Каких только трав не было на грядках — здесь росли рута, розмарин, шалфей, воробейник, имбирь, мята, тимьян, водосбор, трава милосердия, а также горчица, укроп, пижма, базилик, петрушка, кервель и майоран. Кадфаэль познакомил своих помощников со свойствами даже самых редкостных растений и рассказал им, сколь опасным может быть неверное употребление приготовленных из них снадобий, ибо целебная сила трав зависит от правильной пропорции, а при неумелом использовании лучшее лекарство может оказаться ядом. Теснившиеся на грядках травы выглядели по большей части скромно и привлекали внимание лишь сладостным ароматом, который источали под лучами солнца. Однако были и иные — кичливые пионы, выращиваемые ради их пряных семян, и надменные, почти в человеческий рост, маки с бледными листьями и плотными бутонами, сквозь которые уже пробивались белоснежные и пурпурно-черные лепестки... (с)
Э.Питерс "Страсти по мощам"

Если кому-то захочется почувствовать себя братом Кадфаэлем, и устроить небольшой аптекарский сад в средневековом стиле, небольшой план аптекарского огорода. Конечно, "грядок" могло быть (и наверняка было) гораздо больше, как и выращиваемых на них трав.
Все зависело от нужд, возможностей и расположения монастыря.
Травы выращивали как для лечебных, так и для бытовых, хозяйственных и кулинарных надобностей. Ну и просто для "души".

(Превью)

1. Растительные красители:

Weld (Reseda luteola) - резеда желтенькая, — цветущие верхушки дают хороший желтый цвет.
Woad (Isatis tinctoria) - вайда красильная, — синий. При смешивании с вельдой (резедой) получается яркий травянисто-зеленый цвет.
Onion skins - луковая шелуха — желтый и оранжевый цвет
Dyers chamomile (Anthemis tinctoria) - пупавка красильная, — желтый.
Lady's bedstraw (Gallium verum) - подмаренник настоящий, — желтый.

читать дальше
2. Красивоцветущие полевые цветы:
(Также использовались и в лечебных целях)

Ox-eye daisy (leucanthemum vulgare) - нивяник обыкновенный.
Corn poppy (papaver rhoeas) - мак самосейка
Cornflower (centaurea cyanus) - василек синий
Heartsease (viola tricolor) - фиалка трехцветная
Wild strawberry (fragaria vesca) - земляника лесная

3. Holly tree, under planted with Snowdrops and Sweet woodruff - остролист/падуб, подснежник (галантус), подмаренник душистый.
4. Seats (здесь не совсем ясно. Либо места "отдохновения" со скамейками, либо участки под рассаду).

5. Душистые травы:

Lemon balm (melissa officinalis) - мелисса лекарственная
Lavender (lavendula angustifolia) - лаванда узколистная
Sweet woodruff (galium odoratum) - подмаренник душистый

6. При кашле, простуде и гриппе

Elecampane (inula helenium) - девясил
Mallow (malva sylvestris) - мальва лесная, просвирник лесной
Sage (salvia officinalis) - шалфей
Apothecary's rose (rosa gallica) - шиповник французский (галльский), аптекарская роза
Hyssop (hyssopus officinalis) - иссоп

7. При головной боли и общеукрепляющие (тонизирующие)

Thyme (thymus vulgaris) - тимьян
St. John's wort (hypericum perforatum) - зверобой продырявленный
Lavender (lavendula angustifolia) - лаванда узколистная
Valerian (valerian officinalis) - валериана
Rosemary (rosmarinus officinalis) - розмарин

8. Желудочные, проблемы с пищеварением

Yarrow (achillea millefolium) - тысячелистник
Vervain (verbena officinalis) - вербена
Fennel (foeniculum vulgare) - фенхель
Pennyroyal (mentha pulegium) - мята болотная
Viola (viola tricolor) - фиалка трехцветная

9. При болезнях печени, почек, моч.пузыря

Lovage (levisticum officinale) - любисток
Vervain (verbena officinalis) - вербена лекарственная
Parsley (petroselinum crispum) - петрушка
Mallow (malva sylvestris) - мальва лесная, просвирник
Heartsease (viola tricolor) - фиалка трехцветная

Средневековые паломнические маршруты в Европе

13 февраля 2021 (19:54:14) 328

(превью)

Via Francigena - Дорога франков — вторая по популярности после пути св. Иакова паломническая дорога средневековой Европы. По ней жители Англии и Франции следовали в Рим, а итальянцы — на север, в Кентербери. При движении в северном направлении она называлась дорогой франков (лат. Via Francigena), а при движении на юг — дорогой римлян (лат. Via Romea).

скрытый текстПервые свидетельства о существовании паломнического пути из Италии во Францию и обратно (Iter Francorum) датируются 870-ми годами. В конце X века по этой дороге проследовал из Кентербери в Рим архиепископ Сигерих Серьёзный, оставивший описание своего маршрута.

В классическом варианте дорога проходила через Витербо, Сиену, Лукку, Луниджиану, Павию, Иврею, Большой Сен-Бернар, Лозанну, Безансон, Реймс, Аррас, Теруанн и Кале, однако не исключались и другие маршруты.

Via Hierosolymitana, или Iter Hierosolymitanum - путь в Иерусалим.

Via Teutonica - дорога в Рим через тевтонские (германские) земли

Via Ungaresca - через Венгрию

Valico montano - горный перевал

Cammino di Santiago - Путь Святого Иакова

Самый важный участок пути начинается на юге Франции, идет через Пиренеи (через перевалы Ронсеваль или Сомпорт).
Сходящиеся к перевалам маршруты на территории Франции:

Тулузская дорога (Via Tolosana) — начиналась на востоке и шла через Сен-Жиль, Сен-Гильем-ле-Дезер и Тулузу.
Поденская (Via Podensis) — почти параллельна предыдущей, начиналась в Ле-Пюи и проходила через Конк и Муасак.
Лиможская (Via Lemovicensis) — начиналась в Везле, проходила через Лимож и Перигё и соединялась с Поденской в Ронсенвале.
Турская (Via Turonensis) — шла от Ла-Манша, через Тур, Пуатье, Сент и Бордо.

О феодах, титулах, наследниках и наследницах

17 декабря 2020 (16:18:22) 314

Взято Здесь и здесь

(в скобках курсив мой)

Тема обычно вызывает интерес, в основном, пожалуй, у тех авторов, которые пишут книжки в псевдосредневековом антураже. Ну, раз так, решил и я вставить свои пять копеек.
Отмечу сразу ВАЖНОЕ: средневековье – это тысяча лет и десятки стран. Составить такой список, который был бы применим к каждому году и каждой стране, невозможно. Потому, наверное, автору стоит представлять себе хотя бы примерно, к какому периоду ближе всего описываемый антураж: то ли раннее средневековье, то ли (условно) эпоха «Игры престолов», либо это времена «Трёх мушкетёров», которые, между нами говоря, уже и не средние века вовсе.

скрытый текстНачинаем с некоторых общих понятий (намеренно буду упрощать схему, поскольку дебри тут никому не нужны).

Феод – это наследуемое земельное владение, получаемое вассалом от сеньора на условиях несения военной службы, чаще всего конной.

Сеньор – это тот, кто жалует феод, вассал – кто его получает.

Соответственно «феодал» – это человек, владеющий феодом, (важно) полученным от сеньора. Т.е. король, как верховный собственник земли, феодалом не является, ибо сеньора у него нет. С другой стороны (это если лезть в дебри), то и король является вассалом господа бога, так как владеет землёй с его молчаливого позволения, а значит, с этой точки зрения может считаться феодалом.

Владение феодом подразумевает не только исполнение воинской службы, но и рациональное хозяйствование на земле, выполнение судебных, административных и прочих функций. В случае, если феодал, например, притесняет и разоряет крестьян, сам нарушает законы, это есть повод для лишения его феода.

Начинаем сверху.

Номер один в феодальной иерархии – король.

Вообще-то есть ещё и император, но в реальной истории мы можем назвать только одну долгоиграющую империю – Священную римскую. Тамошний император не являлся сеньором герцогов, поскольку не жаловал им землю (они получали её от предков), и сам выбирался из числа этих самых герцогов.

Итак, всё же КОРОЛЬ.

Сам термин происходит от имени франкского императора Карла (Carolus), умершего в начале 9-го века. Личность была выдающаяся, экстраординарная, произведшая столь большое впечатление на современников, что в скором времени каждый уважающий себя монарх стал считать своим долгом присовокупить к имени словечко «каролюс».

В настоящее время (даже в научных трудах) принято именовать верховных сеньоров средневековья королями, даже несмотря на то, что сам титул появляется не ранее конца 9-го века, а до того времени в документах их именовали как бог на душу положит: rex, dux, конунг, вождь и т.д.

Далее, ступенькой ниже – ГЕРЦОГ.

Герцог, нerzog, dux – пожалуй, самый древний германский титул, обозначавший военного вождя.

В отношениях герцогов и короля не так всё просто. Возьмём для примера Францию как самый яркий образец победившего феодализма. При первых королях из династии Капетингов (с 987 года) герцогом Аквитании (это на юге современной Франции) был один из отпрысков свергнутой предыдущей династии Каролингов. Т.е. Герцог Аквитании не являлся вассалом короля, поскольку владел своей землёй не по праву пожалования, а по праву наследства. Аналогично герцог Бургундии. Такого рода герцоги плюс король именовались «пэрами», т.е. «равными», а король был первым среди равных, чем-то вроде признанного старшего брата. НО! Король не имеет права требовать от них исполнения военной службы (только попросить) и не имеет права отобрать у них землю, поскольку они получили её не от него.

Примечание № 1

То есть что имеем в наличии? Государство представляет из себя разрозненные владения короля и герцогов (назовём их так) А, В, С и D. Эти пять человек – пэры, равные друг другу, а роль короля заключается в предводительствовании на войнах с другими государствами. Король, кстати, не всегда самый богатый и могущественный из них.

Но герцоги герцогам – рознь.

Рассмотрим такой вариант: когда норманны (викинги) в начале 10-го века захватили северо-запад Франции, король, будучи не в состоянии их прогнать, просто поставил их себе на службу. Ихнему конунгу было предложено: а) титул герцога и б) уже захваченная им земля получала статус герцогства. Разумеется, на условии, что новоявленный герцог Нормандии признает себя вассалом короля, на что тот согласился. На титул графа он, кстати, не соглашался и королю пришлось пойти на уступки.

Итак, на карте Франции появляется новое герцогство Е, а потом, может, и какое-нибудь F.

В германских языках нет терминов, которые позволяли бы различать статус герцогов А-D и герцогов Е-F, а вот в русском есть. Это что-то вроде Великих князей и просто князей.

Ещё раз: в отличие от Великих князей герцоги Е-F являются вассалами короля.

Ступенька № 3. МАРКИЗ

… или на германский манер «маркграф». Статус земли и соответствующий титул появились во времена императора Карла Великого. Он создал огромную территориально империю и, естественно, сил самого императора на охрану её границ попросту не хватало. По всем границам он учредил особые территории (марки), графы которых были обязаны монарху единственным – охраной рубежей. У этих людей, получивших название маркграфов, был самый полный объём прав и в отношении земли, и подвластного населения, вплоть до жизни и смерти. Они сами решали, какого размера войско у них будет, вершили суд, собирали налоги и проч. Им дозволялось всё, лишь бы граница спала спокойно. Неудивительно, что в скором времени маркизы стали практически полновластными (и могущественными) хозяевами своих земель, и в период ослабления королевской власти первыми обрели фактическую независимость.

Наверное, здесь стоит сделать важное примечание. Для тех, кто уверен, что король – это почти небожитель, перед которым герцоги и графы падают ниц и лебезят, чтобы сохранить свои владения. Увы, должен разочаровать. И для понимания ситуации порекомендовать к чтению/просмотру “Песнь Льда и Пламени” Дж. Мартина. Хотя и фэнтезятина, но весьма грамотная.

В пояснение ситуации вспомню одну историю.

Франция, Х век. Новоявленный король Гуго Капет, основатель династии, разгневавшись на неповиновение некоего графа, грозно воскликнул: “Ты что, забыл, кто сделал тебя графом?!”, услышал в ответ: “А ты что, забыл, кто сделал тебя королём?”

Ступенька № 4. ГРАФ

Первоначально граф – это просто должностное лицо, выполняющее какие-либо функции по приказу короля. В раннее средневековье мы имеем дворцовых графов (писари, судьи), графов – сборщиков налогов, графов-послов и т.д., а также – ВНИМАНИЕ – графов-управителей королевскими поместьями.

С течением времени и по мере ослабления королевской власти последние закрепляются в этих землях, правдами и неправдами получают права на них, а должность «граф» постепенно превращается в феодальный титул.

Примечание №2. Частенько встречаю следующее абсурдное утверждение, что герцоги, мол, это дети короля, а графы – это дети герцогов. Ну, ну. Всем известно, что воробьи – это дети голубей.

Парочка примеров:

В 11-м веке, во времена сильнейшего ослабления королевской власти во Франции, владения короля уменьшились до Города Парижа, части города Орлеана, нескольких владений между ними и небольшого графства под названием Артуа. Поскольку у короля уже не было возможности и дальше дробить свои владения, было решено, что старший наследник короля получает титул короля, следующий по старшинству – титул графа д’Артуа. Кстати, со временем так получилось, что титул графа д’Артуа превратился в старшее пэрство Французского королевства.

Другой пример: у короля Филиппа Красивого (ум. 1314) было три сына и каждому из них он пожаловал в качестве феода графство. Итак, мы имеем сыновей короля графов Пуатье, Де Ла Марш и… ещё кого-то, не помню.

Т.е. главный вывод: место человека в феодальной иерархии часто зависело не от титула, а от близости к верховной власти (не так уж это и ново, не правда ли?). Т.е. среди непосредственных вассалов короля могли быть герцоги, графы, бароны и т.д.

Ступенька № 5. ВИКОНТ

Если «граф» по-латыни comes, то виконты – vicecomes, т.е. буквально вице-графы, заместители графов. Первоначально это королевские чиновники, инспекторы, которые по велению короля осуществляли проверку того, как графы управляют вверенным им феодом. Со временем виконты устраивались на землях графов, получали хорошие подарки, в том числе и земельные, и сами мало-помалу превращались в феодалов, причём обратите внимание – в вассалов графов, а вовсе не короля, чьи интересы формально должны были блюсти.

Ступенька № 6. БАРОН

Слово происходит от испорченного латинского baro, что означает «мужчина».

И, наконец, ступенька № 7. РЫЦАРЬ, в переводе с немецкого – всадник.

Рыцарь – это младший дворянский титул. Формально рыцарь не может иметь вассалов, поскольку владеет минимально возможным по размеру феодом. Однако во времена феодальной раздробленности случалось, что талантливые и агрессивные представители этого сословия захватывали много больше земель, чем им обычно полагалось, и принимали от других рыцарей присягу верности.

Примечание № 3.

В феодальной иерархии королевства Англия самостоятельный титул «БАРОН» отсутствует. Здесь ниже виконта сразу следует рыцарь, а баронами именуются все дворяне от виконта и выше.

И в заключение Примечание № 4. ВАЖНОЕ.

Сплошь и рядом встречаю выдуманные истории, когда король за какие-нибудь заслуги делает какого-нибудь рыцаря графом. Или чем-то ещё.

Так вот.

Посмотрим на карту Франции. Сколько мы видим герцогств на протяжении средневековья? Нормандия, Бургундия, Аквитания, Гасконь, Бретань… кажется, никого не забыл.

ВАЖНОЕ заключается в том, что статус принадлежит ЗЕМЛЕ. Статус – неизменяем. Владелец герцогства называется герцогом, владелец графства – графом и т.д. Итого сколько во Франции герцогов? Правильно – ПЯТЬ. Чтобы королю кому-то пожаловать титул герцога, для начала надобно подарить ему не принадлежащее королю герцогство и, наверное, убить тамошнего герцога и всех его наследников, а это – ах и увы! – практически невозможно и попросту абсурдно.

Сказанное не применятся по отношению к так называемому периоду раннего нового времени, когда в европейских государствах господствовала абсолютная монархия. Король в 16-18 веках был богом и императором в своих землях и мог пожаловать что угодно и кому угодно, НО! – с большой оговоркой. Все предыдущие столетия короли потом и кровью усмиряли непокорных вассалов, казнили, отбирали у них земли, которые предки этих же королей пожаловали предкам этих вассалов. ВСЯ земля оказалась в руках короля, который теперь не горел желанием раздавать её обратно. И был найден удобный компромисс: достойному того человеку король жалует не землю, а просто титул, который приклеивается к фамилии, плюс соответствующее денежное содержание. Удобно? Да. Ведь у такого дворянина нет армии. В любой момент можно отобрать этот самый титул. И появляется, к примеру, герцог де Ришелье (знаете такого?). А слышали когда-нибудь о существовании герцогства Ришелье? То-то и оно.

И ещё одно исключение – Англия. В 15-м веке, на закате средневековья, когда король стал самым могущественным из сеньоров, он, чтобы подчеркнуть эксклюзивность монарха и его детей, учредил герцогства, которых в Англии до того не было. И плавным образом графства Йорк, Ланкастер, Глостер превращаются в герцогства. Просто ради того, чтобы подчеркнуть, что дети короля выше любого графа.

часть 2

Начнём опять с понятия «феод». Главное, что здесь следует уяснить, так это то, что феод (наследуемое земельное держание) НЕДЕЛИМ. То есть феодал (держатель феода) может оставить его в наследство целиком и только одному из своих детей. Иначе говоря, если у рыцаря есть только один феод, то он может завещать ему только одному ребёнку, а все прочие могут рассчитывать лишь на родительское благословение.

скрытый текстПри этом ситуация у феодалов побогаче чуть иная, хотя тоже не стопроцентно беспроигрышная.

Поясняю на примере. Жил-был в XI веке некий Вильгельм Бастард (более известный как Завоеватель), которому судьба предназначила стать наследником своего отца. До 1066 г. он носил титул герцога Нормандии. В 1066 г. Вильгельм становится королём Англии (по праву наследования или завоевания – разберёмся позже), и превращается в счастливого обладателя двух феодов. Теперь его титулы звучат как: герцог Нормандии, король Англии. Как водится во всех сказках, было у него три сына: Роберт, Вильгельм Рыжий и Генрих.
(вообще-то, справедливости ради, сыновей было четверо (как у "нашего" короля Генри) - имелся еще Ричард Нормандский, погибший в юности на охоте. И по иронии судьбы, в обоих случаях трон в итоге доставался младшенькому ).
Первое, о чём должен позаботиться любой монарх на случай экстраординарных ситуаций – это решение проблемы престолонаследия. И, став королём Англии, Вильгельм распределяет свои владения.

Первый сын Роберт становится… становится… а вот и не угадали! – герцогом Нормандии. Он получает отцовский феод, который, кстати, является старшим по отношению к Англии. Второй сын, Вильгельм Рыжий, после смерти своего отца должен унаследовать корону Англии. А вот с Генрихом была проблема – и это даже несмотря на всё богатство папы. Обычай – это закон. И Вильгельм Завоеватель завещает ему, ну, само собой, не кота, а 5000 фунтов серебром – немало, конечно, но ни грана земли, коей у него для младшего сына попросту не было. И только благодаря случайности (эта история нас сейчас не интересует) Генрих стал владельцем маленькой деревушки на северо-западе Франции.

РЕЗЮМЕ: если у феодала имеется во владении несколько феодов, то он вполне может обеспечить будущность всех своих детей, если последних не слишком много. Остальные могут рассчитывать либо на замужество, либо на церковную карьеру.

Сын или дочь?

Традиционно считается, что наследником родителя становится старший сын. И зачастую это представление превращается в худлите в какой-то фетиш, непререкаемую и неизменяемую вещь.

Так вот:

Пункт А) до определённого момента не существовало такого закона, который определял бы, что именно старший сын с математической точностью должен наследовать феод.

Пункт Б) до определённого момента не существовало закона, который определял бы, что это должен быть именно сын, а не дочь.

Пункт В) обычай=закон предоставлял феодалу право решать, кого из своих детей он сделает своим наследником.

Теперь примечания. В абсолютном большинстве случаев наследником действительно провозглашали сына. Потому что время суровое, опасное, военное; главное дело феодала – защита феода и подданных, а к суровому военному делу мужчины чисто физически приспособлены лучше.

Во-вторых, чаще всего это был именно старший сын, если только этому не мешали некоторые неприятные обстоятельства: например, старший мог быть сумасшедшим или что-то в таком духе, что мешало бы ему выполнять обязанности правителя. Тогда выбор падал на следующего по старшинству.

Если он был. А если в наличии только сын и дочь? Или только дочь?

Ещё раз читаем пункт Б. То-то и оно. И (представим) если бы у того же Вильгельма Завоевателя сыновей не было, а была лишь дочь, то именно она унаследовала бы его владения.

Обращаю внимание на следующее интересное обстоятельство. Об особенностях воспитания дворянских детей мы поговорим как-нибудь в следующий раз (может быть), а сейчас отмечу только следующее: девочки в принципе получали более разностороннее образование и воспитание, чем мальчики. Главное дело мужчины – махать мечом, а девочки – ещё и вести хозяйство. Поэтому девочек учили грамоте, счёту и ремёслам, а кроме прочего – и рыцарскому делу. Т.е. стрелять из лука и арбалета, махать мечом, сражаться копьём и прочее. Мало ли? Муж в отъезде, так что жена должна знать азы военного дела. То есть женщина в принципе ничуть не хуже мужчины была подготовлена к управлению владением.

И ещё одно примечание вдогонку: вы не найдёте закона или запрета, который запрещал бы женщинам участвовать в рыцарских турнирах. И они участвовали. Факт.

РЕЗЮМЕ: схема наследования, как видите, простая, реально работавшая, но не бесспорная. Не бесспорная потому, что эта неопределённость (кого папа назначит – тот будет наследником) являлась причиной многих междоусобиц. Когда, например, обделённый наследник заявлял, что отца опоили, обманули, завещание подменили, и на самом деле именно он должен получить старший феод и т.д. и т.п.

О мужьях и жёнах

И здесь мы опять должны вернуться к характеристикам многострадального феода.

Феоды НЕ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ в одно целое. Каждый феод – это отдельное государство со своими обычаями, законами, национальными характеристиками, часто – системами денег, мер и весов.

Поясню на примере (безотносительно к современной политической ситуации, и дискуссий на эту тему разводить не собираюсь и вас прошу воздержаться). Просто ради примера: Россия и Крым. После присоединения Крыма он стал частью Российской Федерации, т.е. вошёл в состав России. Законы РФ стали на этой территории приоритетными, денежная система – тоже, и т.д.

Но вот после того, как Вильгельм Завоеватель стал королём Англии, НИКАКОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ Англии и Нормандии не произошло. Англия не стала считаться частью Нормандского герцогства, и Нормандия не стала частью Английского королевства. Любовь-любовью, а стулья – врозь. Напомню: титул Вильгельма звучит: герцог Нормандии, король Англии. Он владелец и машины, и квартиры. Не машиноквартиры.

Далее. Ближе к телу, что называется. Т.е. к жёнам.

Начнём с ещё одного английского примера.

XII век. Генрих II Плантагенет, граф Анжуйский, герцог Нормандский, король Английский берёт в жёны Алиенору, герцогиню Аквитанскую и Гасконскую (на всякий случай – это крупные и богатые области на юге Франции).Смотрим на карту: красным обведены владения Генриха, синим – Алиеноры. Карта относится к немного более ранним временам, но в данном случае это не суть важно.

Генрих и Алиенора становятся супругами. А что делается с их титулами и владениями? Ничего, или почти ничего.

Генрих не становится герцогом Аквитанским и Гасконским. Эти земли – это так называемая вдовья доля, которая неотчуждаема и является владением Алиеноры и больше никого. Вассалы/подданные Алиеноры остаются только её вассалами и подданными. Алиенора НЕ превращается в вассала своего мужа, поскольку она НЕ получала от него землю на условиях несения военной службы. Таким образом, если Генрих ведёт с кем-то войну, он может рассчитывать на помощь своей супруги и её вассалов только если она согласится эту помощь ему оказать. Что не факт.

Ибо она – независимая самостоятельная правительница своих владений, а то, что выгодно Англии, вовсе не обязательно отвечает интересам Аквитании. Алиенора при этом получает титул королевы Англии. Но отнюдь не в смысле, что она становится владелицей Англии или госпожой английских феодалов. Это – в значительной степени формальность, вывеска. Этот титул – знак того, что она является законной супругой своего мужа и дети, ею от него рождённые, получат законное право на земли родителей. И если бы Алиенора (будь она глупа, а это не соответствует действительности) вдруг вздумала что-нибудь приказать какому-то английскому графу, то с превеликой вероятностью этот граф послал бы её куда подальше крупными буквами, и ничего бы ему за это не было. Аналогичная ситуация грозит и Генриху, если он посмеет вмешиваться во внутренние дела Аквитании.

В случае развода всё возвращается на круги своя, т.е. как и было до заключения брака.
И – последнее – об их детях. Чтобы не грузить вас историческими подробностями, обращусь к схеме. Итак, действующие лица:
– король королевства А, герцог герцогства Б, граф графства В – всё в одном лице

– его жена, королева А, герцогиня герцогства Г и герцогства Д.

– и их дети Е, Ж, З и т.д.

В случае, если у них несколько детей, эти дети наследуют земли родителей, но только после смерти родителей.

Предположим, что первой после многих счастливых лет брака умирает жена, и король превращается в вдовца. При этом!!! Не он наследует земли своей почившей супруги, но их совместные дети. И после смерти королевы состав действующих лиц меняется. Мы имеем:

– король королевства А, герцог герцогства Б, граф графства В – всё в одном лице. Остаётся без изменений.

– ребёнок Е, герцог герцогства Г

– ребёнок Ж, герцог герцогства Д

– ребенок З, пока без титулов.

Если же первым умирает муж, то дети в порядке старшинства наследуют его земли, но земли матери – только после её смерти.

Наверное, на этом пока закончу. Нюансов огромное количество, все жизненные ситуации в одну схему объединить сложно, так что писать и объяснять можно почти бесконечно.

Trip to Jerusalem или средневековые пилигримы

12 февраля 2020 (19:33:53) 390

Путешествия к святым местам служили разным целям: пилигримы отправлялись в путь во исполнение обета, или чтобы искупить совершенный грех (и даже преступление), или вымолить чудесное исцеление, или укрепиться в вере. Идея путешествия к святыням присуща многим религиям, но уже к IV веку паломничество стало общепризнанным выражением набожности в христианстве. Представители всех сословий совершали паломничества, что оказывало несомненный эффект на общество и культуру в целом. В первую очередь, паломники желали поклониться местам, освященным деятельностью Христа и Его апостолов, - иными словами, они отправлялись в Святую землю (в Иерусалим, Вифлеем, Назарет). Но если в IV веке, когда Римская империя еще господствовала в Средиземноморье, это было относительно просто, с течением времени путешествие в Палестину делалось все опаснее – и вдобавок в Европе появлялись свои святые места, которые обладали важными реликвиями и привлекали множество благочестивых людей.

скрытый текстДругим крупным центром, неизменно притягивавшим паломников, был, разумеется, Рим, где были погребены многие святые мученики, начиная с апостолов Петра и Павла. Достичь его европейским пилигримам было проще, нежели Святой земли. В XI-XII вв. огромное количество паломников стекалось в Сантьяго-де-Компостелла, на севере Испании, где ок. 830 г. были обретены мощи апостола Иакова. У английских пилигримов большой популярностью пользовался Кентербери – они съезжались туда, чтобы увидеть чудотворные мощи Томаса Беккета, кентерберийского архиепископа, погибшего от рук рыцарей короля Генриха II в 1170 г. и вскоре после того канонизированного. Гробницы местных святых (например, св. Фридесвиды, погребенной в Оксфорде) нередко привлекали тех, кто не имел возможности пуститься в чересчур дальний путь, но при этом желал совершить хотя бы небольшой подвиг благочестия.

Прежде чем отбыть домой по завершении долгого пути, паломник обыкновенно получал благословение местного епископа и полностью исповедовался в грехах (особенно если совершал паломничество в знак покаяния).
***

1321 г. Прелюбодеяние. Каждый год в течение шести лет ходить к св. Томасу в Кентербери, к св. Томасу Герфордскому, к св. Эдмунду в Бери и к св. Ричарду в Чичестер; также в течение шести лет ставить трехфунтовую свечу в рочестерском соборе в день св. Андрея; также подавать милостыню.

1322 г. Браконьерство. Три пятницы подряд приходить в Рочестерский собор босым и в грубой шерстяной одежде.

1325 г. Прелюбодеяние с крестной матерью. Паломничество в Сантьяго.

1326 г. Нарушение мира и спокойствия. В Рочестер, чтобы на Пасху поставить там полуфунтовую свечу.

1326 г. Нарушение границ чужого владения. В течение трех лет ходить в Рочестер, чтобы ставить полуфунтовую свечу в день св. Андрея.

1327 г. Клевета. Три раза сходить к св. Томасу в Кентербери, один раз к св. Ричарду в Чичестер, один раз к св. Эдмунду в Бери и поставить полуфунтовую свечу в Рочестерском соборе в день св. Андрея.

1330 г. Прелюбодеяние. Женщину провести, стегая розгами, вокруг церкви и рыночной площади, после чего она пешком должна совершить паломничество в Кентербери, к Эдмунду и в Уолсингэм. (Мужчина был заключен в тюрьму.)

1332 г. Мошенничество и (!) прелюбодеяние. К св. Томасу в Кентербери (и пожертвовать полмарки) и к св. Томасу в Герфорд (пожертвовать 40 шиллингов), босиком и принести оттуда свидетельство об отпущении грехов.

Сибилла, жена Джеффри из Рочестера, призналась, что ложно обвинила Джоан, жену Уильяма из Гиллингэма, в прелюбодеянии с монахом. Должна три раза сходить в паломничество в Кентербери и по одному разу в Чичестер и в Бери, а также поставить большую свечу в рочестерском соборе у алтаря св. Андрея. Джон Хэйрон должен за прелюбодеяние каждый год в течение семи лет совершать паломничество в Кентербери, а также три раза побывать в Герфорде, Бери и Уолсингеме, а также каждую пятницу кормить бедных. Уильям Кавел, виновный в неоднократном прелюбодеянии, должен совершить паломничество в Кентербери и в Рочестер, будучи босым и в одних штанах. Двое мужчин из Арунделя, которые вломились в церковь, должны пешком сходить к св. Ричарду в Чичестер, а также их четыре раза должны прогнать, стегая розгами, вокруг церкви в Арунделе. Роберт Урри, оскорбивший арретонского епископа, должен побывать в Кентербери и в Бери, притом не пить вина по пути туда (на обратном пути он может пить что вздумается).
***

А епископу Винчестерскому, Уильяму Уайкхему, пришлось даже своей волей смягчить некоторые чрезмерно суровые ограничения, наложенные на себя энтузиасткой-паломницей, графиней Кентской, которой предписано было совершить паломничество в Кентебери за то, что она вышла замуж, нарушив собственное обещание оставаться вдовой после смерти первого мужа.
***

Многие паломники надевали длинное грубое одеяние из домотканины (в знак смирения) и широкополую шляпу, подпоясывались веревкой или четками, вешали через плечо небольшую суму, в руку брали посох (часто именно так изображают св. Иакова). Христовы апостолы на изображениях XII-XIII вв. зачастую предстают в традиционном обличье пилигримов: у них посохи, фляжки, сумы со знаком креста. С собой пилигримы брали незамысловатую провизию: вяленое и копченое мясо (если не постились во время пути) и рыбу, сушеные фрукты, хлеб.

На еще одной иллюстрации в виде паломников изображены волхвы, идущие поклониться Младенцу Христу, - правда, это паломники из высшего сословия, одетые по моде (хотя у них точно так же сумы с крестами и широкополые шляпы) и окруженные соответствующей свитой. Паломники, настроенные особенно серьезно, непрерывно читали молитвы по пути (существовали даже специальные переносные алтари). В попутных монастырях паломников кормили и принимали на ночлег, для них служили специальные мессы. Тем более был повод ненадолго отклониться с пути, если в монастыре имелись свои реликвии (их зачастую располагали во внутренней галерее, т.н. ambulatoria, где пилигримы могли перемещаться, не отрывая монахов от повседневных дел).

Даже путешествия, не носящие религиозный характер, могли перенимать дух паломничества – по крайней мере, внешне. Последняя миниатюра в Роскошном часослове герцога Беррийского изображает самого Жана де Берри, который отправляется в путь, как нередко приходилось делать любому дворянину. Рисунок сопровожден молитвой: «Господи, позволивший сынам Израиля пройти море посуху и явивший себя троим мудрецам, посредством путеводной звезды, молим Тебя: даруй нам благополучный путь и тихую погоду, чтобы мы мирно достигли того места, куда направляемся, а в конце концов и вечного блаженства».

Пилигримы ездили и ходили известными маршрутами, останавливаясь в монастырях и храмах, где находились священные реликвии. Так, Дартфорд находился в одном дне пути от Лондона и был первой остановкой по пути в Кентербери, к гробнице Томаса Беккета, или в Рочестер, где был погребен Уильям Перт, благочестивый пекарь, убитый своим приемным сыном и канонизированный в 1256 г. Большинство паломников, выйдя из Лондона, достигали Дартфорда к вечеру. Здесь они находили приют в харчевнях и на постоялых дворах; пять городских постоялых дворов находились под личным управлением дартфордской настоятельницы. Паломники посещали местный храм и покупали свинцовые или латунные бляхи – средневековые «сувениры», служившие доказательством того, что паломник действительно посетил такое-то место. Маленькие свинцовые фляжки для святой воды (ampullae) паломники носили на шее или пришивали на одежду, их содержимое по возвращении зачастую разбрызгивали по полю, в надежде на хороший урожай. А маленькие фляжки, которые паломники приобретали в Кентербери, содержали святую воду с частицей крови убитого архиепископа.

Еще одним популярным местом паломничества англичан был Уолсингэм – уолсингэмской Богоматери женщины молились о даровании детей. Уолсингэм стал знаменит в 1061 году, когда знатной саксонке по имени Рикельдис было видение Пресвятой Девы. Рикельдис построила «Святой Дом» - копию скромного жилища, в котором произошло чудо Благовещения; «Святой Дом» стал часовней и центром паломничества в Уолсингэм, и в числе его реликвий был фиал с молоком Богоматери.

Поэма XV в. под названием «Морское путешествие пилигримов и морская болезнь» открывает читателю суровые реалии средневекового паломничества в Сантьяго-де-Компостелла. С самого начала мы понимаем, что это отнюдь не хвалебная ода, описывающая увлекательные переживания путешественников: первый же стих повествует о том, как путники, «оставив всяческое веселье», отплыли «к святому Иакову». Морское путешествие было весьма опасным, поскольку корабли то и дело сбивались с пути; но для обитателей Британских островов, желавших посетить Европу, иного выбора не было. Они могли избрать один из трех маршрутов в Сантьяго: из Дувра в Шале, а оттуда через Францию в Испанию; в Бордо и далее через Пиренеи; и, наконец, проделать весь путь до испанского побережья по морю. При виде кораблей, которые должны были перевозить паломников, по словам повествователя, «их сердца сжались»; единственным утешением им служило то, что трудности путешествия, несомненно, зачтутся свыше. Моряки всячески шпыняют паломников, которые постоянно путаются под ногами, и смотрят на них с презрением, потому что бедолаги «не в силах даже есть и пить». Рассказчик откровенно признается, что его желудок не принимает ничего существенного, «ни вареного ни жареного», поэтому приходится пробавляться подсоленным хлебом. Моряки же, поставив паруса, принимаются за еду и не отказываются ни от мяса, ни от пива. Помимо насмешек моряков и начинающейся морской болезни, паломники страдают и от скверных условий: у них нет даже соломы для подстилок, и многие вынуждены спать не раздеваясь. «Стояло такое зловоние, как будто там лежали мертвецы», - признается автор. Впрочем, все эти тяготы и ужасы не ослабляли решимости паломников, которые тысячами отправлялись в дальний путь. Поэма шутливо предостерегает тех, кто намерен предпринять трудное путешествие, не укрепившись предварительно духом.

Представители среднего класса и уж тем более знать могли позволить себе не идти пешком всю дорогу, в отличие от бедняков (если только их к тому не вынуждали условия епитимии или особое рвение). Особенно отличались шикарными выездами немецкие паломники; для того чтобы обеспечить себе комфортное путешествие, у благочестивого дворянина порой уходил годовой доход. По пути паломники нередко сбивались в большие партии – в первую очередь, в целях безопасности, потому что некоторые места особенно кишели разбойниками, обиравшими всех подряд (например, знаменитая дорога Уотлинг-стрит, ведущая из Рочестера в Кентербери). В таких партиях соседствовали аристократы и крестьяне, ремесленники и купцы…

В XI в. паломничества в одиночку уже совершенно вышли из обихода. Правильно выбрать спутника по путешествию стало нелегкой задачей. Сколько было историй о пилигримах, которых ограбили или даже убили нечестные спутники! Профессиональные воры, переодевшись паломниками и священниками, поджидали путников в надежде завязать с ними дружбу и, воспользовавшись удачным моментом, обобрать. Современники предостерегали: «Будьте бдительны и не знайтесь с дурными людьми. Какими бы приятными они ни казались, никогда не знаешь, какое зло тебя с ними постигнет».

Прежде чем отправиться в путь, следовало закончить все незавершенные дела, заплатить все долги, составить завещание, разрешить споры и попросить прощения у всех, кого обидел будущий паломник. Наконец, надлежало увидеться с духовником и дать обещание довести задуманное до конца, с Божьей помощью; в ответ священник благословлял пилигрима. Лишь после этого паломник мог облачиться в описанный выше наряд. Истоки его происхождения точно не известны – скорее всего, традиционный костюм пилигрима возник сугубо из практических соображений, а также из желания четко обозначить свою цель, отделить себя от обыкновенных путников. Как бы ни варьировался этот наряд, посох и сума были самыми ранними его атрибутами – и, несомненно, весьма практичными. Посох делался из прочного дерева и зачастую снабжался железным наконечником. С его помощью можно было не только пройти сотни миль, но при необходимости даже отбиться от волков или недобрых людей. В суме лежали еда, деньги, верительные грамоты, если таковые имелись. Длинное облачение из домотканины стало частью костюма пилигрима в XI в. – и примерно в то же самое время священники начали благословлять предметы, с которыми паломник отправлялся в путь. Паломники клали свои посохи на алтарь, и священник благословлял их, после чего касался посохом плеча будущего пилигрима, как будто посвящая его в рыцари. Посох, сума и одеяние получили символическое значение: посох использовался для защиты от волков, символизировавших дьявола, сума означала бедность, а облачение, закрывавшее тело от шеи до пят, - всеобъемлющую любовь Христа к людям.

Одной из главных проблем для тех, кто путешествовал по суше, были скверные дороги с полным отсутствием указателей. Там же, где дороги были лучше, нередко приходилось платить проездную пошлину.
Даже опытный наездник мог покрыть в день не более 50 километров. «Проводник пилигрима в Сантьяго» (XII в.) описывает опасности, с которыми сталкивались путники: густые леса, болота, кишащие москитами, дикие звери, глубокие реки, непригодная для питья вода. Запасы провизии и воды нужно было где-то пополнять; если на юге Франции проблем с этим не было, то в Испании, по словам современников, «невозможно есть рыбу без опасения заболеть – для этого нужно иметь желудок крепче, чем у большинства людей».

Хотя кары для разбойников, обиравших пилигримов, были особенно суровыми, нападения на паломников происходили регулярно. В северной Италии путников подстерегали немецкие грабители, а в северной Испании по пути в Сантьяго, как ни странно, преимущественно разбойничали англичане. Но, разумеется, самым опасным в этом отношении был путь в Святую Землю. Английский пилигрим, побывавший в Палестине в 1102 году, писал, что «арабы таятся в пещерах и расселинах, день и ночь поджидая путешественников, которые едут небольшими компаниями или же отстают от своих спутников. Арабы налетают стремительно: только что они были повсюду – и вот уже исчезли». С конца XIII в. стало практически невозможно совершить длинное путешествие безбедно.

Путешествовал ли пилигрим сушей или морем, существовало еще одно серьезное препятствие – языковое. Средневековые «путеводители» обычно предлагали небольшой набор фраз и слов (например, баскское andrea – «хозяйка», aragui – «мясо», belaterra – «священник», elicera – «церковь» и т.д.), но даже образованные путники, в большинстве своем, помимо родного языка умели изъясняться только на латыни. Местные жители были настроены к пилигримам, в лучшем случае, равнодушно, в худшем – враждебно (впрочем, и проезжающие, как правило, питали сходные чувства к иноземцам). Автор «Проводника пилигрима в Сантьяго» так пишет о тех же басках: «Они не только дурно одеты, но и едят и пьют самым отвратительным образом. Не пользуясь ложками, они едят руками и чавкают за едой, как свиньи или собаки. Если послушать их разговор, можно подумать, что это лают псы, потому что язык у них совершенно варварский. Лица у басков темные, злобные, безобразные. Они похожи на яростных дикарей, бесчестные и недостойные доверия, безбожные, грубые, жестокие, склонные к ссорам. Они любого убьют за грош. Мужчины и женщины у них вместе греются к огня, обнажая такие части тела, которые лучше бы прятать». Он утверждает, что баски «ужасны, как шотландцы»; для греков и арабов у него также не находится доброго слова.

Принимать паломников было, в первую очередью, обязанностью монастырей. На дорогах, ведущих в крупные религиозные центры, невозможно было разместить в монастырях всех ищущих пристанища, поэтому стали появляться небольшие странноприимные дома под надзором монахов из ближайших обителей. В середине XII в. по пути в Сантьяго-де-Компостелла появилось столько странноприимных домов, что они стояли не дальше дневного перехода друг от друга. Не везде путников кормили – как правило, бесплатный ужин получали только бедняки, живущие подаянием. Кровати были редкостью, и большинство пилигримов укладывались на покрытом соломой полу. Более состоятельные путники могли устроиться на ночлег в харчевне, хотя, разумеется, с меньшими удобствами, чем дома: разделять комнату (а то и постель) предстояло с другими постояльцами, да и хозяева постоялых дворов отнюдь не пользовались хорошей репутацией. Их частенько обвиняли в том, что они продают паломникам попорченную провизию по вздутым ценам и укладывают их спать на постели с блохами. Вдобавок трактирщики зачастую играли роль менял и неплохо наживались на разнице.
https://tal-gilas.livejournal.com/199595.html

Евреи в средневековой Англии

12 февраля 2020 (16:09:40) 313

Евреи появились в средневековой Англии в основном из северной Франции – они, фактически, пришли вслед за норманнами. Обычно они отплывали из Дьеппа, откуда, при попутном ветре, можно было достигнуть английских берегов через сутки. Переселялись они и с берегов Рейна, а меньшинство приходило из еще более дальних краев – из Испании, Италии, Марокко.

скрытый текстМежду собой английские евреи свободно общались по-французски и зачастую носили французские аналоги еврейских имен - либо, по крайней мере, значились под ними в документах (Бенедикт вместо Баруха, Бонви/Вив вместо Хаима, Бонфаун вместо Тоб-Этема, Дельсо вместо Исайи, Делькресс/Кресс вместо Соломона, Дьедоне вместо Натаниэля). Имя «Исаак» в Англии нередко сокращали, опуская первый слог; от оставшегося “Hak ” произошла сокращенная форма «Хаклин» (Hakelin), точно так же, как Иаков на английской почве стал Конином, а Самуил – Молкином.

Разумеется, попадались в еврейской среде и такие имена, как Томас (Фома) или Питер (Петр), причем в XIII веке их стало заметно больше, чем прежде. Что любопытно, множество английских евреек значатся в документах под интересными – и совершенно нехарактерными – именами: Бельсет (Белассез), Дуселина, Пресьез, Ликриция, Регина, Пастурела, Глорьета, Мирабилия, Брюнета, Бона; иногда даже встречаются имена саксонского происхождения – Светекота, Гертелота, Альфильд. Фамилии, помимо патронимов, обычно указывают на место рождения (Ломбард, Пуатье, Анжу, Франс, Иберия и т.д.) или на особые приметы (Руфус – «рыжий», Легро – «толстый», Лонг – «длинный», Форт – «сильный», Авегль – «слепой»). Обычным правилом в еврейской среде было брать «фамилию» по месту жительства или по имени отца, реже матери. К раввинам, согласно документам, обращались 'Master' (Magister).

Одеждой английские евреи 12-13 вв. напоминали прочих своих современников, за исключением лишь некоторых специфических элементов костюма. В 12 в. такими специфическими элементами были плащ с капюшоном, а также остроконечная шляпа (но лишь в 1267 г. она была предписана для обязательного ношения). Волосы (но не бороду) позволялось отпускать до изрядной длины. Женщины носили головной убор, «похожий на корону», и покрывали волосы платком.

Возможно, чересчур большое сходство в одежде с местным населением, от которого евреев желательно было дистанцировать, и побудило ввести в обиход опознавательные знаки, которые в европейских странах окончательно утвердились после Латеранского собора в 1215 г. (причем в Англии – быстрее всего). В 1218 г. всем взрослым евреям было приказано, находясь в населенном пункте или вне его, пешком или верхом, носить на одежде нашитый кусок белой ткани или пергамента, дабы отличаться от христиан. Этот белый знак имел форму т.н. табулы – легендарных скрижалей, на которых были записаны десять заповедей и которые символизировали Ветхий завет. Это предписание повторили в 1222 году, на соборе в Оксфорде, где было постановлено, что евреи обоего пола должны носить на груди знак в два пальца шириной и в четыре длиной, отличающийся по цвету от остальной одежды. Король Эдуард I в 1275 г. внес некоторые поправки в указ. Отныне знак из желтой тафты, в шесть пальцев и три шириной, установленной формы, надлежало носить нашитым на одежду, над сердцем, каждому еврею старше семи лет. Видимо, еврейки особенно упорствовали в нежелании носить «знак стыда», потому что на двух последующих соборах было отдельно оговорено, что женщинам надлежит носить «табулу» наравне с мужчинами.

Как и повсюду в Европе, евреи имели статус servi camerae regis, то есть, «слуг королевской казны». Иными словами, правитель имел право в любое время обложить евреев дополнительными налогами в пользу казны, но в то же время был обязан их защищать, если они терпели притеснения от кого-либо. Генрих II своим судебным рескриптом положил начало официальной сепарации евреев. Специальный указ 1253 г. гласил: «Ни один еврей не имеет права оставаться в Англии, если он не служит королю; и с момента рождения всякий еврей, женского или мужеского пола, должен тем или иным образом исполнять королевскую службу». В так называемых «Законах Эдуарда Исповедника», которые в достаточной мере выражали точку зрения общества середины 12 в., отчетливо сформулировано отношение к евреям в тот период: «Все евреи, в какой бы части королевства они ни находились, находятся под королевской защитой и опекой, и ни один из них не смеет отдать себя под покровительство какого-либо другого влиятельного лица без королевского позволения, ибо сами евреи и их имущество принадлежат королю. Следовательно, если кто-нибудь решится удерживать еврея или отбирать у него деньги, король, по своему желанию и мере возможности, может предъявить на них права как на свои собственные».

Однако, невзирая на свою «подзащитность», евреи не обладали полными правами сравнительно с христианским населением. Еврей не имел права свидетельствовать в суде против англичанина; им возбранялось держать в доме христианских слуг, лечить христиан, заниматься обучением и воспитанием христианских детей; строго возбранялись смешанные браки и сожительство. Человек, зашедший в дом в еврею или остановившийся поболтать на улице, мог навлечь на себя различные неприятности, до обвинения в колдовстве или ереси включительно. Иными словами, общение христиан и евреев должно было быть сведено к минимуму и касаться исключительно деловых вопросов, раз уж возникала такая необходимость. Евреи не имели права занимать административные должности, предполагающие главенство над христианами; им возбранялось даже жить в одном доме с ними.

О женщине, вошедшей в дом к еврею. Ок. 1193.

«Годелива из Кентербери, набрав воды (освященной в церкви св. Фомы) в деревянное ведерко, прошла мимо дома, принадлежавшего некоему еврею, и приняла приглашение войти от еврейки. Поскольку она была сведуща в чарах и колдовстве, она нередко лечила больную ногу упомянутой еврейки. Но, стоило женщине войти в проклятый дом, как ведро разлетелось на три части и святая вода пролилась, и тогда Годелива поняла, что совершает неблагое дело. Больше она к помянутой еврейке не ходила».

Ок. 1184 г. Жалоба на то, что евреи пьют с христианами.

«Удивления достойно, что в Англии им позволяется покупать крепкие напитки у местных жителей и распивать их вместе с ними. Закон должен воспретить евреям пить с христианами на том основании, что из-за этого бывают смешанные браки».

Евреи, принявшие христианство, уравнивались в правах с местными христианами. В свою очередь, им воспрещалось поддерживать связи с родственниками, не желающими креститься.

Еврей не должен жениться на христианке, а христианин на еврейке; если же они совершат сие, то будут повинны в грехе прелюбодеяния, и их будут вправе обвинить» (Кстати, в некоторых областях в Германии в 13 в. действовал более суровый закон: «если христианин согрешит блудом с еврейкой или еврей с христианкой, то надлежит привязать их друг к другу и сжечь»).

Герфордская еврейская община процветала с 1218 г.; известно, что старейшиной ее был некий Хам (Хамо), один из богатейших евреев графства. Когда в Герфорде начались погромы, многие евреи перебрались в Оксфорд. В еврейском квартале города доминиканцы выстроили свою церковь, имея целью обращать местных евреев в христианство. Однако же получилось наоборот: в 1222 г. дьякон этой церкви принял иудаизм, был обрезан и женился на еврейке. Он был передан светским властям и сожжен за вероотступничество.

Сер. 13 в. В документах значится еврейка, получившая в крещении имя Кларисия. Скорее всего, она была крещена в совсем юном возраст (известно, что ее отец был повешен, но неизвестно, за что – возможно, девочку крестили насильно). Спустя десять лет после крещения Кларисия переселилась в Эксетер, откуда была родом, где и вышла замуж за местного жителя (христианина) и родила в браке двоих детей – Ричарда и Кэтрин. (Иными словами, изначальная принадлежность к иной вере и нации не помешала новоявленной Кларисии вступить в брак, как обыкновенной англичанке, а равно не вызвала никаких сомнений у ее будущего мужа.)

Нет никаких достоверных свидетельств того, что евреи селились в Англии до 1070 г. В Книге судного дня зафиксирован один-единственный человек, носящий имя Манассея (причем в глуши Оксфордшира), хотя, возможно, это всего лишь англичанин, получивший необычное ветхозаветное имя.

Во всяком случае, известно, что руанские евреи прибыли в Англию по приглашению (если не по приказу) Вильгельма Завоевателя, чтобы наладить на покоренных землях банковское дело и торговые связи между новыми английскими владениями и старыми французскими. Английские и северофранцузские еврейские сообщества были тесно связаны родственными узами; туда и обратно непрерывно пересылали священные тексты и ездили раввины.

Будучи единственными «аутсайдерами» в однородном христианском обществе тогдашней Англии, евреи находились под опекой короля – иными словами, в непосредственной юрисдикции монарха и под его защитой. Этот статус позволял им перемещаться по королевским дорогам, не платя дорожных пошлин, давал возможность владеть землей, непосредственно полученной от короля, а также, в случае необходимости, искать убежища в одном из многочисленных королевских замков, выстроенных по всей стране вскоре после норманнского завоевания. Упомянутые привилегии, подозрительное отношение к иудеям, которое особенно усиливалось в период крестовых походов, и восприятие евреев как королевских слуг (наряду со сборщиками налогов, лесничими и прочими нелюбимыми в народе личностями), вероятно, и послужили причиной того, что евреи быстро сделались объектом общей неприязни, которая перерастала в настоящую ненависть всякий раз, когда городской толпе нужна была жертва или когда между христианином и евреем возникала ссора. В то же время есть и свидетельства того, что в некоторых случаях еврейская диаспора устанавливала достаточно дружественные отношения с соседями-христианами. Так, например, было в Оксфорде, где до 1140-х гг. существовала крепкая еврейская община, очень редко страдавшая от потрясений. Именно в Оксфорде, где в 12-13 вв. основная масса документации хранилась в колледжах (а в 1279 г. прошла подушная перепись населения), жизнь еврейской диаспоры была задокументирована лучше, чем где бы то ни было.

Опека над евреями как над прямыми подданными короны приносила ощутимую выгоду как (теоретически) евреям, так и королю. Евреи и их имущество всегда находились в королевском распоряжении. Таким образом, король имел право брать с них в любое время по своему усмотрению специальные налоги (т.н. таллажи), если не удавалось выжать дополнительные средства у баронов. Впрочем, короли норманнской династии и династии Плантагенетов быстро поняли, что евреи будут гораздо более полезны, если дать им возможность беспрепятственно заниматься делом – ссужать деньги, посредничать в международной торговле, да и просто накапливать личное богатство. В еврейских сообществах, фактически, хранился готовый к употреблению капитал, который король мог затребовал при необходимости.

Моисей из Герфорда пожертвовал 3000 фунтов на постройку Вестминстерского аббатства. В другой раз, чтобы оплатить возведение городской церкви, еврейскому сообществу пришлось продать свои свитки Торы. На Пасху на герфордских евреев был наложен таллаж в пять тысяч фунтов, и всех, кто не смог внести свою долю, пригрозили посадить в городскую тюрьму. Зато на Михайлов день, ознаменованный еще одним таллажем, в тюрьме оказалась вся еврейская община, которая не смогла собрать требуемые 500 марок.

После смерти Вильгельма Завоевателя в 1087 году, его второй сын, Вильгельм Руфус, ставший английским королем, весьма ценил евреев. Не раз он проводил диспуты при своем дворе между католическими священниками и иудеями и, согласно преданию, в шутку говорил, что принял бы иудаизм, окажись аргументы раввинов достаточно вескими. Вильгельму Руфусу удавалось предотвращать в Англии еврейские погромы, которые в это самое время происходили во Франции и в Германии. Волна погромов захлестнула целый ряд европейских стран в преддверии Первого крестового похода в 1096 г. Генрих I, наследовавший Руфусу, оставил евреев при дворе и продолжал ту же политику – он даже издал официальный указ, где подтвердил право евреев на королевскую защиту и даровал им целый ряд привилегий; благодаря этому в течение 35 лет еврейские сообщества в Англии процветали и развивались, а также расселялись еще глубже в провинции.

Гражданская война между Стефаном и Матильдой, длившаяся 19 лет, не зря получила название «долгой зимы». Страна погрузилась в хаос и анархию; Стефан не в силах был обеспечить покровительство даже ближайшим подданным, не говоря уже о евреях, и еврейские сообщества оказались отданными на милость тем, кто в настоящий момент держал в своих руках тот или иной населенный пункт. Отсутствие какого-либо закона и порядка сделали путешествия по дорогам в высшей степени опасными; считается, что именно в этот период английские евреи почти полностью забросили торговлю и стали заниматься исключительно ростовщичеством – занятием, которое Библия воспрещала, а потому христиане всегда охотно предоставляли его евреям. В 1179 году вышло постановление Третьего Латеранского церковного собора, запрещающее христианам под угрозой отлучения от церкви взимать проценты за ссуду. Ростовщиков обвиняли в том, что они «торгуют временем», которым не имеет право распоряжаться ни один человек. «…повсюду укоренилась процентная ссуда, так, что многие оставляют другие занятия, чтобы начать давать деньги в рост, как будто это занятие является разрешенным, хотя в обоих Заветах оно порицается». Далее в тексте постановления следуют угрозы отлучения от причастия и применения других кар. Но так как христиане не признавали евреев «своими», то не было запрещения занимать у евреев деньги, а евреи не преследовались за ростовщичество по отношению к христианам. По существу, ростовщичество стало гласной или негласной привилегией евреев. В то же время переход евреев к ростовщичеству понизил их общественный статус, создал в восприятии христианского окружения не просто отрицательный, но зачастую еще и демонизированный образ еврея.

Во время смуты Стефана и Матильды Оксфорд несколько раз переходил из рук в руки. В 1141 г. Матильда была осаждена в Оксфордском замке; остро нуждаясь в деньгах, она забрала у местных евреев золото, прежде чем бежать из города по льду замерзшей Темзы. Оксфордский замок перешел в руки Стефана, который, намереваясь преследовать беглую кузину, также потребовал у городских евреев денег. Оксфордский хронист, монах Найджел, пишет: когда оксфордские евреи пожаловались, что их полностью обобрала Матильда, Стефан в ярости поджег первый же попавшийся в городе дом еврея, некоего Аарона сына Исаака, и пригрозил сжечь дотла все еврейские жилища, если ему немедленно не принесут требуемых денег.

Когда на трон взошел сын Матильды, Генрих Плантагенет, унаследовавший трон после Стефана, евреям вновь было даровано положение «подзащитных короля». К тому времени христианские ростовщики, особенно в Ломбардии и Кагоре, не смогли устоять перед выгодами, которые сулила дача денег в долг, и принялись конкурировать с евреями. Так или иначе, в годы правления Генриха II Англия переживала экономический подъем, и спрос на кредиты был весьма велик. Еврейские общины в Лондоне, Оксфорде, Линкольне, Бристоле и Норвиче стали самыми крупными и богатыми в Англии. Когда в 1186 г. скончался некто Аарон из Линкольна, король назначил специального чиновника, чтобы оценить стоимость его имущества, движимого и недвижимого, и в точности высчитать сумму налога на наследство (таков был один из главных способов английских монархов обогащаться за счет имущества евреев).

В 1144 г. норвичские евреи были обвинены в ритуальном убийстве мальчика по имени Уильям, которого нашли в лесу мертвым, с многочисленными колотыми ранениями. Агиограф Уильяма, Томас Монмутский, утверждал, что существует некий международный «еврейский совет», на котором старейшины избирают страну, где должно произойти следующее ритуальное убийство. Именно таким образом, по Томасу, был похищен и убит (распят) Уильям из Норвича. Легенда переросла в культ, Уильям был канонизирован, в местную церковь началось паломничество. «Один ученый еврей, который уже давно обратился в христианскую веру, рассказал, что некий человек, который считался между евреями пророком, под конец жизни предрек, что секретное снадобье, которое их спасет, надлежит делать лишь из христианской крови. Нечестивые евреи последовали этому совету и принялись ежегодно проливать христианскую кровь, в надежде обрести облегчение». Томас Монмутский добавляет, что евреи неверно поняли слова своего пророка, который имел в виду не кровь любого христианина, а исключительно (притом в символическом смысле) кровь Христа – единственное и подлинное спасение от всех душевных и физических мук. Так, по одной из версий, злополучная выдумка, обращенная неким крещеным норвичским евреем в 1144 г. против своих бывших единоверцев, положила начало зловещему феномену, который распространился по всей Европе – т.н. Кровавый навет, обвинение в том, что евреи похищают и убивают христианских детей во исполнение ритуалов иудейской Пасхи.

Возможно также, что история о ритуальном принесении детей в жертву возникла в 12 в., когда христиане становились свидетелями странного, на их взгляд, поведения евреев во время Первого крестового похода. Бывало, что евреи в захваченных городах и селениях кончали жизнь самоубийством, предварительно убив собственных детей, чтобы избежать насильственного крещения. Отсюда недалеко было до утверждения, что раз евреи способны на убийство родных детей, значит, они способны и на убийство любого ребенка.

Большинство глав норвичской еврейской общины были казнены в результате ни на чем не основанного обвинения. Богатство евреев, достигших процветания при Генрихе II, неизменно вызывало недовольство многих и многих лиц, находившихся у них в должниках. В 1168 г. обвинение в ритуальном убийстве ребенка было выдвинуто против глостерских евреев, и вновь последовали убийства. В 1171 г. массовая истерия перекинулась в Северную Францию, и все еврейское население Блуа (около 40 человек) было сожжено. Если христианский ребенок погибал от несчастного случая или по невыясненной причине, всегда был шанс, что обвинят евреев – так произошло в Бери-Сент-Эдмунд в 1181 г., в Бристоле в 1183 году, в Винчестере в 1192 году, в Лондоне в 1244 г. и в Линкольне в 1255 г. Хьюго Линкольнский, найденный мертвым в колодце в еврейском квартале, стал еще один канонизированным малолетним мучеником.

Ричард Львиное Сердце продолжал покровительствовать евреям, в первую очередь, по финансовым причинам, хотя, по одной из версий, воспретил представителям еврейских общин присутствовать на коронации и приказал весьма неучтиво вытолкать тех, кто принес ему дары в честь столь знаменательного события. Тем не менее, население, обремененное долгами и охваченное горячкой очередного крестового похода, вновь устроило целый ряд погромов – в Лондоне, в Норвиче, в Линне и Йорке еврейские диаспоры были истреблены почти целиком. Йоркские евреи, оказавшиеся в ловушке в городской башне, покончили с собой. Толпы погромщиков сжигали все долговые расписки. Разумеется, король позднее наказал «отличившихся» наибольшими зверствами, но ими оказались те, кто по ошибке сжег дома христиан. Ричард издал несколько дополнительных указов в защиту евреев и назначил специального чиновника, последовав примеру отца (с той разницей, что Ричард сделал эту должность постоянной). Для лучшей сохранности деловых бумаг двадцати пяти городам было приказано учредить «архив» - городское собрание документов, за которыми следили выборные представители обеих сторон, христианской и иудейской; под страхом сурового наказания в этот архив надлежало направлять копии документов обо всех сделках, заключенных с участием евреев. Власть не собиралась и впредь терпеть тот факт, что сведения о финансовом состоянии евреев уничтожались при каждом очередном возмущении. Когда Ричард попал в плен, необходимость собирать выкуп огромной тяжестью, в том числе, легла на плечи английских евреев
.
Поскольку принц Джон не пользовался популярностью в стране, это значило, что ему всегда не хватало денег и поддержки. В то время как бароны могли попросту, полагаясь на вооруженную силу, отказать Джону в повиновении и в деньгах, которых требовалось все больше и больше, у евреев возможности возмутиться не было. Им пришлось оплатить приданое для дочери Джона, вслед за чем почти немедленно последовал внушительный Бристольский таллаж, который разорил даже богатейшие еврейские кланы. Потеря Джоном обширных владений на континенте не только пробудила давние внутренние конфликты, но и отразилась на английских еврейских общинах. Генрих III, вынужденный раз за разом усмирять баронов, стребовал за двадцать лет от пятитысячного еврейского населения более семидесяти тысяч фунтов; чтобы собрать такую сумму, им приходилось продавать залоговые расписки, зачастую со скидкой, - то есть, по сути, земли должников уходили за бесценок. Разумеется, это вело к тому, что евреи регулярно становились объектом общей ненависти, и в 1263-64 гг. по стране вновь прокатилась волна погромов и убийств. Из всех мест обитания английских евреев только Оксфорд в очередной раз не пострадал, и туда хлынули беженцы.

В 13 в. начался финансовый кризис рыцарского сословия – сказывались многочисленные междоусобицы, все дорожали оружие и доспехи, все дороже обходилось возведение замков, а растущий соблазн в виде новомодных предметов роскоши тем более истощал кошельки. Все больше рыцарей обращались за кредитом к евреям, но в залог приходилось оставлять наиболее надежную и ценную собственность – земли. Доходило до того, что одного из герфордских ростовщиков по имени Аарон король раз за разом напрямую требовал простить того или иного из благородных должников, в знак доказательства своей преданности короне…

В 1232 г. король Генрих III основал в Лондоне дом для обращенных иудеев, известный под названием Domus Conversorum (Дом Обращенных), ныне на Чансери-лейн. Таким образом, выкресты были достаточно отдалены от традиционных еврейских кварталов города, расположенных к северу от Чипсайда. Еврейские кварталы отнюдь не представляли собой гетто; у них были довольно расплывчатые границы, и там селились, в том числе, и христиане. В 12 в. появились специальные постановления, где было указано, каким образом надлежит обращать евреев. Папская политика по данному вопросу была проста и следовала учению св. Августина: рано или поздно все евреи примут христианство, а тех пор их надлежит убеждать, но отнюдь не склонять силой. Так или иначе, эту довольно миролюбивую позицию далеко не всегда поддерживали местные священники, а особенно политические лидеры многих стран Западной и Восточной Европы. Евреев регулярно склоняли креститься, предоставляя им выбирать между крещением и смертью. Возможно, самый печально известный случай произошел в Германии в 1096 г., на пути следования крестоносной армии, когда многие проживавшие в долине Рейна евреи были насильственно крещены или убиты.

В 1286 г. в Герфорде состоялась пышная еврейская свадьба. Аарон из Герфорда был единственным членом местной еврейской общины, кто мог позволить столь роскошные празднества. По улицам прошла торжественная процессия, с музыкой, пением и танцами. Присоединиться к торжеству могли и христиане; хотя священники грозили отлучением всем, кто пойдет на еврейскую свадьбу, кое-кто все же рискнул принять участие в праздничной процессии и свадебном пире, пусть хотя бы в пику нелюбимому в народе герфордскому епископу Ричарду Суинфилду. Ослушники были отлучены от церкви.

Томас Кэнтилоуп, заметная фигура в истории Герфорда, был «непримиримым врагом евреев». Он получил от короля Эдуарда I специальное разрешение проповедовать среди евреев в попытке склонить их к принятию христианства. Впрочем, когда было предложено допустить крещеного еврея в комиссию, расследовавшую дело о фальшивомонетчиках, сама мысль о том, чтобы сидеть в судилище рядом с евреем, повергла Кэнтилоупа в ужас, и он устроил скандал прямо в присутствии короля. «Со слезами на глазах он угрожал немедленно уйти с занимаемой должности», и король сдался. К счастью для герфордской общины, Кэнтилоуп нечасто показывался в своем диоцезе.
https://tal-gilas.livejournal.com/185594.html

Рождество в средневековье

11 февраля 2020 (14:54:55) 475

Слово Christmas появляется в английском языке в XI веке и представляет собой слияние двух слов - Christes Maesse, то есть Христова служба (месса). Празднование его 25 декабря начинается с IV века, когда эта дата была официально установлена папой Юлием I. Что интересно, в раннем средневековье Рождество было не так популярно, как Богоявление (6 января) - праздник, совмещавший сразу три евангельских события (рождение Иисуса, поклонение волхвов, а также крещение Иисуса в Иордане). Рождество в ту эпоху не рассматривалось как время веселья и развлечений, а напротив, считалось днем, дающим дополнительную возможность для тихих молитв и размышлений. На Рождество служили три мессы - в полночь "мессу ангела", на рассвете "мессу пастухов" и днем "мессу Божьей вести".

скрытый текстОднако в пору Высокого средневековья (X-XIV вв.) Рождество становится одним из популярнейших праздников в Европе, положив начало т.н. Christmastide – Двенадцати дням Рождества.

Начиная с VI в. символическая «подготовка» начинается за сорок дней до самого Рождества – т.н. «Адвент» (adventus); также он носил название «сорок дней св. Мартина», поскольку начинался 11 ноября, в день св. Мартина Турского. Хотя обмен подарками в Средние века периодически подвергался осуждению и даже запрещению как языческий обычай, вскоре он вновь обрел популярность. От благотворителей бедняки обычно получали денежные подарки, причем деньги нередко вручались в глиняном горшочке с прорезью наверху – нужно было его разбить, чтобы извлечь денежный «сюрприз». К сожалению, Рождество было также и одним из «квартальных дней» (quarter days) – одной из четырех вех финансового года – когда приходилось уплачивать ренту, налоги и т.д.

Со временем рождественские праздники стали временем пиров, танцев и пения. Многие монархи выбирали этот праздник в качестве дня коронации, в том числе Вильгельм Завоеватель, короновавшийся на Рождество 1066 года. Это событие было отмечено такими бурными увеселениями, что, по легенде, солдаты, стоявшие на страже возле дворца, бросились внутрь на шум, решив, что на короля напали. Король Иоанн Безземельный в 1213 г. устроил поистине роскошное празднество; в документах упоминаются 24 больших (ок. 500 л.) бочек вина, 200 свиных голов, тысяча кур, 500 фунтов воску на свечи, 50 фунтов перца, 2 фунта шафрана, 100 фунтов миндаля; вдобавок шерифу Кентербери был послан заказ на десять тысяч соленых угрей. Ричард Суинфилд, епископ Херефордский, в 1289 году пригласил на рождественский пир 41 гостя. За три перемены блюд гости съели две с половиной говяжьих туши, двух телят, четырех оленей, четырех свиней, шестьдесят кур, восемь куропаток, двух гусей, не считая хлеба и сыра. Сколько было выпито пива, осталось неучтенным, зато красного вина пошло 40 галлонов. Даже бедняки старались отпраздновать, по мере сил: так, некий пастух из Сомерсета выставил на стол «мясное блюдо» и свежий хлеб. Краюху хлеба на Рождество получила и его собака. Еще трое крестьян из того же манора съели за праздничным столом две краюхи хлеба, «блюдо из говядины и копченой свинины с горчицей», цыпленка и сыр – и выпили немало пива.

Многие известные нам английские рождественские традиции берут свое начало в Средневековье, в том числе традиционная праздничная выпечка – т.н. mince pies. Изначально эти пирожки делали четырехугольной формы, что символизировало ясли, а в начинку добавляли гвоздику, корицу и мускатный орех, в качестве условного обозначения даров, которые принесли волхвы Младенцу Христу. Пирожки были небольшими; «на счастье» нужно было съедать по одному mince pie на каждый из двенадцати дней Рождества. Отказаться от предложенного mince pie значило накликать неудачу на весь год. Впрочем, только в викторианскую эпоху начинка в этих рождественских пирожках стала преимущественно сладкой; в Средние века, с вероятностью, исходя из этимологии названия, она была мясной, с добавлением специй и сушеных фруктов.

Еще одна традиция – исполнение carols, рождественских песнопений – достаточно поздняя. Значении «рождественская песня» это слово появляется в английском языке ок. 1500 г. До тех пор carol – «веселая песенка», а также «круговой танец» (также и «бранль-кароль»), от фр. carole, «круговой танец под аккомпанемент пения»; в этом значении слово употребляется с начала XIV в. Возможно, оно также родственно латинскому choraula – «танец под аккомпанемент флейты» (греч. Khoraules – «флейтист, аккомпанирующий танцу с хором», khoros – хор + aulein – играть на флейте).

Украшением рождественского стола, как правило, становился гусь, а зачастую и оленина, причем потроха и прочие «непрестижные» части туши, как правило, отдавались бедным; эти части носили название umbles или numbles. Нередко их смешивали с овощами и запекали в пирог, называвшийся, соответственно, umble pie. Возможно, именно так, из каламбура при смешении двух слов (umble и humble), возникло современное английское выражение humble pie, означающее вынужденную скромность, унижение.

А вот обычай ставить рождественские ясли с Младенцем Христом пришел в Англию из Италии, где возник в 1223 г.

С 28 декабря в некоторых местностях средневековой Англии была связана еще одна традиция, которая уж точно была не по нраву детям. В день поминовения вифлеемских младенцев детям устраивали трепку, иногда символическую, а иногда и нешуточную, в качестве напоминания о жестокости, совершенной царем Иродом. Впрочем, и без того этот день считался несчастливым; 28 декабря не вступали в брак и не начинали новых дел, в особенности строительства. Известно, что король Эдуард IV отказался короноваться в этот день.

С XII в. берет свое начало еще одна интересная традиция – избрание «мальчика-епископа». Происходило это 6 декабря (в день памяти Святителя Николая Чудотворца) на срок вплоть до дня Святых Младенцев Вифлеемских (28 декабря). «Мальчика-епископа» выбирали в приходской церкви, обычно из числа хористов, или в школе; его наряжали в епископские литургические одежды, и он должен был произнести проповедь, а затем возглавлял торжественную процессию, во время которой благословлял жителей. Даже английские короли участвовали в этом развлечении – так, один «маленький епископ» произносил проповедь перед королем Эдуардом I в 1299 г., а Эдуард II в 11316 г. наградил «мальчика-епископа» десятью шиллингами.

Каким еще образом развлекались люди, помимо сидения за праздничным столом, можно узнать из письма жительницы Норфолка, Маргарет Пастон (1459 г.), в котором она повествует о своей недавно овдовевшей соседке леди Морли: «На Рождество у нее не было ни переодеваний, ни игры на арфе или лютне, ни пения, никаких непристойных развлечений, только шахматы и карты. В это она разрешала играть своим домочадцам, но более ни во что».

https://tal-gilas.livejournal.com/235689.html

Городские школы 14-15 вв.

9 февраля 2020 (11:47:47) 338

Школы становятся все более существенной чертой городской жизни в XIII-XIV вв.: многие гильдии требуют, чтобы будущий подмастерье получил хотя бы минимальное школьное образование, прежде чем поступить в обучение. В 1478 году главы гильдии ювелиров официально запрещают мастерам принимать в обучение подростков, которые не умеют читать и писать. Кожевники выдвигают аналогичное требование в 1490 г., а слесари требуют, чтобы будущий подмастерье сам написал свое имя, когда его вносят в списки учеников. Требования были так суровы, что некий Томас Бодин пожаловался на своего мастера, заявив, что сделался подмастерьем в возрасте четырнадцати лет, получив от хозяина обещание, что в первые полтора года он будет за собственный счет учиться грамматике, и еще полгода письму, однако хозяин немедленно приставил его к работе. Еще один молодой человек сетует, что хозяин, обещавший платить приходскому священнику за его обучение, вместо этого завалил его унизительными поручениями по дому, заставляя таскать воду и помогать на кухне. В XIV в. примерно сорок процентов молодых лондонцов (мирян) умели читать по латыни и пятьдесять процентов (или даже больше) – на родном языке, а также, возможно, по-французски. Авторы нравоучительных произведений, откликаясь на возросшую популярность образования, активно наставляют юношей, каким образом вести себя в школе. Частные же лица и городские власти идут навстречу растущему пспросу, открывая школы и завещая деньги на поддержку неимущих учеников.

скрытый текстШколы, в которых преподавали латынь, находились под контролем епископа; в начале XV столетия в Лондоне их число выросло от трех до шести. Многие выпускники затем поступали в Оксфорд или Кембридж, а впоследствии делали карьеру в богословской, юридической или административной сфере. Многие церкви, религизные братства и даже отдельные лица, как священники, так и миряне, также давали желающим начальное образование. В одной приходской церкви, например, находилась школа пения, для которой был нанят органист. В этой школе были два класса, и некоторые дети учились в ней за счет прихода, который, помимо обучения, оплачивал также одежду, обувь и стол учеников. Хор, в свою очередь, зарабатывал деньги, выступая в частных домах (например, на Рождество). Дети получали по одному пенсу за выступление. Некоторые городские школы существовали исключительно за счет доброхотных пожертвований; зачастую гильдии открывали школу за свой счет.

В большинстве своем программа городских школ включала некоторое количество латыни – и уж точно там обучали читать и писать на родном языке, а также основам бухучета. В 1415 г. вышел учебник, как мы бы сказали, делового французского, в предисловии к которому говорилось, что даже двенадцатилетний мальчик, пользуясь этим руководством, способен научиться читать, писать, вести счета и говорить по-французски всего лишь за три месяца. В свою очередь, появление многочисленных светских школ, в которых преподавали основы, так сказать, коммерческой грамотности, вызвало значительный подъем книготорговли. Что характерно, умение писать вовсе не обязательно сопутствовало умению читать; в целом ряде случаев мы встречаем людей, способных довольно бегло читать на родном языке (а то и на латыни), но при этом едва-едва способных написать собственное имя.

В некоторых завещаниях отражено желание респектабельных горожан гарантировать своим детям надлежащее образование. В ряде случаев завещатели оставляют суммы, достаточные для того, что ребенок мог продолжать обучение с 7-8 лет до 15-16. Предполагалось, что наследник должен научиться писать по-английски, по-французски и по-латыни, а также вести счета. В 1312 г. олдермен Николас Пикот в завещании указал, что его сыновья Николас и Джон должны посещать школу до тех пор, пока не научатся сочинять латинские стихи. В XIII в. значительно выросло и количество сельских школ (преимущественно при монастырях), хотя посещать их, преимущественно, могли дети йоменов. Землевладельцы, как правило, не желали наносить ущерб собственному благосостоянию – ведь выучившийся грамоте крестьянин, скорее всего, не вернулся бы за плуг. Сервам зачастую приходилось уплачивать своему лорду дополнительную подать за право отдать ребенка в школу, а также обещать, что в будущем он не примет постриг. Впрочем, для грамотного юноши из простолюдинов открывалось широкое поле деятельности в родном поместье: научившись грамоте, он мог вести судебные и финансовые записи, а то и становился управляющим.

Некоторые родители считали, что их дети должны получать образование за границей. Так, Кристина и Джон Герфорды договорились с неким Марком Сторци, чтобы тот взял их сына Томаса с собой в Пизу и там содержал его, пока Томас будет учиться в школе. Впрочем, когда Сторци предъявил счет, Кристина отказалась по нему платить.

Девочки из обеспеченных семей также получали образование. Так, завещание некоего свечника позволило его осиротевшей дочери посещать школу с 8 до 13 лет, что обошлось в 25 шиллингов (напомним, что положение сирот во многом зависело статуса их семьи; ребенок, даже лишившийся обоих родителей и проживающий в семье опекуна или наставника, отнюдь не переходил по умолчанию в категорию «бедных родственников», если семейный капитал делал его потенциально состоятельным членом гильдии). Немало документов указывает на то, что девочки посещали школу четыре-пять лет; они учились английскому и, возможно, французскому, а также счетоводству, но, скорее всего, их знакомство с латынью ограничивалось заучиванием молитв. Вполне возможно, что в начальных школах девочки учились вместе с мальчиками, но в лондонских документах упоминается как минимум одна женщина – глава школы, так что, возможно, существовали и отдельные школы для девочек. Поскольку, в частности, в Лондоне закон позволял женщинам заниматься ремеслом самостоятельно, а вдовам – продолжать дело своих мужей, родители весьма основательно готовили девочек к тому, чтобы в будущем они сделались компетентными хозяйками дома, лавки и мастерской. Нетрудно предположить, что образованная девушка – грамотная и умеющая вести счета – высоко котировалась как невеста.

Разумеется, моралисты не рассчитывали, что школьники автоматически усвоят правильные нормы поведения, и посвящали пространные трактаты тому, как надлежат держаться в школе. Примерному ученику следовало тщательно собирать свою сумку с утра, положив в нее письменные принадлежности – перо, пергамент или восковую табличку, палочку для писания. По пути в школу следовало уважительно приветствовать старших и никоим образом не опаздывать. При виде учителя, разумеется, надлежало снять головной убор и почтительно поклониться, а своих товарищей приветствовать ласково и по-дружески. Войдя в класс, ученик должен был сразу направиться на свое место, достать школьные принадлежности из сумки и с усердием приняться за учение, не отвлекаясь и не рассеиваясь, старательно отвечая на вопросы учителя и не вступая в споры с одноклассниками. Возвращаться же из школы примерному ученику полагалось чинно, вместо того чтобы «нестись бегом, с воплями и гиканьем». Авторы нравоучительных произведений утверждали: тому, кто ведет себя должным образом, обеспечены уважение старших и продвижение в обществе. Даже если он по рождению принадлежит к низшему сословию, он вполне может продвинуться в свете благодаря образованию.

Занятия в школе начинались достаточно рано, судя по тому, что детям, если верить документам и нравоучительным произведениям, следовало вставать «в шесть часов, самое позднее». Им рекомендовалось давать спать не более семи часов, тогда как для взрослых нормой считалось восемь-девять. После завтрака (который, разумеется, должен был быть умеренным и отнюдь не начинаться с эля или вина) школьнику следовало отправиться на урок, опрятно одевшись и прихватив с собой чистый носовой платок. На улице мальчику полагалось «держать голову поднятой, снимать шапку перед старшими и вежливо здороваться», а также избегать недостойных занятий – не швырять камнями в собак, лошадей и свиней, не передразнивать прохожих, не драться, не сквернословить, не терять сумку, шапку и перчатки. Моралисты отнюдь не преуменьшали опасности, подстерегавшие ребенка на улице: так, шестилетний Томас, сын Элис Уэствик, возвращаясь из школы в сумерках, свалился в стоявший во дворе котел с кипятком, а шестнадцатилетний подросток, решивший по пути умыться в канаве, упал в воду и утонул. Еще одного подростка, Томаса Голда, по его заявлению, поколотили двое испанцев, в то время как он шел по городу, «не нарушая королевского мира» (испанцы, впрочем, нашли свидетелей, что Томас Голд первым начал их задирать, и бедняга угодил в тюрьму за уличное буйство и дачу ложных показаний). Надо сказать, школьники далеко не всегда спешили следовать образцам для подражания: так, Уильям, сын Генри Роу, золотых дел мастера, «справлял нужду на улице и забрызгал башмак проходившего мимо молодого человека. Когда тот пожаловался, Уильям ударил его кулаком». Стоявший рядом взрослый мужчина упрекнул Уильяма, но подросток, придя в ярость, хватил непрошеного советчика по голове палкой.

На уроках ученики отвечали пройденное, повторяли вслед за учителем то, что надлежало усвоить на занятии, под его руководством или самостоятельно готовились к опросу и выполняли задания – переписывали тексты, переводили, заучивали, решали задачки, копировали прописи для упражнения в каллиграфии. По одному из сохранившихся «планов урока» конца XIV в. видно, что на занятии предполагалось изучение категории рода имен существительных (по книге фламандского грамматика XIII в. Эверарда Бетюнского), заучивание различных латинских глаголов, орфографические упражнения и изучение некоторых фигур речи. Для старших учеников нередко использовался метод вопросов и ответов; на примерах священных текстов разбиралось «правильное» и «неправильное» грамматическое употребление. Так, зачитав отрывок о пире в Кане Галилейской (Ut gustasset arehitrielinus aquam faсtum vinum), учитель мог спросить, как лучше сказать – factum или factam – исходя из правил грамматики. Отсюда вытекали и теоретические вопросы, позволявшие обсудить или прокомментировать определение и употребление отдельных частей речи (что такое глагол, каковы его функции и так далее). Грамматический комментарий, весьма пространный, со ссылками на разные трактаты, по сути, представлял собой отдельную отрасль знаний. Для запоминания использовались специальные приемы, в частности стихи, с помощью которых ученики могли удержать в памяти значительный объем информации. Например, такая «запоминалка» существовала для заучивания некоторых латинских предлогов:

A, ab, absque, coram, de,
palam, clam, cum, ex, et e,
sine, tenus, pro, et prae;
His super, subter, additio,
et in, sub, si fit statio.

А сможет ли кто-нибудь, не гугля, разгадать вот эту запоминалку? :)
Post epi pri pri pri di di di pascha fi

Телесные наказания, разумеется, в изрядной степени служили средством «поощрения» для нерадивых и укрощения для непослушных. Впрочем, не следует думать, что розга была единственным педагогическим приемом, а учителя представляли собой сплошь тиранов и мучителей; даже в те времена, когда практически любой проступок влек за собой суровое (а то и чрезмерное) наказание, тем не менее, общество не одобряло крайности и неоправданную жестокость. Средневековые педагоги, пользовавшиеся большим авторитетом у современников и потомков (например, Алкуин), утверждали, что к телесным наказаниям надлежит прибегать лишь в крайнем случае, а до тех пор действовать убеждением, внушением и примером. Они с отвращением писали о школах низшего разбора, «в которых целый день стоит крик разгневанных учителей и вопли учеников, которых подвергают порке, а полы усыпаны окровавленными прутьями». Некий любящий отец, золотых дел мастер по профессии, добился тюремного заключения для священника, которого нанял обучать своего сына, потому что священник «избил его до синяков». Наставник, в свою очередь, оправдывался тем, что не желал ребенку зла, а всего лишь «наказывал его, как и следует». И как, должно быть, радовались школьники, когда некий оксфордский преподаватель, вышедший однажды с утра пораньше нарезать прутьев для порки, поскользнулся, упал в реку и утонул.
https://tal-gilas.livejournal.com/227957.html

Средневековая кухня - 1

31 января 2020 (17:27:57) 394

"Что ест простой русский крестьянин? Этот ужасный чёрный хлеб, эта ужасная… каша, эта ужасная… капуста!" (С)

Ну а если применимо к средневековой Англии начала 13-го века, то что имел поставить на стол бедный (и не очень) житель туманного Альбиона?
Или вернее, "не что приготовить", а "из чего".
Учитываем, что картофеля, кукурузы, бобовой фасоли, томатов и тыквы, а также сладкого перца Колумб еще не завез. К тому же, еще и не родился.

скрытый текстСкандинавы конечно, ходили к дальним берегам, еще задолго до великого мореплавателя. Но по какой-то причине, на весьма благодатных с точки зрения климата, землях, не прижились. Быстро заскучали вдали от знакомых фьордов, и вернулись на родной север, заняв часть Британии. ))))

Известно, что на острове выращивали пшеницу, рожь, ячмень (который также шел на эль) и овес.
Пшеница - для хлеба, рожь и ячмень - на хлеб для людей попроще, и овес - для корма животных и каши. Метод сбора не всегда позволял должным образом очистить зерно от "плевел", что порой приводило к болезням.

Надо сказать, что тот "порридж", под которым ныне подразумевают овсянку, необязательно готовился даже из крупы. А скорее, из гороха, с добавлением кореньев и овощей. Каши же варили из разных круп, и во всех странах.
А известный европейский миф об английской овсянке (а вернее, шотландской), является детищем рекламы и маркетинга 20-го века. У нас же он связан с известной фразой Бэрримора "Овсянка, сэр" - из экранизации "Собаки Баскервилей". У самого сэра Артура упоминания в тексте об овсянке на завтрак нет.

Говоря о выпечке хлеба, то условно можно выделить четыре группы. Ситный - из пшеничной муки, доступный лишь для дворян, для людей попроще - из смеси пшеницы и ржи, "мякинный" - включающий помимо зерна отруби и гороховую муку - для животных.

И также цельнозерновой, который шел на "тренчера", своего рода тарелки, на которые обедающий мог положить себе порцию еды. После чего их раздавали бедным в качестве милостыни. В любом случае, лежалый и "старый" хлеб не выбрасывали. Его высушивали, крошили, и в дальнейшем использовали для приготовления соусов и супов (в качестве загустителя).

Помимо различных видов гороха выращивались бобы, чечевица, из овощей - капуста (белая/кочанная, листовая - "Кале"/или "кудрявая", наряду с плосколистными сортами), репа, свекла, брюква, редис, лук, лук-порей, чеснок, латук/салат. Также в ход шли местные дикорастущие съедобные травы - щавель, лебеда, бурачник, крапива...

С морковью было сложнее. Известно, что она была - но это были не те сладкие оранжевые плоды, к которым мы привыкли сегодня. А довольно деревянистые корнеплоды белесого или желто-зеленого цвета. Морковь, близкая к современному виду, с плодами красного цвета, достигла английских берегов лишь в конце 14-го, начале 15 века, проделав путь из стран ближнего востока через Испанию, затем Германию, Францию и Голландию.
Ту же морковь порой часто путали с пастернаком, и могли заменять одну другим.

Из приправ выращивались укроп, петрушка, сельдерей, базилик, майоран, мята, шалфей. Из восточных пряностей (доступных лишь для очень состоятельных людей), использовались перец, корица, гвоздика, тмин.
К числу распространенных мифов в исторических книгах, относится и то, что пряности использовались для того, чтобы перебить вкус плохого мяса.
Что конечно, не соответствует действительности. Во1, дурной запах подпорченного продукта не перебить ничем, во2, специи стоили слишком дорого, чтобы тратить их на это. Гораздо дешевле было купить свежий кусок. К тому же, в средние века люди не забивали скот без необходимости, мясо не лежало так долго, чтобы успеть испортиться. То же, что не могло быть съедено сразу - сушилось, вялилось, коптилось, солилось или консервировалось одним из других известных тогда способов.

Из фруктов - сливы, вишни, яблоки, малина, клубника, смородина.
Молоко и молочные продукты были вероятнее всего, едой сельских жителей, нежели горожан. Разве что, исключая сыр - как продукт, более длительного хранения.

Мясо на столах бедняков также появлялось, хотя и гораздо реже и не в том разнообразии, как у дворян. Несмотря на то, что птицу и скот они выращивали, но большей частью, ради шерсти, яиц и молока. Охотиться крестьянам разрешалось, хотя и очень редко - это было привилегией лорда. Правда, были исключения: в некоторых местах пернатая дичь водилась в изобилии (н-р, в эстуариях рек), и ее разрешалось ловить большими сетями или убивать из пращей и рогаток.
Порой удавалось разжиться и кроликом, и браконьеру (лишь в этом случае), даже в случае поимки, обычно грозил лишь небольшой штраф.
Из всего разнообразия рыбы крестьянам (если им не удавалось втихомолку наловить ее в местной реке), была доступна соленая или маринованная сельдь, вторая по популярности - сушеная или соленая треска. Их можно было купить круглый год на городских рынках. Еще можно найти угрей - они во множестве водились в больших реках и были сравнительно недороги.

Много по теме еще здесь

скрытый текстby bread and salt
https://tal-gilas.livejournal.com/219798.html
средневековый суп
https://tal-gilas.livejournal.com/240257.html

Губит людей не пиво (с)
https://tal-gilas.livejournal.com/199733.html
И вот тут еще немного
https://tal-gilas.livejournal.com/197134.html

И здесь
Средневековые еда, продукты и рынок
https://mirrinminttu.diary.ru/p211125757.htm

В комментариях к записи тоже много интересного.
Средневековая кулинария
https://mirrinminttu.diary.ru/p90327068.htm

Несколько рецептов средневековой кухни

https://dara-valevski.diary.ru/p175627682.htm

И тонна рецептов еще

http://www.medievalcookery.com/etexts/tfoc.html
http://www.medievalcookery.com/etexts/mspepys1047.html

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)

Старый замок 21 читатель тэги

#Англия + #Средние века с другими тэгами

Средневековый аптекарский сад