Архив Шано5 читателей тэги

Автор: Шано

Архив Шано

Разгребаю старый дневник на дайри. Поэтому посты могут быть битыми. И тэги я приглаживать не буду, мне они не мешают.

* * *

Оригинал взят у в Дедушка впал в обличительный раж

Вот описывает уважаемый историк, доктор наук, один из казанских эпизодов Гражданской войны. Как в июне 18-го бывший полковник выступал перед собранными в Дворянском собрании мобилизованными офицерами.

"Когда в зале появился Муравьев, Колесников скомандовал: "Встать! Смирно, господа офицеры!", - оживляет историк прямой речью свое повествование. Особенно трогательна команда в соседстве с обращением: Смирно, господа офицеры! - это ж ус-ться можно.

Дедушка авторитетно заявляет, что может быть гражданская, великая отечественная и какая угодно война, может быть новый ледниковый период и глобальное потепление. Все может быть. Не может быть одного: полковник не может за год забыть, что команда при встрече начальника подается следующая "Господа офицеры". И всё. И без восклика в конце. Просто "Господа офицеры". По этой команде офицеры поворачиваются в сторону начальника и принимают положение "смирно" (стойка "Смирно" - это из области пионерских отрядов и преподавателя Гордеева с пианистом Родионовым). Начальник командует "Господа офицеры". По этой команде начальника офицеры принимают положение "вольно". Самих слов "смирно" и "вольно" не произносится.

Знатоки могут привести множество примеров из воспоминаний белогаврдейцев, где одновременно подаются обе команды - "Смирно" и "Господа офицеры". Оставим пока в стороне справедливое замечание классиков (Знатоки! Убивать надо таких знатоков! ) и обратим внимание на то, что в эпизодах, когда подавались обе команды в строю или в помещении были и нижние чины, и офицеры.

* * *

Оригинал взят у в post
Юкатан - плоский, поросший джунглями полуостров, облюбованный в древности индейцами майя. Если забраться на любую из пирамид, оставшихся от исчезнувшей цивилизации, то взору откроется панорама видимостью несколько десятков километров в любую сторону – и нигде ни одной реки.



скрытый текст[MORE=читать дальше]На большей части полуострова нет ни то что рек, но даже ручьёв; не было их и во времена расцвета майя: Юкатан сложен мягкими, легко карстующимися известняками, и вода после обильных, но кратковременных ливней быстро уходит с поверхности сквозь трещины в толщу породы. Уходит неглубоко: водоносный горизонт залегает не ниже уровня моря, а средняя высота полуострова составляет всего 8 метров. Под землей вода совершает свою обычную работу по созданию пещер, и в результате а нескольких метрах под сплошной с виду поверхностью залегает причудливый трехмерный лабиринт подземных ручьев, рек и озер – возможно, самая большая из известных система подземных водоемов на планете.





Этот лабиринт сообщается с поверхностью через многочисленные карстовые воронки диаметром от 2 до 20 м – их называют ценотами или сенотами (cenote), от испанизированного , индейского "dzonot" – "нечто глубокое". Вокруг сенотов – единственных источников пресной воды на большей части территории полуострова – в древности и концентрировались города и поселения майя: Нилом для их цивилизации были тысячи разбросанных по джунглям маленьких карстовых колодцев. И сегодня большинство деревень располагаются рядом с сенотами, другие сеноты обозначают границы между поcелениями.





Сеноты для майя были священны вдвойне – как единственные источники питьевой воды на протяжении 9-месячного сухого сезона, и как врата в Шибальбу. Характерным примером является знаменитая Чичен-Ица ("чи" на языке майя означает "устье", "чей" – "колодец", а "ица" – имя племени майя. "Устья колодцев ицев" - вот дословный перевод названия города). Примерно в 300 метрах от комплекса основных построек находится Священный Сенот – дыра в земле более 60 метров в диаметре, с отвесными стенками и глубиной около 10 метров, не считая многометровой толщи ила на дне. Главный храм города, посвященный Кукулькану, был обращен фасадом к колодцу и соединялся с ним специальной дорогой, выложенной каменными плитами. На самом краю сенота для удобства отправления обрядов раньше располагалась специальная платформа.



Археологи нашли на дне этого сенота кучу чрезвычайно ценного для науки хлама – два резных деревянных трона, несколько деревянных ведер, около сотни глиняных кувшинов и чаш разных размеров, форм и эпох, куски ткани, золотые украшения, изделия из нефрита, горного хрусталя, кости, перламутра; янтаря, меди и оникса, а также кости, в том числе людей. Человеческие жертвы в Чичен-Ице начали приносить с Х века, после тольтекского завоевания. Всего из колодца были извлечены останки сорока двух человек, половина из них были детьми. В жертву приносились рабы и внебрачные дети или сироты, купленные к этому случаю, причем, судя по следам на черепах, перед скидыванием в сенот бедняг били по башке, чтобы не вылазили и не начинали вещать от имени богов – а то был случай... До тольтекской эры вместо людей использовались животные: индейки, собаки, белки, перепела и игуаны.



За века захламления Священный Сенот превратился в грязную дыру, заполненную зеленой водой, илом и камнями. Воду горожане из него не брали, источниками воды служили другие сеноты, меньшего размера, находящиеся на территории города, самым большим из которых был расположенный в восьмистах метрах Штолон ("Игуана"), находящийся ближе к центру города, с более пологими краями, а главное – с чистейшей водой, как и в большинстве других сенотов полуострова.



В 16 веке, после обращения индейцев в христианство, воду сенотов стали использовать в обряде крещения. Народные верования, однако, забыты не были: даже сейчас майя, говорят, проводят ритуалы в пещерах с целью вызвать дождь, который, согласно их представлениям, зарождается в этих пещерах ещё задолго до того, как поднимется на небо. Найдена более чем сотня пещер с остатками захоронений и изображений майя, в некоторых из них были построены целые подземные храмовые комплексы.





Сегодня, впрочем, большинство сенотов, находящихся вблизи населенных пунктов, приносят владельцам более вещественную пользу – как объекты для привлечения туристов, от обычных толп экскурсантов на автобусах до спелеодайверов-любителей. По счастью, такая судьба постигла далеко не все колодцы – по приблизительным подсчетам, их на полуострове более 7000, причем большая часть расположена в джунглях.



На карте показано расположение сенотов в северо-западной части Юкатана. Видно, что часть их выстроилась в виде ясно выраженной дуги – эти колодцы расположены по ходу тектонических разломов по периметру древнего метеоритного кратера Чиксулуб – от того самого метеорита, падение которого авторы популярных статей и фильмов обычно объявляют причиной вымирания динозавров. Колодцы, расположенные на этой дуге, отличаются от других сенотов – они гораздо глубже (до 150 м), с отвесными стенками; их называют шахтовыми сенотами. Ниже глубины 30-40 м во многих из них располагается слой растворенного сероводорода, образующийся при гниении органики.



Вот эта "подводная река", напоминающая слой тумана внизу на снимках – и есть верхняя граница сероводородного слоя. Это химически агрессивная среда, долго находиться в ней не рекомендуется; глаза щиплет даже под маской.





В подземных водах нет ветра и волн, не бывает резких перепадов температуры, а течение – где оно есть – очень плавное и "гладкое", поэтому слои чистой и сероводородной воды не перемешиваются. Система пещер обычных, "не-метеоритных" сенотов сообщается с водами Карибского моря, и во многих из них под слоем пресной воды на глубине 30-60 м – слой воды морской. Они также не смешиваются между собой – во всяком случае, пока очередной аквалангист не взбаламутит невидимую границу своими ластами. В этом случае из-за разницы коэффициентов преломления на взвихрившейся границе вод возникает эффект галоклина, напоминающий вид через сильно волнистое стекло или через потоки нагретого воздуха.



Выше: солнечные лучи, проходящие сквозь галоклин. Ниже оно же.









Будучи единственным источником пресной воды в джунглях, сеноты вдали от человеческих поселений притягивают массу животных, а для водоплавающих птиц являются постоянным домом. Пекари, олени, тапиры приходят к сенотам на водопой, за ними следуют хищники. Под сводами пещер гнездятся многочисленные птички и летучие мыши. Воздушные корни деревьев и лиан свисают до воды – причем не только в колодцах, но и в подземных протоках, где царит вечный мрак: в поисках влаги корни пронзают известняковую толщу. Деревья извлекают воду из-под земли и копят ее в плодах и листьях, откуда, в свою очередь, ее извлекают обезьяны, игуаны, носухи… Подземные реки питают сельву сверху донизу.







Дно подземных рек и озер каменисто-илистое, а вода необычайно прозрачна – видимость не менее 30 м. Температура воды практически постоянна – 23-24°C. Многочисленные сталактиты и сталагмиты под водой неопровержимо свидетельствуют о том, что раньше – во время ледникового периода – уровень океана, а значит, и подземных вод полуострова был гораздо ниже, а эти гроты были сухими. Кое-где под водой встречаются останки плейстоценовых сухопутных животных.





Жизнь здесь, в полной темноте затопленных галерей, есть и сегодня. Над водой пауки прячутся в стенах и между пробившимися сверху, из сельвы, корнями деревьев и слепо поводят конечностями, определяя по теплу, запаху и движению воздуха присутствие других существ; под водой белые слепые рыбы ищут на дне принесенные летучими мышами кусочки фруктов и охотится за ними приходящий с дневной поверхности енот, оставляя цепочку следов на известковом песке.



Ближе к открытым колодцам и в тех местах, где через bocas – маленькие окна в потолке – в пещеры проникает свет, обитает множество рыб, в том числе знакомые нашим аквариумистам тетры, цихлазомы, пецилии – здесь их родина. На поверхности воды в нетронутых сенотах цветут водяные лилии, под их листьями прячутся черные сомики, на которых охотятся черношейные поганки...





Большнство пещер связаны между собой и с морем. Усилиями спелеодайверов были исследованы свыше 550 км подводных и подземных проходов, сотни различных пещерных систем, но какова полная протяженность всех пещер и какие еще тайны они хранят – никто не знает.














[/MORE]

* * *

Оригинал взят у в Уроки албанского
   Ровно 99 лет назад, 3 августа 1912 года, Турция позволила преподавание албанского языка в школах. У нас, я думаю, до этого не дойдет тем более что «албанский язык» теперь находится на грани вымирания, и как положено большинству вымирающих языков, проблема «албанского языка» теперь больше беспокоит филологов, чем широкую публику, обрастая по мере вырождения всяческими легендами и мифами. К примеру, большинство русских филологов ошибаются, утверждая что местом зарождения «албанского языка» является когда-то интересный, а ныне окончательно деградировавший падонкоффский ресурс http://udaff.com/. Просто на работе в РФ этим филологам разрешили бесплатно пользоваться Интернетом только в начале двухтысячных и они пропустили зарождение этого языка в Интернете. 
   Поскольку все это происходило почти на моих глазах, изложу свою версию возникновения этого неординарного явления.  

   Итак, «албанский язык» зародился в сети конференции ФИДО где-то в середине 90-х, причем не в одной из фидошных конференций (местом его рождения иногда называют конференцию su.kaschenko.local – это неправда) а практических во всех конференциях одновременно. Дело в том, что большинство фидошников были подписаны на несколько конференций сразу и все интересное, что происходило   в одной конференции тут же перемещалась в другую.
скрытый текст[MORE=читать дальше]   Хотя грамматика писем в ФИДО была достаточно свободна, это не означало допустимости просто безграмотных сообщений: искажения написания обычно употреблялись для придания тексту дополнительной эмоциональной окраски.
  Тем ни менее в ФИДО одним из популярных способов увести разговор в другую сторону было указывание на грамматические ошибки в письме собеседника и разговор с основной темы мгновенно переключался на выяснение вопроса – какое слово правильнее употреблять в том или ином предложении: «ложить» или «класть». А поскольку встроенных редакторов в почте тогда еще не было, красной черточкой никакие неправильные слова не подчеркивались, орфографических ошибок в сообщениях было тогда великое множество. Причем у всех. Я не знаю ни одного человека, который мог бы целый день в ФИДО излагать свои умные мысли в письменном виде (отвлекаясь иногда на выполнение своих прямых должностных обязанностей, за которые ему деньги платили) и не допустить при этом ни одной орфографической ошибки (не говоря уже об опечатках).  
   А опечатки – это вообще основной источник подпитки «албанского языка» новыми мемами. Я сам, печатая в слепую, неоднократно пропускал в слове «вообще» букву «б» и получалось «вооще» - чем не «албанский»?
   
   Но как известно на каждый прием есть контрприем и когда постоянное «исправление ошибок» всех достало, в ответ на него все чаще и чаще стало применяться искусственное коверкание русского языка: «Извяните, самы мы не рускыя и езыка незнаемо. Наш езык албанский» (эта фраза скорее всего была впервые применена кем-то из филологов, потому что по своей сути это чистая «трасянка» – белорусско-русский суржик). В ответ на это чаще всего звучало: «Выучи сначала русский язык, а потом пиши в русскоязычные конференции». Ну а в ответ на ответ иногда раздавалось: «ТЫ учи албанский».
   Наиболее удачные мемы фидошников стали расходиться, тиражироваться, распространяться и порождать новые неологизмы и более удачные вариации. А первопричина их появления постепенно стала забываться.
 В Бабруйск, в Бабруйск мерзкайя жывотнайя!

   Кстати, о других мнениях о происхождении терминов «албанский язык» и «Учи албанский!». По Интернету гуляет версия, что первоначально они возникли в ЖЖ, где один американец, увидев текст на русском языке, имел неосторожность спросить, почему в международной системе кто-то пишет на непонятном ему языке и вообще, что это за язык. В ответ русскоязычная часть ЖЖ устроила ему флеш-моб «Уроки албанского», в результате которого бедный американец получил за два дня пять тысяч комментариев и СМС-сообщений с пояснением что язык это «албанский» и предложением его выучить. Это конечно же правда, но не вся – «албанский язык» и «Учи албанский!» получили тогда широкую известность, но отнюдь не зародились.

   Термин «албанский язык» появился задолго до 2004 года, а место и время рождения достоверно уже не сможет установить никто. Если конечно не считать его праотцом-основателем футуриста Илью Зданевича, написавшего в 1916 году пьесу «Янка круль албанскай» с нарочитым искажением всех мыслимых норм орфографии: «…здесь ни знают албанскава изыка и бискровнае убийства дает действа па ниволи бис пиривода так как албанский изык с руским идет ат ывоннава…». Или не считать проматерью-основательницей албанского языка Екатерину II, которой приписывают анекдотичное умение в трехбуквенном слове сделать четыре ошибки, написав «исчо» вместо «еще».
   А на мой взгляд и сам термин «албанский язык» и наиболее удачные его мэмы получили в Фидо и Интернете новую жизнь именно с подачи молодых и хулиганистых русских филологов (в большинстве своем уехавших в начале 90-х за границу и имевших тогда доступ к Интернету), знакомых и с творчеством Зданевича и его предшественников, и уж тем более с нормами русской орфографии.  

   В настоящее время «албанский язык» в Интернете практически «сошел на нет», оставшись лишь на уровне употребления некоторых словечек типа: «пичалька», «плакаль», «слив зощитан» и т.п.; окончаний в виде «-цца»; употреблений «а» вместо безударного «о» и т.д. И связано это на мой взгляд (как ни странно это звучит) с общим падением уровня русского языка. Ведь для того чтобы написать качественный текст на «антинорме» орфографии русского языка надо знать эту норму в объеме, близком к совершенству. А таковых знатоков, к сожалению, теперь в Интернете очень мало. Обученные еще при Союзе филологи повзрослели и им надоело баловаться, а свежеиспеченные русские филологи единственно чему научились – так это стараться писать без ошибок.  

[/MORE]

* * *

Оригинал взят у в История крымской Миледи
   23 августа исполнилось ровно 220 лет как в 1791 году газеты Лондона опубликовали сенсационную новость: известная авантюристка графиня де Ламотт, героиня скандального «дела об ожерелье Марии-Антуанетты» скоропостижно скончалась. Правда, версии ее кончины расходились: одни писали, что 35-летняя француженка выпала из окна, другие – что ее в проулке задавила карета. Однако когда любопытствующие отправились на кладбище Святой Марии в Лондоне, где, как сообщалось, должны были похоронить француженку, то могилы там не обнаружили.

   А через 190 лет, в ноябре 1981 года во всесоюзном пионерлагере «Артек» вожатая рассказала пионерам (одним из которых был скромный автор этих строк) историю о «Белой Миледи», светящийся силуэт которой якобы появляется по ночам на укромных аллеях «Республики детства». Это ходит, утверждала она, привидение графини де Гаше – прототипа Миледи из «Трех мушкетеров», которая бежала из Франции в Россию и обосновалась на территории нынешнего Артека, в крохотном, сохранившемся и поныне домике.
   По артековской легенде, лихая авантюристка подчинила себе местных контрабандистов и через её руки проходили огромные богатства. Она же проложила контрабандную тропу с побережья Чёрного моря через мыс Аю-Даг. В её домике, якобы, по ночам всегда горел свет, туда заходили подозрительные личности и не всегда выходили обратно.
 Я вожатой тогда не поверил и как позже выяснилось – напрасно.
скрытый текст



В Артеке этот дом называют «Чертов Домик» или «Домик Миледи»



   СПРАВКА: Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа (1756–1791 (?)) – авантюристка, выводившая своё происхождение от Анри де Сен-Реми, который считается внебрачным сыном короля Генриха II Валуа от связи с Николь де Савиньи.






   Родилась в бедной семье, в юности была очень хороша собой. Это, в сочетании со слухами о её высоком происхождении, помогло Жанне в 1780 году удачно выйти замуж за офицера гвардии графа де Ламотта. Графиня де Ламотт была введена в высшее общество, стала любовницей кардинала Луи де Рогана и считалась близкой подругой королевы Марии-Антуанетты (впрочем, сама Мария-Антуанетта впоследствии утверждала, что не была с ней даже знакома). Участвовала также в предприятиях знаменитого Калиостро. 
   В течение двух лет, с 1784 по 1786, она заинтересовала собой всё европейское общество как героиня знаменитого «дела об ожерелье Марии-Антуанетты» («Ожерелье королевы»), стоимостью в астрономическую по тем временам сумму 1 миллион 600 тысяч ливров. Ей удалось тогда провернуть смелую и дерзкую аферу: украсть это баснословно дорогое алмазное ожерелье и подставить сразу двух высокопоставленных особ – королеву Франции Марию-Антуанетту и кардинала Рогана. Только через год «дело об ожерелье» было раскрыто: королеву и кардинала оправдали, а Жанну арестовали и публично заклеймили. Эта история нанесла огромный моральный ущерб французской монархии и через несколько лет Мирабо назовет ее «прологом Великой французской революции». 
   31 мая 1786 года состоялась гражданская казнь. Жанну вывели на эшафот в 5 утра, надеясь, что парижане еще спят, но народ не дремал и встретил заключенную криками поддержки, а в адрес монаршей четы понеслись ругательства. Жанна отбивалась от рук палача и тоже осыпала королеву проклятиями. Засвистел кнут, но и он не остановил Жанну. Когда палач попытался поднести к ее плечу раскаленное клеймо в виде буквы «V» (именно так тогда клеймили воровок, но если бы Жанна жила веком раньше, то это была бы лилия, как у Миледи) Жанна принялась так извиваться, что клеймо не удалось выжечь с первого раза и на следующий день процедуру пришлось повторить.
   Ожерелье так и не нашли, а через несколько месяцев Жанне удалось подкупить охранника и сбежать из тюрьмы. Тайком она пробралась к мужу в Лондон, а когда узнала что французы требуют ее выдачи, написала скандальные мемуары о жизни королевской четы. Испуганная Мария-Антуанетта прислала из Парижа графиню Полиньяк, дабы та выкупила литературное творение Жанны. Ламотт согласилась отказаться от своего произведения за 200 тысяч ливров и деньги были ей выплачены.
   Фальсифицировав свою смерть в Лондоне, она затем появлялась в разных странах, была вновь замешана в делах Калиостро, овдовела и снова вышла замуж, став графиней де Гаше. В 1812 году, перед самым вторжением Наполеона, появилась в России и за некие тайные услуги, оказанные российской дипломатии, в 56 лет приняла русское подданство. До 1824 года жила в Петербурге, где поддерживала знакомство со многими аристократическими семействами. В 1824 году император Александр I пригласил де Гаше во дворец, и после беседы с ней, выслал ее в Крым.

   «Старушка среднего роста, довольно стройная. Лицо не то чтобы красивое, но умное и приятное украшалось живыми глазами», – так описывали современники необычную женщину, которая в 1824 году поселилась в скромном домике у подножия горы Аю-Даг. Но даже в преклонном возрасте спокойная жизнь ее не устраивала. Всего за пару лет ушлая старушка умудрилась подмять под себя всю местную контрабанду. В свободное от преступной деятельности время графиня всерьез увлекалась мистикой: к ней приезжали высокопоставленные любители оккультизма, именем французской «ведьмы» стали пугать детей – именно в эту пору за ее жилищем и закрепилось название «Чертов домик».
    Постарев окончательно, графиня вдруг озаботилась спасением души, но и тут без приключений не обошлось. Вместо поста и молитвы она занялась обращением в христианство крымских татар. В их преданиях графиня де Гоше де Круа осталась в образе старухи с изборожденным морщинами лицом, юными глазами, верхом на лошади, с двумя пистолетами за поясом, с французским прононсом вдохновенно вещающей об Иисусе. 
   Осенью 1826 года графиня заболела. Ее служанка-армянка рассказала только о том, что, почувствовав себя плохо, графиня всю ночь перебирала и сжигала свои бумаги, и запретила после своей смерти раздевать ее и потребовала похоронить в том, в чем она была одета. Служанка плохо поняла госпожу и когда та умерла во время омовения заметила на теле своей хозяйки два ясных следа от клейма раскаленным железом. По решению местных властей, в связи с отсутствием католического священника, в мае 1826 года она была похоронена русским православным и армянским грегорианским священниками на армянском кладбище в Старом Крыму. Ее могильная плита на этом кладбище сохранилась до сих пор.




Фрагмент могильной плиты графини де Гаше 


   …Прошло без малого двести лет. За это время графиню де Гаше то забывали, то вспоминали вновь но она постоянно жила в страшилках вожатых «Артека». Загадочную графиню еще долго величали в Крыму просто «Миледи» или «Белой Миледи», рассказывая (до конца не веря сами), что в далекой Франции король романистов Александр Дюма именно ее вывел в героине легендарных «Трех мушкетеров».
   Ну а тождество Ламотт – Гаше окончательно подтвердилось в 1987 году, когда французские и советские историки пришли к выводу, что провернувшая аферу с «ожерельем Марии-Антуанетты» графиня де Ламотт и нашедшая последний приют на заброшенном армянском кладбище в городке Старый Крым графиня де Гаше – это одна и та же женщина.
   Добавлю от себя: не просто «женщина», а «огонь – женщина», и храни нас Господь от таких подальше.

[/MORE]

* * *

Оригинал взят у в Миф национального государства
И другие потрясающие вещи в блестящей лекции византиниста Сергея Иванова про Константинополь.

Всех жителей [Константинополя], которые не были убиты [при взятии города турками] и не бежали из города в момент его штурма, - их султан всячески хотел оставить и способствовал тому, чтобы они остались. Он был заинтересован в их навыках, во-первых. А во-вторых, турок было мало, турецкое население было не урбанистическим, а сельским, ему же хотелось населить этот город, а город был огромный, гигантский, слабонаселенный, поэтому он много раз греческое население даже из Греции перевозил туда. Так что многие греки, которые впоследствии жили в Константинополе, были не константинопольцы – они были потомки византийцев, но не константинопольцы. Из 48 первых Великих Визирей только 7 было османами, а все остальные были православными, потому что они были образованными, знали языки, как-то понимали, как надо руководить империей, и верой и правдой служили султанам. Потому не надо переносить представления конца XIX века на Средние века. Султан был одинаково господином и своих православных подданных, они просто больше платили налога, и даже с этой точки зрения султаны не были заинтересованы в поголовном отуречивании своих православных подданных. Впоследствии же квартал Фанар – недаром там и сейчас такая концентрация византийских памятников – был самым богатым кварталом Константинополя. Там жили греки. Из них рекрутировались министры, дипломаты, переводчики и даже правители Валашского княжества, правившие от имени султана. Так называемые «фанариоты» брали себе звучные византийские фамилии (типа «Кантакузины» или «Комнины»), но на самом деле они все были, конечно, нуворишами, выскочками и не имели никакого отношения к византийскому прошлому.

скрытый текстГреческое население Константинополя было последним, которое хотело, вообще говоря, присоединиться к националистическому греческому движению. Это было полной трагедией, когда Греция получила независимость: естественно, тут же начались подозрения в адрес константинопольских греков (в XIX веке я имею в виду), тут же расправились с патриархом и т.д. Но сами фанариоты в высшей степени пренебрежительно относились к бедному греческому государству. Они составляли важную большую часть населения города. Город вообще был интернациональным, как была интернациональна и Османская империя. Там был огромный Армянский квартал, огромный Еврейский квартал и огромные греческие кварталы. Люди разных вер жили в большом уважении друг к другу. Великий Визирь всегда участвовал во всех христианских праздниках. Султан приходил посмотреть на то, как на Пасху христиане радуются. Османы ходили в монастырь Богородицы Живоносного Источника, просили христианскую Богородицу им помочь и т.д. и т.д. Они в основном жили бок о бок как добрые соседи.

Все ужасы начались, когда из Европы пришла национальная идея, когда появилась идея, что это национальная вещь: они не православные, они греки. Вот тогда уже начал раскручиваться этот маятник. А уже когда в январе 1919-го года в Стамбул вступали войска Антанты, вот тут греки их встречали с колокольным звоном и с половодьем греческих флагов. Казалось, что вот уже все, Стамбул погибнет сейчас, и будет столица нового греческого государства в Константинополе. Вот тогда ответная волна турецкого национализма, символом которого является Кемаль Ататюрк, смела весь греческий эллинизм, вот тогда наступил конец грекам. Это был уже XX век. Поэтому погром 1955-го года, который поставил последнюю точку в истории стамбульского эллинизма, - это просто уже действительно последний вздох. Но все это – развитие последних 150 лет, а до этого греки жили там и считали этот город своим, да и эту империю считали своей, потому что империя, вообще, всегда благосклонна к меньшинствам. Это миф национального государства приводит к резне.

* * *

Оригинал взят у в Механические музыкальные инструменты
Механические инструменты известны еще с 16 века, однако, в России появились только в конце 19 - начале 20 века. Механические музыкальные инструменты - приборы, исполняющие музыкальные пьесы при помощи исключительно механических средств (вращение рукоятки, завод пружины), и, следовательно, не требующие от играющего музыкальных познаний.

Полифон - звуковоспроизводящая машина, которая является чем-то средним между музыкальной шкатулкой и патефоном.
i54090-icon-original (609x700, 125Kb)
По способу приведения в движение различают: инструменты с часовым механизмом - пружиной или гирей (музыкальные часы, музыкальные табакерки) и инструменты с рукояткой для вращения (шарманки)
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Всем старинным музыкальным инструментам под какой бы из этих четырех разрядов ни подходили, присущ вал со штифтиками.



В маленьких музыкальных табакерках и музыкальных ящиках штифтики зацепляют различно настроенные зубцы металлического гребня (стальные пластинки). Играющий может даже в известных пределах увеличить или уменьшить силу звука и скорость движения (при помощи специальных приспособлений).
Симфонион 19 век
i22296-icon-original (700x675, 130Kb)
doc-22296-ph-gallery-22301-original (700x392, 93Kb)
Шкатулка музыкальная REUGE Швейцария
Украшена маркетри - ручная инкрустация шпоном ценных пород дерева
i45688-icon-original (700x385, 66Kb)
Фирма REUGE ведет свою историю с 1865 года, производство музыкальный шкатулок было прервано в 20-х годах прошлого столетия и вновь возобновлено в 60-х, сохранив принцип механизма но используя новые технологии
doc-45688-ph-gallery-45689-original (700x424, 91Kb)
doc-45688-ph-gallery-45690-original (700x525, 138Kb)
Шкатулка музыкальная THORENS
i46227-icon-original (700x643, 150Kb)
Reuge. Музыкальная шкатулка источник
i51350-icon-original (700x534, 113Kb)
doc-51350-ph-gallery-51353-original (700x466, 136Kb)
Судьба механических музыкальных инструментов печальна - едва получив широкое распространение, они были вытеснены граммофонами и появившейся позже радиомагнитофонной аппаратурой.



Музыкальные инструменты, созданные гениальными механиками, и сейчас являются чудом, которое не поддается описанию. Сложные механические конструкции работают спустя сотню и более лет. Некоторые из механических музыкальных инструментов способны воспроизводить не только музыку, но человеческий голос
[/MORE]

* * *

Оригинал взят у в Восстановлен геном черной смерти

 

В 1330-1353 годах по Евразии прокатилась крупнейшая эпидемия чумы за всю историю человечества - так называемая черная смерть. Она унесла более 50 миллионов жизней, что составляло от 20 до 60% всего населения пораженных территорий. Это была не первая и не последняя эпидемия чумы (последняя случилась в Манчжурии в 1910-1911 годах), но все другие эпидемии были гораздо менее масштабны, они ограничивались сравнительно небольшими территориями. До последнего времени было непонятно, почему черная смерть стала исключением. То ли штамм чумы, вызвавший эту эпидемию, был намного опаснее своих родственников, то ли сыграли роль социально-демографические факторы - плотность населения и интенсивность торговли впервые достигли уровня, достаточного для распространения инфекций по всему миру, а технология борьбы с эпидемиями с помощью карантинных мер еще не была отработана.

 

Недавно 16 ученых из Канады, Германии и США (в состав группы входили антропологи, генетики, врачи-инфекционисты, один археолог и один математик) прояснили этот вопрос. Они исследовали останки жителей Лондона, погибших от чумы в 1348-1350 годах, выделили из этих останков ДНК чумной бактерии и на 99% восстановили геном того штамма чумы. Оказалось, чума как чума, от современной версии не отличается ничем, кроме нескольких явно незначимых мутаций. Таким образом, причиной "успеха" черной смерти стала не необычно высокая вирулентность того штамма чумы, а неадекватная реакция на эпидемию местных властей - никакие карантинные меры не принимались, и чума невозбранно распространилась по всей Евразии.

 

Краткий пересказ по-русски можно прочитать здесь. На фото очумелые английские скелеты, из которых извлекли останки возбудителей черной смерти.

* * *

Оригинал взят у в Правдивая история барона Мюнхгаузена
картинка
Барон Мюнхгаузен – находчивый выдумщик – всем нам знаком еще с детства. Но у книжного героя был прототип – настоящий барон Мюнхгаузен. История рода Мюнхгаузенов идет из 12 века – именно в это время род основал рыцарь Хейно, принимавший участие в крестовом походе, которым руководил император Фридрих Барбаросса. Все потомки рыцаря воевали и погибали. А один из них уцелел, поскольку был монахом. Именно он дал роду новое имя – Мюнхгаузен, что означает «дом монаха». С тех пор на фамильном гербе рода Мюнхгаузенов присутствует монах с книгой и посохом.

скрытый текстМюнхгаузенов очень много! С XII века на родословном древе собралось почти 1300 персон, около 50 сегодня здравствуют. По Нижней Саксонии разбросано десятка полтора замков, некогда принадлежавших или принадлежащих сегодня членам этого почтенного рода. А род и вправду почтенный. В XVIII и XIX веках он дал восемь персон в ранге министров разных германских земель. Тут и такие яркие личности, как известный в XVI веке ланд-скнехт Хилмар фон Мюнхаузен, добывший себе мечом немалые деньги на покупку или перестройку полдюжины замков. Тут и основатель Геттингенского университета Герлах Адольф фон Мюнхаузен, и ботаник и агроном Отто фон Мюнхаузен. Есть с полдюжины писателей, а среди них — "первый поэт Третьего рейха" Беррис фон Мюнхаузен, чьи стихи скандировали подростки гитлерюгенда, маршируя по улицам. А весь мир знает только одного — Карла Иеронима Фридриха фон Мюнхаузена, по генеалоги ческой таблице номер 701. И, наверное, оставаться ему номером 701, если бы еще при его жизни два литератора — Р. Э. Распе и Г. А. Бюргер — не пустили по свету то ли слышанные от Мюнхаузена, то ли придуманные ими самими забавные истории, которые вот уже два века вызывают улыбку у самых разных людей во всех уголках земли. Если иметь в виду литературного героя, то он, собственно, и не немец, а скорее гражданин мира, о его национальности говорит только имя. Первая же строка в миллионах книг, на которых это имя стоит, гласит: "Я выехал из дома в Россию в середине зимы..." И миллионы читателей уже третий век воспринимают Россию по его рассказам как страну, где "волки на бегу пожирают лошадей, где снег покрывает землю до маковок церквей и где струя мочи застывает прямо в воздухе".
Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен родился 11 мая 1720 года в поместье Боденвердер недалеко от Ганновера. В его родном доме теперь размещаются контора бургомистра и небольшой музей. Карл был пятым ребенком среди восьмерых детей в семье.
Двести шестьдесят пять лет назад границу Российской империи пересек семнадцатилетний юноша из Германии.
Юноше предстояло служить пажом в свите другого знатного гостя России – принца Антона Ульриха Брауншвейгского. Остальные пажи отказались ехать в Россию – она считалась далекой, холодной и дикой страной. Рассказывали, что по улицам городов там бегают голодные волки и медведи. А стужа стоит такая, что слова замерзают, их приносят домой в виде ледышек, в тепле они оттаивают, и тогда звучит речь...
«Лучше уж замерзнуть в России, чем пропасть от скуки во дворце герцога Брауншвейгского!» – рассудил наш герой.
И в феврале 1738 года юный барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен прибыл в Санкт-Петербург.
Иероним давно вырос из коротких штанишек пажа; он мечтал о славе своих предков. Ведь основателем их рода был рыцарь Хейно, который в XII веке участвовал в крестовом походе под знаменами императора Фридриха Барбароссы. Другой его предок, Хилмар фон Мюнхгаузен, уже в веке шестнадцатом, был знаменитым кондотьером – полководцем войска наемников; военной добычи ему хватило на строительство нескольких замков в долине реки Везер. Ну а дядя юноши, Герлах Адольф фон Мюнхгаузен, – министр, основатель и попечитель Геттингенского университета, лучшего в Европе...
Милый мальчик! Он еще не знал, что ждет его в России, не предполагал, что волки и медведи – не самые страшные здешние обитатели. Что замерзающие на морозе слова – не самое большое диво; ему предстояло увидеть Ледяной дворец!..
В те годы Россией правила императрица Анна Иоанновна, племянница Петра I. Она во многом продолжила дело своего великого дяди. Но Анна презирала потомков Петра и Екатерины – ведь Екатерина была из «подлого сословия». Потомки Ивана, рано умершего брата и соправителя Петра, за глаза называли Екатерину «портомоей», то есть прачкой. Значит, власть должна принадлежать «ивановичам» и только! Вот только у самой Анны Иоанновны детей не было, она рано овдовела.
Поэтому чтобы передать власть по ивановской линии, Анна Иоанновна задумала выдать свою племянницу Анну Леопольдовну замуж за какого-нибудь европейского принца и завещать трон их ребенку – своему внучатому племяннику.
Принц Антон Ульрих Брауншвейгский был одним из возможных женихов. Он был знатным и образованным молодым человеком, знающим и храбрым офицером. Но его сватовство затянулось почти на семь лет! Потому что Антон Ульрих, при всех своих достоинствах, ничего не смыслил в политике, не умел скрывать своих чувств и плести интриги.
Уж чего-чего, а интриг хватало: всесильный фаворит императрицы Бирон, фельдмаршал Миних, канцлер Остерман, многие другие царедворцы, иностранные дипломаты – все играли «свою игру», заключали временные союзы и предавали вчерашних друзей.
В этой драме юный Мюнхгаузен оказался лишь статистом. Он не знал «пиесы» в целом. Он видел только отдельных действующих лиц и слышал лишь некоторые их реплики. Но даже то, чему он был свидетелем, рождало ощущение тревоги, неминуемой беды.
картинка В 1738 году фон Мюнхгаузен впервые понюхал пороху. Он сопровождал принца Антона Ульриха Брауншвейгского в походе против турок. В то время воевали только летом. К тому же «театр военных действий» находился далеко на юге, нужно было пересечь пол-России. Армия шла через степи. Крымские татары – союзники турок – подожгли степную траву; их летучие конные отряды появлялись из дыма и пламени, словно черти из преисподней, и нападали на колонны и обозы русских. Войску не хватало чистой воды, продовольствия, боеприпасов... Но, несмотря на тяготы и опасности похода, Мюнхгаузен решил: его место в армии.
Еще с полгода юноша исполнял обязанности пажа: всюду сопровождал принца Антона Ульриха, бывал с ним на приемах, балах и маневрах. Как-то раз на параде в Санкт-Петербурге у одного солдата случайно выстрелило ружье. А шомпол тогда держали в стволе. Паж Мюнхгаузен услышал выстрел, что-то просвистело возле самого его уха. Шомпол, как стрела, вонзился в ногу лошади принца Антона Ульриха. Лошадь и всадник упали на мостовую. К счастью, принц не пострадал. «Нарочно не придумаешь, – подумал Мюнхгаузен. – Будет о чем рассказать дома...»
Наконец, после долгих и настойчивых просьб принц Антон Ульрих отпустил своего пажа на военную службу. В 1739 году Иероним фон Мюнхгаузен поступил корнетом в кирасирский полк.
Кирасирские полки незадолго до того появились в российской кавалерии. Они могли противостоять и легкой турецко-татарской коннице, и тяжелой кавалерии европейцев. Кирасиры могли «пробить» даже пехотное каре, ощетинившееся сотнями штыков. Потому что кирасиры носили металлический нагрудник – кирасу, их оружием в сражениях был тяжелый палаш. В кирасиры набирали только дюжих молодцов, и кони были им под стать, их покупали за границей.
Через год Мюнхгаузен уже поручик, командир первой, считай, гвардейской роты полка. Он оказался толковым офицером, быстро вошел в курс дела. «Благородный и почтенный господин поручик» заботится о рядовых кирасирах и лошадях, требует у начальства денег на фураж и амуницию, пишет рапорты, составляет отчеты: «Покорно прошу прислать для вспоможения мне корнета, ибо... для содержания в чистоте людей и лошадей одному справиться невозможно». «При сем о получении на сей февраль месяц сего 741 году провианта и фуража людям и лошадям две ведомости прилагаются». «Упалая лошадь... отчислена и об оной по форме ведомость при сем посылаеца»...
Но вот войны для поручика Мюнхгаузена не нашлось. С турками Россия заключила мир, а во время шведской кампании 1741–1743 годов его рота не участвовала в боевых действиях. А без войны – как продвинуться по службе офицеру?
картинка
А вскоре пришла беда в брауншвейгское семейство.
События в Санкт-Петербурге развивались стремительно. Антон Ульрих и Анна Леопольдовна наконец поженились, у них родился первенец, нареченный Иваном. Императрица Анна Иоанновна незадолго до смерти провозгласила его наследником престола Иоанном III, а регентом при нем – своего фаворита Бирона. Но Бирон не удержался и нескольких месяцев – его ненавидели все и всегда. Родители младенца-императора составили заговор, фельдмаршал Миних арестовал Бирона. Мать императора Анна Леопольдовна сама стала «правительницей России» при малолетнем сыне, а отец Антон Ульрих получил звание генералиссимуса.
Все бы хорошо, но... Анна Леопольдовна была никудышной правительницей, а ее супруг при обычных обстоятельствах, пожалуй, не поднялся бы выше полковника. Власть в России была слаба как никогда. И не замечали этого только те, кто и стоял у власти.
А в это время Золушкой при дворе жила-была цесаревна Елизавета, дочь Петра Великого. Нет, не замарашкой, наоборот: она была первой красавицей и модницей в России. Но «дщерь Петрова», лишенная власти, – эта участь, пожалуй, горше, чем сиротская доля. Может, за то ее и любили в гвардии, и жалели в народе. К тому же Елисаветъ – так она подписывалась – никогда не чувствовала себя в безопасности. «Ивановцы» всегда хотели избавиться от нее: выдать замуж за какого-нибудь иноземного герцога, например, или постричь в монахини. Разве что прикончить не решались. Тучи над головой цесаревны сгущались: стало известно о ее тайных переговорах с французским посланником, а через него – и со шведами. Дело запахло изменой!
Осенью 1741 года поступил приказ гвардии выступить из Санкт-Петербурга. В этом не было ничего удивительного – ведь началась война со Швецией. Но Елисавет испугалась, что гвардию уводят нарочно, чтобы легче было с ней расправиться. У цесаревны не оставалось выбора, она явилась в казармы Преображенского полка, а затем во главе отряда из 300 гренадеров отправилась к Зимнему дворцу – за властью и короной. Вся «брауншвейгская фамилия» и ее сподвижники были отправлены сначала в крепость, потом в ссылку...
Некоторое время знатных узников содержали в Рижском замке. И поручик Мюнхгаузен, охранявший Ригу и западные рубежи империи, стал невольным стражником своих высоких покровителей.
Опала не коснулась Мюнхгаузена (все-таки вовремя он ушел из свиты), и, тем не менее, поручик надолго потерял покой, стал осторожнее в словах и поступках. А следующий чин – ротмистра – получил лишь в 1750 году, притом последним из представленных к повышению. Это был дурной знак: военная карьера складывались не блестяще, и покровителей наверху больше не было.
Но жизнь и служба шли своим чередом и приносили немало встреч и впечатлений. В 1744 году две царственные особы пересекали границу Российской империи: княгиня Анхальт-Цербстская Елизавета и ее дочь Софья Фредерика Августа – будущая императрица Екатерина Великая. Их встречал почетный караул русских кирасиров, которыми командовал статный поручик барон фон Мюнхгаузен. Эх, знал бы поручик, что ему помахала лилейной ручкой из окошка кареты будущая императрица Екатерина Великая, небось, еще больше бы приосанился. А мать-княгиня записала в своем дневнике: «Я очень хвалила виденный мною кирасирский полк, который действительно чрезвычайно красив».
У молодого и общительного барона было много друзей в Санкт-Петербурге и Риге. Один из них, прибалтийский дворянин фон Дунтен, пригласил Мюнхгаузена в свое поместье на охоту. Поручик настрелял много дичи и сам оказался сражен наповал – влюбился в красавицу-дочь хозяина Якобину фон Дунтен. В том же, 1744 году Иероним и Якобина обвенчались в местной церкви.
Получив долгожданный чин ротмистра, Мюнхгаузен попросил отпуск на год и уехал с женой в Германию. Ему надо было уладить с братьями наследственные дела. Поместий у Мюнхгаузенов было два, Ринтельн и Боденвердер, а братьев трое – поди-ка раздели!.. Барон продлил отпуск еще на год, но и он истек, а с новым прошением ротмистр к военному начальству не обратился. В это время один из братьев был убит на войне. Двое оставшихся наследников просто бросили жребий – и вскоре Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен вступил в законное владение родовым поместьем Боденвердер близь Ганновера, на реке Везер. То есть вернулся хозяином туда, где и появился на свет 32 года назад, 11 мая 1720 года. Вернулся из России, словно с Луны или с Северного полюса. Из России ведь немногие возвращались: одни погибали, а другие – оставались там жить, становились русскими немцами. Притом уехал он недорослем, а воротился мужем – в прямом и переносном смыслах этого слова.
А в это время в кирасирском полку случилась поверка. Где ротмистр Мюнхгаузен? Нет ротмистра Мюнхгаузена. И уважительных причин его отсутствия тоже нет. А посему в 1754 году барон Мюнхгаузен, он же Минихгаузин, он же Менехгоузен (так коверкали его фамилию штабные писари), был отчислен из полка и российской армии.
картинка
Выйти в отставку было бы выгоднее и почетнее, и Мюнхгаузен жалел о своей беспечности, но его запоздалые прошения остались без ответа. Правда, это не мешало Мюнхгаузену до конца своих дней рекомендоваться ротмистром русской императорской армии.
И барон зажил барином. Поначалу привел в порядок запущенный парк, построил павильон в модном стиле «грот». Но довольно скоро хозяйственный пыл Мюнхгаузена угас, а может быть, просто деньги кончились. На скромные доходы от поместья жить по-барски не получалось.
И, наконец, барону сделалось скучно. Ведь смолоду Мюнхгаузен всегда был в центре большой компании: среди сверстников-пажей или товарищей-офицеров. А теперь оказался один в своем прелестном, но захолустном Боденвердере, вдалеке от прежних друзей и родственников... Иероним и Якобина фон Мюнхгаузены любили друг друга, но детей им Бог не дал.
Пожалуй, только на охоте барон расцветал – он был страстным и искусным охотником. А на привале соседи-помещики обращались в слух: звучали удивительные истории Мюнхгаузена. Он и желал бы рассказать правду, и ему было что поведать о пережитом... Но лица слушателей сразу становились скучными – что им до того, что почти четырнадцать лет Мюнхгаузен провел в России при двух императрицах и младенце-императоре, был свидетелем стремительных взлетов и сокрушительных падений, заговоров и переворотов, сам едва избежал кары... Нет, не о том хотели услышать его приятели: «А верно ли, что русские и под снегом могут жить?» «Верно, – подхватывал Мюнхгаузен. – Однажды я привязал лошадь к колышку и лег спать прямо на снегу. Утром проснулся уже на земле, а моя лошадь – висит на кресте колокольни. Оказывается, вся деревня была погребена под снегом, а поутру он растаял!..»
И пошло, и поехало. Тут кстати припомнился и шомпол-стрела (только в рассказе барона он пронзал стаю куропаток), и множество других невероятных случаев, увиденных, услышанных, прочитанных и придуманных. Известность рассказов Мюнхгаузена быстро распространилась по округе, а потом и по всей Германии. Казалось бы, что в них было особенного? Ведь и прежде передавались из уст в уста разные враки и байки; некоторые даже попадали в журналы и книжки.
И все же рассказы Мюнхгаузена были на особицу. В них появился герой, и этот герой был сотворен рассказчиком из самого себя. У героя было то же имя, тот же титул, та же биография, что и у автора – знатного дворянина с необычной судьбой. Все это придавало выдумкам Мюнхгаузена некоторую достоверность, и рассказчик словно играл со слушателем в «веришь – не веришь». Ну и, само собой, это были веселые рассказы, над которыми смеялись от всего сердца.
К тому же барон оказался превосходным рассказчиком-исполнителем своих историй, вроде нынешних писателей-сатириков, которые сами читают свои сочинения со сцены. Мюнхгаузен умел, что называется, завладеть вниманием публики. Причем не только своих приятелей на охотничьем привале, не только гостей в своем поместье; он не стеснялся и большой аудитории. Современник из Геттингена вспоминал о выступлении Мюнхгаузена в ресторации гостиницы «Король Пруссии»: «Обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша... Он жестикулировал все выразительнее, крутил руками на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его все более оживлялось и краснело, и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии».
Очень правдивый человек! Да, именно правдивым человеком, человеком слова и чести был Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен. К тому же – гордым и вспыльчивым. И вот, вообразите, к нему прилепилось оскорбительное, несправедливое прозвище «lugenbaron» – барон-лжец. Дальше – больше: и «король лжецов», и «врун вранья всех вралей»... Репутация Мюнхгаузена особенно пострадала, когда его рассказы появились в печати.
картинка
В 1781 году первые рассказы за прозрачной подписью «господин M-h-s-n» появились в журнале «Путеводитель для веселых людей». А через несколько лет немецкий ученый и литератор Рудольф Эрих Распе, вынужденный бежать в Англию, вспомнил байки своего земляка и написал веселую книжку «Рассказ барона Мюнхгаузена о его удивительных путешествиях и походах в России». При этом Распе остался анонимом, а герой, от имени которого ведется повествование, впервые предстал перед читателями как откровенный враль и хвастун. Сборник вышел в 1785 году и за три года выдержал пять изданий!
Уже на следующий год в Германии появилась книга на немецком языке знаменитого поэта Готфрида Августа Бюргера под длинным, по моде того времени, названием «Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхгаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей» (1786, 1788). Бюргер вернул Мюнхгаузена в Германию, дополнил фантастические приключения сатирой, включил новые сюжеты (например, охота на уток с кусочком сала и бечевкой, спасение из болота, полет на ядре). И в художественном отношении книга Бюргера, конечно, более совершенна.
Так появился другой, вымышленный Мюнхгаузен. Этот другой полностью заслонил настоящего, из плоти и крови, и наносил своему творцу удар за ударом.
Иероним фон Мюнхгаузен был взбешен. Он не понимал, как можно было так извратить смысл его фантазий? Он забавлял своих слушателей и сам при этом забавлялся. Да, его герой дурачит слушателя, но – совершенно бескорыстно! И всеми своими подвигами утверждает: нет безвыходных положений, не надо только отчаиваться, или, как говорят русские, будем живы – не помрем!..
Между тем именно популярность сыграла с бароном злую шутку. Фантазии Мюнхгаузена прекрасно понимали те, для кого он их сочинял: родные и близкие, друзья и соседи, знакомые литераторы и ученые – все люди, как говорится, его круга. Но «истории М-х-з-на» очень скоро попали в среду бюргеров, ремесленников и крестьян, а они их восприняли немного иначе. Нет, тоже смеялись, конечно. Может, даже громче дворян. Но, отсмеявшись, качали головами: ну и врун, а еще барон! Лгать грешно, так сызмальства учили и муттер с фаттером, и Майн Готт на небесах, и пастор в кирхе. А кто врет и кто сочиняет – поди разберись, нам не до тонкостей. Это пусть бароны рассуждают, им делать больше нечего, а нашему брату от знатных господ – одни обиды и притеснения...
Ко всем бедам, в 1790 году умерла жена Мюнхгаузена, Якобина, с которой он прожил в любви и согласии 46 лет. Барон почувствовал себя совсем одиноким. Он вдовел четыре года, и вдруг... Как часто это слово мелькает в его рассказах! Но там герой всегда принимает единственно верное решение. А в жизни...
В поместье Мюнхгаузена гостил его приятель, отставной майор фон Брун с женой и дочерью. Мюнхгаузену очень, ну просто очень понравилась юная Бернардина фон Брун. А семейству фон Брунов больше понравилось имение Мюнхгаузена. Имение небольшое, четыре гака земли – но какой земли! На берегах «тихого Везера» палку в землю воткнешь – она зацветет. А дом? Он еще триста лет простоит. (Так и есть, в нем сейчас расположены бургомистрат и небольшой музей Мюнхгаузена.) Это даже к лучшему, что хозяин в почтенном возрасте: долго ли ему осталось людей смешить?
Похоже, только сам барон не замечал – или не хотел замечать – того, что видят и понимают все вокруг. Это было словно наваждение: граница между явью и фантазией стерлась, и автор вообразил себя героем своих рассказов – вечно молодым и несокрушимым...
Как и следовало ожидать, этот брак принес всем одни неприятности. Бернардина, настоящее дитя «галантного века», оказалась ветреной и расточительной. Она с самого начала пренебрегала супружескими обязанностями, да и сам барон оказался... эх, старость не радость! Поэтому когда Бернардина забеременела, Мюнхгаузен отказался признать ребенка своим. Начался скандальный бракоразводный процесс, окончательно разоривший Мюнхгаузена. От пережитых потрясений он уже не сумел оправиться.
Барон умирал один в пустом, холодном доме. За ним ухаживала только вдова его егеря, фрау Нольте. Однажды она обнаружила, что у барона нет двух пальцев на ноге, и вскрикнула от неожиданности. «Пустяки! – успокоил ее барон. – Их откусил на охоте русский медведь».
Так, с последней шуткой – как с прощальным вздохом – на устах, умер Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен. Это случилось 22 февраля 1797 года.
Его долги выплатило только второе поколение наследников.
Но он оставил после себя бессмертного Мюнхгаузена – комедию, созданную ценой личной драмы.
Этот – другой – Мюнхгаузен еще при жизни своего создателя отправился в бесконечное путешествие через границы и века: то верхом на половине лошади, то в брюхе чудовищной рыбы, то оседлав пушечное ядро.
Вернулся он и в Россию – туда, откуда начал свое путешествие реальный барон Мюнхгаузен и без которой не было бы его удивительных рассказов.
Но это уже совсем другая история.
картинка
Похоронили барона в семейном склепе Мюнхаузенов в деревне Кемнаде, рядом с Боденвердером. В церковной книге он назван "отставным российским ротмистром".
Спустя века в церкви вскрыли полы и склеп, хотели перенести покоящиеся там останки на кладбище. Очевидец (будущий писатель Карл Хензель), бывший тогда еще мальчиком, так описал свои впечатления: "Когда гроб открыли, у мужчин выпали инструменты из рук. В гробу лежал не скелет, а спящий человек с волосами, кожей и узнаваемым лицом: Иероним фон Мюнхаузен. Широкое круглое доброе лицо с выступающим носом и немного улыбающимся ртом. Ни рубцов, ни усов". По церкви пронесся порыв ветра. И тело вмиг распалось в пыль. "Вместо лица выступил череп, вместо тела — кости". Гроб закрыли и не стали переносить на другое место.
картинка
отсюда

* * *

Андрей Балабуха в книге "Когда врут учебники истории" о предшественниках Фоменко: скрытый текст
В VII веке до Р.Х., точнее – около 640 года, не то в Матавре, не то в Химере, но в любом случае на Сицилии родился мальчик которого назвали Тейсием, хотя нам он знаком под прозвищем Стесихор Т.е. «Руководящий хором». (Здесь и далее – примечания автора. ). , обретенным заметно позже, когда он стал известным лирическим поэтом, чьи творения были собраны впоследствии в двадцати шести книгах, хранившихся в Александрийской библиотеке. Хоть и жил Стесихор всего-то веком позже Гомера, однако тот уже стал признанным классиком, что всегда вызывает желание поспорить с авторитетом, а заодно, пристегнув таким образом его имя к собственному, и рекламу себе сделать. Так вот, в своей поэме «Палиподия» Стесихор переписал историю Троянской войны, утверждая, будто Парис увез в Трою не саму Елену Прекрасную, но лишь ее тень, тогда как Елена, вернейшая из жен, преспокойно осталась при законном супруге в Спарте. Не совсем понятно, правда, из-за чего в таком случае было десять лет воевать, но это уже, как говорится, совсем другая история… Скончался Стесихор в 555 году до Р.Х., даже не догадываясь, что стал отцом (или одним из отцов) метода произвольного пересотворения истории.

Несколькими веками позже греческий же оратор и философ по имени Дион Хризостом Дион Хризостом (т.е. Златоуст; ок. 40–115 гг. по Р.Х.) – представитель второй софистики, ученик стоика Музония. Из его творческого наследия сохранилось 80 речей (правда, две из них некоторые считают сочинениями Дионова ученика по имени Фаворин).
пошел еще дальше. В своей одиннадцатой (так называемой «Троянской») речи он доказывал, что никакой Трои вообще никогда не существовало – все это, мол, Гомеровы выдумки. Впрочем, желающим он предложил впоследствии другую версию (противоречие самому себе никогда особенно не смущало этого завзятого парадоксалиста): Троя-то была, и война тоже была, вот только победили в ней вовсе не ахейцы, а как раз наоборот, троянцы, греческие же герои вернулись домой несолоно хлебавши. Но не признаваться же в подобном афронте? Вот и трубили всюду о своей великой победе. А позже Гомер превратил их хвастливые россказни в гениальную «Илиаду». «Я еще могу понять, почему мне не верят афиняне, – возмущался Дион, обращаясь к жителям Троады, – но отчего же не верите вы, потомки троянцев?» Что же, некоторые, наверное, верили…
Новое время мало чем отличалось в этом смысле от античности.
В конце XVIII века француз Шарль дю Пюи (1742–1809) разработал астрально-мифологическую теорию, согласно которой ключом к любым мифам, а также вообще истории всех религий является астрономия. Основываясь на оном тезисе, дю Пюи уверял, будто Иисус Христос – символическое изображение Солнца, а Его смерть и воскресение представляют собой метафорический рассказ о затмении дневного светила. Библейский же миф об изгнании из рая – суть описание осеннего равноденствия, когда на восточном небосклоне появляется созвездие Змееносца. Последователей у дю Пюи, надо сказать, появилось немало, функционируют они и по сей день.
Правда, и посмеяться над подобными штудиями охотники издавна находятся. Так, в начале XIX столетия во Франции увидела свет брошюрка, скромно озаглавленная «Почему Наполеона никогда не существовало, или Великая ошибка – источник бесконечного числа ошибок, которые следует отметить в истории XIX века». Еще при жизни Наполеона анонимный автор Впоследствии выяснилось, что автором этим был некий Жан-Батист Перес. Первый перевод его труда на русский язык увидел свет в Москве столетием позже – в 1912 г.
доказывал, что великий император являет собой чистейший солярный миф. Имя Наполеон – не более чем анаграмма от Аполлон (тем более что матерью Аполлона была титанида Лето, а мать Наполеона звали Летицией), тогда как фамилия Бонапарт – просто bona parte Bona parte (итал. ) – хорошая часть.
, то есть лучшая часть суток, день. Во всем этом без труда просматривается связь с Ормуздом-Ариманом и принадлежность героя к царству света, добра и солнечного начала. Четверо братьев императора олицетворяют времена года, а двенадцать его маршалов являют собой аллегорию знаков Зодиака… Остроумный памфлет, высмеивающий радения дю Пюи, немало позабавил читающую публику и даже, говорят, самого императора – во всяком случае, автора не разыскивали и репрессиям не подвергали, хотя по части оскорбления величества законы тогда были более чем строгие.
Несколько позже немецкий религиовед Древе (1865–1935) добавил к астрально-мифологической теории собственную методу творческого отношения к этимологии, также приобретшую с тех пор широкое распространение. Например, имя апостола Андрея он произвел от индийского Индры (чье имя якобы может звучать и как Андра). Следовательно, ученик Христов – лишь возрождение представлений древнеиндийской религии. Далее, в сказании о походе царицы Семирамиды на Индию Индра назван Старобатесом (от зендского «стаора пати» – владыка быков). Но по-гречески «стауро патес» – «страдающий на кресте»; апостола же, как известно, именно на косом кресте и распяли (откуда, в частности, и Андреевский флаг). Имя брата Андрея, Петра, будто бы имеет связь с названием города Патры, а тот, как известно, лежит близ Эгия – города, названного в честь Эгея, который почитался в древности как морской бог, вследствие чего отождествляется с Андреем, ибо последний, будучи сыном рыбака, имел прямое отношение к водной стихии…
Не могло не затронуть поветрие и наших соотечественников. Первым, насколько я понимаю, был Николай Морозов Морозов Николай Александрович (1854–1946) – российский ученый, почетный член АН СССР (1932 г.). Член кружка «чайковцев», «Земли и воли», исполкома «Народной воли», участник покушений на Александра II. За свою революционную деятельность в 1882 г. был приговорен к вечной каторге и двадцать три года (до 1905 г.) провел сперва в Петропавловской, а затем Шлиссельбургской крепостях. Автор трудов по химии, физике, астрономии, математике, истории, стихов, повестей, переводов, воспоминаний «Повести моей жизни».
. С ним, правда, случай особый. Без малого четверть века по тюрьмам – свихнуться впору! Вот как раз чтобы не свихнуться, он в камере и занимался, чем мог. Перетолмачивал, например, на язык родных осин Шекспира, причем, отдавая себе отчет, что особого литературного дарования не имеет, производил переводы подстрочные, хотя и достаточно адекватные. Не оставил он без внимания также историю – и пришел к выводу, что Апокалипсис представляет собой запись небесных явлений, имевших место 30 сентября 395 года, а все персонажи Откровения – олицетворения планет, звезд и созвездий. В семитомном труде «Христос» Морозов и вовсе переписал всю хронологию человечества, размашисто вычеркивая целые эпохи и объединяя личности. Что ж, понять можно – сиделец развлекался, убивая время (ведь кабы не революция 1905 года – томиться бы ему в узилищах не двадцать три, а все шестьдесят четыре года; тут чем только не займешься, чего не выдумаешь!). Так что – пусть его. Он, по крайней мере, на своих спекуляциях не зарабатывал. И никоим образом не виноват, что сегодня у него оказалось множество продолжателей, отнюдь не отличающихся бескорыстием почетного академика…
Наконец, непосредственным предшественником нынешних фоменок с калюжными был (кстати, куда более известный во всем мире за пределами российских палестин) Иммануил Великовский, автор многих книг, из которых наибольший интерес в контексте нашего разговора представляют две – «Столкновение миров» (1950) и «Времена в хаосе» (1952). В частности, он утверждает, что упоминаемые в Библии амаликитяне, разбитые при Рефидиме евреями, под водительством Моисея шедшими в Землю обетованную, – это гиксосы, кочевые азиатские племена, те самые, что около 1700 года до Р.Х. захватили Египет, поселившись в Дельте, основали собственную столицу Аварис и властвовали над страной до начала XVI века до Р.X., пока не были изгнаны в ходе длительной и кровопролитной войны. И у египтологов, и у тех, кто занимается библейской историей, от такого утверждения волосы встают дыбом. Великовский же ничтоже сумняшеся перемещает правление могущественной XVIII династии на пятьсот лет позже, чтобы объяснить загадки, связанные с царствованием Соломона. Объясняет, точно – да вот беда: вся достоверная египетская хронология рушится при этом бесповоротно… Великовский же тем временем, ничуть не смущаясь, соединяет в одно лицо правившую во второй половине X века до Р.Х. царицу Савскую, чей бурный роман с царем Соломоном описан в Библии, и египетскую женщину-фараона Хатшепсут (1525–1503 гг. до Р.Х.). Именно вдохновляясь этим примером Великовского, Фоменко в наши дни доказывает, будто Жанна д’Арк (о ней мы будем подробно говорить в четвертой главе) и библейская судья-пророчица Дебора, возглавившая завоевание древнееврейскими племенами Палестины, чья «Победная песнь» является одним из древнейших памятников еврейского эпоса, – одно и то же лицо: мол, и та, и другая пророчествовали и обе принимали участие в военных действиях… И что с того, если между ними чуть ли не три тысячелетия – зато красиво!
Как видите, псевдоисторики с достойным лучшего употребления постоянством измывались над своей покровительницей Клио всегда.
А вот мотивы у них были разными, хотя все-таки и немногочисленными.
Мотив первый – личные цели. Придумывая в своей «Палиподии» историю с тенью Елены Прекрасной, Стесихор обеспечивал себе благосклонный прием в Спарте, где намеревался прожить некоторое время: ведь там Елена почиталась уже не как венценосная супруга царя Менелая, но как богиня.
Мотив второй – привлечение внимания. Проще всего сделать это с помощью элементарного приема, вывернув события наизнанку, объявив бывшее небывшим и наоборот. Все знают, что в Троянской войне победили ахейцы, а я примусь утверждать, будто троянцы; так оно или не так, а Диона Хризостома запомнят… Прибегая к помощи именно этого инструмента, в наши дни Александр Бушков доказывал, например, будто Великую Китайскую стену принялись возводить не велением императора Цинь Ши-хуанди Цинь Ши-хуанди (259–210 до Р.X.) – правитель (в 246–221 гг.) царства Цинь, затем император (с 221 г.) Китая. В 221–207 гг. создал единую централизованную империю Цинь, являлся противником конфуцианства (по его указу была сожжена гуманитарная литература, а заодно и казнены 460 ученых) и сторонником школы фацзя.
, а по приказу великого кормчего – председателя Мао.
Третий мотив представляет собой модификацию второго, однако за неимением возможности совершить историческое открытие для достижения цели из истории что-нибудь вычеркивается. Можно по-морозовски доказывать, будто никогда не существовало Древнего Рима, например. Или по-фоменковски вычеркнуть из истории тысячелетие-другое.
Четвертый мотив – политический (или идеологический). Чаще всего к нему прибегают, желая отыскать великое прошлое своего народа. Именно с такой целью наш соотечественник Василий Модестов Модестов Василий Иванович (1839–1907) – историк и филолог, в главном своем сочинении – «Введении в римскую историю» (ч. 1–2, 1902–1909) на основании археологических, лингвистических и историко-традиционных данных изложивший древнейшую историю Италии. доказывал, будто древние этруски, эти духовные отцы великого Рима, – на самом деле восточные славяне, русские (этруски – эт’ русские)… Весьма, кстати, популярная сегодня среди отечественных псевдоисториков точка зрения. Что ж, гордые сыны Альбиона тоже возводят свое происхождение к троянскому герою Согласно легенде, один из троянских героев – Эней, царь города Дардана, давшего имя Дарданеллам, – спасся в ночь разрушения ахейцами гордого Илиона и, как повествует «Илиада» Гомера, на двадцати кораблях ушел в море. После многих приключений (каковые лучше всего изложены в поэме Вергилия «Энеида») он прибыл в Италию и основал там этрусское государство; столицу его, Альба-Лонгу, заложил сын Энея, Асканий Юл. Четыре века спустя потомки Юла положили начало Риму. (От Юла пошел род Юлиев, давший, в частности, Юлия Цезаря и Юлия Августа). Не найдя применения своим амбициям на Апеннинском полуострове, внук Энея, Брут, отправился на север, и обосновался на Касситеридах – Оловянных островах, по его имени называемых с тех пор Британскими (имя этого героя писалось Bryt, а латинское у могло читаться и как русское у , и как и ). Там он заложил Новую Трою, впоследствии переименованную в Лондон. Так излагает эту историю хронист XII в. Гальфрид Монмутский. Таким образом, когда в 43 г. по Р.X. в Британию вторглись римские легионы, это было не столько завоевание, сколько встреча двух народов, восходящих к общему предку.
. Почему бы и нет?
Или вот сравнительно недавно британская газета «Дейли телеграф» опубликовала новый взгляд на историю основания Рима. В противовес канонической версии, согласно которой основателями Рима были Ромул и Рем, братья-близнецы, дети весталки Реи Сильвии и бога войны Марса, вскормленные Капитолийской волчицей и воспитанные пастухом Фаустулом и его женой Аккой Ларенцией, газета пишет об открытии античных стихов, рассказывающих о некоей женщине по имени Рома, которая на закате дня привела к устью Тибра троянский флот. Место настолько очаровало ее, что Рома велела сжечь корабли и строить город, который потом по всеобщему решению нарекли ее именем. Гипотезу подкрепляет и биография автора означенных стихов: поэт, мол, родился всего через 115 лет после основания Вечного Города, а потому вполне мог узнать об этих обстоятельствах из семейных преданий, поскольку уже его прадед являлся современником Ромы. Догадались, кто автор гипотезы? И правильно – женщина. Кстати, одна из ее единомышленниц недавно опубликовала труд, утверждающий, будто Иисус Христос также был – вы уже догадались? – конечно, женщиной: какому же, мол, мужчине придет в голову идея всеохватной христианской любви? Так сказать, феминизм на марше.

Текст не выверен, оттого несколько странная орфография)

* * *

О, мода, мода!|Викторианский стиль




 







Французская мода викторианской эпохи.

[MORE=читать дальше] Постеры из журнала "Les modes parisiennes". Журнал родился в Париже, в марте 1843 года.

скрытый текст
p style="text-align: center;">



[more=35]









































































* * *



 

[/MORE]

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)