День в истории Блогхауса: 9 ноября 2018

Читаю Спящих красавиц Кингов и... ну... ща.

Я очень люблю Стивена Кинга за то, что он очень старается понять женщин. И иногда у него получается прям отлично (в Долорес Клэйборн, например, в Истории Лизи, в Игре Джеральда). Но тут то ли вторая половина дуэта тянула непонятно куда, то ли...

Мне кажется, что все человечество так или иначе страдает от недуга сакрализации. Это когда любым вещам, поступкам и жестам предается ореол Вавки-которая-меня-загубила. Вавка старательно накручивается и сакрализируется настолько, что в какой-то момент страдания от вавки доводят человека либо до ручки, либо до ебанашества. Второе происходит чаще.

Что уж там, я сама не без греха.

Но я считаю паталогически вредным и опасным придавать излишнее значение любым вещам, которые происходят со мной и мне вредят. Потому что вавочность — это верный путь в психушку для человека с залипательным типом психики.

Я не считаю правильным бесконечное взлелеивание своей боли и воспоминаний о ней. У нас это на каком-то генетическом уровне: вон, поди скажи что-нибудь про ВОВ, у народа просто истерика приключается, с закатыванием глаз и пеной у рта. А меж тем любая боль — это временное мероприятие. И можно сколько угодно ныть, что ты не можешь преодолеть свою вавку, но это очень похоже на попытку расковырять свою рану палкой, которой ты предварительно хорошенько повозил в говне.

Изнасилование, унижение, физическая боль, всякое говно в жизни — это сигнал, что нужно усиленно что-то менять. Перелом ноги обычно сподвигает человека дойти до врача, но вот перелом психики почему-то это норм, это все-в-порядке, я сильный мудила батькович, я все сам смогу пережить.

Дело-то в том, что люди, которые могут все сами пережить, обычно не несут всему миру на обозрение в трясущихся вперед вытянутых руках свою пресвятую вавку и не рыдают на нее жемчужными слезами. Они пытаются с ней что-то сделать.

Мне кажется, всему обществу меровому не хватает главным образом какой-то психиатрической гигиены. Какой-то попытки еще в детстве осознать, что у человека ну очень мало нерешаемых проблем (с разбегу я вспомню только неизлечимые болезни и смерть), и если уж ты оказался в психологическом дерьме, первое, что ты должен сделать ради самого себя, не завернуть свою вавку в ваточку и выставить на всеобщее обозрение (на счет три дети: МОЙ ПАПА НЕ ЛЮБИЛ МЕНЯ), а пойти ко врачу. На медитацию. Да пофиг что, но сделать что-нибудь. В противном случае это напоминает растянутый во времени суицид, который еще и рикошетом задевает все остальное человечество.

У Кингов очень многие персонажи: это вавка, возведенная в абсолют (МОЙ МУЖ КОПАЛ БАССЕЙН НЕСУДЬБЫ КОТОРЫЙ Я НЕ ХОТЕЛА), и я понимаю, что это правила, по которым работает построение литературного образа, он зачастую очень утрированный, потому что "как в жизни" не будет и не должно работать в литературе, у которой есть свои законы (ну, или их отрицание, передаем привет трибуне футуристов). Но из-за этого припадочно лихорадящие вокруг одной своей единственной травмы женщины (да и мужчины тоже) выглядят довольно убого. Эта пляска святого Витта вокруг МОЙ МУЖ НЕ ЗАМЕЧАЛ КАК Я СТАРАЮСЬ В БЫТУ ПОЙДУ УЕБУ ПРОХОД ОБРАТНО К ЭТИМ МУЖИКАМ С ИХ НЕСТИРАННЫМИ НОСКАМИ — такое себе. Как и Я БУДУ КОЛОТИТЬ ВЕЩИ ПОТОМУ ЧТО НИКТО НЕ ПОНИМАЕТ КАК Я ОЗАБОЧЕН ЖИЗНЬЮ МОЕЙ ДОЧЕРИ ЧТО ЗНАЧИТ НЕЛЬЗЯ ЗАВЕРНУТЬ ЕЕ В ВАТКУ И СПРЯТАТЬ НА ЧЕРДАКЕ.

Вот оно, единство литературы и реальной жизни: такие люди одинаково раздражают что в жизни, что в книжках. А помочь им может разве что талон на визит к психотерапевту. Беда лишь в тиом, что такие люди обычно принципиально отталкивают протянутую к ним руку помощи.

Грустнота.

Поразительно... Занимаемся с коллегой цветами, все за свой счет.. тут на днях уже надоело тратить из кошелька на землю горшки и так далее, забрала все черенки, которые мне не дали выкинуть после обрезки (жалко, же ты что, но и никому не надо). Выставила в сети... за 6 дней забрали 9 штук, осталось два. На руках небольшие но деньги на пересадку весной и приятности. Почему я мучилась? Что мешало это сделать раньше... в чем сомневалась? Умею же с цветами обращаться. Заготовила новую партию из домашних цветов... думаю. По идее, можно всегда излишки выставлять. А это значит, хобби начнет оплачивать само себя) наверно, я действительно жадная, но рада)

Настоящий Библиотекарь - всегда немножечко колдун. Или не немножечко. Во всяком случае, мы время от времени достаём формуляры очень давно не появлявшихся читателей и, скажем так, "проветриваем" их (всю процедуру описывать не буду, это сакральная тайна, предназначенная лишь посвящённым).

Читатели появляются в библиотеке как правило в течение следующей недели.

- Я был у вас в прошлом году, может быть, вы меня не помните...

Начинающие библиотекари удивляются.

Опытных ничем не прошибёшь.

Некоторые товарищи на меня обижаются за то, что я отказываюсь им пояснять и вообще разговаривать с ними, но охотно обсуждаю определенные темы с другими. Мол, вот ему ты ответил, а когда я тебя спросил, ты повесил табличку "ушёл на обед" и не вернулся. Особенные обиды конечно у людей, которые считают меня каким-то своим статусным предметом. Вроде как я им по факту обязан, потому что нас многое связывает.

Есть принципиальная всё-таки разница между тем, как приходят поговорить первые и вторые. И разницу прекрасно за меня проиллюстрировал Фрэнсис Коппола:

Больше, кажется, скайримский вариант.

Боль естественная часть нашего бытия и потому стыдиться ее нелепо. Да и стоит ли стыдиться собственной боли в пределах данного пространства, кому судить, да и не все ли равно, ежели случайный взгляд коснется этих строк? Полагаю ответ очевиден, а потому не стану и я держать в недрах собственного рассудка столь жуткую боль. Самоубийство дорогого друга, девятый месяц этот несчастный дурак кормит червей, но ему не больно, трупы вообще довольно непритязательны, на то они и трупы. Боль - удел живых. Она сродни потери конечности, условимся на руке, да пусть будет рука. Вы непременно научитесь жить без нее, и даже свыкнетесь, иронично шутя. Но порой, случайный звук, мелодия или образ принесут с собой воспоминания, сочащимся нарывом те будут терзать мозги, но он мертв, всякая память теперь обращена лишь в недра моего рассудка...