День в истории Блогхауса: 1 января 2021
~Кукулькан~, блог «Змеиное молоко»
В борьбе обретёшь ты... (часть 3)
ГЛАВА 19Спроси кто у великого бойца Малфоя, когда именно он почуял неладное, в ответ услышал бы горы бессовестного вранья. На самом деле все мысли Драко занимал упрямец Поттер, ни в какую не желавший мириться. Ясно, что у Гарри было множество причин злиться, но не было ни единой – слышите, ни единой! – причины просидеть всю дорогу в одном купе с дебильной троицей недогероев и мелкой замарашкой Уизлеттой. Поэтому Драко, измученный ревностью и досадой, самым позорным образом прозевал все признаки приближавшейся беды.
Когда до прибытия в Хогсмид оставалось всего ничего и поезд стал понемногу замедлять ход, Драко не выдержал и снова отправился к Гарри. «На самый крайний случай, – мрачно размышлял он, – пригрожу утопиться в озере! Или нет. Лучше устрою истерику по-гриффиндорски: мол, скажи сразу и при всех, за что такие немилости. Ага, и буду уповать на Мерлина, что у Поттера хватит мозгов и выдержки не выдать что-нибудь такое же гриффиндорское в ответ».
Через пару минут невесёлых раздумий Драко пришёл к выводу, что испытывать выдержку Гарри не стоит. Кто знает, что от неё осталось после василиска, Блэка и… Ну да, и после него, Драко. Тем не менее, он всё равно пошёл мириться. Вдруг Гарри уже остыл? Винс и Грег, само собой, увязались следом.
За пару вагонов от дракклова гриффиндорского купе Драко почти передумал. Гарри упрям, как все Блэки. Не нужно на него давить – только хуже сделаешь. «Просто посмотрю, – сказал он сам себе, – всё ли у Гарри в порядке. Посмотрю, и всё. Ну, может быть, случайно прокляну Лонгботтома. Или рыжую. Кого-нибудь. Кто первый пасть разинет. Так, невзначай».
И тут поезд, и без того шедший намного медленнее обычного, остановился.
– Что. За. Хрень, – медленно процедил Винс и намертво зажал палочку в кулаке.
Коридор вагона был пуст. От каких-то дверей доносился шум голосов, от каких-то фонило мёртвой тишиной «заглушек» – наверное, старшекурсники напропалую врали о летних амурных приключениях.
– Почему стоим? – с наигранным легкомыслием поинтересовался Грег непонятно у кого, и Драко, кретин придурочный, ничуть не обеспокоился. Мало ли, вдруг машинист Хогвартс-экспресса решил наведаться к тележке со сладостями.
– А мы почему стоим? – раздражённо огрызнулся он. – Идёмте уже!
Грег с тяжёлым вздохом заступил Драко дорогу, постучал пальцем по лбу и, не торопясь, потопал первым. Палочку он тоже держал боевым хватом.
– Что за прогулочки под зонтиком? – окончательно озлился Драко. – Быстрее можно?
– Заткнись, будь добр! – не своим голосом прошипел сзади Винс, и Драко от обалдения заткнулся.
Свет в вагоне погас настолько внезапно, что Драко не успел сориентироваться, споткнулся на полушаге и вписался лбом между лопаток шедшего впереди Грега. Тот выругался, судя по грохоту, бахнулся на пол и резко дёрнул Драко за одежду, зачем-то заставляя упасть рядом. Через мгновение сверху повалился Винс, и Драко невольно крякнул: Крэбб за лето успел нажрать столько, что от него бладжеры должны были отскакивать.
– Щиты? – еле слышно поинтересовался непроглядный мрак голосом Грега.
– Да уж сообразил, – ворчливо отозвался Винс, не торопясь слезать со слегка оглушённого подопечного. – Ты как?
«Сейчас раздавишь, придурок!» – хотел было возмутиться Драко, но Грегори его опередил.
– Синячище будет на полспины, – пожаловался он. – Дракон, твою черепушку Поттер, что ли, благословил? Громамонты нежнее бодаются!
– Иди ты! – прохрипел изнемогающий под тушей Крэбба Драко. – Вы что творите?
– Угадай! – буркнул Винс. – Ладно, щиты – вот они. А пиздец-то где? Мне откровенно хреново, но вокруг тиши…
И тишина закончилась.
Завизжали и заскрипели, открываясь, двери купе, загомонили встревоженно невидимые школяры, совсем рядом раздался залп синхронной ругани одинаковыми голосами, а Грег помянул Салазара-спасителя и велел держать грёбаные гриффиндорские копыта при себе.
– Что за слизняк, блядь, тут разлёгся? – раздался недовольный голос идиота Джордана. – Ребята, пните-ка долбоёба ещё разок!
– Захлопни пасть, еблан! – рыкнул Грегори и завозился: наверное, поднимался на ноги. – А то следующий матч мы выиграем под шепелявые комментарии!
– Мечтай! – хохотнул Джордан, а его приятели-ублюдки Уизелы хором пообещали «уебать вонючего слизня».
Драко кое-как приподнялся на локте, собираясь вступить в перепалку – ох, и многое хотелось сказать рыжим сволочам и их трепливому дружку! – но Винс внезапно дёрнулся, снова вжимая Драко в пол и заорал во весь голос:
– Прячьтесь! Прячьтесь, на хуй, все! Патронус! Кто умеет – Патронус! Гриффера, блядь! Светлые, мать вашу! Патронус!
Кажется, никто, кроме Грега, не лёг – тот упал сразу же и прижался тесно-тесно, лишая Драко всякой возможности пошевелиться. Наоборот, шум в вагоне стал сильнее: все спрашивали друг у друга, что случилось и почему так темно. Спустя минуту выяснилось, что ни у кого не получается наколдовать Люмос, и до Драко наконец-таки дошло.
Дементоры! Дементоры, о которых Гарри говорил несколько часов назад! Гарри! Что с Гарри?!
Драко резко выдохнул и зашептал в надежде, что друзья хорошо его слышат:
– Какой же я дебил! Парни, мне надо туда! Срочно!
– Патронус умеешь? – шепнул в ответ Грегори. – Не умеешь, так лежи и не вякай! Винс, нам бы в купе отползти. И дверь закрыть. Они же вроде сквозь двери не ходят?
– Да вроде нет, – отозвался Винс. – Поползли! – он издал какой-то странный звук, подозрительно похожий на всхлип, и жалобно добавил: – Они рядом, ребят!
– Ни зги не видать, – пропыхтел Грег и подпихнул Драко под задницу: – Ходу, Дракон, ходу!
Ползти, чтобы прямо на пузе, они не стали. На четвереньках удирать оказалось намного удобней и быстрее. По дороге ползущий впереди Винс сбил с ног парочку отчаянно ругавшихся парней и одну пронзительно визжавшую девчонку. Девчонку Драко зачем-то прихватил с собой и тут же сам себя обругал, но поздно. Голосистая мелочь вцепилась в него руками-ногами и уткнулась сопливым носом в шею. Визжать она перестала, но взялась тоскливо причитать что-то вроде: «Мамочка-мамочка, боже мой, мамочка!»
«Ещё и грязнокровка! – не вовремя проснулся гадский Блэк. – Хорошо, что темно и никто не видит!»
Однако некоторая польза от сопливой девчонки была: от чужого страха своя собственная, неумолимо накатывавшая паника чуть-чуть отступила. Драко сумел каким-то чудом разглядеть (или почуять?) проём двери и подтолкнул Винса в нужную сторону. Грег, ползший сзади, закрыл за собой дверь. Сиденья все были заняты, и они устроились прямо на полу. Подвывавшую девчонку кто-то снял со спины почти сразу, точнее, сумел отодрать: «Тихо-тихо, маленькая, ничего не бойся! Ребята, вы как?»
– Нормально, – машинально ответил Драко и понял, что ни хрена не нормально: его колотило, а по щекам бежали слёзы. Он яростно оскалился и утёрся, но легче не стало. Наоборот, захотелось завыть в голос. Страшно было – жуть, и Драко решил, что вода из глаз лучше воплей во всю глотку. Всё равно темно, никто не увидит.
Несколько секунд ничего не происходило, и он даже успел помечтать, что Винс ошибся и проклятые твари пролетели стороной. Увы, нет. Резко похолодало, и Грег, крепко притёршийся к Драко плечом, затрясся и застучал зубами.
Свой ужас смешался с чужим, стал осязаемым, словно табачный чад в паршивом пабе, и забил-залепил рот и нос. Стало нечем дышать, и Драко испугался по-настоящему: вспомнил, что он не кто-нибудь, а самый настоящий боевой маг. Он со стоном выпрямился, долбанувшись затылком о чьи-то костлявые колени, и сумел выдать короткий горячий вихрь, согревший ледяные пальцы и прочистивший башку от бессвязных панических мыслей.
Грег тоже перестал дрожать и обхватил Драко за плечи:
– Стоп! Хватит, я в порядке уже!
В дальнем углу купе что-то слабо засеребрилось, но тут же погасло.
– Ещё! – умоляюще выдал Джордан. – Парни, ещё попробуйте!
– Не-а, – помолчав, выдали близнецы Уизелы. – Никак! Никак, сука!
– Язык! – возмутился кто-то из девчонок и облегчённо всхлипнул: – Улетели, что ли? О, Мерлин!
– Ага! – обрадованно воскликнул Винс. – Теперь далеко! Уходят! Слава Салазару!
В купе повисла недобрая тишина, а потом разом вспыхнуло не меньше десятка Люмосов. Купе оказалось забито грифферами – видно, такое уж у Драко сегодня было везение.
– Это кто у нас тут в гости напросился, а? – сладко пропел Джордан. – Не иначе, Хорёк со своими тупицами!
– Пошёл ты! – огрызнулся Грег, поднимаясь на ноги сам и помогая встать Драко.
– Ути-пути, папин мальчик плачет! – кто-то из козлов Уизелов ткнул в Драко пальцем. – А Крэбб, трусло, помощи запросил!
– Зря просил, – выплюнул Винс. – Всё равно ни хрена не можете!
– Зато вы много можете! Реветь и звать мамочку, например!
– Идём! – Драко решил убить поганую троицу попозже и без свидетелей. – Идём скорее!
Он выскочил из купе и понёсся было по коридору, но Грег дёрнул его за мантию и вновь заставил уступить себе дорогу.
– Да не психуй ты! – Винс умиротворённо утёр лоб и снова стал сама рассудительность. – Цел твой Поттер, уверен. Там есть шестой Уизел, который почти Прюэтт. Значит, башка у него навроде задницы – без единой лишней мысли. На этой тупой тыкве любой дементор хоть на миг да застрянет. К тому же у них в купе целый профессор, забыл? Отбились они, три сикля ставлю.
– Ставлю пять, что от профессора твари и улепетнули, – покивал Грег. – Понятно теперь, почему Поттер там остался. Где велено, там и сидит. Молодец. В отличие от.
– А по шее? – вяло пригрозил слегка успокоившийся Драко. – Вот появится у тебя симпатия, посмотрю я, как ты будешь сидеть где велено!
– Уел, – признался Грег со вздохом. – Ну, пошли тогда. Хотя знаешь, Дракон? Кажется, у меня для тебя неважные новости. Поттер-то того…
– Чего?
– Сидит.
Драко стиснул челюсти и молча зашагал по коридору. Думать о плохом не хотелось, а о хорошем он был не в состоянии. Сидит и сидит. Пусть сидит, лишь бы был здоров и не напуган.
Но Гарри не сидел. Бледный до зелени, он лежал на сиденье без всяких признаков жизни – прямо как тогда, когда чересчур далеко ушёл на Изнанку, напугав Драко до истерики. Вокруг бестолково суетились Грейнджер с Уизлеттой и дракклов профессор, и глазела на это дело целая толпа студентов.
***
Понятно, что на вопль Поттера сбежался народ. Не сразу, правда, а чуть погодя: когда проклятая, нагоняющая ужас тварь убралась куда подальше. Слава Основателям, у Рона намертво перехватило дыхание, а то бы он орал громче Поттера и не факт, что сумел бы замолчать без крепкой оплеухи. Штаны тоже были сухими, и это обрадовало особо: поговаривали, что при встречах с дементорами случалось всякое.
Да, эта тварь была дементором. Профессор, похожий на егеря, просветил. Будь Рон тогда в уме, он и сам сообразил бы. Блин, ведь только что всем про охрану от Блэка рассказывал!
Однако теперь идея министерства казалась не просто неудачной, а пиздец какой неудачной. Что за охрана такая, от которой подзащитные готовы бежать сломя голову? Хоть к Блэку, хоть к Мордреду, лишь бы подальше! Вот только не убежишь никуда, потому как смылась тварь молниеносно – люди так не бегают. И сама утекла, и приятелей прихватила: профессор объяснил, что дементор был в большой компании сородичей. Оттого, мол, и переполох случился общий. Массовый, как сказала бы Гермиона.
Но Гермиона ничего не говорила, потому что всхлипывала и на пару с Джиневрой трясла Поттера: «Вставай! Вставай!» Рон сунулся было с советом подождать, пока герой сам очухается («Вы его так добьёте!»), но был вежливо послан профессором. Профессор же влупил в Поттера штуки три Энервейта и забеспокоился по-настоящему: побледнел, рявкнул на девчонок (тоже как-то очень вежливо) и рухнул на колени рядом с неподвижным героем.
– Гарри! – потрясённо прошептал Невилл, и Рон поспешил обхватить друга за плечи. – Как же так… Гарри!
– Тихо! – скомандовал Рон, хотя Невилл и не думал шуметь. – Он сидел дальше всех от двери – в самом углу, у окна. Тварь его не тронула, не бойся. Просто обморок. Это же Поттер, ему не впервой народ пугать. Распределение помнишь? Полежит и отойдёт.
Профессор коротко обернулся, внимательно посмотрев на Рона, и снова занялся Поттером. Вот тогда-то и начала собираться толпа, а Невилл снова затрясся и прошептал:
– Почему он с нами сел? Надо было…
– Ну да, надо было переться в вагон со слизнями, где ни один дебил Патронуса не наколдует. Приди в себя, мы нечаянно лучшее место в поезде отхватили, – проворчал Рон и прикрикнул на толпившихся в дверях: – Чего уставились?
Кто-то из ребят огрызнулся в ответ, кто-то из девчонок пожалел «бедняжку Гарри», но расходиться никто не торопился, пока не раздался голос кретина Гойла:
– Дорогу! Да дайте дорогу, блин!
– А вот и падальщики, – подал голос мрачный хаффлпаффец со шрамом на брови. – Что, наигрались уже с куклой героя?
Рон позабыл имя этого типа, но именно он пару раз прилюдно собачился с Поттером. Тогда Рону было плевать, с кем и за что Поттер зацепился, но теперь у всех Уизли имелся неоплатный долг перед Гарри, а потому спускать такое было нельзя.
– Кто там у нас такой храбрый? – прорычал он и встал. Плечом к плечу со зло оскалившейся Джинни. Сестрёнка – родная кровь! – уже стискивала палочку, нацеленную в упор на дракклова умника.
Тут поезд наконец-таки, дёрнувшись, тронулся, и толпа покачнулась, невольно давая дорогу троице слизней во главе с Малфоем. Рон даже залюбовался поганцем: белый до синевы, со следами слёз, второпях размазанных по морде не шибко чистой лапой. И наглухо застёгнутая дорогущая мантия – мятая-перемятая, словно его всем курсом по полу валяли. Интересно, штаны у него сухие? Под мантией-то хрен разглядишь: видно, имелся свой резон и в старозаветной моде.
– Чего тебе? – неласково осведомилась Джинни. Очень неласково, но палочку почему-то убрала.
– Утихни, замарашка! – тявкнул Хорёк, и Рон потащил из кармана собственную палочку. Новенькую, классную – мало не покажется!
Затем вконец обнаглевший Хорь протянул грабки к его сестре, быстро щёлкнул по носу и – уёбок! – переставил в сторону. Вот прямо ухватил за талию, приподнял и переставил. Как горшок с мандрагорой.
Рон до того озлился, что пришёл в себя только поняв, что рука с палочкой у него больно заломлена за спину Гойлом, а Джинни смотрит умоляющим взглядом и мотает головой: мол, нет, не надо.
– Не лез бы ты, Уизел, – еле слышно пропыхтел Гойл, – в чужие амурные страдания, а то кокнут тебя, дурака. Дуплетом.
Рон, дурея от беспомощной злости, рванулся и зашипел от адовой боли в плече и локте.
– Живо отпустил! – неожиданно раздался спокойный-преспокойный голос Невилла.
– Да ладно, Пупс, ладно, – хватка исчезла. – Держи уже своё… Гм… Не мешайте, а? Чую, тут сказка о спящей красавице в самом разгаре.
И точно. Хорёк нахально хлопнулся задом на сиденье, слегка подвинув тело Поттера, и обратился к профессору, до сих пор стоявшему на коленях, с такой честной рожей, что сразу стало ясно: пиздит и не кается.
– Скоро очнётся, – мерзко растягивая слова, выдал Хорь. – Неприятно, но обычно проходит без особых последствий. Поттер у нас впечатлительный очень, да и магия у него шалила, помнится. Да, ребят?
– Ага, – толстяк Крэбб, ухнув, утёр потный лоб рукавом мантии. – Чуть что не так – хлоп! Отдохнёт и встанет, проверено. Но мы мадам Помфри обязательно скажем, честно! Всегда говорим.
Профессор одним плавным движением – да егерь это, егерь! – поднялся на ноги, отступил на полшага и внимательно уставился на Малфоя.
– Вы уверены, мистер… Э-э…
– Малфой, – склонил голову Хорёк и ухватил Поттера за руку. – К вашим услугам, сэр!
– Вот как, – задумчиво изрёк профессор, и Рон окончательно уверился, что последнюю дюжину лет тот преподавал в местах, куда совы не летают. Не признать Хоря, чья наглая рожа регулярно красовалась то в «Пророке», то в «Ведьмополитене»!
– Скажите мне… – начал профессор, но его перебил шум в коридоре.
– С дороги, блядь! – злющий хрипловатый голос не узнать было невозможно. – Съебитесь нахуй! Малфой, дебил! Где ты?!
Студенты живо шарахнулись в стороны, и было понятно отчего: у ворвавшегося в купе Нотта руки до локтей полыхали самым настоящим пламенем, а морда была перекошена так, что Рон и сам съебался бы без вопросов. Точно, съебался бы, кабы не испуганная Гермиона, забравшаяся на сиденье с ногами, не замершая посреди купе Джинни и не Невилл, отпихнувший дебила Гойла и вставший рядом. Рональд Доблестный грустно выругался и в который раз за день поднял палочку.
– Добрый день, юноша, – егерь-профессор оказался не робкого десятка. – Что у вас случилось?
– То же, что и у вас! – рыкнул Нотт и бросился ощупывать Малфоя. Руки у него погасли, и очень жаль. – Ты живой? Целый? Слава Салазару! С Поттером что? Не Поцеловали, нет? Точно нет? С-сука, узнаю, кто на поезд тварей навёл, глаза выжгу, блядь! Слушай, он опять холодный! Колдовал, да?
– Не видел, – мотнул головой Хорёк. – Скорее всего. Тут и рыжая, и безголовая – наверняка кинулся спасать.
– Что?! – возмущённо крикнула мигом отмершая Гермиона. – Это кто ещё безголовая? Ты сам такой, Малфой! А ты, Нотт, даже таблицу умножения выучить не в состоянии!
– Да нахрен она мне сдалась, – буркнул Нотт, и руки у него вновь запылали. – Подержи его, – скомандовал он Малфою. – Попробую отогреть. Поттер, очнись!
Нотт запустил горящие руки герою под свитер, но свитер отчего-то даже не затлел. Зато через пару секунд Поттер застонал и выдохнул: – Солнце! Солнышко!
– Да, это я! – самодовольно отозвался Нотт и расплылся в ухмылке: – Я уже высоко! Просыпайтесь, детки! Настал, сука, новый день! – и нетерпеливо добавил: – Вставай, Поттер! Хорош придуриваться!
– Хватит его лапать! – скривился Малфой и попытался оттолкнуть дружка от Поттера.
Не тут-то было. Поттер, не открывая глаз, вдруг потянулся навстречу Нотту, обнял его крепко-крепко и потёрся щекой о грудь:
– Не уходи! Ты такой тёплый!
– Это да, – Нотт заметно офигел, но отстраняться не стал: – Вот только помереть в расцвете лет я не готов!
Поттер прижался к нему ещё крепче и замер.
– Поттер, не губи! Отцепись, Мерлина ради!
Малфой вздохнул и встал.
– Грей! – надменно велел он Нотту. – Герой магической Британии оказал тебе честь, дубина, а ты выделываешься!
– Главное, чтобы ты мне честь не оказал и не придушил как-нибудь ночью, – фыркнул Нотт, помрачнел и добавил: – Там Флинт Пьюси отпаивает, а старосты с ног сбиваются. Куча девиц в обмороке, малышня ревмя ревёт, ещё и ты хрен знает куда делся. Пиздец денёк! Ой, прошу прощения, сэр! Я в смысле, что день как-то не задался.
– Пожалуй, – задумчиво отозвался профессор, и Рональд согласно кивнул.
***
В неверном свете восьми сильно оплывших свечей – не свечей даже, огарков! – третий сектор пятой теплицы казался настоящими джунглями. Зловеще шелестели перистые листья гремучего саговника, уныло поскрипывали ветви тюльпанового дерева, и что-то невидимое монотонно постукивало в непроглядной тьме, начинавшейся где-то в зарослях малазийской алихоции.
Восьмой огарок не только чадил и мигал, но ещё и противно трещал перемасленным фитилем, и Северус, поморщившись, его погасил.
– Со свечами совсем беда? – поинтересовался он у мадам Спраут, сосредоточенно нарезавшей шмат вареного мяса. – Нужно сказать Аргусу. Он спрашивал вчера, всего ли у нас в достатке.
– Нужно, да только я запамятовала совсем, – Помона снова взмахнула палочкой, и кусок овечьего сыра распался на толстые, истекающие сывороткой ломти. – Ничего, завтра скажу.
Северус нервно передёрнул плечами и, не удержавшись, засветил на кончике палочки Люмос. Помона молча поставила рядом высокий стакан, и палочка Северуса устроилась в импровизированном подсвечнике. Стало светлее и намного спокойнее. Люмос горит, и горит ярко – значит, дементоры далеко.
– Север, – глухо произнесла Помона и неловко потрепала его по плечу, – ты же сильный окклюмент. Не вспоминай ты лишнего, оно того не стоит.
– Не вспоминаю, – солгал Северус. – Не до того. Как ваши?
– Лучше, чем могло бы быть, – слабо улыбнулась мадам Спраут, вынула из корзины бутылку «Старого Огдена» и плюхнулась на жалобно скрипнувший табурет. – Первачки перепугались, конечно, но вроде всё обошлось. У старших тоже по мелочи. Особо нервные барышни числом в девять бестолковых голов попадали в обмороки, а четверо балбесов закатили истерику – магия у них, видите ли, пропала! Говорила я Альбусу, что ныне Хог – колыбель неженок.
– Люмос – это первое осознанное заклинание для каждого волшебника, – не согласился Северус. – Нет Люмоса – нет магии. Убийственно логично, хоть и неправда, – он кивнул на собственную палочку и вздохнул: – А ведь мне уже не пятнадцать.
– Сравнил, – буркнула Помона угрюмо, помолчала, а потом добавила с наигранной весёлостью: – В общем, прошлогодние запасы успокоительных зелий мы за сегодня извели напрочь, но в Больничное крыло, славься Хельга, никто не попал. У тебя что?
– То же самое. Первачки в слезах, шесть девиц и Поттер без чувств, а Пьюси спит под зельем Сна без сновидений.
– Да уж, менталам досталось хлеще всех.
– Поттер не ментал, оказывается, – мотнул головой Снейп. – Эмпат, самое большее. Он сам по себе впечатлительный просто. Натура такая.
– Н-да, – мадам Спраут тряхнула седыми кудрями и спросила грозно: – Где это Поппи носит? Мы уже должны кутить вовсю, изгоняя мрачные думы!
Северус невольно улыбнулся: идея мадам Спраут с внеочередным заседанием их маленького клуба пришлась как нельзя кстати. Он уже смирился было с длинной-предлинной ночью без сна, под гнётом «мрачных дум», как в спальне возникла серебристая росомаха: «Север, накрепко запри своих балбесов и бегом в пятую теплицу! У меня нервы!»
Бежать он, конечно, не побежал, но мешкать тоже не стал: бессонная ночь обрела цель и смысл. Прошлое не вернуть, и слава Мерлину, а дружеское участие – лучшее, что можно пожелать после сегодняшнего непростого дня.
– Мадам Помфри, наверное, ещё занята, – предположил он. – Вдруг у Минервы или Филиуса проблемы с детьми?
– Нет, – мотнула головой Помона. – Я узнавала, пока ты был у Дамблдора. Койки в Больничном крыле пусты, а…
Хлопнула-задребезжала низенькая стеклянная дверь, закачались плети неведомых лиан с плотными кожистыми листьями, и в теплицу вошла мадам Помфри, левитируя нарядную коробку в бумажных розах и с этикеткой «Сладкого королевства».
– Опять будем портить вкус благородного напитка кондитерскими извращениями, – скривилась мадам Спраут. – Ох уж эти сладкоежки!
– Это тоже лекарство, – сказала Поппи, опуская коробку на «пеленальный» столик. – Комплексное же применение целебных снадобий неизменно даёт превосходный результат. Север, ты только погляди – шоколадный торт! Самое верное средство от печали!
– Благодарю вас, мадам Помфри, – почтительно склонил голову Северус и снова улыбнулся. – Грешно игнорировать рекомендации компетентного колдомедика. Дозировка?
– Несомненно, выше обычной. Скажем, полфунта на приём, – мадам Помфри открыла коробку и разрезала торт. Ножом, без магии. – Повторять до исчезновения симптомов.
– Уважаемые коллеги, – мадам Спраут повела палочкой, снимая с горлышка бутылки залитую сургучом пробку, – считаю заседание клуба открытым. Поппи, положи-ка и мне кусочек. Повестка дня неизменная: как не свихнуться в этот чудесный год, начавшийся так интересно и весело.
– Задача, – усмехнулась мадам Помфри и заняла место за «пеленальным» столиком с той стороны, где не было бортика. – Тряхнуть попечителей и закупить много-много шоколада и какао?
– Кстати, идея, – Помона зажмурилась, одним махом опрокинув свою порцию виски. – Надо Альбусу сказать, а то сам не додумается. Припасённые студентами шоколадки, я так понимаю, завтра закончатся, а Хогсмид… Какой уж теперь Хогсмид!
– Ну почему же, – возразил Северус. – Решено ведь не менять заведённый порядок. Вот только хлопот на дежурствах у нас прибавится в разы.
– Можно подумать, что когда-то убавлялось, – буркнула Помона. – Хельга милостивая, это уже третий подряд испорченный праздничный пир!
Поппи задумалась, а потом кивнула:
– Точно, перелёт Уизли и Лонгботтома. За василиском как-то подзабылось, но тоже было весело. С другой стороны, набирается неплохой материал для мемуаров.
– Да кто ж издаст сплошную нецензурщину? – фыркнула Помона. – Север, что там у Альбуса? Орден Феникса снова в деле? Рассказать можешь?
Северус едва не подавился куском торта и потрясённо на неё уставился. Орден Феникса, точно! Ну что он за идиот, а? Чего только не успел себе придумать, вплоть до истерично-сопливого: «Моё прошлое меня никогда не отпустит!» – а самую простую и явную причину новых преподавательских контрактов просмотрел!
Орден Феникса снова в деле! Магистру Дамблдору надоело сражаться с опрометчиво созданным «героем магической Британии» в одиночку и без всякой надежды на победу. Ясно, что тут замешано прошлое, да только вовсе не Снейпово!
– Мадам Спраут, вы гений! – торжественно произнёс Северус и отсалютовал стаканом с огневиски.
– В гербологии – несомненно, – скромно потупилась Помона, но тут же оживлённо заёрзала на табурете. – Ага, клятвы нет! Ну что там было? Север, не томи!
– Да отстань ты от человека, неугомонная! – возмутилась Поппи. – Дай прожевать хотя бы!
– Даже запить позволю. Но быстро!
Северус в некотором обалдении помотал головой: разрозненные дотоле факты и догадки словно по взмаху волшебной палочки выстроились в ряд и явили… О, Мерлин!
– Дамы, ради вашей же безопасности, – сказал он, – вы сами должны мне поклясться. Иначе слова не вымолвлю, а на каждом заседании клуба буду молча и загадочно потягивать виски.
– Змей! – хлопнула по столешнице Помона и жалобно посмотрела на подругу: – Вот что в Слизерине за люди, а?
– Как минимум, предусмотрительные, – пробормотала Поппи с лёгкой досадой и, подумав, добавила: – В свете последних событий не могу их в этом винить. Что за клятва, Север?
– Как всегда, – пожал плечами Северус. – Молчание и возможность обсудить тайну лишь в кругу посвящённых в неё лично мной.
– Или соглашайся, или к дракклам все тайны, – мрачно обратилась Поппи к Помоне. – Мне нужен круг для обсуждения, уж прости.
– Не хотелось бы, но придётся, – так же мрачно отозвалась Помона. – Я же взорвусь от любопытства, будь оно проклято! Ты засвидетельствуешь мою клятву, а я твою. Идёт? Магию в залог не оставляем. Мало ли. Север?
– Принято, милые дамы. Кто первый?
Принесение клятв много времени не заняло, но Северус успел на радостях уплести второй кусок торта. Настроение, ещё полчаса назад бывшее без малого похоронным, с ликующим воплем устремилось вверх. Отличный виски, превосходный торт, ровно и ярко сияющий Люмос, надёжные друзья, возлюбленный в безопасном отдалении и под негласным присмотром самого лютого тролля Британии, верно истолкованная информация из надёжных источников и – самое главное! – тихий и на диво осмотрительный Гарри Поттер, в кои веки покорно внимающий чужим разумным советам: что ещё нужно для счастья задёрганному декану Слизерина?
Ну, разве только шкуры Блэка и Люпина над камином, но счастье не может быть абсолютным. Сойдут и скромные некрологи на последней странице «Пророка». Это попозже. Когда мистер Поттер, герой, символ мира, единения и прочей чепухи, поймёт, что его разыгрывают пешкой.
Северус терпеливый. Он дождётся. Во что бы то ни стало.
– Север! – хором прикрикнули дамы, и он потянулся за следующим куском «лекарства».
– Разумеется, это только догадки, – вздохнул он. – Но факты, на которых они основаны… В общем, это факты. Начну издалека. Уверен, вы тоже читали познавательный отчёт о состоянии здоровья мистера Поттера, который наш дорогой целитель Сметвик представил в министерство и директору Хогвартса.
– О-о-о, да! – закатила глаза мадам Спраут. – Не смотри на меня так, Поппи! Иногда твой бесстыжий дружок меня просто бесит! Он и впрямь считает профессоров Хогвартса идиотами? Магия стабилизирована, последствия тёмного проклятия излечены полностью, слава святому Мунго, а мой анчар мне померещился. Как и небывалое сходство мистера Поттера с физиономией мистера Блэка на розыскных листках. Враньё! От первого и до последнего слова!
– Мой бесстыжий дружок полагает, что кое-какие профессора Хогвартса – люди порядочные и не станут болтать о ребёнке, который и без того жив лишь чудом, – сухо ответила Поппи. – Остальные же могут идти Запретным лесом, ибо сама по себе профессорская должность ни ума, ни порядочности сверх уже имеющихся не добавляет.
– Это ты сейчас про Минерву?
– Вот она как раз не дура и не сволочь, но и ей знать лишнего незачем. Ради её же блага, как говорится. Дама – сталь, однако борьба долга с совестью и не таких ломала. Кому, позволь спросить, польза от правды?
– Самому Гарри? Парень должен осознать свою суть и нести ответственность за поступки!
– Погляди, как странно получается: поступков-то ещё толком и не было, а парень уже вовсю несёт ответственность! Например, за распределение на один из четырёх факультетов Хогвартса, за дружбу с однокурсниками и – о ужас! – за несомненное сходство с ближайшей роднёй! Помона, не разочаровывай меня!
Мадам Спраут сконфуженно запыхтела и опрокинула ещё одну порцию виски.
– Ладно, – сказала она, переведя дух, – твой дружок прав, а я хватила лишку. Прости, пожалуйста. И ты, Север, прости: у тебя таких страдальцев чуть не треть факультета.
– Милостью Мерлина, едва ли седьмая часть. Остальные просто надувают щёки, – пожал плечами Северус. – Справедливости ради, мадам Помфри, по-настоящему тёмные маги – господа как минимум своеобразные. Уж я-то знаю. Однако вернёмся к нашим тайнам. Итак, отчёт. Сделан специально для любителей посплетничать, как я полагаю, потому что директор Дамблдор читал его мне вслух с весьма скептическим видом. Ещё он дёргал себя за бороду и косился на портрет всеми нами горячо любимого Финеаса Найджелуса Блэка.
– И что наш разлюбимый говнюк Финеас? – оживилась Помона. – Узнал о полукровке среди потомков и с горя попросил облить себя скипидаром?
– Если бы, – с сожалением сказал Северус. – Спесивый идиот просто притворился спящим.
– Почему ты думаешь, что для сплетников? – нахмурилась мадам Помфри. – Насколько я помню, отчёт адресован министру и директору Хогвартса с предупреждением о сугубой конфиденциальности информации.
– А как ещё, по-вашему, обеспечить достоверность сплетни? Она должна идти «с самого верха», и добывать её полагается с некоторым трудом, – Северус зажмурился, с трудом отгоняя воспоминания о проклятом «подслушанном» пророчестве. Будь он тогда чуть-чуть старше и опытнее, ни за что не купился бы! – Ваш друг не только выдающийся целитель, но и неплохой интриган.
– Надеюсь, – с непонятным вздохом промолвила Поппи. – Итак, Гарри по-прежнему тёмный маг, но лишь для посвящённых?
– Именно, – кивнул Северус. – По идее, теперь недоумки должны успокоиться, а шквал пересудов – стихнуть. Толково придумано, если Поттер оставит свои фокусы. Надеюсь, всё получится, но…
– Но? – напряглась мадам Помфри.
– Но Орден Феникса снова в деле, – зло выдохнул Северус. – Героя магической Британии будут знакомить с его крёстным. Ну и заодно попортят репутацию министру.
– Знакомить?! – хором выкрикнули дамы, а мадам Спраут добавила: – Класть на министра! За дементоров я ему и рожу попорчу запросто!
Мадам же Помфри застыла неподвижно и во все глаза уставилась на Снейпа.
– Блэк – незарегистрированный анимаг, – сказал Снейп. – Огромная чёрная собака. В холке ростом с оборотня. Блэк и Поттер умели обращаться в животных. В своё время я пару раз видел их, шлявшихся по Запретному лесу, но никому не сказал. Хотел сдать всю их дракклову компашку директору. Следил за ними. Однажды слежка вышла мне очень дорого. Впрочем, вы, мадам Помфри, знаете эту историю.
– А я не знаю! – возмутилась Помона.
– И не узнаешь, – ответила Поппи. – Клятвы, милая. У меня – ещё и Гиппократова.
– Что за бред? У Минервы на курсе было целых два – два! – анимага, а она не похвасталась? Два несовершеннолетних анимага! Это ж статья на разворот в «Вестнике трансфигурации»! Не верю!
– Про этих не знала. Знала только про одного, – усмехнулась Поппи, и тут же погрустнела: – Безумно талантливые были ребята. Жаль, что вы не сошлись характерами, Север.
– Мне – ничуть, – буркнул слегка уязвлённый Снейп. – Дела прошлые, драккл с ними. Нынешним летом Гарри месяц жил в «Дырявом котле» и чуть не в первый же день подобрал на улице голодного бродячего пса.
– Правда? Того самого? Ты предупредил Гарри? Ты сказал Дамблдору? – набросились дамы с вопросами.
– Полагаю, того самого, – кивнул Снейп. ¬– Нет, не предупредил. Гарри я не видел – меня к нему не пустили.
– Декана Дома не пустили к ученику? Это как?
– Под благовидным предлогом, разумеется. В Косом же больше распинались про доброту Гарри, чем про масть и размер облагодетельствованной псины. Вчера Квинтус Флинт добрых полтора часа изливался в благодарностях мне и Гилу за участие в судьбе Марка и мимоходом упомянул «собачку». Мол, хорошая собачка – большая, чёрная, с во-от такими зубками! – и непременно прибежит вслед за хозяином, не пришибите ненароком.
– Флинт? – изумилась мадам Помфри. – Север, я ничего не понимаю!
– Кстати, о Флинте, – прищурилась мадам Спраут. – Как вы это провернули, прощелыги?
– Это не я! – поспешно открестился Северус. – Кто стал бы меня слушать? Это Гилдерой. Облачился в чешуйчатую мантию и отправился в Министерство изображать раненого монстроборца. Мадам Гризельда Марчбэнкс не продержалась и трёх минут, а Дамблдор и вовсе сбежал, приговаривая, что с такой-то тягой к знаниям Маркусу непременно надо дать второй шанс. Надо – дали. Я даже рад, но ненаходимые тайники со спиртным меня всё равно бесят.
– Какая прелесть! – развеселилась Поппи.
– Продешевили, – хмыкнула мадам Спраут. – Я хоть Большого кальмара приняла бы в студенты, лишь бы не связываться с твоим драккловым золотком.
– Флинт знает о Блэке? – мадам Помфри снова нахмурилась. – Блэк и впрямь воевал по одну сторону с Пожирателями? Север, не тяни!
– Сторона у Блэка всегда была одна – сам Блэк, – буркнул Северус с неприязнью. – А за кого он воевал, вопрос. Ковен клянётся, что бился Блэк всерьёз, без поблажек, не признавая тайных договорённостей между семьями. Розье люто его ненавидели и угробили с десяток дикарей, стараясь подловить в поле. Сами же после гибели Итана Розье в драку не лезли – боялись. Братцы Лестрейнджи были не прочь грохнуть родственничка, и при некотором везении у них могло получиться. Однако Беллатрикс как-то во всеуслышание развопилась, что желает самолично выпустить дражайшему кузену кишки и никому эту честь не уступит. После этого от Блэка бегали даже самые злые и рисковые: влезать в свары гадючьей семейки храбрецов не нашлось. Позже я выяснил, что в Ордене Блэка тоже не жаловали, опасались оставаться наедине и поворачиваться спиной. Дамблдор считал Блэка неподходящей компанией для своего драгоценного Поттера, а Шизоглаз до сих пор убеждён, что Блэк навёл убийц не только на Поттеров, но и на Лонгботтомов. От Сириуса Блэка горячо желали избавиться все, и было за что. Не удивлюсь, если выяснится, что воевал он в одиночку, сам за себя и не сомневался в победе, сукин сын.
– Н-да, – Помона поёжилась. – Ничего себе «собачка». Я плохо его знала. Мрачный красавчик, молчун – и всё, собственно. Но ведь Гарри он не тронул? Ни тогда, ни сейчас. В министерстве болтают, что Гарри – его настоящий сын.
– Чьим только сыном наш Гарри не побывал за эти два года! – хмыкнул Северус. – Впереди ещё пять лет веселья, и, кажется, предки конкретно этого Поттера найдутся где-нибудь на Авалоне. Как минимум.
Дамы разом усмехнулись, но у мадам Помфри усмешка получилась чуть задумчивее, чем нужно.
– Ты хочешь сказать, что Блэк в анимагической форме целый месяц водил за нос и аврорат, и Ковен? – спросила она и запахнула шаль.
– Да, – кивнул Снейп. – Флинту понравился, с-собака!
– Гарри знает, кто это?
– Не думаю.
– Почему? – спросила Помона.
– Не знаю, – с досадой сказал Северус и с силой потёр виски. – Тот самый Хэллоуин просто набит тайнами доверху! Я голову сломал в попытках восстановить события! Бред какой-то от начала до конца! И чем больше думаешь, тем противоречивей выводы!
– Север! – встревоженно окликнула его Поппи.
– Я не знаю, знает ли о Блэке Гарри, – чуть успокоившись, повторил Северус. – Но всё говорит о том, что не знает. Зато совершенно точно знает Дамблдор. Не зря на «проклятую должность» пригласили закадычного дружка Блэка. Связник идеальный, и прикрыт от министерства Статутом об Убежище. Вот вам тайна одного преподавательского контракта.
– А второго? – оживилась Поппи. – При всём моём уважении к Хагриду, представить его профессором…
– Это одна и та же тайна, – оборвала подругу Помона. – Люпин бдит в замке, а Хагрид – в лесу. «Собачку» надо кормить и прятать от дементоров. Бессовестные слизни! Я с вами стану экспертом по грязным заговорам! Стыд-то какой!
– Ты полагаешь, что Гарри будут мирить с Блэком? – мадам Помфри вздохнула и пригубила дотоле нетронутый виски.
– Не просто мирить, – мотнул головой Северус. – Втягивать, как вы сказали, в грязные заговоры. Не забывайте, Блэк – разыскиваемый преступник. Боюсь, мальчика поставят перед фактом, шантажируя жизнью несчастного узника. Невиновного или нет, вопрос. Если Гарри решит сдать преступника, Дамблдор ни при чём. Если решит не сдавать, Дамблдор снова ни при чём, но с компроматом на героя. Попутно Поттеру будут толковать о праведной мести и настраивать против друзей-слизеринцев.
– И против Министерства, которое на живого человека охотится с дементорами, – добавила Помона и вздохнула: – Нейтралитет – самое опасное состояние по нашему дурацкому времени.
– Против Министерства-то зачем? Фадж справился сам. Сглупил по-крупному, – возразил Северус. – После сегодняшнего инцидента у него больше нет образцового газетного героя. Счастье, что Гарри по-настоящему сдружился с детьми моего дома. Сегодня они защищали его как своего.
– Счастье, что Гарри простил детям твоего дома их дурость и спесь, – сухо заметила мадам Помфри, – и позволил начать знакомство заново. Замечу, что от тебя он не в восторге до сих пор. Что ты намерен делать?
– Предупредить Гарри о «собачке» и её приятелях, запереть в подземельях и выгуливать лишь под охраной, – пожал плечами Северус, старательно делая вид, что поттерово «не в восторге» ничуть его не трогает. – Я не стал говорить с ним сегодня. Гарри от дементоров ещё толком не отошёл.
– Сметвик должен обо всём этом знать! – решительно произнесла мадам Помфри. – Скажи ему, прошу!
– Завтра же, – покорно склонил голову Северус. – Ваш камин будет открыт? Вот и славно. Наведаюсь в Мунго.
***
Вообще-то, очнулся Поттер ещё в поезде, но по-настоящему пришёл в себя намного позже – в карете, на полпути к замку. На въезде, возле огромных чугунных ворот, торчала парочка дементоров – по счастью, поодаль от дороги. Гарри затрясло так, что застучали зубы, и Драко поспешно заключил его в объятия. Греть он мог не хуже каких-то там огневиков, хотя и выглядело это далеко не так эффектно. В карете быстро стало жарко как в печке, но Драко почти не потратился – тёплых потоков воздуха, идущих от земли, хватило с лихвой.
– Подъезжаем, не спались, – глухо предупредил молчавший всю дорогу Грег и помахал перед лицом раскрытой ладонью. – Поттер, ты как? Не поджарился ещё?
– Нич-чего, – передёрнулся Гарри. – Только хреново. Вы хоть предупредили бы, что дементоры – это такая жуть.
– Мы их тоже в первый раз в жизни увидели, – виновато вздохнул Винс. – Разве о таком расскажешь правильно?
– Ну да, – помолчав, ответил Гарри. – Не расскажешь.
Драко полмэнора готов был прозакладывать, что думает сейчас герой о своём непутёвом крёстном, ни словом не обмолвившемся о том, каково ему приходилось в Азкабане.
Праздничный пир начался с опозданием: дожидались, пока мадам Помфри прямо в главном холле осмотрит всех пострадавших. Ничего серьёзнее небольшого упадка сил она не диагностировала, посоветовала есть побольше шоколада, и зарёванные девчонки сразу повеселели и принялись прихорашиваться.
– О, Мерлин, мой нос! – трагичным голосом выдала дурища Браун, поглядевшись в ручное зеркальце. – Он покраснел!
– Зато сиськи не сдулись, – утешил её долбак Маклагген и тут же получил зеркальцем по лбу. Дешёвенькая оправа зеркала лишилась стеклянных «рубинов», весело заскакавших по мраморному полу, парни вокруг зафыркали, скрывая смешки, а девчонки хором запищали: «Животное!»
– Редкое! – важно выдал долбак, расправил широченные плечи и задрал подбородок. – Нунду!
– Шмунду! – рыкнул хмурый Оливер Вуд, ткнул моментально сдувшегося Маклаггена локтем под рёбра и первым зашагал в коридор, ведущий к Большому залу. За ним, смешно подпрыгивая, побежал тощий вихрастый пацан, что весь прошлый год пробыл статуей.
«Криви, – вспомнил Драко фамилию пацана. – Грязнокровка и колдограф, изучающий тёмных магов».
– Привет, Гарри! – Криви заулыбался и на бегу помахал рукой. – Привет, Драко! Как дела?
– Хорошо! – Гарри впервые за этот проклятый день улыбнулся нормально, и Драко наконец перевёл дух – ура, отпустило!
– Согрелся? Шоколад будешь? – засуетился он. – У меня оставался ещё в сумке. Растаял, наверное, но…
– Не буду, – мотнул головой Гарри. – Тошнит уже. Я бы посерьёзнее что-нибудь съел. Идём.
Весь пир Драко просидел как в тумане – его тоже отпустило и отчего-то начало клонить в сон. Он зевал во время Распределения, рассеянно прослушал обычные школьные объявления, вяло хмыкнул в ответ на прочувствованную речь директора о дементорах и заставил себя презрительно скривиться во время представления новых профессоров: какой-то растрёпанной клуши средних лет, оборванца, ехавшего с Гарри в одном купе и – о, Салазар! – лесника Хагрида.
– А этот чему будет учить? – тихо проворчал Нотт себе под нос. – Как проебаться с драконом, закопать дохлого цербера и посидеть в Азкабане из-за василиска? Поттер, я тебя убью!
– За что?! – изумился Гарри, приканчивавший четвёртый кусок мясного пирога.
– Я предметы выбрал такие же, как и ты!
– И что?
– А то, что тётка эта маглов видела только на колдографиях в «Пророке»! Мой папаня в магловских шмотках больше сечёт!
Драко вспомнил лорда Нотта в джинсах и клетчатой рубашке, ужасно нелепо смотревшихся в главном зале донжона, и хихикнул.
– Я-то при чём? – не понял Гарри. – Я эту тётку в первый раз вижу!
– Думал, герой магической Британии знает, чему надо учиться! Ну и списать даст когда-никогда. А теперь что? Мало нам было на ЗОТИ заики и пятикратного идиота, так теперь какого-то доходягу приволокли! У него шрамы, блядь, несведённые! Да не на жопе, где не видно, а на роже! Позорище! А Хагрид? Ебал я такой уход за такими, блядь, существами!
– Какими? – против воли заинтересовался Драко. – Думаешь, огнекраба приволочёт?
– Главное, чтобы не пятинога, – буркнул Винсент. – Но насчёт доходяги, Тео, ты не прав. Типчик тот ещё. Нутром чую.
– Расскажешь, – посерьёзнел Теодор.
– Присмотрюсь сначала, – пожал плечами Винс. – Пока это так… Примерно.
– Всё равно ребятам скажу. Вместе и присмотримся. Поттер, в одиночку к типу ни ногой!
– Угу, – покладисто кивнул Гарри и невпопад добавил: – Спасибо тебе! Ты меня спас. Правда.
– Контракт, Поттер! – Нотт на секунду смутился, но тут же воинственно выпрямился и принял грозный вид. – Всё как в прошлом году! Веселье, я смотрю, длится и длится! Будь паинькой, прячься за Боула! Ясно?
– Ясно, – снова кивнул Гарри. – Буду паинькой. Честно-пречестно!
Больше на пиру ничего интересного не произошло, если не считать опасливо-восхищённых перешёптываний грязнокровок за спиной Теодора – тот оказался единственным студентом в поезде, у кого не «пропала магия». Никакой Патронус Нотту нужен не был. Дементоры шарахались от огня, как… Как от огня.
«Красиво выступил, гад! – позавидовал другу Драко. – Спаситель хренов!»
Видно, из-за дурацкой сонливости что-то случилось с мозгами, потому что осенило его только в душе. От чего Нотт спас Гарри? И почему именно спас, а не просто помог? Озарение помогло проснуться: Драко торопливо домылся и постучал в стенку душевой:
– Поттер, ты там живой?
Гарри ответил блаженным мычанием, а под потолком висел плотный горячий пар – герой дорвался до кипятка.
– Поттер, ты реально когда-нибудь сваришься! – пригрозил Драко. – Вылезай немедленно! Разговор есть!
Из душа Гарри вылез, но разговаривать отказался наотрез.
– Спать! – скомандовал он. – Под двумя одеялами!
– Ты здоров? – встревожился Драко. – Снова знобит? Может, в Больничное крыло?
– Спать! – настойчиво повторил Гарри, схватил его за руку и потащил за собой. Старшие парни, толкавшиеся у умывальников, расплылись в похабных ухмылках, а Флинт, дракклов сын, ещё и непристойный жест выдал.
В спальне Поттер, не отпуская руки Драко, чмокнул опешившего Нотта в щёку, торопливо пожелал остальным ребятам доброй ночи и едва не с разбегу запрыгнул в свою кровать. Драко, еле поспевая за Гарри, стукнулся коленкой о раму кровати, упал рядом и взмахом палочки задёрнул полог.
– З-заглушки! – клацнул зубами Гарри и – о, Мерлин трижды величайший! – крепко обнял Драко и плотно прижался к нему всем телом. – Грей!
И замолчал намертво, не отвечая ни на какие расспросы. Драко, впрочем, и не настаивал: от нежданной радости он слегка поплыл и боялся пошевелиться.
Через некоторое время Гарри наконец то ли согрелся, то ли успокоился, но дрожать перестал. Он умиротворённо вздохнул, завозился, поворачиваясь, и снова прижался к Драко, но уже спиной.
– Ты в порядке? – прошептал Драко ему на ухо и аккуратно – чуть-чуть! – тронул губами плечо.
– Угу, – не открывая глаз, ответил Гарри.
– Что там было? – не удержался Драко. – Ну, с дементором?
– Чуть меня не утащил, – сонно пробормотал Гарри.
– Куда?
– На Изнанку. Спи, Драко. Я же чувствую, что ты тоже устал.
– И что?
– В смысле?
– Ты на эту свою Изнанку туда-обратно по десять раз на день шастаешь!
Гарри снова вздрогнул и крепко зажмурился.
– На свою – шастаю, – неохотно ответил он. – Но то была не моя Изнанка. Хватит разговоров. Спим!
Когда до прибытия в Хогсмид оставалось всего ничего и поезд стал понемногу замедлять ход, Драко не выдержал и снова отправился к Гарри. «На самый крайний случай, – мрачно размышлял он, – пригрожу утопиться в озере! Или нет. Лучше устрою истерику по-гриффиндорски: мол, скажи сразу и при всех, за что такие немилости. Ага, и буду уповать на Мерлина, что у Поттера хватит мозгов и выдержки не выдать что-нибудь такое же гриффиндорское в ответ».
Через пару минут невесёлых раздумий Драко пришёл к выводу, что испытывать выдержку Гарри не стоит. Кто знает, что от неё осталось после василиска, Блэка и… Ну да, и после него, Драко. Тем не менее, он всё равно пошёл мириться. Вдруг Гарри уже остыл? Винс и Грег, само собой, увязались следом.
За пару вагонов от дракклова гриффиндорского купе Драко почти передумал. Гарри упрям, как все Блэки. Не нужно на него давить – только хуже сделаешь. «Просто посмотрю, – сказал он сам себе, – всё ли у Гарри в порядке. Посмотрю, и всё. Ну, может быть, случайно прокляну Лонгботтома. Или рыжую. Кого-нибудь. Кто первый пасть разинет. Так, невзначай».
И тут поезд, и без того шедший намного медленнее обычного, остановился.
– Что. За. Хрень, – медленно процедил Винс и намертво зажал палочку в кулаке.
Коридор вагона был пуст. От каких-то дверей доносился шум голосов, от каких-то фонило мёртвой тишиной «заглушек» – наверное, старшекурсники напропалую врали о летних амурных приключениях.
– Почему стоим? – с наигранным легкомыслием поинтересовался Грег непонятно у кого, и Драко, кретин придурочный, ничуть не обеспокоился. Мало ли, вдруг машинист Хогвартс-экспресса решил наведаться к тележке со сладостями.
– А мы почему стоим? – раздражённо огрызнулся он. – Идёмте уже!
Грег с тяжёлым вздохом заступил Драко дорогу, постучал пальцем по лбу и, не торопясь, потопал первым. Палочку он тоже держал боевым хватом.
– Что за прогулочки под зонтиком? – окончательно озлился Драко. – Быстрее можно?
– Заткнись, будь добр! – не своим голосом прошипел сзади Винс, и Драко от обалдения заткнулся.
Свет в вагоне погас настолько внезапно, что Драко не успел сориентироваться, споткнулся на полушаге и вписался лбом между лопаток шедшего впереди Грега. Тот выругался, судя по грохоту, бахнулся на пол и резко дёрнул Драко за одежду, зачем-то заставляя упасть рядом. Через мгновение сверху повалился Винс, и Драко невольно крякнул: Крэбб за лето успел нажрать столько, что от него бладжеры должны были отскакивать.
– Щиты? – еле слышно поинтересовался непроглядный мрак голосом Грега.
– Да уж сообразил, – ворчливо отозвался Винс, не торопясь слезать со слегка оглушённого подопечного. – Ты как?
«Сейчас раздавишь, придурок!» – хотел было возмутиться Драко, но Грегори его опередил.
– Синячище будет на полспины, – пожаловался он. – Дракон, твою черепушку Поттер, что ли, благословил? Громамонты нежнее бодаются!
– Иди ты! – прохрипел изнемогающий под тушей Крэбба Драко. – Вы что творите?
– Угадай! – буркнул Винс. – Ладно, щиты – вот они. А пиздец-то где? Мне откровенно хреново, но вокруг тиши…
И тишина закончилась.
Завизжали и заскрипели, открываясь, двери купе, загомонили встревоженно невидимые школяры, совсем рядом раздался залп синхронной ругани одинаковыми голосами, а Грег помянул Салазара-спасителя и велел держать грёбаные гриффиндорские копыта при себе.
– Что за слизняк, блядь, тут разлёгся? – раздался недовольный голос идиота Джордана. – Ребята, пните-ка долбоёба ещё разок!
– Захлопни пасть, еблан! – рыкнул Грегори и завозился: наверное, поднимался на ноги. – А то следующий матч мы выиграем под шепелявые комментарии!
– Мечтай! – хохотнул Джордан, а его приятели-ублюдки Уизелы хором пообещали «уебать вонючего слизня».
Драко кое-как приподнялся на локте, собираясь вступить в перепалку – ох, и многое хотелось сказать рыжим сволочам и их трепливому дружку! – но Винс внезапно дёрнулся, снова вжимая Драко в пол и заорал во весь голос:
– Прячьтесь! Прячьтесь, на хуй, все! Патронус! Кто умеет – Патронус! Гриффера, блядь! Светлые, мать вашу! Патронус!
Кажется, никто, кроме Грега, не лёг – тот упал сразу же и прижался тесно-тесно, лишая Драко всякой возможности пошевелиться. Наоборот, шум в вагоне стал сильнее: все спрашивали друг у друга, что случилось и почему так темно. Спустя минуту выяснилось, что ни у кого не получается наколдовать Люмос, и до Драко наконец-таки дошло.
Дементоры! Дементоры, о которых Гарри говорил несколько часов назад! Гарри! Что с Гарри?!
Драко резко выдохнул и зашептал в надежде, что друзья хорошо его слышат:
– Какой же я дебил! Парни, мне надо туда! Срочно!
– Патронус умеешь? – шепнул в ответ Грегори. – Не умеешь, так лежи и не вякай! Винс, нам бы в купе отползти. И дверь закрыть. Они же вроде сквозь двери не ходят?
– Да вроде нет, – отозвался Винс. – Поползли! – он издал какой-то странный звук, подозрительно похожий на всхлип, и жалобно добавил: – Они рядом, ребят!
– Ни зги не видать, – пропыхтел Грег и подпихнул Драко под задницу: – Ходу, Дракон, ходу!
Ползти, чтобы прямо на пузе, они не стали. На четвереньках удирать оказалось намного удобней и быстрее. По дороге ползущий впереди Винс сбил с ног парочку отчаянно ругавшихся парней и одну пронзительно визжавшую девчонку. Девчонку Драко зачем-то прихватил с собой и тут же сам себя обругал, но поздно. Голосистая мелочь вцепилась в него руками-ногами и уткнулась сопливым носом в шею. Визжать она перестала, но взялась тоскливо причитать что-то вроде: «Мамочка-мамочка, боже мой, мамочка!»
«Ещё и грязнокровка! – не вовремя проснулся гадский Блэк. – Хорошо, что темно и никто не видит!»
Однако некоторая польза от сопливой девчонки была: от чужого страха своя собственная, неумолимо накатывавшая паника чуть-чуть отступила. Драко сумел каким-то чудом разглядеть (или почуять?) проём двери и подтолкнул Винса в нужную сторону. Грег, ползший сзади, закрыл за собой дверь. Сиденья все были заняты, и они устроились прямо на полу. Подвывавшую девчонку кто-то снял со спины почти сразу, точнее, сумел отодрать: «Тихо-тихо, маленькая, ничего не бойся! Ребята, вы как?»
– Нормально, – машинально ответил Драко и понял, что ни хрена не нормально: его колотило, а по щекам бежали слёзы. Он яростно оскалился и утёрся, но легче не стало. Наоборот, захотелось завыть в голос. Страшно было – жуть, и Драко решил, что вода из глаз лучше воплей во всю глотку. Всё равно темно, никто не увидит.
Несколько секунд ничего не происходило, и он даже успел помечтать, что Винс ошибся и проклятые твари пролетели стороной. Увы, нет. Резко похолодало, и Грег, крепко притёршийся к Драко плечом, затрясся и застучал зубами.
Свой ужас смешался с чужим, стал осязаемым, словно табачный чад в паршивом пабе, и забил-залепил рот и нос. Стало нечем дышать, и Драко испугался по-настоящему: вспомнил, что он не кто-нибудь, а самый настоящий боевой маг. Он со стоном выпрямился, долбанувшись затылком о чьи-то костлявые колени, и сумел выдать короткий горячий вихрь, согревший ледяные пальцы и прочистивший башку от бессвязных панических мыслей.
Грег тоже перестал дрожать и обхватил Драко за плечи:
– Стоп! Хватит, я в порядке уже!
В дальнем углу купе что-то слабо засеребрилось, но тут же погасло.
– Ещё! – умоляюще выдал Джордан. – Парни, ещё попробуйте!
– Не-а, – помолчав, выдали близнецы Уизелы. – Никак! Никак, сука!
– Язык! – возмутился кто-то из девчонок и облегчённо всхлипнул: – Улетели, что ли? О, Мерлин!
– Ага! – обрадованно воскликнул Винс. – Теперь далеко! Уходят! Слава Салазару!
В купе повисла недобрая тишина, а потом разом вспыхнуло не меньше десятка Люмосов. Купе оказалось забито грифферами – видно, такое уж у Драко сегодня было везение.
– Это кто у нас тут в гости напросился, а? – сладко пропел Джордан. – Не иначе, Хорёк со своими тупицами!
– Пошёл ты! – огрызнулся Грег, поднимаясь на ноги сам и помогая встать Драко.
– Ути-пути, папин мальчик плачет! – кто-то из козлов Уизелов ткнул в Драко пальцем. – А Крэбб, трусло, помощи запросил!
– Зря просил, – выплюнул Винс. – Всё равно ни хрена не можете!
– Зато вы много можете! Реветь и звать мамочку, например!
– Идём! – Драко решил убить поганую троицу попозже и без свидетелей. – Идём скорее!
Он выскочил из купе и понёсся было по коридору, но Грег дёрнул его за мантию и вновь заставил уступить себе дорогу.
– Да не психуй ты! – Винс умиротворённо утёр лоб и снова стал сама рассудительность. – Цел твой Поттер, уверен. Там есть шестой Уизел, который почти Прюэтт. Значит, башка у него навроде задницы – без единой лишней мысли. На этой тупой тыкве любой дементор хоть на миг да застрянет. К тому же у них в купе целый профессор, забыл? Отбились они, три сикля ставлю.
– Ставлю пять, что от профессора твари и улепетнули, – покивал Грег. – Понятно теперь, почему Поттер там остался. Где велено, там и сидит. Молодец. В отличие от.
– А по шее? – вяло пригрозил слегка успокоившийся Драко. – Вот появится у тебя симпатия, посмотрю я, как ты будешь сидеть где велено!
– Уел, – признался Грег со вздохом. – Ну, пошли тогда. Хотя знаешь, Дракон? Кажется, у меня для тебя неважные новости. Поттер-то того…
– Чего?
– Сидит.
Драко стиснул челюсти и молча зашагал по коридору. Думать о плохом не хотелось, а о хорошем он был не в состоянии. Сидит и сидит. Пусть сидит, лишь бы был здоров и не напуган.
Но Гарри не сидел. Бледный до зелени, он лежал на сиденье без всяких признаков жизни – прямо как тогда, когда чересчур далеко ушёл на Изнанку, напугав Драко до истерики. Вокруг бестолково суетились Грейнджер с Уизлеттой и дракклов профессор, и глазела на это дело целая толпа студентов.
***
Понятно, что на вопль Поттера сбежался народ. Не сразу, правда, а чуть погодя: когда проклятая, нагоняющая ужас тварь убралась куда подальше. Слава Основателям, у Рона намертво перехватило дыхание, а то бы он орал громче Поттера и не факт, что сумел бы замолчать без крепкой оплеухи. Штаны тоже были сухими, и это обрадовало особо: поговаривали, что при встречах с дементорами случалось всякое.
Да, эта тварь была дементором. Профессор, похожий на егеря, просветил. Будь Рон тогда в уме, он и сам сообразил бы. Блин, ведь только что всем про охрану от Блэка рассказывал!
Однако теперь идея министерства казалась не просто неудачной, а пиздец какой неудачной. Что за охрана такая, от которой подзащитные готовы бежать сломя голову? Хоть к Блэку, хоть к Мордреду, лишь бы подальше! Вот только не убежишь никуда, потому как смылась тварь молниеносно – люди так не бегают. И сама утекла, и приятелей прихватила: профессор объяснил, что дементор был в большой компании сородичей. Оттого, мол, и переполох случился общий. Массовый, как сказала бы Гермиона.
Но Гермиона ничего не говорила, потому что всхлипывала и на пару с Джиневрой трясла Поттера: «Вставай! Вставай!» Рон сунулся было с советом подождать, пока герой сам очухается («Вы его так добьёте!»), но был вежливо послан профессором. Профессор же влупил в Поттера штуки три Энервейта и забеспокоился по-настоящему: побледнел, рявкнул на девчонок (тоже как-то очень вежливо) и рухнул на колени рядом с неподвижным героем.
– Гарри! – потрясённо прошептал Невилл, и Рон поспешил обхватить друга за плечи. – Как же так… Гарри!
– Тихо! – скомандовал Рон, хотя Невилл и не думал шуметь. – Он сидел дальше всех от двери – в самом углу, у окна. Тварь его не тронула, не бойся. Просто обморок. Это же Поттер, ему не впервой народ пугать. Распределение помнишь? Полежит и отойдёт.
Профессор коротко обернулся, внимательно посмотрев на Рона, и снова занялся Поттером. Вот тогда-то и начала собираться толпа, а Невилл снова затрясся и прошептал:
– Почему он с нами сел? Надо было…
– Ну да, надо было переться в вагон со слизнями, где ни один дебил Патронуса не наколдует. Приди в себя, мы нечаянно лучшее место в поезде отхватили, – проворчал Рон и прикрикнул на толпившихся в дверях: – Чего уставились?
Кто-то из ребят огрызнулся в ответ, кто-то из девчонок пожалел «бедняжку Гарри», но расходиться никто не торопился, пока не раздался голос кретина Гойла:
– Дорогу! Да дайте дорогу, блин!
– А вот и падальщики, – подал голос мрачный хаффлпаффец со шрамом на брови. – Что, наигрались уже с куклой героя?
Рон позабыл имя этого типа, но именно он пару раз прилюдно собачился с Поттером. Тогда Рону было плевать, с кем и за что Поттер зацепился, но теперь у всех Уизли имелся неоплатный долг перед Гарри, а потому спускать такое было нельзя.
– Кто там у нас такой храбрый? – прорычал он и встал. Плечом к плечу со зло оскалившейся Джинни. Сестрёнка – родная кровь! – уже стискивала палочку, нацеленную в упор на дракклова умника.
Тут поезд наконец-таки, дёрнувшись, тронулся, и толпа покачнулась, невольно давая дорогу троице слизней во главе с Малфоем. Рон даже залюбовался поганцем: белый до синевы, со следами слёз, второпях размазанных по морде не шибко чистой лапой. И наглухо застёгнутая дорогущая мантия – мятая-перемятая, словно его всем курсом по полу валяли. Интересно, штаны у него сухие? Под мантией-то хрен разглядишь: видно, имелся свой резон и в старозаветной моде.
– Чего тебе? – неласково осведомилась Джинни. Очень неласково, но палочку почему-то убрала.
– Утихни, замарашка! – тявкнул Хорёк, и Рон потащил из кармана собственную палочку. Новенькую, классную – мало не покажется!
Затем вконец обнаглевший Хорь протянул грабки к его сестре, быстро щёлкнул по носу и – уёбок! – переставил в сторону. Вот прямо ухватил за талию, приподнял и переставил. Как горшок с мандрагорой.
Рон до того озлился, что пришёл в себя только поняв, что рука с палочкой у него больно заломлена за спину Гойлом, а Джинни смотрит умоляющим взглядом и мотает головой: мол, нет, не надо.
– Не лез бы ты, Уизел, – еле слышно пропыхтел Гойл, – в чужие амурные страдания, а то кокнут тебя, дурака. Дуплетом.
Рон, дурея от беспомощной злости, рванулся и зашипел от адовой боли в плече и локте.
– Живо отпустил! – неожиданно раздался спокойный-преспокойный голос Невилла.
– Да ладно, Пупс, ладно, – хватка исчезла. – Держи уже своё… Гм… Не мешайте, а? Чую, тут сказка о спящей красавице в самом разгаре.
И точно. Хорёк нахально хлопнулся задом на сиденье, слегка подвинув тело Поттера, и обратился к профессору, до сих пор стоявшему на коленях, с такой честной рожей, что сразу стало ясно: пиздит и не кается.
– Скоро очнётся, – мерзко растягивая слова, выдал Хорь. – Неприятно, но обычно проходит без особых последствий. Поттер у нас впечатлительный очень, да и магия у него шалила, помнится. Да, ребят?
– Ага, – толстяк Крэбб, ухнув, утёр потный лоб рукавом мантии. – Чуть что не так – хлоп! Отдохнёт и встанет, проверено. Но мы мадам Помфри обязательно скажем, честно! Всегда говорим.
Профессор одним плавным движением – да егерь это, егерь! – поднялся на ноги, отступил на полшага и внимательно уставился на Малфоя.
– Вы уверены, мистер… Э-э…
– Малфой, – склонил голову Хорёк и ухватил Поттера за руку. – К вашим услугам, сэр!
– Вот как, – задумчиво изрёк профессор, и Рон окончательно уверился, что последнюю дюжину лет тот преподавал в местах, куда совы не летают. Не признать Хоря, чья наглая рожа регулярно красовалась то в «Пророке», то в «Ведьмополитене»!
– Скажите мне… – начал профессор, но его перебил шум в коридоре.
– С дороги, блядь! – злющий хрипловатый голос не узнать было невозможно. – Съебитесь нахуй! Малфой, дебил! Где ты?!
Студенты живо шарахнулись в стороны, и было понятно отчего: у ворвавшегося в купе Нотта руки до локтей полыхали самым настоящим пламенем, а морда была перекошена так, что Рон и сам съебался бы без вопросов. Точно, съебался бы, кабы не испуганная Гермиона, забравшаяся на сиденье с ногами, не замершая посреди купе Джинни и не Невилл, отпихнувший дебила Гойла и вставший рядом. Рональд Доблестный грустно выругался и в который раз за день поднял палочку.
– Добрый день, юноша, – егерь-профессор оказался не робкого десятка. – Что у вас случилось?
– То же, что и у вас! – рыкнул Нотт и бросился ощупывать Малфоя. Руки у него погасли, и очень жаль. – Ты живой? Целый? Слава Салазару! С Поттером что? Не Поцеловали, нет? Точно нет? С-сука, узнаю, кто на поезд тварей навёл, глаза выжгу, блядь! Слушай, он опять холодный! Колдовал, да?
– Не видел, – мотнул головой Хорёк. – Скорее всего. Тут и рыжая, и безголовая – наверняка кинулся спасать.
– Что?! – возмущённо крикнула мигом отмершая Гермиона. – Это кто ещё безголовая? Ты сам такой, Малфой! А ты, Нотт, даже таблицу умножения выучить не в состоянии!
– Да нахрен она мне сдалась, – буркнул Нотт, и руки у него вновь запылали. – Подержи его, – скомандовал он Малфою. – Попробую отогреть. Поттер, очнись!
Нотт запустил горящие руки герою под свитер, но свитер отчего-то даже не затлел. Зато через пару секунд Поттер застонал и выдохнул: – Солнце! Солнышко!
– Да, это я! – самодовольно отозвался Нотт и расплылся в ухмылке: – Я уже высоко! Просыпайтесь, детки! Настал, сука, новый день! – и нетерпеливо добавил: – Вставай, Поттер! Хорош придуриваться!
– Хватит его лапать! – скривился Малфой и попытался оттолкнуть дружка от Поттера.
Не тут-то было. Поттер, не открывая глаз, вдруг потянулся навстречу Нотту, обнял его крепко-крепко и потёрся щекой о грудь:
– Не уходи! Ты такой тёплый!
– Это да, – Нотт заметно офигел, но отстраняться не стал: – Вот только помереть в расцвете лет я не готов!
Поттер прижался к нему ещё крепче и замер.
– Поттер, не губи! Отцепись, Мерлина ради!
Малфой вздохнул и встал.
– Грей! – надменно велел он Нотту. – Герой магической Британии оказал тебе честь, дубина, а ты выделываешься!
– Главное, чтобы ты мне честь не оказал и не придушил как-нибудь ночью, – фыркнул Нотт, помрачнел и добавил: – Там Флинт Пьюси отпаивает, а старосты с ног сбиваются. Куча девиц в обмороке, малышня ревмя ревёт, ещё и ты хрен знает куда делся. Пиздец денёк! Ой, прошу прощения, сэр! Я в смысле, что день как-то не задался.
– Пожалуй, – задумчиво отозвался профессор, и Рональд согласно кивнул.
***
В неверном свете восьми сильно оплывших свечей – не свечей даже, огарков! – третий сектор пятой теплицы казался настоящими джунглями. Зловеще шелестели перистые листья гремучего саговника, уныло поскрипывали ветви тюльпанового дерева, и что-то невидимое монотонно постукивало в непроглядной тьме, начинавшейся где-то в зарослях малазийской алихоции.
Восьмой огарок не только чадил и мигал, но ещё и противно трещал перемасленным фитилем, и Северус, поморщившись, его погасил.
– Со свечами совсем беда? – поинтересовался он у мадам Спраут, сосредоточенно нарезавшей шмат вареного мяса. – Нужно сказать Аргусу. Он спрашивал вчера, всего ли у нас в достатке.
– Нужно, да только я запамятовала совсем, – Помона снова взмахнула палочкой, и кусок овечьего сыра распался на толстые, истекающие сывороткой ломти. – Ничего, завтра скажу.
Северус нервно передёрнул плечами и, не удержавшись, засветил на кончике палочки Люмос. Помона молча поставила рядом высокий стакан, и палочка Северуса устроилась в импровизированном подсвечнике. Стало светлее и намного спокойнее. Люмос горит, и горит ярко – значит, дементоры далеко.
– Север, – глухо произнесла Помона и неловко потрепала его по плечу, – ты же сильный окклюмент. Не вспоминай ты лишнего, оно того не стоит.
– Не вспоминаю, – солгал Северус. – Не до того. Как ваши?
– Лучше, чем могло бы быть, – слабо улыбнулась мадам Спраут, вынула из корзины бутылку «Старого Огдена» и плюхнулась на жалобно скрипнувший табурет. – Первачки перепугались, конечно, но вроде всё обошлось. У старших тоже по мелочи. Особо нервные барышни числом в девять бестолковых голов попадали в обмороки, а четверо балбесов закатили истерику – магия у них, видите ли, пропала! Говорила я Альбусу, что ныне Хог – колыбель неженок.
– Люмос – это первое осознанное заклинание для каждого волшебника, – не согласился Северус. – Нет Люмоса – нет магии. Убийственно логично, хоть и неправда, – он кивнул на собственную палочку и вздохнул: – А ведь мне уже не пятнадцать.
– Сравнил, – буркнула Помона угрюмо, помолчала, а потом добавила с наигранной весёлостью: – В общем, прошлогодние запасы успокоительных зелий мы за сегодня извели напрочь, но в Больничное крыло, славься Хельга, никто не попал. У тебя что?
– То же самое. Первачки в слезах, шесть девиц и Поттер без чувств, а Пьюси спит под зельем Сна без сновидений.
– Да уж, менталам досталось хлеще всех.
– Поттер не ментал, оказывается, – мотнул головой Снейп. – Эмпат, самое большее. Он сам по себе впечатлительный просто. Натура такая.
– Н-да, – мадам Спраут тряхнула седыми кудрями и спросила грозно: – Где это Поппи носит? Мы уже должны кутить вовсю, изгоняя мрачные думы!
Северус невольно улыбнулся: идея мадам Спраут с внеочередным заседанием их маленького клуба пришлась как нельзя кстати. Он уже смирился было с длинной-предлинной ночью без сна, под гнётом «мрачных дум», как в спальне возникла серебристая росомаха: «Север, накрепко запри своих балбесов и бегом в пятую теплицу! У меня нервы!»
Бежать он, конечно, не побежал, но мешкать тоже не стал: бессонная ночь обрела цель и смысл. Прошлое не вернуть, и слава Мерлину, а дружеское участие – лучшее, что можно пожелать после сегодняшнего непростого дня.
– Мадам Помфри, наверное, ещё занята, – предположил он. – Вдруг у Минервы или Филиуса проблемы с детьми?
– Нет, – мотнула головой Помона. – Я узнавала, пока ты был у Дамблдора. Койки в Больничном крыле пусты, а…
Хлопнула-задребезжала низенькая стеклянная дверь, закачались плети неведомых лиан с плотными кожистыми листьями, и в теплицу вошла мадам Помфри, левитируя нарядную коробку в бумажных розах и с этикеткой «Сладкого королевства».
– Опять будем портить вкус благородного напитка кондитерскими извращениями, – скривилась мадам Спраут. – Ох уж эти сладкоежки!
– Это тоже лекарство, – сказала Поппи, опуская коробку на «пеленальный» столик. – Комплексное же применение целебных снадобий неизменно даёт превосходный результат. Север, ты только погляди – шоколадный торт! Самое верное средство от печали!
– Благодарю вас, мадам Помфри, – почтительно склонил голову Северус и снова улыбнулся. – Грешно игнорировать рекомендации компетентного колдомедика. Дозировка?
– Несомненно, выше обычной. Скажем, полфунта на приём, – мадам Помфри открыла коробку и разрезала торт. Ножом, без магии. – Повторять до исчезновения симптомов.
– Уважаемые коллеги, – мадам Спраут повела палочкой, снимая с горлышка бутылки залитую сургучом пробку, – считаю заседание клуба открытым. Поппи, положи-ка и мне кусочек. Повестка дня неизменная: как не свихнуться в этот чудесный год, начавшийся так интересно и весело.
– Задача, – усмехнулась мадам Помфри и заняла место за «пеленальным» столиком с той стороны, где не было бортика. – Тряхнуть попечителей и закупить много-много шоколада и какао?
– Кстати, идея, – Помона зажмурилась, одним махом опрокинув свою порцию виски. – Надо Альбусу сказать, а то сам не додумается. Припасённые студентами шоколадки, я так понимаю, завтра закончатся, а Хогсмид… Какой уж теперь Хогсмид!
– Ну почему же, – возразил Северус. – Решено ведь не менять заведённый порядок. Вот только хлопот на дежурствах у нас прибавится в разы.
– Можно подумать, что когда-то убавлялось, – буркнула Помона. – Хельга милостивая, это уже третий подряд испорченный праздничный пир!
Поппи задумалась, а потом кивнула:
– Точно, перелёт Уизли и Лонгботтома. За василиском как-то подзабылось, но тоже было весело. С другой стороны, набирается неплохой материал для мемуаров.
– Да кто ж издаст сплошную нецензурщину? – фыркнула Помона. – Север, что там у Альбуса? Орден Феникса снова в деле? Рассказать можешь?
Северус едва не подавился куском торта и потрясённо на неё уставился. Орден Феникса, точно! Ну что он за идиот, а? Чего только не успел себе придумать, вплоть до истерично-сопливого: «Моё прошлое меня никогда не отпустит!» – а самую простую и явную причину новых преподавательских контрактов просмотрел!
Орден Феникса снова в деле! Магистру Дамблдору надоело сражаться с опрометчиво созданным «героем магической Британии» в одиночку и без всякой надежды на победу. Ясно, что тут замешано прошлое, да только вовсе не Снейпово!
– Мадам Спраут, вы гений! – торжественно произнёс Северус и отсалютовал стаканом с огневиски.
– В гербологии – несомненно, – скромно потупилась Помона, но тут же оживлённо заёрзала на табурете. – Ага, клятвы нет! Ну что там было? Север, не томи!
– Да отстань ты от человека, неугомонная! – возмутилась Поппи. – Дай прожевать хотя бы!
– Даже запить позволю. Но быстро!
Северус в некотором обалдении помотал головой: разрозненные дотоле факты и догадки словно по взмаху волшебной палочки выстроились в ряд и явили… О, Мерлин!
– Дамы, ради вашей же безопасности, – сказал он, – вы сами должны мне поклясться. Иначе слова не вымолвлю, а на каждом заседании клуба буду молча и загадочно потягивать виски.
– Змей! – хлопнула по столешнице Помона и жалобно посмотрела на подругу: – Вот что в Слизерине за люди, а?
– Как минимум, предусмотрительные, – пробормотала Поппи с лёгкой досадой и, подумав, добавила: – В свете последних событий не могу их в этом винить. Что за клятва, Север?
– Как всегда, – пожал плечами Северус. – Молчание и возможность обсудить тайну лишь в кругу посвящённых в неё лично мной.
– Или соглашайся, или к дракклам все тайны, – мрачно обратилась Поппи к Помоне. – Мне нужен круг для обсуждения, уж прости.
– Не хотелось бы, но придётся, – так же мрачно отозвалась Помона. – Я же взорвусь от любопытства, будь оно проклято! Ты засвидетельствуешь мою клятву, а я твою. Идёт? Магию в залог не оставляем. Мало ли. Север?
– Принято, милые дамы. Кто первый?
Принесение клятв много времени не заняло, но Северус успел на радостях уплести второй кусок торта. Настроение, ещё полчаса назад бывшее без малого похоронным, с ликующим воплем устремилось вверх. Отличный виски, превосходный торт, ровно и ярко сияющий Люмос, надёжные друзья, возлюбленный в безопасном отдалении и под негласным присмотром самого лютого тролля Британии, верно истолкованная информация из надёжных источников и – самое главное! – тихий и на диво осмотрительный Гарри Поттер, в кои веки покорно внимающий чужим разумным советам: что ещё нужно для счастья задёрганному декану Слизерина?
Ну, разве только шкуры Блэка и Люпина над камином, но счастье не может быть абсолютным. Сойдут и скромные некрологи на последней странице «Пророка». Это попозже. Когда мистер Поттер, герой, символ мира, единения и прочей чепухи, поймёт, что его разыгрывают пешкой.
Северус терпеливый. Он дождётся. Во что бы то ни стало.
– Север! – хором прикрикнули дамы, и он потянулся за следующим куском «лекарства».
– Разумеется, это только догадки, – вздохнул он. – Но факты, на которых они основаны… В общем, это факты. Начну издалека. Уверен, вы тоже читали познавательный отчёт о состоянии здоровья мистера Поттера, который наш дорогой целитель Сметвик представил в министерство и директору Хогвартса.
– О-о-о, да! – закатила глаза мадам Спраут. – Не смотри на меня так, Поппи! Иногда твой бесстыжий дружок меня просто бесит! Он и впрямь считает профессоров Хогвартса идиотами? Магия стабилизирована, последствия тёмного проклятия излечены полностью, слава святому Мунго, а мой анчар мне померещился. Как и небывалое сходство мистера Поттера с физиономией мистера Блэка на розыскных листках. Враньё! От первого и до последнего слова!
– Мой бесстыжий дружок полагает, что кое-какие профессора Хогвартса – люди порядочные и не станут болтать о ребёнке, который и без того жив лишь чудом, – сухо ответила Поппи. – Остальные же могут идти Запретным лесом, ибо сама по себе профессорская должность ни ума, ни порядочности сверх уже имеющихся не добавляет.
– Это ты сейчас про Минерву?
– Вот она как раз не дура и не сволочь, но и ей знать лишнего незачем. Ради её же блага, как говорится. Дама – сталь, однако борьба долга с совестью и не таких ломала. Кому, позволь спросить, польза от правды?
– Самому Гарри? Парень должен осознать свою суть и нести ответственность за поступки!
– Погляди, как странно получается: поступков-то ещё толком и не было, а парень уже вовсю несёт ответственность! Например, за распределение на один из четырёх факультетов Хогвартса, за дружбу с однокурсниками и – о ужас! – за несомненное сходство с ближайшей роднёй! Помона, не разочаровывай меня!
Мадам Спраут сконфуженно запыхтела и опрокинула ещё одну порцию виски.
– Ладно, – сказала она, переведя дух, – твой дружок прав, а я хватила лишку. Прости, пожалуйста. И ты, Север, прости: у тебя таких страдальцев чуть не треть факультета.
– Милостью Мерлина, едва ли седьмая часть. Остальные просто надувают щёки, – пожал плечами Северус. – Справедливости ради, мадам Помфри, по-настоящему тёмные маги – господа как минимум своеобразные. Уж я-то знаю. Однако вернёмся к нашим тайнам. Итак, отчёт. Сделан специально для любителей посплетничать, как я полагаю, потому что директор Дамблдор читал его мне вслух с весьма скептическим видом. Ещё он дёргал себя за бороду и косился на портрет всеми нами горячо любимого Финеаса Найджелуса Блэка.
– И что наш разлюбимый говнюк Финеас? – оживилась Помона. – Узнал о полукровке среди потомков и с горя попросил облить себя скипидаром?
– Если бы, – с сожалением сказал Северус. – Спесивый идиот просто притворился спящим.
– Почему ты думаешь, что для сплетников? – нахмурилась мадам Помфри. – Насколько я помню, отчёт адресован министру и директору Хогвартса с предупреждением о сугубой конфиденциальности информации.
– А как ещё, по-вашему, обеспечить достоверность сплетни? Она должна идти «с самого верха», и добывать её полагается с некоторым трудом, – Северус зажмурился, с трудом отгоняя воспоминания о проклятом «подслушанном» пророчестве. Будь он тогда чуть-чуть старше и опытнее, ни за что не купился бы! – Ваш друг не только выдающийся целитель, но и неплохой интриган.
– Надеюсь, – с непонятным вздохом промолвила Поппи. – Итак, Гарри по-прежнему тёмный маг, но лишь для посвящённых?
– Именно, – кивнул Северус. – По идее, теперь недоумки должны успокоиться, а шквал пересудов – стихнуть. Толково придумано, если Поттер оставит свои фокусы. Надеюсь, всё получится, но…
– Но? – напряглась мадам Помфри.
– Но Орден Феникса снова в деле, – зло выдохнул Северус. – Героя магической Британии будут знакомить с его крёстным. Ну и заодно попортят репутацию министру.
– Знакомить?! – хором выкрикнули дамы, а мадам Спраут добавила: – Класть на министра! За дементоров я ему и рожу попорчу запросто!
Мадам же Помфри застыла неподвижно и во все глаза уставилась на Снейпа.
– Блэк – незарегистрированный анимаг, – сказал Снейп. – Огромная чёрная собака. В холке ростом с оборотня. Блэк и Поттер умели обращаться в животных. В своё время я пару раз видел их, шлявшихся по Запретному лесу, но никому не сказал. Хотел сдать всю их дракклову компашку директору. Следил за ними. Однажды слежка вышла мне очень дорого. Впрочем, вы, мадам Помфри, знаете эту историю.
– А я не знаю! – возмутилась Помона.
– И не узнаешь, – ответила Поппи. – Клятвы, милая. У меня – ещё и Гиппократова.
– Что за бред? У Минервы на курсе было целых два – два! – анимага, а она не похвасталась? Два несовершеннолетних анимага! Это ж статья на разворот в «Вестнике трансфигурации»! Не верю!
– Про этих не знала. Знала только про одного, – усмехнулась Поппи, и тут же погрустнела: – Безумно талантливые были ребята. Жаль, что вы не сошлись характерами, Север.
– Мне – ничуть, – буркнул слегка уязвлённый Снейп. – Дела прошлые, драккл с ними. Нынешним летом Гарри месяц жил в «Дырявом котле» и чуть не в первый же день подобрал на улице голодного бродячего пса.
– Правда? Того самого? Ты предупредил Гарри? Ты сказал Дамблдору? – набросились дамы с вопросами.
– Полагаю, того самого, – кивнул Снейп. ¬– Нет, не предупредил. Гарри я не видел – меня к нему не пустили.
– Декана Дома не пустили к ученику? Это как?
– Под благовидным предлогом, разумеется. В Косом же больше распинались про доброту Гарри, чем про масть и размер облагодетельствованной псины. Вчера Квинтус Флинт добрых полтора часа изливался в благодарностях мне и Гилу за участие в судьбе Марка и мимоходом упомянул «собачку». Мол, хорошая собачка – большая, чёрная, с во-от такими зубками! – и непременно прибежит вслед за хозяином, не пришибите ненароком.
– Флинт? – изумилась мадам Помфри. – Север, я ничего не понимаю!
– Кстати, о Флинте, – прищурилась мадам Спраут. – Как вы это провернули, прощелыги?
– Это не я! – поспешно открестился Северус. – Кто стал бы меня слушать? Это Гилдерой. Облачился в чешуйчатую мантию и отправился в Министерство изображать раненого монстроборца. Мадам Гризельда Марчбэнкс не продержалась и трёх минут, а Дамблдор и вовсе сбежал, приговаривая, что с такой-то тягой к знаниям Маркусу непременно надо дать второй шанс. Надо – дали. Я даже рад, но ненаходимые тайники со спиртным меня всё равно бесят.
– Какая прелесть! – развеселилась Поппи.
– Продешевили, – хмыкнула мадам Спраут. – Я хоть Большого кальмара приняла бы в студенты, лишь бы не связываться с твоим драккловым золотком.
– Флинт знает о Блэке? – мадам Помфри снова нахмурилась. – Блэк и впрямь воевал по одну сторону с Пожирателями? Север, не тяни!
– Сторона у Блэка всегда была одна – сам Блэк, – буркнул Северус с неприязнью. – А за кого он воевал, вопрос. Ковен клянётся, что бился Блэк всерьёз, без поблажек, не признавая тайных договорённостей между семьями. Розье люто его ненавидели и угробили с десяток дикарей, стараясь подловить в поле. Сами же после гибели Итана Розье в драку не лезли – боялись. Братцы Лестрейнджи были не прочь грохнуть родственничка, и при некотором везении у них могло получиться. Однако Беллатрикс как-то во всеуслышание развопилась, что желает самолично выпустить дражайшему кузену кишки и никому эту честь не уступит. После этого от Блэка бегали даже самые злые и рисковые: влезать в свары гадючьей семейки храбрецов не нашлось. Позже я выяснил, что в Ордене Блэка тоже не жаловали, опасались оставаться наедине и поворачиваться спиной. Дамблдор считал Блэка неподходящей компанией для своего драгоценного Поттера, а Шизоглаз до сих пор убеждён, что Блэк навёл убийц не только на Поттеров, но и на Лонгботтомов. От Сириуса Блэка горячо желали избавиться все, и было за что. Не удивлюсь, если выяснится, что воевал он в одиночку, сам за себя и не сомневался в победе, сукин сын.
– Н-да, – Помона поёжилась. – Ничего себе «собачка». Я плохо его знала. Мрачный красавчик, молчун – и всё, собственно. Но ведь Гарри он не тронул? Ни тогда, ни сейчас. В министерстве болтают, что Гарри – его настоящий сын.
– Чьим только сыном наш Гарри не побывал за эти два года! – хмыкнул Северус. – Впереди ещё пять лет веселья, и, кажется, предки конкретно этого Поттера найдутся где-нибудь на Авалоне. Как минимум.
Дамы разом усмехнулись, но у мадам Помфри усмешка получилась чуть задумчивее, чем нужно.
– Ты хочешь сказать, что Блэк в анимагической форме целый месяц водил за нос и аврорат, и Ковен? – спросила она и запахнула шаль.
– Да, – кивнул Снейп. – Флинту понравился, с-собака!
– Гарри знает, кто это?
– Не думаю.
– Почему? – спросила Помона.
– Не знаю, – с досадой сказал Северус и с силой потёр виски. – Тот самый Хэллоуин просто набит тайнами доверху! Я голову сломал в попытках восстановить события! Бред какой-то от начала до конца! И чем больше думаешь, тем противоречивей выводы!
– Север! – встревоженно окликнула его Поппи.
– Я не знаю, знает ли о Блэке Гарри, – чуть успокоившись, повторил Северус. – Но всё говорит о том, что не знает. Зато совершенно точно знает Дамблдор. Не зря на «проклятую должность» пригласили закадычного дружка Блэка. Связник идеальный, и прикрыт от министерства Статутом об Убежище. Вот вам тайна одного преподавательского контракта.
– А второго? – оживилась Поппи. – При всём моём уважении к Хагриду, представить его профессором…
– Это одна и та же тайна, – оборвала подругу Помона. – Люпин бдит в замке, а Хагрид – в лесу. «Собачку» надо кормить и прятать от дементоров. Бессовестные слизни! Я с вами стану экспертом по грязным заговорам! Стыд-то какой!
– Ты полагаешь, что Гарри будут мирить с Блэком? – мадам Помфри вздохнула и пригубила дотоле нетронутый виски.
– Не просто мирить, – мотнул головой Северус. – Втягивать, как вы сказали, в грязные заговоры. Не забывайте, Блэк – разыскиваемый преступник. Боюсь, мальчика поставят перед фактом, шантажируя жизнью несчастного узника. Невиновного или нет, вопрос. Если Гарри решит сдать преступника, Дамблдор ни при чём. Если решит не сдавать, Дамблдор снова ни при чём, но с компроматом на героя. Попутно Поттеру будут толковать о праведной мести и настраивать против друзей-слизеринцев.
– И против Министерства, которое на живого человека охотится с дементорами, – добавила Помона и вздохнула: – Нейтралитет – самое опасное состояние по нашему дурацкому времени.
– Против Министерства-то зачем? Фадж справился сам. Сглупил по-крупному, – возразил Северус. – После сегодняшнего инцидента у него больше нет образцового газетного героя. Счастье, что Гарри по-настоящему сдружился с детьми моего дома. Сегодня они защищали его как своего.
– Счастье, что Гарри простил детям твоего дома их дурость и спесь, – сухо заметила мадам Помфри, – и позволил начать знакомство заново. Замечу, что от тебя он не в восторге до сих пор. Что ты намерен делать?
– Предупредить Гарри о «собачке» и её приятелях, запереть в подземельях и выгуливать лишь под охраной, – пожал плечами Северус, старательно делая вид, что поттерово «не в восторге» ничуть его не трогает. – Я не стал говорить с ним сегодня. Гарри от дементоров ещё толком не отошёл.
– Сметвик должен обо всём этом знать! – решительно произнесла мадам Помфри. – Скажи ему, прошу!
– Завтра же, – покорно склонил голову Северус. – Ваш камин будет открыт? Вот и славно. Наведаюсь в Мунго.
***
Вообще-то, очнулся Поттер ещё в поезде, но по-настоящему пришёл в себя намного позже – в карете, на полпути к замку. На въезде, возле огромных чугунных ворот, торчала парочка дементоров – по счастью, поодаль от дороги. Гарри затрясло так, что застучали зубы, и Драко поспешно заключил его в объятия. Греть он мог не хуже каких-то там огневиков, хотя и выглядело это далеко не так эффектно. В карете быстро стало жарко как в печке, но Драко почти не потратился – тёплых потоков воздуха, идущих от земли, хватило с лихвой.
– Подъезжаем, не спались, – глухо предупредил молчавший всю дорогу Грег и помахал перед лицом раскрытой ладонью. – Поттер, ты как? Не поджарился ещё?
– Нич-чего, – передёрнулся Гарри. – Только хреново. Вы хоть предупредили бы, что дементоры – это такая жуть.
– Мы их тоже в первый раз в жизни увидели, – виновато вздохнул Винс. – Разве о таком расскажешь правильно?
– Ну да, – помолчав, ответил Гарри. – Не расскажешь.
Драко полмэнора готов был прозакладывать, что думает сейчас герой о своём непутёвом крёстном, ни словом не обмолвившемся о том, каково ему приходилось в Азкабане.
Праздничный пир начался с опозданием: дожидались, пока мадам Помфри прямо в главном холле осмотрит всех пострадавших. Ничего серьёзнее небольшого упадка сил она не диагностировала, посоветовала есть побольше шоколада, и зарёванные девчонки сразу повеселели и принялись прихорашиваться.
– О, Мерлин, мой нос! – трагичным голосом выдала дурища Браун, поглядевшись в ручное зеркальце. – Он покраснел!
– Зато сиськи не сдулись, – утешил её долбак Маклагген и тут же получил зеркальцем по лбу. Дешёвенькая оправа зеркала лишилась стеклянных «рубинов», весело заскакавших по мраморному полу, парни вокруг зафыркали, скрывая смешки, а девчонки хором запищали: «Животное!»
– Редкое! – важно выдал долбак, расправил широченные плечи и задрал подбородок. – Нунду!
– Шмунду! – рыкнул хмурый Оливер Вуд, ткнул моментально сдувшегося Маклаггена локтем под рёбра и первым зашагал в коридор, ведущий к Большому залу. За ним, смешно подпрыгивая, побежал тощий вихрастый пацан, что весь прошлый год пробыл статуей.
«Криви, – вспомнил Драко фамилию пацана. – Грязнокровка и колдограф, изучающий тёмных магов».
– Привет, Гарри! – Криви заулыбался и на бегу помахал рукой. – Привет, Драко! Как дела?
– Хорошо! – Гарри впервые за этот проклятый день улыбнулся нормально, и Драко наконец перевёл дух – ура, отпустило!
– Согрелся? Шоколад будешь? – засуетился он. – У меня оставался ещё в сумке. Растаял, наверное, но…
– Не буду, – мотнул головой Гарри. – Тошнит уже. Я бы посерьёзнее что-нибудь съел. Идём.
Весь пир Драко просидел как в тумане – его тоже отпустило и отчего-то начало клонить в сон. Он зевал во время Распределения, рассеянно прослушал обычные школьные объявления, вяло хмыкнул в ответ на прочувствованную речь директора о дементорах и заставил себя презрительно скривиться во время представления новых профессоров: какой-то растрёпанной клуши средних лет, оборванца, ехавшего с Гарри в одном купе и – о, Салазар! – лесника Хагрида.
– А этот чему будет учить? – тихо проворчал Нотт себе под нос. – Как проебаться с драконом, закопать дохлого цербера и посидеть в Азкабане из-за василиска? Поттер, я тебя убью!
– За что?! – изумился Гарри, приканчивавший четвёртый кусок мясного пирога.
– Я предметы выбрал такие же, как и ты!
– И что?
– А то, что тётка эта маглов видела только на колдографиях в «Пророке»! Мой папаня в магловских шмотках больше сечёт!
Драко вспомнил лорда Нотта в джинсах и клетчатой рубашке, ужасно нелепо смотревшихся в главном зале донжона, и хихикнул.
– Я-то при чём? – не понял Гарри. – Я эту тётку в первый раз вижу!
– Думал, герой магической Британии знает, чему надо учиться! Ну и списать даст когда-никогда. А теперь что? Мало нам было на ЗОТИ заики и пятикратного идиота, так теперь какого-то доходягу приволокли! У него шрамы, блядь, несведённые! Да не на жопе, где не видно, а на роже! Позорище! А Хагрид? Ебал я такой уход за такими, блядь, существами!
– Какими? – против воли заинтересовался Драко. – Думаешь, огнекраба приволочёт?
– Главное, чтобы не пятинога, – буркнул Винсент. – Но насчёт доходяги, Тео, ты не прав. Типчик тот ещё. Нутром чую.
– Расскажешь, – посерьёзнел Теодор.
– Присмотрюсь сначала, – пожал плечами Винс. – Пока это так… Примерно.
– Всё равно ребятам скажу. Вместе и присмотримся. Поттер, в одиночку к типу ни ногой!
– Угу, – покладисто кивнул Гарри и невпопад добавил: – Спасибо тебе! Ты меня спас. Правда.
– Контракт, Поттер! – Нотт на секунду смутился, но тут же воинственно выпрямился и принял грозный вид. – Всё как в прошлом году! Веселье, я смотрю, длится и длится! Будь паинькой, прячься за Боула! Ясно?
– Ясно, – снова кивнул Гарри. – Буду паинькой. Честно-пречестно!
Больше на пиру ничего интересного не произошло, если не считать опасливо-восхищённых перешёптываний грязнокровок за спиной Теодора – тот оказался единственным студентом в поезде, у кого не «пропала магия». Никакой Патронус Нотту нужен не был. Дементоры шарахались от огня, как… Как от огня.
«Красиво выступил, гад! – позавидовал другу Драко. – Спаситель хренов!»
Видно, из-за дурацкой сонливости что-то случилось с мозгами, потому что осенило его только в душе. От чего Нотт спас Гарри? И почему именно спас, а не просто помог? Озарение помогло проснуться: Драко торопливо домылся и постучал в стенку душевой:
– Поттер, ты там живой?
Гарри ответил блаженным мычанием, а под потолком висел плотный горячий пар – герой дорвался до кипятка.
– Поттер, ты реально когда-нибудь сваришься! – пригрозил Драко. – Вылезай немедленно! Разговор есть!
Из душа Гарри вылез, но разговаривать отказался наотрез.
– Спать! – скомандовал он. – Под двумя одеялами!
– Ты здоров? – встревожился Драко. – Снова знобит? Может, в Больничное крыло?
– Спать! – настойчиво повторил Гарри, схватил его за руку и потащил за собой. Старшие парни, толкавшиеся у умывальников, расплылись в похабных ухмылках, а Флинт, дракклов сын, ещё и непристойный жест выдал.
В спальне Поттер, не отпуская руки Драко, чмокнул опешившего Нотта в щёку, торопливо пожелал остальным ребятам доброй ночи и едва не с разбегу запрыгнул в свою кровать. Драко, еле поспевая за Гарри, стукнулся коленкой о раму кровати, упал рядом и взмахом палочки задёрнул полог.
– З-заглушки! – клацнул зубами Гарри и – о, Мерлин трижды величайший! – крепко обнял Драко и плотно прижался к нему всем телом. – Грей!
И замолчал намертво, не отвечая ни на какие расспросы. Драко, впрочем, и не настаивал: от нежданной радости он слегка поплыл и боялся пошевелиться.
Через некоторое время Гарри наконец то ли согрелся, то ли успокоился, но дрожать перестал. Он умиротворённо вздохнул, завозился, поворачиваясь, и снова прижался к Драко, но уже спиной.
– Ты в порядке? – прошептал Драко ему на ухо и аккуратно – чуть-чуть! – тронул губами плечо.
– Угу, – не открывая глаз, ответил Гарри.
– Что там было? – не удержался Драко. – Ну, с дементором?
– Чуть меня не утащил, – сонно пробормотал Гарри.
– Куда?
– На Изнанку. Спи, Драко. Я же чувствую, что ты тоже устал.
– И что?
– В смысле?
– Ты на эту свою Изнанку туда-обратно по десять раз на день шастаешь!
Гарри снова вздрогнул и крепко зажмурился.
– На свою – шастаю, – неохотно ответил он. – Но то была не моя Изнанка. Хватит разговоров. Спим!
~Кукулькан~, блог «Змеиное молоко»
В борьбе обретёшь ты... (часть 3)
ГЛАВА 18– Па-а! Ну, па! Да сколько можно! – Тео дёрнулся, пытаясь вывернуться из объятий лорда Нотта, но не тут-то было. Хватка у лорда была крепкой, реакция – отменной, и Теодор вместо долгожданной свободы разжился ещё одним отеческим поцелуем в темя.
Драко ухмыльнулся бы злорадно, но он и сам только что был расцелован мамой в обе щеки и отчаянно мечтал поскорее очутиться в поезде. По счастью, папа решил традиции не нарушать и стоял в образе paterа, напоказ поигрывая тростью с рукоятью в виде оскаленной змеиной головы.
– Будь умницей, – сказала мама и поочерёдно приложила кружевной платочек к абсолютно сухим глазам. – Не привлекай ни к себе, ни к Гарри ненужного внимания. Ты меня хорошо понял, Драко? Никаких походов в Тайные комнаты, охот на монстров и попыток увидеться с Сириусом, ясно?
– Да, мадам, – Драко мученически вздохнул. – Уж на сотый раз я совершенно точно запомнил все ваши советы, благодарю.
– Запомнить мало! Надо, чтобы ты им последовал, негодник! – рассердилась мама. – Квиддич, библиотека и Большой зал!
– Хогсмид ещё, – напомнил Драко.
– Не дальше «Сладкого королевства»! Магнус грозился переселить Ковен в эту дурацкую деревню, если понадобится, но лучше бы не понадобилось. Ничего не забыл?
– Мама, ты три раза перебрала мой чемодан!
– Четыре, – скучающе обронил папа. – Ты спать ушёл и не видел.
– Люций!
– И была абсолютно права, милая. В нашем положении предусмотрительность – дело не лишнее.
Мама покачала головой и вздохнула:
– Как же вас заставить беречь себя?
– Ма-а… – застонал Драко. – Мне пора! Двери в вагонах вот-вот закроют.
Мама ещё раз обняла его, ласково взъерошила чёлку и наконец-таки отпустила.
Драко торопливо подхватил вещи и едва не бегом кинулся к поезду. Впрочем, Теодор его обогнал и вскочил на подножку первым.
– Шевели задницей, Малфой, – нервно велел он, – пока нас не поймали и не поцеловали ещё куда-нибудь! Салазар-спаситель, и этот позор на глазах у всей Британии!
Драко поднажал, и через пару минут уже хлопал по плечам Винса с Грегом.
– Здорово, парни! Купе заняли?
– Спрашиваешь! Первым делом, – Винс забрал у Драко чемодан и пожал руку Теодору. – Привет, дружище! Ты к своим идёшь или с нами останешься?
Тео долго не раздумывал:
– С вами! Мои сейчас всю дорогу будут гадать, что это такое было.
– А что это было? – с любопытством спросил Грег. – Я твоего отца в первый раз в жизни увидел не в дуэльной мантии. И Забини нашего целая толпа народу провожала, а не одна только тётка, как обычно.
– Что, и сама мадам Забини? – изумился Тео и огорчённо цокнул: – А я всё прозевал, ну надо же!
– Леди Розабеллы не было, – с сожалением вздохнул Винс. – Я её тоже высматривал, если честно. А уж как папаня башкой вертел, пока маменька не пообещала ему и вовсе открутить её напрочь. Башку, в смысле, – он помолчал и добавил: – Знать не знал, что моя мама умеет так злобно шипеть.
– Любая девчонка умеет, – с авторитетным видом заявил Грег. – Особенно если ты не на неё смотришь, а на леди Розабеллу. Короче, Тео, колись! Что это такое было?
– А я ебу?! – снова занервничал Теодор. – Мы с Хорьком вообще за стенами были, когда папаня вдруг решил, что он честный обыватель! Дедову парадную мантию напялил, на перрон заявился и меня обслюнявил всего! Того и гляди лавку откроет! Меня тогда точно родимчик хватит!
– Что за непочтительные речи о родителе? – нарочито возмутился Драко. – Как откроет лавку, так будешь стоять за приказчика!
– Слышишь, Хорь, не начинай!
Драко посерьёзнел:
– Папа говорил, лорд Нотт и Робардс поскандалили из-за охраны Поттера. Думаю, это демонстрация. Посмотри, как людно. Я даже не подозревал, что столько народу старалось не светиться.
– Не то слово, – покивал Винс. – Не только Забини заявились всей толпой. Много наших, оказывается. Это же хорошо?
– Министерство должно оценить, – ухмыльнулся Грег, – прибавление среди честных обывателей. Хотя лавочники из них, конечно, те ещё. Зато теперь всё понятно. А сам Поттер-то где?
– Э-э… – Драко замялся. – Парни, тут такое дело…
Дверь взвизгнула, открываясь, и в купе заскочил Забини – как всегда нарядный, благоухающий дорогим одеколоном и сверкающий белозубой улыбкой.
– Ах, вы здесь! – воскликнул он обрадованно и полез обниматься; первым под шквал неистощимого дружелюбия попал Грег. – Как же я скучал!
– А уж мы-то! – ошарашенно отозвался Винс, которого Блейз за пару секунд успел обнять, хлопнуть по плечу, дёрнуть за короткий чубчик и шутливо чмокнуть в нос.
Такой же поцелуйчик достался и Драко, а потом Блейз отступил на шаг, окинул его оценивающим взглядом и снова кинулся обнимать:
– Mio caro, какой ты стал красавчик! Вырос! Прическа – блеск! Только нужно будет оттенить глаза. Я сделаю краску для ресниц и бровей, и мы…
– Фу, Забини, опять ты за своё! – сморщил нос Тео. – Отстань уже со своими глупостями, здесь нет девиц на выданье!
Забини воинственно выпрямился и грозно засверкал синими-пресиними глазами:
– Разве ты, Теодор Нотт, не рад видеть своего друга? Что за гадости с порога?
– Рад-рад! Очень рад! – опасливо сбавил тон Тео. – Не пойму только, зачем красить Хоря. По мне, он и некрашеный ничего так.
– Ладно, живи, – милостиво изрёк Блейз, тут же повис у Тео на шее и наградил того поцелуем в щёку. – Ты невыносим, но я как-то привязался.
– Завязывай со слюнями на сегодня, – проворчал Тео. – Я рад, но хватит. Перебор, честно.
– Мы едем или нет? – капризным голосом поинтересовался Блейз и отдёрнул занавеску на окне. – Скорее бы в Хог! Какие новости?
– Разнообразные, – откликнулся Грег. – Но больше всего меня интересует, почему Дракон на простом вопросе, где Поттер, внезапно заюлил. Малфой?
– А и верно, где же Гарри? – Блейз хлопнул ресницами и всплеснул руками. – Мы с мамой читали британские газеты. Это ужасно! Надеюсь, его охраняют? Драко?
– Эм-м… – позор, но Драко до сих пор не придумал, как лучше соврать друзьям.
После письма, отправленного по настоянию родителей, где Драко максимально логично обосновал Гарри... Короче, письмо было правдивым, а потому неудачным. Ясно, что Гарри на него не ответил. Следующие пять писем, отправленных одно за другим разными совами, тоже как в бездну канули – Гарри Поттер, чей секрет Драко опрометчиво разболтал матери, кажется, рассердился всерьёз.
Драко из последних сил держал лицо, а внутри него без устали бодались два идиота – Блэк и Малфой. Малфой впал в отчаяние и панику, а Блэк, злорадствуя, обзывался предателем и обещал, что крутой дядюшка Сириус в облике грима отгрызёт трусливому племянничку длинный язык. Возможно, что и вместе с бестолковой головой.
По счастью, заметил его состояние только папа: Люциус Малфой со свойственной ему практичностью не стал вести утешительных бесед, а попросту вручил дюжину фиалов с успокоительным зельем. Так Драко сумел дожить до первого понедельника сентября и надеялся помириться с Гарри в поезде. Увы, на перроне Гарри встретить не получилось. Значит, надо было разыскивать его по вагонам, а для этого объяснить ребятам, что происходит.
– Короче, я написал Гарри письмо, – выпалил он, кусая губы. – Мордред попутал, не иначе. Неправильное письмо, не нужно было его писать. Кажется, Гарри обиделся. Вот. Полагаю, мы в ссоре. Буду просить прощения, я реально был неправ. Ну, то есть прав, просто… Рано, в общем. Не подумал как следует.
– С ума сошёл?! – охнул Блейз. – Его маглы воспитывали! Конечно, рано! Бедный мальчик, он от твоих откровений в шоке наверняка!
– От каких откровений? – нахмурился Грег. – Что за откровения?
– А мне почему не сказал, что вы поссорились? – обиделся Нотт. – Тоже мне друг! И да, что за откровения?
Винс сочувственно вздохнул, а Блейз вскочил и негодующе взмахнул руками:
– Балбесы! Любовное письмо написал! Непонятно, что ли?
Драко мысленно утёр лоб: умница Забини всё понял правильно и сам повернул разговор в нужное русло. Неудача с «любовным» письмом объяснит и повышенный накал страстей, и кучу неизбежных недоговорённостей. Откровенно говоря, Драко и впрямь стали сниться неприличные сны, но на эту тему он не стал бы писать никаких писем – такие дела объясняют лично, в подходящей обстановке.
– Ну и что? – пожал плечами Тео. – Написал и написал, тоже мне горе. Поттер иногда просто идиот. Напиши мне Малфой что-нибудь эдакое, мы мигом бы столковались. А если бы он ещё и девчонкой уродился, так я уже стоял бы на одном колене и с розой в зубах. Ой! За что?
Блейз, от души заехавший Теодору в рёбра локтем, смерил того нехорошим взглядом:
– Столковался бы он! Да кому ты нужен?
– Ни хрена себе! – возмутился Тео. – Забини, ты допросишься! И вообще, не лезь не в своё дело! Я же молчу, когда ты за Паркинсон ухлёстываешь, а она, на минуточку, моя наречённая!
Блейз молча закрыл глаза ладонью, Винс тихо захихикал, а Грег возмущённо пробасил:
– Забини, имей совесть! Ты ещё скажи, что только вам с Поттером обломится, а прочим, не смазливым, ничего такого не видать! Не все на морду смотрят, между прочим!
– Некоторые – на мозги, например, – пробормотал Блейз, не отнимая руки от лица.
– Вот именно!
– И мне стоило бы, но поздно. Так, ладно! – Забини решительно тряхнул красиво уложенными кудрями. – Кто-то должен идти с Драко искать Поттера, а кто-то – Миллисенту.
– Милли в соседнем купе, – сказал Винс. – А что?
– У неё наверняка есть какой-нибудь вкусный-превкусный пирог. Гарри – сластёна. Без пирога у Драко ничего не получится.
– Мы с Грегом пойдём, – Винс встал. – Вдруг Уизелы или ещё кто вздумают по роже выпрашивать. Дракону не до того, а мы не прочь, верно?
– Точно, – Грегори, рисуясь, напряг внушительные бицепсы. – Идём, утешим героя. Мол, примерещилось ему письмецо, и никто ничего такого не думал и думать не будет.
Он подмигнул Драко, а тот тяжело вздохнул и первым вышел из купе.
***
В этом году сборы в Хогвартс были стремительными. Впервые на памяти Невилла бабушка не отвлекалась ни на чашечку кофе с эклером в кафе Фортескью, ни на вдумчивый выбор коробочек с цветочным чаем в кондитерской Шугарплама. Невилл ни на секунду не оставался без бабушкиного присмотра и, само собой, не смог устроить себе ежегодный маленький праздник во «Флориш и Блоттс», когда можно было вдоволь налюбоваться роскошными изданиями книг по гербологии: подержать тома в руках, прочесть что-нибудь интересное и оценить превосходные иллюстрации. Ну, и помечтать о том, что когда-нибудь здесь будет стоять его собственная книга.
Однако это маленькое огорчение не смогло его расстроить, ведь после известий о побеге предателя Сириуса Блэка из Азкабана бабушка наконец стала относиться к Невиллу как к взрослому парню и наследнику рода. Она даже на дядю Элджи наложила Силенцио, когда тот с важным видом взялся укорять Невилла в робости и рассеянности.
– Без тебя разберёмся, – сухо заявила бабушка. – Мой внук отпраздновал малое совершеннолетие, поздно уж разоряться. Зато покойный Николас, видно, счастлив в посмертии, ведь Невилл растёт его копией, хотя прежде ничего на это не указывало.
Дядя Элджи негодующе замахал руками и был тотчас же выставлен бабушкой из дома с наказом охолонуть, вынуть мозги из задницы и снова поместить их в голову.
Изумлённый Невилл молча разевал рот, но сюрпризы на этом не закончились.
– Надо бы поговорить, внук, – глухо сказала бабушка, но не повела его в свой кабинет, как обычно, а кивком указала на кресло у камина, взмахом палочки подбросила в огонь пару поленьев и велела домовику принести чаю и печенья.
– Ты ведь миндальное любишь? – внезапно спросила она у Невилла, и тот, всё ещё немой от потрясения, торопливо закивал. – Значит, миндальное. Николас, помнится, лопал его фунтами. Шоколад ещё любил. Всякий ел: и дорогой, и плохонький; хоть чистый, хоть с орехами, а хоть и ещё с чем, – бабушка вздохнула и покачала головой, следуя каким-то своим мыслям. – Полные карманы всегда лягушек этих дурацких. А ты почему сладкое перестал с кухни таскать?
Невилл густо покраснел, но постыдился врать такой бабушке и промямлил робко:
– Гермиона запретила. Я сильным хочу стать и выносливым, а для этого похудеть нужно.
Бабушка скептически склонила голову, и Невилл зачастил, волнуясь:
– Я стану сильным, вот увидишь! Отомщу за папу с мамой, а потом… Потом я хочу… Послушай, не нужно земли продавать, пожалуйста! У нас будут деньги, клянусь! Мы вылечим маму и папу!
– Не нужно так не нужно, – помолчав, ответила бабушка. – Насчёт земель тоже маглокровная подруга совет дала?
– Нет, – насупился Невилл. – Я сам. Гермиона умная, но вряд ли она управится хотя бы с акром земли.
– А ты?
– Я – да!
– Уверен?
Невилл поначалу оробел под внимательным бабушкиным взглядом, но вспомнил своего храброго друга Рона и сказал твёрдо:
– Уверен!
– Помогай нам Годрик, – снова вздохнула бабушка. – Невесту ищи сам, внук. Это не наказание, не подумай. Просто не хочу тебе своей судьбы. Нравится кто-нибудь из девочек?
Теперь Невилл не покраснел даже, а едва не сгорел заживо.
– Н-нет, – заикаясь, выдавил он. – Д-девочки п-пока… Ну-у…
– Мальчишки? – подняла брови бабушка. – И кто же? Рыжий твой? Как его?
– Нет, – помотал головой Невилл. – Рон – мой лучший друг. И Гермиона тоже, – он прижал ладони к полыхающим щекам, потом спохватился, что жест получился совсем-совсем девчачьим, изо всей силы сжал кулаки и, не давая себе задуматься о последствиях, выпалил: – Мне нравится Гарри! Гарри Поттер!
– А ты ему? – спокойно спросила бабушка.
– А-а… – опешил Невилл. – Н-не…
– Нет?
– Н-не з-знаю… К-кажется, н-нет, – понурился Невилл и приготовился к долгой нотации. Бабушка терпеть не могла Гарри, и Невилл давно догадался, почему: на лицо тот был Блэк из Блэков. Но ведь лицо – это не весь человек, верно?
Бабушка продолжала испытывающе на него смотреть, и Невилла внезапно прорвало:
– Ты неправа! Гарри, он лучше всех! Красивый, да, но красивых много, а Гарри ещё и очень добрый! Очень, бабушка! Он никогда меня не обзывал, никогда не насмехался надо мной! Вернее, обзывал нас с Роном идиотами, но ведь за дело! За Запретный лес, например. А ещё…
– За какой Запретный лес? – схватилась за сердце бабушка. – Что ты делал в Запретном лесу?!
Невилл осёкся и крепко зажмурился. Дракклы дери, да ведь они с Роном долго упрашивали декана Макгонагалл, чтобы та не посвящала родных в подробности их бесславного похода в тенета акромантулов. Упрашивали-упрашивали, и упросили-таки под обещание в следующем году стать усерднее и послушнее, чем даже Перси Уизли.
А теперь он взял и проболтался! Годрик великий, стыд-то какой!
– Отвечай! – прикрикнула бабушка. – Как вас туда занесло? Куда Дамблдор смотрел, мантикоров сын?
– Клад, – прошептал Невилл.
– Что?!
– Мы за кладом пошли, – сознался Невилл, покаянно опустив голову. – Гермиона нашла карту в библиотеке и показала нам.
– Какую ещё карту?
– Старинную. Ну, тогда нам так показалось. Только Гермиона сказала, что она подозрительная и надо всё проверить. А мы… Короче, Гермиону стоило послушать. Карта оказалась подделкой, а в лесу… Ну… Эти…
– Кто? – губы у бабушки побелели, и Невилл испугался по-настоящему.
– Побеги тентакулы, – быстро соврал он и вскочил с кресла. – Ба, ты чего? Ну тентакула и тентакула, что я, какой-то паршивой тентакулы не видел? Тебе плохо?
– Чем вы думали, идиоты?! – закричала бабушка. – Запретный лес потому и Запретный, чтобы всякие кретины не напрягали пустые головы, а сразу знали, что делать там нечего! Зачем тебе клад, горе ты моё?
– Затем, – Невилл угрюмо кивнул на окно с видом на сплошь заросший сорняками аптекарский огород. – Или клад, или в кабалу Гильдии, или с Роном в леса на промысел. Знаешь другие способы, скажи.
Бабушка устало потёрла ладонями лицо и сказала тихо:
– Ты вырос, а я и не заметила. Ладно, Поттера и тентакулу я пережила. Чем ещё обрадуешь?
Невилл с облегчением пожал плечами:
– Вроде ничем. Так ты мне разрешишь немножечко позаниматься растениями? Хочешь, я перед окнами твоей спальни разобью клумбу? Она будет цвести с ранней весны до самых морозов! Хотя, конечно, лучше начать с парников – будут овощи к столу.
– Разрешу, если не будешь отлынивать от тренировок со мной, – твёрдо заявила бабушка. – И ты будешь заниматься на совесть, Невилл Лонгботтом! В наших лесах кроме тентакулы ещё прорва всякой дряни растёт, ползает, бегает и летает! Причём половина из этой дряни не только проворнее, но и умнее, чем вы с Роном вместе взятые! Ясно тебе?
– Да, бабушка! – радостно закричал Невилл и неожиданно для самого себя кинулся обниматься: – Ба, ты у меня самая-самая!
– Ну хватит, хватит лизаться, – проворчала бабушка и потрепала его по затылку. – Боец ты или дурища какая с Хаффлпаффа? Ступай к себе, мне нужно будет потолковать с профессором Дамблдором.
С тех самых пор жизнь у Невилла стала – лучше не придумаешь. С утра до самой ночи он был занят, но ничуть этим не тяготился. Рассветы он встречал на ближних к дому грядках, торопясь вырастить из семян рассаду, которую потом планировал пересадить в маленькую теплицу, пристроенную к кухне. Тепличка эта была почти игрушечной, и в хорошие времена в ней растили лишь пряные травы к столу. Зато она сохранилась намного лучше, чем прочие. Невилл всего-то заменил пару стёкол, переставил ящики для земли уступами, чтобы больше поместилось, и засыпал питательным субстратом – особым для каждого растения.
Последнее оказалось самым трудным и заняло много времени и сил. Дедовы записи не помогли, потому что об овощах тот совсем не писал. Зато пригодились школьные эссе, и Невилл поклялся сам себе, что с первого же заработка купит самую дорогую бутыль медовухи и подарит профессору Спраут – без её уроков он не справился бы.
– Картофель я уже не успею, – объяснил он как-то бабушке, – да и нечего ему делать в парнике. А вот огурцы с помидорами и травки – запросто. Капусту ещё могу, хотя сеять её посреди лета… Нет, могу! Хорошо, семена в дедулиной кладовой сохранились почти все и нам не придётся тратиться, – Невилл взглянул на непривычно тихую и задумчивую бабушку, ойкнул и виновато спросил: – Прости, а что ты любишь из овощей?
– Мясо, – ворчливо ответила бабушка и, подумав, добавила: – Фасоль ещё.
– Легко! – обрадовался Невилл. – Фасоль – вообще без проблем! Любую! В кладовке её завались! Сортов пятьдесят!
Бабушка отчего-то переменилась в лице, но не успел Невилл испугаться, как она стала прежней и насмешливо скомандовала:
– Отряхнулся от земли и отыскал палочку! Будем делать из цивила-огородника настоящего сенокосца!
– Кого? – испугался Невилл.
– Ты называешь этих типов егерями-гербологами, – пояснила бабушка. – Только ни хрена они не гербологи, а большая их половина читать не умеет вообще. Зато и в лес отпускать не страшно. Ног только поменьше, а так чистые кентавры, прости Годрик: тентакулу сожрал и горечавкой подтёрся.
– Класс! – восхитился Невилл.
– Дерутся они тоже как кентавры, – сухо ответила бабушка, – из кустов. Им настоящего мага убить и обобрать за счастье. Увидишь такую тварь, вали насмерть не раздумывая, иначе сам в лесу останешься навечно.
– Как? – опешил Невилл.
– Как сумеешь, – пожала плечами бабушка, – но лучше Авадой. Крови не будет, и зверьё на труп не сразу сбежится. Следом ещё и от мантикоры отмахиваться – удовольствие небольшое.
– Т-так н-непростительное же… – растерянно заблеял Невилл.
– Не попадайся, и простится, – заверила его бабушка. – В лесу у министерства власти нет. Хорош болтать, в позицию!
В «позиции» Невилл стоял недолго, больше лежал: то носом в землю, то на спине, отбив дыхалку, то вообще непонятно как с ногами на голове. Билась бабушка в полную силу, не делая поблажек, и Невилл по сто раз на дню благодарил Мерлина, что к вечеру оставался жив. За каникулы он выдул пару пинт Костероста и помнил ощущения от каждой капли поганого пойла. Будь он прежним мямлей, предпочёл бы снова бегать от дяди Элджи и летать со второго этажа, но теперь у него был огород, письма друзей и дедова библиотека – бабушка отдала ключ, как только Невилл смог продержаться против неё целую минуту.
– Ничего, – скупо похвалила она Невилла, и тот чуть не подпрыгнул от радости. – Ежели твой рыжий дружок взаправду пошёл в маманину родню, то вдвоём у вас есть неплохой шанс. Только ты очень много тратишься на ковыряние в земле. Или бросай огород, или ешь по-человечески!
Невилл обрадованно закивал: в последние дни вместо привычных смутительных снов с участием зелёных глаз и синих магловских штанов на ладной заднице ему снились горы еды, сплошь жирной и неполезной.
С этого дня счастье стало абсолютным. Невилл от души «ковырялся в земле», часами просиживал в библиотеке, добросовестно выкладывался в ноль на тренировках и ел столько, сколько помещалось в брюхе. Кстати, брюхо тоже стало пропадать вместе со щеками, а примерив прошлогоднюю зимнюю мантию, Невилл понял, что в плечах он, кажется, вот-вот сравняется с Роном.
– Ура! – радостно прошептал он зеркалу, сбросил мантию и домашнюю куртку, втянул живот, напряг бицепсы и сделал суровое лицо. – Ничего, – подражая бабушке, кивнул он своему отражению. – Сойдёт, пожалуй.
Последнюю неделю перед Хогвартсом Невилл вообще пахал как проклятый, пересаживая рассаду в тепличку. Нужно было приживить все растения до единого, организовать правильный полив и натаскать старенького домовичка Тиля в нужное время раскладывать подкормку и пасынковать побеги. Домовик, впрочем, помнил ещё дедушкину науку и особо не тупил, хотя и ныл, что «добрый молодой хозяин» всё делает не так.
– Всё так, но по-своему! – огрызался Невилл. – Я пока не лендлорд, мне нужно экономить удобрения и уголь для парника! Закрой рот и подай маленькие грабли!
День для выхода в Косой назначила бабушка и заранее озвучила Невиллу маршрут с раскладкой чуть не по минутам.
– Быстро пойдём, – сказала она. – Дракклы его знают, этого Блэка. Поговаривают, будто он не убить хочет Поттера, а едва не усыновить, но мало ли что болтают тупицы из министерских. Дамблдор тоже блеял что-то о втором шансе, но я ублюдку и первого не дала бы. Запомни, внук. Если вдруг начнётся драка, немедля падай на землю и дёргай вот эту булавку. Порт-ключ домой, понял? Выбросит прямо перед дверью.
– А ты?
– А я, старуха, кому нужна? Погляжу, чем закончится, да продам историйку дуре Скитер, – подмигнула бабушка и тут же посуровела. – До Блэка как до бойца и мне далеко, а уж тебе-то и вовсе не сравняться никогда. Не вздумай своевольничать, а то выдеру так, что месяц жопу в бадьян макать будешь!
Невилл послушно склонил голову, но перед сном всё равно долго мечтал, как лихо он отобьётся от злобного Сириуса Блэка, пленит негодяя и передаст офигевшим аврорам, а Гарри в благодарность… Благодарность Гарри представилась до того явно, что пришлось сменить простынь – воспользоваться чарами попросту не осталось сил.
В Косом Невилл беспрестанно вертел головой, но не разглядывал товары, как обычно, а следил за кончиком бабушкиного зонта, которым та указывала на авроров и группы типов в неброских видавших виды мантиях дуэльного кроя.
– Смотри внимательно, – скомандовала бабушка. – Три тройки прикрывают аппарационную площадку, видишь? Ещё одна в цивильном – это Ковен, мать их! – страхует их в стороне. Гоблины – ты посмотри только! – поставили арбалетчиков. Второй ряд зубцов на фасаде видишь? Это замаскированные бойницы. Присмотрись, и увидишь. Узкий проход, и над лавками антиаппарационный купол, но бойцы – смотри! – здесь, здесь и здесь. Зачем, как думаешь?
Невилл беспомощно пожал плечами и, краснея, выслушал:
– Бестолочь! Смотря по ситуации: либо убирать купол к дракклам, либо усиливать, если кто-то вздумает ломиться. Вот ещё две тройки из Ковена. Что они делают?
«Две тройки» лениво подпирали стены лавок, зубоскалили и подмигивали симпатичным парням и девицам.
– Ничего, – угрюмо буркнул Невилл. – Ба, я…
– Перекрёсток поганый, – объяснила бабушка. – Застроен и загромождён товарами так, что из-за угла на тебя табун фестралов может выбежать, а ты их не увидишь до последнего. Эти увидят, дадут знать тем, кто дальше по улице, и на минуту-другую сумеют задержать.
– Ба, зачем это мне?
– Затем, что в лес собрался. Растяп там едят каждый день. Я знаю, что организовать такую охрану – толково они встали, сукины дети! – ты не сумеешь. Кровь не та, уж прости. Но! – бабушка подняла указательный палец и строго посмотрела на Невилла. – Ты должен предвидеть чужие действия, а значит – точно знать, что и зачем происходит здесь и сейчас. Сегодня Косой переулок вполне себе Запретный лес. Вон, Ургхарт чешет. Чем тебе не мантикора? Что он делает?
– Чешет, – вздохнул Невилл потерянно.
– Верно, – неожиданно усмехнулась бабушка. – Расставил посты и идёт к трактиру. Посмотри на походку – не по делу идёт, просто так. Ладно, заканчиваем с покупками – и сразу домой.
Невилл согласно кивнул, ещё раз посмотрел на папашу слизеринского префекта Ургхарта, постарался зашагать словно по делу, споткнулся и чуть не упал. Бабушка насмешливо фыркнула, ухватила его за капюшон мантии и сказала:
– Научишься ещё. Задатки есть. Не совсем ты огородник, слава Годрику, но поработать придётся на совесть. Идём, опаздываем. Ещё куча дел.
Накануне отъезда в школу бабушка поманила Невилла за собой, в обычно накрепко запертый парадный зал особняка, одним взмахом палочки зажгла всю сотню свечей в пыльной люстре и подвела к семейному гобелену.
– Самый яркий и мирный гобелен во всей Британии, – сказала она. – Цветочный ковёр. Никаких черепов, чудовищ, корявых миниатюр и прочей траханой готики. Красиво. Красиво и щедро. Лонгботтомы считают всех – своих и пришлых, одарённых и бесталанных, послушных и смутьянов. В этом роду нет изгнанников, и на каждого найдётся свой цветок – один-единственный, неповторимый. Правда, Николас толковал, что в природе таких цветов не встретишь. Мол, на магическом гобелене и цветы должны быть небывалые.
Невилл согласно кивнул, присмотрелся и помрачнел: цветы мамы и папы по-прежнему были блёклыми, словно присыпанными пылью.
– Мы их вытащим, – сказал он, упрямо наклонив голову. – Пока не знаю как, но вытащим!
– Дай-то Мерлин, – глухо промолвила бабушка. – Но мы здесь не за этим. Погляди-ка: ковёр цветёт пышным цветом на зависть любой оранжерее. Родичей у нас много. Но в основной линии ты остался один. И фамильного дара больше нет ни у кого.
Невилл снова посмотрел на гобелен. В густом переплетении цветущих ветвей центральный ствол и впрямь смотрелся неказисто. Зато его собственный цветок, бывший в прошлом году тугим бутоном, наконец раскрылся. Нежные лепестки густо-василькового цвета сложились в нечто, похожее на розу, и Невилл досадливо цокнул: цветочек вышел каким-то совсем уж девчачьим. Красиво, конечно, но…
– Родни много, – сказала бабушка, вздохнув, и неловко чмокнула Невилла в макушку. – Помню, всегда был полон дом гостей. Да только Николас шума не любил и сбегал постоянно. Как-то на Рождество я его из теплиц за праздничный стол гнала черенком от лопаты.
Невилл слабо улыбнулся; он сам предпочёл бы компанию растений своим шумным и деятельным родичам.
– Другой бы долго мне поминал, а Николас… Побурчал, кружку пунша выдул, под омелу меня затащил да опять в теплицы свои сбежал. Вредный был, упёртый.
– Лопата – это чересчур, бабушка, – набравшись смелости, заступился за деда Невилл.
– Да? А спальня, заставленная всякой дрянью?
– Какой дрянью?
– Я знаю? Хорошо, если она просто воняла тухлятиной, но чаще жгучим соком брызгалась или колючками стреляла. Получи ты колючкой в задницу в самый… гм… деликатный момент, сразу за лопату схватился бы, а не ждал Рождества.
Невилла мигом бросило в жар: он представил «деликатный момент» рядом с Гарри и приятные хлопоты по вытаскиванию колючки из…
Бабушка вновь взмахнула палочкой, погасила большую часть свечей в люстре и уселась на диванчик у стены. Невилл, могучим усилием воли прогнав мечтания, устроился рядом.
– Разговор будет непростой, – помолчав, выдала бабушка. – Долго думала, с чего начать, и начну-ка я, пожалуй, с конца. Пророчество – это не выдумка.
– Я знаю, – хлопнул глазами Невилл. – Мы с Роном всегда…
Бабушка невесело усмехнулась и покачала головой.
– Прости, но я до последнего была убеждена, что Дамблдор врал. Под конец войны дела были плохи у всех, даже у Пожирателей, чтоб им пусто было. Про Орден Феникса и говорить нечего – к тому моменту в Ордене из толковых бойцов живы были только мой Фрэнк, Аластор Моуди и Сириус Блэк. В другое время и в другую войну уже замирялись бы вовсю, но мир с Неназываемым был невозможен. И тут появляется это дракклово пророчество. Как по заказу.
– По к-какому з-заказу? – растерянно спросил Невилл.
– Поди знай, но тогда я Дамблдору чуть в бороду не вцепилась. Вместо того, чтобы сбрехать что-нибудь полезное, взял и устроил охоту на беременных баб! Будто и без того цивилов мало побили!
Невилл представил бабушку в ярости и поёжился.
– Не вцепилась? – опасливо поинтересовался он.
– Нет, – буркнула бабушка. – Фрэнк удержал, – она помолчала и убито добавила: – Вцепилась бы, а толку? Наутро Фрэнк сказал мне, что Алиса беременна. Переезжать в мэнор из лондонского дома он отказался наотрез. Защиту им тайнюки ставили, видите ли. Николас на него орал, а я, дура, соглашалась с сыном.
– Почему?
– Ну как же! Где Отдел тайн, а где защита каких-то огородников. От воров да конкурентов защита. Не от убийц, – бабушка прикрыла глаза, смаргивая слёзы. – Кто же знал, что даже на тайнюков нельзя положиться. В общем, мы с Николасом поругались. Крепко поругались. По-настоящему. Да так и не помирились. Всё он мне вспомнил за всю жизнь, а Орден – особенно. Мол, и сама встряла, и сына с невесткой втянула.
– Бабушка, не плачь, – взмолился Невилл. – Он же не хотел! Он испугался, наверное, просто. Рон тоже кричит на всех, когда боится.
– Не понимал, – покачала головой бабушка. – Не хотел он нас понимать. Разве можно было Фрэнку уйти со службы в такое время? Как потом самому себе в глаза смотреть? Авроры не воевали, внук. Они поддерживали порядок. Защищали людей. Не у всех есть мэноры, не у всех есть силы отбиться от негодяев. Долг – есть долг. Никак нельзя было уходить из аврората, понимаешь?
Невилл, кусая губы, кивнул.
– Орден же… У министерства к Дамблдору давненько особый интерес, ещё со времён Гриндевальда. Вечно Альбус втихаря что-то проворачивал такое, что потом всем миром расхлёбывали. Оставлять его без присмотра в смутное время никто не собирался. Вот Фрэнк с Алисой и вступили туда как бы наперекор Скримджеру. Полагаю, Моуди с Шеклболтом в Ордене тоже не без задней мысли оказались, однако доподлинно я этого не знаю, а потому держусь от хитрых жмыров подальше. Сказать по чести, в Ордене и впрямь хорошие ребята собрались, если не считать Блэка и Люпина. Но это уже неважно. Важно то, что Пророчество истинное. Ты в большой опасности, внук.
– Да, я знаю, но…
– В том-то и беда, что не знаешь, – бабушка внезапно обняла его и прижала к груди. – Ничего не знаешь. Не знаешь, что почти все цветочки с этого драного гобелена видят себя во главе рода и хозяевами твоего мэнора. Так что гостей я не привечаю, как видишь. Выставляюсь старой вздорной курицей, а моего Жалящего каждый из твоих дядьёв-кузенов хоть разок, да попробовал. Ждут, пока помру. Все ждут. Даже дурень Элджи. Ещё ты не знаешь, что лживое пророчество было мне на руку: можно было устроить твоё будущее под рукой Светлого лорда без беготни по лесам и заискивания перед Гильдией. Да и не казался ты, уж прости, наследником Николаса. Думала, пристрою тебя в министерство и женю на девушке с хорошим приданым. Будешь сыт и доволен и, даст Мерлин, порадуешь правнуками.
– Я не хочу в министерство! – запротестовал Невилл и ещё теснее прижался к бабушке, не находя сил разжать объятия. – Что я буду там делать?
– Вот уж не знаю, – вздохнула бабушка. – Теперь-то все планы насмарку. Будем строить новые. Вместе. Согласен?
Невилл счастливо закивал и украдкой смахнул дурацкие, незнамо отчего выступившие слёзы.
***
Сутолока на перроне была страшная, и Рон отчаялся было высмотреть Невилла, но вовремя заметил знаменитую шляпу его бабки. Ростом и статью «старушка» вполне тянула на аврорского штурмовика, и чучело стервятника свысока презрительно разглядывало суетившихся магов. Рон, почтительно склонив голову, дождался, пока леди Лонгботтом коротко обнимет своего внука, командным голосом велит Невиллу «писать часто и подробно» и величественно удалится в сторону площадки для аппарации.
Тогда и только тогда Рон подскочил к Невиллу, нагруженному здоровенным чемоданом и переносным террариумом.
– Здорово, друг! – хлопнул он Нева по плечу и едва не присвистнул от радостного удивления – плечо-то ого-го! Почти такое же, как у самого Рона. – Давай помогу! Мы купе уже заняли. Во-он тот вагон.
Невилл расплылся в улыбке, поставил чемодан, плюхнул поверх чемодана переноску с возмущённо квакнувшей жабой и сгрёб Рона в объятия. Хватка у заметно подросшего и сильно похудевшего приятеля оказалась тролльей; Рон даже крякнул от неожиданности.
– Здравствуй, Ронни! Я скучал! – голос у Нева тоже изменился, а вот интонации остались прежними – мягкими, почти извиняющимися. – Ужасно рад тебя видеть! Гермиона с тобой?
Рон вздохнул, снова вручил другу тяжеленный террариум – эта жаба камни жрёт, что ли? – и подхватил его чемодан.
– Со мной, но я с ней не разговариваю, – мрачно признался он. – Её кот мою Коросту чуть не задушил.
– Какой славный кот, – усмехнулся Невилл. – А на земноводных он не охотится случайно?
– Эта тварь на всё охотится, – недовольно буркнул Рон. – Думаю, эта скотина запросто выселит кентавров из Запретного леса. Эй, я не понял, ты за меня или за кота какого-то паршивого?
– Я – за шоколад! – преувеличенно серьёзно сообщил Невилл. – Если твоя крыса стащит хоть одну плитку у меня из тумбочки, я её сам придушу!
– Она тебя не слышит, – Рон похлопал себя повыше ремня: там, за пазухой, дрыхла усыплённая от греха Короста. – То ли от египетской жары у неё мозги ссохлись, то ли от Тревора твоего нахваталась, но сбегает, сволочь, чуть не каждую минуту. Я затрахался её ловить. Пришлось клянчить у Форджей их фирменную сонную настойку. Сутки отдыха они мне обещали.
– Поделишься? А то мне бабушка опять это чудовище всучила.
– Зачем?
– Сглазы отводить, – с досадой ответил Невилл. – Мол, лучше всякого изумруда.
– Точно! Намного тяжелее! А ещё изумруды скакать не умеют! – засмеялся Рон. – Идём, пора.
Они поспешили к вагону и успели буквально за полминуты до того, как двери закрылись. В тамбуре, взвизгивая и хохоча, обнималась компания девчонок из Хаффлпаффа. Гвалт стоял невероятный, не хуже, чем в «Волшебном зверинце», и Рон наконец решился.
– Слушай, друг! – свободной от чемодана рукой он притиснул Невилла к узкой дверце туалета и зашептал тому прямо в ухо: – Ты, это… Классно выглядишь, короче.
– Э-э… – растерянно моргнул Невилл, запыхтел, пытаясь вывернуться, и прижал к себе террариум обеими руками. – Рон, ты, это… Чего это ты?
– Выглядишь, говорю, классно, – Рон нечаянно опустил глаза, встретился взглядом с драккловой жабой и едва удержался, чтобы не плюнуть промеж лупатых гляделок. – Надо, чтобы и вёл себя не хуже! По-геройски, ясно? Не краснеть, там, не заикаться и прочее. Понял?
– Н-нет, – Невилл вытаращил глаза не хуже своего фамилиара. – Р-ронни… М-мы же д-друзь…
– Вот именно! Поэтому я должен тебя заранее предупредить! Подготовить, короче.
– Н-не гот-тов! – заикание никуда не делось, но голос у друга внезапно обрёл стальную твёрдость. – И не б-буду! Никогда!
– Этого я и боялся, – горько вздохнул Рон, опустил чемодан на пол, уселся на него и задумался. Через несколько секунд его осенило: – Слушай, а если мы тут постоим чуток, пока в разум не войдём? А?
– Д-да я-то в разуме, – помолчав, преувеличенно спокойно отозвался Невилл. – Но если надо, п-постоим, не вопрос.
– Ага! – обрадовался Рон, подвинулся, освобождая место на чемодане, и потянул друга за рукав; Невилл не шелохнулся. – Соберись и слушай. Как зайдём в купе, ты сразу делайся крутой и суровый как… Как бабка твоя! Мы сегодня в одном купе с Гарри едем, понял? Мне с ним поговорить надо по важному де…
Невилл охнул и выронил террариум.
Рон едва успел отдёрнуть ногу, а Тревор разразился заполошным бре-ке-кеканьем, выпрыгнул из переноски фута на три вверх и шмякнулся прямо посреди стайки хаффлпаффок. Дружный визг ударил Рону в уши, оглушая; палочка будто сама прыгнула в ладонь, и впервые в жизни Рон сумел сотворить невербальное заклинание – свою безотказную Левиосу.
Тревор повис под потолком, суматошно колотя лапами. Судя по раздувшемуся горловому мешку, он поносил обидчиков самыми страшными жабьими оскорблениями, но за девчачьим воем и визгом его было не слыхать.
«Сейчас проклянут нахрен!» – сообразил Рон, вскочил, ухватил Невилла за руку, зацепил Левиосой чемодан и ломанулся в коридор. Мордредову жабу и брошенный террариум он левитировать не стал – ему нужна была фора в пару-тройку секунд, чтобы успеть поставить хоть какой-нибудь щит. Тревор вроде как сглазы должен отводить? Вот пусть и отводит. Сам напросился.
Визг внезапно стих, и послышалось слабое «ква-а-а!»; Рон опасливо обернулся, задвинув Невилла за спину. Палочку он сжимал боевым хватом, но что толку? Против него, одинаково уперев руки в бока, стояла целая толпа злющих ведьм.
«Ну хоть палочки не достали!» – сам себя утешил Рон и сам же себе не поверил: маме, чтобы навешать подзатыльников, никогда никакая палочка не была нужна.
– Идиоты! – прошипела старшая из девчонок, пятикурсница Беатрис Хейвуд. – Вы зачем измываетесь над бедненькой лягушечкой? Вас бы так швыряли, живодёры!
Какая-то мелкая, незнакомая Рону девчонка баюкала «бедненькую лягушечку» на руках, а та – скотина! – свесила лапы и изображала пронзённую кинжалом Серую Леди.
– Никого мы не швыряли, – собрав всю свою храбрость, мотнул головой Рон. – Он сам куда-то поскакал, придурок!
– Так это мальчик! – незнамо с чего обрадовалась мелкая нянька. – Какой хорошенький! Он голодный, наверное. Не знает, что в поезде нет мух и комаров. Почему вы его не кормите?
Следующие пять минут Рон с жаром уверял девчонок, что хорошенький мальчик Тревор сыт, согрет, обласкан и ни в чём не нуждается, а полёты любит, потому что прирождённый квиддичный капитан. По паре оплеух они с Невиллом всё же огребли, но были тут же отпущены под обещание никогда-никогда больше не расстраивать прелестного фамилиара.
За дурацким происшествием Рон совсем позабыл, что хотел дать Невиллу собраться с духом и проявить себя в самом выгодном свете, так что их появление в купе прошло почти незамеченным: Поттер подозрительно разглядывал спящего егеря, который внезапно оказался профессором, рвался на поиски другого купе, а потом интересовался датой следующего полнолуния.
– Мы даже расписания ещё не знаем, а ты уже готовишься к прорицаниям? – попытался пошутить Рон. Краем глаза он покосился на Невилла и мысленно застонал: друг поплыл, на глазах превращаясь в прежнего Пупса – робкого заику с безвольно опущенными плечами и вечно встревоженным взглядом.
Поттер нервно пожал плечами и равнодушно поинтересовался у Невилла:
– Как у тебя дела? Не видел тебя в Косом.
– Хорошо, – сиплым голосом отозвался Невилл. – Г-гарри прав, нужно уйти отсюда. Ид-дёмте!
– Куда?! – взвыл Рон. – Вагон битком! Так, тихо всем! Гермиона, заткни своего упыря!
– Сам ты! – возмутилась Гермиона и тут же нежно заворковала: – Успокойся, Глотик! Посиди тихонько, моё сокровище! Приедем, и я тебя выпущу.
Рон зарычал (получилось куда скромнее, чем у гадского кота) и решительно обвешал егеря-профессора «заглушками», которым научился летом у Чарли.
– Я вижу, у всех есть новости, – решительно начал он. – Всех выслушаем, но я первый! Короче, спустился я сегодня ночью из номера в зал за крысиной микстурой… Забыл пузырёк на столе, – торопливо пояснил он в ответ на удивлённые взгляды. – Спустился, значит, а там мама с папой не спят. Я их случайно подслушал.
– Фу! – ожидаемо фыркнула Гермиона, а Джинни грозно нахмурилась.
– Все «фу» потом! – отрубил Рон. – Короче, для поимки Блэка министерство поставит в Хоге свою охрану.
– Опять? – скривился Гарри. – Достали!
– Гарри, – строго сказала Гермиона, – это всё ради твоего же блага!
– Благо там хрен отыщешь, – зло выдохнул Рон. – Прикинь, это будут дементоры!
– Кто?! – хором выкрикнули Невилл и Джинни, а Гермиона нахмурилась, явно вспоминая, где именно она могла о них читать. У Поттера лицо сделалось будто каменное; он медленно прикрыл глаза и надменно поджал губы.
– У Фаджа вашего, похоже, вместе с башкой ещё и котелок заглючил, – сказал он каменным же голосом. – Хогвартс у нас теперь Азкабан? Предлагаю прыгнуть с поезда, пока недалеко отъехали.
– Что ты такое говоришь? – возмутилась Гермиона. – Уверена, что профессор Дамблдор…
– Папа сказал, что профессор ничего не смог поделать, – перебил её Рон. – Мол, в замок их никто не пустит, а значит, школьникам ничто не угрожает. Будут по окрестностям Блэка ловить.
– Дементоры не ловят, дементоры убивают, – всё так же безжизненно произнёс Поттер. – Спасибо, Рон. Я не назову твоего имени, но предупредить своих я должен. Прости.
– Да предупредят всех, – пожал плечами Рон. – Думаю, на пиру и предупредят. Такое разве скроешь? Невилл, у тебя что? Чем тебе купе не понравилось?
Невилл решительно выпрямился и сдвинул брови. Рон украдкой показал ему большой палец: давай, друг, не робей!
– Этот человек, – Невилл указал на спящего, – был другом твоего отца, Гарри!
Гермиона и Джинни изумлённо переглянулись, Рон присвистнул и уставился на егеря.
– Знаю, – ответил Поттер и, кажется, вообще целиком окаменел. – Ремус Люпин. Если верить гравировке на портфеле. Но я знаю только имя, а что знаешь ты?
– Бабушка не считает его хорошим человеком, – Невилл всё ещё волновался, но хоть заикаться перестал. – Правда, не сказала, почему.
– В своё время его подозревали в предательстве. Наравне с Блэком, – снова кивнул Поттер. – Но он здесь. В должности профессора. Значит, директор Дамблдор ему верит. Я же буду держаться от него подальше, пока мне хоть кто-нибудь хоть что-нибудь не объяснит.
– А зачем? – удивился Рон. – Проспится, и спросишь. Вот прямо в лоб. Чего тянуть-то?
– И верно, – невесело усмехнулся Поттер. – Вперёд, Гриффиндор, да?
– Да! – согласился Рон. – Сразу всё станет ясно!
– А он не подслушивает? – подозрительно прищурилась Джинни.
– Нет! – Рон для проверки громко хлопнул в ладоши. Все, кроме Поттера, вздрогнули, а из кошачьей переноски раздалось противное «мр-ряу!»; спящий не шевельнулся. – Видишь? Он нас не слышит.
Дверь купе скрежетнула роликами, отъезжая в сторону, и на входе нарисовался мрачный Хорёк. Два здоровенных еблана Крэбб и Гойл топтались у него за спиной.
– Здравствуй, Гарри! – сказал Малфой. – Что ты здесь забыл? Идём к нам.
– Здорово, Поттер! – прогудели его приятели. – Как ты? Ничего?
– Привет, парни, – отозвался Гарри. – Пока ничего, а там посмотрим. Вы в курсе, что Хогвартс от Блэка будут охранять дементоры?
– Иди ты! – озадачился Гойл, а Крэбб просто разинул пасть от удивления. – Ни хрена себе! Откуда знаешь?
– Знаю, – хмыкнул Поттер. – Ступайте к себе, ребят. Я тут пока побуду.
– Гарри! – снова позвал его Хорёк, но Поттер отвернулся и стал смотреть в окно, будто там было что-то интересное.
Рон оживился и подмигнул Невиллу. Видно, Малфой где-то крупно облажался, и упустить такой шанс было бы глупостью. Понятно, что так просто слизни от Поттера не отстанут, но стоило напомнить, что кроме подземельных гадов на свете существуют и нормальные люди.
– Сказано тебе, вали! – как можно нахальней ухмыльнулся он. – А то разбудишь нашего нового профессора и огребёшь триста отработок ещё до пира!
Хорька перекосило. Он открыл пасть, но сказать ничего не успел, потому что был оттеснён из дверного проёма тушей Крэбба.
– Пойдём, Дракон, – забубнил Крэбб. – Видишь, рано ещё. Поттер, ты на него не сердись, ладно? Ну, написал херню, и написал. У него бывает, знаешь ведь. Воображение чересчур, вот и косячит иногда. Ничего такого он не думает, правда.
– Ничего такого? – Поттер в удивлении высоко задрал брови. – Чего «ничего такого»?
– Вообще ничего! Честно! – Крэбб прижал руку к сердцу, отпихнул Гойла и резко задвинул дверь купе.
– Что это было? – спросила Гермиона у Гарри. Тот развёл руками и задумался, а Джинни покраснела и принялась внимательно разглядывать откидной столик у окна.
– Точно! – воодушевился Рон. – А не пора ли нам открыть припасы? У нас с Джин есть пирог с мясом! Вкуснющий!
– Давайте! – согласился Поттер, выныривая из своих дум. – Мне Том тоже целую корзинку дал! Сейчас посмотрим, что там. А тележка со сладостями когда будет?
– Вот-вот должна! – сообщил Рон и зашарил по карманам, отыскивая припасённую мелочь. Теперь покраснел Невилл, и Рон мысленно дал себе пинка: надо было ещё в тамбуре ссудить того парой сиклей. Гадская жаба – все планы насмарку!
Девчонки засуетились, причём Гермиона прежде всего распечатала пакет с готовой едой для своего кошака. Воняла кошачья жратва так, что поморщился даже излишне вежливый Поттер. Джинни же быстро накрыла столик к обеду, постаравшись разложить нехитрую снедь красиво.
– Готово, мальчики, – улыбнулась она. – Невилл, бери ещё. Ты вымахал, будто тебя профессор Спраут в теплице заперла на всё лето и поливала удобрениями, как мандрагору!
– Угу, – согласился Гарри, намазывая свой кусок пирога яблочным джемом.
Рона невольно передёрнуло: помогай Годрик, сладкое мясо!
– Именно что в теплице, – тихо рассмеялся Невилл. – Только в своей собственной. Все каникулы я работал на огороде. А ещё тренировался с бабушкой!
– Офигеть! – позавидовал Рон. – Что, вот прямо настоящие тренировки? Покажешь?
– На каникулах ведь нельзя колдовать! – возмутилась Гермиона.
– Смотря где, – объяснил ей Рон. – У нас дома можно, но с оглядкой – маглы рядом живут. А у Лонгботтомов колдуй хоть сутки – целый мэнор!
– Это несправедливо!
– Есть такое дело, – спорить Рон не хотел. – Приезжай в гости, поколдуешь вволю.
Потом они вскладчину накупили сладостей (Рон исхитрился незаметно передать деньги Невиллу, пока Поттер, облизываясь, выбирал шоколадные котелки) и принялись рассказывать, кто как провёл каникулы. Больше всех мог бы рассказать Поттер, но он помалкивал и лишь мотал головой в ответ на робкие расспросы Джинни: «Ничего интересного. Лавки, магазины и кафе. Нагулялся на три года вперёд».
После обеда за окном вагона зарядил дождик: стекло покрылось каплями. Джинни задёрнула шторки и зажгла светильники над багажными полками.
Время от времени кто-нибудь заглядывал в купе поздороваться и поинтересоваться делами: то Симус с Дином, то мелкий Криви (ему Гарри обрадовался больше всех), то нахальный Забини с коробкой домашних пирожных и уверениями, что Хорёк едва не при смерти от неведомых переживаний («Не с нашим счастьем», – буркнула на это Джинни), то Ли Джордан с Форджами, то капитан Вуд с печальной новостью о первом в истории Хога второгоднике Флинте, а то и придурок Нотт с истошным воплем: «Поттер, завязывай уже дуться! Подумаешь, цаца!»
В придурка полетела магловская книжка, обёрнутая пергаментом, тюкнула того корешком в лоб и сподвигла на фальшивые стенания: «Ох, я ранен, я почти убит, целителя мне срочно!»
– Экзорциста! – рявкнул Гарри, забрал у Нотта свою книгу и закрыл дверь купе. – Блин, хоть запирайся!
– Давай! – согласилась Джинни. – Отдохнёшь немножко.
Невилл же только молча сопел и смотрел на Поттера не отрываясь.
Рон запер дверь Коллопортусом, натренированным на клетке с Коростой, и взял последний кусок пирога. Неспешный разговор возобновился, а Поттер задремал, привалившись плечом к неподвижно замершему Невиллу. Было очень уютно, даже поганый кошак угомонился и затих.
Вечером, когда за окном совсем стемнело, а Рон уже предвкушал конец пути и праздничный пир, поезд внезапно замедлил ход. Гарри вздрогнул и открыл глаза.
– Уже приехали? – спросил он сонным голосом.
– Не-ет, – озадаченно ответил Рон. Поезд ехал всё медленнее, а колёса стучали всё реже и тише. – Ещё с полчаса должны ехать.
Вдруг поезд, дёрнувшись, резко встал. С полок упали чемоданы, заорал кошак в переноске, заквакал Тревор, а сам Рон не удержался на ногах, плюхнулся на сиденье и выругался.
– Что за… – начала Гермиона, и тут погас свет.
– Откройте дверь! – негромко скомандовал Поттер, и Рон послушно выдал Алохомору.
В коридоре тоже было темно, двери купе открывались, и был слышен встревоженный гомон студентов.
– Наверное, какая-то поломка, – сказала темнота голосом Гермионы. – Ай, Невилл, это моя нога.
– Прости, – деревянным голосом отозвался Невилл. – Ронни, зажги Люмос!
– А сам?
– Зажги! – настойчиво повторил Невилл.
Рон достал палочку, взмахнул ею и снова выругался: Люмос не зажигался! Самое простое, с детства знакомое заклинание не работало! Рон торопливо вытер внезапно вспотевшие ладони о свитер и снова попытался зажечь огонёк. Хрен там!
– Что происходит? – спросил он неизвестно у кого. – Невилл?
– Ни в какую, – отозвался Невилл.
– У меня тоже, – жалобно сказала Джинни.
– Я разбужу профессора! – Гермиона ойкнула: видно, споткнулась или ударилась. – Профессор! Профессор Люпин, просыпайтесь! Проснитесь же! Мальчики, он не просыпается!
– Давай вместе попробуем, – сказал Гарри, и через пару секунд раздался незнакомый мужской голос, сонный и растерянный.
– Уже приехали? – спросил Люпин. – Почему вы не зажжете фонари?
– Не зажигаются, профессор, – доложила Гермиона. – Поезд остановился. Кажется, сломался. И почему-то нельзя наколдовать Люмос.
– Разве? Да, верно, – Люпин помолчал, а потом вдруг резко скомандовал: – Отойдите от двери!
Рон почувствовал озноб, да такой, что зубы застучали. Он плотнее прижался лопатками к сиденью и понял, что мёрзнет в тёплом свитере. И хрен на то, что мёрзнет, но он боится! Боится темноты, боится быть в вагоне, боится подать голос – всего боится! Где-то совсем рядом заплакала Джинни, и Рон яростно затряс головой, пытаясь прогнать внезапный дурацкий страх.
Вдруг купе осветилось неверным серебристым светом, и Рон заморгал: его слегка отпустило, а свет исходил из рук профессора Люпина.
– Уходи! – властно велел кому-то профессор, и серебристый свет стал ярче: – Здесь нет Блэка! Уходи!
– Мамочки! – пискнула Гермиона, и Рон понял, что самое время разбить окно и выскочить из проклятого вагона: у двери стояло нечто огромное, непонятное и страшное. «Головой» оно упиралось в потолок, а призрачная «мантия» колыхалась, будто от сильного ветра. От жуткой фигуры несло могильным холодом; она выпростала из складок непроглядного мрака «руку» – гадкую, осклизлую! – и, наверное, что-то произнесла, потому что Рон на секунду ослеп и будто по лбу получил.
Поттер вдруг закричал во весь голос, вскочил с сиденья и тут же рухнул на пол как подкошенный, прямо под ноги Рону.
Профессор метнул в фигуру сгусток серебристого сияния, и та шарахнулась назад, в коридор.
– Уходи! Прочь! Прочь! Гарри! Гарри, что с тобой?!
Драко ухмыльнулся бы злорадно, но он и сам только что был расцелован мамой в обе щеки и отчаянно мечтал поскорее очутиться в поезде. По счастью, папа решил традиции не нарушать и стоял в образе paterа, напоказ поигрывая тростью с рукоятью в виде оскаленной змеиной головы.
– Будь умницей, – сказала мама и поочерёдно приложила кружевной платочек к абсолютно сухим глазам. – Не привлекай ни к себе, ни к Гарри ненужного внимания. Ты меня хорошо понял, Драко? Никаких походов в Тайные комнаты, охот на монстров и попыток увидеться с Сириусом, ясно?
– Да, мадам, – Драко мученически вздохнул. – Уж на сотый раз я совершенно точно запомнил все ваши советы, благодарю.
– Запомнить мало! Надо, чтобы ты им последовал, негодник! – рассердилась мама. – Квиддич, библиотека и Большой зал!
– Хогсмид ещё, – напомнил Драко.
– Не дальше «Сладкого королевства»! Магнус грозился переселить Ковен в эту дурацкую деревню, если понадобится, но лучше бы не понадобилось. Ничего не забыл?
– Мама, ты три раза перебрала мой чемодан!
– Четыре, – скучающе обронил папа. – Ты спать ушёл и не видел.
– Люций!
– И была абсолютно права, милая. В нашем положении предусмотрительность – дело не лишнее.
Мама покачала головой и вздохнула:
– Как же вас заставить беречь себя?
– Ма-а… – застонал Драко. – Мне пора! Двери в вагонах вот-вот закроют.
Мама ещё раз обняла его, ласково взъерошила чёлку и наконец-таки отпустила.
Драко торопливо подхватил вещи и едва не бегом кинулся к поезду. Впрочем, Теодор его обогнал и вскочил на подножку первым.
– Шевели задницей, Малфой, – нервно велел он, – пока нас не поймали и не поцеловали ещё куда-нибудь! Салазар-спаситель, и этот позор на глазах у всей Британии!
Драко поднажал, и через пару минут уже хлопал по плечам Винса с Грегом.
– Здорово, парни! Купе заняли?
– Спрашиваешь! Первым делом, – Винс забрал у Драко чемодан и пожал руку Теодору. – Привет, дружище! Ты к своим идёшь или с нами останешься?
Тео долго не раздумывал:
– С вами! Мои сейчас всю дорогу будут гадать, что это такое было.
– А что это было? – с любопытством спросил Грег. – Я твоего отца в первый раз в жизни увидел не в дуэльной мантии. И Забини нашего целая толпа народу провожала, а не одна только тётка, как обычно.
– Что, и сама мадам Забини? – изумился Тео и огорчённо цокнул: – А я всё прозевал, ну надо же!
– Леди Розабеллы не было, – с сожалением вздохнул Винс. – Я её тоже высматривал, если честно. А уж как папаня башкой вертел, пока маменька не пообещала ему и вовсе открутить её напрочь. Башку, в смысле, – он помолчал и добавил: – Знать не знал, что моя мама умеет так злобно шипеть.
– Любая девчонка умеет, – с авторитетным видом заявил Грег. – Особенно если ты не на неё смотришь, а на леди Розабеллу. Короче, Тео, колись! Что это такое было?
– А я ебу?! – снова занервничал Теодор. – Мы с Хорьком вообще за стенами были, когда папаня вдруг решил, что он честный обыватель! Дедову парадную мантию напялил, на перрон заявился и меня обслюнявил всего! Того и гляди лавку откроет! Меня тогда точно родимчик хватит!
– Что за непочтительные речи о родителе? – нарочито возмутился Драко. – Как откроет лавку, так будешь стоять за приказчика!
– Слышишь, Хорь, не начинай!
Драко посерьёзнел:
– Папа говорил, лорд Нотт и Робардс поскандалили из-за охраны Поттера. Думаю, это демонстрация. Посмотри, как людно. Я даже не подозревал, что столько народу старалось не светиться.
– Не то слово, – покивал Винс. – Не только Забини заявились всей толпой. Много наших, оказывается. Это же хорошо?
– Министерство должно оценить, – ухмыльнулся Грег, – прибавление среди честных обывателей. Хотя лавочники из них, конечно, те ещё. Зато теперь всё понятно. А сам Поттер-то где?
– Э-э… – Драко замялся. – Парни, тут такое дело…
Дверь взвизгнула, открываясь, и в купе заскочил Забини – как всегда нарядный, благоухающий дорогим одеколоном и сверкающий белозубой улыбкой.
– Ах, вы здесь! – воскликнул он обрадованно и полез обниматься; первым под шквал неистощимого дружелюбия попал Грег. – Как же я скучал!
– А уж мы-то! – ошарашенно отозвался Винс, которого Блейз за пару секунд успел обнять, хлопнуть по плечу, дёрнуть за короткий чубчик и шутливо чмокнуть в нос.
Такой же поцелуйчик достался и Драко, а потом Блейз отступил на шаг, окинул его оценивающим взглядом и снова кинулся обнимать:
– Mio caro, какой ты стал красавчик! Вырос! Прическа – блеск! Только нужно будет оттенить глаза. Я сделаю краску для ресниц и бровей, и мы…
– Фу, Забини, опять ты за своё! – сморщил нос Тео. – Отстань уже со своими глупостями, здесь нет девиц на выданье!
Забини воинственно выпрямился и грозно засверкал синими-пресиними глазами:
– Разве ты, Теодор Нотт, не рад видеть своего друга? Что за гадости с порога?
– Рад-рад! Очень рад! – опасливо сбавил тон Тео. – Не пойму только, зачем красить Хоря. По мне, он и некрашеный ничего так.
– Ладно, живи, – милостиво изрёк Блейз, тут же повис у Тео на шее и наградил того поцелуем в щёку. – Ты невыносим, но я как-то привязался.
– Завязывай со слюнями на сегодня, – проворчал Тео. – Я рад, но хватит. Перебор, честно.
– Мы едем или нет? – капризным голосом поинтересовался Блейз и отдёрнул занавеску на окне. – Скорее бы в Хог! Какие новости?
– Разнообразные, – откликнулся Грег. – Но больше всего меня интересует, почему Дракон на простом вопросе, где Поттер, внезапно заюлил. Малфой?
– А и верно, где же Гарри? – Блейз хлопнул ресницами и всплеснул руками. – Мы с мамой читали британские газеты. Это ужасно! Надеюсь, его охраняют? Драко?
– Эм-м… – позор, но Драко до сих пор не придумал, как лучше соврать друзьям.
После письма, отправленного по настоянию родителей, где Драко максимально логично обосновал Гарри... Короче, письмо было правдивым, а потому неудачным. Ясно, что Гарри на него не ответил. Следующие пять писем, отправленных одно за другим разными совами, тоже как в бездну канули – Гарри Поттер, чей секрет Драко опрометчиво разболтал матери, кажется, рассердился всерьёз.
Драко из последних сил держал лицо, а внутри него без устали бодались два идиота – Блэк и Малфой. Малфой впал в отчаяние и панику, а Блэк, злорадствуя, обзывался предателем и обещал, что крутой дядюшка Сириус в облике грима отгрызёт трусливому племянничку длинный язык. Возможно, что и вместе с бестолковой головой.
По счастью, заметил его состояние только папа: Люциус Малфой со свойственной ему практичностью не стал вести утешительных бесед, а попросту вручил дюжину фиалов с успокоительным зельем. Так Драко сумел дожить до первого понедельника сентября и надеялся помириться с Гарри в поезде. Увы, на перроне Гарри встретить не получилось. Значит, надо было разыскивать его по вагонам, а для этого объяснить ребятам, что происходит.
– Короче, я написал Гарри письмо, – выпалил он, кусая губы. – Мордред попутал, не иначе. Неправильное письмо, не нужно было его писать. Кажется, Гарри обиделся. Вот. Полагаю, мы в ссоре. Буду просить прощения, я реально был неправ. Ну, то есть прав, просто… Рано, в общем. Не подумал как следует.
– С ума сошёл?! – охнул Блейз. – Его маглы воспитывали! Конечно, рано! Бедный мальчик, он от твоих откровений в шоке наверняка!
– От каких откровений? – нахмурился Грег. – Что за откровения?
– А мне почему не сказал, что вы поссорились? – обиделся Нотт. – Тоже мне друг! И да, что за откровения?
Винс сочувственно вздохнул, а Блейз вскочил и негодующе взмахнул руками:
– Балбесы! Любовное письмо написал! Непонятно, что ли?
Драко мысленно утёр лоб: умница Забини всё понял правильно и сам повернул разговор в нужное русло. Неудача с «любовным» письмом объяснит и повышенный накал страстей, и кучу неизбежных недоговорённостей. Откровенно говоря, Драко и впрямь стали сниться неприличные сны, но на эту тему он не стал бы писать никаких писем – такие дела объясняют лично, в подходящей обстановке.
– Ну и что? – пожал плечами Тео. – Написал и написал, тоже мне горе. Поттер иногда просто идиот. Напиши мне Малфой что-нибудь эдакое, мы мигом бы столковались. А если бы он ещё и девчонкой уродился, так я уже стоял бы на одном колене и с розой в зубах. Ой! За что?
Блейз, от души заехавший Теодору в рёбра локтем, смерил того нехорошим взглядом:
– Столковался бы он! Да кому ты нужен?
– Ни хрена себе! – возмутился Тео. – Забини, ты допросишься! И вообще, не лезь не в своё дело! Я же молчу, когда ты за Паркинсон ухлёстываешь, а она, на минуточку, моя наречённая!
Блейз молча закрыл глаза ладонью, Винс тихо захихикал, а Грег возмущённо пробасил:
– Забини, имей совесть! Ты ещё скажи, что только вам с Поттером обломится, а прочим, не смазливым, ничего такого не видать! Не все на морду смотрят, между прочим!
– Некоторые – на мозги, например, – пробормотал Блейз, не отнимая руки от лица.
– Вот именно!
– И мне стоило бы, но поздно. Так, ладно! – Забини решительно тряхнул красиво уложенными кудрями. – Кто-то должен идти с Драко искать Поттера, а кто-то – Миллисенту.
– Милли в соседнем купе, – сказал Винс. – А что?
– У неё наверняка есть какой-нибудь вкусный-превкусный пирог. Гарри – сластёна. Без пирога у Драко ничего не получится.
– Мы с Грегом пойдём, – Винс встал. – Вдруг Уизелы или ещё кто вздумают по роже выпрашивать. Дракону не до того, а мы не прочь, верно?
– Точно, – Грегори, рисуясь, напряг внушительные бицепсы. – Идём, утешим героя. Мол, примерещилось ему письмецо, и никто ничего такого не думал и думать не будет.
Он подмигнул Драко, а тот тяжело вздохнул и первым вышел из купе.
***
В этом году сборы в Хогвартс были стремительными. Впервые на памяти Невилла бабушка не отвлекалась ни на чашечку кофе с эклером в кафе Фортескью, ни на вдумчивый выбор коробочек с цветочным чаем в кондитерской Шугарплама. Невилл ни на секунду не оставался без бабушкиного присмотра и, само собой, не смог устроить себе ежегодный маленький праздник во «Флориш и Блоттс», когда можно было вдоволь налюбоваться роскошными изданиями книг по гербологии: подержать тома в руках, прочесть что-нибудь интересное и оценить превосходные иллюстрации. Ну, и помечтать о том, что когда-нибудь здесь будет стоять его собственная книга.
Однако это маленькое огорчение не смогло его расстроить, ведь после известий о побеге предателя Сириуса Блэка из Азкабана бабушка наконец стала относиться к Невиллу как к взрослому парню и наследнику рода. Она даже на дядю Элджи наложила Силенцио, когда тот с важным видом взялся укорять Невилла в робости и рассеянности.
– Без тебя разберёмся, – сухо заявила бабушка. – Мой внук отпраздновал малое совершеннолетие, поздно уж разоряться. Зато покойный Николас, видно, счастлив в посмертии, ведь Невилл растёт его копией, хотя прежде ничего на это не указывало.
Дядя Элджи негодующе замахал руками и был тотчас же выставлен бабушкой из дома с наказом охолонуть, вынуть мозги из задницы и снова поместить их в голову.
Изумлённый Невилл молча разевал рот, но сюрпризы на этом не закончились.
– Надо бы поговорить, внук, – глухо сказала бабушка, но не повела его в свой кабинет, как обычно, а кивком указала на кресло у камина, взмахом палочки подбросила в огонь пару поленьев и велела домовику принести чаю и печенья.
– Ты ведь миндальное любишь? – внезапно спросила она у Невилла, и тот, всё ещё немой от потрясения, торопливо закивал. – Значит, миндальное. Николас, помнится, лопал его фунтами. Шоколад ещё любил. Всякий ел: и дорогой, и плохонький; хоть чистый, хоть с орехами, а хоть и ещё с чем, – бабушка вздохнула и покачала головой, следуя каким-то своим мыслям. – Полные карманы всегда лягушек этих дурацких. А ты почему сладкое перестал с кухни таскать?
Невилл густо покраснел, но постыдился врать такой бабушке и промямлил робко:
– Гермиона запретила. Я сильным хочу стать и выносливым, а для этого похудеть нужно.
Бабушка скептически склонила голову, и Невилл зачастил, волнуясь:
– Я стану сильным, вот увидишь! Отомщу за папу с мамой, а потом… Потом я хочу… Послушай, не нужно земли продавать, пожалуйста! У нас будут деньги, клянусь! Мы вылечим маму и папу!
– Не нужно так не нужно, – помолчав, ответила бабушка. – Насчёт земель тоже маглокровная подруга совет дала?
– Нет, – насупился Невилл. – Я сам. Гермиона умная, но вряд ли она управится хотя бы с акром земли.
– А ты?
– Я – да!
– Уверен?
Невилл поначалу оробел под внимательным бабушкиным взглядом, но вспомнил своего храброго друга Рона и сказал твёрдо:
– Уверен!
– Помогай нам Годрик, – снова вздохнула бабушка. – Невесту ищи сам, внук. Это не наказание, не подумай. Просто не хочу тебе своей судьбы. Нравится кто-нибудь из девочек?
Теперь Невилл не покраснел даже, а едва не сгорел заживо.
– Н-нет, – заикаясь, выдавил он. – Д-девочки п-пока… Ну-у…
– Мальчишки? – подняла брови бабушка. – И кто же? Рыжий твой? Как его?
– Нет, – помотал головой Невилл. – Рон – мой лучший друг. И Гермиона тоже, – он прижал ладони к полыхающим щекам, потом спохватился, что жест получился совсем-совсем девчачьим, изо всей силы сжал кулаки и, не давая себе задуматься о последствиях, выпалил: – Мне нравится Гарри! Гарри Поттер!
– А ты ему? – спокойно спросила бабушка.
– А-а… – опешил Невилл. – Н-не…
– Нет?
– Н-не з-знаю… К-кажется, н-нет, – понурился Невилл и приготовился к долгой нотации. Бабушка терпеть не могла Гарри, и Невилл давно догадался, почему: на лицо тот был Блэк из Блэков. Но ведь лицо – это не весь человек, верно?
Бабушка продолжала испытывающе на него смотреть, и Невилла внезапно прорвало:
– Ты неправа! Гарри, он лучше всех! Красивый, да, но красивых много, а Гарри ещё и очень добрый! Очень, бабушка! Он никогда меня не обзывал, никогда не насмехался надо мной! Вернее, обзывал нас с Роном идиотами, но ведь за дело! За Запретный лес, например. А ещё…
– За какой Запретный лес? – схватилась за сердце бабушка. – Что ты делал в Запретном лесу?!
Невилл осёкся и крепко зажмурился. Дракклы дери, да ведь они с Роном долго упрашивали декана Макгонагалл, чтобы та не посвящала родных в подробности их бесславного похода в тенета акромантулов. Упрашивали-упрашивали, и упросили-таки под обещание в следующем году стать усерднее и послушнее, чем даже Перси Уизли.
А теперь он взял и проболтался! Годрик великий, стыд-то какой!
– Отвечай! – прикрикнула бабушка. – Как вас туда занесло? Куда Дамблдор смотрел, мантикоров сын?
– Клад, – прошептал Невилл.
– Что?!
– Мы за кладом пошли, – сознался Невилл, покаянно опустив голову. – Гермиона нашла карту в библиотеке и показала нам.
– Какую ещё карту?
– Старинную. Ну, тогда нам так показалось. Только Гермиона сказала, что она подозрительная и надо всё проверить. А мы… Короче, Гермиону стоило послушать. Карта оказалась подделкой, а в лесу… Ну… Эти…
– Кто? – губы у бабушки побелели, и Невилл испугался по-настоящему.
– Побеги тентакулы, – быстро соврал он и вскочил с кресла. – Ба, ты чего? Ну тентакула и тентакула, что я, какой-то паршивой тентакулы не видел? Тебе плохо?
– Чем вы думали, идиоты?! – закричала бабушка. – Запретный лес потому и Запретный, чтобы всякие кретины не напрягали пустые головы, а сразу знали, что делать там нечего! Зачем тебе клад, горе ты моё?
– Затем, – Невилл угрюмо кивнул на окно с видом на сплошь заросший сорняками аптекарский огород. – Или клад, или в кабалу Гильдии, или с Роном в леса на промысел. Знаешь другие способы, скажи.
Бабушка устало потёрла ладонями лицо и сказала тихо:
– Ты вырос, а я и не заметила. Ладно, Поттера и тентакулу я пережила. Чем ещё обрадуешь?
Невилл с облегчением пожал плечами:
– Вроде ничем. Так ты мне разрешишь немножечко позаниматься растениями? Хочешь, я перед окнами твоей спальни разобью клумбу? Она будет цвести с ранней весны до самых морозов! Хотя, конечно, лучше начать с парников – будут овощи к столу.
– Разрешу, если не будешь отлынивать от тренировок со мной, – твёрдо заявила бабушка. – И ты будешь заниматься на совесть, Невилл Лонгботтом! В наших лесах кроме тентакулы ещё прорва всякой дряни растёт, ползает, бегает и летает! Причём половина из этой дряни не только проворнее, но и умнее, чем вы с Роном вместе взятые! Ясно тебе?
– Да, бабушка! – радостно закричал Невилл и неожиданно для самого себя кинулся обниматься: – Ба, ты у меня самая-самая!
– Ну хватит, хватит лизаться, – проворчала бабушка и потрепала его по затылку. – Боец ты или дурища какая с Хаффлпаффа? Ступай к себе, мне нужно будет потолковать с профессором Дамблдором.
С тех самых пор жизнь у Невилла стала – лучше не придумаешь. С утра до самой ночи он был занят, но ничуть этим не тяготился. Рассветы он встречал на ближних к дому грядках, торопясь вырастить из семян рассаду, которую потом планировал пересадить в маленькую теплицу, пристроенную к кухне. Тепличка эта была почти игрушечной, и в хорошие времена в ней растили лишь пряные травы к столу. Зато она сохранилась намного лучше, чем прочие. Невилл всего-то заменил пару стёкол, переставил ящики для земли уступами, чтобы больше поместилось, и засыпал питательным субстратом – особым для каждого растения.
Последнее оказалось самым трудным и заняло много времени и сил. Дедовы записи не помогли, потому что об овощах тот совсем не писал. Зато пригодились школьные эссе, и Невилл поклялся сам себе, что с первого же заработка купит самую дорогую бутыль медовухи и подарит профессору Спраут – без её уроков он не справился бы.
– Картофель я уже не успею, – объяснил он как-то бабушке, – да и нечего ему делать в парнике. А вот огурцы с помидорами и травки – запросто. Капусту ещё могу, хотя сеять её посреди лета… Нет, могу! Хорошо, семена в дедулиной кладовой сохранились почти все и нам не придётся тратиться, – Невилл взглянул на непривычно тихую и задумчивую бабушку, ойкнул и виновато спросил: – Прости, а что ты любишь из овощей?
– Мясо, – ворчливо ответила бабушка и, подумав, добавила: – Фасоль ещё.
– Легко! – обрадовался Невилл. – Фасоль – вообще без проблем! Любую! В кладовке её завались! Сортов пятьдесят!
Бабушка отчего-то переменилась в лице, но не успел Невилл испугаться, как она стала прежней и насмешливо скомандовала:
– Отряхнулся от земли и отыскал палочку! Будем делать из цивила-огородника настоящего сенокосца!
– Кого? – испугался Невилл.
– Ты называешь этих типов егерями-гербологами, – пояснила бабушка. – Только ни хрена они не гербологи, а большая их половина читать не умеет вообще. Зато и в лес отпускать не страшно. Ног только поменьше, а так чистые кентавры, прости Годрик: тентакулу сожрал и горечавкой подтёрся.
– Класс! – восхитился Невилл.
– Дерутся они тоже как кентавры, – сухо ответила бабушка, – из кустов. Им настоящего мага убить и обобрать за счастье. Увидишь такую тварь, вали насмерть не раздумывая, иначе сам в лесу останешься навечно.
– Как? – опешил Невилл.
– Как сумеешь, – пожала плечами бабушка, – но лучше Авадой. Крови не будет, и зверьё на труп не сразу сбежится. Следом ещё и от мантикоры отмахиваться – удовольствие небольшое.
– Т-так н-непростительное же… – растерянно заблеял Невилл.
– Не попадайся, и простится, – заверила его бабушка. – В лесу у министерства власти нет. Хорош болтать, в позицию!
В «позиции» Невилл стоял недолго, больше лежал: то носом в землю, то на спине, отбив дыхалку, то вообще непонятно как с ногами на голове. Билась бабушка в полную силу, не делая поблажек, и Невилл по сто раз на дню благодарил Мерлина, что к вечеру оставался жив. За каникулы он выдул пару пинт Костероста и помнил ощущения от каждой капли поганого пойла. Будь он прежним мямлей, предпочёл бы снова бегать от дяди Элджи и летать со второго этажа, но теперь у него был огород, письма друзей и дедова библиотека – бабушка отдала ключ, как только Невилл смог продержаться против неё целую минуту.
– Ничего, – скупо похвалила она Невилла, и тот чуть не подпрыгнул от радости. – Ежели твой рыжий дружок взаправду пошёл в маманину родню, то вдвоём у вас есть неплохой шанс. Только ты очень много тратишься на ковыряние в земле. Или бросай огород, или ешь по-человечески!
Невилл обрадованно закивал: в последние дни вместо привычных смутительных снов с участием зелёных глаз и синих магловских штанов на ладной заднице ему снились горы еды, сплошь жирной и неполезной.
С этого дня счастье стало абсолютным. Невилл от души «ковырялся в земле», часами просиживал в библиотеке, добросовестно выкладывался в ноль на тренировках и ел столько, сколько помещалось в брюхе. Кстати, брюхо тоже стало пропадать вместе со щеками, а примерив прошлогоднюю зимнюю мантию, Невилл понял, что в плечах он, кажется, вот-вот сравняется с Роном.
– Ура! – радостно прошептал он зеркалу, сбросил мантию и домашнюю куртку, втянул живот, напряг бицепсы и сделал суровое лицо. – Ничего, – подражая бабушке, кивнул он своему отражению. – Сойдёт, пожалуй.
Последнюю неделю перед Хогвартсом Невилл вообще пахал как проклятый, пересаживая рассаду в тепличку. Нужно было приживить все растения до единого, организовать правильный полив и натаскать старенького домовичка Тиля в нужное время раскладывать подкормку и пасынковать побеги. Домовик, впрочем, помнил ещё дедушкину науку и особо не тупил, хотя и ныл, что «добрый молодой хозяин» всё делает не так.
– Всё так, но по-своему! – огрызался Невилл. – Я пока не лендлорд, мне нужно экономить удобрения и уголь для парника! Закрой рот и подай маленькие грабли!
День для выхода в Косой назначила бабушка и заранее озвучила Невиллу маршрут с раскладкой чуть не по минутам.
– Быстро пойдём, – сказала она. – Дракклы его знают, этого Блэка. Поговаривают, будто он не убить хочет Поттера, а едва не усыновить, но мало ли что болтают тупицы из министерских. Дамблдор тоже блеял что-то о втором шансе, но я ублюдку и первого не дала бы. Запомни, внук. Если вдруг начнётся драка, немедля падай на землю и дёргай вот эту булавку. Порт-ключ домой, понял? Выбросит прямо перед дверью.
– А ты?
– А я, старуха, кому нужна? Погляжу, чем закончится, да продам историйку дуре Скитер, – подмигнула бабушка и тут же посуровела. – До Блэка как до бойца и мне далеко, а уж тебе-то и вовсе не сравняться никогда. Не вздумай своевольничать, а то выдеру так, что месяц жопу в бадьян макать будешь!
Невилл послушно склонил голову, но перед сном всё равно долго мечтал, как лихо он отобьётся от злобного Сириуса Блэка, пленит негодяя и передаст офигевшим аврорам, а Гарри в благодарность… Благодарность Гарри представилась до того явно, что пришлось сменить простынь – воспользоваться чарами попросту не осталось сил.
В Косом Невилл беспрестанно вертел головой, но не разглядывал товары, как обычно, а следил за кончиком бабушкиного зонта, которым та указывала на авроров и группы типов в неброских видавших виды мантиях дуэльного кроя.
– Смотри внимательно, – скомандовала бабушка. – Три тройки прикрывают аппарационную площадку, видишь? Ещё одна в цивильном – это Ковен, мать их! – страхует их в стороне. Гоблины – ты посмотри только! – поставили арбалетчиков. Второй ряд зубцов на фасаде видишь? Это замаскированные бойницы. Присмотрись, и увидишь. Узкий проход, и над лавками антиаппарационный купол, но бойцы – смотри! – здесь, здесь и здесь. Зачем, как думаешь?
Невилл беспомощно пожал плечами и, краснея, выслушал:
– Бестолочь! Смотря по ситуации: либо убирать купол к дракклам, либо усиливать, если кто-то вздумает ломиться. Вот ещё две тройки из Ковена. Что они делают?
«Две тройки» лениво подпирали стены лавок, зубоскалили и подмигивали симпатичным парням и девицам.
– Ничего, – угрюмо буркнул Невилл. – Ба, я…
– Перекрёсток поганый, – объяснила бабушка. – Застроен и загромождён товарами так, что из-за угла на тебя табун фестралов может выбежать, а ты их не увидишь до последнего. Эти увидят, дадут знать тем, кто дальше по улице, и на минуту-другую сумеют задержать.
– Ба, зачем это мне?
– Затем, что в лес собрался. Растяп там едят каждый день. Я знаю, что организовать такую охрану – толково они встали, сукины дети! – ты не сумеешь. Кровь не та, уж прости. Но! – бабушка подняла указательный палец и строго посмотрела на Невилла. – Ты должен предвидеть чужие действия, а значит – точно знать, что и зачем происходит здесь и сейчас. Сегодня Косой переулок вполне себе Запретный лес. Вон, Ургхарт чешет. Чем тебе не мантикора? Что он делает?
– Чешет, – вздохнул Невилл потерянно.
– Верно, – неожиданно усмехнулась бабушка. – Расставил посты и идёт к трактиру. Посмотри на походку – не по делу идёт, просто так. Ладно, заканчиваем с покупками – и сразу домой.
Невилл согласно кивнул, ещё раз посмотрел на папашу слизеринского префекта Ургхарта, постарался зашагать словно по делу, споткнулся и чуть не упал. Бабушка насмешливо фыркнула, ухватила его за капюшон мантии и сказала:
– Научишься ещё. Задатки есть. Не совсем ты огородник, слава Годрику, но поработать придётся на совесть. Идём, опаздываем. Ещё куча дел.
Накануне отъезда в школу бабушка поманила Невилла за собой, в обычно накрепко запертый парадный зал особняка, одним взмахом палочки зажгла всю сотню свечей в пыльной люстре и подвела к семейному гобелену.
– Самый яркий и мирный гобелен во всей Британии, – сказала она. – Цветочный ковёр. Никаких черепов, чудовищ, корявых миниатюр и прочей траханой готики. Красиво. Красиво и щедро. Лонгботтомы считают всех – своих и пришлых, одарённых и бесталанных, послушных и смутьянов. В этом роду нет изгнанников, и на каждого найдётся свой цветок – один-единственный, неповторимый. Правда, Николас толковал, что в природе таких цветов не встретишь. Мол, на магическом гобелене и цветы должны быть небывалые.
Невилл согласно кивнул, присмотрелся и помрачнел: цветы мамы и папы по-прежнему были блёклыми, словно присыпанными пылью.
– Мы их вытащим, – сказал он, упрямо наклонив голову. – Пока не знаю как, но вытащим!
– Дай-то Мерлин, – глухо промолвила бабушка. – Но мы здесь не за этим. Погляди-ка: ковёр цветёт пышным цветом на зависть любой оранжерее. Родичей у нас много. Но в основной линии ты остался один. И фамильного дара больше нет ни у кого.
Невилл снова посмотрел на гобелен. В густом переплетении цветущих ветвей центральный ствол и впрямь смотрелся неказисто. Зато его собственный цветок, бывший в прошлом году тугим бутоном, наконец раскрылся. Нежные лепестки густо-василькового цвета сложились в нечто, похожее на розу, и Невилл досадливо цокнул: цветочек вышел каким-то совсем уж девчачьим. Красиво, конечно, но…
– Родни много, – сказала бабушка, вздохнув, и неловко чмокнула Невилла в макушку. – Помню, всегда был полон дом гостей. Да только Николас шума не любил и сбегал постоянно. Как-то на Рождество я его из теплиц за праздничный стол гнала черенком от лопаты.
Невилл слабо улыбнулся; он сам предпочёл бы компанию растений своим шумным и деятельным родичам.
– Другой бы долго мне поминал, а Николас… Побурчал, кружку пунша выдул, под омелу меня затащил да опять в теплицы свои сбежал. Вредный был, упёртый.
– Лопата – это чересчур, бабушка, – набравшись смелости, заступился за деда Невилл.
– Да? А спальня, заставленная всякой дрянью?
– Какой дрянью?
– Я знаю? Хорошо, если она просто воняла тухлятиной, но чаще жгучим соком брызгалась или колючками стреляла. Получи ты колючкой в задницу в самый… гм… деликатный момент, сразу за лопату схватился бы, а не ждал Рождества.
Невилла мигом бросило в жар: он представил «деликатный момент» рядом с Гарри и приятные хлопоты по вытаскиванию колючки из…
Бабушка вновь взмахнула палочкой, погасила большую часть свечей в люстре и уселась на диванчик у стены. Невилл, могучим усилием воли прогнав мечтания, устроился рядом.
– Разговор будет непростой, – помолчав, выдала бабушка. – Долго думала, с чего начать, и начну-ка я, пожалуй, с конца. Пророчество – это не выдумка.
– Я знаю, – хлопнул глазами Невилл. – Мы с Роном всегда…
Бабушка невесело усмехнулась и покачала головой.
– Прости, но я до последнего была убеждена, что Дамблдор врал. Под конец войны дела были плохи у всех, даже у Пожирателей, чтоб им пусто было. Про Орден Феникса и говорить нечего – к тому моменту в Ордене из толковых бойцов живы были только мой Фрэнк, Аластор Моуди и Сириус Блэк. В другое время и в другую войну уже замирялись бы вовсю, но мир с Неназываемым был невозможен. И тут появляется это дракклово пророчество. Как по заказу.
– По к-какому з-заказу? – растерянно спросил Невилл.
– Поди знай, но тогда я Дамблдору чуть в бороду не вцепилась. Вместо того, чтобы сбрехать что-нибудь полезное, взял и устроил охоту на беременных баб! Будто и без того цивилов мало побили!
Невилл представил бабушку в ярости и поёжился.
– Не вцепилась? – опасливо поинтересовался он.
– Нет, – буркнула бабушка. – Фрэнк удержал, – она помолчала и убито добавила: – Вцепилась бы, а толку? Наутро Фрэнк сказал мне, что Алиса беременна. Переезжать в мэнор из лондонского дома он отказался наотрез. Защиту им тайнюки ставили, видите ли. Николас на него орал, а я, дура, соглашалась с сыном.
– Почему?
– Ну как же! Где Отдел тайн, а где защита каких-то огородников. От воров да конкурентов защита. Не от убийц, – бабушка прикрыла глаза, смаргивая слёзы. – Кто же знал, что даже на тайнюков нельзя положиться. В общем, мы с Николасом поругались. Крепко поругались. По-настоящему. Да так и не помирились. Всё он мне вспомнил за всю жизнь, а Орден – особенно. Мол, и сама встряла, и сына с невесткой втянула.
– Бабушка, не плачь, – взмолился Невилл. – Он же не хотел! Он испугался, наверное, просто. Рон тоже кричит на всех, когда боится.
– Не понимал, – покачала головой бабушка. – Не хотел он нас понимать. Разве можно было Фрэнку уйти со службы в такое время? Как потом самому себе в глаза смотреть? Авроры не воевали, внук. Они поддерживали порядок. Защищали людей. Не у всех есть мэноры, не у всех есть силы отбиться от негодяев. Долг – есть долг. Никак нельзя было уходить из аврората, понимаешь?
Невилл, кусая губы, кивнул.
– Орден же… У министерства к Дамблдору давненько особый интерес, ещё со времён Гриндевальда. Вечно Альбус втихаря что-то проворачивал такое, что потом всем миром расхлёбывали. Оставлять его без присмотра в смутное время никто не собирался. Вот Фрэнк с Алисой и вступили туда как бы наперекор Скримджеру. Полагаю, Моуди с Шеклболтом в Ордене тоже не без задней мысли оказались, однако доподлинно я этого не знаю, а потому держусь от хитрых жмыров подальше. Сказать по чести, в Ордене и впрямь хорошие ребята собрались, если не считать Блэка и Люпина. Но это уже неважно. Важно то, что Пророчество истинное. Ты в большой опасности, внук.
– Да, я знаю, но…
– В том-то и беда, что не знаешь, – бабушка внезапно обняла его и прижала к груди. – Ничего не знаешь. Не знаешь, что почти все цветочки с этого драного гобелена видят себя во главе рода и хозяевами твоего мэнора. Так что гостей я не привечаю, как видишь. Выставляюсь старой вздорной курицей, а моего Жалящего каждый из твоих дядьёв-кузенов хоть разок, да попробовал. Ждут, пока помру. Все ждут. Даже дурень Элджи. Ещё ты не знаешь, что лживое пророчество было мне на руку: можно было устроить твоё будущее под рукой Светлого лорда без беготни по лесам и заискивания перед Гильдией. Да и не казался ты, уж прости, наследником Николаса. Думала, пристрою тебя в министерство и женю на девушке с хорошим приданым. Будешь сыт и доволен и, даст Мерлин, порадуешь правнуками.
– Я не хочу в министерство! – запротестовал Невилл и ещё теснее прижался к бабушке, не находя сил разжать объятия. – Что я буду там делать?
– Вот уж не знаю, – вздохнула бабушка. – Теперь-то все планы насмарку. Будем строить новые. Вместе. Согласен?
Невилл счастливо закивал и украдкой смахнул дурацкие, незнамо отчего выступившие слёзы.
***
Сутолока на перроне была страшная, и Рон отчаялся было высмотреть Невилла, но вовремя заметил знаменитую шляпу его бабки. Ростом и статью «старушка» вполне тянула на аврорского штурмовика, и чучело стервятника свысока презрительно разглядывало суетившихся магов. Рон, почтительно склонив голову, дождался, пока леди Лонгботтом коротко обнимет своего внука, командным голосом велит Невиллу «писать часто и подробно» и величественно удалится в сторону площадки для аппарации.
Тогда и только тогда Рон подскочил к Невиллу, нагруженному здоровенным чемоданом и переносным террариумом.
– Здорово, друг! – хлопнул он Нева по плечу и едва не присвистнул от радостного удивления – плечо-то ого-го! Почти такое же, как у самого Рона. – Давай помогу! Мы купе уже заняли. Во-он тот вагон.
Невилл расплылся в улыбке, поставил чемодан, плюхнул поверх чемодана переноску с возмущённо квакнувшей жабой и сгрёб Рона в объятия. Хватка у заметно подросшего и сильно похудевшего приятеля оказалась тролльей; Рон даже крякнул от неожиданности.
– Здравствуй, Ронни! Я скучал! – голос у Нева тоже изменился, а вот интонации остались прежними – мягкими, почти извиняющимися. – Ужасно рад тебя видеть! Гермиона с тобой?
Рон вздохнул, снова вручил другу тяжеленный террариум – эта жаба камни жрёт, что ли? – и подхватил его чемодан.
– Со мной, но я с ней не разговариваю, – мрачно признался он. – Её кот мою Коросту чуть не задушил.
– Какой славный кот, – усмехнулся Невилл. – А на земноводных он не охотится случайно?
– Эта тварь на всё охотится, – недовольно буркнул Рон. – Думаю, эта скотина запросто выселит кентавров из Запретного леса. Эй, я не понял, ты за меня или за кота какого-то паршивого?
– Я – за шоколад! – преувеличенно серьёзно сообщил Невилл. – Если твоя крыса стащит хоть одну плитку у меня из тумбочки, я её сам придушу!
– Она тебя не слышит, – Рон похлопал себя повыше ремня: там, за пазухой, дрыхла усыплённая от греха Короста. – То ли от египетской жары у неё мозги ссохлись, то ли от Тревора твоего нахваталась, но сбегает, сволочь, чуть не каждую минуту. Я затрахался её ловить. Пришлось клянчить у Форджей их фирменную сонную настойку. Сутки отдыха они мне обещали.
– Поделишься? А то мне бабушка опять это чудовище всучила.
– Зачем?
– Сглазы отводить, – с досадой ответил Невилл. – Мол, лучше всякого изумруда.
– Точно! Намного тяжелее! А ещё изумруды скакать не умеют! – засмеялся Рон. – Идём, пора.
Они поспешили к вагону и успели буквально за полминуты до того, как двери закрылись. В тамбуре, взвизгивая и хохоча, обнималась компания девчонок из Хаффлпаффа. Гвалт стоял невероятный, не хуже, чем в «Волшебном зверинце», и Рон наконец решился.
– Слушай, друг! – свободной от чемодана рукой он притиснул Невилла к узкой дверце туалета и зашептал тому прямо в ухо: – Ты, это… Классно выглядишь, короче.
– Э-э… – растерянно моргнул Невилл, запыхтел, пытаясь вывернуться, и прижал к себе террариум обеими руками. – Рон, ты, это… Чего это ты?
– Выглядишь, говорю, классно, – Рон нечаянно опустил глаза, встретился взглядом с драккловой жабой и едва удержался, чтобы не плюнуть промеж лупатых гляделок. – Надо, чтобы и вёл себя не хуже! По-геройски, ясно? Не краснеть, там, не заикаться и прочее. Понял?
– Н-нет, – Невилл вытаращил глаза не хуже своего фамилиара. – Р-ронни… М-мы же д-друзь…
– Вот именно! Поэтому я должен тебя заранее предупредить! Подготовить, короче.
– Н-не гот-тов! – заикание никуда не делось, но голос у друга внезапно обрёл стальную твёрдость. – И не б-буду! Никогда!
– Этого я и боялся, – горько вздохнул Рон, опустил чемодан на пол, уселся на него и задумался. Через несколько секунд его осенило: – Слушай, а если мы тут постоим чуток, пока в разум не войдём? А?
– Д-да я-то в разуме, – помолчав, преувеличенно спокойно отозвался Невилл. – Но если надо, п-постоим, не вопрос.
– Ага! – обрадовался Рон, подвинулся, освобождая место на чемодане, и потянул друга за рукав; Невилл не шелохнулся. – Соберись и слушай. Как зайдём в купе, ты сразу делайся крутой и суровый как… Как бабка твоя! Мы сегодня в одном купе с Гарри едем, понял? Мне с ним поговорить надо по важному де…
Невилл охнул и выронил террариум.
Рон едва успел отдёрнуть ногу, а Тревор разразился заполошным бре-ке-кеканьем, выпрыгнул из переноски фута на три вверх и шмякнулся прямо посреди стайки хаффлпаффок. Дружный визг ударил Рону в уши, оглушая; палочка будто сама прыгнула в ладонь, и впервые в жизни Рон сумел сотворить невербальное заклинание – свою безотказную Левиосу.
Тревор повис под потолком, суматошно колотя лапами. Судя по раздувшемуся горловому мешку, он поносил обидчиков самыми страшными жабьими оскорблениями, но за девчачьим воем и визгом его было не слыхать.
«Сейчас проклянут нахрен!» – сообразил Рон, вскочил, ухватил Невилла за руку, зацепил Левиосой чемодан и ломанулся в коридор. Мордредову жабу и брошенный террариум он левитировать не стал – ему нужна была фора в пару-тройку секунд, чтобы успеть поставить хоть какой-нибудь щит. Тревор вроде как сглазы должен отводить? Вот пусть и отводит. Сам напросился.
Визг внезапно стих, и послышалось слабое «ква-а-а!»; Рон опасливо обернулся, задвинув Невилла за спину. Палочку он сжимал боевым хватом, но что толку? Против него, одинаково уперев руки в бока, стояла целая толпа злющих ведьм.
«Ну хоть палочки не достали!» – сам себя утешил Рон и сам же себе не поверил: маме, чтобы навешать подзатыльников, никогда никакая палочка не была нужна.
– Идиоты! – прошипела старшая из девчонок, пятикурсница Беатрис Хейвуд. – Вы зачем измываетесь над бедненькой лягушечкой? Вас бы так швыряли, живодёры!
Какая-то мелкая, незнакомая Рону девчонка баюкала «бедненькую лягушечку» на руках, а та – скотина! – свесила лапы и изображала пронзённую кинжалом Серую Леди.
– Никого мы не швыряли, – собрав всю свою храбрость, мотнул головой Рон. – Он сам куда-то поскакал, придурок!
– Так это мальчик! – незнамо с чего обрадовалась мелкая нянька. – Какой хорошенький! Он голодный, наверное. Не знает, что в поезде нет мух и комаров. Почему вы его не кормите?
Следующие пять минут Рон с жаром уверял девчонок, что хорошенький мальчик Тревор сыт, согрет, обласкан и ни в чём не нуждается, а полёты любит, потому что прирождённый квиддичный капитан. По паре оплеух они с Невиллом всё же огребли, но были тут же отпущены под обещание никогда-никогда больше не расстраивать прелестного фамилиара.
За дурацким происшествием Рон совсем позабыл, что хотел дать Невиллу собраться с духом и проявить себя в самом выгодном свете, так что их появление в купе прошло почти незамеченным: Поттер подозрительно разглядывал спящего егеря, который внезапно оказался профессором, рвался на поиски другого купе, а потом интересовался датой следующего полнолуния.
– Мы даже расписания ещё не знаем, а ты уже готовишься к прорицаниям? – попытался пошутить Рон. Краем глаза он покосился на Невилла и мысленно застонал: друг поплыл, на глазах превращаясь в прежнего Пупса – робкого заику с безвольно опущенными плечами и вечно встревоженным взглядом.
Поттер нервно пожал плечами и равнодушно поинтересовался у Невилла:
– Как у тебя дела? Не видел тебя в Косом.
– Хорошо, – сиплым голосом отозвался Невилл. – Г-гарри прав, нужно уйти отсюда. Ид-дёмте!
– Куда?! – взвыл Рон. – Вагон битком! Так, тихо всем! Гермиона, заткни своего упыря!
– Сам ты! – возмутилась Гермиона и тут же нежно заворковала: – Успокойся, Глотик! Посиди тихонько, моё сокровище! Приедем, и я тебя выпущу.
Рон зарычал (получилось куда скромнее, чем у гадского кота) и решительно обвешал егеря-профессора «заглушками», которым научился летом у Чарли.
– Я вижу, у всех есть новости, – решительно начал он. – Всех выслушаем, но я первый! Короче, спустился я сегодня ночью из номера в зал за крысиной микстурой… Забыл пузырёк на столе, – торопливо пояснил он в ответ на удивлённые взгляды. – Спустился, значит, а там мама с папой не спят. Я их случайно подслушал.
– Фу! – ожидаемо фыркнула Гермиона, а Джинни грозно нахмурилась.
– Все «фу» потом! – отрубил Рон. – Короче, для поимки Блэка министерство поставит в Хоге свою охрану.
– Опять? – скривился Гарри. – Достали!
– Гарри, – строго сказала Гермиона, – это всё ради твоего же блага!
– Благо там хрен отыщешь, – зло выдохнул Рон. – Прикинь, это будут дементоры!
– Кто?! – хором выкрикнули Невилл и Джинни, а Гермиона нахмурилась, явно вспоминая, где именно она могла о них читать. У Поттера лицо сделалось будто каменное; он медленно прикрыл глаза и надменно поджал губы.
– У Фаджа вашего, похоже, вместе с башкой ещё и котелок заглючил, – сказал он каменным же голосом. – Хогвартс у нас теперь Азкабан? Предлагаю прыгнуть с поезда, пока недалеко отъехали.
– Что ты такое говоришь? – возмутилась Гермиона. – Уверена, что профессор Дамблдор…
– Папа сказал, что профессор ничего не смог поделать, – перебил её Рон. – Мол, в замок их никто не пустит, а значит, школьникам ничто не угрожает. Будут по окрестностям Блэка ловить.
– Дементоры не ловят, дементоры убивают, – всё так же безжизненно произнёс Поттер. – Спасибо, Рон. Я не назову твоего имени, но предупредить своих я должен. Прости.
– Да предупредят всех, – пожал плечами Рон. – Думаю, на пиру и предупредят. Такое разве скроешь? Невилл, у тебя что? Чем тебе купе не понравилось?
Невилл решительно выпрямился и сдвинул брови. Рон украдкой показал ему большой палец: давай, друг, не робей!
– Этот человек, – Невилл указал на спящего, – был другом твоего отца, Гарри!
Гермиона и Джинни изумлённо переглянулись, Рон присвистнул и уставился на егеря.
– Знаю, – ответил Поттер и, кажется, вообще целиком окаменел. – Ремус Люпин. Если верить гравировке на портфеле. Но я знаю только имя, а что знаешь ты?
– Бабушка не считает его хорошим человеком, – Невилл всё ещё волновался, но хоть заикаться перестал. – Правда, не сказала, почему.
– В своё время его подозревали в предательстве. Наравне с Блэком, – снова кивнул Поттер. – Но он здесь. В должности профессора. Значит, директор Дамблдор ему верит. Я же буду держаться от него подальше, пока мне хоть кто-нибудь хоть что-нибудь не объяснит.
– А зачем? – удивился Рон. – Проспится, и спросишь. Вот прямо в лоб. Чего тянуть-то?
– И верно, – невесело усмехнулся Поттер. – Вперёд, Гриффиндор, да?
– Да! – согласился Рон. – Сразу всё станет ясно!
– А он не подслушивает? – подозрительно прищурилась Джинни.
– Нет! – Рон для проверки громко хлопнул в ладоши. Все, кроме Поттера, вздрогнули, а из кошачьей переноски раздалось противное «мр-ряу!»; спящий не шевельнулся. – Видишь? Он нас не слышит.
Дверь купе скрежетнула роликами, отъезжая в сторону, и на входе нарисовался мрачный Хорёк. Два здоровенных еблана Крэбб и Гойл топтались у него за спиной.
– Здравствуй, Гарри! – сказал Малфой. – Что ты здесь забыл? Идём к нам.
– Здорово, Поттер! – прогудели его приятели. – Как ты? Ничего?
– Привет, парни, – отозвался Гарри. – Пока ничего, а там посмотрим. Вы в курсе, что Хогвартс от Блэка будут охранять дементоры?
– Иди ты! – озадачился Гойл, а Крэбб просто разинул пасть от удивления. – Ни хрена себе! Откуда знаешь?
– Знаю, – хмыкнул Поттер. – Ступайте к себе, ребят. Я тут пока побуду.
– Гарри! – снова позвал его Хорёк, но Поттер отвернулся и стал смотреть в окно, будто там было что-то интересное.
Рон оживился и подмигнул Невиллу. Видно, Малфой где-то крупно облажался, и упустить такой шанс было бы глупостью. Понятно, что так просто слизни от Поттера не отстанут, но стоило напомнить, что кроме подземельных гадов на свете существуют и нормальные люди.
– Сказано тебе, вали! – как можно нахальней ухмыльнулся он. – А то разбудишь нашего нового профессора и огребёшь триста отработок ещё до пира!
Хорька перекосило. Он открыл пасть, но сказать ничего не успел, потому что был оттеснён из дверного проёма тушей Крэбба.
– Пойдём, Дракон, – забубнил Крэбб. – Видишь, рано ещё. Поттер, ты на него не сердись, ладно? Ну, написал херню, и написал. У него бывает, знаешь ведь. Воображение чересчур, вот и косячит иногда. Ничего такого он не думает, правда.
– Ничего такого? – Поттер в удивлении высоко задрал брови. – Чего «ничего такого»?
– Вообще ничего! Честно! – Крэбб прижал руку к сердцу, отпихнул Гойла и резко задвинул дверь купе.
– Что это было? – спросила Гермиона у Гарри. Тот развёл руками и задумался, а Джинни покраснела и принялась внимательно разглядывать откидной столик у окна.
– Точно! – воодушевился Рон. – А не пора ли нам открыть припасы? У нас с Джин есть пирог с мясом! Вкуснющий!
– Давайте! – согласился Поттер, выныривая из своих дум. – Мне Том тоже целую корзинку дал! Сейчас посмотрим, что там. А тележка со сладостями когда будет?
– Вот-вот должна! – сообщил Рон и зашарил по карманам, отыскивая припасённую мелочь. Теперь покраснел Невилл, и Рон мысленно дал себе пинка: надо было ещё в тамбуре ссудить того парой сиклей. Гадская жаба – все планы насмарку!
Девчонки засуетились, причём Гермиона прежде всего распечатала пакет с готовой едой для своего кошака. Воняла кошачья жратва так, что поморщился даже излишне вежливый Поттер. Джинни же быстро накрыла столик к обеду, постаравшись разложить нехитрую снедь красиво.
– Готово, мальчики, – улыбнулась она. – Невилл, бери ещё. Ты вымахал, будто тебя профессор Спраут в теплице заперла на всё лето и поливала удобрениями, как мандрагору!
– Угу, – согласился Гарри, намазывая свой кусок пирога яблочным джемом.
Рона невольно передёрнуло: помогай Годрик, сладкое мясо!
– Именно что в теплице, – тихо рассмеялся Невилл. – Только в своей собственной. Все каникулы я работал на огороде. А ещё тренировался с бабушкой!
– Офигеть! – позавидовал Рон. – Что, вот прямо настоящие тренировки? Покажешь?
– На каникулах ведь нельзя колдовать! – возмутилась Гермиона.
– Смотря где, – объяснил ей Рон. – У нас дома можно, но с оглядкой – маглы рядом живут. А у Лонгботтомов колдуй хоть сутки – целый мэнор!
– Это несправедливо!
– Есть такое дело, – спорить Рон не хотел. – Приезжай в гости, поколдуешь вволю.
Потом они вскладчину накупили сладостей (Рон исхитрился незаметно передать деньги Невиллу, пока Поттер, облизываясь, выбирал шоколадные котелки) и принялись рассказывать, кто как провёл каникулы. Больше всех мог бы рассказать Поттер, но он помалкивал и лишь мотал головой в ответ на робкие расспросы Джинни: «Ничего интересного. Лавки, магазины и кафе. Нагулялся на три года вперёд».
После обеда за окном вагона зарядил дождик: стекло покрылось каплями. Джинни задёрнула шторки и зажгла светильники над багажными полками.
Время от времени кто-нибудь заглядывал в купе поздороваться и поинтересоваться делами: то Симус с Дином, то мелкий Криви (ему Гарри обрадовался больше всех), то нахальный Забини с коробкой домашних пирожных и уверениями, что Хорёк едва не при смерти от неведомых переживаний («Не с нашим счастьем», – буркнула на это Джинни), то Ли Джордан с Форджами, то капитан Вуд с печальной новостью о первом в истории Хога второгоднике Флинте, а то и придурок Нотт с истошным воплем: «Поттер, завязывай уже дуться! Подумаешь, цаца!»
В придурка полетела магловская книжка, обёрнутая пергаментом, тюкнула того корешком в лоб и сподвигла на фальшивые стенания: «Ох, я ранен, я почти убит, целителя мне срочно!»
– Экзорциста! – рявкнул Гарри, забрал у Нотта свою книгу и закрыл дверь купе. – Блин, хоть запирайся!
– Давай! – согласилась Джинни. – Отдохнёшь немножко.
Невилл же только молча сопел и смотрел на Поттера не отрываясь.
Рон запер дверь Коллопортусом, натренированным на клетке с Коростой, и взял последний кусок пирога. Неспешный разговор возобновился, а Поттер задремал, привалившись плечом к неподвижно замершему Невиллу. Было очень уютно, даже поганый кошак угомонился и затих.
Вечером, когда за окном совсем стемнело, а Рон уже предвкушал конец пути и праздничный пир, поезд внезапно замедлил ход. Гарри вздрогнул и открыл глаза.
– Уже приехали? – спросил он сонным голосом.
– Не-ет, – озадаченно ответил Рон. Поезд ехал всё медленнее, а колёса стучали всё реже и тише. – Ещё с полчаса должны ехать.
Вдруг поезд, дёрнувшись, резко встал. С полок упали чемоданы, заорал кошак в переноске, заквакал Тревор, а сам Рон не удержался на ногах, плюхнулся на сиденье и выругался.
– Что за… – начала Гермиона, и тут погас свет.
– Откройте дверь! – негромко скомандовал Поттер, и Рон послушно выдал Алохомору.
В коридоре тоже было темно, двери купе открывались, и был слышен встревоженный гомон студентов.
– Наверное, какая-то поломка, – сказала темнота голосом Гермионы. – Ай, Невилл, это моя нога.
– Прости, – деревянным голосом отозвался Невилл. – Ронни, зажги Люмос!
– А сам?
– Зажги! – настойчиво повторил Невилл.
Рон достал палочку, взмахнул ею и снова выругался: Люмос не зажигался! Самое простое, с детства знакомое заклинание не работало! Рон торопливо вытер внезапно вспотевшие ладони о свитер и снова попытался зажечь огонёк. Хрен там!
– Что происходит? – спросил он неизвестно у кого. – Невилл?
– Ни в какую, – отозвался Невилл.
– У меня тоже, – жалобно сказала Джинни.
– Я разбужу профессора! – Гермиона ойкнула: видно, споткнулась или ударилась. – Профессор! Профессор Люпин, просыпайтесь! Проснитесь же! Мальчики, он не просыпается!
– Давай вместе попробуем, – сказал Гарри, и через пару секунд раздался незнакомый мужской голос, сонный и растерянный.
– Уже приехали? – спросил Люпин. – Почему вы не зажжете фонари?
– Не зажигаются, профессор, – доложила Гермиона. – Поезд остановился. Кажется, сломался. И почему-то нельзя наколдовать Люмос.
– Разве? Да, верно, – Люпин помолчал, а потом вдруг резко скомандовал: – Отойдите от двери!
Рон почувствовал озноб, да такой, что зубы застучали. Он плотнее прижался лопатками к сиденью и понял, что мёрзнет в тёплом свитере. И хрен на то, что мёрзнет, но он боится! Боится темноты, боится быть в вагоне, боится подать голос – всего боится! Где-то совсем рядом заплакала Джинни, и Рон яростно затряс головой, пытаясь прогнать внезапный дурацкий страх.
Вдруг купе осветилось неверным серебристым светом, и Рон заморгал: его слегка отпустило, а свет исходил из рук профессора Люпина.
– Уходи! – властно велел кому-то профессор, и серебристый свет стал ярче: – Здесь нет Блэка! Уходи!
– Мамочки! – пискнула Гермиона, и Рон понял, что самое время разбить окно и выскочить из проклятого вагона: у двери стояло нечто огромное, непонятное и страшное. «Головой» оно упиралось в потолок, а призрачная «мантия» колыхалась, будто от сильного ветра. От жуткой фигуры несло могильным холодом; она выпростала из складок непроглядного мрака «руку» – гадкую, осклизлую! – и, наверное, что-то произнесла, потому что Рон на секунду ослеп и будто по лбу получил.
Поттер вдруг закричал во весь голос, вскочил с сиденья и тут же рухнул на пол как подкошенный, прямо под ноги Рону.
Профессор метнул в фигуру сгусток серебристого сияния, и та шарахнулась назад, в коридор.
– Уходи! Прочь! Прочь! Гарри! Гарри, что с тобой?!
Зая, блог «всратые будни всратого меня»
.
пмс это когда находишь в игре кота, который оч похож на твоего умершего когда тебе было 9@начинаешь рыдать как сука
Pinkyheart, блог «My Little Hasbro и иже с ним»
Rarity Potion Pony Single & Fall Formal Equestria Girls Minis
В рамках своих обещаний буду сперва спамить понями. Потому что все мои увлечения так и перекочевали в новый год:)
Начну с свежих девочек, хотя на деле пони - из поколения 4.5 и один из последних релизов брашек, а бальную девочку Рэрити я хотела купить уже очень давно, а недавно вдруг случилось чудо: я взяла её и тоже давно разыскиваемую Флаттершай из этой волны (серьезно, Флатти вообще нигде нельзя было найти почти сразу после выхода) с рук, обе новехонькие, благослови, Всевышняя, людей, которые бережно собирают игрушки на полочках и не дают детям слишком над ними издеваться.
Пустыня, блог «Симметриады»
2021
В конце каждого года мне хочется составить список достижений и список планов на новый. Но предпраздничное настроение не дает собраться с мыслями. А не очень предпраздничное... Ну, на то оно и не очень.
Мне бы хотелось вернуться к более-менее регулярному ведению блога. Хотя бы для самодисциплины. Для похвастушек. Для рефлексии. "Все мои романы, стрясшиеся со мной, стоят на книжной полке"(с) Так и с моей социальной жизнью
Топор, блог «Мельпомена»
я вам не сушка
Целый день сегодня думаю, а смогу ли я снова почувствовать то самое ощущение восторга в новогоднюю ночь
Некое таинство, торжественность, которую ты ждёшь и считаешь до праздника дни
Смогу ли я снова когда нибудь смеяться также, как до этого ужасного года?
Стереть бы его из памяти, да и 2019 заодно так, будто их не было вообще
Один хуже другого, честно
И у меня вчера был правда очень классный праздник, я находилась в компании любящих меня людей
И мне действительно было радостно
Но не было того восторга, который я ощущала даже год назад, а тем более в те года, когда я была дома
Как будто от меня осталась тень всего того, что я раньше из себя представляла
Но ещё я думала... Может быть если мне не радостно, то не надо заставлять себя чувствовать что то?
Потом я поняла, что дело не в восторгах. Я долго думала, как описать то чувство, которого у меня вчера не было
А всё просто. Это счастье.
Могу ли я винить себя за то, что не чувствовала себя счастливой? Да я удивлена на самом деле, что вообще добралась до вчерашнего дня живой
И что я его пережила
Я не хочу врать о том, что со мной всё в порядке. Я знаю, что мне нужно огромное количество времени, чтобы оклематься и почувствовать себя действительно как тогда, до того как это всё началось
Не думаю, что такие впечатления проходят бесследно, но я верю, что снова смогу почувствовать себя настолько же счастливой и беззаботной
Я рада, что у меня есть Настюха, да и Костец в придачу, хоть он и называет меня мышью. Настина мама, Вова, Маша, Серёжа который живёт теперь так далеко, Ванька, Алёша... И ведь ими всеми я действительно дорожу, хотя мне кажется, что теперь их так мало...
Жизнь похожа на сериал, поделенный на сезоны. И в разных сезонах разные люди. Они меняются для того, чтобы чему то научить, наверное. Но я думаю, что в большинстве случаев люди рядом, чтобы классно провести время, иначе ради чего ещё?
Я черпаю счастье и энергию от общения и понимания того, что я не одна. Я счастлива от своих друзей, от сцены и десятков просмотренных аним. Я очень старалась не бояться быть одной, пыталась быть сильной и независимой, но на самом деле моё счастье не в одиночестве и никогда в нём не будет. В нём я стала сильнее, конечно, но всё таки я очень люблю любить
И я верю, что в следующий канун нового года мне будет легче. Счастливее.
Я постоянно осуждаю себя и не понимаю, почему не чувствую всех тех восторгов, которые остались в прошлом. СЧАСТЬЯ. Но учитывая, сколько всего отнял у меня этот год - это нормально. Мне нужно дать себе время и если сейчас я не чувствую себя счастливой, то хотя бы саму себя за это не гнобить. Всем нужно время на восстановление после того, как им случилось больно. Кому то больше, кому то меньше. Мне, например, охрененно много.
Ну и пускай. Я всё ещё я даже если несчастна сейчас. Я всё равно люблю себя за то, что сейчас я здесь, в 2021.
дрейк., блог «neon gravestones.»
///
хочу собаку
рыжую жопу, с купированным хвостом и ушами. что бы с морды слюни стекали, что бы со стола еду тырила, а я бы любил ее больше всех на свете и все прощал.
немецкого боксёра хочу, господи
Mallari, блог «Судовой Журнал»
* * *
Тот момент когда думала о недавних жалобах знакомых, что никто ничем особо не интересуется и решила посмотреть что нить про свои прошлые интересы)).
И увлеклась))), теперь с интересом смотрю передачу про то, что сейчас изучает радио астрономия)).
Хэви, блог «Жёлтый дневник космонавта»
* * *
Оказывается, Альорэ Илитора жил не во вторую династию, а в начале Вэльского противостояния.
