Архив Шано5 читателей тэги

полный текст

Давно лежит у меня у меня набросок истории о двух подругах-пиратках "золотой эпохи" пиратства.
Захотел с ним разобраться, полез в глубины интернета и нашёл совсем другую личность.
Тоже, чёрт возьми, интересную!

Чжэн Ши — китайская морская разбойница, которая снискала славу одного из самых удачливых пиратов в истории. Она командовала флотом в 2 000 судов и имела под своим началом более 70 000 матросов.

Это классическая-то "тихая и забитая китайская женщина"!)))

Родилась она не в глухом средневековье, а в 1785-м году и умерла в 1844-м, в середине вполне посвещённого 19-го века. Была современницей Наполеона и адмирала Нельсона, между прочим.

скрытый текст[MORE=читать дальше]О её детстве и юности сведений не осталось (даже имени!), кроме того, что происходила она из "неблагополучной" семьи - семьи прибрежных малоудачливых пиратов. Девочке в такой семье делать было нечего и она "покатилась по наклонной": работала проституткой в Кантоне.
там она встретила своего суженого - Чжэн И, самого знаменитого морского разбойника того времени. Как и в "европейском" пиратстве, удачливых пиратов любили все и выбор женщин был очень широк, вплоть до голубых кровей, но этот "китайский Флинт" предпочёл проститутку.
И то, как легенда гласит, потому что она дала своё согласие на брак на жёстком условии участия в руководстве операциями и в разделе добычи.

После свадьбы в 1801-м (ей всего 16!) чета отправилась "работать" во Вьетнам, где в самом разгаре была гражданская война.
После замужества девушка получила новое имя Чжэн И Сяо («жена Чжэна»). У Мадам Чжэн не было своих детей, поэтому супруги похитили у рыбаков и усыновили пятнадцатилетнего мальчишку, которому дали имя Чжан Баоцзай.

После того, как её муж погиб во время шторма в 1807 году, у неё появилось то имя, под которым она вошла в историю: Чжэн Ши («вдова Чжэна») и неплохое наследство: пиратский флот из 400 судов. Чтобы смягчить впечатление от своего появления во главе братства, она сделала Чжан Баоцзая сначала своим любовником, а потом и мужем, следовательно соправителем "хозяйства".

Под их совместной командой пираты не только атаковали торговые суда у берегов Китая, но и заплывали далеко в устья рек, разоряя прибрежные поселения.
Поначалу морские разбойники пытались бунтовать против неё, но серия показательных казней заставила их смириться, а приморские деревни стали массово переходить под власть Чжэн Ши (под её защитой жилось спокойно) и добровольно снабжать пиратский флот всем необходимым. Ей удалось за пару лет в 5 раз увеличить численность пиратского флота. То есть она командовала 2 000 судов и имела под своим началом более 70 000 матросов, снискав тем самым славу одного из самых удачливых пиратов в истории.

Считается, что ключом к её успеху была железная дисциплина, царившая на судах. Она ввела строгие предписания, положившие конец традиционной пиратской вольнице. Грабёж союзных пиратам рыбацких деревень и изнасилование пленённых женщин карались смертной казнью. За самовольную отлучку с судна пирату отрезали левое ухо, которое затем предъявлялось всей команде для устрашения, за присвоение добычи отрубали голову.

Император Цзя-цин был настолько встревожен размахом пиратства, что в январе 1808 года направил против Чжэн Ши свой флот. Однако, к его удивлению, это закончилось поражением и захватом пиратами более 60 кораблей правительственной армады. Тогда власти попытались натравить на разбойницу западных авантюристов, но и те не имели успеха.
Поняв, что пиратское братство им не одолеть, власти предложили мирное соглашение. По нему в апреле 1810 года женщина-угроза переходила на сторону властей. Все пираты получали полную амнистию, сохраняли награбленное имущество и переходили на императорскую службу. К Чжэн Ши снимались все претензии, а её супруг получил хорошую должность в китайском правительстве.

Получилась блестящая пиратская карьера уже к 25 годам!

Удалившись от хлопотных дел, Мадам Чжэн поселилась в Гуанчжоу, стала содержательницей гостиницы (при которой были игорный дом и бордель) и прожила в спокойствии и удовольствиях ещё 34 года, до самой смерти в возрасте 59 лет.

я уже писал, что русские рабыни на турецких рынках стоили дороже всех. И вот сегодня, в поддержание интереса просматривая работу Лучицкого "Русские рабы в Руссильоне" (период, правда,ранний - 14-15 вв), наткнулся на следующее (на начало 15 в.):

скрытый текст[MORE=читать дальше]Итак, ойропейцы также как и турки очень ценили русских женщин, но обратите внимание - мужики-рутены почему-то ценились (у турок, наоборот, гяуры из русии самые дешевые). Короче, наши женщины и тогда были самыми красивыми. О красоте, оттуда же :

А вот из другой работы Лучицкого: одна почтенная и, как это принято, властная, но рассудительная флорентийская сеньора пишет своему сынку (1465 г.): "Мне пришло на мысль, что раз ты женишся, тебе необходимо будет взять рабыню. Если ты имеешь это намеренье, напиши какую. Какую - либо татарку, которые выносливы в работе, либо черкешенку, отличающуюся, как и все её соплеменницы, здоровьем и силой, или русскую, которые выдаются своей красотой и сложением. По моему мнению, лучше всего взять татарку."
Но все это 15-й век, у нас же 17 -й. Времени особо нет, поэтому приведу два душещипательных примера из жизни полонянок. Документик из "Олексеева девичего монастыря", в котором приводится список отправленных "под начало" полонянок. В 1606 г. замужнюю девушку Катерину взяли в плен ногайцы и продали татарам в Крым, где она пробыла 15 лет. В одной из боев ее отбили запорожцы и отпустили на волю, в Путивле она поведала, что скорее всего ее муж помер, поэтому ее записали во вдовы; пришла она в свою деревню Речки Коломенского уезда (интересно, есть ли такая сейчас?) и оказалось, что муж ее живой, правда женат второй раз. Впрочем, вот:
"Коломенского уезда Савинова поместья Норовлева из деревни Речки вдова Катерина сказалась: взяли де ее в полон нагайские татаровя тому с 15 лет и продали в Крым; сказала веры татарской не держала, по середам и по пятницам и в великие посты мясо едала; отгромили ее запорожские черкасы, вышла на Путивль в великий пост в нынешнем году, и той вдове Катерине выискался муж Богдашко Елизарьев, и тому Богдашку велено жить с первой женою Катериною, а с другою женою, на которой после ее женился (очевидно, также посчитал ее мертвой - alexuslob), с Татьяною, велено ему распуститца"
Или вот: "Венского немчина Артамак Муана жена руска Катерина, сказалась Козлитенка, стрелецкая дочь; взяли ее литовские люди, как король стоял под Смоленском, и свезли на Белую, и ее де взял тот немчин Артмак Маун, и живучи де онапо середам и по пятницам в великие посты мясо неедала и немецкие веры не держала, и прижила она с тем немчином трое робят, все сыновья, один не крещон, а два в православную християнскую веру крещены". Катерина, очевидно, вернулась с ыновьями в Россию после смерти мужа.

В общем, таких сюжетов - гора, голоновская "Анжелика и султан" нервно покуривает в сторонке
P.S. Только сейчас заметил, что в трех примерах женщины с одинаковым именем.

Монастырский манускрипт I.33, хранящийся в Лидсе, считается старейшим европейским учебником фехтования. Написанный на латыни с использованием немецких терминов, он датируется обычно рубежом тринадцатого и четырнадцатого веков, хотя вероятна и поздняя датировка - 1322 год. Он представляет собой великолепно иллюстрированное подробное пособие по бою на мече и баклере и описывает весьма оригинальную и сложную систему фехтования. По сложности и подаче материала I.33 не уступает многим куда более поздним учебникам фехтования, а по мечу и баклеру более подробного пособия лично я еще не находил. Между тем, это вооружение пользовалось устойчивой популярностью  еще в шестнадцатом веке даже в дворянской среде.




I.33 необычен во многих отношениях и словно бросает вызов крепко устоявшимся стереотипам о Средних Веках - не только стереотипам родом из массовой культуры, но и весьма авторитетным, академическим представлениям о той эпохе. Его автором и по совместительству мастером фехтования был монах. Не вполне ясно, где он научился своему искусству и кем был прежде, но он обучал бою на мече и баклере как монахов, так и мирян. Более того, среди его учеников в учебнике фигурирует женщина по имени Вальпургис! (Во всяком случае, так расшифровал ее имя историк фехтования и переводчик этого манускрипта на современный английский Джеффри Форгенг.)

скрытый текст[MORE=читать дальше]

Надо сказать, странности I.33 ставили в тупик еще его средневековых читателей. Один из них даже подпортил манусрипт "ценными" замечаниями насчет безумия фехтовальщика и его ученицы. (Видимо, только так "комментатору" удалось объяснить себе, откуда взялась в монастыре такая книга.) Кое-кто из авторитетных медиевистов столь же уверенно и безапелляционно судит о психологии масс в Средние Века и о внутреннем мире тогдашнего человека. Выводы в обоих случаях делаются по методу бюргера из исторического анекдота, который заметил по поводу жирафа в берлинском зоопарке "Этого животного не может быть!".

Бюргер прав. В "его" Берлине жирафа быть не может. В "исторической" реальности, реконструированной по ограниченному кругу источников, тоже много чего не может быть. Фанатичный монах, веселый монах, нищенствующий монах, монах-проповедник, монах-инквизитор, ученый монах, развратный монах или даже расстрига там могут быть. И дама там может быть, и тоже только типовая резиновая. И крестьянин, и ремесленник, и рыцарь, и правитель там обязаны соответствовать неким стандартам - от Дюби, от Ле Гоффа, от немецкого бюргера, от специалиста по гендерным штудиям или еще от какого глобального мыслителя. А живому человеку там места нет: живой человек слишком широк, и его традиционно стремятся сузить. В этом смысле монах с мечом и баклером существует лишь наравне с жирафом. Как и женщина по имени Вальпургис.

Во всем, что выходит за границы, очерченные избыточными сущностями - от бюргерского "здравого смысла" до "незыблемых" академических и моральных авторитетов - водится очень много интересного и настоящего. И вдумчивый взгляд на это интересное и настоящее может открыть немало и даже в чем-то перевернуть устоявшиеся представления не только об отдаленном Средневековье, но и нашем времени.

Фехтование, как всякое творческое действие, дает возможность кое-что узнать с неожиданного ракурса. С одной стороны оно имеет отношение к контролю крайних проявлений агрессии и специфическим формам конфликта, а с другой - отражает повседневность, обычную жизнь в данную эпоху и, значит, может рассказать о современном ему обществе нечто такое, что едва ли расскажет какая-то другая сфера деятельности. Фехтовальные трактаты Средних Веков и Нового Времени, как и другие старинные книги, обладающие яркой индивидуальностью и имеющие отношение к крайним и вместе с тем обыденным явлениям повседневной жизни, дают возможность читателям заглянуть в чуждую для них реальность и узнать кое-что не только о ней.

Поэтому здорово, что Форгенг и другие переводчики за последние полтора десятка лет перевели массу интереснейших книг по европейским боевым искусствам. Кстати, Джеффри Форгенг недавно подготовил обновленный перевод I.33, и скоро эта книга выйдет в свет. По его словам, новый перевод будет значительно отличаться от прежнего и, кроме того, там будет рассмотрена проблема вероятных лакун и новые интерпретации текста манускрипта.

Воспитание в добродетели

По законам державы инков конца XV - первой трети XVI в. за изнасилование (или иное принуждение к сексу против желания) как мужчиной женщины, так и женщиной мужчины полагались строжайшие наказания. При этом виновными считались ОБЕ стороны - и сторона, принудившая / изнасиловавшая, и сторона, подвергшаяся насилию / принуждению. скрытый текст[MORE=читать дальше]Насильник(ца) / принудитель(ница) считался "совершившим [это преступление]", а жертва насилия / принуждения - "позволившим совершить [это преступление]". Невиновным, таким образом, можно было остаться, только если ты отбился от насильника/принудителя или погиб в борьбе с ним, пытаясь не дать себя изнасиловать.

Наказания же варьировались в зависимости от того, состояли оба участника (когда-либо) в браке. Если состояли оба, то дело квалифицировалось как подневольное / насильное "прелюбодеяние". Если хотя бы один из участников еще не вступал в брак, до дело квалифицировалось как подневольное / насильное "растление". В первом случае (когда оба фигуранта успели вступить в брак) если принудителем / насильником был мужчина, а жертвой - женщина, то мужчину забивали камнями насмерть, а женщине давали 200 ударов плетью из крепких веревок для увязывания груза (плели такие веревки из волокон, сделанных из листьев агавы) - токлья. Если женщина выживала, ее помещали на вечное пребывание в дома монахинь-девственниц. Кроме того, ей присваивали навечно позорное обозначение "блудница" (уачок). Если же жертвой был мужчина, а насильницей/понудительницей - женщина, то женщину забивали камнями насмерть, а мужчина получал те же плети из веревок токлья и если выживал, то навечно изгонялся из державы в край горных дикарей.
Тело же забитого камнями нельзя было убирать и хоронить, а оно должно было валяться и гнить, пока его не съедят стервятники и лисы, кости же так и должны были валяться в этом месте.

Во втором же случае (если кто-то из фигурантов еще не вступал в брак, т.е. официально считался девственником/девственницей), то если насильником / принудителем был мужчина, а жертвой - женщина, то мужчину нагим подвешивали за волосы на скалу (волосы сплетались с веревкой, а веревка уже крепилась на скалу), с руками, связанными за спиной, и там он висел, пока не умирал; а женщина получала пятьдесят ударов плетью из веревок, в конце которой был круглый мешочек с камнями.Такие 50 ударов "размолачивали все внутренности". Наказанную, если она выживала, лечили. Если она выживала, то ее оставляли в общине, но присваивали ей позорное звание "падшей шлюхи без чести", и ей запрещалось отныне вступать в брак и быть сожительницей под страхом смертной казни. Т.е. если она была на момент преступления незамужней, то ей навечно запрещалось вступать в брак (а вне брака секс карался смертью сам по себе), а если замужней - то не совсем ясно: то ли ее оставляли замужем, но ей отныне запрещалось навечно сожительствовать плотски с мужем, то ли просто брак расторгался, а новый заключать было нельзя).

Если же в обсуждаемом случае насильницей / принудительницей была женщина, а жертвой - мужчина, то се было симметрично: женщину подвешивали за волосы на скалу, и она висела, пока не умрет, а мужчина получал те самые 50 ударов, и если выживал, то оставался в общине, но ему навечно запрещалось вступать в брак и сожительствовать под страхом смертной казни; ему также присваивалось позорное обозначение "обесчестивший свой род".

Сколько можно судить по другим известиям, тела казненных подвешиванием так и оставляли висеть на скалах. Это были особо выделенные для таких казней скалы, именуемые "утес для висельников", "медный утес" и "утес крови".

Да, если речь шла не о насилии / понуждении, а о добровольном внебрачном или добрачном сексе по согласию обеих сторон - то если оба участника успели вступить в брак, то дело квалифицировалось как "прелюбодеяние", и обоих забивали камнями и не хоронили, как сказано выше; а если кто-то из участников еще не вступал в брак, то дело квалифицировалось как падение девственника/девственницы, и обоих участников подвешивали за волосы на скалу, пока не умрут, связывая еще и волосы одного с волосами другой, а выглядело это так: http://img.kb.dk/ha/manus/POMA/poma550/POMA0310.jpg

(Все это известно в таких подробностях от Гуамана Помы де Айяла - потомка местной знати, подвластной инкам, а по матери - внука самого императора-инки Тупака Йупанки - если только Гуаман Пома на этот счет не прилыгает, поскольку Тупак Йупанки умер в 1493, а Гуаман Пома родился, самое раннее, в 1534, если не в 1540-х, и если матушка его в самом деле была дочерью Тупака Йупанки, как он говорит, то родила она его после 40, а то и под 50 Гуаман Пома инкскими порядками необычайно восхищается и ставит их в пример испанцам).

Надо добавить, что по инкскому закону женщины не имели права свидетельствовать в судах / при разборах дел: свидетельства женщин не рассматривались в принципе, ибо, гласил закон: "Мы приказываем, чтобы ни одна женщина не принималась во внимание как свидетельница, ибо они обманщицы, и лгуньи, и слабохарактерны, то есть слабы сердцем и трусливы".

Нужно думать, что при таком подходе к делу множество случаев, которые реально были изнасилованиями / принуждениями к сексу  женщины мужчиной,  официально квалифицировались как изнасилование / принуждение к сексу мужчины женщиной, поскольку при столкновении показаний мужчины и женщины  женские показания тем более не должны были бы приниматься во внимание.

Вообще, как писал "инка" Гарсиласо де ла Вега (сын испанца и инкской принцессы - та-то действительно была из клана инков), инкская официальная доктрина утверждала, что в строительстве империи, завоеваниях и введении новых законов (а ввели все эти законы Пачакутек и Тупак Йупанки в XV веке) движет инками "страстное желание спасти индейцев от бесчеловечности и от скотства, в котором они жили, и подчинить, и приобщить  их к разумной и нравственной жизни, и к культуре, и к поклонению своему отцу Солнцу, которого они провозглашали богом".

Как их полчища и их великую империю гоняла горстка испанцев - это было сильное зрелище. Инкская аристократия и сама по этому поводу чувствовала некое уязвление и в утешение себе придумала байку, что их владыки и полчища фактически не сопротивлялись только потому, что-де еще сам же их император Уайна Капак, умирая в 1527, предупредил их о грядущем приходе испанцев и приказал им не сопротивляться и подчиниться испанцам, когда те придут, и только-де из беспрекословной верности любым приказам своих императоров - в том числе именно вот этому  приказу - инки и поддались испанцам фактически без сопротивления.

[/MORE]