* * *

Как обычно в свой День рождения шлю френдам дружеский привет и радую новым текстом. Накануне я пересмотрел "Собаку Баскервилей" с Яном Ричардсоном в роли Шерлока Холмса - и решил вспомнить, какое впечатление этот фильм произвёл на меня (да и вообще на советских зрителей), когда демонстрировался в Советском Союзе в 1984 году.

 

В поисках настоящего английского Холмса

Как мы повстречали «Собаку Баскервилей» 1983 года

Александр СЕДОВ (с) эссе, июнь 2012 г.

 

К началу 80-х годов в Советском Союзе сложился не просто Миф, но эстетический Канон представлений о «старой доброй Англии». В это понятие укладывались не только костюмы и декорации, но также манера поведения и особый характер английского юмора (Холмс и Ватсон стали одними из самых популярных героев русских анекдотов), и даже представления об «ужасном» - так, как его трактовали и предпочитали видеть в викторианской Англии, глядя, так сказать, через русское зеркало.

 

Все эти бытовые детали и общественные условности, в конце концов, сложились в Миф с наглядными картинками. Вот – английские джентльмены на завтрак мужественно едят овсянку. И Ватсон – самый образцовый из англичан. Вот – заступаются за даму, рискуя попасть за решетку. Вот – стойко переносят лондонские туманы, оттого и голос у Холмса скрипучий. Вот – старинные замки, опасные болота и злодеи, в которых, несмотря на всю их мерзость, еще осталось что-то джентльменское.

[MORE=читать дальше]

 

Этот Миф так удачно лёг в ожидания и представления о викторианской Англии, что самые дальновидные раскритиковали наш сериал за пародийность, надеясь когда-нибудь увидеть кино о подлинном английском Холмсе. И такой шанс вскоре представился.

 

 

Советский кинопрокат в те годы работал по «формуле»: более половины всех показываемых в кинотеатрах фильмов были отечественного производства,  четверть отводилась картинам из социалистического лагеря, оставшиеся – четверть или около того – закупались в странах капитализма. В эту «калитку» и забежала новая англо-американская «Собака Баскервилей» (1983), чего прежде не случалось ни с одной из баскервильских собак, как, впрочем, и ни с одним из Холмсов мирового кинематографа.

 

Первые кадры захватывали врасплох. Сэра Чарльза, вышедшего покурить к калитке в ночное время, неожиданно поражал приступ паники. Он срывался с места и под завывания бури и приближающегося зверя, бежал к террасе своего замка, где падал замертво. Погоня за баронетом была снята как бы «глазами» преследующей его собаки. Эффектное начало, нехарактерное для дойловских рассказов, впрыскивало в не избалованного триллерами зрителя изрядную порцию адреналина и обещало динамичный боевик.

 

Затем действие переносилось  в Лондон, в квартиру Шерлока Холмса – и там обнаруживалось немало знакомых нашему зрителю вещей: гостиная, отделанная тёмным деревом, уютный полумрак, два высоких окна и великий сыщик собственной персоной – лицом и статью напоминавший Ливанова. Когда этот длинно-остроносый Холмс впервые обернулся к зрителям – аудитория замерла с благоговейным одобрением. Да, вот такого идеального английского Холмса жаждала увидеть советская публика. Актёр Ян Ричардсон казался сверхточным попаданием в образ. На начальном этапе знакомства.

 

Облик его, в некотором смысле, был предвосхищён иллюстрациями Б. Власова (из очередного переиздания рассказов), на которых Холмс по-щегольски и слегка набекрень, как Ричардсон, носил цилиндр и такое же двубортное пальто. Прямое родство нового кино-Холмса с образом из книги было налицо. / рисунок Бориса Власова из книги "Записки о Шерлоке Холмсе", 1980 г. /

  / кадр из фильма "Собака Баскервилей" с Яном Ричардсоном в роли Холмса, 1983 г. / / рисунок Бориса Власова, 1980 г. / / кадр из "Собаки Баскервилей" 1983 г. /

 

Фильму Дугласа Хикокса предстояло доказать свою «аутентичность» на деле – через характеры и сюжет – и, чем чёрт не шутит, завоевать любовь советского зрителя. На симпатию, выраженную в кассовых сборах, также рассчитывало Госкино, купившее картину за конвертируемую валюту. В подведомственном ему журнале «Спутник кинозрителя» (№7, 1984 г.) редакция жертвовала «Собаке» отдельную страницу:

 

«События этого фильма происходили сто лет назад, – говорилось в заметке. – Во всяком случае, именно дата 1884 значилась на серебряной пластинке, украшавшей тяжёлую палку с набалдашником, забытую как-то утром неизвестным посетителем в квартире на Бейкер-стрит… Но ни слова о сюжете, - кокетливо добавлял автор заметки и разговор переходил на болотные красоты и английские замки, значение которых для фильма признавалось не меньше самой интриги. – Режиссёру повезло. Ему удалось найти в Тивертоне старинный замок, словно вставший прямо со страниц Конан Дойля. Он привлёк кинематографистов не только выразительностью интерьеров, коллекцией старинной мебели, но и тем, что в фамильном гербе и на фронтоне здания была изображена… голова собаки!»   

 

 

Тем не менее, завоевать симпатии было непросто, учитывая, что сериал Масленникова успел произвести настолько неизгладимое впечатление, что многие, раскрыв книгу, вместо напечатанного «Уотсон», а такое написание имени признавалось литературной нормой, мысленно зачёркивали его и читали «Ватсон». Никто особо не отрицал, что после родного фильма герои Конан Дойля несколько обрусели. Расходились в оценке – на каком этапе это произошло: в самом фильме или в зрительском восприятии. Спорят об этом по сию пору.

 

 

Когда-то в рецензиях на экранизацию Игоря Масленникова советские кинокритики отмечали: «У каждого из нас свой Холмс – он уже давно не принадлежит Конан Дойлу.  Ливанов сыграл нашего Холмса, но при этом абсолютно индивидуального», - подчёркивала Алла Гербер.

 

Ей вторила Любовь Аркус: «никто не усомнится ни в идеально накрахмаленных воротничках Холмса-Ливанова, ни в благородных манерах английского джентльмена… и всё же этот Холмс – наш».

 

В нём проглядывало слишком много типично русского: была в нём какая-то бесшабашность и дружеская бесцеремонность, с какой он заключал в товарищеские объятия смущённого Ватсона, и этот громкий раскатистый смех, который так веселил одних и не давал покоя другим – придирчивым знатокам.

 

«Очень привлекателен Холмс Ливанова своей человечностью, юмором и завораживающим низким голосом, - только напрасно, пренебрегая прямым указанием Дойла на то, что Холмс смеётся «беззвучно», Ливанов заставляет нашего общего любимца раскатисто хохотать, - писала Майя Тугушева, - что поделаешь, зритель, умудрённый неоднократным чтением шерлокианы, всегда будет требовать наивозможно полного сходства с оригиналом…»

 

Шерлок Холмс в фильме английского режиссёра с неизбежностью должен был «утратить» всё русское и оттого ещё ярче обозначить английское. Ян Ричардсон, казалось, подходил для этой миссии идеально – не случайно продюсеры планировали с ним серию фильмов о сыщике. При любых виражах драматургии (а сюжет был пересказан весьма вольно) актёру удавалось удерживать на лице отстранённо-ироничное выражение, воплощая тем самым знаменитую невозмутимость британского джентльмена. Вместе с тем, это не было застывшей маской, как, например, у Бастера Китона, комика немого кино (когда-то сыгравшего Шерлока-младшего, подражателя своего кумира), а, так сказать, смягчалось, дополнялось, играло разного рода тонко подчёркнутыми оттенками. Ему были присущи юмор и самоирония, острый глаз и дружеская уживчивость по отношению к Ватсону, уравновешенность и порыв. За таким Холмсом было интересно следить. Всё это в сумме с типично шерлокхолмсовской внешностью главного героя, с динамичным сюжетом картины и по-голливудски зрелищными эффектами (чего только стоит туман на болотах, расстилающийся средь камней и оврагов, словно молочный пар) позволяло признать в фильме достойный ответ советскому сериалу.  

 

Однако как это нередко случается с экранизациями, кинематограф здесь окончательно победил литературу. Первыми жертвами пали герои из ближнего окружения сыщика. Из фильма была изъята миссис Хадсон, вечная подносительница визитных карточек, оставленных гостями зонтов, и коротеньких реплик, которые так оживляют действие. Роль инспектора Лестрейда, напротив, по сравнению с первоисточником была слегка расширена, но это ему помогло мало: характер остался бесцветным, и в общих с Ватсоном сценах оба героя смотрелись как близнецы-братья из-за свойственной обоим недалёкости ума, и вытекающей отсюда сходной комичности поведения.

/ второй слева - инспектор Лестрейд, справа - доктор Ватсон /  

Если Ватсон в исполнении Виталия Соломина служит Холмсу-Ливанову субъективным зеркалом, главным проводником эмоций от сыщика к зрителю, то Холмс Яна Ричардсона лишён достойного ему собеседника и равного ему критика. Его напарник Ватсон (актёр Дональд Черчилль) далеко не молодой, не энергичный и не очень сообразительный упитанный увалень. Сыщик легко мог обойтись без него, взвалив сюжетную функцию Ватсона на кого угодно, хоть на степенного доктора Мортимера (в этом фильме Мортимер почему-то намного старше своего книжного героя).

 

 

Те зрители, что шли в кинотеатр именно на экранизацию, отнеслись к фильму критически:

 

«Критик пришёл внезапно, весьма недовольный, даже рассерженный, и спросил:

- Видели американский фильм «Собака Баскервилей»? Он просто чудовищен! Как, этот вылощенный, постоянно улыбающийся, чтобы показать нам белизну своих зубов, господин – Шерлок Холмс? …А что за сентиментально-кошмарная история с Лорой Лайонс, которую зверски душит у нас на глазах злодей в чёрных перчатках? Но ведь у Дойла нет ничего подобного… Нет, что ни говорите, а нельзя так вольно обращаться с классикой, даже детективом.

 

На что я с осторожностью отвечала, что фильм всё-таки «не лишён интереса», а досадные издержки экранизации – увы, нечто вроде обязательных и неизбежных накладных расходов» (из книги «Под знаком четырёх» литературоведа Майи Тугушевой, 1991).

 

 

Пересматривая эту англо-американскую версию сегодня (уже после десятка показанных у нас «Собак»), трудно не оценить стремления авторов соединить голливудскую зрелищность с подлинно английской натурой. И это удалось! – фильм смотрится с интересом – и всё же картина выглядит странным компромиссом: за Англией остались живописные виды болот Дартмура, усадьбы и замки, превосходные костюмы и прочий антураж (а также режиссёр и один из со-продюсеров – оба англичане), но много было сдано Голливуду. Детали изрядно упростились: Холмс изучает анонимное письмо со словами «держитесь подальше от торфяных болот», больше напоминающее распечатку на принтере, чем вырезки из газеты «Таймс» столетней давности, - таков в целом подход авторов фильма к первоисточнику. Наоборот, самым ценным в сюжете продюсеры сочли собственные привнесения и киноцитаты: например, эффектное покушение на сэра Генри из духового ружья – явный парафраз из версии «Собаки» 1939 года с Бэзилом Рэтбоуном в роли Холмса (студия «ХХ век Фокс», США). Неудивительно, что в подобной перетасовке сюжета и деталей Холмс-Ричардсон имел немного шансов раскрыться по-настоящему. Ведь, «короля играет окружение», здесь же окружение работало на зрелищность, на эффект.

 

Справедливости ради надо сказать, что «вылощенный» Шерлок Холмс честно боролся за свою аутентичность. Актёр Ян Ричардсон (кстати, шотландец по национальности) правил в сценарии свои диалоги так, чтобы его роль звучала «по-британски». Однако об этой «рукопашной схватке» с продюсерами наш зритель ничего не знал – предстояло ждать другого настоящего английского Холмса.

 

 

Продолжение следует…