Лучшее за всё время

Самое чистое, самое искреннее, нефильтрованное, то, что делает нас живыми, всех нас, не только тебя.

И кто-то, прочитав, презрительно фыркнет, оставит парочку ядовитых фраз, осудит, кто-то поднимет на смех, многие пройдут мимо – мало ли подобного написано. Да чего ты вообще ждал?

Да, чего ты вообще ждёшь, выкладывая ТАКОЕ?

Ничего. Оно само рвётся наружу, этот оголённый нерв, через запреты, через боль, через здравый смысл. Не чьего-то взгляда ради. Просто потому, что нужно. Просто потому, что должно быть здесь и сейчас, и именно это. Так надо.

Кто мы такие, чтобы спорить.

Март давит нещадно.

Эта его гниль на тяжелых ботинках. Тащит с болот смрад и тлен.

Я заметил, что этот образ усугубляется в моей голове. Раньше мне виделся выживший на поле боя изможденный мужчина в неоправданно громоздких сапогах.

Я видел, как он все идет через леса, поля, снег, стужу, дожди и зной - и не сворачивает. В конце он всегда падал обессиленным у шатра Апреля и умирал. Я же доживал, скрипя зубами и слушая ежедневные ржавые симфонии своего нутра, до Дня Вдоха. Мучительно-сложно, но я привык.

Постепенно этот человек перестал быть "моим" и мутировал в моем сознании до полуразумного антропоморфного чудовища, идущего по мою шкуру, шаркающего ногами и хлюпающего тем, что напоминает рот. Никуда не делся меч - эта тварь постоянно держит его в руке и волочит, опустив острием в болотную жижу.

Скоро я перестал видеть его целиком, остались только окованные ноги и звуки, которые они издавали.

А потом на ногах становилось все меньше металла, только какие-то полусгнившие фрагменты. Сапоги укорачивались, увеличивалось количество налипшей на них грязи.

Не удивлюсь, если потом начну видеть рваные кеды или железные браслеты-остатки от цепей на босых ногах.

Полный Выдох все ближе, и с каждым годом переносить это все сложнее.

20 марта - праздник весеннего равноденствия, или природный новый год.

И, вчера и сегодня было уже почти тепло, целых +3 днем.

Весна и правда, близко.

Устроила себе приключения. Вернее, и себе и крыскам. Какое-то время назад я для себя решила, что как только потеплеет, я повезу крыс на профилактический осмотр, но для этого смена доктора должна приходиться на выходные или хотя бы на вторник. Особенно меня беспокоили лысые щёки Шуши, которые она себе стёрла, пока грызла то самое окошко в домике, про которое я рассказывала. Мы из него ещё вторую дверь сделали. Оказалось, что наш доктор сегодня принимает, и мы поехали. Но не тут-то было. Доктор делала операцию морской свинке. В итоге нам пришлось ждать два с лишним часа. Крыски за это время и поиграли, и покушали, и вылизали друг друга, и задремали. А я пила горячий шоколад из автомата. Кстати, вкусный. К счастью, у моих крысок всё в порядке, лысины зарастают потихоньку. Жужа весит 248 граммов, Шуша — 276 граммов. А ещё они после осмотра начали демонстративно вылизывать друг друга при докторе. ))

Ожидание: встану пораньше, разложу, наконец, свои вещи нормально, чтоб не сыпались на пол и на голову.

Реальность:

Встал пораньше, прочёл весь блог и одну новеллу Акутагавы Рюноскэ. А, ну вот ещё пост написал.

Доброе утро.)

Юбилейная, 50я донация.)) фото старое, но актуальное. Останавливаться на достигнутом не собираюсь)))

Сидеть за дубовым столом, писать длинные письма, пером, настоящим пером на длинных свитках – это то, чего сейчас так хочется.

Письма о чём? Кому? Не знаю, не важно. Когда-то я писал письма. Давно, словно бы в прошлой жизни. Писал на бумаге, писал даже и пером, даже простым, вороньим, найденным на улице, макал в чернила, и... И вышло, как ни странно, читабельно. И даже аккуратно, без клякс.

Кляксы – это как раз то, что у меня тогда не получилось сделать – хотелось украсить кляксами лист, но таких, праведных, истинных клякс, у меня не получалось. Чернила падали с пера на лист ровными аккуратными и идеально круглыми капельками. Этакими горошинками, которые пришлось потом искуственно дорисовывать, размазывать и растягивать, чтобы всё было по канону.

Но это было там, в прошлой жизни. Письма. А сейчас у меня даже простой ручки не вдруг-то отыщется, что уж сказать о чернилах, так что, можно лишь глядеть в тёмный потолок, и представлять бегущие буковки нового письма:

«Привет, мой друг, надеюсь, ты всё ещё ждёшь моих писем».