Автор: Дракуловед

Творчество и страдания

По поводу флэшмоба затравленных авторов на ХС сказали, что авторам надо бы перестать воспринимать критику своего текста как личное оскорбление, потому что критиковать текст и критиковать самого автора — это совсем разное... Эх, и ведь правильно же сказали! Но в реале авторы не смогут перестать обижаться. Такова их природа.
Автор обречён на страдания, ведь когда текст только-только родился, то автор и текст едины. Автор этим повествованием живёт и дышит, и лишь со временем (у каждого автора свои сроки) он начинает отдаляться от текста и в итоге может отдалиться настолько, что способен посмотреть на этот текст как на чужой и совершенно искренне сказать, что написано... э... не очень.
Но для того, чтобы так случилось, должно пройти время, а если автор сразу же услышит, что его текст "не очень", то это потрясение, плевок в душу, раздавленное сапогом сердце. Как же так! Мой чудесный текст оскорбляют! Да они же меня оскорбили! И этого не избежать никак.
Казалось бы, выход прост: автору не надо сразу же выкладывать новый текст на всеобщее обозрение. Пусть пройдёт время, и автор хотя бы частично потеряет психологическую связь со своим текстом. Тогда и все "придирки" воспримутся легче. Текст должен "вылежаться" — это все мэтры советуют, но в реальности...
читать дальшеНу, лично у меня хватает терпения максимум на неделю, а затем я просто не могу не нести своё творчество в массы. Хоть и понимаю, что надо бы подождать месяцок и хотя бы орфографию лишний проверить. Нет! Терпежу нету совсем! Да и фидбэка хочется. Вотпрямщас хочется, а не через месяц или полгода. Через полгода мне вообще уже может стать всё равно. А не всё равно мне именно в тот период, пока я ещё связана со своим текстом и потому уязвима. Замкнутый круг получается. Так что я периодически страдаю, хоть и стараюсь эмоции в таких случаях наружу не пускать, потому что понимаю — будет выглядеть неадекватно.
Увы, но автор страдает именно потому, что ему не всё равно, а когда станет всё равно, то уже и фидбэк не нужен. Автор, пока связан с текстом, не может перестать чувствовать обострённо. Он может лишь более или менее успешно держать себя в руках, скрывать эмоции. Но не все люди на это способны. Да и не все считают нужным скрывать, что, возможно, по-своему правильно, поскольку честно.
Как бы там ни было, скрытые эмоции не означают, что их нет. И так порой обидно за своих персонажей, когда их называют всякими нехорошими словами.
Например, обозвали мою героиню "недалёкая бабёнка", а у меня внутри всё клокочет. Ааааааааа! Да как не стыдно так оскорблять женщину!.. Хотя это всего лишь персонаж.
Другого моего героя назвали тряпкой и предателем... Ааааааааа! Так и хочется кинуться доказывать читателю: "Да ничего вы не понимаете! Он не нарочно. У него была почти безвыходная ситуация. Попробуйте сами в таких обстоятельствах выкрутиться, а я на вас посмотрю, как вы себя поведёте! И вообще он жертва, а вы его вините!"
И даже за своих отрицательных персонажей бывает обидно. То есть вот я же сама про этого персонажа много нехороших слов сказала, но когда это повторяет кто-то другой — обидно. Обидно! И хочется мысленно похлопать своего персонажа по плечу: "Они просто не понимают тебя, а я понимаю. Ну, да, ты — сволочь, но у тебя были причины".
Конечно, логика тут и рядом не стояла. И даже понимание всей абсурдности ситуации не спасает ни от чего. Автор обречён страдать!
6

Комментарии

Благодаря этому флешмобу я узнал об авторах фикла много нового - и все-то они разбалансированные системы; и пишут из себя, собой и т.д.; и тексты рожают, вот еще и страдать должны. Страшно делается.
А просто писать фички ради фана, без вот этого вот всего нельзя, разве? ) Может, все-таки необязательно страдать-то, тем более страдай/не страдай, у 99% авторов получается самое обычное фикло. )
Может, все-таки необязательно страдать-то
ice_noble, мне кажется, это было не обязательно, когда фанфикшен противопоставлял себя боллитре. Но с тех пор, как авторы фикла начали читать учебники по литмастерству и говорить "моё творчество", всё изменилось.
Дракуловед,
Но с тех пор, как авторы фикла начали читать учебники по литмастерству и говорить "моё творчество", всё изменилось.
Не изменилось только само фикло.
Ну что, значит, пусть страдают... )


https://www.youtube.com/results?search_query=%D0%BB%D1%8E%D0%B1%D0%B8%D1%82%D1%8C+%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B8%D1%82+%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B0%D1%82%D1%8C+%D0%BD%D0%BE+%D0%BD%D0%B5+%D0%BB%D1%8E%D0%B1%D0%B8%D1%82%D1%8C
Не изменилось только само фикло
ice_noble, ну вот к сожалению, да. Законы творчества несправедливы. Страдания положены всем "творцам" и количество страданий никак не зависит от того, что он сотворил. Зависит только от устойчивости нервной системы конкретного "творца"))
Дракуловед, к сожалению. Поэтому странное впечатление производят дискуссии в фикрайтерской среде: у всех творческие кризисы, все работают над стилем/схемой/думают о высоком; раскрывают персонажей с учетом новейших и/или классических литературных методик, а в итоге - все тот же ангстовый любовный роман с сюжетом, построенном вокруг нескольких кинков из говна и палок.

скрытый текстВдохновение

Мне хотелось спать, и я был зол. В это время пришел Мишка читать свою повесть. «Запри дверь», – сказал он и вытащил из кармана бутылку вина.

«Сегодня мой вечер. Окончил повесть. Мне кажется – это настоящее. Выпьем, друг».

Лицо у Мишки было бледное и потное.

«Дураки те, кто говорят, что нет счастья на земле, – сказал он. – Счастье – это вдохновение. Я писал вчера всю ночь и не заметил, как рассвело. Потом гулял по городу. Рано утром город удивителен: роса, тишина и совсем мало людей. Все прозрачно, и движется день – холодно-голубой, призрачный и нежный. Выпьем, друг. Я неошибочно чувствую – эта повесть „перелом в моей жизни“». Мишка налил себе вина и выпил. Пальцы его вздрагивали. У него была удивительной красоты рука – тонкая, белая, гладкая, с утончающимися в конце пальцами.

«Понимаешь – эту повесть надо пристроить, – продолжал он. – Везде примут. Теперь гадость печатают. Главное – протекция. Мне обещали. Сухотин все сделает…»

«Мишка, – сказал я, – ты бы просмотрел свою повесть, она у тебя совсем без помарок»…

«Пустяки, потом… Дома, понимаешь, смеются. Rira bien, qui rira le dernier[2]. Я, понимаешь, молчу. Через год увидим. Ко мне придут»… Бутылка подходила к концу.

«Брось пить, Мишка»…

«Возбудиться нужно, – ответил он, – вот за вчерашнюю ночь я 40 папирос выкурил»… Он вынул тетрадь. Она была очень толстая, очень. Я подумал – не попросить ли оставить мне ее. Но потом посмотрел на его бледный лоб, на котором вспухла жила, на криво и жалко болтавшийся галстучек и сказал:

«Ну, Лев Николаевич, автобиографию писать будешь – не забудь»…

Мишка улыбнулся.

«Мерзавец, – ответил он, – ты совсем не ценишь моего знакомства».

Я удобно уселся. Мишка склонился над тетрадью. В комнате были тишина и сумрак.

«В этой повести, – сказал Мишка, – я хотел дать новое произведение, окутанное дымкой мечты, нежность, полутени и намек… Мне противна, противна грубость нашей жизни»…

«Довольно предисловий, – ответил я, – читай»… Он начал. Я слушал внимательно. Это было нелегко. Повесть была бездарна и скучна. Конторщик влюбился в балерину и шатался под ее окнами. Она уехала. Конторщику стало больно, потому что его мечта любви была обманута.

Скоро я бросил слушать. Слова в этой повести были скучные, старые, гладкие, как обтесанные деревяшки. Ничего не было видно – каков человек конторщик, какова она.

Я посмотрел на Мишку. Глаза его разгорались. Пальцы комкали потухавшие папиросы. Лицо его – тупое и узкое, тягостно обрубленное ненужным мастером, толстый, торчащий и желтый нос, бледно-розовые, вспухшие губы, все светлело, медлительно, с неотвратимо внедрявшейся силой исполнялось творческого и радостно-уверенного восторга.

Он читал томительно долго, а когда кончил, неуклюже спрятал тетрадь и посмотрел на меня…

«Видишь ли, Мишка, – медленно сказал я, – видишь ли, об этом надо подумать… Идея у тебя очень оригинальная, есть нежность… Но, видишь ли, разработка… Надо, понимаешь, разгладить»…

«Я вынашивал эту вещь три года, – ответил Мишка, – конечно, есть шероховатости, но главное?..»

Он что-то понял. У него дрогнула губа. Он сгорбился и ужасно долго закуривал папиросу.

«Мишка, – тогда сказал я, – ты написал прекрасную вещь. У тебя мало еще техники, но ça viendra[3]. Черт побери, много же у тебя в голове помещается»…

Мишка обернулся, посмотрел на меня, и глаза его были как у ребенка – ласковые, сияющие и счастливые.

«Выйдем на улицу, – сказал он, – выйдем, мне душно»… Улицы были темны и тихи.

Мишка крепко сжимал мою руку и говорил:

«Я неошибочно чувствую – у меня талант. Отец хочет, чтобы я искал себе службу. Я молчу. Осенью – в Петроград. Сухотин все сделает». Он замолчал, зажег одну папиросу об другую и заговорил тише: «Иногда я чувствую вдохновение, от которого мне мучительно. Тогда я знаю, что то, что делаю – я делаю, как нужно. Я дурно сплю, всегда кошмары и тоска. Мне нужно три часа проваляться, чтоб заснуть. По утрам голова болит, тупо, ужасно. Я могу писать только ночью, когда одиночество, когда тишина, когда душа горит. Достоевский всегда ночью писал и выпивал за это время самовар, а у меня папиросы… Знаешь, дым стоит под потолком»…

Мы подошли к Мишкиному дому. Лицо его осветил фонарь. Порывистое, худое, желтое, счастливое лицо.

«Мы еще повоюем, черт возьми, – сказал он и сильнее сжал мою руку. – В Петрограде все выбиваются».

«Все-таки, Мишка, – сказал я, – работать надо»…

«Сашка, друг, – ответил он. И крепко, покровительственно усмехнулся. – Я хитер, что знаю – то знаю, не беспокойся, не почию на лаврах. Приходи завтра. Посмотрим еще разок».

«Ладно, – проговорил я, – приду».

Мы расстались. Я пошел домой. Мне было очень грустно.
И. Бабель
а в итоге - все тот же ангстовый любовный роман с сюжетом, построенном вокруг нескольких кинков из говна и палок
ice_noble, я, честно говоря, больше за "торцов" переживаю. А то авторы фикла начнут спиваться и вешаться, как авторы, которые пытаются сочинять нетленки. Это уже будет совсем как-то... Но виноватыми окажутся, разумеется, читатели, "не оценившие талант".
Дракуловед,
А то авторы фикла начнут спиваться и вешаться, как авторы, которые пытаются сочинять нетленки.
Всех не перевешиваете!
В смысле, не будут авторы фикла вешаться, при всех страданиях и разбалансированности они вполне здоровые, крепкие ребята, у них инстинкт самозащиты прокачен до запредельного левела, Скорее, читатель повесится, чем нежный и трепетный автор. Имхо, разумеется.
не будут авторы фикла вешаться, при всех страданиях и разбалансированности они вполне здоровые, крепкие ребята
ice_noble, надеюсь. Но как-то они уж очень заигрались в боллитру. Особенно фраза "Я не боюсь творить" смущает. Если поводом для флэшмоба послужили шипперские войны, то было бы логичнее "Я не боюсь шипперить" или что-то такое, но нет же. Творить!
Дракуловед, как-то раз я заглянул на дайри в Голландскую рулетку и зачитал прекрасную высокоумную дискуссию с участие явно разбалансированного творца. Ессно, пошел изучать творение, которое обсуждалось - пвпешечка про трепетного эльфа и трагического вампира (кажется, не уверен, может, второй персонаж был каким-нибудь оборотнем). Восхитительный контраст был.

Но "я не боюсь дрочить на отпешечку" звучит намного хуже, чем "я не боюсь творить". Вообще любая фигня начинает выглядеть солидно, если ее обозвать творчеством.
любая фигня начинает выглядеть солидно, если ее обозвать творчеством
ice_noble, за солидностью гонятся, а фан потерян. Собственно, это то, о чём вы говорили в начале.
Страницы: 1 2 следующая →

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)