* * *

     Есть у французского драматурга комедия "Господин де Пурсоньяк". Переводя ее в начале XX века на русский язык, поэт и переводчик Николай Минский столкнулся с непростой проблемой. Завязывая интригу, Люсетта и Нерина выдают себя за уроженок Гаскони и Пикардии и говорят на соответствующих диалектах. Разумеется, в переводе этот нюанс пропадает.      Выпускник Минской гимназии Николай Максимович Виленкин не случайно взял именно такой псевдоним. Местные реалии он знал, поэтому и пошел на рискованный шаг. Читаем ремарку переводчика к сцене восьмой второго действия: В подлиннике Люсетта и Нерина говорят на лангедокском и пикардийском наречии. Чтобы передать сценический эффект этого разноязычия, переводчик воспользовался языками малорусским и белорусским, вполне сознавая искусственность такого приема.      В результате диалог между говорящим на классическом французском лиможским адвокатом и двумя мнимыми представительницами... гм... национальных окраин выглядит по-русски так: [MORE=читать дальше]     Люсетта (подражая уроженке Лангедока). А ось де ты! Я таки знай шла тебе,–- писля такого хлопоту! А ну подывысь мени в очи, подывысь!       Пурсоньяк. Что нужно этой женщине?       Люсетта. Що мени треба, розбишака? Що ты нибы то не прызнав мене, не почервонив од сорому, бэзвстыдни очи твои не повылизали, дывлячись на мене!.. (Оронту.) Я не знаю мусью, може вин на ваший дочци хоче женытысь, тилькы знайте, що се мш чоловш! Отсе вже семь лит мынуло, коли вин жывучы у Пезенаси, пидсыпався до мене, одурыв своим залыцяньням,–- о вин до того здатный, вин те тямыть, ну и змусыв выйти замиж.       Оронт. О-го!       Пурсоньяк. Что это значит, черт возьми?       Люсетта. Мынуло тры роки, вин кынув мене, одурыв, сказав що йому треба залогодыты такись справы десь у себе в свош сторони, тай не вертався. 3 того часу не дистала вид нього жадной висты. Колы ж отце люде добри кажуть мени, що вин у Парыжи, хоче знова женытысь на молоденькш дивчыни, а ни хто й не знае, що вин вже жонатый. Прожогом кынулась я сюды, шчоб помишаты цвому злочиньству и плюнуты в вичи свому злодию!       Пурсоньяк. Вот бесстыдная женщина!       Люсетта. Сам ты безвстыдный! Ты смийеш мене лаяты за мисць того, щоб спокутуваты свои грихы!       Пурсоньяк. Я вам муж?!.       Люсетта. Лайдаче, ты шче смшеш зрикатысь! О ты добре знаешь, що се свьата правда! Колы ж бы то Богу вгодно було, щоб се була брехньа, щоб я знову стала невинною, щоб утихомирилось сердце мое, щоб вернулись мени мои дивочи радости и все те вернулось, що ты видняв од мене; щоб мени не робыты тут галасу, щоб очи мои тебе николы не бачылы, щоб ты не знущався на ди мною, над моим соромом, моим коханьням! Та ты ж злодшю кынув мене на слезы та тугу, ты споневирыв мене, зрадыв мене, зрадныку!..       Оронт. Не могу удержаться от слез!.. (Пурсоньяку.) Вы, сударь, дурной человек!       Пурсоньяк. Я не понимаю, что это значит!..

СЦЕНА ДЕВЯТАЯ Господин де Пурсоньяк, Нерина, Люсетта и Оронт.

     Hерина (подражая уроженке Пикардии). Ой ледве дышу! Га, злодзей, змусев мене бежаць, сондзицье яво людзе добрые, таму слюбу не бываць! Дак чета пане добродзею мой мальжонек, проше пана чы не можна бы яво на шибеницу!..       Пурсоньяк. Еще одна!       Оронт (в сторону). Это не человек, а дьявол!       Люсетта. Що таке вона бреше про шыбеныцьу?! Чы се ж ваш чоловик?       Нерина. Так есть, пани. Естем его жона!..       Люсетта. Брешеш ты, я йому жона! Колы вже його вишаты, то се моя рава!       Нерина. Што ты бармочеш?       Люсетта. Та кажу ж вам, шчо я йому жона...       Нерина. Яво жона?!.       Люсетта. А то ж!..       Нерина. Але проше пани, я йего жона!..       Люсетта. Таза присягну, що я!       Нерина. Але ж проше пани, юж чвартый рок як он меня наслюбив!..       Люсетта. Та оце вже сiм лит як мы повiнчалысь!..       Нерина. Але ж я мам свядкув на доказ моей правды!       Люсетта. Тадже ж вси сусиды це знають!..       Нерина. Цале място пасвядчиць!       Люсетта. Таж усi в Пезенасi бачылы як мы винчалысь...       Нерина. Вшиски сонсьедзи были на нашем веселье...       Люсетта. Та ж я кажу святу правда!       Нерина. Алеж то моя свента правда!       Люсетта (Пурсоньяку). Чи ж ты, лайдаче, посмiеш зрикатысь?       Нерина (Пурсоньяку). Зладзж, поведзь, же то не есць свента правда?!       Пурсоньяк. Одна говорит такую же правду, как и другая!..       Люсетта. Яка безвстыднисть! Чы ж ты забув про наших бедных деток, несчастну Жанету да бiдолашного Франсона?!.       Нерина. Боже мой! Дак ты запомнив нашу бедну дзевчонку Мадлену, што осталась мнье на памяць о твоей опрнасци!..       Пурсоньяк. Вот бесстыдные бабы!..       Люсетта. Сюды, до мене, Франсоне, швидче сюды, Жанету, глядiть бiдолашни на вашого батька, що вас покинув!       Нерина. Прендцей сюды, мая крошка! Пусть гатець твой завстыдицца!..

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ Господин де Пурсоньяк, Оронт, Люсетта, Нерина и дети.

     Дети. Тату, тату, ойдец наш!       Пурсоньяк. Черт побери всех этих подкидышей!       Люсетта. Подывысь зродныку на дiток, чы ж сердце твое не здригнулося в грудях, чы очи твои не плака тымуть от батьковской милости! Ни бесчестна душа! ты теперь нэ сховаешься од мене! Я пиду за тобою скрiзь, я буду докоряты тебе твоим злочинством, аж покы ты не будеш гойдатысь на шыбеныци!..       Нерина. Чы ж не будзеш ты прихильным до ласк гетих бедных дзевочек?!. Ты не уйдзеш цепер ад маих рук! Я всем докажу, шта ты мой мальжонек, а же бы цебя павесили!       Дети. Ойдец наш, тату!      Конечно, белорусский язык в версии Нерины здорово смахивает на польский. Что ж, не будем слишком строги к необразованной пикардийке.      Эксперимент Минского продолжения не получил; в последующих переводах других авторов персонажи говорят на простонародном, но всё-таки русском языке. Конечно, колорит при этом теряется... но - ничего не поделаешь.

     Upd Уважаемые читатели, прежде чем сообщать мне, что Нерина говорит скорее по-польски, чем по белорусски, прочтите предпоследний абзац :-) Да, похоже, именно таким представляли белорусский язык живущие за пределами Северо-Западного края...