты представлявшиеся очередным Дворянским собраниям]. На время исполнения обязанностей они приравнивались к чинам IX класса Табели о рангах.
** В другом месте упоминается еще и бухгалтер.
Финансы
скрытый текст
Бюджет дворянского общества формировался прежде всего за счет денежных сборов с самого дворянства - потомственных дворян записанных в родословную книгу губернии и личных дворян, в губернии проживающих. [«Устав о земских повинностях» 1851 года предусматривал обязательный сбор на удовлетворение «частных дворянских повинностей» - расходов на содержание дворянских учреждений. Помимо этого дворянским обществам разрешалось путем добровольных «складок» составлять «общественную дворянскую казну» и капиталы разного рода. Складки могли быть постоянными и временными, после утверждения Дворянским собранием и властями они фактически превращались в обязательный сбор].
Денежные сборы первоначально производились только с сельских имений, с начала 1870-х ряд дворянских обществ (включая Московское) стали облагать и городскую недвижимость дворян. В июле 1894 года, мнением Государственного совета, дворянским обществом было официально разрешено облагать городскую недвижимость дворян, включая фабричные, торговые и прочие помещения. [О размере сборов автор ничего не пишет].
После затяжной борьбы дворянские общества добились также передачи в собственность обществ выморочных имуществ, ранее отписываемых в казну. Принятым в мае 1883 года мнением Государственного совета выморочные имения потомственных дворян записанных в местные родословные книги предписывалось обращать в собственность соответствующих дворянских обществ. В июне 1893 года в собственность дворянских обществ было разрешено обращать выморочную сельскую и городскую недвижимость потомственных дворян (как записанных, так и не записанных в родословные книги) - по месту ее нахождения. В июне 1902 года в собственность дворянских обществ было указано обращать и выморочное сельское имущество личных дворян.
Общество получало также плату за внесение дворян в родословную книгу и выдачу дворянских грамот и выписок из родословной книги. До 1899 года сумма взноса (по любому указанному пункту) колебалась от 4 до 60 руб. (в зависимости от размера имения), с 1899 года максимальный его размер в Московской губернии увеличился до 200 руб. (позволенный законом максимум составлял 300 руб.).
Определенный доход приносила также принадлежащая обществу недвижимость - в первую очередь дом Благородного собрания (помещения дома частично сдавались под магазины, основные помещения - под разного рода торжественные мероприятия и проч.).
В январе 1914 года было принято решение о строительстве трех доходных домов на участках у благотворительных учреждений общества - у богадельни им. М. Ф. Оболонской, у приюта для девочек им. Д. С. и А. А. Селезневых на Пречистенке и у Петровско-Александровского пансиона-приюта.
Большую часть своих средств общество держало в банках на депозитах и расчетных счетах, а также вкладывало в ценные бумаги. В дореформенное время деньги держались в основном в Московской сохранной казне [казна выдавала вкладчикам вкладные билеты, которые автор почему-то считает ценными бумагами], позднее - в Государственном, Московском купеческом и Московском коммеческом ссудном банках [здесь история с вкладными билетами повторяется]. Первыми ценными бумагами в собственности общества были выкупные свидетельства, позднее деньги вкладывались в основном в надежные процентные бумаги - облигации государственных займов, закладные листы Дворянского и частных земельных банков [о которых у автора тоже весьма странные представления] и облигации железнодорожных обществ.
Средства общества с конца 1870-х представляли собой систему капиталов - основного и целевых, предназначавшихся для финансирования конкретных проектов (благотворительных учреждений и пр.). при необходимости деньги переводились между капиталами - в заимообразном порядке.
Учетом средств ведала канцелярия общества, распределялись они решениями Собрания предводителей и депутатов дворянства.
Основными статьями расхода были содержание дворянских учреждений и благотворительных учреждений московского дворянства, а общественная деятельность разного рода.
Конкретных цифр здесь прискорбно мало, общих сумм доходов и расходов не приводится, однако в целом дворянское общество Московской губернии в финансовом плане видимо было весьма благополучным. Годовые балансы всегда сводились с плюсом, а остатки на счетах общества на 1899 - 1902 годы составляли ок. 2,2 млн руб. (почти целиком в ценных бумагах).
Дворянская опека
скрытый текст
Институт сословной дворянской опеки получил законодательное оформление в 1775 году («Учреждение о губерниях»). Опека существовала на уездном уровне, руководство уездной опеки включало уездного предводителя дворянства (председатель) и заседателей (обычно двоих) - избираемых на очередных губернских собраниях дворянством соответствующего уезда. При опеке действовала собственная канцелярия, содержащаяся в основном за счет средств дворянства (в Московской опеке на 1881 год - 8 служащих).
В пореформенные времена правительство предпринимало попытки создания всесословной опеки, с ликвидацией сословной дворянской, однако эти поползновения встретили дружный отпор дворянства и успеха не имели.
В некоторых губерниях уездные опеки в пореформенные годы были соединены в одну губернскую, однако в Московской губернии аналогичные предложения поддержки дворянства не получили. Впрочем, процесс создания объединенной опеки шел в губернии явочным порядком - начиная с 1890 года уездные опеки по собственной инициативе присоединялись к наиболее благополучной и богатой опеке Московского уезда. В 1890 - 1914 годах в состав последней вошли 6 опек (Волоколамского, Клинского, Подольского, Дмитровского, Звенигородского и Бронницкого уездов) и к 1915 году в 13 уездах губернии фактически действовало 7 опек. В том же 1915 году число заседателей Московской опеки было увеличено до трех - в связи с ростом нагрузки.
По закону опека могла быть учреждена над личностью и / или имуществом дворянина в строго определенном числе случаев. Опека учреждалась:
— над лицами и имуществом малолетних детей и дворянских вдов;
— над имуществом расточителей;
— над имуществом дворян уличенных в безнравственном поведении;
— над имуществом должников, состоявшем в залогах у банков или обремененным казенными недоимками;
— над имуществом и личностью тяжелобольных;
— над имениями дворян жестоко обращавшихся с крепостными;
— над наследуемым имуществом по которому среди наследников возникали споры;
— над имениями лишенных дворянства.
Опека не могла учреждать опекунство в инициативном порядке - требовалось обращение родственников / свойственников соответствующих лиц, вышестоящих властей или иных лиц. По получении обращения проводилось расследование (в форме опроса лиц обладающих необходимыми сведениями), после чего опека учреждалась решением Собрания предводителей и депутатов дворянства губернии.
Опекуны назначались по воле родителей опекаемого, по условиям завещания или решением самой опеки. Ими могли стать родственники или посторонние лица, «честного и порядочного поведения», не состоявшие под судом, не обвинявшиеся в расточительстве и не имевшие ссоры с родителями опекаемого (не обязательно дворяне).
Опекун отвечал за управление имуществом опекаемого, подавая годовые отчеты опеке и получая за труды 5% чистого дохода даваемого опекаемым имуществом. Неимущих опекаемых стремились по возможности поместить в учебные или благотворительные учреждения.
Права малолетнего опекаемого увеличивались с возрастом - начиная с 14 лет он мог сам просить для себя опекуна, с 17 лет - управлять имуществом (без права продажи или залога - на это требовалось разрешение опекуна и опеки), по достижении 21 года - полностью управлять своим имуществом.
По уездным опекам опекунства распределялись неравномерно, в большинстве уездных опек обычно имелось всего несколько десятков опекунств, в Московской уездной (бывшей, наряду с Петербургской, одной из главных опек империи) число опекунств измерялось многими сотнями. Так, на 1886 год в ведении Московской опеки находилось 676 опекунств [в другом месте - 723], в ведении остальных двенадцати - 117.
В пореформенные годы общее число опекунств постоянно росло, а стоимость их имущества, напротив, падала. Так, Московская опека на 1861 год ведала 319, на 1878 год - 571, на 1886 год - 676 [или 723] опекунствами, к 1895 году число их сократилось, однако оставалось значительным - 653. Средства опекунств хранившиеся в наличных деньгах и ценных бумагах на 1877 год превышали 40,042 млн руб., к 1895-му сократившись до 0,153 млн руб.
Значительная часть опекунств вообще не имела никакого имущества, а многие «имущие» были очень бедными. Так, на 1881 год, из 509 опекунств Московской уездной опеки неимущими являлись 333 (65%). На 1895 год из 554 опекунств неимущими были 207 (37%), при этом из 347 «имущих» опекунств пятьдесят располагали имуществом стоимостью менее 100 руб. Богатых опекунств с собственностью стоимостью св. 100 000 руб. имелось всего 32.
Опеки испытывали хронические трудности с подбором опекунов на недоходные опекунства - эта деятельность была сложной и неприбыльной, часто требовала расхода собственных средств опекуна, не принося ему самому ничего (кроме возможного морального удовлетворения). Нашедшиеся энтузиасты загружались по полной программе - один человек мог вести до 25 опекунств.
Общей статистики причин учреждения опеки у автора нет. Есть данные за 1893 - 1895 годы: всего учреждено 554 опеки, в т. ч. 333 - по малолетству, 72 - по помешательству в уме, 2 - по глухоте, 81 - по спорам о наследстве, 3 - за расточительность, 6 - по высочайшему повелению, 57 - прочих.
В целом, основная часть опек всегда учреждалась по малолетству, далее шли споры между наследниками и медицинские причины (чаще всего психическое расстройство). В последнем случае всегда проводилось медицинское освидетельствование в присутствии высокопоставленных лиц (губернатор, вице-губернатор, прокурор и проч.) - дабы минимизировать возможность признания больным здорового человека.
Опека над имуществом в случае спора наследников учреждалась в случаях когда последние не могли договориться о разделе наследства в течении 2 лет и при оспаривании завещания в суде.
Опека за расточительный образ жизни могла учреждаться по высочайшему повелению, по просьбе родителей и родственников и просьбе самого расточителя. Имущество расточителя в этом случае переходило под управление опеки, а сам он получал фиксированное содержание - вплоть до своего исправления.
Аналогичным образом действовала опека учрежденная за долги опекаемого. Сам он устранялся от управления, а в качестве содержания получал средства остававшиеся после регулярных выплат по долгам - вплоть до полного их погашения.
Относительно редко опека учреждалась за безнравственное поведение (чаще над женщинами).
Опека за жестокое обращение с крепостными по понятным причинам после 1861 года не учреждалась. За 1850 - 1861 годы сохранилось 4 подобных дела, общее же число подобных опек было выше, так, на 1853 год по Московской губернии в опеке по этой причине находилось 5 имений (два в Богородском и по одному в Коломенском, Дмитровском и Можайском уездах). Инициатором учреждения подобной опеки обычно являлся получивший соответствующие сведения губернатор, в случае отказа дворянской корпорации он мог наложить опеку и собственной властью. Наказанный помещик сохранял права собственности и право на получение дохода, но отстранялся от управления, удалялся из имения, лишался права пользоваться любыми услугами своих крепостных (включая прислугу) и права покупать новых.
Случаев опеки над имениями лишенных дворянства в описываемый период не отмечено.
Причины для установления опеки нередко сочетались, так, обычным было сочетание расточительства, долгов и безнравственного поведения.
Благотворительная и общественная деятельность
скрытый текст
Дворянское общество поддерживало в основном благотворительные проекты касающиеся самого дворянского сословия, в прочих почти не участвуя. В дореформенные годы масштабы благотворительной деятельности были невелики - некоторому числу недостаточых дворян и дворянских детей оказывалась адресная финансовая помощь путем выплаты единовременных или постоянных пособий.
В пореформенное время благотворительная активность московского дворянства значительно возрастает. К началу 1880-х годов формируется система целевых благотворительных капиталов, предназначавшихся для финансирования конкретных благотворительных проектов. Всего в 1851 - 1899 годах было создано 19 капиталов различного назначения, большинство из которых существовало вплоть до 1917 года. Одиннадцать из девятнадцати капиталов предназначались для помощи дворянским детям-сиротам или детям из недостаточных семей.
Капиталы учреждались как самим дворянским обществом, так и частными благотворителями (обычно оговаривавшими конкретные условия их использования) и управлялись органами дворянского самоуправления. Так, в 1899 году был учрежден капитал Дворянской кассы для вспомоществования недостаточным дворянам Московской губернии. Касса выдавала единовременные пособия престарелым и больным дворянам неспособным к труду, оплачивала пребывание в больницах и богадельнях, оплачивала обучение дворянских детей (не более 100 руб. в год на ребенка) и т. д. Деятельность ее направлялась специально созданными губернским и уездными комитетами, а капитал формировался за счет специального сбора с недвижимого имущества (по 1/8 коп.) и дохода от завещанного кассе капитала А. С. Воейковой (30 тыс. руб.). Касса производила ежегодно несколько сотен выдач (1908 год - 885, 1909 - 680, 1910 - 493 и т. д.), на общую сумму в 10 - 12 тыс. рублей (1908 - 10 204 руб., 1909 - 11 222, - 1910 - 12 036 и т. д.).
Пенсионный капитал московского дворянства, образованный в 1857 году, выплачивал пенсии бывшим служащим московского дворянского самоуправления, а также их родственникам. Размер пенсий долгое время четко не регламентировался, а сами они назначались даже родственникам уже умерших служащих. С 1906 года последним пенсии назначать перестали, а размер пенсии стал определяться суммой должностного оклада и сроком службы - 1/3 оклада за 15 лет службы, 2/3 - за 20 лет и полный оклад - за 25 лет. На 1908 - 1910 годы за счет капитала получали пенсии 45 чел. (всего 20 255 руб.).
Сиротский капитал , созданный в 1881 году, оплачивал содержание в благотворительных и учебных заведения дворянских сирот и полусирот из недостаточных семей (положение полусирот было даже хуже сиротского - на бесплатные места их почти не брали, отдавая предпочтение полным сиротам, а для платных не было денег). Капитал был составлен за счет пожертвований и специального 4-летнего сбора с дворянства (по копейке с рубля общего дохода) и управлялся специальным комитетом. На 1899 год общая его сумма достигала 211 505 руб., ежегодный расход - 13 658 руб.
Иохемзенский капитал был создан в 1861 году, основу его составили средства завещанные помещиком Богородского уезда Н. И. Иохемзиным (15 тыс. руб.). Согласно условиям завещания доходы с капитала должны были использоваться для оплаты содержания и обучения в казенных учреждениях детей беднейших дворян Богородского уезда. К 1898 году капитал (державшийся в ценных бумагах) увеличился до почти 24 тыс. руб., на оплату обучения тратилось св. тысячи руб. в год (на 1889 - 1 257 руб.), чего хватало на содержание десятка детей. И т. д.
Собственные благотворительные учреждения у московского дворянства появились лишь в 1870 - 1880-е годы. Всего в 1874 - 1911 годах было создано 11 заведений.
1) Петровско-Александровский пансион-приют московского дворянства
Открыт в 1874 году. Представлял собой закрытое сословное общежитие со штатом воспитателей. В приют принимались дети уездных дворян учившиеся в московских гимназиях, предполагалось что жизнь в приюте оградит их от вредных влияний и будет способствовать сохранению сословного самосознания. Инициатором создания приюта выступило дворянское общество, средства для него составились из денег общества, пожертвований и правительственных субсидий.
Здание для приюта было построено в Георгиевском перулке, рядом с домом Благородного собрания. В 1902 году приют был переведен в новое здание, выстроенное на 5-й Тверской-Ямской улице [теперь 1-й Тверской-Ямской переулок, дом 13, часть клиники им. Бурденко]. Изначально приют был расчитан на 100 чел. (50 бесплатных мест), после переезда число мест было увеличено до 150. Большое число разнообразных стипендий позволяло большинству пансионеров жить в нем бесплатно - на 1889 год из 75 воспитанников 60 были полными стипендиатами и 11 полустипендиатами. Платное место стоило 275 руб., но постепенно дорожало и к 1914 году требовало уже 400 руб. в год.
Приют, поначалу пользовавшийся большим успехом, к концу века перестал заполняться - развитие системы образования позволяло местному дворянству учить теперь детей по месту жительства - на 1911 год в нем жило только 113 человек.
Попытки превратить приют в закрытое учебное заведение успеха не имели, однако в 1914 году при пансионе была открыта гимназия для детей потомственных дворян в которой училось и пансионеры (платившие 100 руб. в год) и приходящие ученики (150 - 200 руб.).
2) Убежище имени вдовы сенатора, действительного статского советника Н. П. Филатьевой
Открыто в 1887 году. В убещище принимались незамужние одинокие дворянки зрелых лет, не имевшие средств для найма квартиры по рыночным ценам, православные и не страдавшие психическими растройствами и неизлечимыми заболеваниями. Инициатором создания убежища стала дочь сенатора С. В. Филатьева (заведение было названо в честь ее матери) пожертвовавшая дом с земельным участком и 30,5 тыс. рублей капитала. В убежище было 27 мест, 20 платных (150 - 300 руб.) и 7 бесплатных.
[Точного адреса найти не удалось - где-то в приходе церкви св. Николая в Хамовниках, недалеко от Хамовнического пивного завода, вероятно нынешние улицы Л. Толстого / Россолимо].
3) Дом призрения имени гвардии полковника В. Б. Казакова
Открыт в 1893 году. Устроен по завещанию полковника В. Б. Казакова для бедных дворян военного звания и их жен, а также вдов и малолетних детей погибших штаб- и обер-офицеров. Жертвователь передавал в дар заведению собственный дом и капитал в 620 тыс. рублей.
Дом был рассчитан сначала на 110, а после реконструкции (1914) на 144 места. Призреваемые жили на полном содержании получая одежду, белье и врачебную помощь. Большинство из них составляли женщины с детьми - на 1911 года из 108 призреваемых мужчин было лишь девять. 44 (с 1912 - 57) призреваемых содержались за счет различных стипендий.
Адрес - Поварская, собственный дом [теперь Поварская, дом 13, какие-то подразднеления Верховного Суда].
4) Богадельня имени вдовы действительного статского советника М. Ф. Оболонской
Открыта в 1896 году. Устроена по завещанию М. Ф. Оболонской, пожертвовавшей собственный дом и капитал в 93 тыс. руб. В богадельню принимались бедные потомственные дворянки православного исповедания, получавшие регулярное питание, одежду, обувь, лекарства и медицинскую помощь. Учреждение было рассчитано сначала на 12 мест (10 бесплатных), позднее на 16 мест (12 бесплатных). Платное место стоило 240 - 360 рублей в год.
Спиридоновка, дом 19 [снесен, на его месте советский сарай].
5) Приют имени наследника цесаревича Николая Александровича и его августейшей невесты
Открыт в 1897 году. Инициатором создания приюта стало дворянское общество, выделившее и средства на его создание.
В приют принимались малолетние сироты и дети неимущих потомственных дворян, не младше 4 лет, содержавшиеся в нем до 12-летнего возраста. Дети получали воспитание и минимальное образование [не расшифровывается], позднее при приюте работала приготовительная школа (см. ниже).
На 1898 год в приюте жил 21 воспитанник (20 бесплатно), на 1907 год - 43 (28 бесплатно), в 1913 году учреждено еще 5 стипендий для воспитанников (т. е. всего видимо было уже 33 бесплатных места). Платное место стоило сначало 300 руб., позднее - 250, с 1911 года - 150 рублей.
После 1907 года число воспитанников начало снижаться и на 1910 год составляло всего 30 человек.
[Спиридоновка, дом Дворянского общества.,??].
6) Приготовительная школа имени императора Александра III
Открыта в 1895 году, по инициативе дворянского общества, в качестве частного учебного заведения третьего разряда. В школу принимались дети потомственных дворян, в возрасте 9-12 лет, преимущественно Московской губернии - для подготовки к поступлению в первый класс средних учебных заведений. После открытия Приюта имени наследника цесаревича школу посещали в основном воспитанники его старшего отделения, в 1899 году она была фактически соединена с Приютом, сохранив, впрочем, отдельного попечителя. До 1901 года располагалась в здании Петровско-Александровского приюта, затем в доме богадельни М. Ф. Оболонской, с 1903 года - в здании Приюта наследника цесаревича.
В школе имелось 36 мест, однако начиная с 1908 года число учащихся падало - 36 (14 приходящих) на 1907/08 год, 26 (8) на 1908/09, 25 (6) на 1909/10 учебный год. Воспитанники Приюта наследника цесаревича учились в школе бесплатно, ученики приходящие со стороны платили 100 руб. в год (позднее - 50 руб.).
7) Дом удешевленных квартир имени дочери сенатора тайного советника С. В. Филатьевой
Открыт в 1899 году по инициативе дворянского общества, на средства из капитала Убежища имени Н. П. Филатьевой и назван в честь учредительницы последнего.
Дом предоставлял дешевые квартиры вдовам - потомственным дворянкам и их семьям. Всего имелось 26 комнат ценой от 5 до 9 руб. в месяц (60 - 108 руб. в год).
Был построен на свободной участке рядом с Убежищем имени Н. П. Филатьевой.
8) Богадельня имени действительного статского советника С. Д. Нечаева
Открыта в 1905 году. Устроена по иницитиве коллежского ассесора Д. С. Нечаева и названа в честь его отца. Д. С. Нечаев передал богадельне участок, с построенным на его средства зданием и капитал в 300 тыс. руб. (позднее увеличен жертвователем до 500 тыс., а после смерти последнего вырос уже до 700 тыс. руб.).
В богадельню принимались потомственные дворяне мужского пола, православного исповедания, служившие по гражданскому ведомству или не служившие вовсе, в первую очередь - Московской губернии. При наличии мест принимали и дворян других губерний, на бесплатные места - только московских.
В богадельне имелось 40 мест (с 1910 года), число бесплатных не указано, платное место стоило 360 рублей в год.
[Шаболовка, дом 33, теперь сидят Рособлнадзор и прочие дармоеды].
9) Институт для благородных девиц имени императора Александра III в память императрицы Екатерины II
Открыт в 1906 году. Решение об открытии института (в просторечии - Екатерининского) было принято Дворянским собранием еще в 1885 году, однако процесс его создания растянулся на четверть века. Капитал института был собран пожертвованиями и за счет специального сбора с дворянства (к 1902 году - 1,118 млн руб.). Дворцовое ведомство передало в пользование институту Запасный дворец на Новой Басманной, перестроенный под нужды заведения.
В институт принимались дочери потомственных дворян, преимущественно Московской губернии. Воспитанницы жили на полном пансионе, получая среднее образование (7 классов). При институте имелся также приготовительный класс. В 1911 году при институте был открыт педагогический класс.
Всего в заведении имелось 200 мест, 45 из них (22 за счет московского дворянства и 23 - за счет частных благотворителей) были бесплатными. Платное место для московских дворянок стоило 300 руб., для дворянок других губерний - 450 руб. (400 руб. при условии оплаты места дворянским обществом соответствующей губернии). Институт находился в ведении Ведомства императрицы Марии, однако московское дворянство сохраняло влияние на учебно-воспитательный процесс и отвечало за состояние его здания.
[Новая Басманная, дом 2/1, в сильно изгаженном здании сидело МПС, теперь РЖД]
10) Дворянский приют и школа для девочек имени Д. С. и А. А. Селезневых
Открыты в 1906 году. Учреждение создано по инициативе Е. Д. Матвеевой (урожденной Селезневой), передавшей ему дом на Пречистенке и названо в честь родителей жертвовательницы.
В приют принимались девочки-дворянки не младше 5 лет, жившие на полном пансионе. Двухлетняя приготовительная школа имела права частного учебного заведения. Общее число мест неизвестно, платное место в приюте стоило 300 руб. в год, обучение в школе для приходящих детей - 100 руб. в год.
Капиталом учреждение обеспечено не было и финансировалось за счет сдачи в аренду жилых квартир и прочих помещений в том же доме, а также за счет средств дворянского общества.
Пречистенка, [теперь дом 12/2, Государственный музей А. С. Пушкина]
11) Богадельня имени вдовы генерал-майора Ю. Р. Трофимович
Открыта в 1911 году. Инициатором создания богадельни стала вдова майора А. В. Тарасова (урожденная Трофимович) предложившая дворянскому обществу выкупить у нее участок земли с домом на Сивцевом Вражке для постройки женской богадельни - за 100 тыс. руб. (60 тыс. из которых она обязывалась передать богадельне в качестве капитала). Учреждение было названо в честь матери А. В. Тарасовой.
Богадельня была рассчитана на 20 человек, бесплатные места предоставлялись лишь потомственным дворянкам Московской губернии - вдовам, женам и дочерям инжнеров путей сообщения. Платное место стоило 360 руб. (для дворянок других губерний).
Сивцев Вражек, [дом 14, снесен, на его месте какое-то лужковское говнище].
В целом ежегодные расходы дворянского общества на благотворительную деятельность в пореформенные годы резко увеличились. Так, в 1853 году они составили всего 1 175 руб., в 1899 году - 191 319 рублей.
Общественная деятельность московского дворянства включала организацию разного рода общественных мероприятий (балов, обедов и пр.), участие в торжественных государственных мероприятиях (коронации, высочайшие визиты), установке памятников, стрительстве церквей и т. д.
На протяжении описываемого периода московское дворянство участвовало в 3 коронациях и 6 общественных торжествах (500-летие Куликовской битвы, 100-летие рождения Пушкина, рождение цесаревича Алексея, 200-летие присоединения Прибалтики, 100-летие Отечественной войны и 300-летие династии Романовых), организации 8 балов и 2 торжественных приемов, установке 20 памятников и возведении 14 православных церквей.
Средства на сооружение памятников и церквей большей частью собирались по подписке (нередко весьма неактивной) и лишь иногда ассигновались из средств общества - памятники Александру III в Москве, М. Д. Скобелеву в Москве, И. С. Дорохову в Верее, М. И. Кутузову в Москве (не поставлен), Спас на крови и Спас на водах (в память моряков погибших в японскую войну) в Петербурге, храм Сергия Радонежского на Куликовом поле, Александро-Невский собор в Москве, храм равноапостольной Ольги в Выбутах (Псковская губерния).
Помимо этого московское дворянство оказывало помощь действующей армии. В Крымскую войну для армии были куплены 540 обозных лошадей (всего на 437 тыс. руб., собранных за счет особого сбора). В турецкую войну 1877 - 1878 годов на Кавказ был отправлен созданный на средства дворянства санитарный отряд (58 чел., 138 коек, всего на 85 тыс. руб.). В японскую войну московское дворянство участвовало в снаряжении санитарного поезда посланного на Дальний Восток от всего русского дворянства (24 вагона, 45 чел., 240 коек). Всего 43 дворянскими обществами было собрано на поезд 1,129 млн руб., в т. ч. московским - 160 тыс. (+ 122 тыс. частных пожертвований). [О Мировой войне ничего нет].
Моторы войны. СССР. Автомобили.
Выставка «Моторы войны» некоторое время назад перебралась на Рогожский вал и теперь легкодоступна. Здесь примерно 150 машин, в основном автомобилей и мотоциклов Второй мировой, есть очень редкие и уникальные экземпляры. Помимо советских и немецких есть итальянские, американские, английские и пр. машины. Почти у всех машин очень информативные таблички - история типа и конкретного экземпляра. При желании можно заказать экскурсию.
Располагается в помещениях бывшего Музея транспорта, 5 минут пешком от метро «Римская», билет всего 300 рублей (по карте «Тройка» - 250). В будние дни почти никого нет, к вечеру становится темновато и приходить лучше утром - днем.
В советской части экспозиции много интересных автомобилей и бронеавтомобилей. Пара имеющихся танков собрана из фрагментов. В первой части - автомобили, тягачи и мотоциклы.
скрытый текст
FIAT 15 Ter Уайт-АМО
В начале экспозиции внезапно 1,5-тонный грузовик FIAT 15 Ter, с 1916 года собиравшийся на построенном Рябушинскими заводе АМО (позднее ЗИЛ). Таблички при нем нет.
Табличка нашлась. Это, оказывается, не FIAT 15 Ter, а первый советский автомобиль Уайт-АМО. При капремонте американских грузовиков White-TAD в 1919 - 1923 годах на АМО с горя ставили на них детали с машин других типов (того же FIAT 15 Ter) и даже что-то из деталей делали сами, переделав в общей сложности 130 машин. И вот эта кустарщина таинственным образом превращала американский грузовик в советский. В общем, еще один первый советский танк «борец за свободу товарищ ленин».
ГАЗ-A
Первый советский массовый легковой автомобиль, лицензионная версия американского Ford-A. В 1932 - 1936 годах выпущено 41 917 штук. В РККА использовался в качестве командирской машины (2 757 машин на 1 января 1941-го). Представлен гражданский вариант с кузовом фаэтон - в армии с началом войны имелись и такие мобилизованныен машины.
ГАЗ-A санитарный
Санитарная версия ГАЗ-A, всего выпущено более 200 штук. Представлена ранняя верия 1933 года, изготовленная еще до начала официального выпуска «санитарок».
ГАЗ-М415
«Эмка» в варианте пикап. В 1936 году ГАЗ вместо Ford-A стал выпускать новую модель ГАЗ-М1, часть автомобилей выпускалась в специализтрованном варианте. Пикапы серийно выпускались с 1939 года, всего в 1939 - 1941 годах сделано 5 383 экземпляра. В относительно небольших количествах пикапы (и армейские и мобилизованные) использовались и в армии.
ГАЗ-АА, хлебный фургон
Вариант полуторки в виде фургона для перевозки хлеба, выпускался с 1935 года. Представленный экземпляр был выпущен в 1938 году, мобилизован в 1941-м, затем вновь служил хлебным фургоном до 1960 года, затем был установлен в виде памятника, но позднее вернулся к активной деятельности - снимался в сериале «Место встречи изменить нельзя» в качестве машины «Черной кошки» и проч.
ГАЗ-ММ
Модернизированный вариант основного советского грузовика, полуторки ГАЗ-АА, выпускавшейся с 1932 года - установлен более мощный двигатель ГАЗ-М1. Выпускался с 1938 года. Представлен возможный вид ГАЗ-ММ на конец войны - с угловатыми крыльями (устанавливались с 1942-го) и в камуфляже.
ГАЗ-ММ-91-120
Упрощенный вариант ГАЗ-ММ военного выпуска - крыша и двери брезентовые, одна передняя фара и проч. 1942 год.
ГАЗ-ААА
Трехосный вариант полуторки, повышенной проходимости (за счет замены задней оси двухосной тележкой и проч.). В 1935 - 1943 годах выпущено 33 848 штук. Представленный экземпляр был выпущен в 1936? году, в начале войны захвачен немцами, в июле 41-го попал под обстрел и сгорел в ходе советского контрнаступления под Ярцево. В начале нынешнего века обнаружен в болотах у Ярцево и восстановлен.
ГАЗ-05-193
Армейский штабной автобус на шасси грузовика ГАЗ-ААА. Выпускался малыми партиями в 1936 - 1941 годах, всего изготовлено 194 штуки. Салон на 6 человек и радиста, с рабочим столом, двумя откидными спальными местами и печкой работающей на выхлопных газах. Не сохранилось ни одного комплектного экземпляра. Остов с обшивкой этого был найден на садовом участке в Ленинградской области и восстановлен.
ЗИС-6
Трехосный вариант ЗИС-5, повышенной проходимости. В 1933 - октябре 1941-го выпущено 21 239 автомобилей - как бортовых грузовиков, так и спецмашин. С 1941-го на части шасси монтировались системы залпового огня М-8 (259 штук) и М-13 (501 штука). Представленный экземпляр служил заправщиком на камчатке и Курилах, был вывезен с острова Шумшу и восстановлен в качестве бортового грузовика.
ЗИС-33
Грузовик повышенной проходимости, фактически ЗИС-5 с гусеничным движителем, закрепленным на задней оси и легко снимавшимся. Всего в 1940 - 1941 годах выпущено 4 539 штук. Машина оказалась крайне неудачной, выпуск ее был прекращен, выпущенные автомобили погибли во время войны или были переделаны в обычные грузовики. Представленный экземпляр восстановлен на основе серийного ЗИС-5.
ЗИС-44
Санитарный автобус на шасси упрощенного грузовика военного времени ЗИС-5В. Кузов вмещал 4 - 7 лежачих или 18 сидячих раненых. По разным данным в 1942 - 1946 годах выпущено от 400 до 517 машин. Машин подобного типа почти не сохранилось.
ГАЗ-61-73
Командирский автомобиль повышенной проходимости. Предполагалось заменить им командирские «эмки», однако в силу ряда причин в 1940 - 1941 годах было выпущено всего 167 машин. Представленный экземпляр личная машина маршала И. С. Конева, изначально фаэтон ГАЗ-61-40 (их выпущено всего 5 штук), позднее переделанный в седан ГАЗ-61-73.
ГАЗ-64
Командирский автомобиль повышенной проходимости и легкий артиллерийский тягач. Разработан в первой половине 1941-го, по типу американской машины «Пигмей», известной по публикациям тамошней печати. Массово выпускался в августе - декабре 1941 года, позднее - малыми партиями. Всего в 1941 - 1943 годах выпущено 552 штуки. Машин подобного типа почти не сохранилось.
ГАЗ-67Б
Командирский автомобиль повышенной проходимости и легкий артиллерийский тягач. Развитие ГАЗ-64, с увеличенной колеей, выпускался с 1942 года как ГАЗ-67 и ГАЗ-67Б, всего выпущено до конца войны 4 851 штука. В коллекции представлены два экземпляра.
***
«Комсомолец»
Легкий артиллерийский полубронированный тягач. Всего в 1937 - 1941 годах выпущено 7 780 штук. Представленный экземпляр из второй производственной серии (1939 год), восстановлен из фрагментов.
Еще один «Комсомолец». Аналогичен предыдущему.
ЗИС-42
Полугусеничный артиллерийский тягач на базе ЗИС-5. Выпускался в 1942 - 1946 годах, всего выпущено - 6 372 машины (за время ВОВ - 5 200). Представлен единственный сохранившийся экземпляр выпуска 1942 года.
СТЗ-5
Быстроходный трактор и артиллерийский тягач. В 1937 - 1942 годах выпущено св. 12 000 штук.
«Коминтерн»
Тяжелый артиллерийский тягач. Разработан коллективом Харьковского паровохостроительного завода. В 1934 - 1940 годах на ХПЗ выпущено 1 798 машин, сохранилось 3 машины. Представленный экземпляр первым восстановлен до ходового состояния.
***
Полевая кухня КП-3-37
Первая советская полевая кухня-автоприцеп. Предназначалась для полевого обслуживания автобронетанковых и авиационных частей. Принята на «вооружение» в 1937 году и имела три котла - 190 литров (первое), 130 литров (второе) и 145 литров (компот кипяток), могла обслужить 150 - 180 чел. Кухонь подобного типа почти не сохранилось. Представленный экземпляр восстановлен из потерянного в ходе ВОВ.
***
ТИЗ АМ-600
Тяжелый армейский мотоцикл. Разработан коллективом Таганрогского инструментального завода на основе английского BSA W32. В Таганроге в 1936 - 1941 годах выпущено 2 999 штук, позднее выпускался заводов в эвакуации, в Тюмени (1941 - 1943). Представлена базовая версия - мотоцикл-одиночка 1938 года (выпускался еще с пулеметом ДП на вертлюге и с коляской).
М-72
Тяжелый армейский мотоцикл. Фактически копия немецкого BMW R71. Производился многими заводами во время (16 860
штук) и после войны. Представленный экземпляр был куплен в польском музее и участвовал в съемках сериала «Четыре танкиста и собака»
Еще один М-72, выпущенный в 1943 году Горьковским мотоциклетным заводом. Один из двух сохранившихся М-72 выпуска ГМЗ (всего сделано ок. 8 000).
Располагается в помещениях бывшего Музея транспорта, 5 минут пешком от метро «Римская», билет всего 300 рублей (по карте «Тройка» - 250). В будние дни почти никого нет, к вечеру становится темновато и приходить лучше утром - днем.
В советской части экспозиции много интересных автомобилей и бронеавтомобилей. Пара имеющихся танков собрана из фрагментов. В первой части - автомобили, тягачи и мотоциклы.
скрытый текст
Табличка нашлась. Это, оказывается, не FIAT 15 Ter, а первый советский автомобиль Уайт-АМО. При капремонте американских грузовиков White-TAD в 1919 - 1923 годах на АМО с горя ставили на них детали с машин других типов (того же FIAT 15 Ter) и даже что-то из деталей делали сами, переделав в общей сложности 130 машин. И вот эта кустарщина таинственным образом превращала американский грузовик в советский. В общем, еще один первый советский танк «борец за свободу товарищ ленин».
ГАЗ-A
Первый советский массовый легковой автомобиль, лицензионная версия американского Ford-A. В 1932 - 1936 годах выпущено 41 917 штук. В РККА использовался в качестве командирской машины (2 757 машин на 1 января 1941-го). Представлен гражданский вариант с кузовом фаэтон - в армии с началом войны имелись и такие мобилизованныен машины.
ГАЗ-A санитарный
Санитарная версия ГАЗ-A, всего выпущено более 200 штук. Представлена ранняя верия 1933 года, изготовленная еще до начала официального выпуска «санитарок».
ГАЗ-М415
«Эмка» в варианте пикап. В 1936 году ГАЗ вместо Ford-A стал выпускать новую модель ГАЗ-М1, часть автомобилей выпускалась в специализтрованном варианте. Пикапы серийно выпускались с 1939 года, всего в 1939 - 1941 годах сделано 5 383 экземпляра. В относительно небольших количествах пикапы (и армейские и мобилизованные) использовались и в армии.
ГАЗ-АА, хлебный фургон
Вариант полуторки в виде фургона для перевозки хлеба, выпускался с 1935 года. Представленный экземпляр был выпущен в 1938 году, мобилизован в 1941-м, затем вновь служил хлебным фургоном до 1960 года, затем был установлен в виде памятника, но позднее вернулся к активной деятельности - снимался в сериале «Место встречи изменить нельзя» в качестве машины «Черной кошки» и проч.
ГАЗ-ММ
Модернизированный вариант основного советского грузовика, полуторки ГАЗ-АА, выпускавшейся с 1932 года - установлен более мощный двигатель ГАЗ-М1. Выпускался с 1938 года. Представлен возможный вид ГАЗ-ММ на конец войны - с угловатыми крыльями (устанавливались с 1942-го) и в камуфляже.
ГАЗ-ММ-91-120
Упрощенный вариант ГАЗ-ММ военного выпуска - крыша и двери брезентовые, одна передняя фара и проч. 1942 год.
ГАЗ-ААА
Трехосный вариант полуторки, повышенной проходимости (за счет замены задней оси двухосной тележкой и проч.). В 1935 - 1943 годах выпущено 33 848 штук. Представленный экземпляр был выпущен в 1936? году, в начале войны захвачен немцами, в июле 41-го попал под обстрел и сгорел в ходе советского контрнаступления под Ярцево. В начале нынешнего века обнаружен в болотах у Ярцево и восстановлен.
ГАЗ-05-193
Армейский штабной автобус на шасси грузовика ГАЗ-ААА. Выпускался малыми партиями в 1936 - 1941 годах, всего изготовлено 194 штуки. Салон на 6 человек и радиста, с рабочим столом, двумя откидными спальными местами и печкой работающей на выхлопных газах. Не сохранилось ни одного комплектного экземпляра. Остов с обшивкой этого был найден на садовом участке в Ленинградской области и восстановлен.
ЗИС-6
Трехосный вариант ЗИС-5, повышенной проходимости. В 1933 - октябре 1941-го выпущено 21 239 автомобилей - как бортовых грузовиков, так и спецмашин. С 1941-го на части шасси монтировались системы залпового огня М-8 (259 штук) и М-13 (501 штука). Представленный экземпляр служил заправщиком на камчатке и Курилах, был вывезен с острова Шумшу и восстановлен в качестве бортового грузовика.
ЗИС-33
Грузовик повышенной проходимости, фактически ЗИС-5 с гусеничным движителем, закрепленным на задней оси и легко снимавшимся. Всего в 1940 - 1941 годах выпущено 4 539 штук. Машина оказалась крайне неудачной, выпуск ее был прекращен, выпущенные автомобили погибли во время войны или были переделаны в обычные грузовики. Представленный экземпляр восстановлен на основе серийного ЗИС-5.
ЗИС-44
Санитарный автобус на шасси упрощенного грузовика военного времени ЗИС-5В. Кузов вмещал 4 - 7 лежачих или 18 сидячих раненых. По разным данным в 1942 - 1946 годах выпущено от 400 до 517 машин. Машин подобного типа почти не сохранилось.
ГАЗ-61-73
Командирский автомобиль повышенной проходимости. Предполагалось заменить им командирские «эмки», однако в силу ряда причин в 1940 - 1941 годах было выпущено всего 167 машин. Представленный экземпляр личная машина маршала И. С. Конева, изначально фаэтон ГАЗ-61-40 (их выпущено всего 5 штук), позднее переделанный в седан ГАЗ-61-73.
ГАЗ-64
Командирский автомобиль повышенной проходимости и легкий артиллерийский тягач. Разработан в первой половине 1941-го, по типу американской машины «Пигмей», известной по публикациям тамошней печати. Массово выпускался в августе - декабре 1941 года, позднее - малыми партиями. Всего в 1941 - 1943 годах выпущено 552 штуки. Машин подобного типа почти не сохранилось.
ГАЗ-67Б
Командирский автомобиль повышенной проходимости и легкий артиллерийский тягач. Развитие ГАЗ-64, с увеличенной колеей, выпускался с 1942 года как ГАЗ-67 и ГАЗ-67Б, всего выпущено до конца войны 4 851 штука. В коллекции представлены два экземпляра.
***
«Комсомолец»
Легкий артиллерийский полубронированный тягач. Всего в 1937 - 1941 годах выпущено 7 780 штук. Представленный экземпляр из второй производственной серии (1939 год), восстановлен из фрагментов.
Еще один «Комсомолец». Аналогичен предыдущему.
ЗИС-42
Полугусеничный артиллерийский тягач на базе ЗИС-5. Выпускался в 1942 - 1946 годах, всего выпущено - 6 372 машины (за время ВОВ - 5 200). Представлен единственный сохранившийся экземпляр выпуска 1942 года.
СТЗ-5
Быстроходный трактор и артиллерийский тягач. В 1937 - 1942 годах выпущено св. 12 000 штук.
«Коминтерн»
Тяжелый артиллерийский тягач. Разработан коллективом Харьковского паровохостроительного завода. В 1934 - 1940 годах на ХПЗ выпущено 1 798 машин, сохранилось 3 машины. Представленный экземпляр первым восстановлен до ходового состояния.
***
Полевая кухня КП-3-37
Первая советская полевая кухня-автоприцеп. Предназначалась для полевого обслуживания автобронетанковых и авиационных частей. Принята на «вооружение» в 1937 году и имела три котла - 190 литров (первое), 130 литров (второе) и 145 литров (
***
ТИЗ АМ-600
Тяжелый армейский мотоцикл. Разработан коллективом Таганрогского инструментального завода на основе английского BSA W32. В Таганроге в 1936 - 1941 годах выпущено 2 999 штук, позднее выпускался заводов в эвакуации, в Тюмени (1941 - 1943). Представлена базовая версия - мотоцикл-одиночка 1938 года (выпускался еще с пулеметом ДП на вертлюге и с коляской).
М-72
Тяжелый армейский мотоцикл. Фактически копия немецкого BMW R71. Производился многими заводами во время (16 860
штук) и после войны. Представленный экземпляр был куплен в польском музее и участвовал в съемках сериала «Четыре танкиста и собака»
Еще один М-72, выпущенный в 1943 году Горьковским мотоциклетным заводом. Один из двух сохранившихся М-72 выпуска ГМЗ (всего сделано ок. 8 000).