* * *

Шарик кидо летит в него — в другой ситуации Айзен бы отклонился или выставил защиту, но сейчас, связанный этими проклятыми лентами, даже не способен повернуть голову. Непроизвольно зажмурившись, он почувствовал только, как обожгло щеку. Когда же Айзен открывает глаза снова, вокруг них снова тьма.

— Ну что ж, неплохой способ дать мне по морде, — смеется Айзен. Хриплый, грубый смех громко звучит в тишине. Айзен даже не слышит, что говорит Хинамори, только краем сознания понимает, что она плачет, но от этого ему хочется смеяться и смеяться... И наплевать на все, наплевать, что она подумает, как при этом выглядит он сам — и раньше-то подобное не волновало, а теперь уж... Смех обрывается резко. Последние слова Хинамори хлестнули, как еще одна пощечина, Айзен умолк, и тишина стала вдруг резкой и густой. Пыльной и затхлой, как воздух Мукена, тяжелой и неподатливой.

Друг. Слово, которого никогда не было в лексиконе Айзена. Слово, которое он никогда не использовал, когда говорил о себе. Воспоминания нахлынули с новой силой.

...Вот он в Академии. Он хвастается своими успехами, но никто ему не верит. Они считают, что это неправильно, что слишком быстро, что Соуске врет. Вот позже, после уроков. Все убегают, занятые какими-то играми, оставив его наедине с ним самим и его мыслями. А он прислушивается к реяцу окружающего мира, чувствует самые легкие изменения количества рейши. Находит какого-то мелкого зверька, сжимает его шею рукой, внимательно наблюдая за ним по мере того, как жизнь покидает животное. Следит взглядом за оставшейся на руках пылью, на которую распадается тельце зверька. Ему хочется обсудить с кем-нибудь то, что он узнал, но одноклассников почему-то пугает его исследование. «Тупые», — заключает Айзен. Позже он научился имитировать их игры, потому что полное одиночество было невыносимо. И вот тогда... Были ли они друзьями? И кто был ему другом? Капитан Хирако, следивший, как бы Айзен не натворил чего? Гин, желавший его убить? Слово «друг» прилипло к языку, казалось чужеродным, непонятным, неприятным на вкус. Но этот вкус никак не хотел исчезать. Айзен не видел сейчас лица Хинамори, но мог себе представить, как выглядит заплаканная девушка, какая боль в ее глазах. Возможно, именно такая боль была в ту секунду, когда ее пронзило лезвие Кьеки? Возможно...