День в истории Блогхауса: 26 мая 2019

Отбила сегодня пятьсот км на велосипеде. Эхехехехе.

Куда я иду? Мир вокруг словно серая масса. Звуки сливаются в противный гул. Где я? Впрочем, не имеет значения. Зачем я вообще живу на этом свете, если тебя уже нет? Сознание меркнет, лапы заплетаются. Белая шерсть давно свалялась и приобрела серо-бурый цвет. Тело стало таким маленьким, не больше кошки.

Кажется, я в каком-то городе. Едва переставляя лапы, бреду по улице вперед. Не важно откуда я, где и куда направляюсь. Мне нет места нигде. Словно сквозь вату доносится злобное рычание. Мутным взором окидываю окружившую меня стаю собак. Хах, сил нет совсем. Ни подраться, ни убежать не смогу.

Псы лают, рычат. И вот вожак бросается вперед, хватает за холку зубами, валит на землю. А у меня даже нет сил подняться. Собаки кусают, впиваются зубами в ослабевшее тело. Так больно, но эта агония приносит облегчение. Перед глазами появляется оскаленная морда их главаря. Вот он, мой конец. Может это и к лучшему. Я давно жажду смерти. Закрываю глаза и жду, когда яростные клыки вонзятся мне в глотку. Уже чувствую дыхание смерти на шее…

Очередной маленький городишко. Даже названия знать не хочу. По улицам снуют гнилые людишки. Преследуют свои низменные цели. Их заботит лишь личное благополучие. И, разумеется, им плевать на мелкого мальчишку, вроде меня, что с трудом уносит ноги от разъяренного лавочника. И чего так бесится? Я не ел уже три дня и взял всего одну булку! Но этим существам лишь бы свои брюхо, да мошну набить!

Черт! Тупик! Впереди и по бокам стены высотой в два взрослых человека, но мне всего семь лет. А этот злобный господин загородил своей тучной тушей единственный выход, и не выскользнуть. Забившись в угол, прижимаю к тощей груди булку. Лавочник бранится, притискивает меня еще сильнее в угол и начинает колотить руками и пинать ногами, да так, что кости трещат и дыхание сбивается. Сцепив зубы покрепче, молчу и прижимаю к себе еду. Боль обрушивается на меня, но я терплю.

Наконец, лавочник выместил свой гнев и недовольство. Забыв про булку, отправляется по своим делам, оставляя в этом темном закутке в углу валяться в грязи маленькое хрупкое тельце. Боль не отступает, меня бьет крупная дрожь, из уголка рта сочится кровь и в груди так тесно, что нечем дышать.

Через силу медленно поднимаюсь, облокотившись о стену. В глазах резко темнеет, а из легких вырывается хриплый кашель. Я сплевываю приличный сгусток крови. Когда перед глазами проясняется, понимаю, что стою на коленях с низко опущенной головой, передо мной собственная кровь на земле. Чертов ублюдок! Браня на чем свет стоит злобного лавочника, вновь поднимаюсь и бреду, опираясь о стену рукой.

Спустя пару улиц уже могу переставлять ноги без поддержки, но боль никак не уходит. Слышу звуки собачьей драки и прижимаю булку к груди крепче. Городские псы злобные, только дай унюхать еду, разорвут вместе с ней. Мельком бросаю взгляд на свору и застываю, как вкопанный. Пять-шесть злобных шавок и их вожак снова и снова рвут клыками вздрагивающее тельце зверька. Он совсем как я…

Решение приходит мгновенно. Скрепя сердце, свищу псам как раз в тот момент, когда вожак уже хотел прикончить беднягу. Не медля ни секунды бросаю булку подальше, и псы уносятся за ней. А сам я подбегаю к истерзанному зверьку, хватаю в охапку и спешу прочь что есть мочи.

Лишь за пределами города даю себе передышку. Тяжело упав на пятую точку, прислоняюсь спиной к покосившемуся указателю. Сердце в груди стучит, словно рвется наружу. Хватаю ртом воздух и мельком бросаю взгляд на свой «трофей».

Зверек на лису похож, только шерсть непонятная, серо-бурая от пыли и вся свалялась. А еще, многочисленные раны, маленькие и не очень. Мои руки уже все в его крови. Плохо дело, надо поспешить. На чистом упрямстве поднимаюсь и бреду к своему убежищу. Ослабевшие ноги путаются в высокой траве, а руки, бережно держащие зверька, трясутся от усталости. На опушке леса травы меньше, но корни так и норовят подставиться под ноги. По пути острым взглядом осматриваю лесные травы, а найдя нужные, осторожно срываю и бреду дальше.

Спустя шесть кэ* черепашьим шагом, наконец-то, добираюсь до убежища. Старая волчья нора хорошо подходит для временного пристанища. У входа отбивающие запах травы, обмазанные снаружи экскрементами собак. Не важно, что воняет, главное безопасно. Чем больше резких запахов и меньше слабых, тем лучше. По дороге отыскал достаточно лечебных трав для нас обоих, содрал кору осины и нашел пару вьющихся лиан.

Аккуратно вполз в логово, пристроил беднягу на лежанку. Как смог, обработал все его ранки растертыми травами, приложил кору и перевязал сплетенными лианами. Надеюсь, ничего не загноится, воды поблизости нет. Лишь удостоверившись, что малыш получил всевозможную помощь и мирно спит, я приступил к собственным синякам, ссадинам и ранам. Еды и воды нет, и сил тоже нет совсем. Черт. Обработав кое-как себя, упал на сухую листву и сено лежанки, свернулся калачиком и уснул.

Утром, еле разлепив тяжелые веки, схватил самодельный лук и отправился на охоту. Зверек по прежнему спал, раны стали чуть лучше, но не намного. Дыхание бедняги поверхностное и тяжелое. Без воды будет трудно. Ближайший источник в двух с половиной ли** от убежища. Далековато, конечно, но я успею туда-обратно обернуться за пару десятков кэ. Ведь мне еще силки проверить надо, а может, и подстрелю кого по пути.

Сегодня судьба была благосклонна, хоть и добрался я до реки больше чем за три кэ. Хех, сильно меня побили вчера, еле передвигаюсь. Однако, без приключений добравшись до берега мелкой речушки, набрал воды в самодельный туесок из персикового дерева. А на обратном пути подстрелил неосторожного кроля и, проверив силки, обнаружил одного неудачливого фазана. Значит будет пир!

Назад вернулся как и планировал, через пятнадцать кэ. Зверек все еще спал. Это хорошо. Сложив добычу у земляной стены, собрал поблизости хворост и три палки покрепче. Сложив топливо шалашиком, приладил по сторонам две рогатины, а третью палку почистил от коры и заострил на концах. Затем разжег костер огнивом и принялся потрошить фазана. Спустя два кэ огонь уже разгорелся достаточно и, насадив тушку птицы на самодельный вертел, принялся готовить. После потрошения я смазал тушку изнутри пряными и лечебными травами, что нашел на обратном пути, так что должно получиться объедение.

Когда фазан был готов, разворошил угли и повесил вялиться полоски крольчатины, которые успел подготовить, приправив их той же смесью трав. Приближается осень, скоро добычи будет меньше, а трав и того не сыщешь. Следует запасаться, не хочу снова побираться по городам. Нужно накопить кроличьих шкурок, а потом обменять на зимнюю одежду. Лето было жарким, значит, зима холодная будет.

Съев половину фазана, отнес остывшую часть зверьку. Однако, он так и не проснулся, даже когда промывал и заново обрабатывал ранки. Нос горячий и сухой, совсем плохо. Исхитрившись открыть маленькую пасть, напоил его водой, а оставшиеся пару глотков допил сам.

Весь день я бродил вокруг логова, в поисках трав и кореньев. А к вечеру вернулся к лежке и, свернувшись калачиком, вновь уснул. Последнее, о чем я подумал, что скоро стоит сменить место, иначе будет опасно.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*4 кэ — 1 час

**1 ли — 500 м

Я бы назвал его "Оптимистичный"

Это слишком красиво.

Феррус Манус и Фулгрим

– Пусть Альфред и Элли его ищут, мне надоело.

– Не удивлён, – усмехнулся шоно.