Jack of Shadows, блог «Pandemonium»
За долгую историю Адмира в Осенний не раз проникали злоумышленники. Воры, убийцы, шпионы, террористы, поодиночке и группами. Сам дворец неоднократно пытались взорвать. Правда, в самый неподходящий момент то начиналась песчаная буря, то подрывники ухитрялись заблудиться в тоннелях и выйти какое-то время спустя со стороны Бездны, прямо к постам охраны, то происходил ещё какой-нибудь обидный казус. Один очень ловко проведённый артобстрел Южной башни не дал ровным счётом ничего: Темнейший в этот день у себя так и не объявился.
Смельчаки, пытавшиеся добраться до покоев главы государства с помощью авиации, тоже достигали скорее славы, нежели успеха: притащенный с какой-то Пластины истребитель дал сбой на выходе из портала и эффектно взорвался. Следующие активисты были умнее и даже не стали пытаться рассчитывать возможные расстояния, на которых магические колебания были бы менее фатальными, – вся техника была перетащена заранее, но исполнители десантировались так неудачно, что один зацепился парашютом за шпиль и вынужден был провисеть сутки. Другой и вовсе приземлился в дворцовом саду, поэтому от него остались лишь обрывки замаранной кровью амуниции. Ещё одного счастливчика, пытавшегося попасть в Осенний с воздуха, отнесло ветром прямиком в гвардейские конюшни. Даже ворам, дерзнувшим покуситься на богатое убранство дворца, почему-то фантастически не везло: их бездыханные тела периодически находили в разных углах здания — кого придавило упавшей статуей, кто споткнулся на лестнице и сломал шею, пересчитав все ступеньки. Одного особо неудачливого несуна случайно заперли в холодильнике дворцовой кухни, а потом, благодаря его предсмертному гастрономическому порыву, ещё пару недель поминали в весёлых анекдотах изысканное блюдо "фаршированный кретин". И это не считая просто заблудившихся.
Постепенно в народе сложилось твёрдое убеждение, что войти во дворец может абсолютно любой, но вот выйти обратно целым и невредимым — только тот...Постепенно в народе сложилось твёрдое убеждение, что войти во дворец может абсолютно любой, но вот выйти обратно целым и невредимым — только тот, чьи помыслы никак не затрагивают благополучие правящего дома.
***
Маклин тихо гордился собой: не всякий сумел бы сдержать сардонический хохот и даже не выдать выражением лица, что эти детские игры обречены. Молодняк, после перформанса возле старого алтаря Лилит обретший очередного духовного лидера вместо неожиданно низведенного на уровень рядового члена террористической группы Адана, был столь радостно готов подчиняться приказам любого уровня маразматичности, что граф не единожды помянул про себя поговорку про демона, связавшегося с человеческим сосунком. Угрызения совести, кабы оная и водилась у высших демонов, его не мучили: каждый из предназначенных на заклание ягнят наработал на смертную казнь не единожды, даже по довольно мягким в сравнении с раймирскими адмирским законам. В Раймире можно было огрести даже за недвусмысленно высказанное преступное намерение или недонесение об оном, в Адмире карались исключительно совершённые проступки. Считалось, что намерение без действия – всего лишь фантазия, а карать за воображение, сколь бы больным оно ни было, не следует: мало ли какие у кого галлюцинации…
Правда, предметы, притащенные Маклином с одной из отдалённых и строго охраняемых пограничниками Азазеля Пластин, было сложновато отнести к разряду галлюцинаций. Материальней некуда – а главное, ни грана магии. Это было принципиально – ничья магия, кроме княжеской, в Осеннем не действовала, граф же всерьез вознамерился продемонстрировать старому товарищу, что происходит, если на репутацию и благорасположение главы одного из крупнейших силовых ведомств Адмира плевать столь эпично и бессмысленно. Посему за реквизитом для спектакля с фейерверками пришлось идти самому. Маклин понимал, что рискует: выбранная Пластина славилась уровнем своего технологического развития при полном отсутствии магического. Порталы бдительно охранялись: никому, кто пребывал в хотя бы относительно здравом уме, не хотелось проверять на практике, на что сгодится домашний реактор управляемого термоядерного синтеза, будучи доставленным в любой из находящихся на средневековом уровне миров. Эмбарго на перемещение предметов с этой Пластины Маклин обошёл с легкостью: во-первых, с ребятами Азазеля шефа Третьего связывала давняя и довольно бескорыстная дружба, а во-вторых, он честно, не искажая восприятие магией, продемонстрировал пограничникам содержимое увесистого мешка. На той Пластине, куда Маклин зашёл, как в магазин, подобные товары были мало того, что полностью, безоговорочно легальны, так ещё и проходили фактически по разряду детских игрушек. В Адмире, разумеется, могли бы придраться к месту производства – для посещения частными лицами Пластина была закрыта чуть не со дня создания портала. Но то, что должны были делать «игрушки», для члена Совета, друга Темнейшего, начальника Третьего отделения и прочая, прочая, прочая не представляло ни малейшей сложности и без применения достижений прогресса. Пограничники, разумеется, проверили купленное, пожали плечами – стоило возиться с небезопасной для привычного пользоваться магией существа Пластиной, чтобы по итогу оказаться обладателем горы недешёвых, хотя и мощных, пиротехнических примочек – и пожелали Маклину приятного путешествия обратно в Пандем.
Идиоты, одержимые идеей возвращения Лилит, отнеслись к притащенному графом оборудованию ровно так, как и положено детям: с восторгом и некоторой завистью. Чуть не передрались за право испробовать – правда, шатания в рядах граф не допустил, распределив обязанности:
– Вы – останетесь со мной, вы двое – последнее относилось к Адану с Риадом – постарайтесь, чтобы вас не было ни видно, ни слышно, ни даже запаха не было с подветренной стороны. Иначе я огорчусь.
Адан решил было встать в позу, но быстро заткнулся – Маклин попросту вырубил пытавшегося возразить гуля ударом в челюсть. Риад счёл, что демонстрация вышла достаточно наглядной, и пожалел, что её не застала Ула. По его мнению, после того, как Адан перестал быть вожаком, такой подруги он не заслуживал, и чем скорее это поймут все, тем всем же и будет лучше. Ула, как ни странно, у их нового то ли вождя, то ли покровителя, пользовалась если не уважением, то некоторым иммунитетом. Поначалу Риад решил, что демон положил на неё глаз, но ни малейшего мужского интереса Маклин к пленнице не выказывал – просто забрал куда-то, сообщив заинтересовавшемуся судьбой подруги Адану, что девчонка там, где ей следовало находиться с самого начала. И что желающим выяснить, где это самое начало находится, следовало лучше учиться в школе.
С «игрушками» избранные Маклином разобрались быстро: ничего трудного в том, чтобы управлять механическими жуками, способными перетаскивать на изрядные расстояния груз больше своего веса, не было. Самым сложным было запрограммировать движение в нужную точку – но с этим Маклин предпочёл разобраться сам, не доверяя ретивому, но совершенно бестолковому воинству. Пустынникам были выданы пульты, на которых достаточно было нажать кнопку, чтобы жук взял груз, а потом отправился по назначению. Разгружался и возвращался механизм сам: на той Пластине, где эти игрушки выпускались, ими пользовались, помимо всего прочего, для мелкой уборки дома, так что мини-роботы могли собирать разбросанные вещи и относить их на место.
Маклину совершенно не хотелось, чтобы мощную взрывчатку носители из-за оплошности операторов растащили куда попало, а не под диван в княжеском кабинете. Граф собирался устроить взрыв в тот момент, когда там точно не будет ни единой живой души, а потом, послав столь недвусмысленное предупреждение драгоценному тирану, убрать операторов – на его вкус, эти серийные убийцы выживали до сих пор исключительно волей случая, часто благоприятствующего дуракам. Кабы не претензии к соратнику, вопрос решился бы прямо на Пустошах.
***
Алерт привык, что в логово Великого обслуга старается без зова не заходить, уборка производится редко – когда Тот, Кто Подарил Лисам Мир, считает нужным одним махом уничтожить всё лишнее, а иногда – и пару предметов обстановки или надоедливого визитёра. Также лис привык, что мелкую живность, забегающую из сада или влетающую в окно, можно ловить и есть, а время от времени появляющиеся непонятные предметы ему, как полновластному хозяину Беспредельного Поддиванья, ничем не угрожают.
Поэтому, когда в кабинет вползла странная тварь, влачащая не менее странный брусок, Алерт не испугался и не слишком удивился – и не такое видали. Он обнюхал тварь – она пахла чем-то непривычным и вряд ли съедобным. Будучи придавлена лапой, выскреблась на волю, не потеряв поклажи, и даже на пробный укус никак не отреагировала. После того, как эмпирическим путем была доказана непригодность твари в пищу, настала очередь бруска – тем более, что, втащив свою ношу в самый дальний угол Блаженного Поддиванья, тварь заторопилась за дверь, не прикопав и даже не пометив оставленное. Тупая несъедобная скотина притащила столь же несъедобную дрянь, как и она сама, – Алерт проверил, брусок был похож на смесь мыла и глины. Всё бы ничего, но вскоре появилась еще одна тварь – а может, та же самая, выглядели и пахли они совершенно одинаково, и деловито приволокла новый шматок никчёмной вязкой гадости, притулив его поближе к первому. По мере того, как родное Поддиванье заполнялось отвратительной несъедобной массой, лис терял терпение. Оставалась надежда на Великого – обычно, когда тот обнаруживал слишком много мусора в логове, хватало одного движения лапы Бесхвостого или даже взгляда, чтобы вокруг стало чисто, тепло и уютно. Но как назло, верховное лисье божество давненько не осеняло благодатью территорию логова, а покидать на старости лет обжитую нору и перебираться в парк Алерту категорически не хотелось. Разумеется, часть племени, издавна заселившая окрестности Осеннего, была бы счастлива, если бы в их колонии счёл нужным поселиться сам Пророк Фырф, но что он за Глас Великого, если спит в кустах, как обычный недопёсок-первогодок, а по ночам охотится за полёвками на глазах у всех?
Алерт уселся в центре кабинета и, развесив уши, ещё немного понаблюдал за странными тварями. Будучи перевёрнутой, любая из них шустро возвращалась в первоначальное положение. Вытолкать муравьёв-переростков за дверь или загрызть также не получалось – несмотря на несуразный вид и неспособность к обороне, они оказались неуязвимы. Лис почесал лапой за ухом и злобно тявкнул. Распушив хвост и холку, он попробовал воззвать к Великому, но непостижимый высший разум остался глух к его мольбам. Такое случалось и прежде, рано или поздно Великий неизменно возвращался домой, и, если бы непонятные твари не избрали для своей кладовой его, Алерта, владения, лис бы спокойно ждал возвращения Бесхвостого. Но нет, надо же было этим ненормальным скарабеям натащить дерьма неведомого зверя именно туда!
Алерт нервно заметался по кабинету. В расстроенных чувствах пометил оставленную тварями кучу – но и это не отвратило вторженцев. Они даже не стали перемечать свой склад – неимоверная глупость, но чего ждать от насекомых, будь они хоть трижды несъедобные?
Алерт попробовал оторвать кусок – дрянь не жгла пасть и, подкопав кучу когтями, от неё можно было отгрызть изрядно. Лис отнёс кусок в дальний угол кабинета и улёгся рядом. Насекомое, заметившее этот демарш, возмущённо пискнуло и, выхватив трофей из-под носа Алерта, вернуло на место. Лис при этом не пострадал – очевидно, защищать добычу и себя твари действительно не умели. Правда, двигались шустро, а также каким-то образом находили свою пакость совершенно везде и с тупым упорством возвращали на исходные позиции.
Алерт снова от души почесался, задумчиво и больше для галочки, нежели надеясь на результат, цапнул очередного жука, — и воззвал к племени. Цепочка ярких образов, понятных каждому отоциону, призывала всех, кто достаточно взросл, силён и смел, посрамить мерзостных захватчиков, с подлым и коварным умыслом принявших обличье еды. Результат не замедлил – парк пришел в движение. Ушастые чёрные лисы, казалось, возникали прямо из-под земли – и редкая обслуга, натыкавшаяся в саду или коридорах на воинственно верещащую мохнатую армию, предпочитала убраться восвояси, списав внезапное нашествие блохастых на очередной княжеский эксперимент.
В кабинете царил ажиотаж: каждый, пришедший на зов Пророка, старался показать, что готов на всё ради победы. Лисы пробирались под Священный Диван по несколько за раз – площадь княжеского ложа вполне позволяла разместить под ним не то, что десяток отоционов, а средних размеров зоопарк. Куча таяла на глазах – против орды клыков и когтей не устоял бы и Осенний дворец! Насекомые встревоженно пищали, бросались спасать свою замазку, выдирая её по кусочкам из зубов алертова воинства, но силы были неравны. Воины утаскивали добычу, и, повинуясь возмущенному тявканью своего вождя, стремглав неслись в парк: зарыть и уничтожить, спрятать и пометить, чтобы никто не дерзнул откопать!
Чтобы ускорить освобождение Священного Поддиванья, добычу, не мудрствуя лукаво, тащили прямиком в сточные ямы в дальнем углу парка, там, где за стенами простиралась Пустошь – Алерт рассудил, что ни одно насекомое не сумеет извлечь оттуда что бы то ни было. А если несъедобные окажутся настолько безмозглы, что полезут спасать своё имущество и утонут – туда и дорога.
Как только последний солдат армии Пророка Фырфа триумфально покинул поле боя, преследуемый разбитыми наголову несъедобными, Алерт облегченно вздохнул и по новой переметил Освобождённое Поддиванье. С чувством выполненного долга старый лис возлёг в любимое кресло Великого – справившись с проблемой без участия божества, он имел право хотя бы на время занять престол Того, Кто Привёл Лис На Эти Земли.
Увы, долго наслаждаться не получилось – как всякое божество, не считающееся с призывами верных, когда те нуждаются в помощи, Великий явился в аккурат тогда, когда острой надобности в спасительном присутствии уже не было. Спасибо ещё, не материализовался прямо в кресле – но многострадальному дивану не повезло в очередной раз за этот неимоверно долгий день. Соткавшись из воздуха, пропитанного едким запахом лисьей победы, на ложе рухнул сперва Темнейший в своём обычном костюме подгулявшего пандемского люмпена, а следом за ним, цепко держась за ворот княжеской куртки, плюхнулся Асмодей, наряженный по моде какой-то из тех Пластин, где мужчины ещё носили фраки и смокинги.
– Врут, что в твой кабинет нельзя телепортироваться, – укоризненно сообщил он Князю. – Главное – держаться покрепче, а уж за что – не так и важно. Верно, ми-и-и-лый?
Алерт ехидно прижмурил глаза, наблюдая, как Великий брезгливо стряхивает когтистую наманикюренную лапу одного из самцов Осенней колонии со своей шкуры.
– Мог бы не ломать комедию, – сухо сообщил Великий своему миньону. – Ты не на Совете.
– А как же возможная утрата квалификации? – самец, распространявший сложный аромат какого-то селективного парфюма, способного поспорить по насыщенности и стойкости с лисьими метками, наигранно похлопал накрашенными ресницами. – Представь – являюсь я, значит, на Совет, приличный до рвотного рефлекса. И к тебе эдак чинно-благородно, со всем возможным политесом – разрешите, мол, доложить, ваше темнейшество? Хочешь столь грубо избавиться от соратников? Часть загнётся от когнитивного диссонанса, часть – от инфарктов с инсультами. Астарот с Маклином на радостях пришибут друг друга – мешать им станет некому. И останемся ты да я, да мы с тобой… Ну Левиафан с Азазелем, да детишки ещё, они маленькие, невинные. А кто кроме – ума не приложу, нынче все такие нервные и сложные, что старина Люци на их фоне скоро будет выглядеть образцом душевного здоровья. Того и гляди выпустим из Бездны да извинимся за доставленные неудобства.
– И где на твоей шкале душевного нездоровья членов Совета стоит отметка с именем одного нашего общего приятеля? – рассеянно поинтересовался Князь, устраиваясь в ворохе подушек. Закинув руки за голову и пошарив где-то между диванным валиком и стеной, он извлек оттуда початую бутылку непонятной жидкости, поболтал на просвет, понюхал, открыв – Алерт чихнул от убойного духа спирта, торфяного дыма и соли, но Великий бестрепетно отхлебнул прямо из горла.
– Ах, у нас было столько общих друзей и подруг за эти годы, что даже не представляю, о ком ты говоришь, – нахальный миньон свернулся клубочком на диване, – Алерт и не подозревал, что длинные и неуклюжие по меркам любой лисы бесхвостые тоже так умеют, – и уложил голову Великому на грудь.
– В амплуа тупой шлюхи ты недостаточно убедителен, – Великий отмахнулся от приставучего самца бутылкой, а тот, по-кошачьи извернувшись, ловко выхватил её и припал к резко пахнущему пойлу. Пристрастия бесхвостых к сомнительным жидкостям Алерт не разделял – с его точки зрения вкуснее всего были подбродившие фрукты – но на эту пирушку старого лиса явно не приглашали.
– И всё же уточни, – миньон умудрялся томно коситься на Великого, не отрываясь от бутылки, и при этом сохранял расслабленную позу отдыхающей лисицы. Алерт подумал, что большие уши и пушистая шубка с длинным хвостом выглядели бы на этом двуногом куда лучше одежды. Пожалуй, столь наглая и хитрая тварь смогла бы со временем возглавить сильный и преуспевающий клан.
– На «Б» начинается, – снисходительно проворчал Великий, – и в кои-то веки речь не о твоей привычной роли.
– Интересная кандидатура, – Асмодей внимательно посмотрел на Великого и с видимым сожалением убрался с дивана, вернув бутылку. Только теперь миньон заметил лежащего в кресле Алерта.
– Кстати, ты не задумывался о преемнике? – поинтересовался бесхвостый плут у своего вожака. – Мне кажется, этот ушастый приятель весьма органично выглядит в твоём кресле, осталось научить его подписывать указы и тявкать по восемь часов кряду.
Алерт гордо напушился – наконец хоть кто-то из Осенней стаи заметил его заслуги. К сожалению, прекрасная идея миньона осталась недооценённой – Великий скривился, словно его укусила блоха, и отрывисто фыркнул:
– Ты всё понял? Вали выполнять. По пути можешь поймать отоциона в парке и переписать на него своё имущество – командовать шлюхами и поливать тряпки паскудным парфюмом сможет и лиса.
– Это было жестоко, – закатил глаза Асмодей. – Моё сердце разбито, но я прощу тебя, если ты отсыплешь мне немного кофе из личных запасов.
– Я тебе сейчас так отсыплю, не унесёшь, – сварливо откликнулся Великий. – Бери из шкафа, что захочешь, и уматывай. Последний раз предупреждаю.
– Последнее княжеское предупреждение – это серьёзно, – самец белозубо ухмыльнулся, сноровисто выгреб из шкафа несколько пакетов, ухватил за горлышки чуть не полдесятка бутылок и вымелся из кабинета за мгновение до того, как об закрывшуюся дверь со звоном разлетелась опустевшая стеклотара.
