День в истории Блогхауса: 9 апреля 2018

да какие могут быть пьедесталы, если грязь по щиколотку вокруг? я отлично знаю, кем мы не стали, и не вижу в нас, хоть убей, подруг. но твои ладони так больно жгутся, а слова вонзаются точно в лоб (я тебя люблю до потери пульса, все сильнее, словно тебе назло). этот мертвый город мне так обязан, пусть ему вакцина не помогла. ты проникла неизлечимой язвой под защиту крепких — на совесть — лат. обреченный дануолл и не верит, что придет спаситель ему под стать.

 

но, когда все рухнет, по крайней мере у нас будут зрительские места.

 

я стремлюсь навстречу клинкам и дракам — не под стать тепличным твоим цветам. я росла в трущобах, жила в бараках и клялась, что точно не сдохну там. я сюда не хвастаться приходила и не руки тонкие целовать (лишь бы мне все это не навредило, не сболтнуть бы лишнего на словах). но в открытой солнцу оранжерее ты почти болезненно хороша. я давно смирилась, что пожалею, поведясь на хитрость и некий шарм — только жаль, ножа нет за голенищем (ты спокойна слишком к таким вещам).

 

... ведь, когда он все же тебя отыщет, тебя будет некому защищать.

 

Сходил в отпуск, типа.

продолжение следует…

Адский кроссовер Волшебной зимы и Скайрима. Ну ладно, не такой уж адский. Что ни говори, а драконы у Туве Янссон в каноне.


Муми-тролль приподнялся на локте и огляделся.
Стояла зима, а зимой муми-тролли вообще-то спят. Но Муми-тролль уже в который раз просыпался посреди зимы.
скрытый текстОн посмотрел на окно, в котором виднелись черное-пречерное небо, ярко-голубой при свете луны снег и ажурные черные тени деревьев на снегу. На спящую Муми-маму.
В доме остановились все часы, и не было слышно их убаюкивающего тиканья — вообще ничего, кроме посапывания спящего Муми-семейства. На мебели лежал тонкий, серебряный в тех местах, где на него попадал лунный свет, слой пыли, на столе виднелась миска из-под еловых иголок. Муми-тролль вздохнул и выбрался из-под одеяла.
В этот раз его разбудил странный сон. Сначала ему приснился маленький дракончик, которого он безуспешно пытался приручить летом. Дракончик яростно кусался; единственный, к кому он проявил симпатию, был Снусмумрик. Но и от Снусмумрика он улетел — во всяком случае, так сказал сам Снусмумрик. Во сне Муми-тролль понял, что Снусмумрик просто унес дракончика, чтобы не огорчать.
— Я так люблю его, — сказал про себя Муми-тролль. Он вытащил из тайника, о котором знал только он (и Муми-мама), последнее письмо Снусмумрика и перечитал его. Там значилось «До весны». Весной Снусмумрик снова придет в Муми-дален и расскажет удивительные вещи. А Муми-тролль будет слушать, восторженно заглядывая другу под шляпу и отказываясь замечать, насколько Снусмумрик устает от его восторженности.
Но во сне он понял и это.
Сон так расстроил Муми-тролля, что он уже не мог спать. Вместо этого он выбрался из дому — дверь было трудновато открыть, потому что ее сильно занесло снегом — и пошел искать Туу-Тикки. Сперва он заглянул в купальню, но Туу-Тикки там не оказалось. Тогда он пошел на просторную полянку возле их дома, рядом с которой рос лесок. Туда Муми-папа и Муми-мама уходили поодиночке, когда были расстроены или сердиты. А на полянке они всей семьей затевали подвижные игры.
Но полянки тоже не оказалось на месте. Вместо нее возвышался большой серый холм с острыми камнями на гребне.
Муми-тролль замер.
— Но полянка же не Туу-Тикки, — сказал он про себя. — Она же не могла уйти. Или могла? Это надо же! Пи-хо!
В нем проснулся дух исследований и приключений.
И Муми-тролль полез на холм. Склоны для него были слишком крутыми, и несколько раз он соскальзывал вниз, но в конце концов, ухватившись за один из камней, выбрался на самую верхотуру. С высоты холма их дом, садик и купальня казались такими маленькими! А сам холм — неожиданно теплым и... шевелящимся? Дышащим?
И тут два огромных, немигающих глаза с вертикальными зрачками приоткрылись и уставились на него.
— Ой, — сказал Муми-тролль, потом вспомнил о хороших манерах и поклонился, шаркнув ножкой. От его движения снег с холма посыпался вниз, обнажив чешуйчатую поверхность. — Добрый день, дяденька Холм. То есть вечер... или ночь. Извините, что я залез на вас без спросу, я не знал, что вы...
— Я всего лишь отдыхаю, — заверил его холм. Теперь он приподнял огромную голову. На голову холма она никак не походила: чешуйчатая, усаженная колючими шипами, каждый из которых был больше самого Муми-тролля, с пастью размером с комнату. Из бездонных ноздрей вырвался парок, а за парком — дым. — Ты никак не помешало мне, маленькое существо.
Муми-тролль взглянул вниз. Голова у него слегка закружилась от высоты и крутизны, и далеко внизу он увидел гигантскую лапу с когтями. «Вот уж не знал, что у холмов бывают лапы... или это не холм?»
— Дяденька Холм, — робко начал он, — а как вы сюда попали? Откуда вы пришли?
— Я не пришел, — голова холма приподнялась на длинной сильной шее. — Я прилетел.
— У вас есть крылья?
— Я бы показал тебе их полностью, если бы не боялся сбросить тебя, маленькое существо, — и холм осторожно развернул одно из крыльев.
Оно было перепончатым.
Оно было колоссальным.
Зеленовато-серая кожа покрывала его. На сгибе крыла виднелся еще один чудовищный коготь, и тогда Муми-тролль понял, кто это.
— Дяденька Дракон! Вы же дракон, правда?
— Правда, маленькое существо. А вот кто ты?
— Я тролль, — гордо сказал Муми-тролль.
— Неправда. Я видел троллей. Они куда больше и грознее тебя, и даже самые могучие герои не всегда выигрывают битвы с ними, но при этом тролли глупы и жестоки...
— Так я же Муми-тролль, — напомнил Муми-тролль, покраснев от обиды. — Мы совсем не злые. У нас вообще нет злых, мы тут все друзья!
Гром с ночного неба заставил его вжать голову в плечи, а теплое тело под ногами содрогнулось: дракон смеялся.
— Я уже встречал дракона, — осмелев, начал рассказывать Муми-тролль. — Но он был малюсенький и ловил мух. У меня есть мама и папа, они сейчас спят, а еще у меня есть мой лучший друг Снусмумрик, и летом мы нашли шляпу Волшебника, который ездит на черной пантере, а вон там, далеко, бродит Морра... А кто живет у вас, там, откуда вы прилетели?
— У нас есть Красная Гора, извергающая пламя и пепел, — ответил дракон. — Вокруг нее реют скальные наездники, а под ней живут темные эльфы в домах из грибов...
— Так, значит, то, что я видел в книжках, не выдумка!
— Не выдумка. В других местах живут могущественные маги, отважные воины, разумные коты и ящеры...
И еще много невероятно интересного рассказывал Муми-троллю дракон. Снег, лежавший на его боках и спине, мало-помалу стаивал, а огромное тело разогревалось, глаза разгорались темным и жарким пламенем, и дым, вырывавшийся из ноздрей, становился все горячее — дракон увлекся.
— У нас неспокойно, — наконец сказал он. — Нам нужен герой.
— Пи-хо! — радостно воскликнул Муми-тролль. — А какой?
Он спросил это для порядка. Ведь ясно же, что если сам дракон прилетел сюда, к их дому, и как раз в тот момент, когда Муми-тролль проснулся, то это за ним!
— Большой, — сказал дракон. — Сильный. Могучий. Когда мир толкает тебя, маленький тролль, ты толкаешь его в ответ. Но настоящий герой должен толкнуть мир сильнее, чем он толкнет его.
Почему-то Муми-тролль окончательно убедился, что он и есть настоящий герой.
— А я не подхожу? — вкрадчиво спросил он.
Дракон с удивлением уставился на него. Тело его снова вздрогнуло, но он с заметным трудом удержался от смеха и мягко проговорил:
— Ты скоро вырастешь и непременно станешь героем, дитя. А теперь мне нужно лететь обратно, в мой мир.
Муми-тролль поник. Со вздохом он неуклюже сполз с крутых боков дракона, в конце концов сорвавшись и упав носом в снег. Но, пока лез, он успел воспрянуть духом.
Ведь дракон все-таки прилетел не к кому-нибудь, а к нему в гости! И поделился своими тревогами. И... и... и разве это не чудо, что он, Муми-тролль, сидел верхом на настоящем драконе?
— Дяденька Дракон! — крикнул он. — Погодите! Не улетайте!
Дракон медленно разворачивал крылья, закрывавшие целое небо.
Муми-тролль опрометью бросится в подвал. Нашел там самую большую банку клубничного варенья, размером почти с него самого, и с трудом выволок во двор, когда дракон уже присел, чтобы взмыть в небо.
— Возьмите! Это вам! И... если найдете героя, угостите его от меня тоже!
Дракон улыбнулся. Его пасть, полная острейших зубов, могла бы испугать кого угодно, но Муми-тролль нисколечко не боялся. Ведь это был совсем не такой дракончик, которого он безуспешно пытался приручить, — крошечный и злющий, недоразумение какое-то, а настоящий большой и важный дракон с серьезными делами.
— Спасибо, маленький тролль, — сказал дракон, осторожно беря банку в пасть.
От ветра, поднятого его крыльями, Муми-тролля едва не снесло. А потом небеса раскрылись, и крылатый силуэт исчез в темном провале между мирами.
Муми-тролль в последний раз помахал рукой и побрел домой.
Ему по-прежнему не хотелось спать. Поэтому он нашел коробку с карандашами, альбом и принялся рисовать домики, построенные в грибах.
Весной, когда Снусмумрик вернется, Муми-тролль покажет ему свои рисунки. И расскажет об удивительной зимней встрече. Жаль, что Снусмумрик, конечно, ему не поверит...
Муми-семейство посапывало в своих кроватях, на небе за окном горели колючие звезды, где-то очень далеко ухала сова, а с улицы послышалось пение — то вернулась домой с рыбалки Туу-Тикки. Муми-тролль перевел дыхание и начал рисовать еще один рисунок, уже для нее.

Удивительно, все-таки, когда тебе хреново, ты ноешь, рефлексируешь, грустишь, страдаешь, снова рефлексируешь, а потом случается что-то непредвиденное, ты вынужден, хм, перегруппировать свои финансы, осознаешь, что все как-то очень впритык, и тут вся рефлексия куда-то на задний план идет, а ты себе начинаешь расписывать по пунктикам, что и как нужно сделать, и настроение уже такое деловое и вроде как боевое.

Эй, я так не играю, мне не нравится "сталкиваться с одними проблемами, чтобы не париться над другими". Хотя вообще с этой точки зрения любимая телега множества людей "да у тех, кто ноет и депрессует, слишком много свободного времени, припахать их надо" приобретает некоторую логичность. Наверное, надо просто разделять легкое нытье, которое вполне лечится занятостью (потому что порождено как раз бездельем) и нытье посерьезнее, которое свидетельствует о каких-то дополнительных проблемах и которое может быть задвинуто поглубже внешним авралом, а может оказаться слишком серьезным для задвигания.

Но все равно мне все это очень, очень не нравится. В первую очередь концепция "а что, если некоторые мои проблемы - только от того, что у меня есть время придумывать всякую хрень, чтобы страдать об нее" =/