Немецкая заря Венесуэлы
Архив Шано5 читателей тэги
Автор: Шано
#Испания искать «Испания» по всему сайту с другими тэгами
* * *
Оригинал взят у в Опасная еда
Перед тем как иудеев изгнали из Испании в 1492 году, им предоставили возможность обратиться в христианскую веру и остаться в своей стране. Некоторая часть из большого иудейского сообщества Андалузии предпочла сохранить свою веру и покинула Испанию. Их новым домом стали в основном страны Северной Африки – территории современных Алжира и Туниса. Для тех кто решил остаться настали новые и довольно трудные времена. Трибунал Святой Инквизиции был основан как раз для того, чтобы новообращенные христиане не вернулись к своей старой вере. Вплоть до 18-го века, быть заподозренным в практике иудейских законов было очень опасно: провинившийся оказывался в тюрьме, а все его имущество конфисковывалось; да и костры аутодафе часто горели на центральных площадях.
В старинных книгах сохранились записи о том, что инквизиторы в Субботу ходили по городу и высматривали дома, из труб которых не идет дым. Для них это был верный признак того, что хозяевам этого дома иудейские законы запрещают работать в Шабат и они в остывающих углях готовят подобие чолнта (косидо). Многие разновидности пищи считались доказательством тайной приверженности иудейству. Поскольку иудеи не могли использовать свиной жир как христиане, или топленое масло как мусульмане, основным источником жира для них служило оливковое масло. Запах горячего масла настолько прочно ассоциировался с ними, что даже правоверные христиане боялись его использовать, чтобы не попасть в застенки инквизиции. Ситуация изменилась только в прошлом веке, когда испанскую кулинарию неожиданно стали ассоциировать с оливковым маслом. Иудеи были также известны тем, что часто использовали мясной фарш для начинки в различных пирогах (эмпанадас и эмпанадиллас) и для фаршировки овощей. Обжаривание лука и чеснока (софрито) являлось прямым указанием, что этот человек иудей. А уж если кто готовил фритаты (омлет с овощами) или боронью (холодное блюдо из запеченых баклажанов), то вероятность сгореть на костре стремилась к 100%. *
*исторические факты подчерпнуты из новой книги Клаудии Роден "Еда Испании" (The Food of Spain by Claudia Roden).
* * *
Оригинал взят у в Гибель Вестготского королевства.
Поход Карла Великого против испанских мусульман. Иллюстрация из «Больших французских хроник». XIV век. В позднейшей христианской традиции мусульман часто изображали похожими на чертей. Фото: AKG/EAST NEWS
скрытый текст[MORE=читать дальше]Большое не значит сильное. Огромное государство вестготов на Пиренейском полуострове за несколько лет было сокрушено сравнительно небольшим арабским войском. Для мусульман вторжение в Испанию было лишь еще одним звеном в длинной цепи завоеваний. Почти всегда арабы быстро добивались успехов. За несколько десятилетий они распространили свои владения до Дербента и Средней Азии на севере, реки Инд на востоке, Атлантического океана на западе. Конечно, легкость их побед нельзя переоценивать: Византия и Иран, обескровленные долгой и изнурительной борьбой друг с другом, сражались из последних сил. И все же в считанные годы Византия утратила свои восточные провинции, а Иран был завоеван целиком. Однако огромное (по меркам того времени) Вестготское королевство, которое долгое время перед этим практически не вело войн, казалось бы, могло оказать захватчикам упорное сопротивление. Но этого не произошло — Испанию арабы завоевали на удивление легко, что, безусловно, требует объяснения.
Долгий путь в Испанию Вестготское королевство к моменту своей гибели имело почти трехсотлетнюю историю — самую длительную из континентальных германских королевств, за исключением Франкского. Возникло оно в Южной Галлии (со столицей в Тулузе) в 418 году. Прародина же германских племен, известных под собирательным именем готы, — южная Скандинавия. Оттуда они перешли на территорию нынешней Польши, а затем через Белоруссию и Украину вышли к Северному Причерноморью и Нижнему Подунавью. В ходе переселения у готов возникли два племенных образования: остготы и вестготы. В середине IV века на них обрушились пришедшие из глубин Азии гунны, которые разбили остготов и вовлекли их в орбиту своего движения. Вестготы же, спасаясь от гуннской угрозы, переселились за Дунай — на территорию Римской империи. Столкнувшись там с притеснениями местных властей, вестготы двинулись на восточную столицу империи — Константинополь. В 378 году они разбили римлян при Адрианополе, затем разорили Пелопоннес, в 410 году захватили и разграбили Рим, прошлись по Южной Италии и, наконец, в 418 году оказались в Южной Галлии. Там они и осели, сделавшись римскими федератами — так называли варваров, получавших в границах империи земли, которые они обязаны были охранять, а также выступать союзниками Рима против его врагов. Часто федераты получали и помощь продовольствием. В условиях ослабления империи вестготы, хотя и не отрицали формальную верховную власть Рима, приобрели полную самостоятельность. Так возникло Вестготское королевство. Собственно, королевством в общепринятом значении этого слова оно еще не было: в нем самым причудливым образом сочетались элементы древнеримской государственной системы и германской племенной организации.
С начала VI века, после завоевания франками большей части вестготских владений в Галлии, вестготы во множестве переселяются в Испанию. Эта страна отныне стала их новой родиной, а остатки владений в Южной Галлии, получившие название Септимания, потеряли прежнее значение. С середины VI века столицей королевства являлся Толедо, выгодно географически расположенный и прекрасно укрепленный самой природой.
1. Монета короля Сисебута (612 — ок. 620). Этот монарх известен как любитель войн и создатель вестготского флота
2. Христиане, угоняемые в рабство. Миниатюра XIV века. За годы Реконкисты немало христиан было вывезено мусульманами из Испании и продано на невольничьих рынках Африки и Азии. Точно так же христиане обращали в рабство мусульман
Фото: ULLSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO, BRIDGEMAN/FOTODOM.RU
Погиб ли король Родриго? Арабское завоевание оставило глубокий след в исторической памяти испанского народа. Согласно некоторым арабским источникам, легкой победе арабов способствовал наместник Сеуты по имени Ольбан (Олиан, Илиан), дочь которого Кава (Ла Кава) была обесчещена Родриго. Позже Ольбан превратился в графа Юлиана (Хулиана). В XVI веке легенда легла в основу цикла романсов, в которых выделяются три главных мотива. 1. Презрев запрет, Родриго входит в некий дом в Толедо, который считался жилищем Геркулеса. Он видит там надпись: тот, кто проникнет в это здание, погубит Испанию. На найденных в доме стягах он видит арабских всадников. 2. Граф Юлиан решает любой ценой отомстить за бесчестье дочери и вступает в сговор с маврами, чтобы сокрушить королевство Родриго. 3. После поражения Родриго бежит на север Португалии. Он исповедуется в грехах встреченному монаху, и тот накладывает на него ужасное покаяние: Родриго должен живым лечь в гроб с чудовищным змеем. В момент мучительной смерти Родриго колокола зазвонили сами собой, и грешник был прощен. Сила и слабость вестготов На протяжении всего существования Вестготского королевства в нем шли процессы консолидации: завоеватели-вестготы постепенно сближались с покоренным ими населением римской Испании — испано-римлянами. Это проявлялось и в языке, и в распространении смешанных браков, и в правовой сфере: если первоначально для вестготов и для испано-римлян действовало раздельное законодательство, то затем эта двойственность была преодолена. Однако о том, в какой мере эти процессы завершились к началу VIII века, судить сложно: некоторая обособленность и память о своем происхождении вполне могли сохраняться.
Сходные процессы происходили и в религиозной сфере. В IV веке вестготы приняли христианство в форме арианства. Учение Ария было осуждено еще на Никейском соборе 325 года, но очень долго сохраняло свою популярность среди германцев, в том числе и в Вестготском королевстве. Лишь Третий Толедский собор в 589 году провозгласил ортодоксальное вероисповедание обязательным для всех христиан королевства; арианство было официально запрещено. Отказ от арианства имел важные последствия, сделав возможным дальнейшее сближение вестготов с испано-римлянами, ведь их больше не разделяла вера.
На протяжении VI–VII веков вестготы в Испании воевали то со свевами (еще в V веке создавшими королевство на северо-западе полуострова), то с византийцами, захватившими в VI веке земли на юге Испании и удерживавшими их в течение почти столетия, то с северными племенами васконов и кантабров. Их вестготы так и не успели подчинить до самого арабского вторжения. Во главе государства стоял король, власть которого носила сакральный характер. Известно, что вестготы первыми в Западной Европе — по меньшей мере с начала VII века — стали практиковать обряд помазания на царство. Тем не менее королевская власть была непрочной. Монархи часто вступали в конфликты со знатью, и нередко перевес был не на их стороне. Во многом слабость правителей была связана с так и не устоявшейся практикой престолонаследия. Существовавшая у вестготов общегерманская практика выбора королей сталкивалась со стремлением монарха передать свою власть ближайшему родственнику или наиболее доверенному лицу. Знать же, не желавшая усиления королевской власти, этому всячески противилась.
О состоянии института королевской власти перед арабским завоеванием можно судить по тому, как в эти годы происходила передача трона. Король Вамба (672–680) был лишен его весьма экзотическим способом. Придворный Эрвигий опоил монарха зельем, которое, не будучи смертельным, лишило короля сознания. Приближенные, решив, что Вамба вот-вот испустит дух, по вестготскому обычаю соборовали его и одели в монашескую одежду. Таким образом он сделался монахом и оставаться светским государем уже не мог. Когда через несколько часов Вамба пришел в себя, ему пришлось отречься от трона и остаток жизни провести в монастыре. Выбранный его преемником Эрвигий, дабы с ним не случилось нечто подобное, добился того, чтобы в актах очередного Толедского собора были описаны все действия, приведшие к смещению Вамбы, и установлена кара за их повторение. Эрвигию удалось сделать преемником своего зятя Эгику. Эгика, в свою очередь, сумел передать власть сыну Витице, назначив его соправителем. Витица перед смертью также хотел передать престол своему сыну Агиле и с этой целью сделал его герцогом огромной Тарраконской провинции. Однако знать не пожелала видеть королем Агилу, а выдвинула собственного претендента — Родериха, известного в последующей испанской традиции как Родриго. Сторонники Агилы не признали избрания Родериха, затаив свое недовольство, а сам он сохранил за собой свою провинцию. Так что фактически Родерих стал королем лишь части Испании.
Материальные ресурсы короля сокращались по мере того, как крупные землевладельцы приобретали в своих землях полную самостоятельность. Число налогоплательщиков сокращалось, королям приходилось увеличивать поборы с остальных, прежде всего с горожан. Соответственно, в их среде росло недовольство, проявившееся затем в ходе завоевания. С политической слабостью королевской власти в Вестготском королевстве были тесно связаны военные проблемы. Король постоянно располагал своей дружиной, она в любой момент готова была выступить в поход и отличалась высокими боевыми качествами, но была не слишком многочисленной. Король мог призвать на помощь отряды знати, но магнаты, как правило, не торопились оказать поддержку. Теоретически любой свободный вестгот по приказу короля обязан был выступить на военную службу, но практически эта система не действовала вовсе или действовала с огромным запозданием. Когда против Вамбы вспыхнул мятеж в Септимании, король с огромным трудом собрал необходимые силы для его подавления. После победы Вамба, чтобы впредь не сталкиваться с такими проблемами, принял суровые законы против уклонявшихся от королевской службы, судя по всему, не слишком эффективные.
В конце VI века, вскоре после отказа от арианства, наметился важный поворот в религиозной политике. Уже в 613 году король Сисебут изгнал из страны всех иудеев, не пожелавших перейти в христианство. Евреев в Испании было довольно много, они появились в стране задолго до вестготов и пользовались немалым влиянием. Со времен Сисебута и вплоть до арабского завоевания короли то принимали указы об обязательном крещении либо изгнании иудеев, то отменяли их, позволяя изгнанникам вернуться обратно, а обращенным в христианство — вновь исповедовать веру отцов. Это совершенно не мешало впоследствии вновь осуждать отступничество от христианства и устанавливать за него суровые наказания. Но, поскольку каноническое право запрещало насильственное крещение иудеев, власти пытались добиться своих целей, прибегая к дискриминации и культовым запретам. Евреям запрещалось торговать с христианами и приобретать у них какую-либо собственность, соблюдать субботу и т. д. Кульминацией антииудейской политики вестготских королей стали события 694 года. Евреев обвинили в том, что они вступили в сговор со своими соплеменниками из Северной Африки с целью свергнуть короля. После этого очередной Толедский собор постановил конфисковать собственность иудеев, а их самих обратить в рабство. Еврейских детей надлежало отнять у родителей и отдать на воспитание в христианские семьи. Неудивительно, что во время арабского вторжения евреи выступили на стороне завоевателей.
Таким образом, неспособность Вестготского королевства противостоять завоевателям можно объяснить несколькими обстоятельствами. Это прежде всего слабость королевской власти, тесно связанная с усилением знати. В свою очередь, она предполагала сокращение военных ресурсов центральной власти, ее почти полную зависимость от магнатов, а также усиление налогового давления на горожан — с неизбежным ростом их недовольства. С другой стороны, и знать была расколота в политическом отношении. Наконец, преследования властей обусловили враждебность еврейского населения. В совокупности все это заметно подорвало силы Вестготского королевства именно тогда, когда у его границ появился новый враг.
Шахматная партия между мавром и христианином. Миниатюра из «Книги игр». Испания, XIII век. В мусульманской Испании в течение многих столетий христианская и исламская культуры взаимодействовали и влияли друг на друга. Так, во многом благодаря испанским мусульманам Европа смогла познакомиться с трудами Аристотеля и многих других философов Античности. Фото: GEMAN/FOTODOM.RU
Враг у ворот Арабы, завоевав за несколько десятилетий огромные территории, в конце VII века достигли Атлантики. Их африканские владения сначала управлялись из Египта, а затем живший в Кайруане наместник Магриба (так арабы называли земли к западу от Египта) стал подчиняться непосредственно халифу. В тот момент, когда Родерих вступил на толедский престол, наместником был Муса ибн Нусайр. К югу от его владений простиралась Сахара, а за ней земли, богатые золотом и слоновой костью . Конечно, чтобы достичь их, надо было преодолеть бескрайние пески, но арабов, чья родина лежала на краю другой огромной пустыни — Аравийской, это не могло смутить. Почему же следующей их целью оказался Пиренейский полуостров? С одной стороны, было известно, что там много плодородных земель и процветающих городов, с другой — о сокровищах вестготов, награбивших в эпоху Великого переселения народов огромные богатства, ходили легенды. Наверняка сыграли свою роль и слухи о внутренней слабости Вестготского королевства, которые доходили в Северную Африку по разным каналам и также побуждали действовать.
Возможно и еще одно объяснение. Когда арабы в 30-е годы VII века вышли из пустынь Аравии к Средиземному морю, они очень быстро приобщились к высокоразвитой средиземноморской цивилизации, к жизни великого «внутреннего моря» Древнего мира и Средневековья. Изначально опасавшиеся моря, арабы очень быстро построили флот, а позже добились огромных успехов в мореплавании. Поэтому стремление завоевателей следовать вдоль берега моря, не слишком от него удаляясь, выглядит вполне понятным.
Муса ибн Нусайр, действуя, видимо, без санкции халифа, решил попробовать завладеть южными районами Испании. С этой целью он заручился поддержкой некоего Юлиана, коменданта портового города Сеуты в Северной Африке. В более поздних источниках его называют графом Юлианом, что предполагает связь с каким-либо из германских королевств — ведь должности графа (много позже превратившейся в титул) нигде больше не было. А в силу близости Вестготского королевства и его заинтересованности в контроле над соседними африканскими землями логично предположить, что речь идет именно о нем. Если так, то весьма вероятно, что Юлиан принадлежал к сторонникам сына короля Витицы Агилы, считал Родериха узурпатором и надеялся с помощью арабов его свергнуть.
Однако чаще историки склонны видеть в Юлиане византийского наместника Сеуты, которая к тому времени предположительно могла оставаться последним бастионом византийских владений в Северной Африке. Наконец, согласно еще одной версии, Юлиан был бербером — уроженцем Северной Африки, не связанным напрямую ни с Византией, ни с вестготами. Впрочем, власть и Византии, и Вестготского королевства в этом регионе была тогда чисто номинальной, на деле Юлиан вынужден был действовать в сложнейшей обстановке совершенно самостоятельно. Арабы стояли у стен города, а помощь византийцев или вестготов выглядела сомнительной, так что выбор Юлиана вполне понятен. Судя по всему, именно он сделал возможной мусульманскую экспедицию 711 года на полуостров, предоставив арабам необходимые для перевозки войск корабли. Христианская традиция навеки заклеймила Юлиана как изменника, однако такая оценка могла бы быть справедлива лишь по отношению к вестготу, что в случае с правителем Сеуты отнюдь не бесспорно.
Деталь декора Большой Мечети в Кордове (в XIII веке она стала христианским храмом). VIII–X века. Характерный для Кордовы мавританский стиль узнаваем по подковообразным аркам. Фото: CORBIS/FOTO S.A.
Пушкинский «Родрик» По-видимому, весной 1835 года Александр Пушкин написал стихотворение, изданное уже после его гибели под условным названием «Родрик» («На Испанию родную»). Поэт живо интересовался Испанией, изучал испанский язык. В его библиотеке находится экземпляр 4-томной истории Испании Пьера-Сезанна Брайанда (1808), где отчеркнута фраза о судьбе Родриго после поражения: «Некоторые испанцы верят, что он удалился в убежище отшельника, дабы скрыть свой стыд и заодно спрятаться от врагов. Более вероятно, однако, что Родриг избежал гибели храброго воина только для того, чтобы найти постыдную смерть в водах реки Боетис, на берегу которой нашли его корону, его доспехи и его боевого коня». Замечательно, что, начав довольно длинное стихотворение изложением традиционной легенды («На Испанию родную / Призвал мавра Юлиан. / Граф за личную обиду / Мстить решился королю»), Пушкин немедленно уходит от эпического повествования. Для него нашествие арабов, месть отца за бесчестье дочери и даже «геополитическая катастрофа» («Царство готфов миновалось») отступают на второй план перед темой раскаяния Родриго, которому по молитвам небесного заступника даруется прощение и дается «уразуметь господню волю». Разгром вестготов Сначала арабы провели «разведку боем». В июле 710 года отряд из 400 человек под предводительством бербера Тарифа пересек пролив и ступил на испанский берег (возникший на этом месте город так и называется Тарифа), не встретив серьезного сопротивления. Легкий успех воодушевил арабов, и весной 711 года семитысячный отряд во главе с Тариком ибн Зиядом переправился через пролив и высадился близ Гибралтарской скалы, которая впоследствии именно в честь него и получила свое название (по-арабски Джабал Тарик, «гора Тарика»). Бóльшую часть войска составляли берберы, совсем недавно подчиненные арабами и принявшие ислам. Сам предводитель также был бербером, зависимым человеком Мусы ибн Нусайра. Характер местности подсказывал продвижение вдоль побережья в сторону Кадиса, а оттуда вверх по долине Бетиса (будущего Гвадалквивира). Первоначально арабы не встретили серьезного сопротивления, поскольку король Родерих находился тогда на севере страны. Однако уже несколькими неделями позже король со своим войском прибыл из Толедо в Андалусию и встал на пути Тарика.
Из-за спешки Родерих привел с собой лишь то войско, которое смог собрать в кратчайшие сроки. Напрашивается параллель с другим не менее знаменитым и столь же успешным средневековым завоеванием — Нормандским завоеванием Англии 1066 года. Тогда король Гарольд, едва успев отразить нашествие норвежцев на северо-востоке страны, получил известие о высадке на юге отрядов нормандского герцога Вильгельма и также поспешил к месту высадки, не дожидаясь подкреплений. А может, стоило подождать? Нам легко рассуждать с высоты нашего сегодняшнего знания, но Родерих (как и Гарольд спустя 355 лет) едва ли имел более или менее точные сведения о численности вторгшегося войска и не мог знать, целиком ли оно переправилось и будут ли к нему подходить подкрепления. В этих условиях решение как можно быстрее атаковать пришельцев, пока они не успели закрепиться на испанской земле, выглядит совершенно логичным. Однако в обоих случаях оно оказалось роковым.
Два войска сошлись в конце июля на берегах реки Гуадалете (Гвадалете) близ нынешнего города Херес де ла Фронтера. Битва закончилась полным разгромом вестготов, однако почти никакой надежной информацией о ходе сражения, о его чисто военных аспектах мы не располагаем. Во всяком случае, поражение вестготов вряд ли можно объяснить лишь изменой сторонников Витицы, о которой упоминают источники. По некоторым данным, «соперники» Родериха тоже погибли в битве, хотя точно известно, что не все, поскольку брат Витицы, Оппа, фигурирует в последующих событиях. Однако при Гуадалете сторонники сыновей Витицы могли сражаться как на стороне вестготов, так и на стороне арабов. Можно с уверенностью утверждать, что важную или даже решающую роль в победе арабов сыграли выдающиеся боевые качества их конницы, в которой они, несомненно, имели перевес.
Сам король, как предполагается, пал в сражении или утонул, спасаясь бегством. После его гибели в Вестготском королевстве не нашлось человека, который сумел бы организовать борьбу с пришельцами в масштабах всей страны, хотя во многих местах группы сторонников Родериха пытались сопротивляться.
Испанская церковь Сан-Педро-де-ла-Наве (VIII век) — один из немногих сохранившихся памятников архитектуры вестготского времени Злой рок победителей После битвы ворота Андалусии были открыты перед Тариком. К тому же ему оказала поддержку часть местного населения, видевшая в арабах скорее освободителей, чем захватчиков. Так, согласно христианским и некоторым арабским источникам, многие иудеи стали союзниками завоевателей. Оставив в стороне Севилью, Тарик подошел к Кордове, но не стал там задерживаться и, выделив часть своего войска для осады города, с основными силами двинулся на север. Толедо, столица вестготских королей, сдался без сопротивления. Христианская легенда, не подтвержденная арабскими источниками, но популярная у более поздних испанских авторов, гласит, что именно евреи открыли арабам ворота Толедо. В октябре 711 года арабы овладели и Кордовой. Получив известия о столь масштабных и успешных завоеваниях, Муса ибн Нусайр в июне 712 года отправился в Испанию с войском в 18 000 человек. Скорее всего, он опасался, что слава и почести достанутся одному Тарику, но возможно и другое объяснение: Муса просто стремился наилучшим образом воспользоваться сложившейся ситуацией. Прежде всего он овладел Севильей, а затем двинулся против Мериды, важного административного и церковного центра, где укрылись многие вестготы. Мерида сопротивлялась наиболее упорно и продержалась более года. Затем, пройдя через Толедо, Муса направился к Сарагосе и, овладев ею, установил контроль над всей долиной Эбро, а также занял Леон. Тарик в это же время распространил свою власть на часть Старой Кастилии, а затем достиг Астурии, выйдя к Бискайскому заливу.
Летом 714 года халиф Аль-Валид приказал обоим полководцам вернуться в столичный Дамаск. Они покинули Испанию, к тому времени почти полностью завоеванную, и вернулись в Сирию как триумфаторы, с огромной военной добычей. Но вскоре по прибытии в Дамаск Муса был обвинен в растрате, а через несколько лет убит. О дальнейшей судьбе Тарика также практически ничего не известно, во всяком случае, в Испанию он не вернулся.
Уезжая, Муса оставил в качестве преемника своего сына Абд альАзиза. Тот недолго правил Испанией (в 716 году он погиб от руки убийцы), но успел распространить власть мусульман дальше на север, к Пиренеям, а также на запад, на территорию нынешней Португалии. Главным успехом Абд аль-Азиза, еще до отъезда его отца из Испании, стало заключение в 713 году договора с вестготским герцогом Теодомиром. Опытный военачальник, Теодомир укрепился на территории нынешней Мурсии и юго-западной части Валенсии. Он настолько успешно сопротивлялся арабским отрядам, что Абд аль-Азизу пришлось заключить с ним договор: Теодомир признал верховную власть Дамаска и согласился выплачивать небольшую дань, но в остальном сохранил полную самостоятельность для себя и своих подданных. Это «государство в государстве» арабы смогли присоединить лишь после смерти его создателя.
Договор с Теодомиром представляет особый интерес для историков, поскольку это единственное соглашение арабов с вестготами, текст которого сохранился. Его значение выходит далеко за рамки частного случая, хотя бы и важного. Ведь в действительности такого рода соглашений было немало. Одной из причин головокружительных успехов военных походов арабов была как раз умелая политика завоевателей, предлагавших своим противникам вполне приемлемые условия капитуляции, включая возможность сохранять свою веру и самим управлять своими делами.
Испания мусульман и христиан Серьезное сопротивление арабам оказали лишь северные страны. Лишившись своих владений и высокого статуса, вернуть все это они могли лишь в противостоянии арабам. Завоевание еще не закончилось, а в горах Астурии уже начиналась другая история — история Реконкисты. Хотя события начала VIII века в контексте политической истории трудно переоценить, быть может, еще важнее было начавшееся с них культурное взаимодействие на Пиренейском полуострове христианских и мусульманских начал, оказавшее огромное влияние на всю европейскую культуру.
Владимир Ведюшкин. http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/7451/
[/MORE]
Поход Карла Великого против испанских мусульман. Иллюстрация из «Больших французских хроник». XIV век. В позднейшей христианской традиции мусульман часто изображали похожими на чертей. Фото: AKG/EAST NEWS
скрытый текст[MORE=читать дальше]Большое не значит сильное. Огромное государство вестготов на Пиренейском полуострове за несколько лет было сокрушено сравнительно небольшим арабским войском. Для мусульман вторжение в Испанию было лишь еще одним звеном в длинной цепи завоеваний. Почти всегда арабы быстро добивались успехов. За несколько десятилетий они распространили свои владения до Дербента и Средней Азии на севере, реки Инд на востоке, Атлантического океана на западе. Конечно, легкость их побед нельзя переоценивать: Византия и Иран, обескровленные долгой и изнурительной борьбой друг с другом, сражались из последних сил. И все же в считанные годы Византия утратила свои восточные провинции, а Иран был завоеван целиком. Однако огромное (по меркам того времени) Вестготское королевство, которое долгое время перед этим практически не вело войн, казалось бы, могло оказать захватчикам упорное сопротивление. Но этого не произошло — Испанию арабы завоевали на удивление легко, что, безусловно, требует объяснения.
Долгий путь в Испанию Вестготское королевство к моменту своей гибели имело почти трехсотлетнюю историю — самую длительную из континентальных германских королевств, за исключением Франкского. Возникло оно в Южной Галлии (со столицей в Тулузе) в 418 году. Прародина же германских племен, известных под собирательным именем готы, — южная Скандинавия. Оттуда они перешли на территорию нынешней Польши, а затем через Белоруссию и Украину вышли к Северному Причерноморью и Нижнему Подунавью. В ходе переселения у готов возникли два племенных образования: остготы и вестготы. В середине IV века на них обрушились пришедшие из глубин Азии гунны, которые разбили остготов и вовлекли их в орбиту своего движения. Вестготы же, спасаясь от гуннской угрозы, переселились за Дунай — на территорию Римской империи. Столкнувшись там с притеснениями местных властей, вестготы двинулись на восточную столицу империи — Константинополь. В 378 году они разбили римлян при Адрианополе, затем разорили Пелопоннес, в 410 году захватили и разграбили Рим, прошлись по Южной Италии и, наконец, в 418 году оказались в Южной Галлии. Там они и осели, сделавшись римскими федератами — так называли варваров, получавших в границах империи земли, которые они обязаны были охранять, а также выступать союзниками Рима против его врагов. Часто федераты получали и помощь продовольствием. В условиях ослабления империи вестготы, хотя и не отрицали формальную верховную власть Рима, приобрели полную самостоятельность. Так возникло Вестготское королевство. Собственно, королевством в общепринятом значении этого слова оно еще не было: в нем самым причудливым образом сочетались элементы древнеримской государственной системы и германской племенной организации.
С начала VI века, после завоевания франками большей части вестготских владений в Галлии, вестготы во множестве переселяются в Испанию. Эта страна отныне стала их новой родиной, а остатки владений в Южной Галлии, получившие название Септимания, потеряли прежнее значение. С середины VI века столицей королевства являлся Толедо, выгодно географически расположенный и прекрасно укрепленный самой природой.
1. Монета короля Сисебута (612 — ок. 620). Этот монарх известен как любитель войн и создатель вестготского флота
2. Христиане, угоняемые в рабство. Миниатюра XIV века. За годы Реконкисты немало христиан было вывезено мусульманами из Испании и продано на невольничьих рынках Африки и Азии. Точно так же христиане обращали в рабство мусульман
Фото: ULLSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO, BRIDGEMAN/FOTODOM.RU
Погиб ли король Родриго? Арабское завоевание оставило глубокий след в исторической памяти испанского народа. Согласно некоторым арабским источникам, легкой победе арабов способствовал наместник Сеуты по имени Ольбан (Олиан, Илиан), дочь которого Кава (Ла Кава) была обесчещена Родриго. Позже Ольбан превратился в графа Юлиана (Хулиана). В XVI веке легенда легла в основу цикла романсов, в которых выделяются три главных мотива. 1. Презрев запрет, Родриго входит в некий дом в Толедо, который считался жилищем Геркулеса. Он видит там надпись: тот, кто проникнет в это здание, погубит Испанию. На найденных в доме стягах он видит арабских всадников. 2. Граф Юлиан решает любой ценой отомстить за бесчестье дочери и вступает в сговор с маврами, чтобы сокрушить королевство Родриго. 3. После поражения Родриго бежит на север Португалии. Он исповедуется в грехах встреченному монаху, и тот накладывает на него ужасное покаяние: Родриго должен живым лечь в гроб с чудовищным змеем. В момент мучительной смерти Родриго колокола зазвонили сами собой, и грешник был прощен. Сила и слабость вестготов На протяжении всего существования Вестготского королевства в нем шли процессы консолидации: завоеватели-вестготы постепенно сближались с покоренным ими населением римской Испании — испано-римлянами. Это проявлялось и в языке, и в распространении смешанных браков, и в правовой сфере: если первоначально для вестготов и для испано-римлян действовало раздельное законодательство, то затем эта двойственность была преодолена. Однако о том, в какой мере эти процессы завершились к началу VIII века, судить сложно: некоторая обособленность и память о своем происхождении вполне могли сохраняться.
Сходные процессы происходили и в религиозной сфере. В IV веке вестготы приняли христианство в форме арианства. Учение Ария было осуждено еще на Никейском соборе 325 года, но очень долго сохраняло свою популярность среди германцев, в том числе и в Вестготском королевстве. Лишь Третий Толедский собор в 589 году провозгласил ортодоксальное вероисповедание обязательным для всех христиан королевства; арианство было официально запрещено. Отказ от арианства имел важные последствия, сделав возможным дальнейшее сближение вестготов с испано-римлянами, ведь их больше не разделяла вера.
На протяжении VI–VII веков вестготы в Испании воевали то со свевами (еще в V веке создавшими королевство на северо-западе полуострова), то с византийцами, захватившими в VI веке земли на юге Испании и удерживавшими их в течение почти столетия, то с северными племенами васконов и кантабров. Их вестготы так и не успели подчинить до самого арабского вторжения. Во главе государства стоял король, власть которого носила сакральный характер. Известно, что вестготы первыми в Западной Европе — по меньшей мере с начала VII века — стали практиковать обряд помазания на царство. Тем не менее королевская власть была непрочной. Монархи часто вступали в конфликты со знатью, и нередко перевес был не на их стороне. Во многом слабость правителей была связана с так и не устоявшейся практикой престолонаследия. Существовавшая у вестготов общегерманская практика выбора королей сталкивалась со стремлением монарха передать свою власть ближайшему родственнику или наиболее доверенному лицу. Знать же, не желавшая усиления королевской власти, этому всячески противилась.
О состоянии института королевской власти перед арабским завоеванием можно судить по тому, как в эти годы происходила передача трона. Король Вамба (672–680) был лишен его весьма экзотическим способом. Придворный Эрвигий опоил монарха зельем, которое, не будучи смертельным, лишило короля сознания. Приближенные, решив, что Вамба вот-вот испустит дух, по вестготскому обычаю соборовали его и одели в монашескую одежду. Таким образом он сделался монахом и оставаться светским государем уже не мог. Когда через несколько часов Вамба пришел в себя, ему пришлось отречься от трона и остаток жизни провести в монастыре. Выбранный его преемником Эрвигий, дабы с ним не случилось нечто подобное, добился того, чтобы в актах очередного Толедского собора были описаны все действия, приведшие к смещению Вамбы, и установлена кара за их повторение. Эрвигию удалось сделать преемником своего зятя Эгику. Эгика, в свою очередь, сумел передать власть сыну Витице, назначив его соправителем. Витица перед смертью также хотел передать престол своему сыну Агиле и с этой целью сделал его герцогом огромной Тарраконской провинции. Однако знать не пожелала видеть королем Агилу, а выдвинула собственного претендента — Родериха, известного в последующей испанской традиции как Родриго. Сторонники Агилы не признали избрания Родериха, затаив свое недовольство, а сам он сохранил за собой свою провинцию. Так что фактически Родерих стал королем лишь части Испании.
Материальные ресурсы короля сокращались по мере того, как крупные землевладельцы приобретали в своих землях полную самостоятельность. Число налогоплательщиков сокращалось, королям приходилось увеличивать поборы с остальных, прежде всего с горожан. Соответственно, в их среде росло недовольство, проявившееся затем в ходе завоевания. С политической слабостью королевской власти в Вестготском королевстве были тесно связаны военные проблемы. Король постоянно располагал своей дружиной, она в любой момент готова была выступить в поход и отличалась высокими боевыми качествами, но была не слишком многочисленной. Король мог призвать на помощь отряды знати, но магнаты, как правило, не торопились оказать поддержку. Теоретически любой свободный вестгот по приказу короля обязан был выступить на военную службу, но практически эта система не действовала вовсе или действовала с огромным запозданием. Когда против Вамбы вспыхнул мятеж в Септимании, король с огромным трудом собрал необходимые силы для его подавления. После победы Вамба, чтобы впредь не сталкиваться с такими проблемами, принял суровые законы против уклонявшихся от королевской службы, судя по всему, не слишком эффективные.
В конце VI века, вскоре после отказа от арианства, наметился важный поворот в религиозной политике. Уже в 613 году король Сисебут изгнал из страны всех иудеев, не пожелавших перейти в христианство. Евреев в Испании было довольно много, они появились в стране задолго до вестготов и пользовались немалым влиянием. Со времен Сисебута и вплоть до арабского завоевания короли то принимали указы об обязательном крещении либо изгнании иудеев, то отменяли их, позволяя изгнанникам вернуться обратно, а обращенным в христианство — вновь исповедовать веру отцов. Это совершенно не мешало впоследствии вновь осуждать отступничество от христианства и устанавливать за него суровые наказания. Но, поскольку каноническое право запрещало насильственное крещение иудеев, власти пытались добиться своих целей, прибегая к дискриминации и культовым запретам. Евреям запрещалось торговать с христианами и приобретать у них какую-либо собственность, соблюдать субботу и т. д. Кульминацией антииудейской политики вестготских королей стали события 694 года. Евреев обвинили в том, что они вступили в сговор со своими соплеменниками из Северной Африки с целью свергнуть короля. После этого очередной Толедский собор постановил конфисковать собственность иудеев, а их самих обратить в рабство. Еврейских детей надлежало отнять у родителей и отдать на воспитание в христианские семьи. Неудивительно, что во время арабского вторжения евреи выступили на стороне завоевателей.
Таким образом, неспособность Вестготского королевства противостоять завоевателям можно объяснить несколькими обстоятельствами. Это прежде всего слабость королевской власти, тесно связанная с усилением знати. В свою очередь, она предполагала сокращение военных ресурсов центральной власти, ее почти полную зависимость от магнатов, а также усиление налогового давления на горожан — с неизбежным ростом их недовольства. С другой стороны, и знать была расколота в политическом отношении. Наконец, преследования властей обусловили враждебность еврейского населения. В совокупности все это заметно подорвало силы Вестготского королевства именно тогда, когда у его границ появился новый враг.
Шахматная партия между мавром и христианином. Миниатюра из «Книги игр». Испания, XIII век. В мусульманской Испании в течение многих столетий христианская и исламская культуры взаимодействовали и влияли друг на друга. Так, во многом благодаря испанским мусульманам Европа смогла познакомиться с трудами Аристотеля и многих других философов Античности. Фото: GEMAN/FOTODOM.RU
Враг у ворот Арабы, завоевав за несколько десятилетий огромные территории, в конце VII века достигли Атлантики. Их африканские владения сначала управлялись из Египта, а затем живший в Кайруане наместник Магриба (так арабы называли земли к западу от Египта) стал подчиняться непосредственно халифу. В тот момент, когда Родерих вступил на толедский престол, наместником был Муса ибн Нусайр. К югу от его владений простиралась Сахара, а за ней земли, богатые золотом и слоновой костью . Конечно, чтобы достичь их, надо было преодолеть бескрайние пески, но арабов, чья родина лежала на краю другой огромной пустыни — Аравийской, это не могло смутить. Почему же следующей их целью оказался Пиренейский полуостров? С одной стороны, было известно, что там много плодородных земель и процветающих городов, с другой — о сокровищах вестготов, награбивших в эпоху Великого переселения народов огромные богатства, ходили легенды. Наверняка сыграли свою роль и слухи о внутренней слабости Вестготского королевства, которые доходили в Северную Африку по разным каналам и также побуждали действовать.
Возможно и еще одно объяснение. Когда арабы в 30-е годы VII века вышли из пустынь Аравии к Средиземному морю, они очень быстро приобщились к высокоразвитой средиземноморской цивилизации, к жизни великого «внутреннего моря» Древнего мира и Средневековья. Изначально опасавшиеся моря, арабы очень быстро построили флот, а позже добились огромных успехов в мореплавании. Поэтому стремление завоевателей следовать вдоль берега моря, не слишком от него удаляясь, выглядит вполне понятным.
Муса ибн Нусайр, действуя, видимо, без санкции халифа, решил попробовать завладеть южными районами Испании. С этой целью он заручился поддержкой некоего Юлиана, коменданта портового города Сеуты в Северной Африке. В более поздних источниках его называют графом Юлианом, что предполагает связь с каким-либо из германских королевств — ведь должности графа (много позже превратившейся в титул) нигде больше не было. А в силу близости Вестготского королевства и его заинтересованности в контроле над соседними африканскими землями логично предположить, что речь идет именно о нем. Если так, то весьма вероятно, что Юлиан принадлежал к сторонникам сына короля Витицы Агилы, считал Родериха узурпатором и надеялся с помощью арабов его свергнуть.
Однако чаще историки склонны видеть в Юлиане византийского наместника Сеуты, которая к тому времени предположительно могла оставаться последним бастионом византийских владений в Северной Африке. Наконец, согласно еще одной версии, Юлиан был бербером — уроженцем Северной Африки, не связанным напрямую ни с Византией, ни с вестготами. Впрочем, власть и Византии, и Вестготского королевства в этом регионе была тогда чисто номинальной, на деле Юлиан вынужден был действовать в сложнейшей обстановке совершенно самостоятельно. Арабы стояли у стен города, а помощь византийцев или вестготов выглядела сомнительной, так что выбор Юлиана вполне понятен. Судя по всему, именно он сделал возможной мусульманскую экспедицию 711 года на полуостров, предоставив арабам необходимые для перевозки войск корабли. Христианская традиция навеки заклеймила Юлиана как изменника, однако такая оценка могла бы быть справедлива лишь по отношению к вестготу, что в случае с правителем Сеуты отнюдь не бесспорно.
Деталь декора Большой Мечети в Кордове (в XIII веке она стала христианским храмом). VIII–X века. Характерный для Кордовы мавританский стиль узнаваем по подковообразным аркам. Фото: CORBIS/FOTO S.A.
Пушкинский «Родрик» По-видимому, весной 1835 года Александр Пушкин написал стихотворение, изданное уже после его гибели под условным названием «Родрик» («На Испанию родную»). Поэт живо интересовался Испанией, изучал испанский язык. В его библиотеке находится экземпляр 4-томной истории Испании Пьера-Сезанна Брайанда (1808), где отчеркнута фраза о судьбе Родриго после поражения: «Некоторые испанцы верят, что он удалился в убежище отшельника, дабы скрыть свой стыд и заодно спрятаться от врагов. Более вероятно, однако, что Родриг избежал гибели храброго воина только для того, чтобы найти постыдную смерть в водах реки Боетис, на берегу которой нашли его корону, его доспехи и его боевого коня». Замечательно, что, начав довольно длинное стихотворение изложением традиционной легенды («На Испанию родную / Призвал мавра Юлиан. / Граф за личную обиду / Мстить решился королю»), Пушкин немедленно уходит от эпического повествования. Для него нашествие арабов, месть отца за бесчестье дочери и даже «геополитическая катастрофа» («Царство готфов миновалось») отступают на второй план перед темой раскаяния Родриго, которому по молитвам небесного заступника даруется прощение и дается «уразуметь господню волю». Разгром вестготов Сначала арабы провели «разведку боем». В июле 710 года отряд из 400 человек под предводительством бербера Тарифа пересек пролив и ступил на испанский берег (возникший на этом месте город так и называется Тарифа), не встретив серьезного сопротивления. Легкий успех воодушевил арабов, и весной 711 года семитысячный отряд во главе с Тариком ибн Зиядом переправился через пролив и высадился близ Гибралтарской скалы, которая впоследствии именно в честь него и получила свое название (по-арабски Джабал Тарик, «гора Тарика»). Бóльшую часть войска составляли берберы, совсем недавно подчиненные арабами и принявшие ислам. Сам предводитель также был бербером, зависимым человеком Мусы ибн Нусайра. Характер местности подсказывал продвижение вдоль побережья в сторону Кадиса, а оттуда вверх по долине Бетиса (будущего Гвадалквивира). Первоначально арабы не встретили серьезного сопротивления, поскольку король Родерих находился тогда на севере страны. Однако уже несколькими неделями позже король со своим войском прибыл из Толедо в Андалусию и встал на пути Тарика.
Из-за спешки Родерих привел с собой лишь то войско, которое смог собрать в кратчайшие сроки. Напрашивается параллель с другим не менее знаменитым и столь же успешным средневековым завоеванием — Нормандским завоеванием Англии 1066 года. Тогда король Гарольд, едва успев отразить нашествие норвежцев на северо-востоке страны, получил известие о высадке на юге отрядов нормандского герцога Вильгельма и также поспешил к месту высадки, не дожидаясь подкреплений. А может, стоило подождать? Нам легко рассуждать с высоты нашего сегодняшнего знания, но Родерих (как и Гарольд спустя 355 лет) едва ли имел более или менее точные сведения о численности вторгшегося войска и не мог знать, целиком ли оно переправилось и будут ли к нему подходить подкрепления. В этих условиях решение как можно быстрее атаковать пришельцев, пока они не успели закрепиться на испанской земле, выглядит совершенно логичным. Однако в обоих случаях оно оказалось роковым.
Два войска сошлись в конце июля на берегах реки Гуадалете (Гвадалете) близ нынешнего города Херес де ла Фронтера. Битва закончилась полным разгромом вестготов, однако почти никакой надежной информацией о ходе сражения, о его чисто военных аспектах мы не располагаем. Во всяком случае, поражение вестготов вряд ли можно объяснить лишь изменой сторонников Витицы, о которой упоминают источники. По некоторым данным, «соперники» Родериха тоже погибли в битве, хотя точно известно, что не все, поскольку брат Витицы, Оппа, фигурирует в последующих событиях. Однако при Гуадалете сторонники сыновей Витицы могли сражаться как на стороне вестготов, так и на стороне арабов. Можно с уверенностью утверждать, что важную или даже решающую роль в победе арабов сыграли выдающиеся боевые качества их конницы, в которой они, несомненно, имели перевес.
Сам король, как предполагается, пал в сражении или утонул, спасаясь бегством. После его гибели в Вестготском королевстве не нашлось человека, который сумел бы организовать борьбу с пришельцами в масштабах всей страны, хотя во многих местах группы сторонников Родериха пытались сопротивляться.
Испанская церковь Сан-Педро-де-ла-Наве (VIII век) — один из немногих сохранившихся памятников архитектуры вестготского времени Злой рок победителей После битвы ворота Андалусии были открыты перед Тариком. К тому же ему оказала поддержку часть местного населения, видевшая в арабах скорее освободителей, чем захватчиков. Так, согласно христианским и некоторым арабским источникам, многие иудеи стали союзниками завоевателей. Оставив в стороне Севилью, Тарик подошел к Кордове, но не стал там задерживаться и, выделив часть своего войска для осады города, с основными силами двинулся на север. Толедо, столица вестготских королей, сдался без сопротивления. Христианская легенда, не подтвержденная арабскими источниками, но популярная у более поздних испанских авторов, гласит, что именно евреи открыли арабам ворота Толедо. В октябре 711 года арабы овладели и Кордовой. Получив известия о столь масштабных и успешных завоеваниях, Муса ибн Нусайр в июне 712 года отправился в Испанию с войском в 18 000 человек. Скорее всего, он опасался, что слава и почести достанутся одному Тарику, но возможно и другое объяснение: Муса просто стремился наилучшим образом воспользоваться сложившейся ситуацией. Прежде всего он овладел Севильей, а затем двинулся против Мериды, важного административного и церковного центра, где укрылись многие вестготы. Мерида сопротивлялась наиболее упорно и продержалась более года. Затем, пройдя через Толедо, Муса направился к Сарагосе и, овладев ею, установил контроль над всей долиной Эбро, а также занял Леон. Тарик в это же время распространил свою власть на часть Старой Кастилии, а затем достиг Астурии, выйдя к Бискайскому заливу.Летом 714 года халиф Аль-Валид приказал обоим полководцам вернуться в столичный Дамаск. Они покинули Испанию, к тому времени почти полностью завоеванную, и вернулись в Сирию как триумфаторы, с огромной военной добычей. Но вскоре по прибытии в Дамаск Муса был обвинен в растрате, а через несколько лет убит. О дальнейшей судьбе Тарика также практически ничего не известно, во всяком случае, в Испанию он не вернулся.
Уезжая, Муса оставил в качестве преемника своего сына Абд альАзиза. Тот недолго правил Испанией (в 716 году он погиб от руки убийцы), но успел распространить власть мусульман дальше на север, к Пиренеям, а также на запад, на территорию нынешней Португалии. Главным успехом Абд аль-Азиза, еще до отъезда его отца из Испании, стало заключение в 713 году договора с вестготским герцогом Теодомиром. Опытный военачальник, Теодомир укрепился на территории нынешней Мурсии и юго-западной части Валенсии. Он настолько успешно сопротивлялся арабским отрядам, что Абд аль-Азизу пришлось заключить с ним договор: Теодомир признал верховную власть Дамаска и согласился выплачивать небольшую дань, но в остальном сохранил полную самостоятельность для себя и своих подданных. Это «государство в государстве» арабы смогли присоединить лишь после смерти его создателя.
Договор с Теодомиром представляет особый интерес для историков, поскольку это единственное соглашение арабов с вестготами, текст которого сохранился. Его значение выходит далеко за рамки частного случая, хотя бы и важного. Ведь в действительности такого рода соглашений было немало. Одной из причин головокружительных успехов военных походов арабов была как раз умелая политика завоевателей, предлагавших своим противникам вполне приемлемые условия капитуляции, включая возможность сохранять свою веру и самим управлять своими делами.
Испания мусульман и христиан Серьезное сопротивление арабам оказали лишь северные страны. Лишившись своих владений и высокого статуса, вернуть все это они могли лишь в противостоянии арабам. Завоевание еще не закончилось, а в горах Астурии уже начиналась другая история — история Реконкисты. Хотя события начала VIII века в контексте политической истории трудно переоценить, быть может, еще важнее было начавшееся с них культурное взаимодействие на Пиренейском полуострове христианских и мусульманских начал, оказавшее огромное влияние на всю европейскую культуру.
Владимир Ведюшкин. http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/7451/
[/MORE]
* * *
Оригинал взят у в Краткая песня о главном
Шано: ... Как-то становится понятнее желание дон Кихота сражаться с мельницами...
Чего-чего, а причин, по которым поход Армады провалился, называют предостаточно, написано много толстых книг. Говорят о плохой стратегии, погоде, конструкции кораблей, подготовке моряков и т.д. Все это, конечно, так. Но вместо этого всего я хочу привести пару кратких эпизодов, которые для меня вполне убедительно отвечают не только на вопрос о провале Армады, а и вообще-почему вся испанская империя накрылась медным тазом.
Эпизод 1. Летом 1587г. Мигель Сервантес (пока еще не автор «Дон-Кихота») получил должность комиссара по продовольствию. Его основной задачей была заготовка для Армады муки. Он должен был закупать выделенный городами по разнарядке запас пшеницы, в случае отказа выделять зерно мог применять силу, для чего имел вооруженных сержантов. Приступил к работе в августе-сентябре 1587г. До выхода в море Армады (конец мая 1588) еще было 8 месяцев, и для такой важной задачи закон обязывал всех содействовать ему.
скрытый текст[MORE=читать дальше]Сначала он направился в г.Эсиха (около Севильи), прося подготовить зерно, и указывая на важность и срочность дела. Муниципалитет Эсихи ответил ему, что сейчас они не могут с ним встретиться, т.к. у них праздники, и предложил ему приехать недельки через три. После пререканий и угроз Сервантес все же начал заготовки в Эсихе. И обнаружил, что зерно тем временем отнесли на церковную территорию. Он, строго по закону, забрал его, в ответ викарий Севильи отлучил его от церкви (позже в Кордобе его еще раз отлучали от церкви в такой же ситуации). Чтобы отменить отлучение, зерно пришлось вернуть. Затем жители и власти города начали требовать сначала снизить квоту, сначала погасить предыдущие задолженности и т. д. Параллельно строчили жалобы, обвиняя Сервантеса в превышении полномочий, нарушении их прав и привилегий, воровстве-проверки жалоб шли беспрерывно. Начальство, в свою очередь, засыпало его инструкциями, дополнениями и изменениями к инструкциям, требуя взамен кучу отчетности. Бумажная работа кипела, реальная еле двигалась. В результате заготовка зерна и его обмолот закончились только в июле 1588г. (Армада уже 2 месяца, как вышла в море). К этому моменту 80% собранного сгнило. Помол того, что сохранилось, начался только в августе, когда Армада уже дралась в проливе. Вот и все, что Сервантес, при всей своей добросовестности и честности, смог сделать для кампании 1588г.
Картина была типичная-доставленные на Армаду продукты были количеством много ниже положенного, в лучшем случае на 2 месяца плаванья, и большая часть была уже испорчена (массовая дизентерия и смерти начались уже в июне, за месяц до входа в Ла-Манш). А им предстоял тяжелейший поход на 4-5 месяцев, бои и штормы. Что удивляться, что потом моряки умирали от голода, а живые не справлялись со штормовыми ветрами и бились о скалы Ирландии?
Эпизод 2. 9 февраля 1588г. в процессе подготовки Армады умер командующий маркиз де Санта-Круз, лучший адмирал Испании. На его должность король предложил герцога Медина-Сидония, опытного администратора, но человека штатского и сухопутного. Герцог, узнав об этом, направил в Мадрид письмо:
«Я благодарю Его Величество за то, что он подумал обо мне для такой великой задачи, и я желал бы иметь необходимые для этого таланты. Но я не гожусь для моря. Из своего малого опыта на воде я знаю, что у меня скоро начнется морская болезнь... Флот этот так велик, и его задача так важна, что будет неправильно поставить во главе человека как я, без морского и военного опыта. Кроме того, для меня внезапно стать во главе Армады, без малейшего знания о ней, о людях в ее составе, о ситуации в Англии, о портах там, о прежних планах маркиза, означало было бы действовать вслепую, даже если бы я имел опыт, т. к. я должен внезапно, без подготовки начать новую карьеру…. Я не смогу выполнить эту задачу: я не понимаю ее, не знаю ничего об этом деле, не имею здоровья для моря или денег, чтобы потратить на это».
Насчет денег герцог прибеднялся, и не зря-одна из причин его назначения была та, что он был человек богатый, и Филипп II надеялся, что герцог будет из своего кармана платить по счетам Армады. А в остальном-чистая правда. Надо подчеркнуть, что он не был ни дураком, ни трусом-впоследствии в бою у Гравелина проявил себя прекрасно, да и весь поход отработал добросовестно. Письмо написал не из страха, а именно потому, что был умным чиновником и думал об интересах службы. Результат? Король прочел письмо и назначил его на эту должность-командовать огромным флотом и выполнять сложнейшую, почти невыполнимую задачу. Итог немного предсказуем.
Когда остатки флота добрались домой, герцог направил королю еще одно письмо:
«….что до морских дел, никогда и ни за что я больше не буду ими заниматься, даже если это будет стоить мне головы-лучше такая смерть, чем умереть на службе, в которой я ничего не знаю и не понимаю, и где я вынужден полагаться на советчиков, не зная их мотивов.»
По-моему, достаточный ответ о причинах неудачи и этого предприятия, и империи в целом. Корабли и пушки можно починить, но с такой практикой управления и подбора кадров ловить нечего.
[/MORE]Эпизод 1. Летом 1587г. Мигель Сервантес (пока еще не автор «Дон-Кихота») получил должность комиссара по продовольствию. Его основной задачей была заготовка для Армады муки. Он должен был закупать выделенный городами по разнарядке запас пшеницы, в случае отказа выделять зерно мог применять силу, для чего имел вооруженных сержантов. Приступил к работе в августе-сентябре 1587г. До выхода в море Армады (конец мая 1588) еще было 8 месяцев, и для такой важной задачи закон обязывал всех содействовать ему.
скрытый текст[MORE=читать дальше]Сначала он направился в г.Эсиха (около Севильи), прося подготовить зерно, и указывая на важность и срочность дела. Муниципалитет Эсихи ответил ему, что сейчас они не могут с ним встретиться, т.к. у них праздники, и предложил ему приехать недельки через три. После пререканий и угроз Сервантес все же начал заготовки в Эсихе. И обнаружил, что зерно тем временем отнесли на церковную территорию. Он, строго по закону, забрал его, в ответ викарий Севильи отлучил его от церкви (позже в Кордобе его еще раз отлучали от церкви в такой же ситуации). Чтобы отменить отлучение, зерно пришлось вернуть. Затем жители и власти города начали требовать сначала снизить квоту, сначала погасить предыдущие задолженности и т. д. Параллельно строчили жалобы, обвиняя Сервантеса в превышении полномочий, нарушении их прав и привилегий, воровстве-проверки жалоб шли беспрерывно. Начальство, в свою очередь, засыпало его инструкциями, дополнениями и изменениями к инструкциям, требуя взамен кучу отчетности. Бумажная работа кипела, реальная еле двигалась. В результате заготовка зерна и его обмолот закончились только в июле 1588г. (Армада уже 2 месяца, как вышла в море). К этому моменту 80% собранного сгнило. Помол того, что сохранилось, начался только в августе, когда Армада уже дралась в проливе. Вот и все, что Сервантес, при всей своей добросовестности и честности, смог сделать для кампании 1588г.
Картина была типичная-доставленные на Армаду продукты были количеством много ниже положенного, в лучшем случае на 2 месяца плаванья, и большая часть была уже испорчена (массовая дизентерия и смерти начались уже в июне, за месяц до входа в Ла-Манш). А им предстоял тяжелейший поход на 4-5 месяцев, бои и штормы. Что удивляться, что потом моряки умирали от голода, а живые не справлялись со штормовыми ветрами и бились о скалы Ирландии?
Эпизод 2. 9 февраля 1588г. в процессе подготовки Армады умер командующий маркиз де Санта-Круз, лучший адмирал Испании. На его должность король предложил герцога Медина-Сидония, опытного администратора, но человека штатского и сухопутного. Герцог, узнав об этом, направил в Мадрид письмо:
«Я благодарю Его Величество за то, что он подумал обо мне для такой великой задачи, и я желал бы иметь необходимые для этого таланты. Но я не гожусь для моря. Из своего малого опыта на воде я знаю, что у меня скоро начнется морская болезнь... Флот этот так велик, и его задача так важна, что будет неправильно поставить во главе человека как я, без морского и военного опыта. Кроме того, для меня внезапно стать во главе Армады, без малейшего знания о ней, о людях в ее составе, о ситуации в Англии, о портах там, о прежних планах маркиза, означало было бы действовать вслепую, даже если бы я имел опыт, т. к. я должен внезапно, без подготовки начать новую карьеру…. Я не смогу выполнить эту задачу: я не понимаю ее, не знаю ничего об этом деле, не имею здоровья для моря или денег, чтобы потратить на это».
Насчет денег герцог прибеднялся, и не зря-одна из причин его назначения была та, что он был человек богатый, и Филипп II надеялся, что герцог будет из своего кармана платить по счетам Армады. А в остальном-чистая правда. Надо подчеркнуть, что он не был ни дураком, ни трусом-впоследствии в бою у Гравелина проявил себя прекрасно, да и весь поход отработал добросовестно. Письмо написал не из страха, а именно потому, что был умным чиновником и думал об интересах службы. Результат? Король прочел письмо и назначил его на эту должность-командовать огромным флотом и выполнять сложнейшую, почти невыполнимую задачу. Итог немного предсказуем.
Когда остатки флота добрались домой, герцог направил королю еще одно письмо:
«….что до морских дел, никогда и ни за что я больше не буду ими заниматься, даже если это будет стоить мне головы-лучше такая смерть, чем умереть на службе, в которой я ничего не знаю и не понимаю, и где я вынужден полагаться на советчиков, не зная их мотивов.»
По-моему, достаточный ответ о причинах неудачи и этого предприятия, и империи в целом. Корабли и пушки можно починить, но с такой практикой управления и подбора кадров ловить нечего.
Шано: ... Как-то становится понятнее желание дон Кихота сражаться с мельницами...
* * *
Оригинал взят у в post
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Инка Гарсиласо не согласен с этим описанием и дает более смачную картину. Руминьяви явился к «девам Солнца» (девственницы-жрицы культа солнца, из которых Великий Инка набирал наложниц), чтобы отобрать лучших для себя. По статусу они ему не полагались, но Руминьяви после казни Инки Атауальпы провозгласил себя королем Кито и делал, что хотел. Желая заинтересовать женщин, он начал рассказывать им о подступающих испанцах, про их лошадей, оружие и бороды. «Их обычаи так странны, что у них есть штучки, похожие на маленький шалаш, в которых они держат свои гениталии». Он имел в виду гульфики. «Женщины засмеялись над такой глупостью, больше чтобы угодить ему. Он же пришел в бешенство, приписав их смех нечестным намерениям. «Развратницы, предательницы! Если вы так веселитесь при одном рассказе, чего вы только не сделаете, когда испанцы придут? Но вы их не увидите!»
А поскольку дева Солнца, уличенная в прелюбодействе, подлежала смерти, это и было тут же сделано-всех закопали живьем. Учитывая, что затем он спалил под ноль весь город, чтобы ничего не оставлять врагу (современный Кито был основан Бельалькасаром заново), это более правдоподобно. Но первая версия мне нравится больше-кто сказал, что у индейцев не было чувства юмора?
Руминьяви (Rumiñahui), которого Гарсиласо душевно называет «бешеной собакой», сейчас национальный герой Эквадора, 1 декабря-гос. праздник его памяти, есть несколько монументов. Хотя Бельалькасара тоже помнят. Не знаю про Эквадор, но в Колумбии есть несколько его памятников.
Руминьяви на купюре в 1000 сукре (отменен в 2000г, когда Эквадор перешел на доллар США).
Бельалькасар на купюре в 10 сукре. Жмоты!
ПС. К вопросу о произношении индейских имен. Сейчас в «Swords and hilt weapons” наткнулся на суровую подпись к рисунку ацтекского воина: «На рисунке из Кодекса Иштлильшочитль изображен Несауалькойотль, король Тешкоко, держащий в руке макуауитль.” Из всего этого могу выговорить только «макуауитль»-и то потому, что слово часто встречается. Восхищаюсь индианистами! Эти имена страшнее обсидианового ножа.[/MORE]
Надвигающимся днем св.Валентина навеяло.
В конце ноября 1534г. отряд Себастьяна Бельалькасара, завоевателя Эквадора, подступил к Кито. Генерал инков Руминьяви понял, что удержать город не удастся, «и явился в свой гарем, к женам и наложницам. «Радуйтесь»-сказал он им-»ибо приближаются христиане, с которыми вы сможете повеселиться». Многие, как свойственно женщинам, засмеялись, не подумав. После чего этим смешливым он перерезал горло» (Ф.Л.Гомара, «Общая история Индий»). Лозунг «Любишь-докажи» заиграл новыми красками!
В конце ноября 1534г. отряд Себастьяна Бельалькасара, завоевателя Эквадора, подступил к Кито. Генерал инков Руминьяви понял, что удержать город не удастся, «и явился в свой гарем, к женам и наложницам. «Радуйтесь»-сказал он им-»ибо приближаются христиане, с которыми вы сможете повеселиться». Многие, как свойственно женщинам, засмеялись, не подумав. После чего этим смешливым он перерезал горло» (Ф.Л.Гомара, «Общая история Индий»). Лозунг «Любишь-докажи» заиграл новыми красками!
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Инка Гарсиласо не согласен с этим описанием и дает более смачную картину. Руминьяви явился к «девам Солнца» (девственницы-жрицы культа солнца, из которых Великий Инка набирал наложниц), чтобы отобрать лучших для себя. По статусу они ему не полагались, но Руминьяви после казни Инки Атауальпы провозгласил себя королем Кито и делал, что хотел. Желая заинтересовать женщин, он начал рассказывать им о подступающих испанцах, про их лошадей, оружие и бороды. «Их обычаи так странны, что у них есть штучки, похожие на маленький шалаш, в которых они держат свои гениталии». Он имел в виду гульфики. «Женщины засмеялись над такой глупостью, больше чтобы угодить ему. Он же пришел в бешенство, приписав их смех нечестным намерениям. «Развратницы, предательницы! Если вы так веселитесь при одном рассказе, чего вы только не сделаете, когда испанцы придут? Но вы их не увидите!»
А поскольку дева Солнца, уличенная в прелюбодействе, подлежала смерти, это и было тут же сделано-всех закопали живьем. Учитывая, что затем он спалил под ноль весь город, чтобы ничего не оставлять врагу (современный Кито был основан Бельалькасаром заново), это более правдоподобно. Но первая версия мне нравится больше-кто сказал, что у индейцев не было чувства юмора?
Руминьяви (Rumiñahui), которого Гарсиласо душевно называет «бешеной собакой», сейчас национальный герой Эквадора, 1 декабря-гос. праздник его памяти, есть несколько монументов. Хотя Бельалькасара тоже помнят. Не знаю про Эквадор, но в Колумбии есть несколько его памятников.
Руминьяви на купюре в 1000 сукре (отменен в 2000г, когда Эквадор перешел на доллар США).
Бельалькасар на купюре в 10 сукре. Жмоты!
ПС. К вопросу о произношении индейских имен. Сейчас в «Swords and hilt weapons” наткнулся на суровую подпись к рисунку ацтекского воина: «На рисунке из Кодекса Иштлильшочитль изображен Несауалькойотль, король Тешкоко, держащий в руке макуауитль.” Из всего этого могу выговорить только «макуауитль»-и то потому, что слово часто встречается. Восхищаюсь индианистами! Эти имена страшнее обсидианового ножа.[/MORE]
* * *
Оригинал взят у в Немецкая заря Венесуэлы.
Испанский галеон «Нуэстра Сеньора». На таких кораблях конкистадоры добирались до Нового Света. Фото: AKG/EASTNEWS
скрытый текст[MORE=читать дальше]Всего лишь четверть века в этой испанской колонии хозяйничали немцы, но то был один из интереснейших периодов ее историиПосле смерти в январе 1519 года императора Священной Римской империи Максимилиана I Габсбурга перед его внуком, молодым испанским королем Карлом I, открылась блестящая перспектива занять трон деда. Но 12 курфюрстов, участвовавших в выборах императора, куда больше интересовались деньгами, нежели родословной претендента, а главный соперник Карла, французский король Франциск I, был намного его богаче. Карл нашел выход: он обратился за помощью к богатейшим банкирским домам Германии — Фуггеров, Эхингеров, Сайлеров и Вельзеров. Те были крайне заинтересованы в союзе с испанским королем — он давал им доступ не только на обширный испанский рынок, но и в Новый Свет, а также к Островам пряностей, морской путь к которым был открыт экспедицией Магеллана. Банкиры не поскупились и выделили Карлу в общей сложности более 850 000 дукатов — сумму по тем временам астрономическую, не оставлявшую Франциску I никаких шансов. В 1519 году Карл I принял из рук папы корону Священной Римской империи и стал императором Карлом V. Немецкие банкиры поставили на верную карту. В период правления Карла немцы стали играть огромную роль в политической, экономической и культурной жизни Испании. Все это вызывало в Испании острейшее недовольство, однако Карла это нисколько не волновало.
Экспедиции конкистадоров к Южному морю На карте нанесены маршруты шести экспедиций немецких конкистадоров, отправлявшихся на поиски Южного моря и волшебной страны Эльдорадо. Европейцы были уверены, что Венесуэла — остров, и поэтому всегда стремились к его южному побережью. Здесь также изображены некоторые эпизоды из истории походов немецких конкистадоров. (1) В 1531 году Амвросий Альфингер отправился во вторую экспедицию на поиски южной оконечности «острова». Его сопровождали несколько сотен носильщиков — захваченных и превращенных в рабов индейцев. (2) Возвращаясь в Коро через Восточную Кордильеру, Альфингер потерял пятую часть своих соратников. (3) Спор между Хименесом де Кесадой, Николаусом Федерманом и Себастьяном де Белаль касаром о праве на владение землей чибчамуисков, считавшейся преддверием Эльдорадо. (4) Индейцы мифического города Куарика могли противопоставить аркебузам только луки. Но Гуттену пришлось убраться восвояси, поскольку туземцы во много раз превосходили немцев числом. (5) Обратная дорога отряда Филиппа фон Гуттена, была чрезвычайно трудна. Солдат косили тропические болезни, многие умерли от ран. Деньги в обмен на земли Но главное, чем Карл мог расплатиться за финансовую поддержку, — это земли Нового Света, которые по папской булле 1493 года были целиком отданы во владение Испании и Португалии для христианизации туземцев. К тому времени Южноамериканский материк был, можно сказать, только «приоткрыт», ибо никто не знал ни истинных его размеров, ни что находится в глубине земли. Освоение Южной Америки началось лишь в середине 20-х годов XVI века, после того как Кортес продемонстрировал изумленным европейцам богатства Мексики.
В 1524 году Родриго де Бастидас подписал контракт с королем на заселение побережья нынешней Колумбии, где основал колонию Санта-Марта. Два года спустя возникло первое испанское поселение и на соседней к западу территории, ранее названной Венесуэлой. Граница между двумя губернаторствами проходила по меридиану на юг от мыса Ла-Вела.
В 1528 году после долгих интриг глава дома Вельзеров Варфоломей заполучил от короля контракт на освоение Венесуэлы. Сделка казалась взаимовыгодной: сдавая «в аренду» неисследованные земли Нового Света, монарх получал единовременную плату (по различным данным, от 5 до 12 т золота) плюс пятую часть всей будущей добычи. Вельзеры же становились хозяевами огромной территории, ограниченной с севера Карибским морем, с запада мысом Ла-Вела, с востока мысом Маракапана (западная оконечность полуострова Пария), а с юга не ограниченной никак, поскольку никто еще не знал, как далеко она простирается в этом направлении. «До моря» — было указано в договоре, подразумевалось Южное море (так испанцы называли Тихий океан).
По условиям контракта немцы получали право ставить в Венесуэле своих наместников, право на исследование и хозяйственное освоение означенной территории, право верховного суда и беспошлинной торговли, право держать собственный флот. Немцам предписывалось заселить край, основать несколько городов и разведать залежи драгоценных металлов, но новые хозяева колонии вовсе не думали этим заниматься. Она интересовала их лишь как перевалочный пункт на пути в Тихий океан и по нему в Азию с ее сказочными богатствами. Дело в том, что Вельзеры, как и все тогда, считали Венесуэлу островом. Они были убеждены, что озеро Маракайбо сообщается не только с Карибским морем, но и с Тихим океаном, и требовали от своих наместников, чтобы те в первую очередь искали пролив, а уж заодно и выкачивали из этих территорий золото.
И каждый новый наместник Вельзеров, едва прибыв в Венесуэлу, тут же срывался в экспедицию и пропадал когда на год, когда и на все пять, а вместо себя оставлял заместителя-испанца, который, собственно, и занимался делами колонии. Конкистадоров в экспедиции также рекрутировали в Испании либо на острове Санто-Доминго (ныне Гаити), благо там хватало людей, готовых участвовать в любой авантюре, поэтому собственно немцев в Венесуэле было ничтожно мало — губернатор да пара-тройка его приближенных.
Зачастую индейцы нещадно расправлялись с европейцами, высадившимися на их земле. Однако это было реакцией на бесчеловечное отношение конкистадоров к туземцам . Фото: MARY EVANS/PHOTAS
К южному морю Первый немецкий губернатор Венесуэлы Амвросий Альфингер, наплевав на то, что испанские власти запрещали притеснять аборигенов, захватил несколько сот индейцев какетио, сковал их цепями с ошейниками, нагрузил поклажей и в августе 1529 года двинулся из Коро — единственного тогда европейского поселения в Венесуэле — к озеру Маракайбо на поиски Южного моря. Когда носильщик падал от изнеможения, ему просто отрубали голову, чтобы не расковывать цепь. Альфингер прошел восточным берегом озера до его южной оконечности и, как полагал, почти достиг цели, но вынужден был повернуть назад, поскольку людей косила лихорадка. В отчете Вельзерам он писал: «По многим и веским основаниям следует считать, что это озеро сообщается с Южным морем».
В июне 1531 года губернатор снова отправился на поиски морского пролива. На сей раз он пошел, «разрушая, — по словам хронистов, — все на своем пути», к проливу длинным путем вдоль берега Венесуэльского залива и переправился через узкую горловину, соединяющую озеро с Карибским морем. Награбив полтораста килограммов золота, Альфингер решил отослать сокровища в Коро. Отряд из 25 человек, дабы сократить путь, двинулся напрямик через сельву. Запасы провизии, которыми Альфингер снабдил отряд, быстро кончились, и питаться приходилось дикими плодами. Носильщики умирали, а новых испанцы раздобыть не могли, поскольку индейцы, наслышанные о зверствах чужеземцев, разбегались при одном их появлении. Пришлось конкистадорам нести золото на своих плечах. Когда они вконец обессилели, то зарыли драгоценный груз, надеясь когда-нибудь вернуться за ним. Но делу это мало помогло, отряд сбился с пути, люди голодали. Если испанец падал от изнеможения, его уже не подбирали. «И тогда, — пишет хронист Педро де Агуадо, — они принялись убивать одного за другим тех индейцев, какие у них оставались в услужении, и пожирать их, уподобляясь тем самым диким и кровожадным зверям… и настолько они не испытывали при том ни страха, ни отвращения, как будто бы с младых лет питались человеческим мясом». Когда с последним индейцем было покончено, каждый стал опасаться, что следующей жертвой может стать он. И тогда испанцы решили разделиться, каждый направился своей дорогой. Все эти кошмарные подробности сообщил единственный выживший — Франсиско Мартин.
Меж тем Альфингер обогнул с севера Восточную Кордильеру и двинулся на юго-запад, но вместо ожидаемого морского побережья вышел к берегам могучей реки, которая позже получила название Магдалена. Здесь-то он и услышал от индейцев, что вверх по течению в горных районах лежит богатая «провинция». Видимо, речь шла о стране чибча-муисков, где процветала самая развитая цивилизация на всем пространстве между государствами майя в Центральной Америке и инков на территории Перу. С превеликим трудом Альфингер прошел вдоль русла около 300 км, но непроходимые топи заставили его изменить маршрут. Он решил выйти к верховьям кратчайшим путем через горы и повернул на юго-восток, то есть двинулся в направлении, уводящем его и от «золотой страны», и от истоков Магдалены. Ошибка не была случайной: Альфингер считал Венесуэлу островом, вытянутым с запада на восток, и пребывал в уверенности, что Магдалена берет начало на востоке и в том же направлении тянутся Анды. Это заблуждение ему дорого стоило. В горах от холода и истощения погибли два десятка христиан и полтораста индейцев. Оставшиеся почти без носильщиков, конкистадоры были вынуждены бросить все снаряжение. Наконец экспедиция перевалила горный хребет и спустилась в населенную долину. Но злоключения на этом не кончились: индейцы сжигали свои селения и уходили, унося припасы, постоянно донимали пришельцев нападениями. Однажды Альфингер неосторожно отдалился от лагеря и попал в засаду. Прорваться к своим ему удалось, но через три дня он умер от полученных ран.
1. Легендарный доктор Иоганн Фауст — (ок. 1480–1540) в 1534 году составил гороскоп немецкого конкистадора Филиппа фон Гуттена, предрекавший тому страшные бедствия в Венесуэле. И оказался провидцем
2. Золотые изваяния индейских богов — желанная добыча европейских авантюристов
Фото: ULLSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO, TOPFOTO/FOTODOM.RU
Табель о рангахВойско конкистадоров состояло из всадников и пехоты. Главнокомандующий, генерал-капитан, обладал всей полнотой власти вплоть до права казнить провинившихся. Полное доверие к вождю в многолетней изматывающей экспедиции — абсолютная необходимость, поэтому он должен был делить с подчиненными все тяготы, а в бою находиться впереди. Офицеров назначал также генерал-капитан. Следующим по старшинству был заместитель генерал-капитана, который брал на себя командование в случае отсутствия или смерти командира . Ступенькой ниже стоял «маэстре де кампо» — он ведал всеми военными вопросами и нес ответственность за боеспособность войска. Далее следовали капитаны, стоявшие во главе подразделений — «капитаний». Всадники составляли, так сказать, «белую кость» войска конкистадоров, поскольку лошади были главным психологическим и наступательным оружием испанцев. Поэтому доля всадника при разделе добычи как минимум вдвое превышала долю пехотинца.
Якоб Фуггер по прозвищу Богатый (1459– 1525) — глава аугсбургского торгово-банкирского дома Фуггеров, самый богатый человек Европы своего времени. Он был одним из тех, кто посадил Карла V на трон. Фото: INTERFOTO/PHOTASМоре венесуэльских равнин Поскольку об экспедиции Альфингера не было ни слуху ни духу, немецкие банкиры, прождав 10 месяцев, отправили в Венесуэлу Николауса Федермана, назначив его заместителем губернатора. Тот начал с того, что разорил несколько индейских селений, набрал две сотни рабов-носильщиков и с сотней пехотинцев и двумя десятками всадников в сентябре 1530 года двинулся на юг, к Южному морю, берега которого, как он полагал, завалены жемчугом и золотыми слитками. В долине реки Баркисимето Федерман обнаружил несколько крупных селений — тамошние жители подарили ему золотые безделушки и подтвердили, что дальше на юг лежит море. И такие сведения Федерман получал на протяжении всего своего пути. Аборигены вовсе не морочили конкистадорам голову: дело в том, что толмачи передавали понятие «море» словами «большая вода», а индейцы понимали под этим словосочетанием не только море, но и широкую реку или крупное озеро.
Когда Федерман пересек горный кряж, перед ним и вправду раскинулось море. Бескрайнее море жарких и влажных венесуэльских равнин — льяносов. Здесь христиан стала косить лихорадка. Больных несли в гамаках и везли на лошадях, а чтобы у туземцев не возникло сомнений в том, что белые люди бессмертны, заболевших представляли важными персонами.
В декабре измученный отряд вышел к крупному селению, где вместе с прилегающими деревнями проживали несколько тысяч человек. Туземцы на удивление радушно приняли гостей, что не помешало тем взять в заложники вождя. Правда, конкистадоры выступили на стороне местных жителей против враждебного им племени. В ходе карательной операции Федерман спалил несколько селений, пролил море крови и захватил в плен 600 человек — 200 раненых он отдал индейцам, а 400 здоровых распределил среди своих людей.
Передохнув, конкистадоры двинулись дальше на юг. В селении Техибера они получили сведения о том, что через три дня пути достигнут холма, с которого видно море. В нетерпении Федерман, оставив свой отряд, с 40 всадниками устремился вперед. Когда он поднялся на холм, то в туманной дали действительно увидел множество селений и большую воду, но так и не смог понять, что это: море, озеро или широкая река? Скорее всего, он вышел на один из крупных притоков Ориноко.
Федерман вернулся к основному отряду, намереваясь двинуться к побережью «моря», но путь конкистадорам преградило десятитысячное войско индейцев. В кровавой битве христиане, подстрелив из аркебузы вождя, одержали победу, но почти все получили ранения, в том числе и сам Федерман. Тогда он решил вернуться домой за подкреплением. В марте 1531 года его поредевшее войско достигло Коро. Здесь Федерман застал Альфингера, который собирался в свою вторую экспедицию, закончившуюся для него, как мы знаем, трагически. Губернатор был чрезвычайно недоволен своим заместителем за то, что тот затеял экспедицию без начальственного соизволения, и отослал его в Германию. Прибыв на родину, Федерман представил Вельзерам отчет о своей одиссее, озаглавив его «Индийская история». В нем он расписывал богатства Венесуэлы, приводил рассказы индейцев о богатой золотом стране и утверждал, что знает, где ее искать. Конкистадор явно хотел подогреть угасающий интерес немецких банкиров к этой земле.
И тут стали приходить известия о несметных сокровищах Перу! Все это заставило Вельзеров поменять свое отношение к Венесуэле — теперь они рассматривали ее не только как перевалочную базу на пути в Индию, но и как страну, богатую золотом. Новым губернатором на место погибшего Альфингера был назначен Георг Хоэрмут фон Шпейер (Шпайер). Федерман, к своему глубокому неудовольствию, так и остался заместителем.
В мае 1535 года Шпейер выступил из Коро на поиски Эльдорадо. В составе его экспедиции находился Филипп фон Гуттен — человек, которому предстояло сыграть заметную роль в истории немецкой Венесуэлы. Он приходился двоюродным братом видному немецкому писателю-гуманисту Ульриху фон Гуттену. Отправиться в далекую страну его заставила вовсе не жажда наживы: «Господь свидетель, — писал он, — что я предпринимаю это путешествие, движимый отнюдь не стремлением обогатиться, а странным желанием, коим давно уже был охвачен. Мне кажется, я не смогу умереть спокойно, ежели не увижу Индий».
В свободном поиске Конкиста была отдана на откуп частной инициативе: Америку покоряли отдельные, друг от друга не зависевшие отряды конкистадоров. Прежде чем пускаться в путь, главнокомандующий экспедицией был обязан заключить договор с королем, реже с представителем королевской власти в Новом Свете. Такой договор носил название «капитуляция». Суть этих пространных документов сводилась к нескольким положениям: львиную часть расходов несет главнокомандующий, новооткрытые земли объявляются собственностью испанской короны, туземцы, эти земли населяющие, должны признать власть испанского короля и христианское вероучение, пятая часть всей добычи (кинта) отходит в казну. Взамен главнокомандующий получал полную свободу действий и губернаторский пост. Король не рисковал ничем; конкистадоры же ставили на кон все. Так что инициатива и маниакальное упорство последних объяснялись, помимо прочего, стремлением во что бы то ни стало хотя бы окупить расходы . Дележ пирога Отправляясь в поход, Шпейер запретил Федерману покидать Коро. Но разве тот мог усидеть на месте! Как только губернатор отбыл, заместитель тут же взялся за подготовку собственной экспедиции и уже в августе выслал отряд на запад, к устью реки Рио-Ача, чтобы основать форт (там теперь город Риоача). Федерман решил достичь золотоносной страны, поднимаясь по реке Магдалена, и залез на территорию соседнего испанского губернаторства Санта-Марта. Однако ровно в это время, в январе 1536-го, туда прибыл новый губернатор с войском в 1200 человек, и немцу пришлось убираться восвояси.
Николаус Федерман (ок. 1505–1542) — авантюрист и искатель приключений из Ульма, в 29 лет ставший генерал-капитаном Венесуэлы. Фото: INTERFOTO/PHOTASВ Коро Федермана не ждало ничего хорошего: кормить людей было нечем и грабить стало некого. Административный центр испанских колоний в Новом Свете, Санто-Доминго, был завален жалобами из Коро. Узнав, что власти собираются прислать в Коро альгвасила (судью), Федерман решил, что пора уносить ноги. Куда? Разумеется, в Эльдорадо! В конце 1537 года он покинул Коро, уведя с собой почти всех солдат и прихватив еще соседние гарнизоны. Отряд из 300 пехотинцев и 130 всадников двинулся по следам экспедиции Шпейера — на юг вдоль подножий Восточной Кордильеры. Больше года длился тяжелейший поход по бескрайним льяносам.
В феврале 1539-го конкистадоры встретили индейцев с золотыми серьгами в ушах. На вопрос «Откуда золото?» они указывали на запад, где высилась горная гряда. Федерман повернул к ней. Больше месяца длился неимоверно трудный переход по высокогорью. В марте 1539 года его сильно поредевшее войско — погибли почти две трети христиан, а индейцев-носильщиков никто и не считал — спустилось в долину реки Паска в районе нынешней столицы Колумбии Боготы. Это была земля чибча-муисков.
Наградой за все лишения и жертвы стало известие, что уж два года как эту богатую золотом и изумрудами страну открыл и завоевал Гонсало Хименес де Кесада. Федерман решил идти ва-банк и предъявил права на эти земли, утверждая, что они лежат в пределах губернаторства Венесуэла. Кесада не располагал достаточными силами, чтобы поставить наглеца на место, и тянул время, ведя переговоры. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут с юга в страну муисков вторгся многочисленный и хорошо вооруженный отряд Себастьяна де Белалькасара.
Дело наверняка обернулось бы кровопролитием, если бы не поразительная изворотливость Кесады, который уговорил соперников вместе отправиться в Испанию и там разрешить спор в суде. Летом 1539 года три претендента на пост губернатора Нового Королевства Гранада — так Кесада окрестил страну чибча-муисков — прибыли в Испанию, и здесь их пути навеки разошлись. По-разному сложились судьбы трех конкистадоров: Белалькасар на удивление быстро получил пост губернатора «провинции» Попаян (на юго-западе нынешней Колумбии), Кесада после восьмилетних мытарств выиграл судебный процесс, получил звание маршала вице-королевства Новое Королевство Гранада, богатую ренту и даже фамильный герб. А Федерман…
Нищий богач Федерман явился к своему патрону Вельзеру с пустыми руками и красочными рассказами об Эльдорадо. Надобно знать, что в ту эпоху на всякого, кто возвращался из Америки, смотрели как на сказочного богача. Поэтому банкир потребовал от Федермана финансовый отчет, а когда тот предъявил одни убытки, обвинил конкистадора в том, что он «мошенническим путем скрывает золото, серебро и изумруды в огромном количестве». Все закончилось долговой тюрьмой и описанием имущества.
Поскольку дело происходило в принадлежавшей испанцам Фландрии, а Вельзер пользовался огромным влиянием при испанском дворе, рассчитывать на правосудие Федерман не мог, и он пошел в контратаку — обвинил банкира в сокрытии королевской кинты, пятой части добычи. Совет по делам Индий, заваленный жалобами на злоупотребления немцев в Венесуэле, конечно, вцепился в иск Федермана и затребовал того в Мадрид (в споре за Новую Гранаду интересы немцев защищал не Федерман, а сам Вельзер). Поразительно, но, хотя сам король под давлением банкира выступил против перевода Федермана в Испанию, совет настоял на своем, и в феврале 1541 года конкистадора доставили в Мад рид и поместили в частном доме под домашний арест.
Полгода он исправно давал показания против Вельзера и вдруг в августе по непонятным причинам письменно отказался от всех своих обвинений, якобы выдвинутых с единственной целью — выбраться из фламандской тюрьмы. Чиновники из Совета по делам Индий эту бумагу положили под сукно, тем более что Федерман на своем отказе не мог настаивать — в феврале 1542 года он умер.
Бескрайняя Маленькая Венеция Соратник Колумба Алонсо де Охеда вместе с Америго Веспуччи обследовал северное побережье Южноамериканского материка еще в 1499 году. На полуострове Парагуана Веспуччи увидел свайный поселок, «город над водой, подобный Венеции», и назвал лежащий к западу от полуострова залив Маленькой Венецией — Венесуэлой. Впоследствии это название перешло на весь южный берег Карибского моря до дельты Ориноко. Более четверти века никто не предпринимал попыток здесь закрепиться, лишь время от времени сюда наведывались работорговцы. В 1526 году житель Санто-Доминго Хуан де Ампьес, не раз плававший к берегам Венесуэлы, подписал с колониальными властями в Санто-Доминго договор на ее освоение и год спустя основал на побережье поселение Санта-Ана-де-Коро (нынешний Коро). Ампьес добился того, что власти запретили грабить и уводить в неволю местных туземцев. Немного нашлось бы в то время испанских поселений в Новом Свете, где царил такой мир.
Филипп фон Гуттен (1511–1546) — конкистадор, оставивший после смерти дневники и письма к родным. Они представляют собой бесценный источник по истории конкисты XVI века. Фото: INTERFOTO/PHOTASНа пороге Эльдорадо Вернемся к Шпейеру и его правой руке Гуттену. Трудности, выпавшие на долю их экспедиции, Гуттен описывает в одном из своих писем: «Поистине ужас берет, когда вспоминаешь, чего только не ели христиане во время похода, а ели они всяких непотребных тварей — ужей, гадюк, жаб, ящериц, червей и еще травы, корни и прочее, что непригодно для пищи; притом находились и такие, кто вопреки людскому естеству пожирал человеческое мясо».
Экспедиция двигалась на юг вдоль Восточной Кордильеры. Неоднократно Шпейер слышал от индейцев, что за горами на западе живет богатый народ (те самые муиски, до которых добрался Федерман). Трижды отряд пытался преодолеть горную гряду и трижды откатывался назад. В поисках прохода Шпейер упрямо продвигался на юг. Дорогу экспедиции преградила река Мета, столь бурная, что нечего было и думать о переправе. Восемь месяцев Шпейер шел вдоль нее, отыскивая брод, и только когда кончился сезон дождей, смог переправиться на другой берег. И снова на юг. В верхнем течении реки Гуавьяре, в 1000 км от Коро, касик индейского племени подарил губернатору несколько золотых украшений, которые якобы происходят из страны, где живут одни женщины. Путь в нее лежит через владения племени людоедов и богатые золотом земли отважных омагуа. Шпейер отправил на разведку 20 человек.
Через три недели возвратились двое — они сообщили, что отряд попал в засаду и был перебит. Шпейер и Гуттен, пребывавшие в уверенности, что стоят на пороге Эльдорадо, невзирая ни на что хотели двигаться дальше, но солдаты взбунтовались и решительно потребовали возвращения домой. Из 360 человек Шпейер в мае 1538 года привел в Коро лишь 90, и, по словам Гуттена, «одежды на них было не больше, чем на индейцах, которые ходят нагишом».
В реляции, отправленной колониальным властям в Санто-Доминго, Шпейер утверждал, что «не дошел всего двадцать пять лиг (около 140 км) до цели, которая стоила стольких трудов и жизней христиан». Он готов был сразу же отправиться в новую экспедицию, но Коро настолько обезлюдел, что ему пришлось набирать волонтеров в Санто-Доминго. Подготовка нового похода растянулась на три года. В июне 1540-го Шпейер скоропостижно скончался, губернатором Венесуэлы и генерал-капитаном экспедиции был назначен Филипп фон Гуттен. В его распоряжении было всего около полутора сотен человек, и все же он дерзнул отправиться покорять Эльдорадо.
Вожделенное золотое царство Из описания города Куарика, составленного в 1570-е хронистом Педро де Агуадо со слов «очевидцев»: «С той возвышенности сам генерал-капитан и все, кто его сопровождал, увидели неподалеку город огромных размеров, таких, что даже вблизи нельзя было разглядеть, где он кончается; в том городе дома стояли кучно, но по порядку, а в середине находилось здание, размерами и высотой намного превосходящее все прочие дома; и когда спросили индейца-проводника, что это за строение, столь отличное по своей пышности от прочих, тот ответил, что это дворец правителя сего города Куарика и что во дворце том, помимо золотых идолов размером с подростка и золотого изваяния женщины, которую почитают богиней, есть и иные сокровища».
1. Георг Хоэрмут фон Шпейер (второй немецкий губернатор Венесуэлы) при полном параде отправляется в заокеанскую экспедицию. Его провожал весь банкирский дом Вельзеров
2. Вместе со Шпейером в Америку отправился Филипп фон Гуттен (на заднем плане), романтик, мечтающий узреть чудеса далеких земель
Исчезнувший город В июле 1541 года экспедиция тронулась в путь. Тысячу километров Гуттен шел на юг по маршруту Шпейера, затем, поверив очередным россказням индейцев, свернул на восток, чтобы через год напрасных блужданий по равнинам вернуться в исходную точку. Обескураженные конкистадоры потребовали возвращения домой. Но Гуттен не пал духом и заявил, что пойдет даже один. К нему присоединились еще несколько десятков сорвиголов, и небольшой отряд двинулся на юг. К концу 1544 года он вышел на Амазонскую низменность и достиг экватора.
Дальше эта история превращается в загадку, которая долгое время не давала покоя искателям сокровищ Эльдорадо. По свидетельствам Гуттена и участников похода, а также хронистов, конкистадоры действительно вторглись во владения омагуа и приблизились к их столице, большому и богатому городу Куарика. Но, что удивительно, с тех пор никому не удалось отыскать ни такого народа, ни этого города. Как пишет хронист Педро де Агуадо, невдалеке от города христиане увидели двух индейских воинов с копьями. Пораженные видом чужестранцев, те бросились бежать. Гуттен вскочил на коня и поскакал вдогонку. Настигнув индейца, он попытался схватить его за волосы, но тот увернулся и вонзил копье в подмышку всаднику.
На следующее утро тишину разорвал грохот барабанов. От города двигалось войско, разделенное на 15 колонн по 1000 человек в каждой. Вождя несли впереди в паланкине, украшенном перьями попугаев. 15 000 против 40 воинов, один из которых ранен! Но отступать было поздно. В результате стремительной кавалерийской атаки воины, окружавшие вождя, были перебиты, а сам он лишился головы. И сразу же грянул залп аркебуз. С воплями ужаса омагуа бросились врассыпную.
Правитель мифической страны Эльдорадо. Индейцы-придворные покрывают его золотой пылью. Европейская гравюра, начало XVIII века . Фото: AKG/EAST NEWS
Окрыленный успехом, Гуттен собрался было взять город, но соратники остудили безумца: силы были слишком неравны, а на эффект внезапности рассчитывать больше не приходилось. Пришлось Гуттену возвращаться в Коро с надеждой набрать новый отряд и завоевать Куарику. Теперь-то он знал, где находится Эльдорадо.
По возвращении Гуттена ждал неприятный сюрприз. Почти пять лет заняла его экспедиция — самая длительная в истории конкисты, и колонисты, потеряв надежду увидеть губернатора живым, не дожидаясь решения Вельзера, выбрали вместо него Хуана де Карвахаля.
Человеком он был властолюбивым, деспотичным, коварным, но при этом достаточно разумным, чтобы прекратить поиски мифического Эльдорадо и заняться обустройством вверенных ему земель. Большую часть колонистов он переселил из Коро южнее, в долину Эль-Токуйо, плодородную и с более здоровым климатом. Сюда по пути в Коро пришел отряд Гуттена, и два губернатора встретились.
Карвахаль предложил немцу добровольно уступить ему власть, но получил отказ. Тогда Гуттен был убит. Спрятать концы в воду Карвахалю не удалось — он был осужден и повешен. Но что любопытно: хотя на процессе мотив убийства был точно установлен — борьба за власть, — в Европе все пребывали в уверенности, что Карвахаль убил Гуттена с целью завладеть сокровищами, которые тот якобы привез из Эльдорадо, и картой с маршрутом к городу Куарика. Гуттен оказался последним немецким губернатором Венесуэлы, после его смерти колония фактически перешла под управление испанцев. http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/7511/
Андрей Кофман. [/MORE]
Испанский галеон «Нуэстра Сеньора». На таких кораблях конкистадоры добирались до Нового Света. Фото: AKG/EASTNEWS
скрытый текст[MORE=читать дальше]Всего лишь четверть века в этой испанской колонии хозяйничали немцы, но то был один из интереснейших периодов ее историиПосле смерти в январе 1519 года императора Священной Римской империи Максимилиана I Габсбурга перед его внуком, молодым испанским королем Карлом I, открылась блестящая перспектива занять трон деда. Но 12 курфюрстов, участвовавших в выборах императора, куда больше интересовались деньгами, нежели родословной претендента, а главный соперник Карла, французский король Франциск I, был намного его богаче. Карл нашел выход: он обратился за помощью к богатейшим банкирским домам Германии — Фуггеров, Эхингеров, Сайлеров и Вельзеров. Те были крайне заинтересованы в союзе с испанским королем — он давал им доступ не только на обширный испанский рынок, но и в Новый Свет, а также к Островам пряностей, морской путь к которым был открыт экспедицией Магеллана. Банкиры не поскупились и выделили Карлу в общей сложности более 850 000 дукатов — сумму по тем временам астрономическую, не оставлявшую Франциску I никаких шансов. В 1519 году Карл I принял из рук папы корону Священной Римской империи и стал императором Карлом V. Немецкие банкиры поставили на верную карту. В период правления Карла немцы стали играть огромную роль в политической, экономической и культурной жизни Испании. Все это вызывало в Испании острейшее недовольство, однако Карла это нисколько не волновало.
Экспедиции конкистадоров к Южному морю На карте нанесены маршруты шести экспедиций немецких конкистадоров, отправлявшихся на поиски Южного моря и волшебной страны Эльдорадо. Европейцы были уверены, что Венесуэла — остров, и поэтому всегда стремились к его южному побережью. Здесь также изображены некоторые эпизоды из истории походов немецких конкистадоров. (1) В 1531 году Амвросий Альфингер отправился во вторую экспедицию на поиски южной оконечности «острова». Его сопровождали несколько сотен носильщиков — захваченных и превращенных в рабов индейцев. (2) Возвращаясь в Коро через Восточную Кордильеру, Альфингер потерял пятую часть своих соратников. (3) Спор между Хименесом де Кесадой, Николаусом Федерманом и Себастьяном де Белаль касаром о праве на владение землей чибчамуисков, считавшейся преддверием Эльдорадо. (4) Индейцы мифического города Куарика могли противопоставить аркебузам только луки. Но Гуттену пришлось убраться восвояси, поскольку туземцы во много раз превосходили немцев числом. (5) Обратная дорога отряда Филиппа фон Гуттена, была чрезвычайно трудна. Солдат косили тропические болезни, многие умерли от ран. Деньги в обмен на земли Но главное, чем Карл мог расплатиться за финансовую поддержку, — это земли Нового Света, которые по папской булле 1493 года были целиком отданы во владение Испании и Португалии для христианизации туземцев. К тому времени Южноамериканский материк был, можно сказать, только «приоткрыт», ибо никто не знал ни истинных его размеров, ни что находится в глубине земли. Освоение Южной Америки началось лишь в середине 20-х годов XVI века, после того как Кортес продемонстрировал изумленным европейцам богатства Мексики.
В 1524 году Родриго де Бастидас подписал контракт с королем на заселение побережья нынешней Колумбии, где основал колонию Санта-Марта. Два года спустя возникло первое испанское поселение и на соседней к западу территории, ранее названной Венесуэлой. Граница между двумя губернаторствами проходила по меридиану на юг от мыса Ла-Вела.
В 1528 году после долгих интриг глава дома Вельзеров Варфоломей заполучил от короля контракт на освоение Венесуэлы. Сделка казалась взаимовыгодной: сдавая «в аренду» неисследованные земли Нового Света, монарх получал единовременную плату (по различным данным, от 5 до 12 т золота) плюс пятую часть всей будущей добычи. Вельзеры же становились хозяевами огромной территории, ограниченной с севера Карибским морем, с запада мысом Ла-Вела, с востока мысом Маракапана (западная оконечность полуострова Пария), а с юга не ограниченной никак, поскольку никто еще не знал, как далеко она простирается в этом направлении. «До моря» — было указано в договоре, подразумевалось Южное море (так испанцы называли Тихий океан).
По условиям контракта немцы получали право ставить в Венесуэле своих наместников, право на исследование и хозяйственное освоение означенной территории, право верховного суда и беспошлинной торговли, право держать собственный флот. Немцам предписывалось заселить край, основать несколько городов и разведать залежи драгоценных металлов, но новые хозяева колонии вовсе не думали этим заниматься. Она интересовала их лишь как перевалочный пункт на пути в Тихий океан и по нему в Азию с ее сказочными богатствами. Дело в том, что Вельзеры, как и все тогда, считали Венесуэлу островом. Они были убеждены, что озеро Маракайбо сообщается не только с Карибским морем, но и с Тихим океаном, и требовали от своих наместников, чтобы те в первую очередь искали пролив, а уж заодно и выкачивали из этих территорий золото.
И каждый новый наместник Вельзеров, едва прибыв в Венесуэлу, тут же срывался в экспедицию и пропадал когда на год, когда и на все пять, а вместо себя оставлял заместителя-испанца, который, собственно, и занимался делами колонии. Конкистадоров в экспедиции также рекрутировали в Испании либо на острове Санто-Доминго (ныне Гаити), благо там хватало людей, готовых участвовать в любой авантюре, поэтому собственно немцев в Венесуэле было ничтожно мало — губернатор да пара-тройка его приближенных.
Зачастую индейцы нещадно расправлялись с европейцами, высадившимися на их земле. Однако это было реакцией на бесчеловечное отношение конкистадоров к туземцам . Фото: MARY EVANS/PHOTAS
К южному морю Первый немецкий губернатор Венесуэлы Амвросий Альфингер, наплевав на то, что испанские власти запрещали притеснять аборигенов, захватил несколько сот индейцев какетио, сковал их цепями с ошейниками, нагрузил поклажей и в августе 1529 года двинулся из Коро — единственного тогда европейского поселения в Венесуэле — к озеру Маракайбо на поиски Южного моря. Когда носильщик падал от изнеможения, ему просто отрубали голову, чтобы не расковывать цепь. Альфингер прошел восточным берегом озера до его южной оконечности и, как полагал, почти достиг цели, но вынужден был повернуть назад, поскольку людей косила лихорадка. В отчете Вельзерам он писал: «По многим и веским основаниям следует считать, что это озеро сообщается с Южным морем».
В июне 1531 года губернатор снова отправился на поиски морского пролива. На сей раз он пошел, «разрушая, — по словам хронистов, — все на своем пути», к проливу длинным путем вдоль берега Венесуэльского залива и переправился через узкую горловину, соединяющую озеро с Карибским морем. Награбив полтораста килограммов золота, Альфингер решил отослать сокровища в Коро. Отряд из 25 человек, дабы сократить путь, двинулся напрямик через сельву. Запасы провизии, которыми Альфингер снабдил отряд, быстро кончились, и питаться приходилось дикими плодами. Носильщики умирали, а новых испанцы раздобыть не могли, поскольку индейцы, наслышанные о зверствах чужеземцев, разбегались при одном их появлении. Пришлось конкистадорам нести золото на своих плечах. Когда они вконец обессилели, то зарыли драгоценный груз, надеясь когда-нибудь вернуться за ним. Но делу это мало помогло, отряд сбился с пути, люди голодали. Если испанец падал от изнеможения, его уже не подбирали. «И тогда, — пишет хронист Педро де Агуадо, — они принялись убивать одного за другим тех индейцев, какие у них оставались в услужении, и пожирать их, уподобляясь тем самым диким и кровожадным зверям… и настолько они не испытывали при том ни страха, ни отвращения, как будто бы с младых лет питались человеческим мясом». Когда с последним индейцем было покончено, каждый стал опасаться, что следующей жертвой может стать он. И тогда испанцы решили разделиться, каждый направился своей дорогой. Все эти кошмарные подробности сообщил единственный выживший — Франсиско Мартин.
Меж тем Альфингер обогнул с севера Восточную Кордильеру и двинулся на юго-запад, но вместо ожидаемого морского побережья вышел к берегам могучей реки, которая позже получила название Магдалена. Здесь-то он и услышал от индейцев, что вверх по течению в горных районах лежит богатая «провинция». Видимо, речь шла о стране чибча-муисков, где процветала самая развитая цивилизация на всем пространстве между государствами майя в Центральной Америке и инков на территории Перу. С превеликим трудом Альфингер прошел вдоль русла около 300 км, но непроходимые топи заставили его изменить маршрут. Он решил выйти к верховьям кратчайшим путем через горы и повернул на юго-восток, то есть двинулся в направлении, уводящем его и от «золотой страны», и от истоков Магдалены. Ошибка не была случайной: Альфингер считал Венесуэлу островом, вытянутым с запада на восток, и пребывал в уверенности, что Магдалена берет начало на востоке и в том же направлении тянутся Анды. Это заблуждение ему дорого стоило. В горах от холода и истощения погибли два десятка христиан и полтораста индейцев. Оставшиеся почти без носильщиков, конкистадоры были вынуждены бросить все снаряжение. Наконец экспедиция перевалила горный хребет и спустилась в населенную долину. Но злоключения на этом не кончились: индейцы сжигали свои селения и уходили, унося припасы, постоянно донимали пришельцев нападениями. Однажды Альфингер неосторожно отдалился от лагеря и попал в засаду. Прорваться к своим ему удалось, но через три дня он умер от полученных ран.
1. Легендарный доктор Иоганн Фауст — (ок. 1480–1540) в 1534 году составил гороскоп немецкого конкистадора Филиппа фон Гуттена, предрекавший тому страшные бедствия в Венесуэле. И оказался провидцем
2. Золотые изваяния индейских богов — желанная добыча европейских авантюристов
Фото: ULLSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO, TOPFOTO/FOTODOM.RU
Табель о рангахВойско конкистадоров состояло из всадников и пехоты. Главнокомандующий, генерал-капитан, обладал всей полнотой власти вплоть до права казнить провинившихся. Полное доверие к вождю в многолетней изматывающей экспедиции — абсолютная необходимость, поэтому он должен был делить с подчиненными все тяготы, а в бою находиться впереди. Офицеров назначал также генерал-капитан. Следующим по старшинству был заместитель генерал-капитана, который брал на себя командование в случае отсутствия или смерти командира . Ступенькой ниже стоял «маэстре де кампо» — он ведал всеми военными вопросами и нес ответственность за боеспособность войска. Далее следовали капитаны, стоявшие во главе подразделений — «капитаний». Всадники составляли, так сказать, «белую кость» войска конкистадоров, поскольку лошади были главным психологическим и наступательным оружием испанцев. Поэтому доля всадника при разделе добычи как минимум вдвое превышала долю пехотинца.
Якоб Фуггер по прозвищу Богатый (1459– 1525) — глава аугсбургского торгово-банкирского дома Фуггеров, самый богатый человек Европы своего времени. Он был одним из тех, кто посадил Карла V на трон. Фото: INTERFOTO/PHOTASМоре венесуэльских равнин Поскольку об экспедиции Альфингера не было ни слуху ни духу, немецкие банкиры, прождав 10 месяцев, отправили в Венесуэлу Николауса Федермана, назначив его заместителем губернатора. Тот начал с того, что разорил несколько индейских селений, набрал две сотни рабов-носильщиков и с сотней пехотинцев и двумя десятками всадников в сентябре 1530 года двинулся на юг, к Южному морю, берега которого, как он полагал, завалены жемчугом и золотыми слитками. В долине реки Баркисимето Федерман обнаружил несколько крупных селений — тамошние жители подарили ему золотые безделушки и подтвердили, что дальше на юг лежит море. И такие сведения Федерман получал на протяжении всего своего пути. Аборигены вовсе не морочили конкистадорам голову: дело в том, что толмачи передавали понятие «море» словами «большая вода», а индейцы понимали под этим словосочетанием не только море, но и широкую реку или крупное озеро.Когда Федерман пересек горный кряж, перед ним и вправду раскинулось море. Бескрайнее море жарких и влажных венесуэльских равнин — льяносов. Здесь христиан стала косить лихорадка. Больных несли в гамаках и везли на лошадях, а чтобы у туземцев не возникло сомнений в том, что белые люди бессмертны, заболевших представляли важными персонами.
В декабре измученный отряд вышел к крупному селению, где вместе с прилегающими деревнями проживали несколько тысяч человек. Туземцы на удивление радушно приняли гостей, что не помешало тем взять в заложники вождя. Правда, конкистадоры выступили на стороне местных жителей против враждебного им племени. В ходе карательной операции Федерман спалил несколько селений, пролил море крови и захватил в плен 600 человек — 200 раненых он отдал индейцам, а 400 здоровых распределил среди своих людей.
Передохнув, конкистадоры двинулись дальше на юг. В селении Техибера они получили сведения о том, что через три дня пути достигнут холма, с которого видно море. В нетерпении Федерман, оставив свой отряд, с 40 всадниками устремился вперед. Когда он поднялся на холм, то в туманной дали действительно увидел множество селений и большую воду, но так и не смог понять, что это: море, озеро или широкая река? Скорее всего, он вышел на один из крупных притоков Ориноко.
Федерман вернулся к основному отряду, намереваясь двинуться к побережью «моря», но путь конкистадорам преградило десятитысячное войско индейцев. В кровавой битве христиане, подстрелив из аркебузы вождя, одержали победу, но почти все получили ранения, в том числе и сам Федерман. Тогда он решил вернуться домой за подкреплением. В марте 1531 года его поредевшее войско достигло Коро. Здесь Федерман застал Альфингера, который собирался в свою вторую экспедицию, закончившуюся для него, как мы знаем, трагически. Губернатор был чрезвычайно недоволен своим заместителем за то, что тот затеял экспедицию без начальственного соизволения, и отослал его в Германию. Прибыв на родину, Федерман представил Вельзерам отчет о своей одиссее, озаглавив его «Индийская история». В нем он расписывал богатства Венесуэлы, приводил рассказы индейцев о богатой золотом стране и утверждал, что знает, где ее искать. Конкистадор явно хотел подогреть угасающий интерес немецких банкиров к этой земле.
И тут стали приходить известия о несметных сокровищах Перу! Все это заставило Вельзеров поменять свое отношение к Венесуэле — теперь они рассматривали ее не только как перевалочную базу на пути в Индию, но и как страну, богатую золотом. Новым губернатором на место погибшего Альфингера был назначен Георг Хоэрмут фон Шпейер (Шпайер). Федерман, к своему глубокому неудовольствию, так и остался заместителем.
В мае 1535 года Шпейер выступил из Коро на поиски Эльдорадо. В составе его экспедиции находился Филипп фон Гуттен — человек, которому предстояло сыграть заметную роль в истории немецкой Венесуэлы. Он приходился двоюродным братом видному немецкому писателю-гуманисту Ульриху фон Гуттену. Отправиться в далекую страну его заставила вовсе не жажда наживы: «Господь свидетель, — писал он, — что я предпринимаю это путешествие, движимый отнюдь не стремлением обогатиться, а странным желанием, коим давно уже был охвачен. Мне кажется, я не смогу умереть спокойно, ежели не увижу Индий».
В свободном поиске Конкиста была отдана на откуп частной инициативе: Америку покоряли отдельные, друг от друга не зависевшие отряды конкистадоров. Прежде чем пускаться в путь, главнокомандующий экспедицией был обязан заключить договор с королем, реже с представителем королевской власти в Новом Свете. Такой договор носил название «капитуляция». Суть этих пространных документов сводилась к нескольким положениям: львиную часть расходов несет главнокомандующий, новооткрытые земли объявляются собственностью испанской короны, туземцы, эти земли населяющие, должны признать власть испанского короля и христианское вероучение, пятая часть всей добычи (кинта) отходит в казну. Взамен главнокомандующий получал полную свободу действий и губернаторский пост. Король не рисковал ничем; конкистадоры же ставили на кон все. Так что инициатива и маниакальное упорство последних объяснялись, помимо прочего, стремлением во что бы то ни стало хотя бы окупить расходы . Дележ пирога Отправляясь в поход, Шпейер запретил Федерману покидать Коро. Но разве тот мог усидеть на месте! Как только губернатор отбыл, заместитель тут же взялся за подготовку собственной экспедиции и уже в августе выслал отряд на запад, к устью реки Рио-Ача, чтобы основать форт (там теперь город Риоача). Федерман решил достичь золотоносной страны, поднимаясь по реке Магдалена, и залез на территорию соседнего испанского губернаторства Санта-Марта. Однако ровно в это время, в январе 1536-го, туда прибыл новый губернатор с войском в 1200 человек, и немцу пришлось убираться восвояси.
Николаус Федерман (ок. 1505–1542) — авантюрист и искатель приключений из Ульма, в 29 лет ставший генерал-капитаном Венесуэлы. Фото: INTERFOTO/PHOTASВ Коро Федермана не ждало ничего хорошего: кормить людей было нечем и грабить стало некого. Административный центр испанских колоний в Новом Свете, Санто-Доминго, был завален жалобами из Коро. Узнав, что власти собираются прислать в Коро альгвасила (судью), Федерман решил, что пора уносить ноги. Куда? Разумеется, в Эльдорадо! В конце 1537 года он покинул Коро, уведя с собой почти всех солдат и прихватив еще соседние гарнизоны. Отряд из 300 пехотинцев и 130 всадников двинулся по следам экспедиции Шпейера — на юг вдоль подножий Восточной Кордильеры. Больше года длился тяжелейший поход по бескрайним льяносам.В феврале 1539-го конкистадоры встретили индейцев с золотыми серьгами в ушах. На вопрос «Откуда золото?» они указывали на запад, где высилась горная гряда. Федерман повернул к ней. Больше месяца длился неимоверно трудный переход по высокогорью. В марте 1539 года его сильно поредевшее войско — погибли почти две трети христиан, а индейцев-носильщиков никто и не считал — спустилось в долину реки Паска в районе нынешней столицы Колумбии Боготы. Это была земля чибча-муисков.
Наградой за все лишения и жертвы стало известие, что уж два года как эту богатую золотом и изумрудами страну открыл и завоевал Гонсало Хименес де Кесада. Федерман решил идти ва-банк и предъявил права на эти земли, утверждая, что они лежат в пределах губернаторства Венесуэла. Кесада не располагал достаточными силами, чтобы поставить наглеца на место, и тянул время, ведя переговоры. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут с юга в страну муисков вторгся многочисленный и хорошо вооруженный отряд Себастьяна де Белалькасара.
Дело наверняка обернулось бы кровопролитием, если бы не поразительная изворотливость Кесады, который уговорил соперников вместе отправиться в Испанию и там разрешить спор в суде. Летом 1539 года три претендента на пост губернатора Нового Королевства Гранада — так Кесада окрестил страну чибча-муисков — прибыли в Испанию, и здесь их пути навеки разошлись. По-разному сложились судьбы трех конкистадоров: Белалькасар на удивление быстро получил пост губернатора «провинции» Попаян (на юго-западе нынешней Колумбии), Кесада после восьмилетних мытарств выиграл судебный процесс, получил звание маршала вице-королевства Новое Королевство Гранада, богатую ренту и даже фамильный герб. А Федерман…
Нищий богач Федерман явился к своему патрону Вельзеру с пустыми руками и красочными рассказами об Эльдорадо. Надобно знать, что в ту эпоху на всякого, кто возвращался из Америки, смотрели как на сказочного богача. Поэтому банкир потребовал от Федермана финансовый отчет, а когда тот предъявил одни убытки, обвинил конкистадора в том, что он «мошенническим путем скрывает золото, серебро и изумруды в огромном количестве». Все закончилось долговой тюрьмой и описанием имущества.
Поскольку дело происходило в принадлежавшей испанцам Фландрии, а Вельзер пользовался огромным влиянием при испанском дворе, рассчитывать на правосудие Федерман не мог, и он пошел в контратаку — обвинил банкира в сокрытии королевской кинты, пятой части добычи. Совет по делам Индий, заваленный жалобами на злоупотребления немцев в Венесуэле, конечно, вцепился в иск Федермана и затребовал того в Мадрид (в споре за Новую Гранаду интересы немцев защищал не Федерман, а сам Вельзер). Поразительно, но, хотя сам король под давлением банкира выступил против перевода Федермана в Испанию, совет настоял на своем, и в феврале 1541 года конкистадора доставили в Мад рид и поместили в частном доме под домашний арест.
Полгода он исправно давал показания против Вельзера и вдруг в августе по непонятным причинам письменно отказался от всех своих обвинений, якобы выдвинутых с единственной целью — выбраться из фламандской тюрьмы. Чиновники из Совета по делам Индий эту бумагу положили под сукно, тем более что Федерман на своем отказе не мог настаивать — в феврале 1542 года он умер.
Бескрайняя Маленькая Венеция Соратник Колумба Алонсо де Охеда вместе с Америго Веспуччи обследовал северное побережье Южноамериканского материка еще в 1499 году. На полуострове Парагуана Веспуччи увидел свайный поселок, «город над водой, подобный Венеции», и назвал лежащий к западу от полуострова залив Маленькой Венецией — Венесуэлой. Впоследствии это название перешло на весь южный берег Карибского моря до дельты Ориноко. Более четверти века никто не предпринимал попыток здесь закрепиться, лишь время от времени сюда наведывались работорговцы. В 1526 году житель Санто-Доминго Хуан де Ампьес, не раз плававший к берегам Венесуэлы, подписал с колониальными властями в Санто-Доминго договор на ее освоение и год спустя основал на побережье поселение Санта-Ана-де-Коро (нынешний Коро). Ампьес добился того, что власти запретили грабить и уводить в неволю местных туземцев. Немного нашлось бы в то время испанских поселений в Новом Свете, где царил такой мир.
Филипп фон Гуттен (1511–1546) — конкистадор, оставивший после смерти дневники и письма к родным. Они представляют собой бесценный источник по истории конкисты XVI века. Фото: INTERFOTO/PHOTASНа пороге Эльдорадо Вернемся к Шпейеру и его правой руке Гуттену. Трудности, выпавшие на долю их экспедиции, Гуттен описывает в одном из своих писем: «Поистине ужас берет, когда вспоминаешь, чего только не ели христиане во время похода, а ели они всяких непотребных тварей — ужей, гадюк, жаб, ящериц, червей и еще травы, корни и прочее, что непригодно для пищи; притом находились и такие, кто вопреки людскому естеству пожирал человеческое мясо».Экспедиция двигалась на юг вдоль Восточной Кордильеры. Неоднократно Шпейер слышал от индейцев, что за горами на западе живет богатый народ (те самые муиски, до которых добрался Федерман). Трижды отряд пытался преодолеть горную гряду и трижды откатывался назад. В поисках прохода Шпейер упрямо продвигался на юг. Дорогу экспедиции преградила река Мета, столь бурная, что нечего было и думать о переправе. Восемь месяцев Шпейер шел вдоль нее, отыскивая брод, и только когда кончился сезон дождей, смог переправиться на другой берег. И снова на юг. В верхнем течении реки Гуавьяре, в 1000 км от Коро, касик индейского племени подарил губернатору несколько золотых украшений, которые якобы происходят из страны, где живут одни женщины. Путь в нее лежит через владения племени людоедов и богатые золотом земли отважных омагуа. Шпейер отправил на разведку 20 человек.
Через три недели возвратились двое — они сообщили, что отряд попал в засаду и был перебит. Шпейер и Гуттен, пребывавшие в уверенности, что стоят на пороге Эльдорадо, невзирая ни на что хотели двигаться дальше, но солдаты взбунтовались и решительно потребовали возвращения домой. Из 360 человек Шпейер в мае 1538 года привел в Коро лишь 90, и, по словам Гуттена, «одежды на них было не больше, чем на индейцах, которые ходят нагишом».
В реляции, отправленной колониальным властям в Санто-Доминго, Шпейер утверждал, что «не дошел всего двадцать пять лиг (около 140 км) до цели, которая стоила стольких трудов и жизней христиан». Он готов был сразу же отправиться в новую экспедицию, но Коро настолько обезлюдел, что ему пришлось набирать волонтеров в Санто-Доминго. Подготовка нового похода растянулась на три года. В июне 1540-го Шпейер скоропостижно скончался, губернатором Венесуэлы и генерал-капитаном экспедиции был назначен Филипп фон Гуттен. В его распоряжении было всего около полутора сотен человек, и все же он дерзнул отправиться покорять Эльдорадо.
Вожделенное золотое царство Из описания города Куарика, составленного в 1570-е хронистом Педро де Агуадо со слов «очевидцев»: «С той возвышенности сам генерал-капитан и все, кто его сопровождал, увидели неподалеку город огромных размеров, таких, что даже вблизи нельзя было разглядеть, где он кончается; в том городе дома стояли кучно, но по порядку, а в середине находилось здание, размерами и высотой намного превосходящее все прочие дома; и когда спросили индейца-проводника, что это за строение, столь отличное по своей пышности от прочих, тот ответил, что это дворец правителя сего города Куарика и что во дворце том, помимо золотых идолов размером с подростка и золотого изваяния женщины, которую почитают богиней, есть и иные сокровища».
1. Георг Хоэрмут фон Шпейер (второй немецкий губернатор Венесуэлы) при полном параде отправляется в заокеанскую экспедицию. Его провожал весь банкирский дом Вельзеров
2. Вместе со Шпейером в Америку отправился Филипп фон Гуттен (на заднем плане), романтик, мечтающий узреть чудеса далеких земель
Исчезнувший город В июле 1541 года экспедиция тронулась в путь. Тысячу километров Гуттен шел на юг по маршруту Шпейера, затем, поверив очередным россказням индейцев, свернул на восток, чтобы через год напрасных блужданий по равнинам вернуться в исходную точку. Обескураженные конкистадоры потребовали возвращения домой. Но Гуттен не пал духом и заявил, что пойдет даже один. К нему присоединились еще несколько десятков сорвиголов, и небольшой отряд двинулся на юг. К концу 1544 года он вышел на Амазонскую низменность и достиг экватора.
Дальше эта история превращается в загадку, которая долгое время не давала покоя искателям сокровищ Эльдорадо. По свидетельствам Гуттена и участников похода, а также хронистов, конкистадоры действительно вторглись во владения омагуа и приблизились к их столице, большому и богатому городу Куарика. Но, что удивительно, с тех пор никому не удалось отыскать ни такого народа, ни этого города. Как пишет хронист Педро де Агуадо, невдалеке от города христиане увидели двух индейских воинов с копьями. Пораженные видом чужестранцев, те бросились бежать. Гуттен вскочил на коня и поскакал вдогонку. Настигнув индейца, он попытался схватить его за волосы, но тот увернулся и вонзил копье в подмышку всаднику.
На следующее утро тишину разорвал грохот барабанов. От города двигалось войско, разделенное на 15 колонн по 1000 человек в каждой. Вождя несли впереди в паланкине, украшенном перьями попугаев. 15 000 против 40 воинов, один из которых ранен! Но отступать было поздно. В результате стремительной кавалерийской атаки воины, окружавшие вождя, были перебиты, а сам он лишился головы. И сразу же грянул залп аркебуз. С воплями ужаса омагуа бросились врассыпную.
Правитель мифической страны Эльдорадо. Индейцы-придворные покрывают его золотой пылью. Европейская гравюра, начало XVIII века . Фото: AKG/EAST NEWS
Окрыленный успехом, Гуттен собрался было взять город, но соратники остудили безумца: силы были слишком неравны, а на эффект внезапности рассчитывать больше не приходилось. Пришлось Гуттену возвращаться в Коро с надеждой набрать новый отряд и завоевать Куарику. Теперь-то он знал, где находится Эльдорадо.
По возвращении Гуттена ждал неприятный сюрприз. Почти пять лет заняла его экспедиция — самая длительная в истории конкисты, и колонисты, потеряв надежду увидеть губернатора живым, не дожидаясь решения Вельзера, выбрали вместо него Хуана де Карвахаля.
Человеком он был властолюбивым, деспотичным, коварным, но при этом достаточно разумным, чтобы прекратить поиски мифического Эльдорадо и заняться обустройством вверенных ему земель. Большую часть колонистов он переселил из Коро южнее, в долину Эль-Токуйо, плодородную и с более здоровым климатом. Сюда по пути в Коро пришел отряд Гуттена, и два губернатора встретились.
Карвахаль предложил немцу добровольно уступить ему власть, но получил отказ. Тогда Гуттен был убит. Спрятать концы в воду Карвахалю не удалось — он был осужден и повешен. Но что любопытно: хотя на процессе мотив убийства был точно установлен — борьба за власть, — в Европе все пребывали в уверенности, что Карвахаль убил Гуттена с целью завладеть сокровищами, которые тот якобы привез из Эльдорадо, и картой с маршрутом к городу Куарика. Гуттен оказался последним немецким губернатором Венесуэлы, после его смерти колония фактически перешла под управление испанцев. http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/7511/
Андрей Кофман. [/MORE]
* * *
Оригинал взят у в О пользе дилетантов.
В сети часто общаюсь с людьми (френдами и нет), которые-настоящие эксперты в военной истории. Я же дилетант, любитель. И, как тот мужик с алкоголизмом, я этим не страдаю, а наслаждаюсь. Как хорошо, что вместо изучения юридических, финансовых и др. серьезных аспектов войн можно бессовестно читать справочник по клинковому оружию. И вообще получать удовольствие от эпизодов неважных или общеизвестных, но ярких. В которых часто принимали участие тоже дилетанты, с самыми неожиданными последствиями.
Из таких персонажей вряд ли кто переплюнет Гонзало Хименеса де Кесада.
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Меньше всего он походит на обычного конкистадора-молодого, голодного головореза. Кесада был человек образованный, адвокат и сын адвоката. Его описывают как сеньора хорошо воспитанного, доброго и простодушного, а также хронического неудачника. Проиграл в суде дело красильщиков, где обвинение (в халтурной окраске тканей) представлял его собственный отец, проф. репутация была разрушена. И в 1535, в возрасте под 40 он начинает новую жизнь, присоединившись к экспедиции Педро де Луго, назначенного губернатором Санта Марты (на северном побережье Лат. Америки).
Неудачи продолжились и там, первые походы были провалом. Испанцы терпели поражения, несли потери, округа была бедной. Прошло время, с индейцами все же справились-конкистадоры, как-никак, и сколько-то золота добыли. Вроде все пошло на лад. И тут случился эпический облом. Алонсо де Луго, сын губернатора, в одну прекрасную ночь сбежал на корабле домой, прихватив все золото. Ограбил не только товарищей, но и родного отца. Отец был потрясен, заболел, жить ему оставалось немного. Но пока что он послал Кесаду исследовать районы к югу от Санта Марты-может, там удастся найти район побогаче, чтобы возместить потери.
Кесада идет на юг, затем решает наплевать на губернатора и идти дальше, чтобы завоевать новую страну, где губернатором будет он сам. Они пробиваются через джунгли, реки и горы целый год, поход был жутким. Но Кесада идет вперед-у чудаковатого гранадского книжника оказался настоящий, железный кастильский характер. Крокодилы, отравленные стрелы, штормы, голод и туземные болезни оставили в живых из примерно 1000 чел. всего 160.
С ними Кесада завоевывает основную часть нынешней Колумбии, находит золото (хоть и не так много), и изумрудные месторождения. Называет страну «Новая Гранада» (в память о родине), в августе 1538г. основывает город Богота. Цель достигнута, он завоевал свою страну, как Кортес!
Но тут к Боготе приближается странная группа людей. Они выглядят дикарями, но говорят по-испански. Это были остатки отряда Николаса Федермана. Еще один нетипичный завоеватель: немец, агент банка Вельзеров (хозяев Венесуэлы). Был помощником губернатора Хоермута фон Шпеера,и во главе испанского отряда пошел на юго-запад с побережья Венесуэлы (г. Коро). Как и Кесада, он самовольно решил завоевать собственную страну и 2 года пробивался через джунгли, потеряв 210 чел. из 300. На них уже не было ни клочка материи, одеты были в шкуры. И, идя наобум по бесконечным джунглям, вышли в ту же точку, что и Кесада-нарочно так не сделаешь.
Пока два самозваных губернатора думали, как разойтись, индейцы доложили, что с юга подходит третий.
Это был Себастьян Бельалькасар, на этот раз настоящий солдат, герой Перу и Эквадора. Ф.Писарро отправил его в Эквадор разобраться с мятежными племенами. Бельалькасар это сделал. После чего решил, не поверите, послать на хрен начальника и завоевать какую-нибудь страну для себя. Бросил Кито, и, постепенно продвигаясь на северо-восток, через 3 года уткнулся в Боготу.
Таким образом, 3 командира, выйдя в разное время из разных точек 3 разных стран и ничего не зная друг о друге, умудрились сойтись в центре большой страны. Кому там нужен GPS!
Не упрощало ситуацию то, что все трое были мятежниками, наплевавшими на приказы своих командиров. Т.е. на поддержку де Луго, фон Шпеера и Писарро можно было не расчитывать. Решили: всем поехать в Испанию, пусть король решит, кто из них будет губернатором.
Решение Карлос V принял изумительное. Похвалив всех троих за завоеванную страну, он назначил ее губернатором, кого бы вы думали? Алонсо де Луго, вора и дезертира. Поскольку тот был сыном Педро де Луго (умершего к тому времени), и имел наследственное право на губернаторство Санта Марты, частью которого решили считать Новую Гранаду. А главное-Алонсо украденные у отца деньги потратил с толком, заведя связи при дворе и женившись на даме из влиятельной семьи.
Жизнь 3 завоевателей Колумбии сложилась по-разному. Федерман, пытаясь отстоять свои права, угодил в руки Вельзеров-своих хозяев и кредиторов, а затем в долговую тюрьму Антверпена. Вскоре умер в нищете.
Бельалькасар был другой породы человек. Его ждала типичная судьба удачливого конкистадора. Добился звания губернатора Попайана (юго-запад Колумбии), основал много городов, покорял индейцев, дрался в перуанской гражданской войне. В обычной там борьбе за власть незаконно казнил маршала Робледо, был за это приговорен к смерти. Добился права поехать в Испанию с аппеляцией, по дороге туда умер. В Колумбии его память чтут, даже в наше политкорректное время.
Кесада 10 лет шлялся по Европе, разбрасывая на ветер привезенное золото, прославившись своей чрезмерной щедростью и эксцентричным поведением. Все потратив, выхлопотал второстепенную должность маршала в завоеванной им стране. Вернулся в Колумбию, где жил еще более 30 лет. Пытался защищать колонистов от злоупотреблений властей. Писал труды по управлению колонией, которые никто не читал. В 70 лет собрал экспедицию и отправился на поиски Эльдорадо. Безрезультатный поход длился 2 года и стал одним из крупнейших провалов в истории освоения Америки, погибли почти все. Доживал в деревне у Боготы.[/MORE] Умер там в возрасте за 80, в бедности и долгах, написанные им труды пропали, семьи у него никогда не было.
Рассказы о его неудачах, о храбрости, за которую не получал наград, о любви к чтению и письму, о простодушном, часто нелепом поведении и защите обиженных были хорошо известны в Испании. Не мог их не знать и Мигель Сервантес, женившийся на Каталине Салазар из рода Кесада-вероятно, родственнице Гонзало де Кесада (или Кехада, как тот иногда писал). Многие считают Кесада прототипом Дон Кихота, «идальго, которого звали Кихада или Кесада, а может, Кихано». Очень возможно-Дон Кихот был дилетантом всех времен и народов, как и Кесада. Но основанная Кесадой Богота-столица завоеванной им Колумбии. Большая страна, 10-миллионный город и бессмертная книга-и дилетанты кое-что могут!
Из таких персонажей вряд ли кто переплюнет Гонзало Хименеса де Кесада.
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Меньше всего он походит на обычного конкистадора-молодого, голодного головореза. Кесада был человек образованный, адвокат и сын адвоката. Его описывают как сеньора хорошо воспитанного, доброго и простодушного, а также хронического неудачника. Проиграл в суде дело красильщиков, где обвинение (в халтурной окраске тканей) представлял его собственный отец, проф. репутация была разрушена. И в 1535, в возрасте под 40 он начинает новую жизнь, присоединившись к экспедиции Педро де Луго, назначенного губернатором Санта Марты (на северном побережье Лат. Америки).
Неудачи продолжились и там, первые походы были провалом. Испанцы терпели поражения, несли потери, округа была бедной. Прошло время, с индейцами все же справились-конкистадоры, как-никак, и сколько-то золота добыли. Вроде все пошло на лад. И тут случился эпический облом. Алонсо де Луго, сын губернатора, в одну прекрасную ночь сбежал на корабле домой, прихватив все золото. Ограбил не только товарищей, но и родного отца. Отец был потрясен, заболел, жить ему оставалось немного. Но пока что он послал Кесаду исследовать районы к югу от Санта Марты-может, там удастся найти район побогаче, чтобы возместить потери.
Кесада идет на юг, затем решает наплевать на губернатора и идти дальше, чтобы завоевать новую страну, где губернатором будет он сам. Они пробиваются через джунгли, реки и горы целый год, поход был жутким. Но Кесада идет вперед-у чудаковатого гранадского книжника оказался настоящий, железный кастильский характер. Крокодилы, отравленные стрелы, штормы, голод и туземные болезни оставили в живых из примерно 1000 чел. всего 160.
С ними Кесада завоевывает основную часть нынешней Колумбии, находит золото (хоть и не так много), и изумрудные месторождения. Называет страну «Новая Гранада» (в память о родине), в августе 1538г. основывает город Богота. Цель достигнута, он завоевал свою страну, как Кортес!
Но тут к Боготе приближается странная группа людей. Они выглядят дикарями, но говорят по-испански. Это были остатки отряда Николаса Федермана. Еще один нетипичный завоеватель: немец, агент банка Вельзеров (хозяев Венесуэлы). Был помощником губернатора Хоермута фон Шпеера,и во главе испанского отряда пошел на юго-запад с побережья Венесуэлы (г. Коро). Как и Кесада, он самовольно решил завоевать собственную страну и 2 года пробивался через джунгли, потеряв 210 чел. из 300. На них уже не было ни клочка материи, одеты были в шкуры. И, идя наобум по бесконечным джунглям, вышли в ту же точку, что и Кесада-нарочно так не сделаешь.
Пока два самозваных губернатора думали, как разойтись, индейцы доложили, что с юга подходит третий.
Это был Себастьян Бельалькасар, на этот раз настоящий солдат, герой Перу и Эквадора. Ф.Писарро отправил его в Эквадор разобраться с мятежными племенами. Бельалькасар это сделал. После чего решил, не поверите, послать на хрен начальника и завоевать какую-нибудь страну для себя. Бросил Кито, и, постепенно продвигаясь на северо-восток, через 3 года уткнулся в Боготу.
Таким образом, 3 командира, выйдя в разное время из разных точек 3 разных стран и ничего не зная друг о друге, умудрились сойтись в центре большой страны. Кому там нужен GPS!
Не упрощало ситуацию то, что все трое были мятежниками, наплевавшими на приказы своих командиров. Т.е. на поддержку де Луго, фон Шпеера и Писарро можно было не расчитывать. Решили: всем поехать в Испанию, пусть король решит, кто из них будет губернатором.
Решение Карлос V принял изумительное. Похвалив всех троих за завоеванную страну, он назначил ее губернатором, кого бы вы думали? Алонсо де Луго, вора и дезертира. Поскольку тот был сыном Педро де Луго (умершего к тому времени), и имел наследственное право на губернаторство Санта Марты, частью которого решили считать Новую Гранаду. А главное-Алонсо украденные у отца деньги потратил с толком, заведя связи при дворе и женившись на даме из влиятельной семьи.
Жизнь 3 завоевателей Колумбии сложилась по-разному. Федерман, пытаясь отстоять свои права, угодил в руки Вельзеров-своих хозяев и кредиторов, а затем в долговую тюрьму Антверпена. Вскоре умер в нищете.
Бельалькасар был другой породы человек. Его ждала типичная судьба удачливого конкистадора. Добился звания губернатора Попайана (юго-запад Колумбии), основал много городов, покорял индейцев, дрался в перуанской гражданской войне. В обычной там борьбе за власть незаконно казнил маршала Робледо, был за это приговорен к смерти. Добился права поехать в Испанию с аппеляцией, по дороге туда умер. В Колумбии его память чтут, даже в наше политкорректное время.
Кесада 10 лет шлялся по Европе, разбрасывая на ветер привезенное золото, прославившись своей чрезмерной щедростью и эксцентричным поведением. Все потратив, выхлопотал второстепенную должность маршала в завоеванной им стране. Вернулся в Колумбию, где жил еще более 30 лет. Пытался защищать колонистов от злоупотреблений властей. Писал труды по управлению колонией, которые никто не читал. В 70 лет собрал экспедицию и отправился на поиски Эльдорадо. Безрезультатный поход длился 2 года и стал одним из крупнейших провалов в истории освоения Америки, погибли почти все. Доживал в деревне у Боготы.[/MORE] Умер там в возрасте за 80, в бедности и долгах, написанные им труды пропали, семьи у него никогда не было.
Рассказы о его неудачах, о храбрости, за которую не получал наград, о любви к чтению и письму, о простодушном, часто нелепом поведении и защите обиженных были хорошо известны в Испании. Не мог их не знать и Мигель Сервантес, женившийся на Каталине Салазар из рода Кесада-вероятно, родственнице Гонзало де Кесада (или Кехада, как тот иногда писал). Многие считают Кесада прототипом Дон Кихота, «идальго, которого звали Кихада или Кесада, а может, Кихано». Очень возможно-Дон Кихот был дилетантом всех времен и народов, как и Кесада. Но основанная Кесадой Богота-столица завоеванной им Колумбии. Большая страна, 10-миллионный город и бессмертная книга-и дилетанты кое-что могут!
* * *
26.01.2012 в 01:29
Пишет [J]Даумантас[/J]:..Датэ Масамунэ в юбке))
небольшой рассказ о старшей современнице Одноглазого Дракона с другого конца Земного шара)
Знакомься:
Ана де Мендоса и де ла Серда, принцесса Эболи (Ana de Mendoza у de La Cerda, princesa de Eboli)
скрытый текст[MORE=
+++
]Одна из красивейших и темпераментных женщин своего времени. К сожалению, не сохранилось действительно достоверных сведений о том, как именно она потеряла глаз. С уверенностью можно говорить лишь о том, что это произошло еще в детстве. По одной из версий - во время несчастного случая на охоте, по другой - во время уроков фехтования. Недоброжелатели, впрочем, судачили о том, что принцесса попросту страдала косоглазием, потому и прятала "некрасивый" глаз под повязкой. Разумеется, нельзя исключать и версию о каком-то врожденном дефекте, приведшем к потере глаза, как это было и в случае с Датэ.Так или иначе, Ана де Мендоса родилась в июне 1540 г. в семье Диего Уртадо де Мендоса и де ла Серда, графа Мелито, и Каталины де Сильва и Андраде, дочери графа де Сифуэнтес. Единственный ребенок в несчастливом браке своих родителей (Каталина писала о нем как о «18 годах мученичества», а Диего направо и налево изменял жене), она выросла довольно-таки избалованной и своевольной девицей. Что со временем принесло ей громкую славу... и трагический конец.
В ранней молодости Ана де Мендоса вышла замуж за Руя Гомеса де Сильва, принца Эболи, фаворита (в хорошем смысле этого слова ^^) принца Филиппа, будущего короля Испании Филиппа II. Инициатором брака, который с точки зрения семьи Мендоса, вообще-то, был очевидным мезальянсом (Руй Гомес происходил из незначительной португальской знати и в Испанию попал в 1526 г. в качестве пажа императрицы Изабеллы Португальской), выступил лично принц Филипп, заключивший с родителями невесты договор, по условиям которого он гарантировал новобрачным ежегодную выплату в 6000 дукатов, пожизненно, начиная с момента бракосочетания. Помимо этого Филипп совершил ради своего близкого друга совершенно беспрецедентный по тем временам поступок, приехав из своей охотничьей резиденции Эль-Пардо в Алькала-де-Энарес, чтобы присутствовать на церемонии помолвки в качестве свидетеля со стороны жениха. Необычность подобного поступка со стороны наследника престола подтверждает написанная секретарем Карла V (отца принца Филиппа) Хуаном де Самано записка, адресованная Франциско де Эразо, другому приближенному императора и короля Испании. В этой записке сообщалось о действиях принца и об оказанных им милостях, которые таковы, «что Его Величество никогда не оказывал подобных ни одному фавориту». В переписке этих же придворных впервые встречается и описание внешности Аны: «очень хорошенькая, хотя и маленькая».
Францисканский музей, Пастрана. Сцена бракосочетания принца Эболи и Анны де Мендосы.
Впрочем, это был чисто деловой брак, которой одной из сторон (отцу нашей героини, погрязшему в неудачных судебных тяжбах с родственниками из-за наследства) давал так необходимое ему покровительство королевского двора и перспективу блестящего карьерного роста, а другой (королевскому фавориту захудалого происхождения) - возможность стать членом и фактически даже главой одной из знатнейших семей Испании. Потому нет ничего странного в том, что заключение брака произошло в 1555 в Сарагосе... в отсутствие жениха, сопровождавшего в тот момент Филиппа II в его поездке в Англию, где тот сочетался браком с Марией Тюдор. После этого Руй Гомес ещё четыре года сопровождал Филиппа во Фландрии, и окончательно брак был подтверждён только лишь во время пребывания супруга Аны в Испании в 1557 году.
С начала 1560-х годов Руй Гомес занялся управлением своими владениями в провинции Гвадалахара. В 1562 году Эболи купили город Пастрана и стали проводить там большую часть времени, начав перестройку дворца, остававшегося незаконченным ещё со времен Аны де ла Серда, бабки принцессы Эболи. Руй Гомес организовал в городе производство шёлка, поселив в своих владениях значительное количество морисков. Также он основал ежемесячную ярмарку, повысив тем самым торговое значение города. В 1572 году Филипп II возвел Руя Гомеса в звание герцога Пастрана и гранда Испании, даровав право сформировать майорат в пользу старшего сына. А в июле 1573 года 1-й герцог Пастрана внезапно скончался, оставив своей 33-летней вдове обременённые долгами владения и 6 малолетних детей. Вот тут-то и начинается одна из интереснейших историй, связанных с именем Аны де Мендоса.
Вдохновляемые примерами Елизаветы Валуа и Хуаны Австрийской, в особенности их энтузиазмом в основании и поддержке женских монастырей, Супруги Эболи старались оживить религиозную жизнь своего города. Оба они глубоко прониклись идеями Контрреформации, основывая монастыри и колледжи в Пастране и других городах Гвадалахары. Принцесса не останавливалась ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Вчастности, возгоревшись желанием добыть для своего нового монастыря статую неоспоримой и испытанной святости, она, как говорят, выкрала священное изваяние Пресвятой Девы Подземелья из часовни замка Сорита в Эстремадуре. Принцесса завернула статуэтку в белую ткань и попросту унесла ее с собою в сумке. Но самым известным шагом Аны все же стало приглашение в Пастрану знаменитой монашки-кармелитки и будущей католической святой - Терезы Авильской. Специально для нее Ана пристроила к своему дворцу небольшой монастырь. Оказавшийся, впрочем, слишком маленьким и тесным для Терезы, сумевшей впоследствии получить более подходящее помещение у Руя Гомеса. Все эти начинания супругов сопровождались шествиями с музыкой и танцами, в которых активно участвовала герцогская семья. В течение ряда лет отшельники, будущие святые, среди которых были Каталина де Кардона и Иоанн Креста, и кающиеся грешники стекались в Пастрану.
После смерти мужа беременная Ана вместе с матерью ушла в тот самый кармелитский монастырь, основанный ею и ее мужем для Терезы Авильской, сопроводив этот свой шаг зрелищными демонстрациями религиозного порыва. Впрочем, в действительности помимо выражения горя и отчаяния, уход в монастырь мог быть и способом избежать давления со стороны кредиторов — земельные приобретения её покойного мужа совершались в основном на заемные средства. "Принцесса — монахиня?!" — в ужасе воскликнула настоятельница монастыря, узнав о намерении своей знатной патронессы. — "Тогда, полагаю, сей дом обречён!" И действительно - образ жизни принцессы, который она сохранила и в монастыре, оказался совершенно несовместим со сложившимися обычаями реформированных кармелиток. Их образу жизни, основным принципом которого является молитва в тишине, крайне мешали постоянные посетители принцессы, её слуги, привычка обедать с монашками и заговаривать с каждым, с кем она пожелает. Принцесса настаивала на том, чтобы к ней обращались, титулуя, и ожидала, что монахини будут прислуживать ей на коленях. Всего за несколько месяцев пребывания Аны в стенах монастыря, тот стремительно превратился в полнейший бедлам. Городской совет Пастраны дважды обращался к королю с просьбой вернуть принцессу к делам управления города. И, наконец, 25 сентября 1573 года Филипп II приказал ей покинуть монастырь и принять административные обязанности. В ответ та гордо заявила, что намеревается оставаться в монастыре до конца своих дней, подписавшись по кармелитскому обычаю - Ana de Madre de Dios. Итог этой истории оказался даже несколько комичен: после нескольких месяцев беспорядков в апреле 1574 г. святая Тереза послала двух монахов в Пастрану с приказом закрыть монастырь, а монахинь перевезти в Сеговию. Гнев принцессы был так силен, что поезду из пяти экипажей с монахинями пришлось украдкой выезжать из Пастраны в полночь, чтобы избежать ярости самовольной узницы поставленного ею с ног на голову монастыря.
Разозленная и раздосадованная случившимся принцесса попыталась отомстить Терезе Авильской, отослав в Инквизицию оставшуюся в ее распоряжении рукописную автобиографию Терезы, утверждая, что в книге содержатся описания видений, откровений и опасных учений, требующих критической оценки. Книга была передана на исследование двум доминиканским монахам, один из которых, к счастью для будущей святой, оказался её сторонником, и инцидент последствий не имел.
Таким образом, после непродолжительного самозаточения в монастыре, принцесса все же вновь была вынуждена вернуться в мир. В 1577 году Филипп II потребовал присутствия Аны при дворе, что дало ей возможность уделять больше внимания образованию своих детей и управлению делами. В Мадриде же она знакомится с личным секретарем короля Антонио Пересом, протеже (и, возможно, незаконнорожденным сыном ^^") ее покойного мужа. Вскоре Ана и Перес становятся любовниками. Их связь, как только она стала известна королю и двору, подверглась всеобщему осуждению. И в конечном итоге стоила Ане... Но обо всем по порядку.
Антонио Перес.
Связь принцессы Эболи и Переса была открыта двору секретарем дона Хуана Австрийского - Хуаном де Эскобедо. В отместку Перес обвинил Эскобедо и его господина, штатгальтера Нидерландов и незаконнорожденного сводного брата Филиппа II, в честолюбивых замыслах против короны, и так сумел напугать подозрительного короля, что получил от него негласное разрешение отделаться от Эскобедо посредством убийства. Одним из организаторов которого и стала принцесса.
Самое интересное в убийстве Эскобедо - это топорность его исполнения. В наше время повсеместно распространено заблуждение, что яд, который можно бросить в кубок с вином или впрыснуть в апельсин, в XVI веке было столь же легко добыть, как аспирин в нынешнем. Но ничего подобного. Для начала убийцы послали человека в Мурсию собрать ядовитые растения, потом изготовили отвар и опробовали его на молодом петушке. Птица осталась невредимой. Тогда убийцы подлили "водичку" Эскобедо, но ему, как и петушку, ничего не сделалось. Они попытали счастья с порошком, от которого жертва только заболела. Наконец, потеряв терпение, заговорщики решили прибегнуть к кинжалу. И снова — можно было бы подумать, что кинжал и наемного убийцу, который воспользуется оружием, не составляло труда найти на каждом углу старого Мадрида. Увы, но и это было не так. Один из заговорщиков отправился в собственные владения, чтобы найти друга, имевшего стилет "с очень тонким лезвием", а остальные поехали в Арагон нанимать головорезов. В конечном счёте Хуан де Эскобедо был заколот ночью 31 марта 1578 года на мадридской улице, когда возвращался домой.
Общественное мнение, впрочем, сразу же связало Переса и принцессу с этим преступлением. По требованию родственников убитого против королевского секретаря и принцессы Эболи было возбуждено обвинение. Филипп II, стоявший поначалу на стороне обвиняемых, затем, убедившись все же в том, что Перес лгал ему об Эскобедо и выманил разрешение на устранение невиновного, склонился на сторону обвинителей и отдал приказ об аресте любовников (1579). Ана де Мендоса и Антонио Перес были подвергнуты тюремному заключению. Принцессе Эболи грозило 13 лет тюрьмы. Но позже, благодаря хлопотам ее зятя, герцога Медина-Сидониа, ее положение все же было облегчено, а в 1581 г. она и вовсе была освобождена под условием, что поселится в Пастране и не будет более приезжать в Мадрид. Принцесса возвращается к своему прежнему легкомысленному образу жизни, а в 1590 г... вновь возобновляет отношения с бежавшим из под стражи и нашедшим убежище в Сарагосе Пересом.
Впрочем, попытка укрыться от королевского правосудия в самоуправляемом Арагоне все-таки заканчивается для Антонио Переса новой тюрьмой. Разъяренный король заочно приговаривает своего бывшего секретаря к смертной казни. Вмешавшаяся в ситуацию Инквизиция объявляет его еретиком и переводит в собственную тюрьму. В ответ на это жители Сарагосы, увидевшие в действиях властей нарушение вольностей Арагона, в мае 1591 г. поднимают восстание и освобождают Переса из заключения. Но в ноябре 1591 года тот все-таки окончательно покидает Испанию и бежит во Францию, а затем и в Англию.
А вот принцессе Эболи избежать гнева монарха уже не удается - по распоряжению короля она была подвергнута пожизненному заключению в ее собственном замке в Пастране. Её муж в свое время был близким другом Филиппа, а сама принцесса некогда служила фрейлиной у юной королевы Испании Елизаветы Валуа. Однако никакие воспоминания о былом не смягчили сердце короля. Он оставался глух ко всем мольбам. Даже могущественные родственники не могли более просить за принцессу. Последние годы своей жизни Ана де Мендоса провела в комнате дворца, в котором она когда-то жила в королевской пышности. Её комната запиралась на замки и засовы, окна - на железные запоры, и бедная женщина общалась с тюремщиками через решётку, как в монастыре. Ее держали так строго, что даже алькальд дон Алонсо дель Кастильо, которому был поручен надзор за ней, сносился с ней не иначе, как через особого чиновника, который вел тщательные протоколы этих бесед, сохранившиеся и до наших дней. Скончалась принцесса 2 февраля 1592 г. в возрасте 52 лет.
Широкую же известность Ана де Мендоса получила благодаря тому, что именно ее судьба вдохновила Фридриха Шиллера создать образ, имеющий, впрочем, мало общего с историческим прототипом, коварной красавицы в драме «Дон Карлос», затем легшей в основу одноименной оперы Верди.
К слову, по мотивам истории об организации принцессой Эболи и Антонио Пересом убийства Хуана де Эскобедо в Испании не так давно был снят Заговор в Эскориале. Впрочем, увы, актриса, исполняющая роль Аны де Мендоса, не может похвастаться ни особой красотой ни заметным сходством с оригиналом((
* * *
Оригинал взят у в севильский ребус
Заинтересовался надписью NO DO на гербе Севильи. Выяснилось, что фигура между двумя слогами - тоже часть надписи. Когда король Альфонсо X воевал со своим сыном Санчо, город сохранил верность королю. За это короле даровал городу девиз No me ha dejado "Он меня не покинул". Слово madeja означает "моток ниток". Из за созвучия девиз стали записывать как no-madeja-do, только вместо слово рисовали этот самый моток - NO8DO.* * *
Впечатлительным под кат не заглядывать!
Оригинал взят у в post
[/MORE]
Еще кое-что интересное в коментах к ЖЖпосту.
Оригинал взят у в post
Стереотип конкисты: бронированные всадники, всех легко побеждают, оружие голых индейцев для них неопасно, а кругом кучи золота. Забывается, что громкие события: «взятие Теночтитлана», «выкуп Атауальпы», крупные победы и большая добыча были очень редки. "Настоящая" конкиста была невероятно тяжелой, растянувшейся на столетия борьбой, в горах, джунглях и болотах. Происходило с испанцами в Новом Свете то же, что с казаками на Кавказе (перенявшими у местных черкеску и бурку).
скрытый текст[MORE=читать дальше]Природные условия свое брали, плюс дороговизна: европейские товары (в т.ч. доспехи) в Новом Свете продавались втридорога. Конкистадор (особенно пехотинец) по виду часто не отличался от индейских воинов: носил такую же стеганую х/б безрукавку (для защиты от стрел) и кожаный шлем. Башмаки в горах и сельве долго не держались, их заменяли кожаными сандалиями. Всадники были очень важны, но их было не так уж много, местность часто для кавалерии не годилась, и пехота работала самостоятельно. Приходилось им нелегко: в рукопашке, где и решался бой, стеганая безрукавка почти не защищала. Но до этого еще надо было дожить, пройдя сперва через тучу камней из пращи, стрел и разбросанных по земле отравленных шипов. В связи с чем приведу (в сокращении) очень жизнерадостную цитату из «Хроники Перу» Педро Сьеса де Леон, где он говорит обо всем этом, а главным образом об отравленных стрелах индейцев Колумбии:
"О том, как делается столь ядовитое зелье, которым индейцы Санта Марты и Картахены многих испанцев убили.
Поскольку столь известно это зелье, мне кажется [разумным] сообщить его состав. Я старался узнать его от одного касика, показавшего мне несколько корней с неприятным запахом. Он сказал, что около деревьев они выкапывали землю и из корней этого смертоносного дерева добывали их, [потом] сжигали в глиняных кастрюлях, и делали из них пасту. Затем они искали нескольких муравьев, величиной с жука, очень вредных, один укус их у человека создает волдырь и лихорадку и причиняет ему такую боль, что почти лишает его чувств. Также они искали для изготовления этого дурмана несколько очень больших пауков, и также кидали в него несколько червей с длинными, тонкими волосами, величиной с палец, которых мне не забыть, потому что, когда я охранял одну реку в горах, один из этих червей укусил меня в шею, и я провел самую болезненную и многострадальную ночь в своей жизни. Изготовляли они его [зелье] также из крыльев летучей мыши, головы и хвоста маленькой рыбки, очень ядовитой; из жаб и змеиных хвостов и яблочек. У этих яблок млечный сок, что превращается в яд; после того, как мой друг съел их, подумал, что помрет, и не будь он спасен с помощью масла, то определенно бы погиб. Другие травы и коренья они также бросают в это зелье, и когда они хотят сделать его, то готовят сильный огонь на равнине, в стороне от своих домов и помещений, расставляя несколько горшков, они подыскивают какую-нибудь рабыню или индианку, которой им не жалко, и та индианка варит его и доводит до полного необходимого приготовления. И от запаха и испарения от него исходящего, та особа, что его делает, умирает, как я слышал.
Этим столь смертельным зельем индейцы смазывают наконечники своих стрел, и они столь искусны в стрельбе, настолько меткие, и стреляют с такой силой, что часто они пробивали насквозь доспехи, коней, или всадника. Поскольку там используют не так много хороших доспехов, в основном хлопковые, потому что в той земле, по причине суровости и влажности климата нет ни хороших кольчуг, ни кирас, да они и не приносят пользы в войнах с этими индейцами, сражающимися на луках. Но несмотря на всю их ловкость и столь пагубный край, их побеждали и часто разграбляли пешие солдаты, достигая больших успехов, не имея ничего, кроме шпаги и круглого щита. А десять или 12 испанцев, собравшихся вместе, атакуют сотню или две сотни их."
Если кого-то стошнило при описании рецепта, стоит прочесть Фра Педро Агуадо, «Историю Новой Гранады». Он описывает подобное зелье еще более заманчиво. Помимо муравьев, червей и пауков, ингредиенты включают менструальную кровь и пр., затем зелье "остается гнить, пока все живое не умрет и не разложится", добавляют слизь жаб (для получения которой жабу привязывают за лапки и стегают прутом). А затем варят, приготовление поручено "старухам, которым уже надоело жить", т.к. от паров они умирают. Вот это я понимаю-вредное производство, горячий стаж.
Он также чудесно описывает, как лечили раненого такими стрелами и шипами. Они обычно были зазубрены, т.е. застревали в ране.
"Сначала нужно извлечь наконечник стрелы или шип, часто застревающие в теле на 4 пальца, так они сделаны индейцами. Затем насыпать в рану толченую сулему, сколько поместится, заталкивать ее с силой. Затем раскалить на огне мачете и хорошо прижечь саму рану и все вокруг. Затем тем же раскаленным железом прижечь с обеих сторон поясницу от верха до самых ног, уши, шею и затылок, чтобы ослабить спазмы, которые яд сразу причиняет. Затем обернуть в одеяло с ног до головы и поместить в самое темное и закрытое место, чтобы воздух туда не проникал, и держать там 3 дня без еды и питья. После чего можно начать давать ему немного нежирного бульона. Все время лечения и диеты нельзя, чтобы к нему приближалась женщина, поскольку установлено, что яд этот так силен, что при виде женщины раны больного опять ухудшаются."
Я бы в таком состоянии на женщин точно не реагировал.
скрытый текст[MORE=читать дальше]Природные условия свое брали, плюс дороговизна: европейские товары (в т.ч. доспехи) в Новом Свете продавались втридорога. Конкистадор (особенно пехотинец) по виду часто не отличался от индейских воинов: носил такую же стеганую х/б безрукавку (для защиты от стрел) и кожаный шлем. Башмаки в горах и сельве долго не держались, их заменяли кожаными сандалиями. Всадники были очень важны, но их было не так уж много, местность часто для кавалерии не годилась, и пехота работала самостоятельно. Приходилось им нелегко: в рукопашке, где и решался бой, стеганая безрукавка почти не защищала. Но до этого еще надо было дожить, пройдя сперва через тучу камней из пращи, стрел и разбросанных по земле отравленных шипов. В связи с чем приведу (в сокращении) очень жизнерадостную цитату из «Хроники Перу» Педро Сьеса де Леон, где он говорит обо всем этом, а главным образом об отравленных стрелах индейцев Колумбии:
"О том, как делается столь ядовитое зелье, которым индейцы Санта Марты и Картахены многих испанцев убили.
Поскольку столь известно это зелье, мне кажется [разумным] сообщить его состав. Я старался узнать его от одного касика, показавшего мне несколько корней с неприятным запахом. Он сказал, что около деревьев они выкапывали землю и из корней этого смертоносного дерева добывали их, [потом] сжигали в глиняных кастрюлях, и делали из них пасту. Затем они искали нескольких муравьев, величиной с жука, очень вредных, один укус их у человека создает волдырь и лихорадку и причиняет ему такую боль, что почти лишает его чувств. Также они искали для изготовления этого дурмана несколько очень больших пауков, и также кидали в него несколько червей с длинными, тонкими волосами, величиной с палец, которых мне не забыть, потому что, когда я охранял одну реку в горах, один из этих червей укусил меня в шею, и я провел самую болезненную и многострадальную ночь в своей жизни. Изготовляли они его [зелье] также из крыльев летучей мыши, головы и хвоста маленькой рыбки, очень ядовитой; из жаб и змеиных хвостов и яблочек. У этих яблок млечный сок, что превращается в яд; после того, как мой друг съел их, подумал, что помрет, и не будь он спасен с помощью масла, то определенно бы погиб. Другие травы и коренья они также бросают в это зелье, и когда они хотят сделать его, то готовят сильный огонь на равнине, в стороне от своих домов и помещений, расставляя несколько горшков, они подыскивают какую-нибудь рабыню или индианку, которой им не жалко, и та индианка варит его и доводит до полного необходимого приготовления. И от запаха и испарения от него исходящего, та особа, что его делает, умирает, как я слышал.
Этим столь смертельным зельем индейцы смазывают наконечники своих стрел, и они столь искусны в стрельбе, настолько меткие, и стреляют с такой силой, что часто они пробивали насквозь доспехи, коней, или всадника. Поскольку там используют не так много хороших доспехов, в основном хлопковые, потому что в той земле, по причине суровости и влажности климата нет ни хороших кольчуг, ни кирас, да они и не приносят пользы в войнах с этими индейцами, сражающимися на луках. Но несмотря на всю их ловкость и столь пагубный край, их побеждали и часто разграбляли пешие солдаты, достигая больших успехов, не имея ничего, кроме шпаги и круглого щита. А десять или 12 испанцев, собравшихся вместе, атакуют сотню или две сотни их."
Если кого-то стошнило при описании рецепта, стоит прочесть Фра Педро Агуадо, «Историю Новой Гранады». Он описывает подобное зелье еще более заманчиво. Помимо муравьев, червей и пауков, ингредиенты включают менструальную кровь и пр., затем зелье "остается гнить, пока все живое не умрет и не разложится", добавляют слизь жаб (для получения которой жабу привязывают за лапки и стегают прутом). А затем варят, приготовление поручено "старухам, которым уже надоело жить", т.к. от паров они умирают. Вот это я понимаю-вредное производство, горячий стаж.
Он также чудесно описывает, как лечили раненого такими стрелами и шипами. Они обычно были зазубрены, т.е. застревали в ране.
"Сначала нужно извлечь наконечник стрелы или шип, часто застревающие в теле на 4 пальца, так они сделаны индейцами. Затем насыпать в рану толченую сулему, сколько поместится, заталкивать ее с силой. Затем раскалить на огне мачете и хорошо прижечь саму рану и все вокруг. Затем тем же раскаленным железом прижечь с обеих сторон поясницу от верха до самых ног, уши, шею и затылок, чтобы ослабить спазмы, которые яд сразу причиняет. Затем обернуть в одеяло с ног до головы и поместить в самое темное и закрытое место, чтобы воздух туда не проникал, и держать там 3 дня без еды и питья. После чего можно начать давать ему немного нежирного бульона. Все время лечения и диеты нельзя, чтобы к нему приближалась женщина, поскольку установлено, что яд этот так силен, что при виде женщины раны больного опять ухудшаются."
Я бы в таком состоянии на женщин точно не реагировал.
[/MORE]
Еще кое-что интересное в коментах к ЖЖпосту.
* * *
Оригинал взят у в Миф о конкистадорах
[/MORE]
Начиная с XVI века, северные государства, оказавшиеся под влиянием Реформации – Великобритания и особенно Голландия, начали вести в своих заморских колониях психологическую войну, придумывая и распространяя черную легенду о варварских завоевательных методах Испании. Эта легенда активно использовалась в борьбе с испанцами за господство над морем. Сегодня на черную легенду ссылаются даже священники, монахи и вообще католики, которые выступили против празднования пятисотлетия открытия Америки, не отдавая себе отчета в том, что тем самым стали проводниками британо-голландской пропаганды.
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Современный французский историк Пьер Шано, которого трудно заподозрить в необъективности, пишет: «Антииспанская легенда в своей североамериканской версии (между прочим, в европейской версии она относится прежде всего к инквизиции) исполняла роль удобного защитного клапана. Предполагаемый индейский погром, якобы совершенный испанцами в XVI веке может утаить массовые убийства, совершенные североамериканцами в XIX веке на западной границе». «Чёрная легенда» о зверствах испанских завоевателях в Южной Америке была призвана скрыть от общественного внимания, подлинный геноцид коренных народов Северной Америки, совершённый англосаксами. Мы, конечно, далеки от того, чтобы представлять испанское завоевание Америки в «розовых тонах». Но, безусловно, несмотря на жестокости и насилие, проявленные испанскими конквистадорами, последние никогда не ставили перед собой целью уничтожение завоеванных. Более того, часто испанцы освобождали завоеванные народы от тирании собственных властителей и власти жрецов, которые практиковали чудовищные культы с множественными человеческими жертвоприношениями.
Итальянский исследователь и журналист Витторио Мессори справедливо пишет: «Добродетельные граждане, отрекающиеся от конкистадоров Америки, забывают, между прочим, о том, что европейцы, прибывшие на новый континент, также встретили там завоевателей. Империи ацтеков и инков тоже были созданы насильственным путем и сохранились лишь в результате кровавых притеснений завоеванных народов, превращенных в рабов. Невероятной быстроте и успеху завоевания во многом способствовали местные жители, притеснявшиеся инками и ацтеками. Поэтому во многих местах испанцев встречали не как завоевателей, а как освободителей.
Пусть историки теперь попытаются объяснить, как могло случиться, что на протяжении трех веков испанского господства, не было никаких вооруженных выступлений против новой власти, хотя численность ее армии была небольшой, и малейшее восстание привело бы к ее свержению. Представления о вторжении в Южную Америку, существовавшие до сих пор, исчезают при столкновении с цифрами: с 1509 по 1559 год, в период завоевания территорий от Флориды до Магелланова пролива, в Западную Индию ежегодно прибывало более пятисот испанцев, что на протяжении полувека составляет 27787 человек».
Другой известный современный историк Жан Дюмон писал: «Если бы, к их несчастью, Испания (и Португалия) приняла Реформацию, то стала бы пуританской и следовала бы северо-американским принципам, утверждавшим, что «Библия говорит: индеец – существо низшее и сын сатаны». Тогда массовые истребления уничтожили бы в Южной Америке все местные племена. И сегодня туристы, посещающие оставшиеся «резервации» начиная от Мексики до Огненной Земли, фотографировали бы тех немногих, кто является живым свидетелем расовой резни, происшедшей на «библейской» основе. О результатах завоеваний красноречиво свидетельствуют цифры: если в Северной Америке осталось в живых немногим более десяти тысяч краснокожих, то в бывших испанских и португальских колониях большинство населения состоит из индейцев или потомков местных жителей доколумбового периода, а также европейцев и африканцев (особенно в Бразилии).
1. Конкистадоры уничтожили миллионы людей
Прямого целенаправленного геноцида со стороны испанцев не было. Это – миф, созданный антикатолической пропагандой. Даже если бы испанцы хотели бы этого, они просто физически бы не смогли сделать из-за своей малочисленности. Да, конкистадоры нередко жестоко подавляли выступления индейцев, но неверно только их объявлять виновниками демографической катастрофы. На нее повлияло совокупность факторов: а именно 1. эпидемии. 2. каторжный труд на рудниках. 3. жестокость конкистадоров, проявленная в подавлении индейских выступлений. Первый фактор принято замалчивать, но он был весьма весомым, если не сказать решающим факторов, повлиявшим на численность индейского населения. Испанцы проникнув в Новый Свет завезли много болезней, от которых у индейцев не было иммунитета: корь, туберкулез, золотуху, чуму , тиф, инфлюэнцу, коклюшеобразный кашель и оспу. До завоевания испанцами, империя ацтеков насчитывала около 20 миллионов человек. От эпидемии оспы в 1521, после падения Теночтитлана, погибло около 10% ацтеков. Затем была еще эпидемия оспы – в 1545-48 годах и эпидемия тифа в1576-81 годах. Тогда погибло еще почти 40% индейцев. «Ужасным и всеобъемлющим было нашествие мора на Мексику. Не было ни одного дома или очага, на которые не излился бы гнев Господень. Когда скрылась, истаяла за горизонтом черная беда, страна стала пустыней – ни петушиного крика, ни человечьего голоса, ни огня, ни борозды», – так описывает эпидемию 1576 года ее современник, известный летописец Нового света францисканский монах Хуан де Торквемада. (не путать с Томасом Торквемадой – основателем инквизиции). Еще более ужасной по последствиям оказалась эпидемия оспы в империи инков. Из-за эпидемии натуральной оспы в течении примерно 15 лет империя инков сократилась с 30 миллионов до, примерно, 3 млн. человек. Тот факт, что конкистадоры не уничтожили индейское население Центральной Америки проверяется простой проверкой национальностей жителей стран, на территории которых ранее существовали цивилизации, «уничтоженные» испанцами. Вот, например, национальный состав Перу (экс территория инков): индейцы 45%, метисы (смешанного испано-индейского происхождения) 37%, белые 15%, негры, японцы, китайцы. Чуть хуже положение с индейцами в Мексике (экс территория ацтеков и майя): метисы 60%, индейцы 30%, белые 9%. Намного хуже обстояло дело с индейцами, населявшими острова Куба и Гаити, где преимущественным фактором уменьшения народонаселения была жестокость и алчность испанцев. Там, действительно, население сократилось с нескольких сотен тысяч до нескольких тысяч индейцев.
2. Конкистадоры победили только за счет огнестрельного оружия.
Безусловно, технологическое превосходство сыграло свою роль, но далеко не самую главную. Превосходство индейцев в живой силе было подавляющим (сотни, иногда несколько тысяч испанцев против сотен тысяч индейцев), и никакие мушкеты и пушки не спасли бы испанцев, тем более что их быстро переставали бояться. Уже во второй битве с тласкаланцами Кортес отмечал, что индейцы не обращали никакого внимания на грохот пушек и бесстрашно шли в бой. Никакие аркебузы и латы не спасли от разгрома армии Кортеса в «ночь печали», когда восставшие ацтеки уничтожили большую часть армии Кортеса. Причин поражения индейцев было много: это и полное отсутствие тактики при боях, когда индейцы не сумели воспользоваться своим численным превосходством, и внутренняя вражда индейцев между собой, и помощь враждебных ацтекам племен, (например при взятии Теночтитлана Кортесу помогали десятки тысяч союзников из индейских племен), и превосходство испанцев в дисциплине и оружии, и личный талант Кортеса, и безвольность самих индейцев и наконец просто везение. Ничем иным как везением и отвагой испанцев, например, нельзя объяснить победу конкистадоров у Отомпана. Возвращаясь после разгрома своей первой армии, 7 июля 1520 года, изрядно поредевшие конкистадоры со своими союзниками, встретились с огромной армией ацтеков, насчитывавшей по разным оценкам от 100 до 200 тысяч воинов. Превосходство ацтеков было подавляющим, но, тем не менее, испанцы одержали блестящую победу благодаря храбрости Кортеса. Он лично во главе конного отряда ворвался в грозивший поглотить его океан ацтекских войск и пронзил копьем пышно одетого вождя индейцев. Ацтеки, потеряв предводителя, в панике бежали…
3. Индейцы были добрыми и наивными по сравнению с христианскими фанатиками.
Блажен кто верует. Однако невиданную жестокость индейских цивилизаций признают даже светские историки. Индейцы, населявшие Американский континент и острова были очень воинственны и жестоки. Уже Колумб упоминает в своем письме людей, «которых считают на всех других островах очень свирепыми, и едят эти люди человеческое мясо» (из письма Христофора Колумба). Глубокое же исследование индейских обычаев и религиозных культов может повергнуть в шок современного цивилизованного человека. Начать хотелось бы с ацтеков – цивилизации, погрязшей в таких кровавых жертвоприношениях и такой бессмысленной изощренности, что ей по праву можно присудить звание самой сатанинской религии за всю историю человечества. Для наглядности приведем отрывки из книги «Конец пожирателей человеческих сердец» польского историка Зенона Косидовского, которого никак нельзя подозревать в симпатиях к конкистадорам-христианам: «Человеческие жертвы ацтеки приносили следующим образом. Четыре жреца, размалеванные в черный цвет, в черных одеждах, хватали юношу за руки и ноги и бросали его на жертвенный камень. Пятый жрец, облаченный в пурпурные одеяния, острым кинжалом из обсидиана распарывал ему грудную клетку и рукой вырывал сердце, которое затем бросал к подножию статуи бога. У ацтеков существовало ритуальное людоедство: сердце поедали жрецы, а туловище, сброшенное со ступеней пирамиды, уносили домой члены аристократических родов и съедали его во время торжественных пиршеств. Кроме 18 главных празднеств в году, нередко продолжавшихся по несколько дней, едва ли не каждый день отмечался праздник какого-нибудь из богов, поэтому человеческая кровь лилась непрерывно.
Богине плодородия приносили в жертву молодую девушку. Раскрашенная в красный и желтый цвет, что символизировала кукурузу, она должна была исполнять изящные ритуальные танцы, а потом гибла на жертвенном алтаре. В религии ацтеков существовал даже особый покровитель человеческих жертв – божок Хипе. В его честь жрецы сдирали кожу с живых юношей, которую натягивали на себя и носили в течение 20 дней. Даже сам король надевал кожу, срезанную со стоп и ладоней. Верхом дикости представляется нам ритуал, связанный с культом бога огня. Жрецы разжигали в храме этого бога огромный костер, потом раздевали догола военных пленников и, связав их, бросали в огонь. Не дожидаясь, пока они погибнут, вытаскивали их крючьями из пламени, клали себе на спину и исполняли ритуальный танец вокруг костра. Только после этого жрецы закалывали их на жертвенном камне. Религия ацтеков не щадила даже детей. Во время засухи жрецы убивали мальчиков и девочек, чтобы бог дождя смилостивился.
Младенцев, купленных у нищих родителей, наряжали в праздничные одежды, украшали цветами и в колыбелях вносили в храм. Закончив ритуальные обряды, их убивали ножами. Как только появлялись первые ростки кукурузы, детей умерщвляли по-иному: им отрезали головы, а тела хранили в горных пещерах как реликвии. В период созревания кукурузы жрецы покупали четырех детей в возрасте пяти-шести лет и запирали в подвалах, обрекая на голодную смерть. Точно неизвестно, сколько человеческих жертв приносилось ежегодно в государстве ацтеков. Ученые считают, что 20-30 тыс. Возможно, эти цифры преувеличены, но нет сомнения, что они все-таки были внушительными. Доказательством служат настоящие склады с десятками тысяч черепов, найденные конкистадорами во всех ацтекских городах, и в особенности уже упомянутое сооружение в Теночтитлане, где Берналь Диас насчитал 136 тыс. черепов… Ацтекскому государству приходилось постоянно беспокоиться о том, чтобы обеспечивать ненасытных богов жертвами… Особая группа воинов только тем и занималась, что захватывала пленников и доставляла их в храмы.
Не одну войну ацтеки начинали лишь затем, чтобы добыть пленников. Мерилом доблести, а следовательно, и заслуг ацтеков было количество их пленников, которое имелось на счету у каждого воина, поэтому ацтеки, вместо того чтобы убивать противников и наносить им раны, старались во что бы то ни стало брать их в плен. В этом странном обычае, наверно, и следует искать объяснение того, что среди конкистадоров оказалось поразительно мало убитых и раненых… Монтесуму как-то спросили, почему он терпел в столь близком соседстве независимое государство тласкаланцев. Он ответил, не задумываясь: «Чтобы оно поставляло нам людей для жертв богам» Жертвоприношения поражают исследователей не только их звериной жестокостью, но и размахом. Например, во время церемонии освящения большого храма бога войны Уицилпочтли, в Теночтитлане была устроена настоящая бойня. В жертву были принесены, по разным оценкам, от 20 до 80 тысяч пленных, захваченных ацтеками во время их похода. В течение года отмечалось 18 главных праздников с человеческими жертвоприношениями; кроме того, практически каждый день отмечался праздник одного из богов (урожая, плодородия, дождя, маиса, агавы и т.д.). По оценкам ученых, в государстве ацтеков ежегодно приносилось в жертву около 20-30 тыс. чел. Во время продвижения отряда Кортеса от побережья вглубь Мексики в каждом ацтекском городе испанцы находили по несколько десятков тысяч черепов принесенных в жертву людей, а в столице ацтеков, городе Теночтитлане, вокруг главного храма Солнца испанец Берналь Диас насчитал 136 тысяч черепов. Другие индейцы конечно уступали ацтекам, но тем не менее и у них были распространены человеческие жертвоприношения, каннибализм и шокирующие ритуалы. Подобные ритуалы с вырезанием сердец и посвящением их богам существовали и у других цивилизаций Южной Америки: инков и майя. (Ацтеки собственно свой главный ритуал позаимствовали именно у майя) Кроме того, они имели и свои «оригинальные разработки»: майя кидали жертвы в специальные колодцы-сеноты во время засухи, инки в горах закладывали камнями мальчиков. Жрецы Майя, как и друиды, также любили гадать над истекающей кровью жертвой. Также инки в случае болезни приносили в жертву своих детей, умоляя богов принять эту жертву вместо себя.
Для того чтобы отвратить нападения врагов и эпидемии, а также во здравие императора, Солнцу приносили в жертву рослых красивых детей без каких-либо изъянов в возрасте до 10 лет. Армия инков отличалась высокой дисциплиной: смертная казнь грозила даже за отлучку без ведома военачальника. Инки в бою, помимо обычного оружия, применяли психологическое оружие: звуки флейт, сделанных из костей побежденных врагов и грохот деревянных барабанов с натянутой на них человеческой кожей. Милослав Стингл, известный чешский американист в своей книге «Индейцы без томогавков» приводит ещё более жуткие сведения из жизни менее «цивилизованных» индейских племен, чем ацтеки или инки. Эквадорские хиваро охотились за головами своих неприятелей. Убитым врагам они отрезали головы, стягивали с головы кожу, наполняли ее горячим песком и особым способом уменьшали эту голову до размеров теннисного мяча. При этом лицо жертвы полностью сохраняет прежнее подобие. По представлениям хиваро такая тсантса (так они называют эти высушенные головы) дарует охотнику силу врага. Ну и наконец каннибалы-карибы, уже упомянутые Колумбом, проживали в районе реки Амазонка и на Карибских островах. Тольтеки, которые покорили многие майские города, также прибегали к массовым человеческим жертвоприношениям. Так в их столице Чичен-Иц находился так называемый «Священный Сенот», который представлял собой гигантскую круглую воронку диаметром 60 метров. В эту воронку регулярно сбрасывались десятки людей, которые были вынуждены отправлять подчиненные им майские города. Можно еще долго перечислять все злодеяния индейцев, но даже на этих примерах видно, что испанцы столкнулись в Новом Свете не с белыми пушистыми созданиями, а племенами, в которых господствовала не любовь и права человека в единстве с природой, а жестокий закон джунглей.
4. Конкистадоры уничтожили великие города и культуру великих цивилизаций.
Конкистадоры не уничтожали городов – это противоречило бы элементарному здравому смыслу. Они нуждались в опорных пунктах для завоевания государства. Уничтожались или переделывались языческие храмы с идолами и писаниями , в которых совершались языческие обряды, в том числе и кровавые человеческие жертвоприношения, о которых мы уже сказано выше. Те города, которые находят в джунглях – это остатки цивилизации майя, которая пришла в упадок без всякой помощи конкистадоров еще в Х веке. Испанцы уничтожали золотые украшения, в том смысле, что переплавляли их по известным причинам.
5. Испанцы ввели рабовладение, поработив свободолюбивых индейцев.
На самом деле свободолюбивые индейцы прекрасно знали что такое рабство. Даже у самых мирных племен Таино, проживающих на Кубе было распространено рабство. Не говоря уже об остальных. Испанцы просто усовершенствовали его, подстроив под свои нужды. Особенно хорошо было развито рабовладение в развитых индейских цивилизациях: у майя, у ацтеков и инков. Хотя тут был один нюанс. Если в остальных уголках мира основным источником рабства служили войны, то у некоторых индейских народов в рабство попадали как правило свои. Военных пленников индейцы приносили в жертву богам. Так, например, у ацтеков в рабство попадали за кражу, в случае невозврата долга или за предательство начальника. Также родители продавали своих детей за непослушание или за какие-нибудь другие грешки. Торговля рабами в Ацтекском государстве имела широкое распространение. Посредниками здесь обычно выступали купцы. Наиболее крупные рынки работорговли находились в двух городах – Ацкапоцалько и Исокане. Рабы обменивались на самые различные вещи – ткани, накидки, драгоценные перья и т.п. Стоимость раба колебалась в зависимости от его достоинств, но обычная его цена равнялась 20 накидкам. Рабов продавали не только в близлежащие районы, но и на чужбину. Использовали рабов индейцы по стандартной схеме: переноска тяжестей, сельскохозяйственные работы, строительство храмов, мостов и т.д. У инков существовало целое сословие государственных рабов – янакуна. Они обрабатывали государственные земли, пасли принадлежавшие государству стада лам, были слугами в домах инков. Знаменитые грандиозные сооружения инков сделанные из камней весом по несколько тонн были сделаны, понятное дело, не силой мысли продвинутых инков, а трудом огромной армии рабов. Конечно, было бы просто прекрасно, если бы испанцы даровали бы всем индейцам свободу, индейцы бросили бы свои войны и жертвоприношения, и наступило бы большое хорошо. Но, к сожалению, как это часто бывает, люди не всегда выбирают гуманные пути. Индейцы, несмотря на все их почтение к «белым богам» не торопились бросать свои обычаи, а кастильцы были слишком одурманены от радужных перспектив богатства и власти. В результате мы и получили, то что получили. Испанцы установили систему энкомьенде, которая состояла в том, что за конкистадорами закреплялись земли вместе с индейским населением, отрабатывавшем трудовую повинность. Причем эту повинность исполняли только мужчины возрастом от 15 до 50 лет. Женщины и дети к трудам не привлекались.
6. Испанским властям главное было колонии, а не индейцы.
Состав испанцев и цели их завоеваний не были однородными. При непредвзятом изучении конкисты можно заметить, что основными так сказать составляющими конкисты, определяющими ее ход, являлись:
1. Конкистадоры, жаждавшие власти и денег.
2. Миссионеры, желавшие принести цивилизацию и мирно христианизировать индейское население.
3. Королевские власти, которым нужны были стабильные государства с христианским населением и приносящим доход короне.
Между этими составляющими постоянно велась борьба. Поначалу огромная удаленность от империи и незнание истинного положения дел развязывала руки конкистадорам, которые не сильно связывали себя королевскими указами, и поступали, сообразуясь предпочтительно со своей выгодой. Но постепенно в Мексике стал складываться лагерь противников жестокости по отношению к индейцам, авангардом которого стали католические монахи, в том числе и знаменитый Бартоломе де Лас Касас.
Их деятельность привела в конечном счете к принятию «Новых законов», предписывающих гуманное отношение к индейцам. Законы объявляли индейцев «свободными подданными Его Величества»,снижали подати, взимаемые с индейцев, вводили кары за их убийство, ограничивали частное рабовладение. Самыми ярыми защитниками индейцев, как уже было сказано, являлись католические монахи. Именно они первыми донесли правду до испанского короля. Кроме того, необходимо отметить, что индейцы еще до кровавых событий, были признаны испанцами равноправными людьми с христианских позиций. Когда после подавления Колумбом восстания индейцев, адмирал отправил несколько сотен пленных в Испанию как рабов, то королева Испании Изабелла с гневом отвергла сей «подарок» и приказала вернуть индейцев в их деревни. Также королева послала за океан священников, чтобы привести индейцев к христианской вере; тем, кто примет крещение, обещали уменьшение налогов, а касикам даровали дворянские гербы, право носить шпагу и ездить на лошади. Добровольное вхождение под власть испанского монарха не раз упоминается в исторических источниках. Так например в (Акте о вступлении во владение) рассказывается о том, как эскривано Франсиско де Исасага «принял во владение селения Апарии и Иримары и что сие было совершено без какого-либо противления [с их стороны]. Кроме того, удостоверяю, что вышеуказанные касики явились добровольно и поклялись его величеству в повиновении и что они свою службу исполняют и приносят христианам припасы» Указ губернатора Гватемалы Диего Гарсия де Вальверде от 27 мая 1582 г. предписывал прекратить злоупотребления энкомендеро по отношению к индейцам.
Запрещалось:
«1) оставлять в списках плательщиков умерших и ушедших или исчислять общую сумму подати, включая их в число плательщиков, в то время как население сократилось более чем на одну треть;
2) требовать подать за умерших с их родственников;
3) продавать или передавать энкомендированных (то есть крепостных) индейцев другим энкомендеро;
4) принуждать индейцев работать как рабов;
5) бить индейцев;
6) перегружать их тяжелыми работами…
7) обращаться с индейцами так жестоко, что матери предпочитают убивать своих детей, чтобы не обрекать их на услужение господам, а взрослые кончают собой посредством голодовки или повешения».
Итак, как мы видим, конкиста была неоднородной. Были негодяи, но были и порядочные люди. Конкистадоры-энкомендеро видели в индейцах лишь рабочую силу, обогащающую их, а испанским властям нужны были стабильные колонии со стабильным населением, которое бы имело свое хозяйство и могло содержать свои земли. Жестокости конкисты были в основном продиктованы алчностью прямых завоевателей, а не испанской политикой или тем более христианством.
7. Испанцы неправы, потому что они – захватчики, а индейцы боролись за свою землю.
Центральная Америка издавна была ареной соперничества и жестоких войн индейских племен и цивилизаций. Поэтому по большому счету испанцы имели такое же право на эти земли, как и ацтеки. И те, и другие были захватчиками. Между городами и государствами майя постоянно велись междоусобные войны за власть, контроль над землями, пригодными для возделывания, и над населением, которое обрабатывало эти земли и строило величественные города. Завершением войны служило пленение враждебного правителя с последующим принесением его и других пленных в жертву богам. В седьмом веке по Р. Х. на территорию майя вторглись войска Теотиуакана. Через непродолжительное время сам Теотиуакан гибнет под натиском северных племен. Под ударами племен «пипиль» идущих с запада гибнут многие майские города, что приводит к упадку майской цивилизации в IX-X веках. Хотя несколько государств продолжали существовать еще продолжительное время. Например, город Тайсаль был покорен испанцами только в конце XVII века. Одновременно север майской цивилизации подвергся нашествию нападению воинственных центрально-мексиканских племен – тольтеков. Однако, в отличие от центральной области майя, это не привело к катастрофическим последствиям. Население полуострова слилось с завоевателями, и в итоге появилась своеобразная культура, соединяющая в себе майские и тольтекские черты.
Империя инков тоже складывалась далеко не мирными путями. Инки – это всего лишь одно из племен, проживавшее в районе города Куско, которое в результате длительных войн подчинило себе остальных индейцев. В конце 60-х – начале 70-х годов XV века был разбит основной конкурент на пути господства инков – царство Чимор. Дальнейшее завоевание племен было относительно легким. Без особого труда ими были подчинены мелкие государства и племена центрального и южного побережья Перу. И приход конкистадоров Инки встретили в самом расцвете своего могущества. Так что Инки – тоже захватчики и поработители.
Источник gorod.tomsk.ru
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Современный французский историк Пьер Шано, которого трудно заподозрить в необъективности, пишет: «Антииспанская легенда в своей североамериканской версии (между прочим, в европейской версии она относится прежде всего к инквизиции) исполняла роль удобного защитного клапана. Предполагаемый индейский погром, якобы совершенный испанцами в XVI веке может утаить массовые убийства, совершенные североамериканцами в XIX веке на западной границе». «Чёрная легенда» о зверствах испанских завоевателях в Южной Америке была призвана скрыть от общественного внимания, подлинный геноцид коренных народов Северной Америки, совершённый англосаксами. Мы, конечно, далеки от того, чтобы представлять испанское завоевание Америки в «розовых тонах». Но, безусловно, несмотря на жестокости и насилие, проявленные испанскими конквистадорами, последние никогда не ставили перед собой целью уничтожение завоеванных. Более того, часто испанцы освобождали завоеванные народы от тирании собственных властителей и власти жрецов, которые практиковали чудовищные культы с множественными человеческими жертвоприношениями.
Итальянский исследователь и журналист Витторио Мессори справедливо пишет: «Добродетельные граждане, отрекающиеся от конкистадоров Америки, забывают, между прочим, о том, что европейцы, прибывшие на новый континент, также встретили там завоевателей. Империи ацтеков и инков тоже были созданы насильственным путем и сохранились лишь в результате кровавых притеснений завоеванных народов, превращенных в рабов. Невероятной быстроте и успеху завоевания во многом способствовали местные жители, притеснявшиеся инками и ацтеками. Поэтому во многих местах испанцев встречали не как завоевателей, а как освободителей.
Пусть историки теперь попытаются объяснить, как могло случиться, что на протяжении трех веков испанского господства, не было никаких вооруженных выступлений против новой власти, хотя численность ее армии была небольшой, и малейшее восстание привело бы к ее свержению. Представления о вторжении в Южную Америку, существовавшие до сих пор, исчезают при столкновении с цифрами: с 1509 по 1559 год, в период завоевания территорий от Флориды до Магелланова пролива, в Западную Индию ежегодно прибывало более пятисот испанцев, что на протяжении полувека составляет 27787 человек».
Другой известный современный историк Жан Дюмон писал: «Если бы, к их несчастью, Испания (и Португалия) приняла Реформацию, то стала бы пуританской и следовала бы северо-американским принципам, утверждавшим, что «Библия говорит: индеец – существо низшее и сын сатаны». Тогда массовые истребления уничтожили бы в Южной Америке все местные племена. И сегодня туристы, посещающие оставшиеся «резервации» начиная от Мексики до Огненной Земли, фотографировали бы тех немногих, кто является живым свидетелем расовой резни, происшедшей на «библейской» основе. О результатах завоеваний красноречиво свидетельствуют цифры: если в Северной Америке осталось в живых немногим более десяти тысяч краснокожих, то в бывших испанских и португальских колониях большинство населения состоит из индейцев или потомков местных жителей доколумбового периода, а также европейцев и африканцев (особенно в Бразилии).
1. Конкистадоры уничтожили миллионы людей
Прямого целенаправленного геноцида со стороны испанцев не было. Это – миф, созданный антикатолической пропагандой. Даже если бы испанцы хотели бы этого, они просто физически бы не смогли сделать из-за своей малочисленности. Да, конкистадоры нередко жестоко подавляли выступления индейцев, но неверно только их объявлять виновниками демографической катастрофы. На нее повлияло совокупность факторов: а именно 1. эпидемии. 2. каторжный труд на рудниках. 3. жестокость конкистадоров, проявленная в подавлении индейских выступлений. Первый фактор принято замалчивать, но он был весьма весомым, если не сказать решающим факторов, повлиявшим на численность индейского населения. Испанцы проникнув в Новый Свет завезли много болезней, от которых у индейцев не было иммунитета: корь, туберкулез, золотуху, чуму , тиф, инфлюэнцу, коклюшеобразный кашель и оспу. До завоевания испанцами, империя ацтеков насчитывала около 20 миллионов человек. От эпидемии оспы в 1521, после падения Теночтитлана, погибло около 10% ацтеков. Затем была еще эпидемия оспы – в 1545-48 годах и эпидемия тифа в1576-81 годах. Тогда погибло еще почти 40% индейцев. «Ужасным и всеобъемлющим было нашествие мора на Мексику. Не было ни одного дома или очага, на которые не излился бы гнев Господень. Когда скрылась, истаяла за горизонтом черная беда, страна стала пустыней – ни петушиного крика, ни человечьего голоса, ни огня, ни борозды», – так описывает эпидемию 1576 года ее современник, известный летописец Нового света францисканский монах Хуан де Торквемада. (не путать с Томасом Торквемадой – основателем инквизиции). Еще более ужасной по последствиям оказалась эпидемия оспы в империи инков. Из-за эпидемии натуральной оспы в течении примерно 15 лет империя инков сократилась с 30 миллионов до, примерно, 3 млн. человек. Тот факт, что конкистадоры не уничтожили индейское население Центральной Америки проверяется простой проверкой национальностей жителей стран, на территории которых ранее существовали цивилизации, «уничтоженные» испанцами. Вот, например, национальный состав Перу (экс территория инков): индейцы 45%, метисы (смешанного испано-индейского происхождения) 37%, белые 15%, негры, японцы, китайцы. Чуть хуже положение с индейцами в Мексике (экс территория ацтеков и майя): метисы 60%, индейцы 30%, белые 9%. Намного хуже обстояло дело с индейцами, населявшими острова Куба и Гаити, где преимущественным фактором уменьшения народонаселения была жестокость и алчность испанцев. Там, действительно, население сократилось с нескольких сотен тысяч до нескольких тысяч индейцев.
2. Конкистадоры победили только за счет огнестрельного оружия.
Безусловно, технологическое превосходство сыграло свою роль, но далеко не самую главную. Превосходство индейцев в живой силе было подавляющим (сотни, иногда несколько тысяч испанцев против сотен тысяч индейцев), и никакие мушкеты и пушки не спасли бы испанцев, тем более что их быстро переставали бояться. Уже во второй битве с тласкаланцами Кортес отмечал, что индейцы не обращали никакого внимания на грохот пушек и бесстрашно шли в бой. Никакие аркебузы и латы не спасли от разгрома армии Кортеса в «ночь печали», когда восставшие ацтеки уничтожили большую часть армии Кортеса. Причин поражения индейцев было много: это и полное отсутствие тактики при боях, когда индейцы не сумели воспользоваться своим численным превосходством, и внутренняя вражда индейцев между собой, и помощь враждебных ацтекам племен, (например при взятии Теночтитлана Кортесу помогали десятки тысяч союзников из индейских племен), и превосходство испанцев в дисциплине и оружии, и личный талант Кортеса, и безвольность самих индейцев и наконец просто везение. Ничем иным как везением и отвагой испанцев, например, нельзя объяснить победу конкистадоров у Отомпана. Возвращаясь после разгрома своей первой армии, 7 июля 1520 года, изрядно поредевшие конкистадоры со своими союзниками, встретились с огромной армией ацтеков, насчитывавшей по разным оценкам от 100 до 200 тысяч воинов. Превосходство ацтеков было подавляющим, но, тем не менее, испанцы одержали блестящую победу благодаря храбрости Кортеса. Он лично во главе конного отряда ворвался в грозивший поглотить его океан ацтекских войск и пронзил копьем пышно одетого вождя индейцев. Ацтеки, потеряв предводителя, в панике бежали…
3. Индейцы были добрыми и наивными по сравнению с христианскими фанатиками.
Блажен кто верует. Однако невиданную жестокость индейских цивилизаций признают даже светские историки. Индейцы, населявшие Американский континент и острова были очень воинственны и жестоки. Уже Колумб упоминает в своем письме людей, «которых считают на всех других островах очень свирепыми, и едят эти люди человеческое мясо» (из письма Христофора Колумба). Глубокое же исследование индейских обычаев и религиозных культов может повергнуть в шок современного цивилизованного человека. Начать хотелось бы с ацтеков – цивилизации, погрязшей в таких кровавых жертвоприношениях и такой бессмысленной изощренности, что ей по праву можно присудить звание самой сатанинской религии за всю историю человечества. Для наглядности приведем отрывки из книги «Конец пожирателей человеческих сердец» польского историка Зенона Косидовского, которого никак нельзя подозревать в симпатиях к конкистадорам-христианам: «Человеческие жертвы ацтеки приносили следующим образом. Четыре жреца, размалеванные в черный цвет, в черных одеждах, хватали юношу за руки и ноги и бросали его на жертвенный камень. Пятый жрец, облаченный в пурпурные одеяния, острым кинжалом из обсидиана распарывал ему грудную клетку и рукой вырывал сердце, которое затем бросал к подножию статуи бога. У ацтеков существовало ритуальное людоедство: сердце поедали жрецы, а туловище, сброшенное со ступеней пирамиды, уносили домой члены аристократических родов и съедали его во время торжественных пиршеств. Кроме 18 главных празднеств в году, нередко продолжавшихся по несколько дней, едва ли не каждый день отмечался праздник какого-нибудь из богов, поэтому человеческая кровь лилась непрерывно.
Богине плодородия приносили в жертву молодую девушку. Раскрашенная в красный и желтый цвет, что символизировала кукурузу, она должна была исполнять изящные ритуальные танцы, а потом гибла на жертвенном алтаре. В религии ацтеков существовал даже особый покровитель человеческих жертв – божок Хипе. В его честь жрецы сдирали кожу с живых юношей, которую натягивали на себя и носили в течение 20 дней. Даже сам король надевал кожу, срезанную со стоп и ладоней. Верхом дикости представляется нам ритуал, связанный с культом бога огня. Жрецы разжигали в храме этого бога огромный костер, потом раздевали догола военных пленников и, связав их, бросали в огонь. Не дожидаясь, пока они погибнут, вытаскивали их крючьями из пламени, клали себе на спину и исполняли ритуальный танец вокруг костра. Только после этого жрецы закалывали их на жертвенном камне. Религия ацтеков не щадила даже детей. Во время засухи жрецы убивали мальчиков и девочек, чтобы бог дождя смилостивился.
Младенцев, купленных у нищих родителей, наряжали в праздничные одежды, украшали цветами и в колыбелях вносили в храм. Закончив ритуальные обряды, их убивали ножами. Как только появлялись первые ростки кукурузы, детей умерщвляли по-иному: им отрезали головы, а тела хранили в горных пещерах как реликвии. В период созревания кукурузы жрецы покупали четырех детей в возрасте пяти-шести лет и запирали в подвалах, обрекая на голодную смерть. Точно неизвестно, сколько человеческих жертв приносилось ежегодно в государстве ацтеков. Ученые считают, что 20-30 тыс. Возможно, эти цифры преувеличены, но нет сомнения, что они все-таки были внушительными. Доказательством служат настоящие склады с десятками тысяч черепов, найденные конкистадорами во всех ацтекских городах, и в особенности уже упомянутое сооружение в Теночтитлане, где Берналь Диас насчитал 136 тыс. черепов… Ацтекскому государству приходилось постоянно беспокоиться о том, чтобы обеспечивать ненасытных богов жертвами… Особая группа воинов только тем и занималась, что захватывала пленников и доставляла их в храмы.
Не одну войну ацтеки начинали лишь затем, чтобы добыть пленников. Мерилом доблести, а следовательно, и заслуг ацтеков было количество их пленников, которое имелось на счету у каждого воина, поэтому ацтеки, вместо того чтобы убивать противников и наносить им раны, старались во что бы то ни стало брать их в плен. В этом странном обычае, наверно, и следует искать объяснение того, что среди конкистадоров оказалось поразительно мало убитых и раненых… Монтесуму как-то спросили, почему он терпел в столь близком соседстве независимое государство тласкаланцев. Он ответил, не задумываясь: «Чтобы оно поставляло нам людей для жертв богам» Жертвоприношения поражают исследователей не только их звериной жестокостью, но и размахом. Например, во время церемонии освящения большого храма бога войны Уицилпочтли, в Теночтитлане была устроена настоящая бойня. В жертву были принесены, по разным оценкам, от 20 до 80 тысяч пленных, захваченных ацтеками во время их похода. В течение года отмечалось 18 главных праздников с человеческими жертвоприношениями; кроме того, практически каждый день отмечался праздник одного из богов (урожая, плодородия, дождя, маиса, агавы и т.д.). По оценкам ученых, в государстве ацтеков ежегодно приносилось в жертву около 20-30 тыс. чел. Во время продвижения отряда Кортеса от побережья вглубь Мексики в каждом ацтекском городе испанцы находили по несколько десятков тысяч черепов принесенных в жертву людей, а в столице ацтеков, городе Теночтитлане, вокруг главного храма Солнца испанец Берналь Диас насчитал 136 тысяч черепов. Другие индейцы конечно уступали ацтекам, но тем не менее и у них были распространены человеческие жертвоприношения, каннибализм и шокирующие ритуалы. Подобные ритуалы с вырезанием сердец и посвящением их богам существовали и у других цивилизаций Южной Америки: инков и майя. (Ацтеки собственно свой главный ритуал позаимствовали именно у майя) Кроме того, они имели и свои «оригинальные разработки»: майя кидали жертвы в специальные колодцы-сеноты во время засухи, инки в горах закладывали камнями мальчиков. Жрецы Майя, как и друиды, также любили гадать над истекающей кровью жертвой. Также инки в случае болезни приносили в жертву своих детей, умоляя богов принять эту жертву вместо себя.
Для того чтобы отвратить нападения врагов и эпидемии, а также во здравие императора, Солнцу приносили в жертву рослых красивых детей без каких-либо изъянов в возрасте до 10 лет. Армия инков отличалась высокой дисциплиной: смертная казнь грозила даже за отлучку без ведома военачальника. Инки в бою, помимо обычного оружия, применяли психологическое оружие: звуки флейт, сделанных из костей побежденных врагов и грохот деревянных барабанов с натянутой на них человеческой кожей. Милослав Стингл, известный чешский американист в своей книге «Индейцы без томогавков» приводит ещё более жуткие сведения из жизни менее «цивилизованных» индейских племен, чем ацтеки или инки. Эквадорские хиваро охотились за головами своих неприятелей. Убитым врагам они отрезали головы, стягивали с головы кожу, наполняли ее горячим песком и особым способом уменьшали эту голову до размеров теннисного мяча. При этом лицо жертвы полностью сохраняет прежнее подобие. По представлениям хиваро такая тсантса (так они называют эти высушенные головы) дарует охотнику силу врага. Ну и наконец каннибалы-карибы, уже упомянутые Колумбом, проживали в районе реки Амазонка и на Карибских островах. Тольтеки, которые покорили многие майские города, также прибегали к массовым человеческим жертвоприношениям. Так в их столице Чичен-Иц находился так называемый «Священный Сенот», который представлял собой гигантскую круглую воронку диаметром 60 метров. В эту воронку регулярно сбрасывались десятки людей, которые были вынуждены отправлять подчиненные им майские города. Можно еще долго перечислять все злодеяния индейцев, но даже на этих примерах видно, что испанцы столкнулись в Новом Свете не с белыми пушистыми созданиями, а племенами, в которых господствовала не любовь и права человека в единстве с природой, а жестокий закон джунглей.
4. Конкистадоры уничтожили великие города и культуру великих цивилизаций.
Конкистадоры не уничтожали городов – это противоречило бы элементарному здравому смыслу. Они нуждались в опорных пунктах для завоевания государства. Уничтожались или переделывались языческие храмы с идолами и писаниями , в которых совершались языческие обряды, в том числе и кровавые человеческие жертвоприношения, о которых мы уже сказано выше. Те города, которые находят в джунглях – это остатки цивилизации майя, которая пришла в упадок без всякой помощи конкистадоров еще в Х веке. Испанцы уничтожали золотые украшения, в том смысле, что переплавляли их по известным причинам.
5. Испанцы ввели рабовладение, поработив свободолюбивых индейцев.
На самом деле свободолюбивые индейцы прекрасно знали что такое рабство. Даже у самых мирных племен Таино, проживающих на Кубе было распространено рабство. Не говоря уже об остальных. Испанцы просто усовершенствовали его, подстроив под свои нужды. Особенно хорошо было развито рабовладение в развитых индейских цивилизациях: у майя, у ацтеков и инков. Хотя тут был один нюанс. Если в остальных уголках мира основным источником рабства служили войны, то у некоторых индейских народов в рабство попадали как правило свои. Военных пленников индейцы приносили в жертву богам. Так, например, у ацтеков в рабство попадали за кражу, в случае невозврата долга или за предательство начальника. Также родители продавали своих детей за непослушание или за какие-нибудь другие грешки. Торговля рабами в Ацтекском государстве имела широкое распространение. Посредниками здесь обычно выступали купцы. Наиболее крупные рынки работорговли находились в двух городах – Ацкапоцалько и Исокане. Рабы обменивались на самые различные вещи – ткани, накидки, драгоценные перья и т.п. Стоимость раба колебалась в зависимости от его достоинств, но обычная его цена равнялась 20 накидкам. Рабов продавали не только в близлежащие районы, но и на чужбину. Использовали рабов индейцы по стандартной схеме: переноска тяжестей, сельскохозяйственные работы, строительство храмов, мостов и т.д. У инков существовало целое сословие государственных рабов – янакуна. Они обрабатывали государственные земли, пасли принадлежавшие государству стада лам, были слугами в домах инков. Знаменитые грандиозные сооружения инков сделанные из камней весом по несколько тонн были сделаны, понятное дело, не силой мысли продвинутых инков, а трудом огромной армии рабов. Конечно, было бы просто прекрасно, если бы испанцы даровали бы всем индейцам свободу, индейцы бросили бы свои войны и жертвоприношения, и наступило бы большое хорошо. Но, к сожалению, как это часто бывает, люди не всегда выбирают гуманные пути. Индейцы, несмотря на все их почтение к «белым богам» не торопились бросать свои обычаи, а кастильцы были слишком одурманены от радужных перспектив богатства и власти. В результате мы и получили, то что получили. Испанцы установили систему энкомьенде, которая состояла в том, что за конкистадорами закреплялись земли вместе с индейским населением, отрабатывавшем трудовую повинность. Причем эту повинность исполняли только мужчины возрастом от 15 до 50 лет. Женщины и дети к трудам не привлекались.
6. Испанским властям главное было колонии, а не индейцы.
Состав испанцев и цели их завоеваний не были однородными. При непредвзятом изучении конкисты можно заметить, что основными так сказать составляющими конкисты, определяющими ее ход, являлись:
1. Конкистадоры, жаждавшие власти и денег.
2. Миссионеры, желавшие принести цивилизацию и мирно христианизировать индейское население.
3. Королевские власти, которым нужны были стабильные государства с христианским населением и приносящим доход короне.
Между этими составляющими постоянно велась борьба. Поначалу огромная удаленность от империи и незнание истинного положения дел развязывала руки конкистадорам, которые не сильно связывали себя королевскими указами, и поступали, сообразуясь предпочтительно со своей выгодой. Но постепенно в Мексике стал складываться лагерь противников жестокости по отношению к индейцам, авангардом которого стали католические монахи, в том числе и знаменитый Бартоломе де Лас Касас.
Их деятельность привела в конечном счете к принятию «Новых законов», предписывающих гуманное отношение к индейцам. Законы объявляли индейцев «свободными подданными Его Величества»,снижали подати, взимаемые с индейцев, вводили кары за их убийство, ограничивали частное рабовладение. Самыми ярыми защитниками индейцев, как уже было сказано, являлись католические монахи. Именно они первыми донесли правду до испанского короля. Кроме того, необходимо отметить, что индейцы еще до кровавых событий, были признаны испанцами равноправными людьми с христианских позиций. Когда после подавления Колумбом восстания индейцев, адмирал отправил несколько сотен пленных в Испанию как рабов, то королева Испании Изабелла с гневом отвергла сей «подарок» и приказала вернуть индейцев в их деревни. Также королева послала за океан священников, чтобы привести индейцев к христианской вере; тем, кто примет крещение, обещали уменьшение налогов, а касикам даровали дворянские гербы, право носить шпагу и ездить на лошади. Добровольное вхождение под власть испанского монарха не раз упоминается в исторических источниках. Так например в (Акте о вступлении во владение) рассказывается о том, как эскривано Франсиско де Исасага «принял во владение селения Апарии и Иримары и что сие было совершено без какого-либо противления [с их стороны]. Кроме того, удостоверяю, что вышеуказанные касики явились добровольно и поклялись его величеству в повиновении и что они свою службу исполняют и приносят христианам припасы» Указ губернатора Гватемалы Диего Гарсия де Вальверде от 27 мая 1582 г. предписывал прекратить злоупотребления энкомендеро по отношению к индейцам.
Запрещалось:
«1) оставлять в списках плательщиков умерших и ушедших или исчислять общую сумму подати, включая их в число плательщиков, в то время как население сократилось более чем на одну треть;
2) требовать подать за умерших с их родственников;
3) продавать или передавать энкомендированных (то есть крепостных) индейцев другим энкомендеро;
4) принуждать индейцев работать как рабов;
5) бить индейцев;
6) перегружать их тяжелыми работами…
7) обращаться с индейцами так жестоко, что матери предпочитают убивать своих детей, чтобы не обрекать их на услужение господам, а взрослые кончают собой посредством голодовки или повешения».
Итак, как мы видим, конкиста была неоднородной. Были негодяи, но были и порядочные люди. Конкистадоры-энкомендеро видели в индейцах лишь рабочую силу, обогащающую их, а испанским властям нужны были стабильные колонии со стабильным населением, которое бы имело свое хозяйство и могло содержать свои земли. Жестокости конкисты были в основном продиктованы алчностью прямых завоевателей, а не испанской политикой или тем более христианством.
7. Испанцы неправы, потому что они – захватчики, а индейцы боролись за свою землю.
Центральная Америка издавна была ареной соперничества и жестоких войн индейских племен и цивилизаций. Поэтому по большому счету испанцы имели такое же право на эти земли, как и ацтеки. И те, и другие были захватчиками. Между городами и государствами майя постоянно велись междоусобные войны за власть, контроль над землями, пригодными для возделывания, и над населением, которое обрабатывало эти земли и строило величественные города. Завершением войны служило пленение враждебного правителя с последующим принесением его и других пленных в жертву богам. В седьмом веке по Р. Х. на территорию майя вторглись войска Теотиуакана. Через непродолжительное время сам Теотиуакан гибнет под натиском северных племен. Под ударами племен «пипиль» идущих с запада гибнут многие майские города, что приводит к упадку майской цивилизации в IX-X веках. Хотя несколько государств продолжали существовать еще продолжительное время. Например, город Тайсаль был покорен испанцами только в конце XVII века. Одновременно север майской цивилизации подвергся нашествию нападению воинственных центрально-мексиканских племен – тольтеков. Однако, в отличие от центральной области майя, это не привело к катастрофическим последствиям. Население полуострова слилось с завоевателями, и в итоге появилась своеобразная культура, соединяющая в себе майские и тольтекские черты.
 |
Источник gorod.tomsk.ru
[/MORE]