День в истории Блогхауса: 14 февраля 2020

Кому-то праздник влюбленных (или праздник плюшевой жопы, как его иногда называют), а я ровно год назад забирал из больницы результаты биопсии для матери. Я тут веселился, играл, все хорошо, а вспомнил все это... как развернул бумажку и увидел там тот сбывшийся прогноз... У меня просто-таки канонично катастрофически все праздники связаны с чем-то трагическим. Блин. Пойду слушать рок. Или древнеситхскую музыку, я снова хочу веселья и легкости, а не осознания вот этого. Простите.

Тогда все было по-другому, настолько по-другому... это чувствуется в воздухе.

сегодня проснулся от кошмара, а рядом орет будильник. не слишком хорошее утро. так противно мне ещё никогда не было.

мама с радостью в голове, в возбуждении и ожидании, просит пройтись с ней по магазинам в выходной день. /а на восьмое марта просит отвести ее в магазин с цветами. сетует на то, что за пять лет, что она была в декрете в ее родной бухгалтерии подохли все цветы/

пассии завтра двадцать шесть. а я лишь, как школьник, попросил заехать вечером после работы.

на что получил ожидаемое:"посмотрим". и готов биться головой (было бы обо что), потому что будет уже невероятно заполночь. и потому что я еблан.

Кошмары не давали покоя. «Энакин, помоги!» — издалека слышал он голос матери и вскакивал в ледяном поту. Каждый раз так. Он чувствовал, что что-то случилось, нет, он знал! И не поделиться ни с кем — его бы не поняли, ведь все джедаи выросли при храме, один он помнит свою мать и родину. Впрочем, родную планету он предпочел бы не помнить — песок, раскаляемый двумя солнцами, рабство, криминал и прочие «радости» жизни. Но мать... Как можно уйти, выкинув все из головы, забыть, отстраниться? И вот теперь... Мягкий, приятный бриз с озера на Набу не приносил облегчения. Голос Падме и ее близость рядом — тоже. Все только еще больше мешалось в голове, создавая полный сумбур. Руками бы выдрать эти кошмары из памяти... да невозможно. Падме чуткая, она все поняла, коротко сказав «твоя миссия — охранять меня, а я хочу лететь на Татуин». Спасибо ей.

Татуин встретил их густой, одуряющей жарой, особенно неприятной после Набу и нейтрального, стерильного воздуха корабля. Привычная когда-то разноголосица, мелькание лиц разумных всех возможных рас не отвлекали Энакина — он точно знал, что ему здесь надо, поэтому они с Падме вскоре были на ферме Ларсов. Недолгий разговор — и Энакин сорвался, едва услышав про тускенов, оседлал стоящий рядом спидер, как дикое животное, и помчался в пустыню, оставив Падме под присмотром родни. Он не смотрел, куда несется, только сердце колотилось набатом — «скорее, скорее».

Хорошего это ничего не предвещало — встреча с тускенами всегда грозила опасностью, все фермеры это знали и старались не пересекаться с кочевым народом. Энакин гнал весь день, и только к вечеру заметил поселок тускенов. Кровь кипела внутри, его вела сама Сила — Энакин прорезал стену хижины световым мечом. Там его мать, он чувствовал. И оказался прав. Привязанная к какой-то изгороди, как животное, измученная... он распутывал веревки, ругаясь про себя, чувствуя, как в нем закипает ярость... Положил ее на земляной пол, сел рядом, и только гладил по голове, понимая, что от этого легче не станет, но что еще он мог сделать?

Энакин чуть не плакал, сдерживаясь из последних сил:

— Мама, что же они с тобой сделали?.. Все хорошо, все уже хорошо!

— Сынок... это ты? Ты стал джедаем... — голос матери был слишком слаб. Энакин только кивнул — да, мол, стал джедаем, да, я тебя спас...

но у меня есть оправдание. по четвергам действительно адова куча работы и надо как-то восстановиться